Текст книги "Мишель в Адской Долине"

Автор книги: Жорж Байяр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Мишель в Адской Долине

1

Тяжелая, душная ночь нависла над долиной. Во взбаламученном небе кружили грузные черные тучи с серебристой каймой, свирепые, беспокойные, словно чудища перед схваткой.

Лиловая вспышка с треском разорвала тишину. И тотчас грянул оглушительный гром; эхо прокатило, пронесло его по долине.

Пошел дождь – и сразу перешел в ливень, забарабанив по крыше, хлестнув по деревьям, удваивая свою силу после глухих раскатов.

Мишель заворочался в постели, с трудом соображая, где он находится и откуда идет этот шум. Но, открыв глаза, мигом пришел в себя.

«Окно!.. Паркет же зальет!..»

Ногами отшвырнув простыню, он вскочил с кровати, в три прыжка добрался до окна, ухватился за створки и захлопнул их.

– Уф-ф-ф! Ну и погодка! – пробормотал он, ощущая под ногами сырость.

И тут вдруг его разобрал смех. Он понял, что заставило его так переполошиться. Спросонок ему показалось, будто он в «Маргийери», и он с ужасом представил себе, какой шум поднимет Онори-на, гувернантка, служившая в их семье, если великолепно натертый паркет, предмет ее неустанных забот, будет испорчен дождем.

– К счастью, тетя Жизель не настолько помешана на чистоте!

Мишель собрался было нырнуть в постель, но передумал.

Окончательно проснувшись, он стоял у окна, по которому яростно били тугие струи, и не мог оторвать взгляда от величественного, исполненного грозной красоты спектакля, разворачивающегося в небесах.

Гроза вскоре пошла на убыль; ливень сменился скучным, монотонным дождем; молнии озаряли небо все реже. Одна из особенно ярких вспышек позволила увидеть в просвете, возникшем меж тучами, округлые силуэты гор, окружающих Капдезак.

Несмотря на грозу, несмотря на дождь, несмотря на громовые раскаты, которые издалека, из долины Тарна, возвращало звучное эхо, Мишель блаженно вздохнул.

«Как же здесь здорово!» – подумал он.

Но тут у него мелькнула другая мысль, которая заставила его удивленно поднять брови.

«Все же, выходит, – сказал он себе, – дядя Мартины был прав…»

Вот уже целую неделю, со дня их приезда, Гюсту Лебер, дядя Мартины Девиль, не переставал твердить, что настоящий дождь выпадает у них за все лето только раз, а именно пятнадцатого августа! Причем – с грозой…

Мишель пытался спорить, доказывая, что не может гроза состояться в назначенный срок. Но дядя Гюсту, которого поддержала и тетя Жизель, упорно стоял на своем.

– Конечно, могут быть отклонения… Дней пять, – уточнил он. – Может, тринадцатого или четырнадцатого случится, а может, шестнадцатого или семнадцатого, даже восемнадцатого… Но что в десятых числах – это точно.

Волей-неволей сейчас приходилось признать, то он был прав. А вместе с ним – все жители Капдезака.

Некоторое время Мишель развлекался, подсчитывая, сколько секунд проходит между вспышкой молнии и раскатом грома. «…Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Четырнадцать умножить на триста сорок… Четыре с чем-то километра! Скоро мадам Девиль вздохнет с облегчением…»

Он представил, как мама Мартины лежит, укрывшись с головой одеялом, чтобы не видеть сполохов и не слышать раскатов грома. Гюсту Лебер постоянно подшучивал над сестрой, которая панически боялась грозы.

Снова блеснула ослепительно белая вспышка, а секунду осветив окрестности.

– Раз, два, три… – стал было считать Мишель.

И тут же остановился; сердце его сжала внезапная тревога. Глухой удар сотряс весь дом и даже, казалось, землю. Гром прогремел так близко, что Мишель, собственно, и не успел бы сосчитать более чем до трех.

– Всего километр!.. Ничего не понимаю… Не могла же гроза так быстро вернуться!

Словно подтверждая его правоту, молнии после этого стали снова сверкать вдалеке, а гром доносился лишь секунд через двадцать.

– Ага, что я говорил! – воскликнул Мишель. – Километров шесть по меньшей мере!.. Все-таки это странно!..

