Текст книги "Иные миры. Будущее возможно..."
Автор книги: Жозеф Анри Рони-старший
Соавторы: Стенли Вейнбаум,Артур Трэн,Альберт Дебейер,Отто Вилли Гайль,Фрэнк Ридли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Пурс усмехнулся, отметив, что все-таки его версия оказалась довольно реальной.
– Ты развеселишься еще больше, когда узнаешь, как преобразилось их приветствие, – заметил Джарвис. – Все эти цилиндры с тачками теперь то и дело громыхали утробными голосами: «Я друг, дерьмо!»
Переждав вспышку веселья, Джарвис вновь принялся за рассказ:
– Двигаясь параллельно протоптанной тачечниками дороге, мы с Твилом подошли к кургану. Вблизи он не производил впечатления мусорной кучи: это было основательное конусообразное сооружение с многочисленными арками-входами, за которыми начинались идущие вглубь туннели. Заглянув внутрь, я заметил мерцающий вдали свет и решил установить его природу, что помогло бы раскрыть секрет курганов Марса. Когда я сообщил об этом Твилу, он запротестовал, но на мое предложение подождать меня снаружи ответил решительным «нет!». Вот так и случилось, что мы вдвоем оказались внутри гигантского муравейника с его трудолюбивыми бочкообразными обитателями. Те сновали по туннелю, выкрикивая свое: «Я друг, дерьмо!» – но не мешали нашему проникновению в их обиталище. Так мы добрались до источника света. Можете представить мое удивление, когда я, предполагая увидеть факелы, обнаружил на стене светящуюся спираль: в муравейнике имелось электричество!
– Ничего себе! – изумился Пурс. – Значит, должен быть и какой-то генератор, преобразующий неизвестное топливо в электрическую энергию. Но на Марсе нет рек, чтобы использовать энергию потока, и никто из нас не заметил в атмосфере планеты дымовых хвостов от горящего топлива!
Терпеливо выслушав сентенцию Карла, Джарвис сказал:
– Сейчас ты обо всем узнаешь. Правда, это только предположения, нуждающиеся в проверке. Так вот. Мы с Твилом решили выбираться из муравейника, но, хотя и находились совсем недалеко от выхода, ухитрились потерять ориентировку: все коридоры выглядели совершенно одинаково, и, по-видимому, мы свернули не туда. Блуждая по бесконечному лабиринту туннелей, мы спускались все глубже и глубже в недра планеты. Даже коридоры, явно ведущие вверх, через некоторое время круто устремлялись в глубину. Проблуждав так довольно долго, я решил проследить за очередным тачечником, чья пустая тележка свидетельствовала о том, что он должен выбраться на поверхность за очередной порцией поклажи. Но оказалось, что мусор возили не только снаружи – во всяком случае, выбранный мной персонаж завел нас в какой-то тупик, где и загрузил свою тачку... Все наши попытки отыскать выход из муравейника оканчивались безрезультатно, так же как и безнадежные потуги узнать что-нибудь вразумительное у бегавших туда и сюда обитателей подземного завода. А в том, что это сооружение скорее напоминало завод, чем жилой комплекс, я убедился по количеству работающих повсюду механизмов. Мне показалось, что подземные обитатели вовсе не нуждались ни в отдыхе, ни в пище – они даже размножались, по существу, на бегу. Я как-то заметил остановившуюся в туннеле парочку тачечиков, между которыми тут же появился – словно пророс из земли – третий, более мелкий, экземпляр.
– Ты столкнулся с явлением партеногенеза, – тут же прокомментировал Лерой.
