Текст книги "Фиолетовый снег (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бердичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Скоро мы вернулись в город, и я довезла его до дома. Ванька традиционно поцеловал меня в щеку. Я, бестолочь здоровая, оттолкнуть его не смогла.
И вот последний звонок и все экзамены позади. Ребята собираются в Питер, а мне подписали отпуск. Теплый и солнечный июньский день радовал ласковым ветерком и беззаботным настроением. Хотелось одновременно и отоспаться, и куда-нибудь уехать. Но вначале необходимо было переделать текущие дела. Может, потом к бабушке съезжу? Посмотрим. Мы с Иваном, наконец, обменялись телефонными номерами. Он, как кот валерьяну, обхаживал меня целую неделю, чтобы выудить у меня мой номер. Я, уже привычно недолго посопротивлялась и сдалась. Этот нахаленок обещал каждый день звонить. А я пыталась научиться жить без него.
Я с удовольствием прыгнула в маленькую красную машинку. Свобода! Домой! Долой все наваждения! Я умная и самостоятельная женщина в отпуске.
Лихо зарулив на стоянку своего дома, увидела автомобиль Семена. Странно. Давненько я с ними не встречалась. В смысле, с Семеном и его мерседесом. Послушаем, что скажет. Семен, естественно, не машина.
Я поднялась на этаж и, открыв квартиру, застыла на пороге. Все было, как в пошлом голливудском фильме: ботинки мужа, рядом туфли-лодочки размера этак сорокового. В голове хихикнула пьяная мысль: может, это тоже мужчина? Уж больно обувка большая. Дальше по коридору валялась голубая кофточка. Я ее машинально подняла. Еще дальше – юбка этой гренадерши и рубашка Семена. Интересно, она выше его? Или он ее? Впрочем, в постели все равны. И я пошла в спальню, из которой доносились вполне понятные звуки. Дверь была немного прикрыта. Я распахнула ее посильнее и остановилась на пороге. Ну что могу сказать? Смотреть намного хуже, чем участвовать. Неэстетично как-то. Муж извивался внизу, а наверху темпераментно скакала какая-то блондинка. Я покашляла и сказала: – Вот в гостинице я бы не увидела. А так ничего. Динамичненько. Вы не стесняйтесь, продолжайте.
И двумя пальцами бросила их одежду к кровати.
Муж тут же дернулся с перекошенной и красной физиономией. А блондинка, не слезая, развернулась. На меня смотрела сестра Марина.
– Не так уж я была не права. – Отмерла от удивления я. – Ты под каждое начальство ложишься?
– Ты! – завелась сестра. – Ты всегда лучше всех! Самая умная, самая честная, самая справедливая! Но меня, а не тебя, недотепа, любит мой Сенечка! – растянула в улыбке свой большой рот.
– Сенечка, ты любишь ее? – как к душевнобольному, обратилась к мужу.
– Света, это не то, что ты думаешь! – пытался скинуть ее с себя Семен.
Мой когда-то красивый и безупречный идол. Я смотрела на него и не понимала, что такого нашла в нем, кроме внешности? Одни Игнатьевы чего стоят! Я рассмеялась: с моих глаз спала пелена, и стало легко до тошноты.
– Что ты смеешься? Это ты виновата со своей дурацкой школой! Сидела бы дома, как Тамарка! И ничего бы этого не было! – проорал Семен.
– Слышишь, Мариночка, Тамаре Игнатьевой соответствовать сможешь? Губы силиконовые хочешь? А попу? – меня душил смех. Истерика, наверное.
Маринка вскочила с кровати и подлетела ко мне: – Чего тебе еще надо, малявка? Чтобы он перед тобой ползал, вымаливая прощение? А не будет этого! Он подает на развод!
Я отодвинула ее рукой и посмотрела на Семена: – А у предпринимателя и крутого бизнесмена свое мнение есть? Хотелось бы выслушать.
– Не слушай ее, Сенечка! – Маринка снова запрыгала по кровати, но теперь вокруг любовника. – Она хочет разрушить нашу любовь! Я не отдам тебе его! Он мой!
Мне хотелось побыстрее закончить эту мелодраму.
– Семен. Я жду ответа. – лаконично сказала я.
Тот подумал и выдал: – Девочки, вы же сестры! Не надо ругаться. Давайте жить втроем.