Он распахнул окно и, напрягая глаза, долго смотрел туда, где блеснул ослепительный свет. Но различил лишь мирно поблескивающую ленту реки Тарн; ничего больше там не было. Слева вид заслонял скалистый отрог.

«Уж не в Адской ли это долине? – вдруг подумал мальчик. – Где-то возле плотины, кажется…»

Он невольно поежился. Само название это, «Адская долина», звучало таинственно и зловеще. Да-да, это точно, именно там, в Адской долине, сверкнула странная белая вспышка, от которой содрогнулась земля…

«Брось валять дурака! – сказал себе Мишель. – Если долина носит такое название, это не значит, что там должно случаться что-то невероятное».

Он в нерешительности постоял у окна, но, поскольку ничего необычного больше не происходило, решил лечь в постель. Прикрыв створку и оставив лишь небольшую щель, он с удовольствием юркнул под простыню. И даже натянул на себя одеяло, которое убрал, ложась спать. После дождя воздух стал свежее.

Гроза удалялась; молнии вспыхивали все реже. Мишель повернулся на бок и долго еще лежал с открытыми глазами, не в силах заснуть.

Он уже задремал, когда ему показалось, что по дороге, ниже фермы, на большой скорости пронеслось несколько машин. Это была последняя четкая мысль; в следующий момент Мишель крепко спал.

* * *

Утром Мишель не без труда восстановил в памяти события минувшей ночи.

Он вспомнил странную вспышку.

– Ерунда, – сказал он себе. – Наверно, ночная смена взорвала что-нибудь возле плотины.

И, не думая больше об этом, направился к туалетному столику, где в фаянсовом тазике стоял кувшин в розовый цветочек, прикрытый аккуратно сложенным полотенцем. Мишель налил в таз холодной воды и, опустив туда лицо, долго умывался, брызгаясь и фыркая. Темная прядь волос упала ему на лоб, с нее стекала на нос шаловливая струйка.

– Черт, пижама намокла!..

Он увидел в зеркале свою хмурую физиономию и расхохотался. Благодаря высокому лбу и волевому, квадратному подбородку лицо у Мишеля было довольно симпатичным.

Эй, Мишель! Ты еще спишь? – прокричал чей-то голос на лестнице.

Сейчас увидишь, как я сплю, – со смехом откликнулся Мишель.

Он быстро оделся и бегом спустился по деревянной лестнице. За столом сидела светловолосая девочка лет пятнадцати, рядом с ней – ее мать и темноволосый мужчина лет сорока.

Все трое смотрели на юношу, иронически улыбаясь.

Еще немного, и ты остался бы без анисового кекса, – сказала девочка, большие голубые глаза которой искрились лукавством.

Не слушай ее, Мишель! – погрозила ей пальцем мадам Девиль, моложавая женщина с такими же светлыми, как у дочери, волосами. – Твоя порция в целости и сохранности.

На старинном столике орехового дерева, до блеска отполированном локтями нескольких поколений фермеров, возлежала добрая четверть румяного кекса, аппетитно посыпанного сахарной пудрой. А перед Гюсту Лебером, выдавая его здоровый аппетит, дожидались своей очереди горшочек с паштетом, каравай хлеба, груши и внушительных размеров кусок сыра.

Ну как, хорошо спалось? Гроза не тревожила? – хитровато посмотрел на Мишеля дядя Гюсту.

Отлично! – ответил Мишель.

Я лично успела уснуть еще до грозы, – рассмеялась мадам Девиль. – Слава Богу! Правда, смутно слышала что-то сквозь сон… Но решила, что мне это пригрезилось.

Ну что, был я прав насчет грозы? – продолжал дядя Гюсту, обращаясь к Мишелю.

Сдаюсь, – поднял руки Мишель. – Но все же хотелось бы мне понять, как это может быть!

Происки дьявола, мальчик мой. – В темных глазах дяди Гюсту снова мелькнула хитрая искорка. – Ведь не случайно долина именуется Адской. Коли уж ты, человек образованный, не находишь этому объяснения, остается кивать на дьявола.

Верно-верно, – подхватила Мартина. – Дьявол вызывает грозу, чтобы разверзнуть землю и вернуться в ад!