– По мне, так лучше бы и не сталкиваться, да сам виноват, – вздохнув, проворчал Джарвис. – Итак, в этих бесконечных блужданиях прошло два дня. От усталости я валился с ног и временами засыпал, прислонившись к стене туннеля. По-видимому, бочкоподобные трудяги понимали разницу между спящим и бодрствующим существом, потому что стоило мне закрыть глаза, как «приветствия» тут же смолкали. В конце концов я понял, что этот курган не что иное как электростанция, топливом для которой служил привозимый на тачках мусор. К такому выводу я пришел, когда мы случайно оказались в большом зале, куда сходилось множество коридоров. В центре обширного помещения возвышался какой-то блестящий, опутанный проводами агрегат, у основания которого вращались огромные колеса, напоминавшие жернова. Собственно, это и была гигантская перемалывающая машина, в которую непрерывным потоком поступало содержимое тачек, подкатываемых бочкоподобными рабочими. Мы довольно долго торчали в этом зале, и я заметил, что иногда агрегат принимался как-то странно завывать. Как только слышался этот вой, сразу же один или двое грузчиков оставляли свои тачки и прыгали прямо под жуткие колеса. Остальные при этом даже не сбивались с ритма, а, подхватив свободные тележки, убегали за следующей порцией «корма». По-видимому, таким образом удавалось сохранить необходимый для выработки электроэнергии состав «топлива». Вскоре мы обнаружили еще кое-что. В небольшой нише этого же зала я заметил необычное свечение, и мы с Твилом, конечно же, направились «на огонек». Там оказался стеллаж, на полках которого рядами лежали кристаллы размером с куриное яйцо. В прозрачной глубине камня сиял и переливался загадочный свет – именно его лучи, усиленные полированными гранями, мы и заметили. Я никогда не встречал подобной красоты!
Джарвис поднял на слушателей сияющие глаза и проговорил:
– В этих лучах чувствовалась какая-то магическая сила. Усталости как ни бывало! Исчезла не только боль от ушибов и порезов, но даже родимое пятно на запястье. Помните? Такое, в виде паука. – Он протянул в сторону коллег левую руку. – Я подумал, что обитатели курганов изготавливают эти кристаллы сами или добывают их из недр планеты с помощью электричества, и мне захотелось разобраться в этом. Я уже говорил, что муравейник напоминал завод, и задумал подробнее рассмотреть другие механизмы, но – увы! – нам помешали. Не успели мы с Твилом покинуть зал, как четырехрукие громилы побросали свои тачки и ринулись к нам, угрожающе вопя: «Я друг, дерьмо!». Уже знакомый с силой их рук, я сбросил поклажу и, потянув за собой Твила, пустился наутек. Мы мчались, не разбирая дороги, сворачивая то в один туннель, то в другой, но нам никак не удавалось избавиться от преследователей. Удивляло то, что встречные трудяги, катившие наполненные тачки, даже не пытались удержать нас, хотя легко могли бы свалить любого, просто подставив одну из четырех ног. Однако, не получив команду «из центра», они равнодушно пробегали мимо, зато топот и крики погони постепенно приближались. Похоже, Твил почуял опасность, потому что выхватил из сумки пистолетик. Я тоже приготовил оружие. В этот момент появилась тачка, нагруженная огромным кустом. В пальцах Твила мгновенно оказалась уже известная мне «зажигалка», и секунду спустя сухие ветви заполыхали. Однако безмозглый «бочонок» не выпустил рукояток и, не сбавляя темпа, устремился дальше по коридору. Судя по воплям, жаркое пламя импровизированного костра вызвало замешательство в рядах преследователей, и я воспользовался этим, чтобы немного отдышаться.
Разгоряченный рассказом, Джарвис снова отпил немного сока и уже более спокойно продолжил:
– Пока я, прислонившись к стене коридора, пытался восстановить дыхание, дым от костра медленно таял, уплывая следом за исчезнувшей тележкой. Это означало только одно: там, куда мы бежали, был выход! К счастью, у туннеля больше не оказалось ответвлений, и мы, наконец, выскочили из муравейника. Но каково же было мое разочарование, когда я увидел, что солнце клонится к закату. Это означало, что все мои старания оказались напрасными: без спальника марсианскую ночь мне уже не пережить. Я попытался заставить Твила уйти в пустыню, но он решительно отказался, махнув крылом в сторону муравейника. А там было на что посмотреть – компания бочкоподобных активно вооружалась устройствами, напоминавшими древние арбалеты, и вот уже в нашу сторону полетели медные стрелы. К моей радости, обитатели лабиринта оказались неумелыми воинами: вероятно, упражнения с тачками им подходили гораздо больше. Мы же не оплошали, и ряды нападавших постепенно таяли. Однако те решили взять если не качеством, так количеством: из зева туннеля появилась новая банда многоногих, и наше положение существенно осложнилось. Продолжая стрелять, я старался объяснить Твилу, почему он может и должен уйти. Но он то ли не понял, что жить мне осталось с гулькин нос, то ли решил не оставлять меня до конца. Посылая шарики в гущу врагов, он только мотал клювом и верещал: «Нет, Тик! Нет, Тик!».
