Текст книги "Братья Кип"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

В день смерти отца Карл находился в амбоинском порту, на борту голландского корабля из Роттердама, Карл плавал на нем помощником капитана. Тогда и было принято решение, что Питер расстанется со своим компаньоном в Амбоине и вернется в Гронинген управлять торговым домом отца. При этом братья рассчитывали на трехмачтовый корабль «Максимус», на котором Карл Кип прибыл на Молукки. Но это старое, потрепанное штормом судно было объявлено непригодным для перехода в Голландию, а его капитан, офицеры и матросы отправлялись в Европу на средства торгового дома Хопперсов из Роттердама, которому принадлежал корабль. Правда, организация их возвращения требовала довольно длительного пребывания в Амбоине: кроме всего прочего, нужно было дождаться корабля из Европы. Братья же очень торопились вернуться в Гронинген.

Итак, Карл и Питер Кип решили сесть на любое судно, идущее с любого острова Молуккского архипелага. В это время появилась трехмачтовая шхуна «Вильгельмина» из Роттердама, которая не собиралась надолго задерживаться на стоянке. Это судно, водоизмещением пятьсот тонн, возвращалось в свой родной порт с остановкой в Веллингтоне. Из Веллингтона капитан Ребок намеревался начать плавание в открытом океане и, обойдя мыс Горн, выйти в Атлантику. Если бы на «Максимусе» требовался помощник капитана, Карлу Кипу, без сомнения, предложили бы эту должность. Но экипаж был полностью укомплектован; Карл Кип, не желая терять возможность поскорее попасть на родину, снял пассажирскую кабину на «Вильгельмине».

«Вильгельмина» вышла в море двадцать третьего сентября. Ее экипаж состоял из капитана, мистера Ребока, помощника Стурна, боцмана и десяти матросов: все они были голландцами. Шестого октября корабль, пройдя многочисленные рифы, вышел в Коралловое море. Перед «Вильгельминой» открывались необозримые просторы Тихого океана до самого мыса Горн.

В ту ночь, с девятнадцатого на двадцатое октября, тяжелый туман окутывал море, абсолютно спокойное, как почти всегда бывает при туманной погоде. «Вильгельмина» зажгла положенные огни: зеленый по правому борту и красный по левому. На борту все было в порядке, вахтенный офицер и матросы исправно несли службу, как вдруг произошло то, чего никто не мог предвидеть: судно получило страшный удар в подветренный левый борт на высоте рубки. От толчка сразу сломались грот– и фок-мачты. Когда Карл и Питер Кип выскочили из каюты, они увидели лишь огромный силуэт корабля, извергающий дым и пар. На полсекунды зажегся белый огонь на штаге[71]71
  Штаг – судовая снасть, удерживающая мачту или стеньгу спереди и располагающаяся в диаметральной плоскости судна; белый огонь поднимается на штате и включается при стоянке на якоре.


[Закрыть] корабля. Позднее братья пришли к заключению, что из-за густого тумана вахтенные встречного корабля, а это был, без сомнения, пароход, не разглядели бортовых огней «Вильгельмины». Неизвестный пароход на полном ходу пролетел, как снаряд, сквозь корпус трехмачтового корабля, может быть, даже не потерпев при этом серьезных повреждений. Продолжал ли он двигаться дальше после столкновения? Или остановился и спустил на воду шлюпки, чтобы спасти тонувших?.. Но всю эту картину катастрофы они восстановили потом, коротая томительные дни на пустынном острове, а тогда, той страшной ночью, они даже не успели ничего подумать.

«Вильгельмина» – нос в одной стороне, корма в другой – уже тонула. Карл и Питер, уже по пояс в воде, едва заметили нескольких матросов, уцепившихся за снасти. Воспользоваться шлюпками было невозможно, ибо они уже затонули. Скоро океан поглотил и останки «Вильгельмины», и братьев потянуло в образовавшуюся воронку.

– Главное не разлучаться! – крикнул Питер.

– Положись на меня! – ответил Карл.