А Где тетя Жизель? – поинтересовался Мишель, который перенял лексикон Мартины, хотя и не был членом семьи. – Она что, сегодня решила не завтракать?

Гюсту Лебер расхохотался.

Тетя Жизель сегодня завтракает в деревне!

В деревне? – удивился Мишель.

Да, лакомится свежими новостями. Ей срочно приспичило купить какую-то ерунду… Во всяком случае, такой предлог она придумала.

Я предлагала сходить за покупками, – подала голос Мартина, – но тетя меня не пустила.

Почему?

Потому, черт побери, что в лавке новости узнаешь быстрее, чем из газет! – объяснил дядя.

Мишелю эти слова мало что объяснили.

Новости? – переспросил он. – Какие новости?

Местные, какие же еще! – откликнулся Гюсту. – Ты ничего не слышал ночью?

А что, гроза что-то натворила?

Если кто-то что-то и натворил, то, я думаю, не гроза. Ведь тут прямо земля ходуном ходила! же говорю: дьявол!.. Горы у нас в последний раз так тряслись, когда эти, с плотины, взрывали скалы. Но до сих пор нас всегда предупреждали заранее. И ни разу взрывов не было по ночам. К тому же, я слышал, взрывать там больше нечего. Бетонное ложе залито четыре-пять дней назад… Наверняка какой-то несчастный случай!

– Несчастный случай? – встревожилась мадам Девиль. – Бр-р-р! Терпеть не могу несчастных случаев!..

– Может, молния ударила в склад со взрывчаткой? – предположила Мартина.

– Нет, этого точно не было, – быстро сказал Мишель. – В тот момент гроза была уже далеко.

А ты откуда знаешь? – спросила Мартина недоверчиво.

И верно, откуда у тебя такие сведения? – Дядя Гюсту тоже был удивлен.

Мишель объяснил, что он как раз стоял у окна и видел ту вспышку.

У окна? – ужаснулась мадам Девиль. – Какая неосторожность, Мишель! Ты же прекрасно знаешь, во время грозы ни в коем случае нельзя находиться поблизости от окна!

И еще – прятаться под деревом, стоять в воде и бежать! – состроив уморительную гримасу, тоном отличницы отчеканила Мартина.

Мартина, напрасно ты так легкомысленно относишься к моим советам, – возмутилась госпожа Девиль.

Девочка быстро чмокнула мать.

Мама, ты права, – примирительно добавила она. – Отныне этого хулигана я буду называть – Мишель Безрассудный!

А в какой стороне это было, ты видел? – вновь вступил в разговор дядя Гюсту.

По-моему, в окрестностях плотины.

– М-да… Получается – действительно в Адской долине…

И дядя погрузился в задумчивость; паштет на кончике ножа застыл на полпути к ломтю хлеба.

Так все и говорят. Видно, в самом деле несчастный случай, – пробормотал он.

Вот, значит, за какими новостями отправилась Жизель! – воскликнула мадам Девиль.

Ну да! После того толчка, примерно через полчаса, мимо проехало много машин, и это было очень необычно. Может, там есть раненые, кто знает?..

В комнате словно повеяло холодом; лица омрачились.

Только бы это не было слишком серьезно, – прошептала Мартина. – Может, на стройке находилось не так уж много людей…

Как бы не так! – откликнулся дядя. – Они вкалывают в три смены, чтобы до осени закончить строительство. На стройке все время кто-нибудь есть. Ночью работают при прожекторах. Так дело идет в три раза быстрее.

А можно туда сходить? – спросила Мартина.

Ни в коем случае! – резко возразила мадам Девиль. – Это, наверно, опасно!..

Во всяком случае, сегодня не стоит, – примирительно сказал дядя Гюсту. – Тем более, что там, думаю, полно жандармов: после таких происшествий ведется следствие, а значит, вход на стройку запрещен. Но обещаю, как-нибудь я свожу вас туда, если будет время.

Звук шагов во дворе положил конец спору. В дверях появилась статная темноволосая женщина. Она положила на стул пустую сумку.

Эта деталь не ускользнула от зоркого ока дяди Гюсту. Он бросил лукавый взгляд на мадам Девиль и племянницу.

– О!.. Лавка, что ли, закрыта? – с самым невинным видом поинтересовался он.

Тетя Жизель только пожала плечами: она привыкла к шуточкам мужа.