На глаза невозмутимого Джарвиса навернулись слезы, и он воскликнул:
– Боже! Чем я заслужил такую беззаветную преданность? Как смогу достойно отплатить за это?
Чувствительный Лерой тоже хлюпнул носом, Пурс похлопал Джарвиса по плечу, даже Гаррисон проворчал что-то утешительное. Дик между тем взял себя в руки и проговорил:
– В сущности, я уже почти закончил. В самый разгар сражения на ровное ложе канала опустился челнок Пурса. Твил одним махом перескочил прибрежные кусты, а я, продираясь сквозь переплетение веток, едва не застрял в их колючих дебрях. Но теперь можно было и не торопиться: при виде челнока обитатели муравейника мгновенно сгинули. Пока мы с Пурсом тискали друг друга в объятиях, Твил исчез. Я принялся звать его, но так и не получил ответа. По моей просьбе, мы полетели не к «Аресу», а на юг, и Карл еще несколько раз сажал машину на грунт. Я открывал люк и оглашал окрестности призывными воплями. Только один раз я услышал, как вдали кто-то мелодично насвистывает одну из тех песен, которые мы пели вместе с Твилом. Вероятно, так он прощался со мной...
Наступила тишина. Каждый мысленно переживал услышанное, хотя еще рано было делать какие-либо выводы. Освободившийся от груза воспоминаний, Джарвис заметно повеселел и чуть насмешливо оглядел коллег.
– А что это вы так загрустили, ребята? Может быть, вот это развеселит вас? – спросил он, извлекая из кармана невиданной красоты кристалл.
ДОЛИНА ЖЕЛАНИЙ
– Мы обязательно должны стартовать с Марса в ближайшие две недели, – закончив свои наблюдения, проворчал Гаррисон, капитан космического корабля «Арес». – Не хотелось бы торчать здесь полтора года, когда противостояние Марса и Земли снова окажется благоприятным для нас. Как ты относишься к перспективе перезимовать на этой планетке, Дик?
Тот, к кому обратился Гаррисон, являлся инженером-химиком корабля, Диком Джарвисом. Услышав вопрос, он недовольно поморщился.
– Вряд ли мне понравится здешняя зима, командир, если даже летняя ночка вполне годится для быстрого замораживания такого продукта, как человек.
Гаррисон улыбнулся, когда Дик машинально потер замерзший нос, и заключил:
– Ну, если кто-то из членов экипажа против продления экспедиции, стало быть, возвращаемся на Землю.
– И хорошо, если бы Пурс более тщательно подготовил корабль к полету: в космосе пешочком не погуляешь, – ядовито проговорил Джарвис, взглянув на занятого вычислениями бортинженера корабля, Карла Пурса.
Тот отмахнулся от Дика, как от назойливой мухи, а Гаррисон хлопнул себя по лбу и сказал:
– Я совсем забыл, что среди обломков челнока осталась часть заснятых Диком пленок. На этом можно было бы хорошо заработать. Помнится, даже фотографии с Луны шли нарасхват, а здесь такая экзотика – Марс!
– А мне хотелось бы написать книгу, – мечтательно проговорил Джарвис. – Что-нибудь эдакое, под названием «Как я пропадал на Марсе». Думаю, с руками оторвут.
– Вряд ли, – поднял голову от блокнота Пурс. – Сейчас все настолько сексуально озабочены, что захотят купить лишь «Интимные переживания марсианина» или «Ночи с марсианкой», не иначе.
