Текст книги "Академик корабельной науки"

Автор книги: Жозефина Яновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

ТАБЛИЦЫ НЕПОТОПЛЯЕМОСТИ

Вечереет. Косые лучи заходящего солнца ненадолго заглядывают в окошко, для того чтобы потом скрыться совсем. Кончился рабочий день. Ушли модельщики, чертежник, лаборанты. Алексей Николаевич остался один.

Вот уже несколько дней подряд работает он над моделью броненосца «Петропавловск». Броненосец этот построен и плавает в морских водах. Алексей Николаевич поставил перед собой задачу – разработать для него систему спрямления, проверив действие ее на модели.

В самом деле, Макаров дал замечательную идею – идею спасения корабля от гибели при получении пробоин. Для этого достаточно затопить те отсеки, которые уравновесили бы поврежденные. Но это еще далеко не так просто – уметь выбрать нужные отсеки. Ведь в корабле бывает до двухсот и даже более отделений. В грозный час, когда наступает катастрофа, время измеряется минутами, а иногда и секундами. Нужно быстро принять правильное решение. А для этого командир корабля должен точно знать, какой отсек или отсеки нужно затопить при той или иной пробоине. В 1897 году броненосец «Гангут» оттого и затонул, что затопляли не те отсеки, которые нужно было.

Необходима дальнейшая разработка идеи Макарова. Нужно рассмотреть все возможные случаи повреждения корабля, какой крен при этом получит корабль и рассчитать, какие отделения в каждом случае требуется затопить, чтобы спрямить корабль. Это сложная и серьезная работа. Но Алексей Николаевич решил выполнить ее. Он хочет, чтобы для каждого корабля были составлены такие таблицы, по которым при любом повреждении командир корабля мог бы сразу определить, какое отделение необходимо затопить. Для этого Алексей Николаевич разрабатывает сейчас общий метод получения таких таблиц и, как пример, составляет их для «Петропавловска».

Не далее как вчера заходил в бассейн Степан Осипович. Он приветствовал мысль о создании таких таблиц.

– Вы этим самым дадите в руки моряков действенное оружие в борьбе за непотопляемость, – сказал он.

Потом они долго производили опыты с моделью «Петропавловска». Алексей Николаевич показывал, как можно спрямлять корабль, если он получил повреждение от мины или другого снаряда в нос, в правый борт, в корму, и в каких случаях корабль опрокидывается.

Они пришли к тому заключению, что некоторые переборки в «Петропавловске» поставлены неправильно, – их нужно переделать. Затем, по просьбе Степана Осиповича, Алексей Николаевич достал модели «Ермака» и «Виктории», и на них пробовали метод спрямления.

– Нужно еще и еще раз поставить перед Морским министерством вопрос о необходимости борьбы за непотопляемость кораблей, – говорил Макаров. – Почему так трудно доказать очевидные истины, Алексей Николаевич? Я думаю потому, что люди сживаются с недостатками и перестают замечать их.

– Пока жизнь не научит их, как английских лордов после гибели «Кэптена». У нас ведь тоже немало невежественных упрямцев, чиновников в адмиральских и генеральских мундирах, которые на все случаи жизни вооружены тремя «от» – «отписаться», «отмолчаться», «отказать», – ответил Крылов.

– Но теперь нас двое, Алексей Николаевич, так что нам будет легче бороться, – сказал на прощание Степан Осипович.

Они условились повести настойчивую борьбу за введение в жизнь мер по обеспечению непотопляемости судов.

^{Они долго производили опыты с моделью «Петропавловска».}

В октябре 1902 года Алексей Николаевич представил в Морской технический комитет таблицы непотопляемости. В них он с математической точностью рассмотрел влияние затопления каждого отделения корабля на положение корабля и какие меры нужно принять, чтобы спасти корабль от гибели при том или ином повреждении.

Председатель Морского технического комитета наложил резолюцию кораблестроительному отделу спешно рассмотреть таблицы Крылова.

Но проходили дни, потом и месяцы, а дело дальше резолюции не двигалось.

Наступил 1903 год. Алексей Николаевич снова подает рапорт о необходимости введения во флот таблиц непотопляемости. При этом он представляет таблицы для броненосца «Петропавловск».

Однако и второй рапорт Крылова остается без движения.

Что было делать дальше?

– Давайте во всеуслышание назовем вещи своими именами, – сказал Макаров. – Прочтем доклады среди командования и открыто скажем, что делу непотопляемости у нас не уделяют никакого внимания.

