Текст книги "Братья Кип"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава VII
В ожидании казни

Итак, братья Кип не могли больше рассчитывать на справедливость судей: им вынесли приговор, не приняв во внимание их заслуг. Ни одно смягчающее обстоятельство, выдвинутое защитой, не было принято во внимание. Никакие другие соображения и доводы не могли противостоять «вещественным доказательствам», умело сфабрикованным Вэном Модом и подтвержденным юнгой Джимом.

Приговор вполне удовлетворил население Хобарта. К ненависти, которую испытывали люди к убийцам Гарри Джибсона, примешивался еще и англосаксонский национализм. Убили англичанина, а убийцами были иностранцы, голландцы. О какой жалости могла тут идти речь? Никто из публики, ни одна из многочисленных газет Тасмании не подняла свой голос в защиту обвиняемых и не потребовала пересмотра приговора. Тем более, можно ли упрекать сына убитого капитана в том, что за завесой горя и возмущения он не видел всей несправедливости приговора. Он так долго страдал от того, что негодяи не найдены и не наказаны, что сразу поверил в неоспоримость улик, выдвинутых против голландцев. Поверил, что братья ответили подлым убийством на участие, которое принял в них отец. Поэтому, возвратившись домой после оглашения приговора, он воскликнул дрожащим от волнения голосом:

– Мама, негодяи заплатят жизнью за гибель отца, и он будет отомщен!

– Господь да сжалится над ними! – прошептала миссис Джибсон.

Совсем иной была реакция Хаукинса. Он сказал жене только одно слово:

– Приговорены…

– Приговорены?

– К смертной казни, несчастные люди. Да будет воля Господня над человеческим правосудием!

– Ты все еще сомневаешься, мой друг?

– Сомневаюсь!

Движимый не столько разумом, сколько чувствами, Хаукинс отказывался верить в виновность братьев. Причины… причины преступления не могли найти объяснения. Он отбрасывал мысль о том, что братья могли пойти на убийство ради двух тысяч пиастров. Несмотря на смертный приговор и видимую объективность присяжных, мистер Хаукинс не сдавался.

Обычно в подобных делах мнения расходятся: одни уверены в виновности осужденных, другие – наоборот. Но в этом случае все были едины. Надежды на пересмотр дела в пользу братьев Кип почти не было. Хаукинс не сомневался, что все будут против него. Но это его нисколько не обескураживало. Он знал, как часто время исправляло самые страшные человеческие ошибки. Правда, времени могло и не хватить. Кассационная жалоба[145]145
  Кассационная жалоба – прошение суду вышестоящей инстанции
  о пересмотре и отмене решения суда низшей инстанции вследствие нарушения законов или несоблюдения правил судопроизводства.


[Закрыть] осужденных будет скорее всего отклонена. И тогда приговор будет приведен в исполнение во второй половине марта, ровно через месяц.

А казни этой ждали с нетерпением. Толпа всегда жестока, и жители Хобарта не составляли исключения. В день казни они соберутся во дворе тюрьмы и будут ждать, когда приговор будет приведен в исполнение.

А пока Карл и Питер Кип томились в камере смертников. Эти последние дни перед казнью они могли, по крайней мере, вместе предаваться воспоминаниям о прошлом и быть все время рядом. Правда, стража не оставляла их ни днем, ни ночью, и что бы они ни говорили друг другу, третье лицо, жестокое и безжалостное, всегда было между ними. Карл Кип не уставал возмущаться чудовищной несправедливостью происшедшего, Питер, оставаясь верным себе, не роптал на судьбу. Он не испытывал никаких иллюзий в отношении кассационной жалобы, в то время как Карл в глубине души не переставал надеяться на то, что правда все-таки выйдет наружу, и они избегут страшного конца.

Очень часто братья мысленно возвращались в прошлое, вспоминая счастливые дни своей жизни и те, с которых начались все их несчастья. Вновь и вновь они перебирали в памяти подробности кораблекрушения, как плыли они ночью, борясь с океанской волной, как им, уже выбившимся из сил, попалась клетка от кур, за которую они уцепились, как страшно бурлила вода вокруг рифов и как им удалось попасть в проход между рифами и они подплыли к берегу острова… Ах, может быть, было бы лучше, если бы капитан Джибсон не заметил их сигналов, если бы «Джеймс Кук» не пришел тогда к ним на помощь! Они бы погибли на этом острове от холода и голода, но это не была бы постыдная смерть на виселице, смерть убийц и негодяев!