Оба были прекрасными пловцами. Но есть ли поблизости земля? Где находилась шхуна в момент катастрофы? Они знали только, что двое суток назад судно, держа курс на восток, проходило где-то южнее Новой Каледонии. Карл и Питер Кип думали, что погибнут. Кромешная тьма окутывала море. Не слышно было ни свистков, ни звуков сирены, ничего, что напомнило бы о присутствии судна. Если бы хоть какой-нибудь обломок корабля попался им на пути, нет – кругом была одна вода.

В течение получаса они поддерживали друг друга, но оба знали, что наступит момент, когда не смогут больше бороться с волнами. Тогда, сказав друг другу последнее прости, они навеки погрузятся в бездну…

Было около трех часов утра, когда Карл Кип наткнулся на какой-то предмет, проплывавший мимо. Это была одна из клеток для кур с «Вильгельмины». Уставшие пловцы тотчас уцепились за нее.

Наконец занялась заря, осветив желтоватые клочья тумана. Когда туман рассеялся, сразу же поднялся ветер, и волнение на море усилилось. Карл Кип скользил взглядом по линии горизонта: на востоке бескрайнее море, но на западе он увидел высокий берег. До него было не более трех миль. Течение и ветер несли их туда. Если не поднимется сильная волна, то, может быть, им удастся доплыть до этой полоски земли.

Карл еще раз обвел взглядом морское пространство: от «Вильгельмины» не осталось и следа – ни обломков корпуса, ни мачт. Клетка, за которую они держались, была единственным предметом на поверхности.

Обессилевший Питер утонул бы, если бы не брат. Карл плыл, сильно гребя и толкая клетку все ближе к кромке берега, к скалам, у подножия которых кипела морская пена.

Понадобилось не меньше часа, чтобы добраться до первой линии кораллового пояса. Волнение стало уже довольно сильным, и подплыть к берегу, казалось, будет невозможно, но им посчастливилось обнаружить в рифах узкий проход. Когда братья ступили на берег, было уже около семи часов утра.

Пока Питер Кип рассказывал, Карл молчал и только иногда кивком головы подтверждал слова младшего брата.

Их история произвела сильное впечатление на слушателей. Первым нарушил молчание мистер Хаукинс.

– Друзья мои, – сказал он, – на борту «Джеймса Кука» вы – желанные гости.

– Чрезвычайно вам благодарны, – ответил Питер Кип.

– Но мы не направляемся в Европу, – добавил судовладелец.

– Какое это теперь имеет значение, – ответил Карл Кип, – вы спасли нас, чего же больше?

– Да и где бы мы ни очутились, – прибавил Питер Кип, – мы найдем способ вернуться…

– И я помогу вам в этом, – заметил Джибсон.

– Куда держит путь «Джеймс Кук»? – спросил Карл.

– Порт-Праслин в Новой Ирландии, – ответил капитан.

– И он там пробудет?..

– Примерно три недели.

– Потом вернетесь в Новую Зеландию?..

– Нет, в Тасманию, в Хобарт, наш порт приписки.

– Прекрасно, капитан, – сказал Карл Кип, – нам одинаково легко будет сесть на корабль в Хобарте, Данидине, Окленде или Веллингтоне…

– Конечно, – заверил Хаукинс, – и если вы сядете на пароход, который возвращается в Европу через Суэцкий канал, ваше возвращение произойдет еще быстрее.

После новых рукопожатий и обмена любезностями оба брата отправились в свою каюту, чтобы немного отдохнуть. Ведь они провели всю ночь, поддерживая огонь в костре на мысу острова.

Тем временем ветерок, который рассеял туман, посвежел. Этим следовало воспользоваться, и мистер Джибсон отдал приказ к отплытию. Матросы поставили паруса, подняли якорь, и бриг, выйдя в открытое море, взял курс на северо-северо-восток. Когда два часа спустя высокая вершина острова Норфолк исчезла из виду, «Джеймс Кук» переменил курс на северо-западный, к Новой Ирландии. Приблизительно четырнадцать сотен миль разделяют острова Норфолк и Новая Ирландия. После первых пяти сотен «Джеймс Кук» должен был подойти к берегам французской Новой Каледонии, которая входит в состав группы островов Луайоте.[72]72
  Луайоте (англ. Лаялти) – принадлежащий Франции архипелаг мелких островов восточнее Новой Каледонии, в тропической зоне Тихого океана.


