Текст книги "Господин Розочка возвращается"

Автор книги: Зильке Ламбек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Мориц потрясён

– Что ты имеешь в виду? – спросил господин Розочка и ещё раз внимательно осмотрел надпись на щите.

– Да вот же, – сказал Мориц и ткнул пальцем в надпись в самом низу щита: – ООО «Карл Дитер Зонненхут»!

– «К», «Д» и «3», – пробормотал господин Розочка и ударил себя по лбу: – Ну конечно же!

– Они строят торговый центр, – взволнованно сказал Мориц. – И они похитили Пиппу. Не хотят, чтобы она со своей лавкой составляла им конкуренцию.

– По крайней мере, теперь мы знаем, где искать, – сказал господин Розочка и извлёк из кармана записную книжку в кожаном переплёте, куда вписал аккуратным почерком адрес. – Это очень богатый район, там находится контора господина Зонненхута. Сейчас мы туда и отправимся.

– Мне в шесть часов надо быть дома, – напомнил Мориц.

– А сейчас половина пятого, и через пять минут здесь будет Тимот, так мы с ним условились, – ответил господин Розочка. – Если он поторопится, успеем домой вовремя.

Мориц кивнул, хотя ему было немного не по себе. Они распрощались с Теофилом и быстро зашагали к ближайшему углу, где автобус поджидал их с уже работающим мотором.

– У меня кроме вас есть и другие пассажиры, – ворчливо пролаял Тимот, когда они входили в автобус. – Может, господа могли бы побыстрее шевелить ногами?

– Как прошёл день, Тимот? – осведомился господин Розочка, невозмутимо забираясь внутрь. – Мы хотели ещё кое-куда заехать.

– Ничего не выйдет, – рявкнул Тимот. – Я и так выбился из графика.

– Тимот, я с пониманием отношусь к тому, что в последнее время ты немного груб, – сказал господин Розочка. – У тебя действительно много работы. Но сейчас нам придётся сделать крюк, потому что речь идёт о Пиппе. Она похищена.

Тимот надавил на тормоз и повернулся к ним. На лице его был написан ужас.

– Пиппа похищена? – не поверил он.

– Да, – подтвердил господин Розочка. – И нам надо поехать к человеку, который, возможно, к этому причастен.

– Разумеется, – ответил Тимот. – Само собой, Леопольд. Я же не знал… – С этими словами он снова завёл мотор, который заглох от резкого торможения, и рванул с места.

Мориц удивлённо посмотрел на господина Розочку.

– Тимот очень привязан к Пиппе, – сказал господин Розочка. – Думаю, его помощь нам пригодится.

На сей раз они ехали дольше, чем обычно. Путь лежал через те районы, которых Мориц ещё никогда не видел. Улицы постепенно сужались, деревьев становилось всё больше, домов – всё меньше, а сады скрывались за старинными коваными решётками. Наконец автобус остановился перед домом, выглядевшим значительно роскошнее всех прочих на этой улице. Они простились с Тимотом, который был теперь сама кротость.

– Просто дайте знать, когда я понадоблюсь, – сказал он, указывая на серебристый прибор радиосвязи у себя под рукой. – И удачи вам.

– Спасибо, Тимот, – сказал господин Розочка. – До встречи.

И автобус умчался.

Дом был выкрашен в светло-розовый цвет, кованая ограда перед ним сияла золотом. В узор из вьющихся растений были там и тут вплетены инициалы «К», «Д» и «3».

– Очень мило, – сказал господин Розочка, когда они шли вдоль ограды в поисках ворот. – Здесь всё проникнуто благородной сдержанностью.

Через несколько шагов они оказались перед золотыми воротами. На створках изображалась сцена охоты. В центре композиции охотник с победоносным видом поднимал вверх подстреленную лису. У него было круглое лицо с острым носом и крохотными глазками.

– Но где же звонок? – пробормотал господин Розочка. В этот момент замок зажужжал, и ворота медленно раскрылись. Перед ними была дорожка, плавно поворачивающая к дому. На входе возник мужчина в чёрной форме и высокомерно оглядел их с ног до головы.

– Чем могу служить? – спросил он, подняв брови.

– Добрый день, – сказал господин Розочка и снял берет. – Мы хотели бы поговорить с господином Зонненхутом о его стройке в Сером Предместье.

– Боюсь, это невозможно, – сказал дворецкий. – Господин Зонненхут очень занят.