– Питер, – восклицал Карл, – если бы наш честный отец был жив и увидел бы свое имя опозоренным, это убило бы его!

– Неужели ты думаешь, что он поверил бы в нашу виновность?..

– Нет, брат… никогда!

Потом они говорили о тех, с кем их свела судьба в последнее время.

Но приближался день и час, когда приговор должен быть приведен в исполнение. Мистер Хаукинс, которого постоянно преследовала мысль о невиновности братьев, все это время думал, как их спасти.

Губернатор Тасмании его превосходительство сэр Эдвард Карриган был добрым знакомым мистера Хаукинса. Тот знал его как человека здравого ума и весьма справедливого начальника. Утром двадцать пятого февраля мистер Хаукинс направился в резиденцию Карригана. Сам его превосходительство внимательно следил за процессом и нисколько не сомневался в виновности братьев. Каково же было его удивление, когда он услышал мнение Хаукинса.

– Я вижу, дорогой мистер Хаукинс, что во время плавания вы прониклись глубоким уважением к Карлу и Питеру Кип, – проговорил он, с интересом рассматривая собеседника.

– Не сомневаюсь в том, что это порядочные люди. Увы, я не могу представить никаких вещественных доказательств, их нет у меня и, может быть, никогда не будет. Но ничто в ходе расследования, ни одно свидетельское показание не убедило меня и не заставило усомниться в невиновности этих несчастных. И ваше превосходительство может легко видеть, что все обвинение сводится к показаниям боцмана, человека весьма подозрительного! Он движим ненавистью и местью, я же подозреваю какого-нибудь туземца с острова Керавара…

– Но есть и еще одно свидетельство, мой дорогой мистер Хаукинс!

– Свидетельство юнги не вызывает у меня сомнений. Конечно, мальчик видел кинжал в каюте братьев Кип, но был ли он орудием убийства, или это страшное совпадение?

– Однако все эти свидетельства убедительны, и разве не следует принять их во внимание, дорогой мой Хаукинс?..

– Разумеется, сэр, на них и базируется заключение присяжных. Все прошлое этих людей свидетельствует в их пользу.

Заявление мистера Хаукинса произвело большое впечатление на губернатора Тасмании, ибо он знал коммерсанта как человека прямого и честного. После короткого молчания сэр Эдвард Карриган сказал:

Я понимаю, дорогой Хаукинс, всю ценность вашего свидетельства. Но чего вы ждете от меня?

– Чтобы вы вмешались, хотя бы для того, чтобы спасти жизнь этих несчастных.

– Вмешаться? Вы же прекрасно знаете, что единственное возможное вмешательство – это кассационная жалоба и что, как вам известно, она была своевременно подана.

– Ваше превосходительство, у меня, к сожалению, нет никаких иллюзий на этот счет. Процесс проходил в полном соответствии с законом, нет никаких оснований для отмены приговора.

Губернатор Тасмании молчал, понимая, что Хаукинс прав.

– Кассация будет отклонена, и тогда, ваше превосходительство, только вы можете спасти жизнь этих несчастных.

– Вы просите, чтобы я объявил о помиловании?

Да, попросите об этом королеву. Вы можете направить прошение на имя генерального атторнея,[146]146
  Генеральный атторней – в английской системе правосудия должности прокурора соответствует пост атторнея; генеральный атторней – высший чиновник органов юстиции, член кабинета министров.


[Закрыть] чтобы смертный приговор был отменен или хотя бы отсрочен. И тогда я проведу новые расследования. Я вернусь в Керавару, вновь обращусь к Гамбургу и Зигеру. И мы найдем истинных виновных, не жалея ни времени, ни денег! Если я с такой страстью настаиваю на этом, ваше превосходительство, то лишь потому, что мной движет желание избавить наше правосудие от необходимости отвечать за гибель невиновных!

В конце концов мистер Хаукинс убедил его превосходительство в необходимости исправить ошибку правосудия. Эдвард Карриган направил ее величеству королеве официальную телеграмму с просьбой о помиловании.

Седьмого марта слух о том, что просьба братьев Кип отвергнута, распространился по городу. Никто этому не удивился. Население Хобарта предвкушало скорую казнь, а известно, что подобные зрелища вызывают у англикан и латинян[147]147
  Англикане – приверженцы англиканской церкви; латиняне – католики (поскольку языком богослужения католической церкви является латинский).