[Закрыть] Севернее этого архипелага начинается Коралловое море.

Глава VIII
Коралловое море

Жизнь на борту шла по обычному распорядку. Вахты сменяли одна другую с той монотонностью, какой отличается спокойное плавание. И в таком плавании есть свое очарование. Моряки и пассажиры с интересом следили за всем происходящим на море, за кораблем, показавшимся вдали, за птицами, летавшими вокруг мачт, морскими животными, игравшими в волнах.

Братья Кип чаще всего сидели на корме вместе с мистером Хаукинсом и предавались длинным беседам, в которых с удовольствием принимали участие также и капитан с сыном. Совсем не такое благостное настроение было у Вэна Мода. И ему и боцману было совершенно ясно, что братья Кип в любом случае будут на стороне капитана и судовладельца.

– Теперь их восемь против нас шестерых, – цедил он сквозь зубы, – восемь бы веревок им на шею!

И только Лэн Кэннон рассуждал совершенно иначе.

– Да откуда мы знаем, кто на самом деле эти голландцы? – говорил он. – Кто видел их бумаги? Никто, а тогда почему надо верить им на слово? Да раз во время кораблекрушения они все потеряли, то почему бы им не постараться восполнить этот ущерб? Я знаю не одного, кто участвовал в подобном заговоре и не чурался хорошей драки…

– Не ты ли попытаешься с ними заговорить? – спросил Флиг Балт, пожав плечами.

– Я… нет конечно! У матросов нет возможности беседовать с пассажирами, ведь эти найденыши – пассажиры.

– Лэн прав, – подтвердил Вэн Мод, – ни он, ни я не можем этого сделать…

– Что же, выходит, что я? – спросил боцман.

– Не он и даже и не вы, Флиг Балт, – вмешался Вэн Мод.

– А кто же?

– Новый капитан «Джеймса Кука».

– Что ты этим хочешь сказать, Мод? – вмешался Лэн Кэннон.

– Я хочу сказать, что нужно быть, по крайней мере, капитаном, чтобы иметь возможность разговаривать с этими господами. Короче, я опять возвращаюсь к своей идее. Предположим, мистер Джибсон падает за борт… ночью… несчастный случай… Кто принимает командование кораблем? Разумеется, боцман Балт. Судовладелец и парень ничего не смыслят в морском деле. И тогда, вместо того чтобы вести бриг в Порт-Праслин… или возвращаться в Хобарт… ну… кто знает?

Флиг Балт всегда больше слушал, чем говорил. Он понимал, что спровоцировать несчастный случай и убрать капитана будет проще, чем начинать борьбу с пассажирами «Джеймса Кука» и половиной его экипажа. Но Лэн Кэннон считал, что шестеро решительных людей стоят больше восьмерых, если захватить их врасплох. Достаточно прежде всего избавиться от любых двоих, чтобы силы стали равными.

– Все это надо делать будущей ночью. Пусть боцман скажет «да» – и я предупрежу своих ребят, а завтра бриг уже будет на свободе!

– Ну, боцман Балт, что вы скажете? – спросил Вэн Мод.

Флиг Балт все еще молчал, не отвечая на прямой вопрос, когда капитан Джибсон позвал его.

– Он что, не идет на это? – спросил Лэн Кэннон у Мода после ухода боцмана.

– Он пойдет, – ответил матрос, будущей ночью или когда представится случай.

– А если не представится?

– Мы его придумаем, Кэннон!

– Тогда, – заявил матрос, – следует придумать до прихода в Новую Ирландию! Мы с друзьями не нанимались на бриг, чтобы плавать под командой капитана Джибсона. И я тебя предупреждаю, Мод, если дело не будет сделано, то мы смоемся в Порт-Праслине…

– Договорились, Лэн…

Вэна Мода больше всего беспокоила нерешительность боцмана. Он прекрасно знал его двуличную натуру, в которой было больше хитрости, чем смелости, но он понимал, что успех в большей степени зависит от Балта, и неизбежно возвращался к мысли, что командование бригом должно перейти к нему. Кроме того, следовало попридержать Лэна Кэннона, нетерпение которого могло испортить все дело.

