Текст книги "О любви в алфавитном порядке (СИ)"

Автор книги: _Moony_Padfoot_Prongs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Кухня залита светом так же сильно, как и спальня. Когда Сириус останавливается в дверном проёме, Лили уже ставит на плиту чайник. Всё её движения лёгкие, отточенные и совершенно магловские, без малейшего намёка на волшебство. Парень снова ловит себя на мысли, что смотрит на неё слишком пристально, а девушка, замечая его, замершего в дверях в немом восхищении, начинает звонко смеяться, невольно смущаясь, как маленькая школьница.

Рядом с Сириусом Лили легко и правильно. Рядом с ним её охватывает неописуемое ощущение безопасности. Его объятия крепкие, но не лишены нежности и ласки, он всегда знает, как успокоить и что сказать. Сейчас ей кажется, что рядом с собой она не смогла бы представить ни одного другого парня, просто потому что иначе быть никак не может. Словно Сириус Блэк и Лили Эванс с самого рождения какой-то невидимой нитью связаны, судьбы их друг с другом переплетены без возможности расплестись.

Чайник начинает свистеть, разрушая утренние тишину и идиллию, которые наполняли кухню до этого. Лили ставит на стол две чашки свежесваренного кофе, пар от которого вьётся к потолку едва заметной дымкой, и упаковку с вафлями. Сириус обнимает её со спины и утыкается в шею, с молчаливым восторгом вдыхая пряный запах карамели. Влюблённый дурень.

Казалось, стоять вот так, прижимаясь друг к другу в маленькой кухоньке тихого магловского района и ни о чём постороннем не думать, можно целую вечность. Приятную, тянущуюся невероятно долго и пропитанную гелем для душа Лили и одеколоном Сириуса. Вот только их маленькую бесконечность приходится прервать стуком в стекло. На подоконнике сидит большая сова. Сириус старается игнорировать подступившую к горлу панику и впускает сову в кухню, отвязывая от её лапки небольшой свёрток пергамента.

– Что там? – Лили стоит у него за плечом, слегка наклоняясь вперёд, чтобы заглянуть в пергамент. Когда девушка прижимается к его спине, Сириус чувствует, как в волнении колотится её сердце, но из его собственной груди вырывается вздох облегчения.

– Это от Лунатика. Обещает заглянуть вечером.

Лили тихо выдыхает, присаживаясь на стул и обхватывая ладонями одну из чашек кофе, позволяя себе лёгкую, расслабленную улыбку.

– А Джеймс не заглянет? – это звучит точно так же непринуждённо, как и следовало. Это звучит правильно. Потому что Джеймс Поттер достаточно перерос влюблённость в Лили Эванс, чтобы они оба могли двигаться дальше, без неприятного тянущего ощущения вспоминая друг о друге, и даже радуясь встречам. Сириус пожимает плечами, задорно улыбаясь.

Сейчас они были вдвоём, рядом друг с другом, влюблены и совершенно счастливы. И в целом свете ничего не волновало их сильнее этого.

========== Фатальное предопределение (Harry Potter; Регулус/Марлин) ==========

Дождь настойчиво стучит по крышам, выбивая своими каплями незамысловатую барабанную дробь, мотив которой не становится понятен, даже если остановить и прислушаться. Люди вокруг – хмурые и задумчивые, спешат куда-то по своим делам, носятся из стороны в сторону, даже не оглядываясь на других прохожих и повсеместно трансгрессируя. Стройная женская фигура только сильнее кутается в чёрную мантию, больше похожую на магловское пальто, и прибавляет шаг.

Вообще, Марлин такую погоду не любила. Её раздражали грязь и слякоть, раздражал влажный воздух, от которого её нестройные светлые кудри закручивались только сильнее. МакКиннон больше по душе приходился тёплый ветерок и яркое солнце, мажущее по коже своими согревающими лучами. Но выбора у неё не было. Вернее, желание встретиться с определённым человеком перечёркивало любое чувство дискомфорта, которое девушка испытывала, выходя на улицу в такую непогоду.