Через месяц после этого разговора Макаров прочел доклад в зале Морской библиотеки в Петербурге. Присутствовало все высшее морское начальство. Дополнение к докладу сделал капитан Крылов.

Алексей Николаевич говорил очень кратко. Но фразы его, точные и сжатые, били прямо в цель. Он указывал на то, что при постройке кораблей у нас совершенно не думают об обеспечении их непотопляемости, не принимают во внимание расчеты.

– До сих пор довольствовались не расчетами, точными и определенными, а общими соображениями, – попросту говоря, разговорами, – сказал Алексей Николаевич.

После окончания доклада прений почти не было. Желающих высказаться не оказалось. К Алексею Николаевичу подошел один из видных работников Морского штаба и смеясь сказал:

– Расплюев в «Свадьбе Кречинского» говорит: «Ну, ударь раз, ну, ударь два, а зачем же бить до бесчувствия». Эти слова могут повторить и главный инспектор кораблестроения, и многие из кораблестроительного отдела. Не думаю, чтобы они остались довольны вашими добавлениями к лекции адмирала Макарова.

В начале марта того же года, примерно через две недели после выступления в Морской библиотеке, Крылов сделал доклад в Кронштадтском Морском собрании. Доклад назывался: «О непотопляемости судов и ее обеспечении».

Большой зал Морского собрания был переполнен. Присутствовали высокие морские чины и много флотской офицерской молодежи. На передних местах расположились адмиралы с погонами, расшитыми черными орлами, генералы, важные особы кораблестроительного отдела, Морского штаба и Морского технического комитета, а дальше сидели командиры судов, штурманы, кораблестроители, механики, морские офицеры различных чинов и должностей.

После небольшого вступления Алексей Николаевич заговорил о том, что непотопляемость есть основное качество корабля. И пока его не научатся обеспечивать, до тех пор корабли будут строиться плохие: им грозит опасность перевернуться и потонуть от иной, казалось незначительной, пробоины. Алексей Николаевич привел примеры аварий и гибели многих судов.

– Как же обстоит с вопросом непотопляемости у нас? Нужно прямо сказать, что плохо. О непотопляемости не думают и никак ее не обеспечивают, Расчеты во внимание не принимаются. Там, где нужно из соображений непотопляемости соединять отделения корабля, ставят глухую переборку, а где нужны переборки, – их нет.

Дальше Алексей Николаевич сказал о таблицах непотопляемости. Они могут принести большую пользу флоту. Имея такую таблицу, командир корабля быстро и безошибочно сможет определить, какое отделение ему нужно затопить, чтобы спрямить корабль при пробоине. Такие таблицы составлены для броненосца «Петропавловск», и действие их проверено на модели. Но таблицы непотопляемости, по непонятным причинам, не вводят во флот. И опять Алексей Николаевич приводил примеры из морской жизни, доказывающие необходимость борьбы за непотопляемость.

Вся речь его, образная и яркая, была проникнута глубоким знанием морского дела: всякая высказанная мысль подкреплялась математическими соображениями и многочисленными фактами из судостроительной практики. Он открыто говорил о недостатках. И хотя не называл имен, но всем присутствующим было ясно, кто является виновником этих недостатков. Сидевшие в первом ряду главный инспектор кораблестроения генерал-лейтенант Кутейников, управляющий Морским министерством адмирал Авелан и другие высокопоставленные чины Адмиралтейства изображали на своих лицах холодное равнодушие. Но было очевидно, что им далеко не по душе выступление этого беспокойного подполковника Крылова. Хватало и одного Макарова!

Совсем с другим чувством слушала доклад Крылова молодежь. Блестящие работы Крылова по вопросам качки, замечательно написанный курс по теории корабля, глубокие по содержанию и яркие по выразительности лекции в Морской академии, наконец последние выступления по борьбе за непотопляемость давно создали ему авторитет и популярность в среде молодежи. Молодые моряки видели в Крылове передового ученого-кораблестроителя и жадно ловили каждое его слово.

Свой доклад Алексей Николаевич закончил словами о выдающейся роли адмирала Макарова в учении о непотопляемости. Раздались аплодисменты.

В конце этого же месяца было заседание кораблестроительного отдела Морского технического комитета. На нем Крылов снова выступил по вопросу непотопляемости. Он опять доказывал необходимость введения во флот таблиц непотопляемости. Говорил о неправильном устройстве некоторых переборок на «Петропавловске» и других кораблях. Эти переборки, – «вернейший залог их гибели», потому что корабль при пробоине почти моментально перевернется, что проверено не только расчетами, но и опытами с моделями. Крылов требовал, чтобы немедленно дали приказ о принятии мер к обеспечению непотопляемости.