– Чего? – одновременно выдали мы.
– Семен. Извини, но жить с тобой после нее, – я показала на Марину, – все равно, что надеть второй раз использованный презерватив. Извини еще раз.
Маринка судорожно натягивала белье. Семен молчал.
– Я сама подам на развод и буду искать квартиру. Но несколько дней, голубки, вам придется побыть порознь. Пока здесь живу я. Уйду – делайте, что хотите. – Я вышла из спальни и обернулась. – Но пока я здесь – чтобы духу твоего, Марина, не было!
Ответом мне стала хлопнувшая входная дверь. В квартире стало тихо.
Я поставила чайник и достала конфету. Есть ничего не хотелось. Подумав немного, вытащила из сумки телефон. Я учительница. И у меня много учеников. Я посмотрела записную книжку. Вот. Семеновы Игорь и Алексей. Братцы – застройщики. Им и позвоню.
Вопрос с квартирой решился на удивление быстро. Мне на выбор предложили две однушки: потрепанную жизнью и людьми с газовой горелкой в старой постройке и совершенно новую, но на первом этаже в госпитальном поселке и, к сожалению, далеко от школы. Я подумала про Бортниковых и огорчилась. Квартира мне понравилась, но старшего видеть не хотелось, а младший скоро уедет, а я, возвращаясь домой, все время буду думать о нем. Но в рухляди без капитального ремонта жить не хотелось совсем и, снова взвесив все за и против, я купила однушку на первом этаже. За домом в метрах ста колыхался елками лес. За лесом – полигон и военная часть. Здесь живут много семей офицеров, сказал мне Алексей Семенов. Чужие сюда не забредают, ибо далеко. Свои не бузят. Даже школа здесь есть. Может, со временем, перевестись сюда? Интересно, почему Ванька тогда ездил к нам? Ведь ни разу не спросила!
Семеновы скоренько все оформили, и через два дня я перевозила мебель: пианино, диван из гостиной, гитару, компьютер и книги. Остальное было не моим.
Иван писал мне несколько раз в день. Где они были, что видели, во что вляпались. Им было хорошо, и я радовалась. Те, кто хотел учиться там, съездили в выбранные учебные заведения и подали заявления. Думаю, Иван поступит на бюджет. А завтра я его увижу! И будет ему сюрприз!
В промежутках между беготней по оформлению квартиры и переездом, заехала в ЗАГС и подала заявление. Детей у нас с Семеном не было. Делить нечего. Марчик мой был куплен еще до свадьбы. Квартира его. И я на нее не претендовала. Мать мне не звонила месяца три. Интересно, она в курсе приключений любимой дочушки? В любом случае, она ее будет оправдывать. Семен попытался пару раз поговорить со мной и объяснить, что в их среде разводы отрицательно сказываются на бизнесе: типа если партнер не состоятелен, как муж, то и в делах может… Я ответила, что мне нет дела до его дел, но если хочет выяснить отношения, можем пересечься на нейтральной территории. В кафе, например.
Через два часа я сидела под тентом летнего кафе недалеко от Семенова офиса. Мой прекрасный, почти бывший муж был, как никогда, пунктуален. Трезвый, бритый, черные глаза непривычно светятся радостью.
– Привет, Светуль. – Он нагнулся и поцеловал меня в щеку. Я немного поморщилась. Что ни говори, и как не думай, было обидно. Ведь случилось и у нас с ним много хорошего за эти пять лет! Сел рядом за столик – такой родной облик, но уже чужой мужчина!
Я улыбнулась: – Здравствуй, Семен!
– Ты прекрасно выглядишь в этом летнем сарафане!
– Пошла в отпуск на днях. Отдыхаю и душой, и телом.
– Свет, прости меня. Мне кажется, ты погорячилась! – он нагнулся ко мне и прошептал, чтобы не слышали окружающие: – Все мужики ходят налево, понимаешь?
– Только не все водят домой своих баб. Пойми, Семен, дом – это территория женщины, жены. Несанкционированный доступ чужим, не приглашенным хозяйкой, дамам туда строго запрещен. Задача мужчины – охранять покой своей женщины и ее ареала обитания. Ты нарушил это правило и мне, в силу женской психологии, остается два выхода. Первый: драться за свое место. Второй – уйти. Семен, куча самок бывает в стае, но не в человеческой. И делить территорию, а тем более, драться за нее, выполняя мужские обязанности и портя себе нервы, я не хочу.