[Закрыть] нездоровое любопытство.

И хотя по английским законам казнь через повешенье не происходит в публичных местах, но лишь в присутствии официальных лиц, тем не менее в день, когда была назначена казнь, большое множество любопытных окружило тюрьму, чтобы увидеть, как будет вывешен черный флаг, означающий приведение приговора в исполнение.

Разумеется, в этой толпе были Вэн Мод, Флиг Балт, Лэн Кэннон и его дружки.

Боцман и его сообщники хотели убедиться собственными глазами в том, что приговор совершен! И тогда уж к этому делу никто никогда не вернется. Тогда можно будет для начала «закатиться» в «Свежую рыбу» и превратить украденные пиастры в виски и джин.

Но проходили часы, толпа начала уже скучать. Черный флаг все не вывешивали. С наступлением темноты разочарованная публика разошлась по домам.

Прошло еще несколько дней, в городе очень удивлялись, что приговор все еще не приведен в исполнение. Больше всех, конечно, беспокоились боцман Балт и Вэн Мод. И уже присматривали себе судно, чтобы покинуть город.

Двадцать пятого марта пришла депеша из Лондона на имя его превосходительства. Ее величество королева английская заменила смертный приговор вечной каторгой.

Глава VIII
Порт-Артур

Через месяц после описанных событий на каторгу Порт-Артура были доставлены два человека, которых тут же развели по разным баракам, а на следующий день вместе с другими такими же каторжниками выгнали на работу. С тех пор ежедневно они шли каждый в свою сторону, сопровождаемые ругательствами и ударами, шли среди воров и бандитов, которых Великобритания высылает в свои заморские колонии. Они уходили утром и возвращались вечером, падая от усталости и страдая от грубой пищи. Вернувшись в барак, они падали на лагерную койку и пытались забыться несколькими часами сна. На следующий день продолжали это страшное существование, избавлением от которого могла быть только смерть, и они уже ждали ее. Это были братья Кип.

Первую каторжную колонию на территории Австралии и Океании Великобритания учредила в Ботани-Бей, на восточном берегу материка, названном Новым Южным Уэльсом. Боясь, как бы французы не опередили ее в создании подобного учреждения в Тасмании, она поспешила опередить их. В середине 1803 года Джон Бовин, отплыв из Сиднея с одним полком колониальной армии, высадился на острове Тасмания в двадцати милях от устья реки Деруэнт в местечке Рисдон. Он привез с собой около двухсот переселенцев, через год их число достигло уже четырехсот. Командование гарнизоном осуществлял лейтенант-полковник Коллинз. Еще через год Коллинз начал строительство Хобарта на другом берегу реки. Небольшая река наполняла пресной водой бухту Сюлива-Кейв, в которой могли стоять даже большие суда. Новый город стал быстро развиваться, и в числе гражданских построек первой была возведена тюрьма, окруженная каменной стеной.

Население острова состояло из свободных людей, то есть поселенцев, прибывших сюда из Соединенного Королевства, бывших заключенных и, наконец, заключенных. Последние делились на три основные категории: приговоренные за самые тяжкие преступления, которые находились в тюрьме и использовались на каторжных работах, в основном на прокладке дорог; осужденные за небольшие нарушения (у английских судей тяжелая рука), которым позволялось поступать в услужение к переселенцам бесплатно, но при условии нормального жилья, питания и обязательного посещения церкви по воскресеньям; осужденные, которые благодаря хорошему поведению имели право работать за плату, некоторые из них в конце концов добивались богатства и свободы.

По свидетельству Дюмон-Дюрвиля, прибывшего в Тасманию в 1840 году, наказания распределялись следующим образом: приговор к вращению мельничного колеса в течение небольшого времени и каторжные дорожные работы, причем узники скованы попарно цепью. Кроме тюрьмы Хобарта, в Тасмании была и другая, о которой стоит сказать подробнее.

От перешейка, который связывает полуострова Форестье и Тасман, до мыса Пилар примерно шесть миль, и именно в этой маленькой бухте южного берега администрация построила Порт-Артур. Полуостров Тасман покрыт густыми лесами, богатыми смолой, необходимой в кораблестроении, и деревьями с крепкой древесиной, похожей на тиковое дерево.[148]148
  Тиковое дерево – порода деревьев с очень твердой древесиной, распространенная в Южной Азии.