Какая лавка! Тут не до покупок!.. На плотине – диверсия! Канал взорван! Тот, который в Дьявольском гроте…

Откуда на плотине канал? – удивилась Мартина.

Должен же Тарн где-то течь, пока строят плотину, – объяснил Гюсту.

Кажется, такой канал называется «отводной», – сказал Мишель.

Правильно, – кивнула тетя Жизель. – Так вот, диверсанты устроили взрыв в Дьявольском гроте и перекрыли этот канал! Говорят, стройка вся в воде!.. Пропал весь запас цемента…

Да, работу это им не ускорит, – изрек после недолгого раздумья дядя. – Интересно, кто мог это сделать?

Его вопрос недолго оставался без ответа. Тетя Жизель, поколебавшись немного, сообщила:

Если верить Режи, долго искать не придется. Жандармы вроде бы уже в трактире…

Как? Ты хочешь сказать, взрыв устроил кто-то из трактира Адской долины?

Во всяком случае, так говорят. Кажется, жандармы там не всех еще допросили… Кстати, после той истории с кражей мешков с цементом первым на подозрении оказался, конечно, папаша Саразини… В общем, свалилось на нашу голову неприятностей…

Дядя нахмурился.

– Ради Бога, Жизель, только не преувеличивай! Если семья Саразини приехала сюда недавно и если они итальянцы, это еще не значит, что на них надо сваливать все мыслимые и немыслимые грехи. Я вот что скажу: папаша Саразини проявил незаурядное мужество, обосновавшись в Адской долине. Ведь никто из местных не хотел там селиться!

– Я только повторяю, что говорят люди, – возразила тетя Жизель. – Лично я ничего против них не имею, ты прекрасно знаешь… А все-таки, хоть кражу и не раскрыли, его ведь со стройки уволили… Дыма без огня не бывает.

Гюсту пожал плечами.

– Дурацкая пословица. Какая-нибудь сплетница разнесет про хорошего человека всякие небылицы – вот тебе и «дым»! А настоящим огнем и не пахнет! Разве не так?

Мишель и Мартина подумали, что дядя Гюсту в каком-то смысле прав. Тетя Жизель тоже с ним согласилась.

– Во всяком случае, было бы очень скверно, если бы он оказался виновным. Там ведь двое детей, и мать осталась бы без поддержки. Шутка ли – жить одной в глуши!..

Ясно было однако, что по логике, которой руководствуется полиция, подозрение падет прежде всего на того, кому преступление выгодно. Саразини был уволен со стройки и обвинен в краже. Разве не могло это вселить в бесхитростную душу обиду и желание отомстить?..

2

Тетя Жизель едва успела договорить, как оконные стекла задребезжали от мощного взрыва; дом вздрогнул…

Мадам Девиль, бледная как полотно, вскочила со стула. Мартина и Мишель переглянулись и вопросительно посмотрели на дядю Гюсту.

Что это?.. – пробормотала мадам Девиль.

Боже мой, опять!.. – испуганно охнула тетя Жизель.

Да полно!.. Ничего страшного!.. – произнес дядя Гюсту не слишком уверенно, явно лишь для того, чтобы немного успокоить жену и сестру.

Тогда скажи, что это было? – с простодушной надеждой обернулась к нему тетя Жизель.

Откуда мне знать, скажи на милость? – развел руками ее муж. – Могу только сказать, это на плотине… Наверно, это предусмотрено… Ведь там идет следствие, вокруг жандармы… Может, устраняют завал?.. Вот и все!

Ах, если так, то еще ничего, – вздохнула мадам Девиль, успокаиваясь с такой же легкостью, с какой минуту назад ударилась в панику.

Завтрак закончился раньше обычного. Мишель сразу после еды ушел к себе в комнату. Только тетя Жизель, из-за своего безрезультатного похода в лавку опоздавшая к столу, еще допивала чай.

Да еще стирка на очереди, – пожаловалась она. – Только стирки мне не хватает. Еще хорошо, что сегодня нужно только белье замочить…

Давайте, я помогу вам, Жизель! – предложила мадам Девиль.

И я тоже, тетя! – воскликнула Мартина, убиравшая со стола.