Все рассмеялись, а Карл, довольный произведенным впечатлением, забрал свои записи и удалился в сторону кормы, откуда вскоре раздались удары молотка.
– Если бы я смог подзаработать на книжке, – продолжил свои мечтания Дик, – то уж наверняка больше никуда не полетел бы с Земли. Только вдали понимаешь, как много значит для тебя родной дом.
– Даже не мечтай! – ухмыльнулся Гаррисон. – Космос затягивает, и на Земле ты через месяц заскучаешь, а через год – взвоешь. И неужели тебе не захочется повидаться с Твилом? Ты так тепло о нем рассказывал.
– Это верно, – печально согласился Джарвис. – Без него я бы точно пропал. Стоит только вспомнить об этом жутком «осьминоге» и сражении с бегающими бочками. – Дик, словно в ознобе, передернул плечами. – А попрощаться с ним я так и не сумел.
– Вот что, ребята, – сказал Гаррисон, втягивая в разговор молчавшего все это время биолога Лероя. – Вместо того чтобы киснуть, слетайте-ка вы к месту аварии за пленками.
– Лучше бы с Карлом, – заметил Джарвис, но увидев, как помрачнел Жак, пояснил: – Мы с тобой ничего не смыслим в летательных аппаратах. Ну, не дай бог, что-нибудь сломается – опять топать пешком? Вам спасать-то нас не на чем!
– Ничего, свистнешь своего «страуса», – проворчал Гаррисон, но тут же успокоил нахмурившегося Дика: – Я сам прилечу за вами на «Аресе». Но, думаю, все будет нормально: Пурс разве что не вылизал челнок.
С момента возвращения Джарвиса после вынужденного пешеходного перехода по Марсу Лерой постоянно находился в мрачном расположении духа. Еще бы! За время пребывания экспедиции на этой красной планете ему досталось лишь открытие примитивных «биолазов», в то время как Джарвис рассказал о невероятных формах местной жизни.
Поэтому предложение Гаррисона вызвало у Лероя огромный интерес. От его пессимизма не осталось и следа, и он с надеждой поинтересовался у капитана, можно ли будет сделать несколько остановок для сбора образцов.
– Думаю, особой беды в этом не будет, – пожал плечами Гаррисон. – Но не затягивайте поездку: запасы воды и еды рассчитаны только на два дня. Выходите на связь каждые полчаса, а отправляться можете немедленно, – закончил он, взглянув на поднимавшееся из-за горизонта Солнце.
– Поскольку мы все равно летим на юг, капитан, было бы интересно забраться подальше, – предложил Джарвис. – Вдруг мы отыщем поселение Твила? Это было бы здорово!
– Только не увлекайтесь поисками. Помните, на третий день я отправляюсь вас спасать, – строго сказал Гаррисон.
Все сборы заняли несколько минут, и вот уже довольные исследователи покинули «Арес»: их воодушевляла не только страсть к новизне, но и возможность избавиться от рутинной работы по подготовке корабля к полету.
За время короткого перехода от «Ареса» до челнока они испытали уже привычные ощущения – от явного затруднения с дыханием до полной адаптации к разреженности местной атмосферы: сказывались долгие тренировки в земных барокамерах. Задержавшись на трапе, Дик и Жак помахали на прощанье Гаррисону, а тот, проследив за их стартом, вернулся к той самой рутинной работе, от которой с радостью сбежали его коллеги.
Челнок вернулся на исходе третьего дня.
Не веря своим глазам, Гаррисон и Пурс смотрели, как из летательного аппарата медленно выбрались два оборванца и заковыляли к «Аресу». Они казались бы совершенно неотличимыми друг от друга, если бы не разный цвет волос, да еще перевязанная рука брюнета.
Пурс помог друзьям подняться к люку, а потом, бережно поддерживая раненого Лероя, повел его к салону: Джарвис решительно отказался от помощи, шаркая на подгибавшихся ногах позади.