Плавание проходило благополучно. Попутный ветер хорошо помогал днем и успокаивался к вечеру. Ночная свежесть была особенно приятна после дневной жары, которая усиливалась по мере приближения к тропику Козерога.[73]73
  Тропик Козерога – иное название южного тропика.


[Закрыть] Хаукинс, Джибсон с сыном и братья Кип, беседуя и покуривая, растягивали вечерний отдых, оставаясь на палубе иногда до самого рассвета. Да и матросы предпочитали свежий воздух душному кубрику. В этих условиях невозможно было схватить Хоббса, Бернса и Виклея. Они бы мгновенно дали отпор.

Тропика достигли после полудня седьмого ноября. Почти сразу появились острова Пен и скалы Новой Каледонии. Большой остров Балад, так он назывался на языке канаков,[74]74
  Канаки (полинез. kanaka) – туземное население островов западной части Тихого океана: Новая Каледония, Новые Гебриды.


[Закрыть] тянется минимум на две сотни миль в длину, с юго-востока на северо-запад, и имеет в ширину миль двадцать пять – тридцать. К нему прилегают острова Пэн, Бао, Ботаник, Хохохана. А на востоке группа Луайоте с самым южным из них, Британиа.[75]75
  Самый южный остров в группе Луайоте сейчас носит название Маре.


[Закрыть]

Как известно, остров Новая Каледония принадлежит Франции и служит местом заключения преступников. Бежать отсюда очень трудно, хотя случаи побегов известны. Правда,

для этого необходимо, чтобы помощь была оказана извне, например, бывали случаи, когда политзаключенным удавалось договориться с каким-нибудь капитаном и бежать на его корабле. Но если беглец, не имея лодки, попробует вплавь добраться до судна, он рискует попасть в зубы акул, которые кишмя кишат между подводными скалами. Правда, и кораблю из-за высокой волны вдоль берега больше негде пристать, кроме порта Нумеа, главного города острова.

«Джеймс Кук», продвигаясь к северу, держался на расстоянии двух миль от берега. Весь остров с его прибрежными холмами, расположенными амфитеатром, был виден как на ладони. Холмы же выглядели такими голыми и раскаленными, что казались совершенно бесплодными. Так обманулся капитан Кук, когда в 1774 году он открыл этот остров. Однако, когда французы заняли его, оказалось, что там прекрасно растут ямс,[76]76
  Ямс – группа растений рода диоскорея, распространенных в тропических и субтропических странах. Съедобные корни ямса используют в пищу подобно картофелю. У некоторых видов клубни достигают до 1,5 м в длину и до 50 кг веса.


[Закрыть] сахарный тростник, таро,[77]77
  Таро – тропическое растение Colocasia из семейста ароидных, культивируемое из-за его питательных корней; используется подобно картофелю.


[Закрыть] гибискус,[78]78
  Гибискус – род растений семейства мальвовых, распространенный преимущественно в тропиках; к этому роду относится около 250 видов деревьев, кустарников и однолетних трав. Для всех растений этого рода характерны крупные, ярко окрашенные цветы.


[Закрыть] апельсины, кокосовые пальмы, хлебное дерево, фиги, имбирь. В глубине острова есть густые леса с огромными деревьями.

Весь день девятого ноября Хаукинс, Нат Джибсон и оба брата рассматривали высокую горную цепь на острове. Бурные горные потоки устремлялись с вершин Когта, Ню, Арго, Хомедубуа, высота которых превышает полторы тысячи метров. С наступлением ночи стали видны огни канаков в глубине горных цирков,[79]79
  Цирк – горная котловина в форме амфитеатра, замыкающая ледниковую долину.


[Закрыть] потом и они погасли. Флиг Балт, Вэн Мод и Лэн Кэннон тоже внимательно смотрели на остров.