Мартину заинтересовал способ стирки, до сих пор применявшийся в этих краях. Белье складывалось в большой чугунный котел и прикрывалось куском мешковины, так, чтобы концы его свободно свешивались через край. Сверху насыпалась древесная зола. Затем мешковина завязывалась узлом, и все вместе заливалось кипятком. Содержащийся в золе щелок растворялся в воде…

Сегодня замочу, а завтра с утра останется только спуститься к Тарну: отбить, прополоскать и просушить на траве!

Но вам же, наверно, будет тяжело нести, – посочувствовала Мартина.

Конечно. Но мы возьмем тележку и запряжем осла. Пообедаем прямо на берегу, чтобы зря не таскаться вверх-вниз, не терять времени даром.

Как здорово! – воскликнула Мартина. – Пойду скажу Мишелю!

Только, пожалуйста, не забудь прибрать в комнате, – крикнула вслед ей мадам Девиль.

Девочка поднялась наверх. Мишель был у себя. На скорую руку заправив постель, он возился с фотоаппаратом.

Слушай, Мишель, знаешь новость? – спросила Мартина.

Что там еще?

Завтра мы отправляемся к Тарну, будем стирать!

Что? И я тоже?

Да не ты, дурачок! И не я! Тетя Жизель сегодня замачивает белье, а завтра мы целый день проведем на берегу, пообедаем на лоне природы! Правда, здорово?

Правда, – машинально ответил Мишель, осторожно протирая объектив специальным кусочком замши.

Ты там сделаешь замечательные фотографии! Ведь тебе нужны интересные сюжеты? Вообрази только: стирка в Тарне!..

Отлично! А пока я собираюсь сходить к мосту, что у подножия холма. Пойдешь со мной?

Э-э… да… Только я еще не убралась в комнате. Подождешь?

– Давай быстро. Солнце не будет ждать!

Мартина помялась, затем задала вопрос, который вертелся у нее на языке.

А… что ты думаешь о диверсии?

Я согласен с твоим дядей. Когда не знаешь наверняка, лучше молчать, чем попусту сотрясать воздух.

Мартина заторопилась в свою комнату, застилать постель. Когда она освободилась, Мишель уже ждал ее во дворе. Вымощенный большими каменными плитами неправильной формы двор походил на гигантскую мозаику. По нему разгуливали куры. Угол был затенен высоким ореховым деревом.

– Вот и я! – крикнула девочка.

Мишель, с фотоаппаратом через плечо, встретил ее с прохладцей.

– Могла бы и пошустрее, старушка! Солнце, да будет тебе известно, не стоит на месте. Давай поторапливаться, иначе пропустим хорошее освещение.

Ребята двинулись по дорожке, сбегавшей к Тарну. Она змеилась по каменистому склону, потом проходила через центр Капдезака. В этом краю подземных источников, не ведающем проблем с водоснабжением, дома равномерно были рассыпаны по косогору.

Поселок, в строгом смысле этого слова, состоял из десятка построек, сгрудившихся вокруг мэрии и церкви.

Основная жизнь протекала на площади, где стояло несколько добротных зданий: аптека, гостиница для случайных проезжих, галантерейная лавка, булочная-кондитерская, выпекающая, среди прочего, вкуснейшие анисовые кексы, и дом священника.

В остальном Капдезак был обычной деревней, где под купами каштанов и ореховых деревьев притаились фермы.

Среди буйной растительности, покрывающей склоны и спускающейся до самого Тар на, светлыми пятнами выделялись виноградники с голубоватыми от медного купороса листьями.

Обмелевший из-за засушливого лета Тарн петлял в песчаных берегах, натыкаясь на поросшие кустарником островки, пробираясь меж галечными косами. Если смотреть на реку сверху, она казалась призрачной лентой, состоящей из мириадов солнечных бликов.

На площади, усевшись на невысоком каменном заборчике, спорили о чем-то, разглядывая свои удочки, местные мальчишки.

Мишель и Мартина прекрасно знали этих ребят: они не раз встречали их на берегу Тарна, когда те купались или удили рыбу.

Рослый худощавый парень с копной темных, постоянно растрепанных волос помахал им рукой. Его прозвище было Пибрай.