Когда путешественники расположились в креслах, Гаррисон обратил внимание, что былая жизнерадостность покинула на этот раз даже Джарвиса. Что же касается Жака, то происшедшая с ним перемена серьезно обеспокоила капитана. Бледность еще можно было объяснить раной, но неподвижный взгляд и застывшее на лице выражение ужаса заставляли думать, что тот находился во власти галлюцинаций.
Неизменный апельсиновый сок немного оживил путешественников, и тогда Гаррисон задал первый вопрос:
– Что у тебя с рукой, Жак? Рана серьезная?
– Нет, – ответил вместо Лероя Джарвис. – Небольшой порез, хотя и изрядно кровило. Но опасности воспаления никакой: Жак сказал, что на Марсе нет болезнетворных микроорганизмов.
Он говорил словно робот – бесцветный голос, четко выделенные интервалы и акцентированные знаки препинания. Пурс, ни слова не говоря, исчез и тут же вернулся с бутылкой коньяка и стаканами. Наполнив их наполовину, он едва ли не силой заставил друзей пригубить обжигающий напиток – остальные глотки они уже сделали сами.
Когда Гаррисон убедился, что «лечение» принесло свои плоды, и вновь прибывшие стали, наконец, похожи на людей, он разразился целой серией вопросов:
– И где же вы, поганцы, шатались? Что за нелепые радиограммы о рае? Немедленно отвечайте, куда вас черти занесли? – после чего попросил Пурса плеснуть и ему.
Джарвис вполне осмысленно взглянул на него и сочувственно проговорил:
– Я боялся именно такой реакции, командир, потому-то и был предельно краток. А то вы здесь решили бы, что я не в своем уме и рванули бы за нами.
– А теперь, значит, ты нормальный? – саркастически поинтересовался Гаррисон. – Если так, то немедленно изволь отчитаться о результатах экспедиции!
Джарвис взглянул на Лероя и, когда тот еле заметно кивнул, проговорил:
– Хорошо, слушайте. Я начну с самых первых минут полета, хотя наши сообщения тогда были довольно подробными. Мы выбрали тот же маршрут, по которому я летел в прошлый раз, поскольку, двигаясь по знакомому пути, мы быстрее всего добрались бы до места катастрофы. У Жака вначале возникли трудности с ориентированием на местности, потому что непривычная для землянина кривизна Марса искажала перспективу, визуально увеличивая и расстояния, и размеры предметов. Пока он привыкал к новому видению окружающего, мы уже достигли пустыни Квантус и пересекли канал в том месте, где я избавил Твила от сухопутного осьминога. Лерой попросил остановиться, чтобы посмотреть, что от того осталось, и я посадил машину неподалеку от места сражения.
Тут впервые подал голос несколько оправившийся биолог:
– Никаких признаков разложения. Мумифицированный объект.
– Этот «объект», как выражается Жак, облепили похожие на травинки многоножки, чтобы отколупнуть кусочек, – продолжил рассказ Джарвис. – Лерой разогнал всю эту банду и стал сам ковыряться в черном осьминоге. Меня чуть не стошнило, и я отвернулся. В этот момент Жак закричал, и я подумал, что эта гадость только прикинулась дохлой и напала на него! А оказывается, он сделал великое открытие.
Джарвис замолчал, наслаждаясь нетерпеливым удивлением слушателей и давая возможность биологу высказаться самому.
– Это чудовище оказалось полурастительного происхождения, – тихо проговорил тот и махнул Джарвису: продолжай, мол, сам.
– Ну да, дальний родственник биолазов, – усмехнулся Дик. – Жак вообще считает, что животная и растительная жизнь на Марсе не так конкретизирована, как на Земле. Помните, что я рассказывал о Твиле? Он же спал, изображая экзотический цветок! И я не видел, чтобы он чем-то питался. Возможно, клюв служил ему не только амортизатором при прыжках, но еще и своеобразным корнем?
– Вот именно, сунул клюв в песок, пососал, что придется, и побежал дальше, опираясь на стебли... или на листья? Бред какой-то, – проворчал Гаррисон.
