355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Жорж Сименон » Искатель. 1978. Выпуск №5 » Текст книги (страница 6)
Искатель. 1978. Выпуск №5
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 05:12

Текст книги "Искатель. 1978. Выпуск №5"


Автор книги: Жорж Сименон


Соавторы: Андрей Дмитрук,Сергей Смирнов,Вадим Бурлак,Евгений Хрунов,Левон Хачатурьянц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Андрей ДМИТРУК
ЧУДО


Гравиход опустился, подмяв одуванчики. Вся семья отставила недопитые стаканы и смотрела, как приближается незнакомый мужчина. Он шел по колено в траве меж двумя рядами яблонь – старый и крепкий, одетый в черную кожу. Углы его рта были опущены, улыбка только приподнимала губу над передними зубами; седой «ежик» подползал к самым бровям и шевелился вместе с ними. Мужчина остановился перед чайным столом. В пышной раме жасминовых кустов сидело семейство из трех человек. Массивная рука Марка Паллана держала на краю стола дымящуюся трубку; Иола Гент, жена Марка, приветливо улыбаясь, придвигала четвертый стул; Эрни, шестилетний сын хозяев, прибывший на отдых из учебного города, откровенно любовался кожаным костюмом гостя.

– Садитесь, – сказал Марк. – Можете сразу рассказывать, потом пить чай. Можете наоборот или одновременно. Можете ничего не рассказывать, но чаю вы выпьете.

– Ладно, я буду одновременно, – сказал незнакомец, пряча под стол острые длинные колени. – Тем более очень люблю зеленый сыр.

– Мед с нашей пасеки, – вставила Иола.

– Моя фамилия Бхасур. Рам Анта Бхасур из Совета координаторов. Старший консультант отдела настроений.

– Чем можем служить?

– Только одним: постарайтесь не удивляться, что бы вы ни услышали. Примите все как должное.

– Я вообще люблю удивляться, – ответил Марк. – Но попробую.

– Надеюсь, ничего неприятного? – осведомилась Иола, подвигая вазочку с вишнями.

А Эрни допил чай, держа стакан обеими руками, буркнул что-то маловразумительное и умчался в дебри сада ловить жуков, играть в межпланетную войну, носиться в травяных джунглях, лихо отсекая палкой головы крапивы и лопухов.

– Итак, – начал старик, добравшись до вишен, – итак, меня привела к вам статистика отдела настроений. За последние пять лет Медицинский мозг не принял от вас ни одного сколько-нибудь значительного стрессового сигнала. У вас мир в семье, вы оба талантливые люди и прекрасные работники в своих областях, на вашего сына уже обратили внимание руководители учебного города. Уровень коммуникабельности, психическое здоровье, соответствие возможностей потребностям – все это у вас, пожалуй, обстоит лучше, чем у других людей на Земле.

Марк добродушно засмеялся, помотал своей крупной кудрявой головой.

– Попробую, попробую не удивиться!

Иола же только смотрела в маленькие сверлящие глаза Бхасура, смотрела, почти не мигая: может быть, шевельнулось в ней нелепое древнее поверье, вера в то, что судьбу нельзя искушать, нельзя прямо говорить людям, что они самые счастливые на Земле.

– Что же, вы хотите, чтобы мы поделились с вами счастьем? Милости просим. Если, конечно, у вас есть машина, которая позволит это сделать.

– Нет. У меня есть другая машина. Портативный реструктор.

Воцарилось молчание. Две осы полезли в розетку с медом, и никто их не прогнал. Марк, внешне спокойный, смотрел на жасминовый купол. Иола, вздрогнув, чуть не опрокинула стакан и принялась вытирать листом лопуха лужицу на столе.

– Триста лет назад я окропил бы вас святой водой, веря, что вы рассыплетесь, оставив запах серы, – заговорил наконец Марк. – Значит, вам удалось добиться портативности?

– Как видите.

– И мы должны быть вашими кроликами?

– Почему же кроликами? В конце концов, люди испытывали на себе даже действие вакцин. А реструктор не только не причинит вам вреда, но даже… Только с одним условием: пользоваться самим, но никому не передавать.

– Хорошо, – ответила Иола. – А вы будете следить за нашими настроениями?

– Вы же привыкли к тому, что Медицинский мозг всегда следит.