Рядом с ним сидели: Марк, сын булочника, Рику, единственный отпрыск аптекаря, Тео, плутоватый мальчуган, слишком маленький для своих лет, и Сезарен, щуплый и тощий подросток с огненно-рыжей шевелюрой…

Подойдя ближе, Мишель и Мартина услышали, что разговор идет об удочках. Удочки у ребят были самые обычные, бамбуковые, с медным кольцом на рукоятке. Тем не менее каждый нахваливал свою, находя в ней необыкновенные достоинства, и нещадно критиковал удочки товарищей. Южная скороговорка и певучие интонации придавали беседе характер жаркого спора.

Ну хвастуны! – насмешливо сказал Мишель. – Сколько шума из-за каких-то удочек. Что же, интересно, будет, если им удастся еще и поймать что-нибудь!..

Ты сегодня что-то уж очень суров, – заметила Мартина. – Они же мальчишки, у них возраст такой, что они по любому поводу спорят.

Обезоруженный ее замечанием, Мишель невольно улыбнулся.

Гм… Вообще-то Пибрай, например, далеко не ребенок. Ему лет семнадцать, должно быть…

Верно! А другие?..

Но они были уже слишком близко от ребят, чтобы продолжать этот разговор. Юные капдезакцы приветствовали их с той легкой снисходительностью, какую обычно напускают на себя деревенские, общаясь с горожанами.

Пойдешь с нами, Мишель? – спросил Пибрай, выступавший здесь в роли предводителя. – Мы тут собрались на рыбалку.

У меня снастей нет, и вообще…

Не беда! Мы тебе одолжим.

Тут Сезарен заметил футляр искусственной кожи, висевший на плече у Мишеля.

– Эй, что это у тебя? Не садок для рыбы?

Незамысловатая шутка имела успех.

Для вашей плотвы, должно быть, в самый раз, – добавил Пибрай.

Не обращайте внимания, эти двое вечно чудят, – спокойно пожал плечами Рику.

Это же аппарат! Фотографический! – объяснил простодушный толстяк Марк.

Фотографический аппарат? А на что он годится? – прикинулся простачком Сезарен.

Чтобы фотокарточки делать, вот на что! – важно изрек Марк.

Дурак! Я не про то совсем! – не без ехидства продолжал Сезарен. – Я спрашиваю, на что он Мишелю? Ну, снимет он Гюсту с Жизель, своих родителей, двоюродных братьев, сестер. А дальше?.. Что он дальше будет с ним делать?

Я фотографирую пейзажи, интересных людей… В общем, много чего… – пояснил Мишель, слегка раздраженный этими подковырками.

Тогда сфотографируй скорее плотину! – перебил его Пибрай. – Говорят, стройка вся ушла под воду. Саразини там здорово постарался!..

Как? Разве виновного уже нашли? – удивленно спросила Мартина. – Жандармы закончили следствие?

Пибрай пожал плечами. Потом обвел взглядом приятелей, словно призывая их в свидетели.

– Не нужно тут никакого следствия, правда, братцы? И так все понятно!

Его слова были встречены одобрительным гулом.

– По итальяшке давно тюрьма плачет! Он же ворюга! Неужто не ясно, что это он сводил счеты с прорабом, который выставил его со стройки?

– Ты уверен? – спросил Мишель, в горячке спора забыв, что солнце не будет стоять на месте, дожидаясь его. – Ты понимаешь, какими словами бросаешься?

Пибрай ухмыльнулся и утвердительно кивнул.

Еще как уверен! Спорим, его скоро посадят! Тогда у него будет время подумать, что он натворил. Ведь в конце концов сам мог бы неплохо зарабатывать на этой плотине… Конечно, если рабочие и туристы попадутся не особо брезгливые!..

Почему? – спросила Мартина.

Ответ Пибрая сопровождался злорадным смехом всей честной компании.

Как почему? Мухи… и все прочее! Эта семейка до сих пор, черт возьми, не слыхала, что человек изобрел мыло…

Ну, это ты зря, старина! – не выдержал Рику. – Вы на них все готовы свалить, потому что они иностранцы! И потому, что во всей округе никто не додумался купить ту старую развалюху и устроить там трактир! Как будто никто понятия не имел, что в наших краях будут строить плотину!.. Вы все только и смотрите в рот Режи и поете с его голоса. А ведь Режи на седьмом небе был, когда избавился от своей лачуги! Во всяком случае, когда продавал! А как только Саразини привел ее в приличный вид, до Режи вдруг доехало, что он сильно продешевил! И теперь он уверен, что его обманули…

– Так оно и есть, – стоял на своем Пибрай. – Вор он, твой Саразини!

