Текст книги "Великолепное Ориноко"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Сержанту Мартьялю невозможно было внушить, что гораздо удобнее для него была бы одежда, приспособленная к венесуэльскому климату.

Если он не носил настоящей каски, то только потому, что Жан заставил его надеть вместо нее холщовую, которая лучше всякой другой предохраняет от солнечных лучей.

Сержант Мартьяль подчинился Жану, однако неохотно, так как ему, с его жесткими, щетинистыми волосами и стальным затылком, было «наплевать» на солнце.

Само собой разумеется, в их чемоданах, хотя и небольших, было по смене платья и белья, обувь и вообще все необходимое в подобном путешествии, во время которого трудно чем-нибудь обзавестись вновь.

Тут были и дорожные одеяла, и оружие, и амуниция. Для юноши имелось легкое ружье и пара револьверов. Другая пара их предназначалась для сержанта Мартьяля; был еще карабин, которым он, как хороший стрелок, надеялся воспользоваться при случае.

При случае? Разве так уж велики опасности на территории Ориноко? Нужно ли здесь быть так же настороже, как, например, в Центральной Африке? Бывают ли на берегах этой реки и ее притоков набеги индейцев или нападения разбойников, грабителей и убийц?

И да, и нет.

Если судить по разговору, происходившему между Мигуэлем, Фелипе и Варинасом, то нижнее течение Ориноко, от Боливара до устья Апуре, не представляло никакой опасности. Средняя же часть, между этим устьем и Сан-Фернандо, требовала уже от путешественника некоторых мер предосторожности, особенно от индейцев квивасов. Что же касается верхнего течения реки, то здесь чувствовать себя в безопасности было совсем трудно, так как вся эта местность изобиловала кочевыми туземными племенами.

Как читатель помнит, в планы Мигуэля и его обоих товарищей не входило предположение подняться по реке выше Сан-Фернандо. Не собирались ли проникнуть дальше сержант Мартьяль и его племянник? Не находилась ли цель их путешествия выше этого городка? Не увлекут ли их обстоятельства до самых истоков Ориноко? Этого не знал никто, даже они сами.

Несомненно было то, что полковник Кермор покинул Францию 14 лет назад и направился в Венесуэлу. Что он там делал, что с ним сталось, по каким причинам он эмигрировал из Франции, не предупредив даже своего старого товарища по оружию, – об этом мы, может быть, узнаем из дальнейшего рассказа. Что же касается беседы сержанта с юношей, то в ней на этот счет ничего не говорилось.

Известно было пока лишь следующее.

Три недели назад, покинув свой дом в Шантенэ, около Нанта, они сели в Сен-Назере на пароход Трансатлантической компании «Перера», шедший к Антильским островам. Оттуда, уже на другом пароходе, они переехали в Ля-Гуаиру, порт Каракаса. А через несколько часов после этого поезд доставил их в столицу Венесуэлы.

Пребывание их в Каракасе продолжалось всего неделю. Они не тратили времени на осмотр города, если не замечательного, то, во всяком случае, чрезвычайно живописного вследствие того, что верхняя часть города поднимается над нижней больше чем на 1000 метров. Они едва успели подняться на холм кальвера, откуда можно охватить взглядом всю массу городских построек, которые нарочно сделаны чрезвычайно легкими ввиду частых землетрясений. В 1812 году, например, здесь погибло от землетрясения 12 000 человек.

Тем не менее Каракас имеет красивые парки, прекрасные общественные здания, дворец президента республики, террасы, с которых глаз охватывает великолепное Антильское море. Вообще здесь царит оживление большого города, насчитывающего до 100 000 жителей.

Однако все это не обратило на себя внимания ни сержанта Мартьяля, ни его племянника. Они приехали сюда совсем с иными целями. Все эти восемь дней они употребили на собирание всяких справок, нужных для намеченного путешествия, которое, быть может, должно было увлечь их в самые отдаленные, почти неизвестные области Венесуэльской Республики. Указания, которые у них имелись, были далеко не достаточны, но они надеялись дополнить их в Сан-Фернандо, откуда Жан решил вести свои поиски до тех пор, пока это окажется нужным, хотя бы для этого пришлось углубиться в самые опасные местности верхнего Ориноко.