[Закрыть] Эти вековые деревья легко узнать по гигантским стволам, совершенно прямым и гладким, – крона располагается на самой вершине. Маленький городок Порт-Артур расположен амфитеатром, на холме, в глубине бухты. Его порт прекрасно оснащен, и корабли, укрывшиеся в нем от сильного северо-западного ветра, находятся здесь в полной безопасности. Но в основном они заходят сюда только в связи с нуждами тюрьмы.

В то время население Порт-Артура составляли служащие, констебли и два пехотных полка. Все они заняты были обслуживанием каторги. Начальник, капитан Скиртл, занимал удобный дом на вершине холма, откуда открывался прекрасный вид на море. Сама каторга имела два отделения. Первое предназначалось для несовершеннолетних преступников – сотен детей в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет. Они жили в бараках и работали в мастерских. Здесь пытались перевоспитать их трудом и наставлениями. Но для непокорных всегда наготове был кнут. Из этих детей часто выходили потом хорошие рабочие, сапожники, плотники, столяры. Отбывшие свой срок частью оставались на острове, частью возвращались в Европу. Первые не забывали полученных уроков, а вот вторые забывали их полностью. Вновь встав на путь преступлений, они, если не кончали на виселице, возвращались в ту же тюрьму, но уже во взрослое отделение, и некоторые навсегда.

Взрослое отделение Порт-Артура насчитывало примерно восемьсот человек. Они представляли форменное отребье английской нации, существа, опустившиеся на самое дно жизни. На совести каждого были и кражи и убийства. При новом задержании им неминуемо грозила смертная казнь. Поэтому в Порт-Артуре были приняты все меры против бегства каторжников. Морем можно было бежать, если удавалось достать лодку или сесть на корабль. Но это было почти исключено, ибо каторжников крайне редко использовали на работах в порту, но и тогда за ними очень строго следили.

Следует заметить, что заключенные здесь, как и на острове Норфолк, не содержались под стражей. Именно потому, что побег здесь был невозможен. Убегая в леса, заключенные обрекали себя на жизнь, еще худшую, чем на каторге. Многие умирали от истощения. К тому же здесь каждые два часа менялся караул, который день и ночь прочесывал лес. А на перешейке Орла, соединяющем полуостров Тасман с полуостровом Форестье, на перешейке, не больше сотни шагов в ширину (в самом узком месте), администрация поставила столбы с привязанными к ним сторожевыми псами, которых при тюрьме воспитывалось около полусотни. Первый, кто попробует пройти, будет разорван. Кажется, что в подобных обстоятельствах заключенные должны отказаться от всякой попытки бегства. Таков был Порт-Артур, предназначенный для самых неисправимых преступников. Именно туда и были доставлены Карл и Питер Кип.

Начальник Порт-Артура капитан Скиртл, человек лет пятидесяти, был очень энергичный и безжалостный, когда этого требовали обстоятельства, но справедливый и даже снисходительный к тем, кто этого заслуживал. Он строго наказывал заключенных за ослушание. И в то же время не терпел злоупотреблений со стороны своих подчиненных. Капитан Скиртл жил в Порт-Артуре со своей сорокалетней женой Айрис, четырнадцатилетним сыном Вильямом и двенадцатилетней дочкой Бэлли. Семья жила на вилле и не соприкасалась с миром заключенных. Капитан же весь день находился в колонии.

В тот день, когда в Порт-Артур были доставлены Карл и Питер, капитан объезжал территорию исправительной колонии с ежемесячной инспекцией. Проверив отделение несовершеннолетних и наказав провинившихся, мистер Скиртл направился к взрослым, где ему были представлены братья Кип. Он прекрасно знал подробности их процесса и считал, что хоть смертная казнь и отменена волею королевы, все равно тяжесть преступления такова, что преступники не могут рассчитывать даже на малейшее снисхождение. И был изумлен, когда Карл Кип, ответив на все вопросы, заявил:

– Людской суд осудил нас, господин комендант, но в убийстве капитана Джибсона мы не виновны!

Братья взялись за руки, как прежде на суде, но это было в последний раз. Их развели по разным баракам, согласно приказу. Они не могли даже говорить друг с другом.