– Да, мы все очень заняты, – согласился господин Розочка. – Но будет хорошо, если найдёт минутку. Однако если ему угодно, мы, конечно, можем и сразу обратиться в полицию.

Мужчина некоторое время брезгливо смотрел на него, потом повернулся и со словами «Минуточку, пожалуйста» скрылся в доме.

– Что-то он не очень дружелюбен, – прошептал Мориц.

– Ещё бы! – ответил господин Розочка.

Снова пошёл снег. В доме горел свет, и было видно, как белые хлопья танцуют в саду. Мориц в волнении переступал с ноги на ногу.

– Думаете, он нас впустит? – спросил он.

– Можешь не сомневаться, – ответил господин Розочка.

И действительно, не прошло и минуты, как мужчина в чёрном вернулся и пригласил их войти:

– Господин Зонненхут изволит вас принять.

Ничего похожего на этот дом Мориц никогда не видел. Приёмный зал был величиной с актовый зал в школе, только посередине висела хрустальная люстра, а потолок украшали нарисованные ангелы и цветы. Широкая изогнутая лестница вела в верхние покои, в золотые перила были искусно вплетены инициалы «К», «Д» и «3». Но сильнее всего поражали картины на стенах, написанные разными художниками в разной манере. Одни – скорее старинные – были выполнены в коричнево-золотых тонах, другие – очень современные – светились яркими красками, но все полотна объединял общий герой – всё тот же мужчина с маленькими глазками и острым носом, изображённый на воротах. На холстах он представал то живописцем с палитрой в руках, то незнакомцем у окна, задумчиво глядящим вдаль.

Мориц, к сожалению, не мог рассмотреть все картины как следует: мужчина в чёрной форме спешил вперёд. Они миновали второй, а затем третий залы. В комнатах стояли вазы с золотыми росписями, висели огромные картины и громоздилась старинная мебель. Наконец они остановились перед двустворчатой дверью, и слуга почтительно постучался.

– Входите, – послышалось изнутри.

Мужчина распахнул двери, и перед гостями предстал Карл Дитер Зонненхут. Он был приземистый, с круглым лицом, маленькими глазами и острым носом. Это лицо, многократно повторённое на живописных полотнах, было Морицу знакомо. Господин Зонненхут одарил гостей широкой улыбкой и сказал:

– Добро пожаловать, дорогой Леопольд.

– Добрый день, Карл Дитер, – ответил господин Розочка с подчёркнутой сдержанностью в голосе.

Мориц удивлённо переводил взгляд с одного на другого.

– Откуда… – начал было он, но господин Розочка продолжал:

– Мы знакомы ещё со школы. Наши отношения были приблизительно такими, как у тебя со Штефаном Рабентраутом.

– Это, видимо, означает, что вы со Штефаном большие друзья, а? – прогудел господин Зонненхут. – Мы-то с Леопольдом всегда хорошо понимали друг друга.

Господин Розочка оставил это замечание без комментариев.

– Что привело тебя ко мне, Леопольд? – Зонненхут перешёл к делу. – Должен сказать, выглядишь ты отлично. Харальд! – обратился он к слуге. – Принеси господам горячего шоколада.

Мужчина в чёрном, поклонившись, исчез.

– Спасибо, спасибо, – ответил господин Розочка. – Если честно, мы пришли не развлекаться. Повод для моего визита нерадостный.

– Харальд уже намекнул на нечто подобное, и даже прозвучало слово «полиция», – сказал господин Зонненхут с озабоченной миной. – Кажется, у тебя неприятности?

– Почему у меня? – удивился господин Розочка. – Боюсь, что неприятности будут как раз у тебя. Если не скажешь, куда упрятал Пиппу Корнелиус.

– Мне очень жаль, но я не понимаю, о чём ты, – сказал господин Зонненхут. – Кто такая Пиппа Корнелиус? И как тебе в голову пришло, что я мог кого-то куда-то упрятать?

– Пиппе Корнелиус принадлежит любимая всеми лавка мороженого в Сером Предместье. В том самом, где ты строишь торговый центр с большим магазином мороженого.

– Ах, Леопольд, ты всегда недооценивал меня, – строго сказал господин Зонненхут. – Я действительно очень занят и не в состоянии вдаваться в детали всех моих предприятий, ведь их так много. Для чего мне похищать женщину, которая держит маленькую лавку мороженого? Это же смешно.