Если бы тогда сержант Мартьяль вздумал помешать Жану в этом опасном предприятии, он наткнулся бы – старый солдат слишком хорошо понимал это – на действительно необычайную для такого возраста настойчивость, которую ничто не могло бы сломить. И он уступил бы, потому что пришлось бы уступить…

Вот почему эти два француза, только накануне приехавшие в Боливар, должны были в ближайшее же утро отправиться дальше на пароходе, который обслуживает нижнюю часть течения Ориноко.

Глава третья. НА БОРТУ «СИМОНА БОЛИВАРА»

«Ориноко вытекает из рая». Это сказано Христофором Колумбом.

В первый раз, когда Жан произнес эти слова генуэзского мореплавателя перед сержантом Мартьялем, последний скептически ответил:

– Увидим!

Он оказался прав, не доверяя утверждению знаменитого путешественника, открывшего Америку.

Каковы бы, однако, ни были легенды о происхождении Ориноко, откуда бы оно ни вытекало, во всяком случае, оно образует громадную дугу на территории между третьей и восьмой параллелями к северу от экватора. Венесуэльцы гордятся своей рекой, и, как мы уже видели, Мигуэль, Фелипе и Варинас в этом отношении ни в чем не уступали своим соотечественникам.

Кто знает, может быть, они готовы были бы протестовать против утверждения Элизе Реклю, в XVIII томе его «Новой всемирной географии», что Ориноко занимает среди рек лишь девятое место после Амазонки, Конго, Параны-Уругвая, Нигера, Янцзы, Брахмапутры, Миссисипи и реки Св. Лаврентия.

С шести часов утра 12 августа «Симон Боливар» был готов к отплытию. Пароходное сообщение между населенными пунктами, расположенными по течению Ориноко, существовало всего лишь несколько лет, да и то оно поддерживалось лишь до устья Апуре. Но, поднимаясь по течению этого притока, пассажиры и товары могли быть доставлены и до Сан-Фернандо и даже дальше, до порта Нутриас, благодаря венесуэльской компании, которая установила на этом пространстве постоянные рейсы, два раза в месяц.

Именно здесь, у устья Апуре, или, вернее, несколькими милями ниже, у городка Кайкара, те из пассажиров, которым предстояло продолжать путешествие по Ориноко, должны были оставить пароход «Симон Боливар» и пересесть на самодельные индейские лодки.

Пароходы здесь построены с таким расчетом, чтобы на них можно было плавать по реке не только в разливы, но и в засуху, когда вода в Ориноко сильно спадает. Устройство этих пароходов напоминает колумбийские с плоским дном и громадным задним колесом в качестве единственного двигателя, приводимого в движение машиной двойного расширения. Представьте себе плот, над которым возвышается целая постройка, а над последней, в передней ее части, – две дымовые трубы. Эта постройка, оканчивающаяся спардеком, заключает в себе гостиные и каюты классных пассажиров, а нижняя ее часть предназначается для товаров. Все это общим своим видом напоминает североамериканские пароходы. Пароход весь раскрашен в яркие краски, включая рулевое колесо и капитанский мостик, расположенные на самом верху, под развевающимся флагом республики. Что же касается топлива, то его доставляют прибрежные леса, достаточно уже поредевшие, по обоим берегам Ориноко.

Боливар расположен в 400 километрах от устья Ориноко, так что прилив чувствуется здесь очень слабо и не преодолевает течения реки. Таким образом, прилив не может способствовать ускорению хода судов, которые идут вверх по течению. Тем не менее он иногда поднимает уровень реки у столицы до 12–15 метров. Вообще же говоря, вода в Ориноко прибывает до половины августа и сохраняет свой уровень до конца сентября. Затем начинается спад воды, продолжающийся до ноября, после этого опять прилив и, наконец, опять спад, оканчивающийся лишь в апреле.

Таким образом, путешествие, задуманное Мигуэлем и товарищами, было предпринято в благоприятную для их цели пору.