– Когда Лерой собирал образцы растений и гонялся за удирающими травинками, появились четырехногие цилиндры с неизменными тележками. Вероятно, где-то здесь поблизости находился их муравейник. Самое забавное, что они, увидев нас, дружно загудели: «Я друг, дерьмо!». Откуда бы им знать эти слова? Следовательно, здесь в наличии феномен какого-то коллективного разума, я думаю. Лерой сразу же решил поймать одного из них и тут же препарировать его, но я воспротивился этой затее – слишком свежи еще воспоминания о неравной битве с обитателями другой мусорной кучи.
Пурс сочувственно кивнул: ведь это именно он спас тогда Джарвиса и Твила.
– У Жака появилось предположение, что перемалываемая смесь может служить питанием общим корням разветвленной системы полурастительной жизни, элементами которой являются и эти бочкоподобные тачечники. А когда в смеси недостает какого-то компонента, они обогащают ее своими телами, прыгая под колеса размолочной мельницы.
– Казалось бы, чего проще – взять и привезти с поверхности подходящие ингредиенты, – возмутился Гаррисон.
– Но для этого нужно думать, а они, похоже, способны лишь выполнять приказы, – заметил Джарвис. – Во всяком случае, следуя земным меркам, невозможно понять проявления марсианской жизни.
Слабый кивок Лероя подтвердил правильность слов Дика, и тот продолжил повествование:
– Да, я совсем забыл сказать, что до этой посадки мы останавливались еще возле строителя пирамид. За это время новое сооружение уже довольно значительно поднялось вверх, так что Лерою пришлось забраться на него, чтобы увидеть многовекового труженика. Правда, он едва не поплатился за свое любопытство. Чешуйчатое чудовище в это время как раз тащило хоботом очередной кирпич, и Жак едва успел увернуться от увесистого «сюрприза». Нашему биологу очень хотелось притащить на «Арес» если уж не все чудовище целиком, то хотя бы его часть. Однако, решив не уничтожать представителя уникальной жизни, Жак ограничился кирпичом от предыдущей пирамиды.
– А не мешало бы и притащить, – заметил Гаррисон. – Вдруг при ремонте «Ареса» Карл почувствует нехватку в строительном материале? Тут бы и пригодились силиконовые кирпичи.
– Вот бы была радость! – подхватил Пурс. – Нечто новое в космической технике – кирпичная ракета! И как только люди до такого не додумались?
– Они еще не были на Марсе, – резонно заявил Гаррисон.
Когда смех утих, Джарвис снова вернулся к рассказу.
– Для того, чтобы достичь коммерческого успеха на Земле, мы усиленно фотографировали во время всех остановок. Так что будут изображения и строителя пирамид, и бочкоподобных обитателей муравейника с их тележками, и останков осьминога. В конце концов мы добрались до места аварии моего челнока и вытащили уцелевшее оборудование. В запасе у нас оставалось еще полтора дня, и мы решили лететь дальше на юг, куда показывал Твил, когда я спрашивал, где он живет. Мы поднялись на полторы тысячи футов, чтобы продолжать аэрофотосъемку, и направили челнок к Морю Крона. После того, как мы пересекли один из его заливов, под нами вновь оказалась пустыня, за которой – если судить по карте – расстилалось Южное море. Мы находились как раз над каналом, который Скиапарелли назвал Аксанией, когда внезапно заметили, что под лучами закатного солнца часть территории под нами оказалась как бы заштрихованной. Чередование полос света и тени навело нас на мысль, что под нами находятся какие-то строения, потому что хаотичные скальные образования не могли иметь подобную упорядочность.
– И что же вы сделали? – спросил Гаррисон у внезапно замолчавшего Джарвиса.
– Я направил челнок чуть ниже и облетел заинтересовавшее нас место по периметру. Это, похоже, был настоящий город, а не те мусорные курганы с бочкоподобными обитателями, которые обычно громоздились вдоль каналов. Затем, пока не зашло солнце, мы решили обследовать окружающую местность и полетели вдоль канала к Южному морю – туда, где уже отчетливо виднелась ослепительно-белая полярная область планеты. Канал, уходивший дальше к югу, явно был заполнен водой: ее зеркальная поверхность отражала косые лучи солнца, слепившие нас. На востоке мы заметили долину, простиравшуюся вдоль побережья Южного моря. Я обратили на нее внимание только потому, что она резко выделялась своим унылым серым цветом на желтом фоне пустыни. Лерой предположил, что такой оттенок придавали ей скопления биолазов, обычно стремившихся к более влажному грунту. На западе ничего интересного не оказалось, все те же желтые пески, и мы повернули назад – в сторону города.