Но и это выступление Крылова осталось без внимания.

Вскоре Алексей Николаевич на судне «Океан» ушел в плавание на Дальний Восток, к Порт-Артуру.

Работая в Опытовом бассейне, Алексей Николаевич занимался не только проблемой непотопляемости и испытанием моделей вновь строящихся судов, а разрабатывал еще целый ряд других вопросов.

В 1902 году он изобрел и построил прибор для измерения напряжений в различных частях корпуса корабля при плавании. Этот прибор он и испытывал на судне «Океан».

Прибыв в Порт-Артур, Алексей Николаевич передал свои таблицы непотопляемости вместе с объяснительной запиской в штаб командующего морскими силами Тихого океана. Однако и здесь им не придали никакого значения.

РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА

Между тем на Дальнем Востоке собиралась гроза. На арене борьбы за колонии русский царизм столкнулся с другим хищником – Японией. Япония так же, как и Россия, стремилась завладеть Маньчжурией и Кореей. Она мечтала забрать себе Сахалин и Дальний Восток. Назревала русско-японская война.

Адмирал Макаров, живя в Кронштадте, все время интересовался дальневосточными событиями. Еще в бытность свою командующим Тихоокеанской эскадрой, в 1895 году, Макаров хорошо изучил обстановку на Дальнем Востоке. Он настойчиво доказывал, что наша оборона там слаба, а флот недостаточен. Однако на его рапорты не обращали внимания. В кругу друзей Макаров не раз говорил о том, что ему надлежало бы сейчас находиться на Дальнем Востоке.

– Но, – добавлял он, – меня пошлют туда, когда дела наши станут совсем плохи.

* * *

24 января 1904 года Япония прервала дипломатические сношения с Россией. Узнав об этом, Макаров, который был осведомлен о расположении русского флота у Порт-Артура, пишет в Морское министерство:

«Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем сделать это после первой же ночной атаки, дорого заплатив за ошибку».

В эту же ночь русские корабли, стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура, были подорваны японцами.

Так началась русско-японская война.

Япония захватила Корею. Вражеский флот блокировал Порт-Артур с моря. Дела на Дальнем Востоке ухудшились.

Тогда царские заправилы решили послать на Дальний Восток Макарова. Макарова назначают командующим Тихоокеанским флотом. Все получалось так, как он предвидел. Через несколько дней Макаров уехал на Дальний Восток.

А в это время профессор Морской академии подполковник Крылов продолжал атаковать кораблестроительный отдел Морского технического комитета.

Ведь началась война. Может быть, теперь они примут срочные меры к исправлению столь очевидных недостатков в судах? Или опять его голос останется вопиющим в пустыне?

Крылов подает рапорт за рапортом. Он пишет и устно напоминает о необходимости «на судах, отправляемых на войну, принять все меры к возможности пользоваться на деле выравниванием корабля».

Однако все его усилия разбиваются о стену непонимания и равнодушия со стороны главного инспектора кораблестроения и его помощников.

Приехав на место, адмирал Макаров со свойственной ему энергией взялся за дело обороны Дальнего Востока.

Япония обладала довольно сильным флотом. Русский же флот был с самого начала ослаблен внезапным нападением Японии. Да и вообще, руководимый бездарными адмиралами и генералами он, по выражению Крылова, «являлся только собранием отдельных судов, а не флотом». Во главе флота стоял самодовольный и тупой дядя царя – Алексей Александрович, про которого во флоте говорили:

«Что такое Алексей? – Семь пудов августейшего мяса».

«В смысле создания флота деятельность генерал-адмирала Алексея была характерным образцом бесплановой растраты государственных средств, подчеркивая полную непригодность самой организации и системы управления флота», – вспоминал впоследствии Крылов.

Наместником царя на Дальнем Востоке был его родственник, адмирал Алексеев. Равнодушный к судьбам Родины, бездарный руководитель, увлекавшийся бесконечными празднествами, он не хотел утруждать себя думами о возможности войны и не принимал никаких мер к укреплению обороноспособности Дальнего Востока.

С приездом Макарова – любимца матросов и офицеров – дела во флоте оживились. От пассивной обороны флот перешел к активным действиям. И хотя борьбу приходилось вести с значительно превосходящим силой противником, русские матросы и офицеры и в это тяжелое время вписали немало славных страниц в историю нашего флота.