Эти встречи давно уже стали своеобразной, но очень приятной традицией – из раза в раз они встречаются в грязном переулке, такие разные, совершенно друг на друга не похожие, дискутируют каждый о своём мировоззрении, иногда сбиваясь на невнятный шепот, полный трепетных признаний в любви. Казалось бы, разве их может что-то связывать – но они настолько отчаянно возвращаются друг к другу, словно в целом мире для каждого их них не существует больше ничего.

Мимо пробегает стайка шумных, радостно верещащих мальчишек, довольно скачущих по лужам и грязи. Один из мальчишек разгоняется и прыгает прямо в лужу, тут же уносясь со своими друзьями вглубь улицы и не замечая адресованную им ругань. Она замечает несколько грязных капель, долетевших до её мантии, но даже не думает применять заклинание, чтобы их очистить, только смотрит на мальчишек без осуждения, провожая взглядом их маленькие фигурки, и лишь ощущает приятное тепло, разливающееся где-то в груди. Когда-то и она была такой.

Уже через несколько минут перед ней открывается тёмная, глубокая арка, в которую Марлин тут же ныряет, не раздумывая ни секунды. Непроглядная темнота становится её спутником всего на несколько секунд, после чего девичьему взору открывается небольшой, но довольно ухоженный дворик. Он спрятан от посторонних глаз и не привлекает лишнего внимания, так что в нём можно было встречаться, не опасаясь быть замеченными. К тому же, каким-то образом (а может, и благодаря особым чарам), здесь никогда не было сыро.

Великий Мерлин, знала бы его дражайшая матушка, где и с кем он встречается вечерами – пришла бы в ужас.

Тем временем девушка осматривает себя с ног до головы, покружившись на месте, и поправляет волосы слегка подрагивающими от холода руками.

– Выглядишь прекрасно, – она вздрагивает от тихого голоса, раздавшегося за спиной, и тут же оборачивается. Из тёмного угла дворика появляется высокая фигура, точно так же, как и она, одетая в чёрную мантию, – как и всегда.

Она улыбается слегка стыдливо, так по-детски заливаясь румянцем, словно никогда до этого не слышала от него комплиментов. Парень подходит ближе, преодолевая расстояние между ними в несколько больших шагов, и аккуратно берёт за руку. Поглаживает большим пальцем костяшки пальцев, оставляя поцелуй на тыльной стороне ладони, – жест, уже до боли привычный им обоим, но всё ещё галантный и чересчур приятный. Он смотрит в глаза напротив с такой теплотой и нежностью, что у девушки подкашиваются ноги. Марлин не хотелось бы себе в этом признаваться, но от подобных жестов и слов сердце у неё в груди каждый раз трепещет, как в первый.

– Я рад, что ты пришла, – тихо говорит он, кажется, надеясь, что она не сможет разобрать этого шепота, потонувшего в гуле улице, которая всё ещё находится в каких-то нескольких метрах от их крошечного мирка. Но МакКиннон прекрасно слышит каждое слово, – Боялся, что передумаешь.

Девушка подходит ближе, так, что расстояние между ними сокращается до какого-то незначительного одного-единственного шага, и проводит свободной ладонью по его бледной щеке. От одного взгляда в серые глаза напротив – мороз по коже, перебивающий своей силой любую промозглую непогоду, но такой приятный и согревающий, что в этом ощущении хочется раствориться без остатка.

– Разве я могла, Реджи? – девушка улыбается, и от её улыбки становится даже теплее, чем от солнца, которое она так любит. Он поддаётся какому-то невиданному, душевному порыву, и прижимается к её ладони губами, вторую при этом сжимая чуть крепче и переплетая пальцы.

Только Марлин имела право так уродливо коверкать его имя, для остальных он – Регулус Арктурус Блэк, единственным наследник благороднейшего и древнейшего рода. Этот титул, впервые произнесённый его матушкой, тошнотворно горчил на языке, но парень ничего не мог с этим поделать. А сейчас, в темноте пустого и не известного никому двора, он мог позволить себе сбросить эту чёртову оболочку, мог позволить себе прикасаться к любимой девушке и не чувствовать вины за то, что полюбил именно её.

Потому что для того, чтобы услышать, какая Марлин МакКиннон ужасная для него партия, не нужно было даже зарекаться об их встречах, это и так было понятно.