– Он вмешивается только при сильных отклонениях от нормы, когда есть опасность для здоровья.

– А мы и тогда не вмешиваемся. Просто заберем машину. Но я не думаю, чтобы это понадобилось. Я немножко разбираюсь в людях.

– Много шуму вокруг этих реструкторов, – сказал Марк Иоле. – У нас в лаборатории об этом говорят почти каждый день. Дескать, конец придет человечеству, все задохнутся от безделья. Может, правда?

– Вот вы нам и поможете установить истину, – подтвердил Бхасур. – Видите, какую важную работу вам поручает Совет.

Иола еще раз переглянулась с Марком, вздохнула и спросила:

– Почему вы мед не кушаете? Кыш! (Это относилось к осам.) Берите прямо ложкой. (Это опять Бхасуру.)

Уходя, Бхасур поставил на стол серый толстенный ящик, похожий на маленький сейф. Если надо было создать предмет больших размеров, чем полость ящика, из верхних углов выдвигались упругие серебристые усы с чашечками на концах. К ящику было приложение: объемистый том, напечатанный мелким шрифтом, под заглавием «Каталог предметов централизованного распределения. Экспериментальная группа СК «Чудо».

Похвалив сыр, мед и домашнее печенье, по-старомодному приложившись к руке Иолы, Бхасур ободряюще улыбнулся и улетел на своем белом гравиходе. На взлете его обстрелял из пугача Эрни, гордый своей победой над целым войскам сухих прошлогодних коровяков.

Марк сидел перед ящиком реструктора, задумчиво перелистывая том каталога. Тоненькая Иола прильнула сзади, спрятав подбородок в его кудрях и обняв руками шею мужа.

– Ну, что нам надо? Чего не хватает? – спрашивала она, смеясь над растерянными гримасами Марка. А он читал, время от времени поглядывая на жену:

– «Стержни графитовые для реактора такого-то типа»…

«Ставни оконные узорчатые, из с. Холмогоры, XVIII век»…

«Строительная машина»… «Сумка женская крокодиловой кожи»… Не нужны нам стержни?

– Нет, – смеялась Иола. – Бедный крокодил, ободрали его на сумку!

– Ладно, поехали дальше… «Трехскоростная мясорубка для приготовления фаршей разной крупности, производительность до 25 кг/ч». Что нам, волчью стаю кормить? «Топор…» Ты послушай только! «Топор из Оружейной палаты Московского Кремля, XV век, работа миланских мастеров, золото, слоновая кость», так, так… Подарить, что ли, Рассохину? Он любитель антикварных вещичек. Дальше…

– «Фауст» Кристофера Марло, Лондон, издание 1789 года», – прочла Иола. – «Форма для печенья «Привет»… «Футбольный мяч»… «Филигранные серьги, серебро, бирюза»… «Ходовая часть гравихода Д-108 в комплекте с автоматом, реагирующим на препятствие»…

Листали опять, сначала, ездили пальцами по строчкам. Вдалеке воинственно орал Эрни, изображал пулеметную стрельбу. Потом затих, поскольку занялся сооружением запруды на ручье.

Перед ними стоял ящик, снимавший квантовые копии с любого из предметов, перечисленных в каталоге, – копии, абсолютно ничем не отличавшиеся от оригиналов. Нажатием кнопки можно было воссоздать антикварную мебель и лисьи шубы, детали машин, обувь, стаканчики с мороженым и лазеры, рассаду деревьев, инфракрасные бинокли, военную форму государства Коста-Рики (XX век), диван с зеркалом на спинке или порцию кафельных плит для бассейна, рыболовный ультразвук «манок» или набор слайдов «Памятники Грузии», связку воблы, переносный катер на воздушной подушке, скворечник и 200 типов электронно-вычислительных устройств, отрез серебряной парчи, зефир в шоколаде, кофейную мельницу, библиотеку из 100 тысяч томов…

– Ага! – вдруг торжествующе крикнул Марк, и его палец задержался на одной из строк. – Как это мы раньше пропустили! Посмотри, воробышек: «Микротом квантовый для генных операций, личный экземпляр Мейсснера, 2097 год». Вот это я беру. Старина Мейсснер сам собрал его, и с тех пор ни у одного генного инженера не было лучшего инструмента. Ну, теперь я король! В лаборатории все полопаются от зависти…

– Не полопаются, – успокоила Иола. – Тот же Рассохин посмотрит на тебя умильно, и ты ему подаришь такой же. И остальным тоже.