– Но мы же любили друг друга!
– Любили – слово ключевое и стоит в прошедшем времени. Ты не заметил?
– Свет, чего тебе надо? У тебя куча украшений!
– Я оставила их в сейфе. Отдашь очередной пассии. Может, она будет лучше соответствовать тому статусу, к которому ты стремишься.
– А ты не стремишься? Или хочешь быть бедной, но честной дурой?
– Семен. Что ты хочешь от меня?
Он отвалился на спинку стула и оглядел меня с головы до ног.
– Хочу, чтобы у меня была самая красивая жена, которая вращается в светском кругу, а не бегает за оболтусами по школе, заставляя их сдавать контрольные.
– Семен, мы обсуждали этот вопрос пять лет тому назад.
– У меня поменялся статус! Я вхож в топ-двадцать самых успешных предпринимателей нашего города!
Я встала: – Прости, Семен. Ты красивый и успешный мужик. Любая женщина будет рада тебе соответствовать. Но не я. Не мое это. Прости еще раз. – Я грустно улыбнулась. – Просто я – это не то, что тебе требуется на данном этапе твоего пути. Только поэтому мы расходимся. И, знаешь, я всегда буду тебе благодарна за вечерний фиолетовый снег в закатных Альпах. Это самое потрясающее, что я видела в своей жизни.
Семен тоже встал и взял меня за руку: – Мне очень жаль, что ты не хочешь быть со мной. Я это давно почувствовал. Наверно поэтому и проводил время с другими. Ты закрылась. Ушла в сторону. Мне было очень досадно. Я делал для тебя все, что мог.
– Семен, я этого не заметила. Ты делал для меня то, что считал выгодным для себя, а интересует ли это меня, ты не спрашивал. Ты заставлял меня принимать участие в мероприятиях, которые мне казались просто пародией на жизнь, каким – то дурным фарсом. Наряжал в безделушки, как новогоднюю елку, даже не поинтересовавшись, нужно ли мне все это.
– Свет, ты не говорила.
– Говорила, но ты не хотел замечать. Мы жили рядом, но друг друга никогда не слышали.
– Свет, давай ты меня простишь, и мы снова попробуем… Возвращайся, мне тебя так не хватает!
– Нет, Семен. Все зашло слишком далеко. Марина…
– Я ее уже уволил. Мне не нужна подстилка.
– Семен, из памяти это не вытряхнешь. Тебе не понравится еще что-нибудь во мне, и ты притащишь какую-нибудь Наташу, Машу…Прости, Семен, но – нет.
– Свет, давай поступим так. – Он потер в раздумье нос. Такой до боли родной жест! Сердце сделало скачок. – Поживи одна. Можем даже развестись. Остынь, подумай. Все взвесь. Надумаешь – возвращайся, обсудим взаимные условия. Можем даже расписать в подробностях.
Сердце упало в пропасть, и место в моей душе, которое до сих пор и вопреки всему, занимал Семен, стало свободным.
– Прощай! – я улыбнулась, оставила на столике деньги за свой кофе и, не оборачиваясь, пошла к машине. Он опять меня не услышал. Где там моя квартирка? Захотелось поплакать.
Следующий день встретил меня ярким и теплым солнцем, бьющим в незанавешенное окно моей комнаты. Надо на днях обзавестись какой-нибудь мебелью и чем-то солнцезащитным. Настроение было замечательным! Ванька написал, что поезд подъезжает к нашему городу. И, самое главное, все три класса были в полном составе! Не потеряли ни одного бойца. Я спросила, надо ли его встретить, все-таки от вокзала до поселка госпиталя достаточно далеко. Он ответил, что приедет отец, и спрашивал, когда увидится со мной. “Освободишься, сообщи”. – написала ему я. Надо купить тортик. Все равно Ванька узнает, где моя квартира и увяжется за мной посмотреть. Так хоть заодно новоселье отпразднуем. С этим радужным настроением я дошла до магазина и накупила каких-то не требующих приготовлений полуфабрикатов. Так как плиты и духовки у меня еще не было. Только электрический чайник и две старые чашки. И одна тарелка. Завтра с утра займусь покупкой бытовой техники, посуды и мебели. Срочно!