Господин Розочка секунду молчал. А потом произнёс:

– Я бы не сказал, что недооцениваю тебя, Карл Дитер. Если за минувшие десятилетия ты не очень изменился – а повода считать иначе у меня нет, – ты бы именно так и поступил.

– Ну, Леопольд, – сказал господин Зонненхут теперь уже без тени улыбки на лице, – если ты выдвигаешь такое серьёзное обвинение, то у тебя, конечно, должны быть доказательства.

Господин Розочка невозмутимо оглядел его.

– Разумеется, – ответил он. – И я передам их полиции.

Он взял Морица за руку и направился к выходу.

Но Зонненхут быстро догнал их и схватил господина Розочку за локоть.

– Если ты сделаешь это, то горько пожалеешь, – прошипел он. Глаза его блестели холодной яростью. – И твоему маленькому другу, которого ты привёл, тоже придётся туго.

Господин Розочка вырвал руку и продолжил путь. В тот же миг дверь распахнулась, и в зал вошёл Харальд с тремя чашками на подносе.

Господин Зонненхут сделал шаг назад и процедил сквозь зубы:

– Господам, к сожалению, пора уходить. Не мог бы ты проводить их?

Харальд поставил поднос и повёл их к выходу через уже знакомые залы.

– Похоже, «до свидания» говорить не стоит, – заметил он. – Ну что, тогда адьё?

– О нет, старым друзьям прощаться ни к чему, – возразил господин Розочка. – Поэтому до новых встреч!

На этом они покинули дом Зонненхута. Ворота затворились. Вся улица снова была в снегу.

– И как же мы теперь вызовем Тимота? – спросил Мориц.

– Я его уже вызвал, – ответил господин Розочка и указал на маленький серебристый прибор. – С минуты на минуту он будет здесь. Давай-ка пройдёмся до угла.

Когда они отошли на несколько шагов, позади послышалось тихое жужжание. Мориц обернулся. Ворота снова раскрылись, и на улицу выехал большой чёрный автомобиль с тёмными стёклами. Он затормозил, а затем поехал прочь.

– Это она, – сипло проговорил Мориц.

– Кто «она»? – не понял господин Розочка.

– Машина, в которой увезли Пиппу.

У Морица неприятности

– Ты уверен? – уточнил господин Розочка.

– Да, – сказал Мориц. – Она была чёрная и с тёмными стёклами.

– Таких машин много, – усомнился господин Розочка.

Но Мориц был уверен.

– Это те самые люди, что похитили Пиппу. Почему вы не применили вашу чудодейственную соль? – спросил он с укором.

– Во-первых, я хотел убедиться, что это сделано по его приказу. Теперь я убедился. А во-вторых, понадобятся десятилетия, чтобы эта соль подействовала на Карла Дитера. Всё, что в нём было хорошего, – это память на цифры и организаторский талант. У таких людей волшебная соль может вызвать разве что замешательство.

Снегопад усилился, а Тимот всё не появлялся. Мориц насквозь продрог.

– Но что же мы теперь будем делать? – спросил он. – Ведь у нас нет доказательств. И мы не знаем, где Пиппа.

– Завтра в половине четвёртого встретимся с Тимотом и попробуем найти, где её прячут, – сказал господин Розочка. – Может, к тому времени мы поймём, где это может быть.

Наконец они увидели свет приближающихся фар. Это был Тимот! Снега нападало столько, что автобус двигался очень медленно.

– Где Пиппа? – спросил Тимот.

– Пока не знаем, – ответил господин Розочка. – Но завтра утром ты нам опять понадобишься.

– Хорошо, – сказал Тимот.

Друзья сели в автобус, и он тронулся.

– Который час? – спросил Мориц.

– Без четверти шесть, – ответил господин Розочка.

– Прекрасно, значит, я буду вовремя, – сказал Мориц.

Так и оказалось. В три минуты седьмого он повернул ключ в замочной скважине и вошёл в квартиру.

Отец вышел ему навстречу. Вид у него был строгий, чему Мориц очень удивился.

– Откуда ты? – спросил он.

– С тренировки, – сказал Мориц.

– Так-так, с тренировки… И почему же тебя не было в спортзале, когда я за тобой заехал?

– Я… я ушёл немного раньше и проводил Оле домой.