– Там увидим, – сказал Марк. Нажав кнопку, он через секунду вытащил из ящика микротом, чмокнул Иолу и убежал в лабораторию – пробовать новый инструмент. Иола же сидела еще долго, почти до заката, сварила себе новую порцию чая. Будучи человеком благоразумным и запасливым, она сотворила с десяток хрустальных розеток для варенья (Эрни бьет их немилосердно, а есть из пластмассовых не так приятно), затем подарила себе запас фотобумаги и несколько отличных объективов – Иола работала фотографом в журнале мод.

Наконец, сообразив, что неплохо было бы почитать перед сном что-нибудь новенькое, да поинтересней, она вынула из реструктора сборник последних приключенческих повестей.

Было совсем темно, когда вернулся Марк, сияя блаженством и потирая руки на ходу. Рассохин не только засматривал в глаза, но и сулил отдать за микротом половину своих смен на главном регенераторе. Другие не отставали: наутро Марк должен был сотворить еще шесть копий микротома Мейсснера, зато главный регенератор принадлежал ему безраздельно…

Совместными усилиями они загнали Эрни спать и легли сами, посмеиваясь и обсуждая план трехдневной прогулки на байдарках по маршруту, предложенному одним из коллег Иолы. А в саду, на дощатом столе, стыл под жасмином ящик, способный завалить всю землю императорскими коронами, шоколадом и транзисторными схемами любого предназначения.

…Гравиход опустился, подмяв одуванчики. Марк с Иолой оставили недопитые стаканы и смотрели, как приближается Бхасур.

Он шел по колено в траве меж двумя рядами яблонь – яблонь, с которых ночной ветер уже начинал стряхивать спелые плоды. Шел и смотрел, как в нежной полутьме сумерек пили чай самые счастливые люди на Земле, закусывая сыром, яблоками и медом. Только чайничек для заварки был новый, антикварный, из черненого серебра. А за спинами Марка и Иолы, за кустами жасмина, на которых давно осыпались цветы, за черепичной крышей домика дрожало, выбрасывая длинные разноцветные лучи, странное пульсирующее сияние.

– Садитесь, – сказал Марк. – Можете сразу спрашивать, а потом пить чай. Можете…

– Чай я выпью обязательно, – улыбнулся Бхасур, садясь и сразу же придвигая себе зеленый сыр.

– Хорошо, тогда я спрошу, – сказала Иола. – Как поживает Медицинский мозг?

– По-старому.

– Вы хотите сказать, что…

– Да. Никаких изменений в сигналах. Все та же пара людей – самая счастливая на Земле. Вот только ваш Эрни дал какую-то непонятную кривую, огромный взлет: пожалуй, теперь он даже счастливее вас.

– Оно и понятно, – ответил Марк. – Пусть всегда он будет счастливее нас. Видите ли, мы… Вон тот свет, там, за домом… У Эрни там теперь все, что хотите, – рыцари Круглого Стола в настоящих латах, и марсианский дом, и целые маленькие города… Вы уж простите нас, Бхасур, но у него вчера был день рождения, и мы…

– Подарили ему вашу машинку, – решительно закончила Иола.

Сергей СМИРНОВ
БОЛЬШАЯ ОХОТА

Рисунки М. Петрова

В шесть часов вечера Ролл Дагон выключил экран, на котором весь день бесчисленными роями проносились цифры, словно тонкие извивающиеся черви, проползали графики, а в перерывах между этапами этой сумасшедшей гонки появлялось каменное лицо старшего клерка, дававшего новые указания.

Теперь экран был выключен, но в глазах у Ролла все еще метались точки и полосы, призрачные тени порождений экрана.

«Рабочий день кончился», – сказал Ролл самому себе. Вот уже десять лет, каждый вечер выключая экран, он произносил эти слова. Они как выключатель: стоит нажать – и Ролл перестает быть придатком экрана, превращается в человека, имеющего право думать о чем-то своем и заниматься какими-то своими делами. Ролл встал, выключил кондиционер и вышел в коридор. Его тут же увлек людской поток, который быстро двигался по коридорам и площадке лестничной клетки, где были лифты.