Иван позвонил мне в два часа дня: – Светлана Васильевна! – раздался в трубке ликующий голос, как будто не виделись сто лет. – Заезжайте, я стою около дома и жду Вас!
– Жди, Ванечка, – ехидно отозвалась я. И пошла пешком. Два дома пройти – это не много.
Высокого Ивана в стильных солнечных очках, в серой майке и светлых льняных брюках я увидела сразу. Какой же он красивый мальчик! Все тетки и девчонки оборачиваются! Я даже загордилась. Он стоял ко мне спиной и смотрел на дорогу. Я подошла сзади и слегка дотронулась до его локтя. Он резко развернулся и увидел меня. Словно неверя своим глазам, сдернул очки: – Светлана Васильевна… – выдохнул он и неожиданно прижал меня к себе. – Я так соскучился!
– Вань, ты чего? Ты чего? – пыталась выдернуться я из его сильных ручек. Не выдралась. Ручки оказались сильней и настойчивей. Он прижал мою голову к своей груди, и я услышала, как часто бьется его сердце.
– Вань, отпусти! Люди смотрят! Неудобно! – промычала я.
Он, не выпуская моих рук, отстранился: – Вот все вам неудобно, все не по правилам! Светлана Васильевна! Я же скучал! И Вы по мне тоже! Я знаю. – он погладил меня по голове, как маленькую. – А где Ваша машина?
– Через два дома, на стоянке.
Ванька поднял брови: – Почему? Мы никуда не едем?
– Мы, Ваня, идем. Я хочу тебе кое-что показать.
И мы пошли. Руку мою он так и не отпустил.
Пройдя один дом и половину другого, я завела его в подъезд, подошла к двери и открыла ее своим ключом: – Вот здесь я теперь живу. Проходи.
У Ивана на лице расцвела счастливая улыбка: – Правда?
– Да Ваня, правда.
– А муж? – аккуратно поинтересовался он.
– В процессе развода.
– О, да! – прищурил парень свои необыкновенные глаза. – Значит, еще немного, и Вы свободны?
– Типа того. Я тут тортик на новоселье купила…
Договорить не успела, так как была схвачена Ванькой и подброшена под потолок, поставлена на ноги и поцелована в макушку.
– Так это все дело меняет! – Серебрился глазами Иван. – Вы даже не представляете, насколько!
Он быстро оглядел мои три с половиной предмета обстановки.
– Я только позавчера переехала… – стала оправдываться я. – Ничего купить не успела. Вот, завтра собралась…
– Так. – Ванька что-то соображал. – Сидите дома, никуда не уходите. Я через час вернусь. Обещаете?
– А ты чего задумал? – с подозрением спросила я. – Не надо ничего делать!
– Вы обещаете никуда не уезжать? Или мне ключик забрать? – Парень протянул руку к висящему на крючке автомобильному ключу.
– Обещаю. – сдалась я.
– Я быстро! – сказал Иван и скрылся за дверью.
Прождала я минут сорок, когда услышала громкий стук в дверь. Звонок я тоже еще не купила. Надо не забыть вместе со светильниками посмотреть в электротоварах. Я открыла дверь и увидела огромный куст белых роз. Иначе, наверно, не скажешь. Куст протиснулся в дверь, и за ним я узрела Бортниковых. Обоих. Розы были в руках Александра Ивановича, огромная ваза – у Вани. Они оба смотрели на меня своими чудесными глазами и улыбались.
– Проходите, – сказала я. – Только смотреть еще не на что. И сидеть не на чем. Тортик на новоселье есть и его надо съесть. – Я пропустила их в коридор и развела руками. Александра Ивановича я не ждала, но не хотелось портить Ване настроение своими капризами. Да и ни к чему это.
Ванин отец, не отрываясь, смотрел на меня. А он действительно сильно похудел. Даже лицо осунулось. Только глаза остались прежними: острыми и пронзительными.
– Ничего, – наконец хрипло проговорил он. – Вы давно здесь живете?
– Два дня. – сказала я. – Вот как-то так скоропостижно получилось, что даже ничего не успела толком приобрести. Завтра поеду. – начала оправдываться я.
– Сказали бы мне, я бы помог.
– Да мы не настолько близко знакомы, чтобы я со своими просьбами к Вам приставала. Да и мне бывшие ученики помогли. Перевезли вот.