Гаррисон обратил внимание на то, что стоило только Джарвису упомянуть о долине, как Лерой весь съежился, и на его лице опять проступил страх. Да и сам Дик нахмурил брови и замолчал, словно с трудом вспоминая забытые слова. Наконец, он справился со своими эмоциями и продолжил рассказ:
– На этот раз мы облетели город на малой высоте. Нас поразили грандиозные размеры его зданий и отсутствие какого-либо движения на улицах. Мы подумали, что жители могли и попрятаться, услышав вой нашего челнока, поэтому решили лишний раз не рисковать и обосноваться где-нибудь в пустыне, тем более что уже наступила ночь. Через четыре часа рассвело, что вообще-то удивило нас, но этого времени хватило, чтобы отдохнуть. Кстати, а чем объяснить такую короткую ночь?
– Вы забрались слишком далеко к югу, а если судить по диаграмме Скиапарелли, ночь на широте Южного моря в это время года продолжается около трех часов, – пояснил Гаррисон. – Через три месяца там будет период вечного дня, но мы, слава Богу, этого уже не увидим!
– Теперь понятно, а то я грешил на хронометр, – усмехнулся Джарвис. – Итак, мы отдохнули, поели, я передал вам наши координаты, и мы полетели к городу. Еще накануне нас поразили размеры его зданий – теперь же он высился перед нами, словно горная цепь. Огромную территорию с невиданными небоскребами огораживала высокая стена, у наружной стороны которой мы и решили посадить челнок. Я отыскал подходящее место для посадки – на берегу канала, возле полуразрушенных ворот – и мы, вооруженные до зубов, пересекли городскую черту. Ужасное впечатление производят брошенные города, даже если с тех пор, как их покинули жители, прошла не одна сотня лет. Тягостный вид рассыпавшихся зданий, где когда-то кипела жизнь, заставил нас говорить чуть ли не шепотом – словно рядом находился покойник. Мы шли между высоченными зданиями, чувствуя себя, словно на дне каньона. Невероятные изыски архитектуры окружали нас со всех сторон, причем некоторые шедевры технической мысли могли родиться только при низкой гравитации Марса. Например, здание в виде перевернутой пирамиды или узкая конструкция, наподобие поставленной на торец доски, уходившая чуть ли не в космическое пространство. Если бы не грандиозные размеры зданий, этот город давно стал бы добычей пустыни. Мы не заметили каких-либо входов в дома: вероятно, нижние этажи – так же как и мостовые – были занесены толстым слоем песка. Во всяком случае, на окраинах.
– А как давно покинут город? Ты не смог этого определить, хотя бы приблизительно? – спросил Гаррисон.
– Нет, – покачав головой, ответил Джарвис. – Здесь нужен опытный археолог, который смог бы добраться до культурного слоя. Но, мне кажется, потребуются годы природных наблюдений, чтобы установить степень воздействия времени, перепадов температур, метеоритных дождей или других факторов, которые способствуют разрушению. Земные аналогии здесь не подойдут, потому что на этой планете нет ни осадков, ни тектонических явлений, ни растений, разрушающих камни своими корнями.
– Но метеоритов здесь предостаточно, – заметил Пурс, постоянно озабоченный сохранностью техники. – За то время, пока мы торчим здесь, я насчитал уже семь штук, взрывших песок неподалеку от нашей стоянки. Припомните исторические хроники с описанием сражений: каменные ядра древних пушек способны были пробить брешь в толстых стенах замков.