В коридоре монотонно шуршали трущиеся друг о друга рукава пиджаков, резко шаркали по пластиковому полу ботинки. Часть толпы вместе с Роллом была отсечена от коридора тяжелыми дверьми лифта, и кабина – глухой короб с вогнутыми, грязно-серого цвета стенами – полетела вниз. Ролл спешил. Его ждала Игра.

Игра… Она была единственным утешением, единственным отдыхом для рабов, подобных Роллу. То, что раньше применялось только по отношению к уголовникам и политическим преступникам, теперь, как прививки, было обязательным для всех. Крохотный зонд, установленный в коре головного мозга каждого человека, в течение всей жизни был строгим цензором его мыслей. Стоило появиться «крамольным» идеям, как зонд настораживался, а когда идеи превращались в действие, зонд «окончательно просыпался», начинал беспощадно рвать мысли, ломал волю и заставлял человека прекратить всякие попытки посягательства на установленные законы.

В семь часов вечера Ролл уже стоял у подножия гигантской пирамиды из металла и бетона, которая была перевалочным пунктом из этого кошмарного мира в мир иной, зачарованный и спокойный, в мир Игры. Кажется, это был и в самом деле иной мир – совсем другая планета, приспособленная для Игры, но об этом толком никто ничего не знал. Иногда до Ролла доходили обрывки слухов, что существует совсем другой мир, где люди живут без зондов в мозгу, свободно работают и отдыхают как хотят, но в это верилось не больше, чем в потустороннюю жизнь.

Назвав в проходной автомату свое имя, номера квартала и пропуска, Ролл поднялся на двадцатый этаж и, миновав несколько коридоров, нашел наконец зал обслуживающего участка, номер которого ему был сообщен внизу. За дверью Ролла вновь встретил сухой голос робота:

– Что вам угодно?

– Охотиться, как всегда. Оружие: карабин-автомат «Лахонда» серии 12.

– Хорошо. Пятьдесят алонов.

Ролл достал из бокового грудного кармана куртки монету и бросил ее в щель рядом с проемом в стене. Из стены выдвинулась панель с лежащим на ней карабином.

– Кабина номер семь, – раздалось сверху.

Войдя в тесное и низкое помещение кабины, Ролл закрыл дверь, разделся до пояса и прижался лицом к холодному пластику двери, вытянув руки над головой.

Справа из стены выдвинулся круглый блестящий стержень с кубической формы предметом на конце. Прошло несколько секунд, послышалось короткое шипение, раздался звук, словно из бутылки вылетела пробка, и темный жесткий коробок детектора безопасности намертво присосался к боку Ролла.

Когда Ролл обернулся, противоположная стена уже исчезла. Там, где кончался главный серый пол кабины, начиналась бугристая земля, покрытая взъерошенной травой, которую то там, то здесь рассекали изогнутые корни могучих зеленых великанов. Сквозь их сомкнувшиеся в вышине кроны пробивались лучи ласкового солнца, усеивая сухую дорогу светлыми пятнами. Ветви и листья шевелились, и блики на дороге метались, точно затевали веселую и отчаянную игру, приглашая всякого, кто пожелает присоединиться к ним. Это и был сказочный мир охоты, или мир Игры.

Ролл быстро оделся и шагнул с дороги в лес. Пройдя несколько метров, оглянулся. Вокруг был лес и только лес.

Роллу казалось, и он чувствовал это каждый раз, когда попадал сюда, что этот нереальный мир был для него гораздо реальнее мира жмущихся друг к другу небоскребов, просверленных трубами-туннелями. Ему казалось, что он всегда жил в этой доброй сказке и что на самом деле не существует именно той, злой сказки, в которой он проводил большую часть дня и оттуда всегда спешил уйти, чтобы возвратиться сюда, в этот лес, в эти горы.

В конце концов, только здесь Ролл мог на время забыть все свои дела и думать о чем угодно и сколько угодно. В этом мире не действовало психозондирование, и даже просто знать об этом было приятно. Единственным предметом, который связывал Ролла с миром, казавшимся теперь таким далеким, был детектор безопасности.