– Пап. Она всегда такая! Я ей так обрадовался, а она пищит: “неприлично!”. Светлана Васильевна, розы я поставил в воду, а новоселье справлять у Вас действительно не на чем. Идемте к нам!
Я беспомощно посмотрела на отца этого, не замороченного предрассудками, юноши. Но тот, к моему изумлению, обрадовался: – Да, идемте, идемте к нам!
Пришлось брать тортик. Ключи у меня отнял Иван, сказав: – Вы идите, я закрою и догоню!
Мы вдвоем с Александром Ивановичем вышли из подъезда на улицу. Дул теплый, уже июльский, ветер. По голубому небу бежали легкие белые облака. Березки на газоне шумели зеленой листвой.
– Как живете, Светлана Васильевна? – неожиданно спросил Бортников-старший.
– Хорошо. – Улыбнулась я. – Лето, тепло, отпуск. Что еще желать от жизни? А Вы?
Он посмотрел мне в глаза: – Я прошу прощения за свою грубость в Новогоднюю ночь. Я сильно был неправ. Вы меня простите? Я могу надеяться, что вы сможете забыть, как глупо я себя вел? – он осторожно взял меня за руку и поднес к губам. Мы остановились.
– Александр Иванович! Я не буду ничего обещать, но попытаюсь.
– Вы мне не доверяете?
– Я не доверяю никому.
– Почему?
– Все, кому я доверяла, в конце концов, меня обманывали. Не хочу разочаровываться опять.
– Я не хочу от вас ничего требовать, и заставлять мне верить. Просто… не отталкивайте. Вы согласны?
У меня закружилась голова от этих бездонных прозрачных глаз. Я смотрела в них и падала, падала…
– Попробую. – Выдавила из себя я хриплым шепотом. Меня затрясло от этого невысказанного напряжения. Александр Иванович поцеловал мою ладонь и приложил к своей щеке, как когда-то сделал его сын на Новогоднем балу.
– Спасибо за надежду, Светлана Васильевна!
Ванька нас нагнал, когда мы уже подошли к их подъезду. В руках у него была моя гитара.
На стол я собрала быстро. Кое-чего Иван докупил, сбегав в ближайший магазинчик. Александр Иванович порылся в кухонном шкафу и вытащил на свет бутылку крымского белого вина. Уже свечерело, пока мы бегали туда-сюда, но солнышко, опускаясь все ниже к горизонту, еще ярко освещало наш двор и ближайший лесок. Жара уже ушла, и от зеленых деревьев веяло прохладой. Мы расположились за широким деревянным столом с фигурной столешницей на кухне у раскрытого окна.
Бортников-старший распечатал бутылку и разлил вино по бокалам.
– С новосельем, Светлана Васильевна!
– Спасибо, – улыбнулась обоим я. Мы выпили вино и захрустели свежими салатами. Я вытащила из духовки запеченную рыбу и разложила по тарелкам мужчинам. Они дружно набросились на ароматно пахнущий деликатес. Александр Иванович ел как женщина, у которой только закончилась диета, то есть, всё и помногу. На тарелке возвышалась небольшая, но мощная горка из различных вкусностей. Ваня с улыбкой в глазах искоса посматривал на отца. Мы еще выпили.
– Светлана Васильевна! – вдруг сказал Ваня. – А спойте нам что-нибудь!
Его отец, мне показалось, испуганно дернулся. Но Ваня коротко взглянул и тот успокоился. Я ничего не поняла из их странных переглядываний, но спеть не отказалась.
– Гитару неси, Вань. Что петь будем? Русское, родное?
– Шумел камыш, деревья гнулись… – с хохотом подтвердил Иван.
– Не обессудьте. – Я подстроила гитару и запела: “Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была…” Мужчины подхватили. Оба Бортниковых пели каким-то мягким, обволакивающим и утягивающим в фантазии, баритоном. Мне понравилось. Мы спели еще и еще. Промочили связки вином. Ванька принес флейту. Ту, которую ему подарил Иннокентий Кириллович. Флейта вела мелодию, я расцвечивала ее гитарным перебором. Получалось красиво. Вот Иван положил флейту после очередной песни и сказал: – Моему папе нравится одна старая песня. Она называется “Эхо”.– Он немного наиграл мелодию. – Вы ее знаете?