Заключенные Порт-Артура не были скованы цепью попарно, как это делается в других странах. К чести Великобритании, эта пытка, больше моральная, чем физическая, не применяется в английских исправительных колониях. Но цепь длиной в три фута сковывала ноги заключенного так, что ему приходилось поднимать ее до самого пояса, чтобы иметь возможность двигаться. Это мучение испытали и братья Кип, в течение долгих месяцев работая на прокладке дорог, которые должны были пересечь весь полуостров. После работы они возвращались в бараки, где в каждом спало по сорок человек. Только по воскресеньям могли они рассчитывать на радость встречи в маленькой методистской церкви.[149]149
  Методистская церковь – одно из направлений протестантской церкви, возникшее в Англии в XVIII веке, одной из отличительных черт которого было требование точного (методичного) выполнения церковных обрядов и предписаний.


[Закрыть] Да и там церковное песнопение смешивалось со звоном цепей. Но страшнее всего была для Карла мысль, что брат его не выдержит непосильного для него труда.

Он сам обладал железным здоровьем и недюжинной силой, хотя тюремного рациона ему было недостаточно: три четверти фунта[150]150
  Фунт – английская мера веса; соответствует 453,6 грамма.


[Закрыть] свежего мяса, полфунта хлеба и столько же картошки. Но Питер, более слабого сложения, не погибнет ли он от такой работы? После тропической жары, будучи одеты лишь в лохмотья каторжников, они страдали от ледяного ветра и мокрого снега. Работали под плетью надсмотрщиков, никакого отдыха, кроме коротких перерывов на еду, малейшее неповиновение влекло за собой наказания, и весьма жестокие. Карл порой был близок к мысли о побеге.

Совсем иначе относился к своему положению Питер. Он подчинялся ему, надеясь на случай, который когда-нибудь докажет их невиновность. Он принимал эту каторжную жизнь, и хоть не обладал здоровьем и силой брата, но его убежденность и истинная вера в Бога помогали ему переносить лишения. Он только боялся за Карла, который не мог и не умел смиряться. Он не опасался, что Карл предпримет попытку к бегству; ведь брат не мог бы оставить его одного. Но он может сорваться и выйти из повиновения… А его, Питера, не будет рядом, чтобы успокоить Карла. Это так мучило его, что однажды он обратился к капитану с просьбой разрешить ему хоть изредка бывать вместе с братом.

Капитан Скиртл внимательно выслушал Питера Кипа, глядя на него не без интереса. То ли потому, что каторжники редко принадлежат к той социальной группе, к которой принадлежали братья Кип, то ли он знал, что Хаукинс продолжает попытки оправдать братьев. И все же для мистера Скиртла братья Кип были преступниками, приговоренными за убийство. Может быть, позже он и даст такое разрешение, но пока еще время не пришло. Задыхаясь от рыданий, но понимая, что настаивать бесполезно, Питер Кип вернулся к своей тачке.

Прошло около шести месяцев. Приближался конец зимы. Как тяжела она была для несчастных братьев! И могло ли теперь что-нибудь изменить их судьбу?

Пятнадцатого сентября мистер Скиртл собрался совершить прогулку по лесу с семьей. Доехав до перешейка, они вышли из экипажа там, где заключенные рыли ирригационный канал. Капитан решил заодно осмотреть этот участок работы. Закончив осмотр, мистер Скиртл направился к экипажу, как вдруг из леса послышались голоса и лай собак. И тут один из псов сорвался с цепи и бросился на шум в глубину леса. Стражники кинулись за ним. Послышались выстрелы.

Внезапно пес – весь в пене – выскочил на опушку и со страшным рычанием бросился на сына капитана. В одно мгновенье он повалил мальчика и готов был схватить его за горло.

Мистер Скиртл в несколько прыжков оказался рядом с сыном, но мощным движением руки кто-то оттолкнул его. Еще через мгновение мальчик был в безопасности, а собака бросилась на каторжника и вцепилась ему в левую руку. Со всей силы он вонзил в нее железный прут, который держал в правой руке, и упал рядом с окровавленным телом собаки.

Это был Карл Кип. Он работал в нескольких шагах и, услышав крики констеблей, кинулся на помощь.

Комендант сразу узнал человека, из руки которого хлестала кровь. Он хотел подойти, чтобы поблагодарить его и оказать ему первую помощь, но его опередил Питер Кип. Увидев брата, лежащего рядом с убитым псом, он, подхватив свою цепь, побежал к нему.

Напрасно стража пыталась их разделить. Мадам Скиртл и ее сын умоляли капитана о пощаде к своему спасителю. Капитан отдал распоряжение оставить братьев рядом. И вот впервые за семь долгих месяцев разлуки, несчастий и отчаяния, Карл и Питер плакали в объятиях друг друга.