– Ну конечно! Только вот потом Оле позвонил, чтобы с тобой поговорить.

Больше Мориц ничего придумать не мог.

– Так что же было на самом деле? – спросил папа.

– Я не могу тебе сказать, – сознался Мориц.

– Ну, не можешь, значит, не можешь. Только больше я никуда тебя не отпущу. Советую подумать над тем, как снова заслужить моё доверие.

– Завтра после обеда я должен уйти! – в отчаянии воскликнул Мориц. – Речь идёт о жизни и смерти.

– Честно говоря, я бы предпочёл, чтобы мой девятилетний сын не был замешан в делах, связанных с вопросами жизни и смерти. Это ещё одна причина держать тебя дома.

Вечер прошёл безрадостно. Папа ходил с мрачным выражением лица, Мориц тоже больше ничего не говорил. Что-то ему подсказывало: слова всё только испортят. Кроме того, он напряжённо обдумывал, как бы ему завтра всё-таки уйти после обеда из дома.

В четверть девятого с работы вернулась мама;

– Что случилось, почему ты так поздно? – спросил папа.

Мама отмахнулась:

– Если я тебе расскажу, ты придёшь в ярость.

– Тогда за сегодня это будет уже второй раз.

Мориц всё ещё сидел на кухне, напряжённо вглядываясь в комиксы про Микки Мауса.

– Привет, Большой, – сказала мама. – Вы оба такие угрюмые. Что-то случилось?

Мориц пожал плечами.

– Потом расскажу, – коротко ответил папа и сам спросил: – Так что там у вас стряслось?

– Помнишь, я рассказывала про участок, которым хотели завладеть люди из фирмы «ПОКУПАЙ!»?

– Тот, что предназначался для детского центра? – спросил Мориц.

– Тот самый. Суд уже принял их иск к рассмотрению. А сегодня в газете вышла статья: якобы мы дали бургомистру взятку, чтобы он разрешил строительство именно нам.

– Что за глупость! – возмутился папа.

– Ну, статья явно заказная. Весь её тон говорит об этом.

– Но ведь это неправда? – спросил Мориц.

– Разумеется, неправда, – сказала мама. – За такое можно в тюрьму угодить! Да и вообще, бургомистр сам очень хотел, чтобы в городе появился детский центр. Никакие взятки тут были не нужны.

– Ну, если у них нет доказательств, всё это просто растворится в воздухе, – сказал папа.

– Легко сказать, – ответила мама. – Осадок почему-то всегда остаётся. Но это ещё не самое худшее.

– Да ну? – удивился папа.

– Как ты думаешь, почему мы так долго совещались? Вечером в бюро позвонил хозяин фирмы «ПОКУПАЙ!», ужасно неприятный человек. Он намекнул господину Хюбериху, что статья в газете – это только начало. «Если не откажетесь от своих планов, мы вас уничтожим», – вот что он сказал.

– И что теперь?

– Раздумываем, не отказаться ли от проекта. На кону наше доброе имя.

– Ни в коем случае! – крикнул Мориц. – Так дело не пойдёт! Вы должны защищаться. Это как со Штефаном Рабентраутом: если плохие люди не получают по носу, они так и продолжают творить зло.

Мама вздохнула:

– Да, ты прав. Но как мы можем дать по носу такому человеку? Честно говоря, этот тип запугает кого угодно. Даже думать не хочу, что он делает с людьми, которые встают у него на пути.

– Разве ты его знаешь? – удивился папа.

– Да, – сказала мама. – Ещё с тех времён, когда мы проектировали торговые центры и фабрики. Тогда у нас был один заказ от фирмы «ПОКУПАЙ!». Нас даже приглашали к нему на виллу. Вы такое и представить себе не можете. Там повсюду красуются его инициалы, на стенах висят его портреты. При том что он отнюдь не красавец: круглое лицо с острым носом…

– Как его зовут? – взволнованно перебил её Мориц.

– А разве я не сказала? – удивилась мама. – Владельца фирмы «ПОКУПАЙ!» зовут Карл Дитер Зонненхут.

Мориц сбегает из дома

В эту ночь Морицу приснился сон. Он снова стоял перед домом Зонненхута. Кругом крупными хлопьями валил снег, и поначалу Мориц не увидел, что ворота в сад открыты. Он подошёл ближе и вдруг услышал голос Пиппы.