– Споем? – улыбнулась я Бортникову-старшему. Тот немного побледнел и кивнул головой сыну. Тот взял у меня гитару и заиграл вступление. Александр Иванович и я запели: – Покроется небо пылинками звезд и выгнутся ветки упруго. Тебя я услышу за тысячи верст… Мы эхо, мы эхо, мы долгое эхо друг друга… – Мы смотрели, не отрываясь, глаза в глаза. Я боялась, что он вспомнит про умершую жену и расстроится, замкнется в себе. – И мне до тебя, где бы я ни была, дотронуться сердцем не трудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы – нежность, мы – нежность, мы вечная нежность друг друга. – Пела я под Ванин аккомпанемент. Его отец молчал и все также смотрел на меня. – И даже в краю наползающей тьмы, за гранью смертельного круга, я знаю, с тобой не расстанемся мы. Мы память, Мы память. Мы звездная память друг друга… – допели мы уже оба и улыбнулись. Я облегченно: не расстроился.
За окном раздались аплодисменты. Второй этаж – окно открыто. Слушай, кто хочешь! Я засмеялась и выглянула на улицу. Там стояло человек двадцать: пенсионеры, возвращающиеся с работы люди, собачники с псами… Какой-то парень крикнул: – Идите к нам, я еще одну гитару принесу, вместе споем!
Я оглянулась на Бортниковых. В Ванькиных глазах разгорались чертячьи искорки. Его отец протянул мне руку: – А Вы хотите?
– Давайте еще по бокальчику и пойдем в народ! – пожала я плечами. Праздник, в конце концов. Новоселье! Отметим громко.
Мы встали и пошли на улицу. Люди под березки принесли стулья и лавочки. Пока мы устраивались, собачники увели собак и вернулись снова. Тот парень с гитарой пришел не один. За ним притопал его друг. С аккордеоном. Мы расселись. Концерт начался. Пели мы по очереди и вместе. Играли тоже по очереди.
Солнце почти ушло за горизонт. Было около одиннадцати вечера. Стало прохладно. Кто-то из людей уже ушел домой, кто-то только присоединился. Я поняла, что устала.
– Может, на сегодня все? – спросила я Бортниковых. Ванька посмотрел на меня так, как будто я отняла у ребенка конфету.
– Нет. – Ответил он. – Я хочу спеть для Вас, Светлана Васильевна, одну песню. Но не от своего лица. Хотя я Вас тоже люблю. Песня Лайонела Ричи “Hello”. Для Вас.
I`ve been alone with you inside my mind
And in my dreams I`ve kissed your lips a thousand times
I sometimes see you pass outside my door
Hello, is it me you`re looking for
“Я оставался наедине с тобой в своих мыслях. В своих мечтах я целовал твои губы тысячу раз. Иногда я вижу, как ты проходишь мимо моего дома. Привет, я случайно не тот, кого ты ищешь?”
….Cause you know just what to say
And you know just what to do
And I want to tell you so mach, I love you…
“Ты знаешь, что сказать, и знаешь, что сделать. Я очень сильно хочу тебе сказать: я тебя люблю…”
….Tell me how to win your heart
For I haven`t got a clue.
But let me start by saying, I love you…
“Скажи мне, как завоевать твое сердце, я не имею понятия. Но давай я начну словами: Я тебя люблю…”
Мои губы улыбались, а сердце плакало. Ну что я могу сделать?
Умный Ваня все заметил и тут же заполнил паузу: – Дамы и господа! Концерт окончен. Пожертвования в фонд любителей зеленых елочек прошу заносить в сорок пятую квартиру!
Мне после этих откровений хотелось забиться на диванчик и выключить свет.
Люди начали разбирать свое имущество. Ванька вручил мне гитару, а своему отцу ключ от моей квартиры.
– Мы с ребятами еще прогуляемся. Можно?
– Недолго. Помнишь, что хотели сделать завтра?
– Папа! – возмутился полуночный гулена. – Через минут сорок буду!
И умыкнулся с ребятами в сторону улицы. Мы с Александром Ивановичем остались.
– Давайте, уберу со стола, и Вы меня проводите. – Предложила я.
– Давайте, я Вас провожу. – Усмехнулся Ванин отец и протянул мне руку ладонью вверх: – Гитару отдайте!