У набережной, от которой должен был отвалить «Боливар», собралась целая толпа сторонников каждого из трех географов, чтобы проводить их. Им кричали всякие напутствия и пожелания. Несмотря на толкотню носильщиков, на возню матросов, приготовлявшихся к отходу парохода, несмотря на оглушительные свистки и шум вырывающегося из-под клапанов пара, воздух оглашали крики:

– Да здравствует Гуавьяре!

– Да здравствует Атабапо!

– Да здравствует Ориноко!

Между сторонниками различных мнений начались горячие споры, которые грозили окончиться скверно, так что Мигуэлю пришлось разнимать наиболее раздражительных.

Расположившись на спардеке, сержант Мартьяль и его племянник с удивлением наблюдали эту сцену, ничего не понимая в ней.

– Чего хотят все эти люди?.. – недоумевал старый солдат. – Наверное, какой-нибудь революции…

Это не могло быть, однако, революцией, потому что в испано-американских государствах ни одна революция не обходится без вмешательства военных. Между тем здесь не видно было ни одного из 7000 генералов генерального штаба Венесуэлы.

Жан и сержант Мартьяль скоро должны были узнать, в чем дело, потому что, без сомнения, во время плавания между Мигуэлем и его товарищами неизбежно должен был возобновиться их старый спор.

Как бы то ни было, последние распоряжения капитана были отданы: сначала механику – приготовить машину, затем матросам на носу и корме – убрать чалки. Провожающие, которые разбрелись было по всем палубам, должны были вернуться на пристань. Наконец после порядочной толкотни на пароходе остались только пассажиры и экипаж.

Как только «Симон Боливар» тронулся с места, снова раздались крики и напутствия, среди которых можно было различить и возгласы в честь Ориноко и его притоков.

Пароход отошел от пристани, вода запенилась под громадным колесом, и рулевой стал держать курс на середину реки.

Через четверть часа город исчез за поворотом реки на левом берегу, а затем вскоре пропали из виду и последние дома Соледада на противоположном берегу.

Венесуэльские степи, льяносы, занимают площадь не менее 500000 квадратных километров. Это почти плоские равнины. Только местами почва поднимается здесь в виде холмов, носящих местное название «банкос», или же крутыми возвышениями с правильными террасами, так называемыми «месас». Льяносы поднимаются лишь к горным областям, близость которых легко чувствуется. По этим-то огромным равнинам, то зеленеющим в пору дождей, то желтым и бесцветным в периоды засух, развертывается полукругом течение Ориноко.

Впрочем, пассажиры «Симора Боливара», желающие изучить реку с точки зрения гидрографии и географии, легко могли сделать это, обратившись к Мигуэлю, Фелипе и Варинасу, которые дали бы самые обстоятельные ответы. Эти ученые всегда были готовы дать их, они знали все касающееся городов и деревень, различных притоков и всевозможных оседлых и кочующих племен, населяющих окрестности реки. Трудно было бы найти более осведомленных «чичероне», готовых с любезностью и предупредительностью предоставить себя в распоряжение пассажиров!

Правда, среди пассажиров «Симона Боливара» большинству нечего было узнавать об Ориноко, так как им довелось уже раз двадцать подниматься и спускаться по его течению: некоторым – до устья Апуре, другим – до городка Сан-Фернандо у Атабапо. Все это были почти исключительно купцы и промышленники, которые отправляли товары внутрь страны или же к портам восточного побережья. Главными предметами этой торговли являлись: какао, кожи быков и оленей, изделия из меди, фосфаты, доски, каучук и, наконец, скот, составляющий главный промысел льянеросов – обитателей льяносов, разбросанных по равнинам.

Венесуэла относится к экваториальной зоне. Средняя температура здесь 25–30 o по Цельсию. Но температура эта сильно колеблется, как и во всех горных местностях. Наивысшей точки жара достигает на пространстве между приморскими и западными Андами, то есть как раз на той территории, где протекает Ориноко и куда никогда не долетает морской ветер. Даже главные ветры, дующие здесь с севера и востока, встречая на своем пути непреодолимое орографическое препятствие, не умеряют крайностей этого климата.

В тот день, о котором идет речь, благодаря пасмурному, грозившему дождем небу пассажиры не особенно страдали от жары. Встречный западный ветер, образуемый движением парохода, давал даже некоторую прохладу.