Функции его были несложными. Во-первых, он тихим жужжанием напоминал человеку о конце его пятичасового пребывания в мире Игры, и после третьего напоминания охотник оказывался в кабине, откуда он начал свое путешествие. Второе и главное – детектор гарантировал жизнь человеку, отправлявшемуся в мир Игры. Если подстреленный разъяренный хищник бросался на охотника, то в последний момент, когда когти уже касались одежды, детектор срабатывал. Охотник мгновенно переносился в кабину, а обманутый зверь падал на пустое место.

На таком принципе действия этого аппарата был основан еще один «вид охоты». Когда в мире Игры встречались два охотника, между ними всегда завязывалась перестрелка. Победивший в такой дуэли премировался одноразовым бесплатным прокатом оружия, а побежденный, когда между ним и пулей противника оставалось расстояние в какой-нибудь десяток сантиметров, переносился в кабину.

В этот вечер Роллу не повезло. Он проходил все пять часов, не встретив ни одного крупного животного или хотя бы птицу. Даже мелочь попадалась всего два раза, да и была это такая мелочь, которая для охотника не представляет никакого интереса.

Домой Ролл вернулся в половине первого. Настроение было скверное, и он, не став смотреть, как обычно, по телевизору вечернюю эстрадную программу, наскоро поужинал, намереваясь тут же лечь спать. Встав из-за стола, Ролл бросил тарелку в поглотитель, машинально посмотрел в ящик пневмопочты и увидел какую-то карточку. «Странно, – подумал Ролл. – Вся почта приходит с утра… Странно». Он осторожно вытащил карточку и поднес ее к глазам.

«Уважаемый господин Ролл Дагон, настоящим уведомляем Вас о том, что с первого числа следующего месяца предполагается расторжение с Вами трудового контракта.

Намечаем в скором времени обсудить с Вами вопрос о предоставлении Вам услуг сервиса.

С уважением к Вам
дирекция фирмы «Сойл-Бишер».

У Ролла захватило дух. Он уволен. Почему?! В эту ночь Ролл не сомкнул глаз.

Рано утром он съездил в финансовый отдел компании, чтобы получить деньги, а на обратном пути зашел в блок по трудоустройству. Когда автомат, проглотив анкету с данными Ролла, сухо прогудел: «Ждите. Как только вы понадобитесь, вас вызовут», Ролл понял, что положение его безнадежно. Он вернулся в свою квартиру на восемьдесят второй этаж круглого, словно незаточенный карандаш, небоскреба, сел в кресло и закрыл глаза. «Что теперь?» – задавал он себе один и тот же вопрос.

Сидеть и ждать, и пользоваться услугами блока сервиса для безработных? Так долго не протянешь. Требовать? Протестовать? Бессмысленно.

«Куда же деваться? Что еще можно предпринять?… А что если просто-напросто… – Ролл вскочил. Неожиданная идея поразила его. – Что если сбежать из этогомира? Сбежать в мир Игры. Может быть, он так же реален, как и наш? Во всяком случае, таким кажется. А если я не прав?… А что, собственно, я теряю, если даже вся эта охота просто обман чувств? Ничего не теряю. Конечно, ничего. Так можно и рискнуть? Из этогомира меня выбросили, так зачем же оставаться в нем? Странно, что за всю жизнь ни разу об этом не подумал».

«О господи! О чем я думаю?! – вдруг спохватился он. – Об этом же нельзя думать! Сейчас сработает этот проклятый зонд! Пронюхает Служба безопасности, и тогда… Нет, нет. Нельзя об этом думать ТАК ОТКРОВЕННО. Нужно переключиться на что-то другое. На что-то другое… НУ ВОТ, СКАЖЕМ ВЫТЕРЕТЬ ПЫЛЬ СО СТОЛА. Тьфу, какую пыль? Что за вздор! ВКЛЮЧИТЬ ТЕЛЕВИЗОР. Вот это еще туда-сюда. Так. Я ВКЛЮЧАЮ ТЕЛЕВИЗОР, ВКЛЮЧАЮ ТЕЛЕВИЗОР».

Ролл включил телевизор: на экране что-то горело багровым пламенем, колыхалась стена черного дыма, кто-то бежал, трещали выстрелы. Он посидел несколько минут перед экраном, отрешенно глядя на огонь и беготню, не слыша ни криков, ни стрельбы.