– Да, разрушения в городе несколько напоминали результат бомбардировок, – подтвердил Джарвис. – Нам попалось несколько почти полностью разрушенных строений – на них, вероятно, упала настоящая скала. Мы брели по пустынному городу и никак не могли отделаться от неприятного ощущения, что за нами следят. Непроизвольно оглядываясь и замедляя шаг возле перекрестков, мы, тем не менее, продвигались вперед, пока не оказались перед зданием, стоявшим на высоком цоколе. Поднявшись по ступеням к дверям-воротам, мы отгребли от створок песок и попытались открыть их. Как ни странно, дверь сразу подалась, и мы крадучись вошли внутрь.
– И тут обнаружилось, что мы позабыли взять фонарь, – подал голос Лерой.
– Вот именно. Поэтому стоило нам отойти от двери, как мы оказались в полной темноте. Звук наших шагов сопровождало многократно повторенное эхо – следовательно, помещение было очень большим. Я решил, что стоит вернуться назад. Мы остановились, чтобы посовещаться, как поступить дальше, и в этот момент над нашими головами пролетело какое-то существо: я отчетливо услышал хлопанье крыльев. Пока я удивлялся, откуда на Марсе взялись птицы, Лерой вцепился в мой локоть и завопил: «Глаза!». Я обшарил взглядом темноту и действительно увидел три ярких зеленых овала. С той стороны, где они находились, явственно послышался неразборчивый шепот, а затем приглушенное хихиканье. Потом глаза переместились, и к ним прибавилось еще несколько штук, и тут уж мы мгновенно оказались на улице, буквально скатившись со ступеней. Оглянувшись на дверь, я заметил, как в щель юркнула маленькая фигурка какого-то зверька, повадками и мордочкой напомнившего мне мультяшного чертика. Откуда бы взяться здесь подобному персонажу? И я решил, что он мне примерещился, потому что от удара о ступеньки из глаз даже искры посыпались.
– Вы туда больше не возвращались? – поинтересовался Гаррисон.
– Вернулись, конечно, но это особый разговор, – откликнулся Лерой.
– Я еще расскажу об этом, – пообещал Джарвис. – А пока слушайте, что произошло потом. После нашего бегства из темного зала, мы все же решили продолжить обследование города. Судя по всему, здание на высоком цоколе находилось в центре, поскольку – по мере удаления от него – дома становились все ниже, а их конструкция все менее вычурной. Постепенно они превратились в неказистые одноэтажные строения, кое-как слепленные из обломков разрушенных домов. И в то же время именно здесь я ощутил присутствие чего-то живого. Не то, чтобы мы сразу увидели жителей, нет. Просто исчезла некая болезненная немота, сопровождающая полное отсутствие жизни: она известна всем, кто хоть однажды побывал на кладбище, само собой – не на катафалке.
Слушатели сдержанно улыбнулись.
– Именно в этом квартале мы столкнулись с сородичами Твила, – эффектно продолжил свое повествование Джарвис. – Из-за угла, чуть не сбив нас с ног, выскочил страус. Лерой аж остолбенел, да, признаться, и я обомлел. Через пару секунд я, правда, понял, что это не мой приятель: тот был повыше ростом и с более роскошными перьями на руках-крыльях. Я попытался объяснить удивленно защебетавшему страусу, что мы ищем Твила, и, хотя он не понял меня, но все же пригласил следовать за собой. Во всяком случае, я именно так расценил широкий взмах крыла в сторону перекрестка и плавный поворот корпуса на сто восемьдесят градусов. К нашей компании вскоре присоединилась еще пара страусов, и наш провожатый о чем-то с ними пересвистнулся. Наконец я догадался правильно, как только смог, воспроизвести имя Твила. Тогда вся троица взволнованно зачирикала и повела нас к одному из домиков. На звуки этого птичьего базара оттуда выскочил подлинный Твил и, высоко подпрыгнув, спикировал на клюв возле Лероя. Тот чуть не упал от изумления. А Твил, между тем, вскочил на ноги, завопил: «Тик! Тик!» и принялся скакать вокруг меня. Лерой смотрел на все это безобразие с умиленным выражением добренькой бабушки, наблюдающей за выкрутасами любимого внука.