Сержант Мартьяль и Жан, расположившиеся на спардеке, наблюдали берега реки. Их товарищи по путешествию, напротив, были к этому зрелищу довольно равнодушны. И только трое географов, изучавшие детали берегов, оживленно обсуждали интересующую их тему.

Если бы Жан обратился к ним за разъяснениями, то, конечно, получил бы самые обстоятельные указания. Но, с одной стороны, сержант Мартьяль, чрезвычайно ревнивый и строгий дядюшка, не позволил бы никому из чужих завести разговор со своим племянником, а с другой – последний и не нуждался ни в ком, так как следить шаг за шагом за деревнями, островами и поворотами реки было совсем не трудно. К тому же у него имелся прекрасный путеводитель – история двух путешествий, совершенных Шаффаньоном по поручению французского министра народного просвещения. Первое из этих путешествий, 1885 года, обозревало нижнее течение Ориноко, между Боливаром и устьем реки Коры, и заключало в себе обследование этого важного притока. Второе, 1886–1887 годов, обозревало все течение реки, от Боливара до самых истоков Ориноко. Оба путешествия описаны в этой книге с чрезвычайной тщательностью, и Жан рассчитывал извлечь из них для себя большую пользу.

Нечего говорить, конечно, сержант Мартьяль был снабжен достаточной на все расходы суммой денег, переведенной в пиастры. Он позаботился также захватить с собой некоторое количество вещей для обмена, как то: материи, ножи, зеркала, инструменты и т. п., которые могли оказаться полезными при встречах с индейцами льяносов. Этот багаж наполнял два ящика, которые вместе с другими вещами были поставлены в каюту дядюшки, смежную с каютой его племянника.

С книгой в руках, Жан внимательно следил за обоими берегами, которые бежали навстречу «Симону Боливару».

Еще в течение утра «Симон Боливар» прошел мимо острова Орокопита, продуктами которого обслуживается вся провинция. В этом месте русло Ориноко суживается до 200 метров, тогда как ниже ширина его втрое больше. С мостика Жан ясно видел окружающую равнину с разбросанными по ней одинокими деревьями.

К полудню пассажиров – их было всего человек Двадцать – позвали к завтраку. Мигуэль и его два товарища первыми заняли свои места. Что касается сержанта Мартьяля, то он тоже поспешил к столу с племянником, причем его грубое обращение с ним не ускользнуло от внимания Мигуэля.

– Суровый человек этот француз, – заметил он сидевшему около него Варинасу.

– Солдат, одно слово! – ответил сторонник Гуавьяре.

Очевидно, костюм старого унтер-офицера был настолько близок к военному покрою, что ошибиться было трудно.

Приготовляясь к завтраку, сержант Мартьяль выпил стаканчик своего анизадо, особой водки, сделанной из сахарного тростника и аниса. Но Жан, который не питал склонности к крепким напиткам, не нуждался в этом искусственном средстве для возбуждения аппетита. Он занял место рядом со своим дядюшкой в конце стола; лицо ворчуна было так сурово, что рядом с ними никто не сел.

Что касается географов, то они сели в центре стола, и общий разговор, естественно, сосредоточился около них, так как пассажиры знали цель их путешествия и с интересом прислушивались к тому, что они говорили; не мог и Мартьяль протестовать против того, чтобы его племянник прислушивался к общей беседе.

Стол был разнообразный, но посредственный. К этому не следует относиться строго на оринокских пароходах, тем более что во время плавания по верхнему течению реки всякий был бы рад и бифштексам, похожим на каучук, и рагу с желтым соусом, и яйцам, и жесткой дичи. В качестве фруктов подавались в изобилии бананы как в свежем виде, так и в виде варенья. Хлеб?.. Да, он был довольно вкусный, но, конечно, маисовый. Вино?.. Оно было и дорогое, и неважное. Таков оказался этот завтрак, который, впрочем, съеден был очень скоро.

После полудня «Симон Боливар» миновал остров Бернавель. В этом месте Ориноко усеяно островами и островками, и заднее колесо парохода должно было работать изо всех сил, чтобы преодолеть силу течения. Впрочем, опасности натолкнуться на берег не было, так как капитан парохода оказался довольно искусным лоцманом.