– Там полно бравых парней, которые охотно завладели бы судном, чтобы сбежать! – говорил Мод. – Если бы их лодка подошла к бригу, мы бы с ними мгновенно договорились!

– Конечно, – ответил Лэн Кэннон, – но этого не произойдет.

На следующий день последние скалы, которые простираются на сотню лье к северу, остались позади. «Джеймс Кук» на всех парусах пересекал Коралловое море. Дней за десять, при попутном ветре, бриг мог пройти девятьсот миль, которые отделяют Новую Каледонию от Новой Ирландии.

Коралловое море навигаторы считают одним из самых опасных из-за множества коралловых рифов, банок и опасных течений. Огромное число кораблей бесследно исчезло в его водах. Ночью десятого июня 1770 года, несмотря на попутный ветер и полную луну, сам Джеймс Кук чуть было не потерпел здесь кораблекрушение.

Следовало надеяться, что подобное несчастье минует мистера Джибсона. Корпус брига не будет распорот острыми подводными камнями, как это случилось с кораблем знаменитого английского мореплавателя, и ему не придется подводить парус под киль, чтобы залатать пробоину. Однако экипаж день и ночь бдительно нес службу, чтобы избежать подводных рифов. К тому времени благодаря довольно точным гидрографическим исследованиям можно было довериться картам. Кроме того, Гарри Джибсон не впервые пересекал Коралловое море и хорошо знал его коварный характер. Бывал в этих опасных местах и Карл Кип; огибая с северо-востока Австралию, чтобы через Торресов пролив войти в Арафурское море, он плавал к берегам Юго-Восточной Азии. Короче говоря, бдительных глаз на бриге было достаточно.

Вообще погода по-прежнему благоприятствовала плаванию «Джеймса Кука». Он быстро шел, подгоняемый тихоокеанскими пассатами,[80]80
  Пассаты – постоянные по направлению ветры, дующие в тропиках.


[Закрыть] так что людям не приходилось маневрировать. Надо заметить, корабли в этих водах немногочисленны. Пароходы, если только они не направляются в американские порты, не рискуют идти по Коралловому морю. По нему ходят лишь парусники, которые предпочитают путь через мыс Горн плаванию через мыс Доброй Надежды, да еще суда, которые, как «Джеймс Кук», совершают крупные каботажные плавания между Австралией, Новой Зеландией и островами Северного архипелага.[81]81
  Северный архипелаг – так автор называет архипелаг Бисмарка.


[Закрыть] Ну, и разумеется, подобное плавание весьма скучно не столько для экипажа, которому не до развлечений, сколько до пассажиров – им подобные переходы кажутся бесконечными.

Девятого ноября после полудня Нат Джибсон, находясь на палубе, вдруг перегнулся через поручни и стал внимательно всматриваться в море. Через несколько минут он позвал капитана, который только что вышел из рубки, и показал ему на какую-то темную массу в двух милях от левого борта.

– Отец, не риф ли это?

– Не думаю, – ответил Джибсон, – я внимательно изучил фарватер и уверен в правильности курса…

– На карте ни одного рифа?

– Ни одного, Нат.

– Но там что-то есть…

Капитан взял подзорную трубу и, внимательно изучив непонятный предмет, ответил:

– Ничего не понимаю.

Братья с мистером Хаукинсом тоже подошли к левому борту и стали пристально смотреть на бесформенную массу, которую можно было принять за коралловый риф.

– Нет, – наконец сказал Карл Кип, это не риф.

– Кажется даже, что оно плавает, – вставил Хаукинс.

Предмет, и правда, не был неподвижным и словно подчинялся движению волн.

– И кроме того, – добавил Карл Кип, – вдоль бортов нет буруна от прибоя…

– Он, кажется, даже дрейфует,[82]82
  Дрейф – снос корабля с линии его курса под влиянием ветра или течения.


[Закрыть] заметил Нат Джибсон.

Капитан крикнул Хоббсу, который стоял у штурвала:

– Возьми круче, надо подойти поближе!

– Есть, капитан, – ответил матрос, поворачивая штурвал.