Она проводит узкой ладонью по его волосам, от чего Регулус вздрагивает и словно цепляется за неё крепче. Видимо, девушка здорово пугается перемены, произошедшей на его лице, поэтому принимается тихо бормотать какие-то банальные, утешительные слова, которые Блэк даже не пытается разобрать, позволяя Марлин припасть к его груди, и сам заключая её в крепкие объятия.

Рядом с ним ей тепло и спокойно. Рядом с ним она чувствует себя в безопасности. И пусть с их последней встречи ничего не изменилось и прошло не так уж и много времени, почему-то от одного только взгляда на Регулуса сердце у Марлин разгоняется и начинает стучать в груди с новой силой. Девушка не была уверена в этом наверняка, но, кажется, она его любила.

Это не была привязанность в привычном понимании этого слова. То, что происходило между ними, было более глубоким и чувственным, более душевным и личным, не лежало на поверхности, а складывалось из тысячи маленьких мелочей. Это была самая настоящая любовь, о которой девушка так мечтала в детстве.

А он смотрит на неё глазами самого последнего влюблённого дурака, чувствуя, как на секунду задыхается, задерживая взгляд на длинных ресницах, а после – на карминовых губах. От одной только мысли о том, что он может позволить себе быть с ней, может позволить себе быть рядом, не на шутку кружилась голова. Постепенно узнавать о её вкусах и увлечениях, медленно раскрывать ей своё собственное сердце, да просто обнимать, целовать, украдкой писать для неё стихи – настоящее чудо.

Марлин красивая, красивая настолько, что Регулусу иногда кажется, будто всё это происходит вовсе не с ним, словно всё это какой-то невероятный, прекрасный и сладостный сон, который вот-вот закончится. Самая настоящая сказка. Ведь только рядом с ней он, холодный и словно мраморный, может позволить себе быть мягким и чувственным. Только рядом с Марлин он может быть настоящим.

И эта невероятная возможность дурманит голову, лишает рассудка лучше любого заклинания, практически так же, как пухлые губы МакКиннон, которые та украдкой облизывает, прежде чем снова посмотреть на Регулуса из-под чёрных пышных ресниц.

Он помнит, как точно такие же взгляды она бросала на него во время матчей по Квиддичу, ещё несколько лет назад, когда они оба учились в школе. Тогда-то всё и закрутилось. Этот внимательный, цепкий взгляд не давал Блэку покоя несколько месяцев, а девушка продолжала регулярно появляться на матчах и тренировках, мимолётно, но всё равно жадно очерчивая его взглядом. Он же видел.

Ни один из них в этот раз так и не решается нарушить тишину, повисшую в воздухе. И Марлин, и Регулус чувствуют, как что-то давит на них обоих, мешает нормально говорить, быть в достаточной степени честными друг с другом. Так они и стоят – в тишине, прижимаясь друг к другу практически вплотную и держась за руки. МакКиннон чувствует, как кончиками холодных пальцев парень проводит по её костяшкам, успокаивая этим незамысловатым жестом то ли себя, то ли её. В любом случае, ей бы очень не хотелось, чтобы этот момент когда-нибудь заканчивался.

– Можно я тебя поцелую? – Голос Регулуса слегка хрипит от долгого молчания, и девушка едва ощутимо вздрагивает. Она видит, как по губам Блэка расползается довольная, хитрая улыбка, и, так и не дав ответа, целует его сама.

Парень ничуть этому не удивляется, только тихо хмыкает девушке в губы, углубляя поцелуй, принимается целовать жадно и напористо, так, что у Марлин подкашиваются колени. Она крепче хватается за чужие плечи, чувствуя, как ладони Регулуса сильнее сжали её талию. Она любила его до безумия, глупо было это отрицать.

Марлин всегда была для него недоступной и неподходящей, об этом в Хогвартсе сказал бы любой. Потому что примерные девочки с Гриффиндора не водятся со Слизеринскими мрачными золотыми мальчиками. Такие девочки, как Марлин – громкие и шумные, сующие свой нос в чужие дела и слишком яркие, словно обжигающие. Такие, как она, вечером убегают в магловский клуб, проводя в его шуме и гвалте всю ночь, после чего сонные и растрёпанные появляются на парах с невыполненными заданиями. Такие, как Марлин, не могут отличить дорогой изысканный алкоголь от какой-нибудь палёной гадости, без раздумий вливая его в себя и заразительно смеясь.