25 февраля наши миноносцы в бою с превосходящим по численности отрядом противника нанесли ему большой урон и заставили обратиться в бегство.

Через несколько дней миноносцы «Решительный» и «Стерегущий» возвращались из разведки и были настигнуты отрядом японских миноносцев. «Решительному» удалось прорваться сквозь кольцо. У «Стерегущего» снаряд попал в машину. Миноносец вынужден был остановиться. Японские корабли совсем близко подошли к русскому миноносцу и стали в упор расстреливать его сосредоточенным огнем.

Мужественно сражались русские матросы и офицеры. Но силы были слишком неравными. От вражеских снарядов погиб командир корабля, его помощники, почти вся команда. Орудия «Стерегущего» замолчали.

Тогда японцы стали подходить к миноносцу. Но в этот момент от русского корабля отделилась торпеда и понеслась на японцев. Это один из тяжело раненных матросов дополз до минного аппарата и выпустил по врагу последнюю торпеду.

Снова японские корабли открыли ожесточенный огонь по «Стерегущему». Никто им не отвечал. Японцы решились приблизиться к русскому кораблю и приготовить его к буксировке. Но в тот момент, когда они вступили на палубу русского миноносца, он стал быстро погружаться в воду. Японцы бросились к трюму, чтобы заделать пробоину. Но трюм был заперт изнутри. Оттуда слышалась русская речь. Это два оставшихся в живых русских матроса открыли кингстоны, чтобы потопить свой корабль, погибнув вместе с ним, но не отдать его врагу.

Имена отважных героев точно установить не удалось, но их бессмертный подвиг навсегда остался жить в сердцах русского народа.

В Ленинграде, в парке имени Ленина, установлен памятник славным героям миноносца «Стерегущий». Скульптор запечатлел их в тот момент, когда они открывают кингстоны.

Утро 31 марта ознаменовалось печальным событием. Из разведки не вернулся миноносец «Страшный». В непроглядную темень и дождь он отбился от своего отряда и был окружен неприятелем. Восемь японских кораблей обрушили на него свой огонь. Но, несмотря на отчаянное положение, миноносец решил не сдаваться.

Почти сразу же был убит командир корабля и многие из команды. Несколько орудий вышло из строя. Но на место убитых становились их товарищи. Показывая чудеса храбрости, они отбивались от превосходящего их в восемь раз противника. Один японский крейсер подошел близко к «Страшному». «Страшный» выпустил торпеду и подорвал крейсер. В стане врагов произошло замешательство. На «Страшном» приготовили к пуску вторую торпеду. Но в этот момент неприятельский снаряд попал в самую торпеду. Раздался взрыв. Почти все на корабле были убиты. Машина вышла из строя. «Страшный» остановился. Он весь был в пробоинах. На палубе лежали убитые и раненые отважные защитники корабля.

Японцы предложили миноносцу сдаться. Но в ответ на это с русского корабля полетели снаряды. Это стреляли из единственного уцелевшего орудия оставшиеся в живых моряки из команды «Страшного». Через несколько минут «Страшный» пошел ко дну.

Узнав, что «Страшный» не вернулся из разведки, Макаров послал ему на выручку крейсер «Баян». Когда «Баян» подошел к месту боя, он увидел лишь плавающие на воде обломки миноносца и несколько цеплявшихся за них человек, да невдалеке уходящие корабли противника. «Баян» подобрал людей и направился в Порт-Артур.

Когда Макарову стало известно, что недалеко в море хозяйничает японская эскадра, он решил дать бой противнику.

Один за другим русские корабли выходили из гавани. Они выстраивались в колонну. Впереди всех шел флагманский броненосец «Петропавловск». Коренастая, богатырского сложения фигура Макарова с седой, развевающейся по ветру бородой виднелась на мостике.

Развив большую скорость, русские корабли пошли на сближение с противником. Но японские крейсеры уклонились от боя и стали уходить. Русская эскадра пустилась вдогонку. В это время на горизонте показались еще вражеские корабли. Теперь силы противника втрое превосходили силы русской эскадры. Макаров решил дать бой под прикрытием береговых батарей. Он повернул к Порт-Артуру.

Корабли были уже недалеко от гавани. Как вдруг раздался страшный взрыв и все увидели над «Петропавловском» столб огня и дыма. Броненосец стал быстро крениться набок, перевернулся и затонул. Все произошло за полторы минуты. Когда к месту катастрофы подошли другие корабли, они увидели лишь плавающие вокруг обломки и цеплявшихся за них окоченелых людей. Из семисот тридцати человек, находившихся на «Петропавловске», удалось спасти восемьдесят. Макарова среди них не было.