Через десять минут бриг подошел довольно близко к неизвестному предмету, и Карл Кип воскликнул:

– Это остов судна!

– Уж не останки ли «Вильгельмины»? – заметил Хаукинс.

– Вполне возможно, – сказал капитан. Через двадцать дней после катастрофы обломки шхуны вполне могло прибить к этим берегам.

– Капитан, – обратился к нему Карл Кип, – разрешите нам осмотреть их! Если это действительно то, что осталось от «Вильгельмины», мы можем найти там кое-что очень важное…

Капитан тотчас отдал приказ повернуть судно и подойти к затонувшему кораблю на расстояние двух-трех кабельтовых. Но и с зарифленными парусами, и с подтянутой бом-брам-стеньгой[83]83
  Бом-брам-стеньга – рангоутное дерево, третье наращение мачты.


[Закрыть] бриг еще некоторое время двигался довольно быстро. И вдруг Карл Кип воскликнул:

– Да, это «Вильгельмина»… ее корма и остатки полуюта![84]84
  Полуют – надстройка на корме судна, утопленная в корпус на половину своей высоты.


[Закрыть]

– Лодку на воду! – скомандовал Джибсон, повернувшись к Флигу Балту.

Шлюпку спустили, трое матросов – Мод, Виклей и Хоббс – сели на весла, Карл и Питер Кип разместились на корме, Нат Джибсон встал к рулю.

Когда лодка подошла к остову корабля, все, кто находились в ней, могли прочитать на кормовой дощечке, которая осталась нетронутой, два слова:

«Вильгельмина – Роттердам».

Полуют, сильно накренившись на левый борт, плавал над той частью трюма, затонувшего полностью, где был камбуз. От бизань-мачты остался лишь обломок в два-три фута высотой, с него свисали куски фала.[85]85
  Фал – снасть для подъема рей, гафелей, парусов и т. д.


[Закрыть] Это все, что осталось от гика,[86]86
  Гик – рангоутное дерево, одним концом прикрепляемое к нижней части мачты.


[Закрыть] сорванного во время столкновения. Каюты капитана и помощника, которые располагались в передней части полуюта, были разрушены полностью.

Карл Кип поставил лодку вдоль разбитого корабля, чтобы можно было высадиться, а Вэн Мод закрепил швартовы на выступе его правого борта. Море оставалось спокойным, волны лишь перекатывались по палубе, но не затапливали кают-компанию. Иногда килевая качка обнажала трюм – он был абсолютно пуст.

Карл и Питер Кип, Нат Джибсон и Вэн Мод, оставив лодку на попечение матросов, спустились в кают-компанию. Но не было здесь ни живых, ни мертвых. Из кают-компании оба брата перебрались в свою каюту, надеясь найти там бумаги, касавшиеся конторы в Амбоине и торгового дома в Гронингене. Но и следов от них не осталось. Исчезла и тысяча пиастров, принадлежавшая Питеру Кипу. Деньги хранились в маленьком ящичке, который разбился во время удара. Кроме пришедшей в негодность одежды и двух пар обуви – ничего! Правда, сохранилось еще белье, которое лежало в закрытых ящиках, да еще один предмет… Но его обнаружили не сами хозяева. Вэн Мод побывал здесь раньше и под нижней полкой, где открывался ящик, нашел кинжал. Это был один из малазийских кинжалов с лезвием пилы. Оружие, довольно обычное у туземцев Тихоокеанского побережья, не имело особой ценности и могло лишь дополнить коллекцию какого-нибудь любителя. Вэн Мод поспешно спрятал его на груди.

Тем временем бриг стало относить течением. Ветер крепчал, поднималась волна, уже несколько раз прозвучал голос боцмана, призывавшего вернуться на судно.

– Нам приказывают возвращаться, – сказал Нат Джибсон, – и кажется, мы забрали все, что могли.

– Отчаливаем! – ответил Карл Кип.

Как только лодку подняли на корабль, матросы поставили паруса и, подгоняемый попутным ветром, бриг взял курс на северо-запад.

Через пять дней, утром четырнадцатого ноября, сигнальщик указал на первые вершины Новой Гвинеи.