– Иди сюда, – звала она. – Иди и помоги мне…

Голос становился всё тише и потом совсем смолк. Мориц осторожно подошёл к воротам и толкнул их. Дверь дома тоже оказалась открытой. На пороге стоял Харальд и, улыбаясь, приглашал его в дом.

– Иди сюда, Мориц, – говорил он ласковым голосом, – Пиппа уже ждёт. Иди сюда…

Казалось, Морица тянуло в дом какое-то внутреннее чувство, ноги шли будто сами по себе. В конце концов он очутился в уже знакомом ему зале. Он огляделся. Харальд куда-то исчез. Пиппа снова звала его:

– Мориц, иди сюда и помоги мне… Иди сюда, Мориц.

Мориц молниеносно обернулся и ужасно испугался. В углу стоял кассетный магнитофон. Из него-то и исходил зловещий в своей монотонности призыв Пиппы:

– Мориц, иди, иди сюда и помоги мне…

Мориц метнулся к двери, чтобы убежать, но она была заперта. И в этот момент он увидел, как с картинами происходят ужасные превращения. Нарисованный на них Карл Дитер Зонненхут, казалось, ожил. С каждого портрета он смотрел на Морица холодными маленькими глазками: два взгляда, пять взглядов, дюжины взглядов. А потом Зонненхут начал постепенно выбираться из рам. Он двигался как в замедленной съёмке. К Морицу неумолимо приближались охотники, священники и короли с лицами Зонненхута. Мориц неистово дёргал за ручку двери, из угла всё ещё доносился магнитофонный голос Пиппы, и вот уже первый Зонненхут добрался до него, и Мориц почувствовал на руке холодную вялую ладонь. К его лицу придвинулась злобная гримаса – и тут Мориц проснулся.

Он рывком сел в кровати. Сердце колотилось, и он не сразу понял, где находится. Уличный фонарь бросал в окно мягкий свет, на письменном столе лежали тетрадь по математике и подзорная труба для мелкой дичи. Мориц глянул на будильник. Было шесть часов. О том, чтобы снова заснуть, не могло быть и речи, да и будильник был заведён на без четверти семь. Мориц решил одеться и подумать, как бы ему после обеда сбежать из дома.

Теперь он у папы на подозрении, это ясно. И никакая история про Лили и Оле не пройдёт. Либо папа позвонит их родителям, либо вообще никуда его не отпустит. Господин Розочка папе симпатичен, но сегодня и это не поможет. Мориц натянул толстые носки и, полностью одетый, сел на кровати. Раз уж папа всё равно на него зол и неприятностей не избежать, то незачем и стараться. Он просто прокрадётся наружу и в половине четвёртого окажется на углу, где его будет ждать господин Розочка. Теперь Мориц знал, куда им ехать. И не собирался оставлять Пиппу во власти Карла Дитера Зонненхута.

В этот момент тёмную комнату озарило мерцание. Оно исходило от письменного стола, точнее от подзорной трубы.

Мориц вскочил и взял её в руки. Труба была тёплая и вибрировала. Когда он посмотрел в неё, поначалу картинка была мутной. Потом из тумана постепенно выделилась фигура – это была Пиппа. Казалось, она спала. Во всяком случае, она лежала на полу, свернувшись калачиком под ветхим шерстяным одеялом. Мориц навёл подзорную трубу на резкость и оглядел помещение. Склад был виден лучше, чем в прошлый раз. Рядом с Пиппой стояла маленькая лампа, около неё – поднос, а на нём – тарелки с остатками еды. Пиппу хотя бы кормили, это было очевидно. Теперь Мориц лихорадочно водил трубой во все стороны, чтобы найти хоть какую-то отправную точку и определить, где держат Пиппу. В конце концов он дошёл до окон, за которыми уже светало. Он переводил трубу с одного окна на другое, и вдруг его взгляд за что-то зацепился. За оконным стеклом отчётливо виднелась высокая церковная башня. Должно быть, склад находился вблизи собора.

В этот момент картинка снова помутнела, а в комнату Морица постучали. Он быстро отложил подзорную трубу.

– Да ты уже оделся, – удивилась мама.

– Мне что-то не спалось, – сказал Мориц.

Некоторое время мама молча к нему присматривалась.

– Папа рассказал мне, что вчера произошло, – начала она. – У меня это в голове не укладывается. Уж нам-то ты мог бы довериться.

Мориц ничего не ответил.