С быстротой молнии ужасная весть облетела Россию. Все передовые люди страны тяжело переживали утрату. Столько погибло жизней и вместе со всеми – тот, чье имя с любовью и надеждой произносилось в России! Матросы, которые так любили Макарова, говорили:

– Что «Петропавловск»! Макаров погиб – голова пропала.

В тот же день о гибели Макарова узнали в Петербурге.

Алексей Николаевич услышал об этом в Морской академии. Он был потрясен случившимся. Неужели это истина? Погиб Макаров! Не стало друга, не стало борца!

Toт, кто всегда служил примером беззаветной любви к Родине, кто неустанно боролся с косностью и отсталостью, кто всю свою кипучую энергию, отдавал на возрождение русского флота, тот, кого он любил с детства, перестал мыслить, перестал жить. В это трудно было даже поверить. И как зло судьба насмеялась над ним! Погибнуть на том самом «Петропавловске», над моделью которого они вместе работали, недостатки которого они видели, о них говорили, и только из-за ужасной косности и рутины в кораблестроении не могли ничего изменить.

Нет, здесь не говорить, – кричать, драться нужно. Чтобы не погибли еще десятки, сотни и тысячи жизней. Борьба в открытую, жестокая борьба – вот что будет лучшим памятником погибшему Макарову.

В тот же день Алексей Николаевич был у председателя Морского технического комитета. Он убеждал и требовал, чтобы во имя спасения кораблей и жизней срочно приняли необходимые меры к обеспечению непотопляемости кораблей.

Снова было назначено заседание.

Вечером 7 апреля собралось все высшее морское начальство. Кроме того, были приглашены командиры и офицеры кораблей, готовящихся к отплытию на Дальний Восток, на войну с Японией.

Заседание открыл председатель Морского технического комитета и предоставил слово Крылову.

И опять, как и в прошлые заседания, Алексей Николаевич напомнил собравшимся, что живучесть корабля есть его основное качество. Почему же пренебрегают им? Почему ставят под угрозу корабли, а с ними десятки, сотни и тысячи жизней?

Он напомнил о своих таблицах непотопляемости и сказал, что прошло полтора года с тех пор, как он впервые представил их в Комитет. Однако до сих пор не отдан приказ о введении их во флот. Корабли готовятся к отплытию на войну с Японией. Недалек тот день, когда они покинут Кронштадтскую гавань. Приняты ли меры к обеспечению непотопляемости?

Нет.

– Почему же главный инспектор кораблестроения до сих пор тормозит дело? – гневно спрашивал Алексей Николаевич. Он теперь называл не только факты, но и имена.

Он умел прямо в глаза говорить правду. Это отличало его всю жизнь. Он был не из тех людей, которые боятся затронуть стоящих выше по лестнице чинов и званий.

– Надо ли ждать заключения главного инспектора кораблестроения или надо немедленно рубить ненужные переборки? Надо ли ждать возвращения флота с войны или теперь же приступить к увеличению боевой жизнеспособности судов применением предлагаемых мною мер? Продолжать ли обсуждение о моих таблицах или приступить к их составлению и снабжать ими уходящие суда? Оставить ли по-прежнему живучесть на последнем плане или поставить на первый? Вот те вопросы, которые надо решить сегодня же, – говорил Крылов в напряженно притихшем зале. – Невольно возникает еще один вопрос: как могли произойти такие несообразности в конструкции судов? На это я отвечу словами доблестного адмирала, всю жизнь свою боровшегося против кораблестроительной рутины:

«Мало ли на судах очевидных несообразностей по части непотопляемости, но попробуйте бороться, и вы увидите, как бессильны ваши труды».

– Я это вижу, но тем не менее я решил бороться по мере своих сил, ибо считаю непотопляемость корабля первейшим его качеством и верю, что в этой борьбе с рутиной вы, господа адмиралы, господа командиры, господа офицеры, поддержите меня вашей властью, вашим авторитетом, вашим словом.

Так закончил Крылов свое выступление. Он открыто объявил борьбу рутине в кораблестроении и призывал передовых людей флота поддержать его в этой борьбе.

Как и после того памятного доклада вместе с Макаровым, желающих выступить не оказалось.

А через несколько дней Крылову был объявлен выговор по флоту «за резкий тон и недопустимые в служебном докладе выражения».

Корабли же были отправлены на Дальний Восток без применения каких-либо мер для обеспечения непотопляемости. Рутинеры из Морского министерства и на сей раз вышли победителями.