МакКиннон словно совершенно была лишена тормозов, сначала делая, потом – думая, и никогда не отдавала своим действиям отчёт. Регулус был совершенно другим.

Но вот, они оба здесь, стоят в тихом, пустом переулке, жадно целуясь, и не замечают никого вокруг. Словно во всём мире существуют только они одни, словно, стоит им только покинуть стены их надёжного укрытия, на них не обрушится жестокий реальный мир, в котором они не могут быть вместе. Потому что Марлин – грязнокровка и осквернительница всего волшебного сообщества, он – единственная надежда своей матушки на продолжение благородного чистокровного рода.

Они – по разные стороны баррикад, но никого из них это ничуть не волнует.

– Давай сбежим? – Регулус разрывает поцелуй, стараясь справиться со сбившимся дыханием, и смотрит на девушку так потеряно, словно не собирался с мыслями неделями, прежде чем предложить это. В голубых глазах напротив плещется непонимание, а Регулус только и может, что бездумно гладить большим пальцем её щёку, нежно удерживая девичье лицо в ладонях.

– Реджи… – она выдыхает его имя практически с отчаянием, и парень чувствует, как по спине пробегает табун холодных мурашек, а на душе становится неспокойно. Потому что от решения Марлин зависит и его жизнь тоже, зависит, склонит ли он в безысходности голову перед Тёмным Лордом или сможет построить нормальную жизнь с любимой девушкой, – милый мой Реджи… Ты же прекрасно понимаешь, что нас найдут, куда бы мы не пошли…

В её голосе отчаяние и горечь, в глазах – тоже, и Регулус чувствует, как сердце в груди неприятно сжимается, не желая принимать правдивость её слов. Но от этого слова девушки менее правдивыми не становятся.

– Покинем Лондон и осядем где-нибудь заграницей. Нас никто не будет искать, никто не станет тревожить, – он снова целует её ладонь, касаясь губами кожи словно в забытье. Марлин от каждого мимолётного поцелуя вздрагивает, словно впервые, но постепенно её напряжённое тело в его объятиях начинает расслабляться.

Регулус без неё не сможет, не справиться – оба это знают, и от этого не становится легче.

– Мы исчезнем со всех радаров, словно нас никогда и не было, они не найдут нас, а потом и вовсе забудут, – он смотрит ей в глаза, словно два бездонных океана напротив являются единственным, что у него осталось. Марлин чувствует, что её сердце бьётся в груди потерянной птицей, но так и не может найти в себе силы, чтобы озвучить своё решение.

Потому что она понимает, что для Регулуса это самое настоящее предательство, да и для неё тоже. Вот только девушка даже представить себе не может жизнь без него, словно, с уходом Регулуса всё вокруг потеряет свои краски, утратит смысл. МакКиннон не может позволить себе так просто его отпустить, так легко лишиться всех чувств и ощущений, который он ей дарит, так просто отказаться от своего счастья.

Вместо этого она просто снова целует его. И этот поцелуй, более отчаянный и потерянный, словно говорит сам за себя. Этот поцелуй открывает им путь в новую жизнь.

Регулус отстраняется, и его глаза светятся таким искренним, светлым счастьем, которого Марлин никогда в его взгляде не видела. Блэк замирает всего на одно мгновение, словно хочет убедиться в том, что верно расценил её поступок и всё правильно понял. Она улыбается ему, тихо смеясь, оставляет ещё один мимолётный поцелуй в уголке губ, и тянет за руку к арке. Парень идёт за ней, не сопротивляясь.

– И куда мы отправимся? – девушка старается выглядеть легко и беззаботно, но Регулус всё равно чувствует, как подрагивает её ладонь в его руке. На самом деле, Марлин просто до ужаса страшно, но Блэк никому не позволит потревожить её спокойствие.

– Куда пожелаешь, любовь моя, – он сжимает её ладонь чуть крепче, давая понять, что никогда не оставит. Марлин это знает, чувствует, ведь зачастую им не нужны слова, чтобы понимать друг друга, всё это выходит само по себе, словно между ними с самого начала образовалась прочная, неразрывная связь.

Регулус тоже это знал. Возможно, именно за это он её и полюбил.