Левый берег реки был изрезан многочисленными бухтами с крутыми лесистыми берегами, особенно за Альмаценом – маленькой деревушкой с тремя десятками жителей, совершенно такой же, какой видел ее восемь лет назад Шаффаньон. То тут, то там в реку впадали маленькие притоки: Бари, Лима. У их устьев купами стояли громадные деревья – капаиферы, из которых добывается дорогое масло, и особые местные пальмы. Со всех сторон виднелись стада обезьян; съедобное мясо их, конечно, было не хуже тех подошв – бифштексов, которые подавались за завтраком и которые опять должны были появиться за столом к обеду.

Трудность навигации по Ориноко заключается не только в островах. Здесь можно также встретить в самом фарватере опасные рифы. Однако «Симон Боливар» благополучно миновал все опасности и вечером, пройдя около 100–120 километров, пристал у деревни Монтако.

Здесь стоянка должна была продлиться до следующего утра, так как было бы неблагоразумно пускаться в дальнейший путь в облачную й безлунную ночь.

В девять часов сержант Мартьяль решил, что пора ложиться спать, и Жан не стал возражать дядюшке.

Оба они направились в свои каюты, расположенные на корме во втором этаже. Каждая из этих кают имела по одной простой деревянной койке с легким одеялом и тоненьким матрацем, вполне достаточным в этой тропической полосе.

Юноша тотчас разделся и лег в свою койку, которую Мартьяль завесил кисейным пологом – необходимой защитой от назойливых насекомых Ориноко. Сержант не мог допустить, чтобы хоть одно из этих насекомых осмелилось тревожить его племянника. Что касается его самого, то он мало заботился о себе: его кожа была достаточно толста, чтобы предохранить от укусов, да и вообще, он никому бы не дал себя в обиду.

Под защитой кисеи Жан не проснулся до самого утра, хотя над пологом всю ночь стоял стон от кружившихся над ним насекомых.

На другой день, рано утром, «Симон Боливар», в топках которого все время поддерживался огонь, опять двинулся в путь, пополнив свой запас топлива из прибрежных лесов.

Пароход остановился на ночь в одной из двух бухт, находящихся слева и справа от деревни Монтако. Как только он вышел из нее, красивая группа домиков деревни – этого важного тогда пункта – скрылась из виду за крутым поворотом реки.

В течение этого дня пароход миновал поселок Санта-Круц, состоящий всего из 20 хижин и находящийся на левом берегу Ориноко, затем остров Гуанорес, где когда-то была резиденция миссионеров, наконец, остров Муэрто.

Несколько раз привилось проходить узкими местами реки. Но эти препятствия, которые доставили бы много хлопот гребным или парусным судам, от «Симона Боливара» требовали небольших усилий: всего только некоторого излишка топлива, который заставил огромное колесо сильнее бить воду широкими лопастями. Таким образом, были без особой задержки пройдены три или четыре протока и даже так называемая «Пасть Ада», которую Жан указал несколько ниже по течению.

– Однако, – сказал Мартьяль, – указания книжонки этого француза вполне сходятся с тем, что мы видим с палубы «Симона Боливара».

– Да, дядюшка! Но мы в двадцать четыре часа пробегаем на пароходе столько, сколько этот француз проходил в свое время в три-четыре дня. Правда, когда мы сменим пароход на лодки в среднем течении Ориноко, мы будем двигаться так же медленно, как и он. Впрочем, не все ли это равно! Главное – это прибыть в Сан-Фернандо, где я надеюсь получить более точные справки.

– Конечно, тем более что не мог же полковник пройти этими местами, не оставив никаких следов! В конце концов, мы узнаем же, наконец, где он раскинул свою палатку. Ах! Когда мы будем с ним… когда ты бросишься к нему в объятия… когда он узнает…

– …что я твой племянник… твой племянник! – повторил юноша, который постоянно боялся какой-нибудь неосторожности своего нареченого дядюшки.

Вечером «Симон Боливар» остановился около холма, на котором живописно раскинут город Мапир.