Мы шли рядом. Наступила теплая и тихая ночь. По черному небосклону рассыпались яркие звезды. Мы завернули за дом и пошли по дороге к лесу. Оттуда пахло сыростью и нагретой за день хвоей. Недалеко от дороги лежало толстое и длинное бревно.
– Присядем? – пригласил Бортников. Я села на сухую и шершавую кору. Александр Иванович опустился рядом. Я молчала, молчал и он. Я почувствовала, что уже хочу в кроватку и тихонечко зевнула. Бортников заметил: – Вы устали, пойдемте! – он поднялся и подал мне руку. Я протянула навстречу свою. Моя была холодной от ночной сырости и от волнения. Его рука была теплой и сухой.
– Вы замерзли совсем, что же молчите? Можно простудиться! – выговорил мне мужчина.
“А так все начиналось…”– подумала я и сказала: – Да, извините, день был насыщенным и уже хочется спать.
И я пошла быстрым шагом в сторону домов. Александр Иванович растерянно топал сзади. У моего подъезда он протянул мне гитару и ключ: – Спокойной ночи, Светлана Васильевна!
– Спокойной ночи, Александр Иванович. – Сказала я и повернулась к нему спиной.
– Я так счастлив…– прилетели мне вслед тихие слова.
Утро следующего дня было неожиданным. Я только разодрала глаза после вчерашнего, как зазвонил телефон и Ванин бодрый голос мне поведал: – Доброе утро! Через пятнадцать минут мы будем у Вашего подъезда.
– Зачем? – опешила я.
– Мы едем заказывать мебель! – объяснил Иван и отключился. Да. Против Вани не попрешь. Себе дороже. Я одной рукой ставила чайник, другой – чистила зубы. Через пятнадцать минут, вполне готовая к подвигам, я стояла у подъезда. От угла дома на меня неотвратимо надвигался черный джип.
Ваня вылез из передней дверки и придержал ее: – Садитесь, Светлана Васильевна! Карета подана!
– Может, сзади? – робко попыталась возразить я под перекрестным взглядом одинаковых глаз.
– Вань, подсади леди! – отдал приказ Бортников-старший.
Ванька легко обхватил меня за талию и поставил на коврик у пассажирского сиденья рядом с отцом. Я села. Ваня мне подмигнул, захлопнул дверь и прыгнул назад. Мы поехали.
– Как спалось? – просунул свою мордочку между сидениями Иван.
– Хорошо! – искренне ответила я.
– Я же говорил! – неизвестно о чем отозвался парень.
Его отец молча посмотрел на меня и улыбнулся. Вот теперь узнаю того самоуверенного и властного мужчину, с которым познакомилась в декабре. Глаза сверкали, одежда сияла новизной, а выбритый подбородок пах дорогим одеколоном. Ванька, как всегда, смотрел на нас обоих.
– Сейчас мы поедем в торговый центр и купим там все-все! – обрадовал меня он.
– А ничего, что Вы не на работе? – спросила я Александра Ивановича.
– У меня на сегодня нет плановых операций. А административными делами и без меня есть кому заниматься, Светлана Васильевна.
– Я рада, Александр Иванович! – честно призналась я.
– Послушайте, вы, умные взрослые люди! – вдруг хитро улыбнулся Иван. – Вам, таким правильным и вежливым, еще не надоело язык коверкать: Светлана Васильевна… Александр Иванович! Может лучше просто: Светлана и Александр? Просто боюсь, что пока на Свету и Сашу вы не согласитесь. А?
Я засмеялась и сказала: Алекса-н-д-р…
Ванька откинулся назад и захохотал.
Бортников– старший повернул голову ко мне и оскалил зубы: – Светик-семицветик!
Иван сзади уже похрюкивал.
Мы докатились до торгового центра и припарковались недалеко от входа. Ванька помог вылезти мне наружу: недолго думая, дернул за ладонь и поймал в объятья своих длинных рук.
– Смотри не задуши! – со смешком откомментировал его отец.
“Прогресс, однако”– про себя подумала я.
И мы, смеясь, вошли в большой торговый центр. В первую очередь я выбрала себе кухню: шкафы, столики, плиту, вытяжку, новую мойку под столешницу, духовой шкаф и холодильник. Каждая нормальная женщина знает, какое это счастье – кухня твоей мечты. Вот эту мечту я и пыталась реализовать. С доставкой и сборкой. Когда пошла расплачиваться к кассе, Ванька схватил меня за локти, развернул к себе лицом, а туда спиной, и стал показывать какую-то дизайнерскую полочку под цветочки.