– И мы хотели бы тебе доверять, – продолжала мама. – И до сих пор всегда доверяли.

Тон у мамы был грустный. Морицу показалось, что сейчас он не выдержит и просто всё ей расскажет. Но как после этого он сможет помочь Пиппе?

– Вы по-прежнему можете мне доверять! – воскликнул он. – Ведь я не делаю ничего дурного.

– Тогда почему ты не можешь рассказать нам, в чём дело? – спросила мама.

– Потому что вот нельзя – и всё.

– Ну-ну. – Она ещё раз посмотрела на него долгим взглядом и направилась к двери. Мориц бросился к маме и обхватил её руками. Он готов был зареветь в голос. Мама прижала его к себе. Погладила по голове и сказала:

– Идём завтракать.

Мориц еле проглотил тост с джемом. Он так и не придумал, как ему попасть в условленное место в половине четвёртого. По дороге из дома он ломал над этим голову. Но едва он подошёл к школе, как ему стало совсем не до того: чей-то снежок угодил Морицу прямо в лицо. Боль была настолько неожиданной и сильной, что из глаз брызнули слёзы. Когда же Мориц услышал, как за сугробом хихикают Мирко и Штефан, он решил сдержаться и не заплакать. Набрал в грудь побольше воздуха и пошёл дальше, как будто ничего не произошло. Хихиканье постепенно стихло. Щека у Морица горела. Войдя во двор, он встретил Оле, который посмотрел на него с удивлением.

– У тебя всё лицо красное, – сказал тот.

Мориц объяснил ему, что случилось.

– Вот свинья, – сказал Оле.

Мориц хотел было с жаром поддакнуть, но тут лишился дара речи: в конце улицы показался господин Розочка. Он приближался к ним, очень прямой и элегантный. На нём было синее пальто и берет, в руке он держал тросточку, помахивая ею из стороны в сторону. Он сделал вид, будто не знает Морица, и остановился перед сугробом, за которым сидели Штефан Рабентраут и Мирко Шульце. Оле спросил:

– Что там происходит?

– Это господин Розочка, – прошептал Мориц.

Тем временем господин Розочка дружелюбно смотрел на хулиганов и рука его неторопливо опускалась в карман пальто. Штефан Рабентраут слепил снежок и прицелился в господина Розочку. Мориц хотел было крикнуть господину Розочке: «Осторожно!» – но тот извлёк из кармана что-то блестящее и сделал несколько быстрых движений в сторону мальчишек. В это же мгновение Штефан бросил снежок. И тут произошло нечто невообразимое.

Снежок замер в воздухе, изменил направление и… влетел в лицо самому Штефану.

– Надо же, – услышал Мориц слова господина Розочки. – Что это было?

– Что вы сделали? – крикнул Штефан. – Я на вас пожалуюсь!

– Пожалуйся, – сказал господин Розочка. – Будет весело! «Госпожа учительница, вот человек, который сделал так, что мой собственный снежок развернулся в воздухе и попал мне прямо в лицо».

Штефан гневно уставился на него. А господин Розочка невозмутимо пошёл своей дорогой. Напоследок он взглянул на мальчишку и сказал:

– Хорошего дня. И смотри, поберегись.

Едва он отвернулся, как Штефан собрался бросить ему вдогонку новый снежок. Но всё повторилось. Только теперь в Штефана попал не один снежок – казалось, весь сугроб превратился в твёрдые холодные ядра, которые летели ему в лицо, в спину, под коленки. Он вскочил и с проклятиями побежал прочь, а снежки неслись за ним, как туча мух. Мориц и Оле схватились за бока от смеха.

Штефан подбежал к школьной двери и остановился, чтобы её открыть. В ту же секунду дюжины снежков впились в его тело. Штефан взвыл от боли. Он юркнул внутрь, и спектакль закончился. Прозвенел звонок.

Морицу и Оле пришлось поторопиться, чтобы успеть на урок. Они так бежали и смеялись, что никак не могли отдышаться. Тем временем Штефан отряхивал снег с головы, куртки и брюк. Лицо его мрачно скривилось. Мирко, казалось, уже не так восхищался своим новым другом, во всяком случае, не рвался ему помочь. Сразу за ними в класс вошла госпожа Майер и хлопнула в ладоши:

– Давайте, давайте, быстро по местам. Мориц! Оле! Скоро второй урок. Штефан! Ты похож на снеговика, выйди, пожалуйста, на улицу и отряхнись. Лили, прекрати хихикать!