– Правильно! – поддержал его Сезарен. – Его после кражи цемента вышвырнули со стройки.

Или, по-твоему, ему для ремонта дома не нужен был цемент?

Но Рику не просто было сбить с толку. Он пожал плечами.

И все равно факт, что Режи считает себя обиженным, вот и несет про Саразини всякий вздор…

Мы сегодня пойдем рыбачить или нет? – подал голос Тео.

Ладно, пошли.

Ребята двинулись с площади. Беседа опять перекинулась на рыбалку и предполагаемый улов.

Как ни крути, а для рыбы, которую я наловлю, твой футляр будет маловат! – закричал Пибрай, показывая на фотоаппарат.

Я, во всяком случае, хочу для начала сфотографировать мост. Сейчас как раз подходящее освещение, – спокойно ответил Мишель.

Да никуда он, твой мост, не улетучится! – хмыкнул Сезарен. – Он здесь с шестнадцатого века стоит, если нам не наврали в школе.

Может, он боится, как бы мост не рухнул, потому и торопится, – засмеялся Тео.

Ребята свернули с дороги на тропинку, ведущую к берегу. До Мишеля и Мартины доносились их голоса. На сей раз они спорили насчет того, где лучше рыбачить, – спорили с тем же пылом и страстностью, что и несколько минут назад, на площади…

Мишель расстегнул футляр, освободил объектив.

Мост действительно заслуживал внимания. Настил там был самым обыкновенным, поскольку уже давно находился под надзором Дорожного ведомства. Другое дело – парапет. Мост строился в те времена, когда по нему ездили широкие экипажи, поэтому по его сторонам находились каменные площадки, которые позволяли пешеходам, застигнутым врасплох какой-нибудь торопливой каретой, отступить в сторону, не рискуя свалиться в воду.

Подобные островки безопасности и по сей день встречаются на виадуках и в железнодорожных туннелях; они дают возможность смотрителю переждать проходящий поезд.

Но главной достопримечательностью капдезакского моста было то, что строители сделали парапет зубчатым. Так что пешеходу, вставшему внутрь зубца, не грозила опасность попасть под колеса проезжающей по мосту кареты.

– Это просто здорово! – восхитился, глядя на мост, Мишель. – Мартина, будь добра, встань в нишу, поближе к середине. На переднем плане у меня будут камыши, а на заднем – дубы и луг на другом берегу.

Мартина послушалась. Она уселась на парапет, слегка наклонившись к воде.

– Отлично! – крикнул Мишель. – Великолепная поза.

Он приготовился нажать на спуск… Но тут произошло нечто, отвлекшее его внимание от фотоаппарата.

На дорогу, прямо перед Мишелем, выскочил странный паренек с черными, как вороново крыло, волосами и очень смуглым лицом. Он возник из зарослей камыша, которые Мишель выбрал для первого плана.

– Эй! – крикнул ему Мишель.

Тот остановился. Из-за маленького роста трудно было определить его возраст: ему могло быть и двенадцать лет, и все пятнадцать. Одет он был в заплатанные, вылинявшие вельветовые штаны; непомерно длинные и широкие штанины явно были подкорочены. Довершала его наряд широкая рубаха непонятного цвета. При виде чужих людей паренек замер. На плече у него была удочка; Мишель заметил, что это просто длинная палка, слегка кривоватая. В руке мальчишка держал большое железное ведро с самодельной ручкой из проволоки.

Мишель мигом сообразил, какую удачу сулит ему появление столь живописного статиста. Счастливый, он навел на него объектив, делая Мартине какие-то знаки, которые та не могла понять.

– Что тебе? – крикнула она.

В этот момент паренек обернулся. Заметив, что Мишель собирается снять его на пленку, он сделал какое-то непонятное телодвижение. Затем отскочил в сторону, нагнулся и запустил в фотографа камнем.

Мишель едва успел увернуться.

– Идиот! – крикнул он, раздосадованный не столько неожиданным нападением, сколько испорченным кадром.