– Вань, мне нужно функциональное помещение, а не оранжерея! – пыталась отбиться от него я. Он строил мне чертячьи гримасы и вспоминал новогоднюю елку. А потом вдруг резко отпустил мои руки и посмотрел через мое плечо. Я развернулась и увидела Александра, отходящего от кассы и убирающего в барсетку платежную карту.
– Обманули, да? Александр Иванович, ну зачем? У меня есть деньги! – подошла я к мужчине.
– Вы мне тоже подарили дорогой подарок, должен же я Вас отблагодарить? – улыбнулся он.
– Знаете, – зашипела я тихо, – я делала Вам подарок от чистого сердца, от огромного уважения к Вашему таланту, а Вы… отдариваетесь. – Я махнула рукой и вышла из стеклянных дверей магазина. Настроение резко упало и ничего больше не хотелось. Александр Иванович недоуменно смотрел, как я ухожу, а Ванька сразу бросился следом и обнял меня за плечи: – Светлана Васильевна! Вы – самый милый и добрый человечек, которого я знаю,– зашептал он мне на ухо своим бархатным голосом. – Просто отец неправильно выразил свою мысль, простите его! Он очень хотел сделать Вам приятный подарок, тот, который на самом деле Вам необходим. Он так радовался, что мы все вместе едем за покупками! А этими словами он просто еще раз Вас поблагодарил за ту мечту, которую Вы ему подарили! Знаете, – продолжал, обнимая, удерживать меня от бегства этот чудо-переводчик с папиного языка на женский, – отец не расставался со своим саксофоном ни на один день. Вечерами, после работы, он запирался в кабинете и играл. Я приходил за ним и слышал… Простите его, он и вправду не хотел Вас обидеть!
Я подняла глаза на Ваньку: хитрый и обаятельный чертенок! Трудно будет той девушке, которую он выберет подругой! Или, наоборот, легко? Но она никогда не будет скучать, это точно!
Сбоку подошел Ванин отец: – Я чем-то обидел Вас? – глаза у него потухли, и осунулось лицо.
Я положила свою ладонь на сгиб его локтя: – У женщин это бывает, Александр Иванович! Потом проходит. Идемте дальше. Нас где-то ждут стол, полочки и стулья!
Он взял другой рукой мою ладонь и поцеловал: – Я постараюсь научиться понимать. Спасибо!
Глаза его снова мягко засветились. Ванька, отрегулировав процесс, и зорко поглядывая за нами, закрутился вокруг: – Света… Саша…Папа! Ты не в больнице! Света! Ты не в школе!
Александр нахмурился, а у меня глаза полезли на лоб: – А ничего, что я не давала разрешения себя так называть?
– Ну так дай! – улыбнулся, блеснув зубами, и, опять наклонившись ко мне, прошептал: – У меня есть папа Саша, ты будешь – мама Света!
Я поманила его пальцем наклониться пониже и прошептала: – Ну ты и жук, сынуля!
– Да, я такой! – он выпрямился и подцепил меня под руку с другой стороны. Теперь я оказалась плотно зажата обоими Бортниковыми, которые и не думали меня отпускать. А в душе расцветали розы…
Мы заказали и приобрели все, вплоть до карнизов и занавесок. Тарелки, кастрюли, столовые приборы, полотенца… Их не замечаешь, когда они есть. И как горько сожалеешь об их отсутствии! Доставка ожидалась только завтра, поэтому готовить еще было негде и, заехавши на рынок, мы выгрузились у дома Бортниковых. Ваня с отцом несли сумки с продуктами, а я открывала им двери. Скоро в большой кастрюле забулькал ароматный суп, в духовке запекалось мясо, на плите варился рис для гарнира, а Ванька стругал овощи для салата. Александр Иванович накрывал на стол.
Когда мы пообедали, я сделала робкую попытку улизнуть к себе, но Иван усадил меня на диван, и сам привалился рядом под предлогом “А давайте поговорим о Франции по-французски”. Кончилось все тем, что как тогда, на даче, он разлегся под моим боком, и засопел. Я не возражала.