Штефан потопал вон из класса. Мирко уставился в стол.

День прошёл очень весело. Поставив подножку Эмилии из первого класса, Штефан Рабентраут сам же – бац! – и растянулся на полу. Когда на физкультуре он связал кроссовки Оле тугим узлом, его собственные оказались связаны так крепко, что весь урок он провёл на скамейке. Толкнув Морица на школьном дворе, Штефан, словно по волшебству, сам приземлился в ближайший сугроб. А когда он спрятал в туалете куртку Фрица из четвёртого класса, его собственная просто исчезла.

Понадобилось целых четыре урока, чтобы до Штефана дошло, что имел в виду господин Розочка, когда советовал ему поберечься. Он наконец всё понял, сел, мрачно уставившись в парту, и пробормотал:

– Он об этом пожалеет. Я буду жаловаться.

Естественно, Мориц и Оле не удержались и после уроков обстреляли его снежками. Штефан не отважился отбиваться и быстро убежал домой. А Мирко ещё быстрее припустил в противоположную сторону.

– Отлично получилось, – сказал Оле. Мориц кивнул. Они дошли до угла, где всегда расставались.

– Пойдёшь кататься на санках? – спросил Оле.

– Я под домашним арестом, – сказал Мориц.

– Ничего себе, – удивился Оле. – А почему?

– Вчера я был не на тренировке, а с господином Розочкой.

– Опять ты со своими тайнами!

Мориц пожал плечами и побрёл домой.

– Скажи, если понадобится помощь, – крикнул Оле.

Мориц обернулся и кивнул.

– Скажу, если понадобится. Спасибо.

Папа уже был дома и сразу спросил, где он пропадал. Мориц с грустью подумал, что теперь будет часто слышать такие вопросы.

– Я, как всегда, возвращался домой вместе с Оле, – сказал он.

Папа смотрел на него испытующим взглядом.

– Правда, – добавил Мориц и с грустью представил, что будет, если после обеда он улизнёт из дома.

Папа решил не продолжать допрос и поставил на стол миску салата. Мориц рассказал, как на перемене директорша заговорила с ним о его сочинении.

– Представляешь, оно ей понравилось!

Госпожа доктор оценила, что он мыслит самостоятельно, а не пишет то, чего от него ждут.

– Но, конечно, она сказала, что драться не надо. Вот.

После еды Мориц пошёл к себе делать домашнее задание. Он устал, потому что проснулся рано, и зубрить таблицу умножения у него не было никакого желания. Из окна виднелись часы на церковной башне, стрелка медленно приближалась к трём. Мориц отправился на кухню посмотреть, что делает папа. Если повезёт, он поедет забирать Тима у няни. Но папа расслабленно сидел за столом и читал газету.

– Ну, Большой, – сказал он. – Хочешь поехать со мной за Тимом?

– Не-е-ет, – протянул Мориц. – Слишком много задали.

– Что именно?

– Ну там математика и вообще…

Он ещё немного постоял, чтобы посмотреть, не собирается ли папа уходить. Но тот об этом и не думал.

Мориц вернулся в комнату и оставил дверь приоткрытой, чтобы услышать, когда папа уйдёт. Башенные часы показывали десять минут четвёртого.

Но и в пятнадцать минут папа не пошевелился, а когда длинная стрелка уже приближалась к двадцати минутам, Мориц занервничал. Что, если он опоздает? Как дать знать господину Розочке, где находится Пиппа?

Наконец за четыре минуты до половины четвёртого папа крикнул ему:

– Скоро вернусь!

Дверь захлопнулась. Мориц бросился в прихожую, натянул ботинки, сорвал с крючка куртку и уже хотел ринуться на улицу, как вдруг услышал за дверью шаги и звук ключа в замочной скважине. Он побежал в комнату, и до него донёсся папин голос:

– Я забыл взять шапку Тима. Пока!

Часы показывали половину четвёртого.

Мориц открыл дверь и прислушался: в подъезде было тихо. Он слетел по лестнице и выбежал на улицу. Осторожно огляделся, убедился, что папы нигде нет, и понёсся в сторону Олингерштрассе, где условился встретиться с господином Розочкой. Но было уже поздно. В сумерках он увидел, как задние фары автобуса Тимота скрылись за поворотом.