Вдруг снова обожгла сознание внезапно возникшая мысль: «Нет, так тоже нельзя! Надо решать сразу, иначе потом все равно не сможешь думать ни о чем другом. Итак, решено… Ну… Чего бояться?… Решено! – Он рывком выключил телевизор и встал. – Теперь нужно только выиграть время и сбить с толку зонд. И надо подготовиться как следует, ведь обратной дороги уже не будет».

В одном из шкафов Ролл нашел большую сумку, вытащил ее и бросил в кресло.

«Для чего мне сумка? – думал Ролл. – Для чего?… Я ХОЧУ СХОДИТЬ В МАГАЗИН, КУПИТЬ ЧТО-НИБУДЬ, ВЕДЬ Я СЕГОДНЯ ПОЛУЧИЛ ЗАРПЛАТУ».

Потом он достал несколько рубашек и пару брюк и засунул одежду в сумку. Надел куртку, схватил сумку и выбежал из квартиры.

«СКОРО Я ВЕРНУСЬ… ВЕРНУСЬ… ВЕРНУСЬ, – пытался он убедить своего вечного шпика, подслушивавшего все его мысли. – КОНЕЧНО, ВЕРНУСЬ… Черта с два… Однако времени у меня совсем мало. Надо спешить… Что лифта так долго нет?!»

Ролл обежал магазины, набил сумку доверху. Руки ныли от тяжести двухсот электрозажигалок, пистолета и полутора тысяч патронов к нему. Ролл то и дело посматривал на часы. Прошел уже целый час, а он был еще далеко от Дома Игры. Роллу уже казалось, что он чувствует, как включается зонд в его мозгу – вот он начинает вибрировать, нарастают, учащаются колющие импульсы, парализуя нервные клетки; острые безжалостные иглы пронзают каждую мысль, не давая ей превратиться в ясный образ. Голова раскалывалась от боли. В ушах шумело от адского напряжения. Ролл страшно устал от того, что каждому своему шагу он должен был находить бессмысленное и нелепое объяснение и повторять его мысленно, повторять про себя одно и то же десятки раз, чтобы замаскировать, спрятать свои истинные намерения. Но разве можно за барьером нелепиц скрыть, убрать в дальний угол сознания те мысли, которым подчинено все твое существо?

И чем ближе подходил Ролл к своей цели, тем явственнее представала перед ним перспектива провала, тем сильнее стучало его сердце, тем слабее становилась психологическая защита против пока что еще дремавшего зонда.

…Когда детектор впился ему в бок, он вздрогнул и облился холодным потом…

…Упал Ролл уже на берегу небольшой речушки. Он растянулся во весь рост на песке и долго лежал неподвижно, чувствуя, что ему никогда не подняться на ноги – так отяжелело все его тело.

«Неужели я победил?! – первое, что пришло ему в голову. – Неужели все это правда?!» Ролл никак не мог поверить в то, что еще два часа назад он считал невозможным, – что разум его прорвал наконец блокаду и ему не страшны теперь никакие зонды, никакие электронные вампиры, которые только того и ждут, чтобы высосать из человека его интеллект. У Ролла было такое чувство, будто он вышел из раскаленной печи и окунулся в холодную воду. Он пытался собраться с мыслями, но это у него не получалось: в голове еще бурлили и мешались какие-то бессмысленные образы фраз и воспоминаний.

«Стоп! Нужно отделаться от детектора. Иначе Служба безопасности сможет найти меня».

Ролл перевернулся на спину и сел, проведя ладонями по брюкам, чтобы стряхнуть прилипший к пальцам песок. Теперь детектор безопасности представлялся ему чудовищным паразитом, сосущим его кровь, выгрызающим внутренности. Ролл осторожно подцепил детектор пальцами, потянул в сторону. Коробок не поддавался. Ролл плотно сжал зубы и потянул сильнее. Побелели пальцы, побелела оттянутая на боку кожа, но детектор не хотел отпускать Ролла. Тогда он, вздохнув, задержал дыхание, напрягся и дернул изо всех сил. Раз дался чмокающий звук, и детектор упал на песок, а Ролл застонал от боли. Он посмотрел на свой бок и ужаснулся: на боку зияла малиновая ссадина. Но Ролл поначалу не придал этому большого значения. Он понял, что последний мост за его спиной сожжен, последнее сомнение в реальности окружающего исчезло.