А «идиот» уже удирал во все лопатки. Его широченные штаны так забавно мотались на бегу, что Мишель рассмеялся.

К нему робко подошла Мартина.

Что это за дикарь?

Вообще-то он прав. Фотографировать людей без их разрешения – это против правил.

Тогда почему ты не попросил разрешения?

Жалко было упустить такую возможность. Я ведь его все-таки щелкнул. Не знаю, что получилось. Иногда, бывает, везет… – Взглянув на экспонометр, Мишель добавил: – Ты, Мартина, иди принимай опять ту же позу!

В общем-то, мне позировать даже нравится, – пошутила девочка, подчиняясь.

Мишель сделал несколько снимков моста. Затем сфотографировал мальчишек, стоящих с удочками вдоль берега Тарна. Умудрился даже поймать момент, когда Рику вытянул из воды трепыхающуюся рыбину.

Все-таки отличная это вещь – малоформатная пленка! – воскликнул Мишель. – Целых тридцать шесть кадров в катушке, не надо каждую секунду перезаряжать аппарат.

Да, но ее нельзя проявить, пока всю не закончишь!

Ничего подобного! У меня в фотоаппарате – специальное приспособление для резки кадров. Сколько хочешь, столько и проявляй. Хоть один-единственный снимок.

Мартина, на которую эти технические подробности не произвели должного впечатления, промолчала. Пейзаж вокруг был в самом деле великолепным. Хотя солнце стояло уже высоко, начиная припекать, девочка вздохнула от восторга.

Как же здесь хорошо, как спокойно!..

Н-да… Если не считать грозы, которая состоялась именно пятнадцатого августа, и диверсии на плотине…

Пибрай отчаянно махал им рукой, приглашая, видимо, полюбоваться уловом. Мишель бросил вопросительный взгляд на Мартину – и понял, что такая перспектива ей совсем не по вкусу.

Пойдем домой?.. – для очистки совести поинтересовался он.

Понимаешь, мне эта рыбалка… – ответила девочка.

Ясно… Это ведь даже не подводная охота!..

Вот именно!

Они вышли на дорогу, ведущую к ферме. Было только десять утра, но деревня уже изнемогала от зноя. Ни на улице, ни на площади не было ни Души. Ставни в домах были по большей части закрыты, вход в дома преграждали шторы из бусин или из пластмассовых пластинок, которые, пропуская воздух, отпугивали мух. В тени платана с облезлой корой лежала в пыли собака.

Во дворе фермы куры попрятались под орех, забились в ямки, которые сами же разгребли в мягкой почве.

Дяди Гюсту дома не было.

Мадам Девиль, раскрасневшаяся, с растрепанной прической, помогала невестке замачивать белье.

Недолго думая, Мишель сделал несколько снимков, досадуя про себя, что пленка не цветная. Пылающие щеки обеих женщин как нельзя лучше смотрелись в сочетании с изящной смоковницей и укрывшимся в ее тени водоемом, где бил источник.

Сходите к Гюсту, на виноградник, – посоветовала тетя Жизель. – По-моему, вы там еще не были.

А как туда пройти? – спросил Мишель.

Ты уверена, что можно гулять в такую жару? – заволновалась мадам Девиль.

Мартина пускай наденет шляпу, а Мишелю я дам старую панаму Гюсту. Главное, чтобы голова была закрыта.

Через несколько минут Мишель и Мартина с хохотом фотографировали друг дружку: до того уморительными выглядели их головные уборы.

По-моему, тут нельзя заблудиться – объясняла тетя. – Дойдете до площади и свернете на Церковную улицу, в конце ее будет тропинка. Только осторожно, не подверните ноги, там есть рытвины… Так вот, первый дом, который вы увидите, как раз вам и нужен. У него голубые двери.

Дом? Какой дом? Разве виноградник – это не поле? – удивился Мишель.

Тетя Жизель улыбнулась.

– Разумеется, откуда тебе знать! Виноградник – это, как ты выразился, поле. Но это и дом, где делают всякие нужные вещи. Например, там находятся пресс, бочки, все необходимое для приготовления вина. Есть даже комната с кроватью – мы нанимаем помощников, когда приходит пора собирать урожай. Ваш дядя отправился посмотреть, все ли там в порядке. Через месяц поспеет виноград.