Мигуэль, Фелипе и Варинас, пользуясь наступающими сумерками, захотели посетить этот довольно важный пункт, находящийся на левом берегу реки. Жану тоже хотелось отправиться с ними; но сержант Мартьяль объявил, что неприлично оставлять пароход, и Жан должен был послушаться его.

Что касается трех членов Географического общества, то они не пожалели о своей прогулке. С вершины холма им открылся чудесный вид на реку как вверх, так и вниз по течению, на север, где виднелись льяносы, окаймленные ярко-зеленым поясом леса, – эти обширнейшие равнины, на которых индейцы пасут своих мулов, лошадей и ослов.

В девять часов все пассажиры уже спали в каютах, приняв предварительно меры против комаров.

Следующий день прошел при проливном дожде. Никто не мог выйти на палубу. Сержант Мартьяль и юноша проводили эти длинные часы в задней гостиной, где расположились также Мигуэль, Варинас и Фелипе. Трудно было бы при этих условиях не ознакомиться с вопросом «Атабапо-Гуавьяре-Ориноко», потому что географы только о нем и говорили. В разговор вмешались и некоторые из пассажиров, примыкая то к одному, то к другому ученому, хотя с уверенностью можно было сказать, что ни один из этих любопытных не отправится в Сан-Фернандо, чтобы лично разрешить этот вопрос.

– А какое же это может иметь значение? – спросил сержант Мартьяль племянника, когда тот объяснил ему тему разговора. – Как бы ни называлась та или другая река, это не больше как вода, текущая по своему естественному руслу…

– Что ты говоришь, дядюшка! – ответил Жан. – Ведь если бы не существовало таких вопросов, к чему были бы географы, а если бы не было географов…

– …мы не могли бы изучать географию, – закончил сержант Мартьяль. – Во всяком случае, для меня ясно одно: что мы будем иметь удовольствие ехать с этими спорщиками до Сан-Фернандо.

Действительно, начиная от Кайкары путешествие предстояло совместное, в особого рода лодке, приспособленной к многочисленным порогам среднего Ориноко.

Благодаря отвратительной погоде в этот день прошли мимо острова Тигритта, даже не разглядев его.

Зато во время завтрака и обеда путешественники могли полакомиться превосходной рыбой, морокотой, которая водится здесь в громадном количестве и которую массами отправляют в соленом виде в Боливар и Каракас.

Незадолго до полудня пароход обогнул с запада устье Коры. Эта река – один из самых больших притоков, впадающих справа в Ориноко. Она течет с юго-востока через территорию племен панаресов, инаосов, аребатосов, тапаритосов и орошает одну из живописнейших долин Венесуэлы. Местные поселения, расположенные поблизости от берегов Ориноко, населены метисами испанского происхождения.

В более отдаленных обитают лишь кочевые индейцы-скотоводы, так называемые гомеросы.

Жан употребил часть свободного времени на чтение рассказа своего соотечественника, который в первую экспедицию, в 1885 году, бросив Ориноко, углубился в льяносы Коры, где еще держатся племена аригвасов и квириквирипасов. Все опасности, через которые прошел французский путешественник, и даже еще в большей мере, предстояли и Жану, если бы ему пришлось подняться до самого верхнего течения реки. Но как ни восторгался юноша энергией и храбростью этого француза, он надеялся все же, что его энергия и храбрость будут не меньше.

Правда, один был взрослый человек, а другой всего только юноша, почти ребенок. Но Жан надеялся, что ему удастся преодолеть все трудности подобного путешествия и довести его до конца!

Ниже устья Коры Ориноко все еще очень широко – около 3000 метров. В течение трех месяцев дожди и притоки сильно подняли его уровень. Тем не менее капитану «Симона Боливара» пришлось маневрировать осторожно, чтобы не сесть на мель, находящуюся около острова Тукурагвы, против реки того же имени. Может быть, однако, пароход все же коснулся несколько раз дна, по крайней мере об этом говорили беспокоившиеся пассажиры.

Как бы то ни было, из затруднений на этот раз вышли без аварий, и вечером «Симон Боливар» бросил якорь в глубине одной из бухт правого берега, называемой Лас-Бонитас.