Через пять часов после побега детектор безопасности и карабин, оставленные Роллом на берегу реки, исчезли, а сам Ролл в тот момент был уже далеко. Он шел куда глаза глядят, минуя овраги, холмы и низины. Единственная цель, которую он теперь преследовал, заключалась в том, чтобы отойти подальше от того района, где он оказался после выхода из кабины, чтобы Служба безопасности не смогла напасть на его след. Ролл еще не представлял себе, как он станет устраивать свою дальнейшую жизнь, но это его сейчас не волновало. Теперь, после того, как он избавился от детектора и время, отведенное для охоты, уже прошло, а с ним ничего не случилось, Ролл окончательно уверился в том, что мир Игры существует на самом деле так же, как и тот мир, откуда он сбежал. И этой уверенности Роллу было пока более, чем достаточно.

На третий день Ролл наткнулся на труп. Он лежал на вершине пологого холма лицом вниз, широко раскинув руки в стороны, словно пытался обхватить ими весь холм.

Ролл стоял около тела, распростертого на земле, и, как завороженный, глядел на него, не веря своим глазам.

Светлые волосы на затылке мертвеца шевелились под порывами ветра, а ближе ко лбу они были слеплены какой-то темной высохшей массой; на земле, у самого лица, виднелось ровное бурое пятно.

Страшная догадка осенила Ролла.

Он нагнулся и осторожно приподнял край незастегнутой рубашки, надетой навыпуск.

– Боже милостивый! – прошептал Ролл.

На правом боку убитого, где должен был находиться детектор безопасности, зияла точно такая же ссадина, как и у него самого.

– Боже милостивый! – повторил Ролл. Земля уходила у него из-под ног.

Роллу ясно представилась простая и кошмарная истина. Все, что окружало его, было плоской, раскрашенной в разные цвета декорацией, и мир этих декораций, мир Игры, оказался таким же жестоким и бесчеловечным, как тот, о котором Ролл вспоминал с содроганием, уже не веря, что он когда-то мог в нем жить. И этот безоблачный мир оказался просто продолжением или даже частью того, он был коварной ловушкой для человека: сначала он отвлекал от главного зла и вместе с зондами и Службой безопасности сковывал мысль, а потом, когда человек становился опасен, он завлекал его в свои сети и убивал. Те, кто создал это, точно рассчитали: человеку, если он всерьез вздумал бежать, был, в сущности, открыт «путь к спасению».

Ролл понял, что он далеко не единственный беглец, решивший порвать с миром, который все еще управлялся людьми, но в котором Человеку не было места. Он догадался, почему «не сработал» зонд в его голове, пока он лихорадочно готовился к бегству: его победа на самом деле была поражением, хитро замаскированным под победу. Он понял, почему премировался удачливый охотник в охотничьей перестрелке, вспомнил, с каким азартом сам палил в противника, и ужаснулся, сообразив, что, быть может, стрелял в ничем не защищенного человека и мог убить его.

Роллу стало дурно. Он с трудом отвел взгляд от трупа, повернулся и, подхватив сумку, сначала пошел, а потом побежал прочь, прочь от этого жуткого места…

…В тот день ссадина на боку загноилась. Он обмыл рану водой и двинулся дальше, прижимая рукой к боку найденный в одном из карманов носовой платок. К вечеру Ролл почувствовал, что начинает слабеть. Сначала нервное потрясение, а потом разболевшаяся рана доконали его совсем. Еще хуже стало после встречи с охотником, который, к счастью, его не заметил и прошел мимо. С этого момента Ролл больше не ставил пистолет на предохранитель…

Когда Ролл спустился в широкую ложбину, прорезавшую ровной линией весь лес, и прилег за маленьким холмиком на самом ее дне, а потом, приподнявшись, вдруг увидел, что по направлению к нему по ложбине идет человек, то понял, что на этот раз встречи ему не миновать.

Ролл снова опустился на землю и внимательно осмотрелся, окончательно удостоверившись в том, что, покинув свое укрытие, никак не сможет остаться незамеченным. Рассчитывать на быстроту действий он не мог. Отступать по дну ложбины, которое было размыто дождями, не имело смысла, поскольку укрыться уже нигде не было никакой возможности, а штурмовать довольно крутой склон Роллу было уже не под силу.

«Кажется, начинается самое мерзкое», – подумал Ролл, достав пистолет и вставив в него новую обойму. После этого он перевернулся на живот и осторожно высунулся из-за холма. До идущего человека оставалось около семидесяти метров.

«А что, если это такой же беглец?! – Ролл даже испугался этой мысли. – А если нет? Но как отличить его от простого охотника? Ошибка в любом случае будет стоит жизни одному из нас. Как же быть?»

Ролл до боли напрягал глаза, пытаясь по походке, по самой фигуре как-то определить, кто перед ним: такой же беглец, как и он сам, или охотник, приученный только убивать.

Между тем расстояние между ними сокращалось.

И тут ему в голову пришла новая мысль. Ролл чуть-чуть подался назад, продолжая выглядывать из-за холма, повернулся на бок, держась на локте, и, резко вытянув руку с зажатым в ней пистолетом, выстрелил вверх.

Человек, шедший по дну ложбины, замер на миг, затем прыжком бросился за камень, выставил перед собой ствол карабина.

«Если это охотник, то сейчас он начнет палить не переставая», – подумал Ролл. Охотники патронов не жалеют. Это он знал по собственному опыту.

Прошла еще бесконечная минута. Потом вторая.

Тишина.

«Неужели беглец?! – Ролл еще больше разволновался. – Нет, это немыслимо. Слишком нереальный случай, чтобы в таком просторном мире на такой узкой дороге встретились два беглеца…»

Ролл еще раз резко поднял руку и выстрелил.

Раскатистое эхо унеслось вдаль, и в этот момент Ролл впервые за шесть лет полного одиночества услышал человеческий голос. Он словно разбудил что-то в душе Ролла, включил какую-то переставшую работать часть сложного механизма сознания. Ролл встрепенулся и весь напрягся, всем телом ощущая обращенные к нему слова.

– Эй, дружище! Ты что-то там мудришь. И стреляешь, если мне не изменяет слух, из пистолета. А у всех охотников бывают только карабины-автоматы. Ты что… беглец? – Послед нее слово было произнесено так, что это был вопрос и одновременно ясный ответ на него.

– Да! Да! – заорал изо всех сил Ролл. Он даже задохнулся: горячая волна прокатилась по его телу.

– Ну тогда все в порядке, черт побери! – Незнакомец весело рассмеялся, встал с земли, отряхнулся, повесил карабин на плечо и уверенным шагом двинулся к Роллу, одной рукой почему-то касаясь края жесткой широкополой шляпы, на которую Ролл поначалу не обратил внимания. – Рад тебя приветствовать, коллега.

Ролл приподнялся и молча глядел на «своего коллегу», который, улыбаясь, приближался к нему.

Вскоре Ролл мог уже рассмотреть его лицо. Оно представляло собой сплошную сеть морщин и складок. Из-под шляпы выбивались начинающие седеть волосы. Мелкие тонкие морщинки расходились веером из уголков добрых смеющихся глаз. Передние зубы у незнакомца были испорчены, но это только еще больше подчеркивало добродушие и искренность его улыбки. Но особенно поразили Ролла глаза незнакомца. В них было что-то хорошее и живое, успокаивающее.

Незнакомец остановился в двух шагах от Ролла и внимательно осмотрел его.

– Беглец, значит… Ну это здорово, – это было сказано так, что Ролл почувствовал, как это действительно здорово. – Ну и перепугал же ты меня вначале. Думал, уж конец приходит… Знаешь, приятель, я ведь весь в броню закован. И куртка пуленепробиваемая, и брюки, и шляпа даже… Вот ведь брожу, как танк этакий. Да толку от всего этого чуть, когда чувствуешь себя рыбой, выброшенной на берег, и ждешь пуль. А будут они сыпаться, пока друг-охотничек не убедится, что я – пшик! – исчез, а я это, увы, без детектора делать не умею. А это означает, что пятьдесят пуль наставят мне синяки, а пятьдесят первая, глядишь, и найдет лазейку… Ну ладно. Главное, нам с тобой повезло… Беглец… Это хорошо… А меня, собственно, зовут Граун.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю