Текст книги "Казак М.С. Краснов пленник за службу Чили"

Автор книги: Жизела Сильва Энсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

ЗОВ КРОВИ

В 1962 году Михаил проходил обучение по курсу второго гуманитарного класса. Как и в предыдущие годы, учителя должны были делать ему постоянные замечания за своего рода «повстанческое» поведение. В то же время, он не имел особенных проблем по успеваемости в учебе. Широкие умственные способности и кругозор позволяли ему преуспевать по всей учебной программе.

Но в этот период своего юношества школьник Краснов принял твердое решение – поступить в Военное училище.

Без сомнения, в этом раннем выборе жизненного пути имело место влияние его бабушки. По её рассказам Михаил знал, что многочисленные предки его семьи были военными. Не потому ли его интерес к военной службе был вполне естественным?

Этот юноша, взращенный и воспитанный двумя сильными духом и целеустремленными женщинами, в тоже время жил несколько ограниченно. Его мир включал только нескольких соседских сверстников и товарищей по учебе. Он не имел никакой возможности получить представление о чилийских военнослужащих, даже никогда не видел военных парадов.

Между тем, этот жизненный проект захватил его душу даже при том, что он не имел полного представления о чилийской Армии. Нет сомнения в силе зова крови предков: она несет в себе отеческое наследие, тем или иным образом влияющее на нашу жизнь, хотя мы сами иногда и не догадываемся об этом.

Но дома Михаила ждал серьезный разговор. Если бабушка Михаила была счастлива решению своего внука, то мать наоборот – категорически и всей душой была против. А Дина Марченко имела очень сильный характер.

В действительности, её несогласие с выбором Михаилом военной карьеры было объяснимо. Дина приложила все свои усилия для того, чтобы стереть следы прошлого. Она хотела, чтобы её сын никоим образом не мог по вторить судьбу своих предков и не пережил того, что пришлось пережить ей и всем её родным.

Во время этого семейного конфликта, в спорах, Дина говорила Михаилу о своем предчувствии: «С фамилией, которую ты носишь, никогда не дослужиться до генерала».

Между тем, в Чили 1962 года ничто не оправдывало страхов какой-либо политической дискриминации. В результате, оставив без внимания аргументы матери, будущий кадет (в Чили так называют курсантов высших военных училищ) продолжил свою подготовку к поступлению в военное училище.

Бабушка Михаила не ограничилась только лишь одобрением выбора своего внука. Она взяла на себя все предварительные административные процедуры, необходимые для поступления. Надо отметить, что это было непросто для бабушки, которая говорила на ломаном испанском языке, но это не стало для нее препятствием в сборе всех необходимых документов.

Михаил с благодарностью вспоминает учителей своего лицея, оказавших ему поддержку в подготовке к вступительным экзаменам, которые он сдал на отлично в конце 1962 года.

Жребий был брошен. Михаил любил и очень уважал мать, имел полное представление о трудностях ее жизни и жертвах, которые она приносила во имя его воспитания и образования. Но зов крови предков был сильнее, чем советы матери.

15 февраля 1963-го Михаил Краснов поступил в Военное училище г. Сантьяго (главное училище сухопутных сил) и стал кадетом.

Всего через два дня первоначального ознакомления с этим новым миром, он получает неожиданный приказ: начальник училища, полковник Серхио Кастильо Аранг вызывает его к себе в кабинет. Михаил даже не имел положенного обмундирования, чтобы предстать перед лицом высшего командира в училище. Офицеры-инструкторы исправили положение, наскоро одев новобранца в обмундирование других кадетов. Итак, «ряженый» и несколько испуганный, Михаил вошел в строгий кабинет командира. То, что он увидел, испугало его ещё больше – его мать сидела перед столом начальника училища. К счастью, у него не было времени на раздумья по поводу возможных последствий этого визита. Полковник Кастильо холодно обратился к нему:

– Кадет Краснов, Вы хотите быть военным или нет?

– Так точно – хочу, господин полковник! – не задумываясь ответил Михаил.

– Хорошо. Можете идти.

Михаил так никогда и не узнал, о чем вела разговор его мать с полковником.

Без сомнения, она пришла в училище попытаться разыграть свою последнюю карту – с надеждой убедить полковника Кастильо, что её сын не способен к военной службе. Но начальник училища предпочел спросить об этом лично у самого заинтересованного лица и этот маневр не прошел. Мать Михаила была очень сдержанная женщина – ни она, ни её сын Михаил никогда не затрагивали тему о причине этого визита.

В последующем интересы Дины Марченко полностью сконцентрировались на благополучии и здоровье её единственного сына, но в то же время она была абсолютно равнодушна к его военной карьере.

Что касается Михаила – когда его спрашивают, как он вжился в военный мир, то он отвечает, что с первого же дня «почувствовал, что это моё». Особенности моральных ценностей военной среды были те же, что и полученные им дома и впитанные в кругу его семьи. Но, хотя это уже само по себе очень важно, тем не менее – естественность, с которой он мгновенно принял жизнь солдата, без сомнения, шла из глубины его сердца, из наследственной памяти крови.

Во втором семестре кадет Краснов уже был отмечен за свои успехи в учёбе и спортивных соревнованиях. В частности, в спорте он был неоднократным чемпионом в некоторых дисциплинах по легкой атлетике на протяжении всего своего обучения в училище.

Он был одним из лучших курсантов, особенно по гуманитарным предметам и по, собственно, военной тематике.

В конце первого года обучения сборная команда Военного училища выехала в Лиму (столицу Перу), для участия в 1-м Спортивном Чемпионате Южной Америки среди военных школ и училищ континента. Михаил был в составе делегации, как член легкоатлетической национальной сборной команды Вооружённых Сил, но не смог принять участие в состязаниях – будучи уже в Лиме, на одной из тренировок вывихнул ногу. Руководители сборной дали ему назначение в Комитет внешних сношений чилийской сборной, где в качестве официального представителя национальной команды он показал себя с наилучшей стороны – судя по его незабываемым впечатлениям, оставшимся по возвращении оттуда.

В следующем, 1964 году, Михаил познакомился с Марией де лос Анжелес Басса Салазар – пятнадцатилетней учащейся Лицея № 1 имени Хавьеры Каррера. Для обоих эта встреча стала «любовью с первого взгляда», что удивительно в этом возрасте. Гораздо необычнее другое – эта любовь сохранилась на всю жизнь, что очень нелегко встретить в прозаичной ежедневной реальности.

Казалось, что сама жизнь позаботилась восполнить Михаилу Краснову те утраты, которые он понес в начале своей жизни. Хотя он и вынужден был расти, не имея поддержки отца, но уже в раннем возрасте получил возможность обрести в этой молодой девушке не только жену и мать своих детей, но и, поистине, опору в этой жизни, что в последующем проявилось в полной мере.

В возрасте 16-ти лет Михаил сделал ещё один важны выбор – получил чилийское гражданство. Он чувствовал себя чилийцем с детства, т. к. родился под чилийским флагом, так сказать, в далеком «филиале» чилийского дипломатического учреждения. Но власти того времени так не посчитали, и Михаил должен был пройти весь обычный бюрократический процесс, позволивший ему, в конце концов, окончательно оформить гражданство.

В августе 1967 года Михаил Краснов закончил Военное Училище в звании младшего лейтенанта Армии, как офицер сухопутных войск Вооружённых Сил.

В связи с этим получил на своё имя очень неожиданное письмо, написанное по-русски и подписанное председателем Объединения Лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка в эмиграции. Письмо имело своей целью поздравить его с присвоением звания офицера чилийской Армии и, в то же время, напомнить об узах, связывающих его с разбросанными по всему миру казаками, которые, как и он продолжили военную карьеру. «Сегодня в Вашей жизни перевернута важная страница. Начинается новый этап – это путь чрезвычайно трудный, но от которого невозможно было уклониться для человека, который, как Вы, имеет честь носить фамилию нашего великого Атамана Петра Николаевича».

Председатель, господин Греков, закончил свои поздравления, напомнив молодому офицеру, что «все казаки между собой братья». Первые назначения младшего лейтенанта Краснова пришлись на подразделения, расквартированные на севере страны. Не будем задерживаться на них, так как эти детали профессиональной карьеры нашего героя даны в приложении в конце этой книги.

В следующих главах мы особо обратимся к тем этапам его военной карьеры, которые, против его собственного желания, имели очень важное значение и определили радикальный поворот в его жизни.

СЕМЬЯ И ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ В ДНИ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

В сентябре 1970 года, после трех лет жизни, проведенных в гарнизонах городов Арика и Икике, Михаилу Краснову было присвоено звание лейтенанта. Сразу после этого он принял решение жениться на своей подруге юности Марии де лос Анджелес (Анджи – как её зовут в кругу семьи). Впрочем, прежде он должен был получить на то специальное разрешение командования, так как тогда для этого от офицера требовалось прежде всего звание лейтенанта и, кроме этого, достижение 25-летнего возраста (а 25 лет Михаилу в то время ещё не исполнилось). После получения разрешения, венчание состоялось в Сантьяго, в часовне Военного училища. Вместо Семёна Николаевича Краснова в качестве посаженного отца выступил капитан Густаво Вердуго, который был его первым командиром в качестве лейтенанта-инструктора в Училище.

Это был октябрь месяц 1970 года. Радостно погрузившиеся в проекты семейной жизни, молодожёны, должно быть, не особенно были озабочены политической эволюцией страны, с каждым днем все более волновавшей чилийцев.

Между тем, в эти дни свершались тревожные события, от которых никто не мог остаться в стороне. Одно из них, особенно взволновало Михаила – это было зверское убийство Главнокомандующего Вооруженными Силами генерала Рене Шнайдера.

Этот офицер был последним начальником Военного училища в тот период, когда Михаил Краснов заканчивал его и выпускался в звании младшего лейтенанта. Потому Михаил был очень близко знаком со Шнайдером (в то время ещё полковником) и между ними обоими существовали очень добрые отношения, среди всего прочего и потому, что Шнайдер знал о семейной истории своего выпускника.

После свадьбы лейтенант Краснов получил назначение в Сантьяго, в качестве офицера-инструктора Военного училища. Для него самого было радостно вернуться в родное училище, к тому же, имея в виду, что это назначение открывало большие перспективы.

Об этом этапе жизни Михаила расскажем только наиболее важные события, имеющие отношение к семье, и некоторые ситуации, определенным образом отражающие социальную жизнь Чили тех лет.

В 1972-м, на 94 году жизни ушла из жизни бабушка Мария. Перед кончиной она попросила похоронить её вместе со знаком Ледяного Похода. Она пожелала унести его с собой, как наивысшее свидетельство своей верности героизму родного казачества.

Потеря бабушки, заполнившей его детство и юность не только воспоминаниями, но и важнейшими нравственными ценностями, для внука было событием очень грустным. Несколько облегчало потерю то, что жизнь Михаила в это время была заполнена ежедневными обязанностями: начало его собственной семейной жизни, рождение его старшей дочери Андреи, которую бабушка не успела увидеть, возрастающие успехи в профессиональной карьере и т. д.

С другой стороны – всё более удаляющийся от своего домашнего очага по причине перемещений по военной службе, сын казака оставил позади семейные воспоминания, такие живые прежде. Тот исчезнувший мир понемногу ушел из его воображения и оживал только в светлом тумане памяти, где хранятся воспоминания детства.

В тот год в семье Краснова и Басса родился сын, названный, как и отец – Михаил. Ещё один Краснов, продолжатель фамилии и военного призвания. На сегодняшний день Михаил-младший является капитаном бронетанковых войск и офицером, допущенным для поступления в Военную академию ВС.

Дополняя семейную картину, в заключение скажем, что 9 сентября 1973 года (накануне вошедшего в историю 11-го) родилась Лорена, третий и последний ребенок в семье.

Но хотя жизнь и дала им много радостных моментов, молодые родители не могли оставаться в отрыве от обыденных проблем всех чилийских семей тех дней.

Наоборот, имея на руках двух малолетних детей и в ожидании появления на свет третьего, жизнь требовала от них приложения больших усилий в поисках продуктов и всего необходимого для домашнего очага, недостаток которых возрастал угрожающим образом.

Хорошо понимая сложность ситуации, в один из дней начальник Военного училища сообщил своим подчиненным, что в близлежащий магазин завезли продукты, и по этому поводу дал им разрешение на отлучку.

Не снимая формы, Михаил буквально полетел за своей женой Анджи и уже вместе они направились в магазин, который к тому времени был уже заполнен покупателями. Для ускорения процесса поиска наиболее дефицитных продуктов они разделили задачу на двоих и расстались. Когда они снова встретились, каждый имел на руках немногие продуктовые «драгоценности», что удалось приобрести. Но Михаил заметил, что выражение лица беременной Анджи стало огорченным и хмурым. Как и всякий муж, он был озабочен и предположил, что жена, наверное, плохо себя чувствует. Но это было не так. Вскоре она воспрянула, но не хотела говорить, что с ней случилось. В конце концов, она вынуждена была признаться, что один из покупателей, обращаясь к ней в очень развязной форме, бросил ей в лицо, что она является женой военнослужащего – трусливого и продавшегося коммунистам.

Возможно, нынешние читатели не поймут в полной степени и не придадут значение этому эпизоду, но все те, кто был свидетелем событий тех лет, понимают очень хорошо, о чем идет речь. Большинство чилийцев того времени принимало активное участие в политической жизни. На улицах любого человека в военной форме – матроса, летчика или карабинера, напрямую забрасывали вопросами, большей частью сводившимся к одному, наиболее актуальному для тех дней – чего ждут Вооруженные Силы и почему не свергают правительство? Об этом спрашивали даже простого рядового. Люди считали, что таким образом их глас дойдет до ушей вышестоящих персон. Это было обычно, и так поступали многие, но в вежливой форме. Тот человек, что набросился на бедную Анджи, со всей очевидностью был крайне вульгарным типом.

Михаил вспыхнул и потребовал у своей жены, чтобы она указала на этого субъекта. Готовый заставить того дорого заплатить за неуважение и невежливость по отношению к Анджи, он тут же направился к нему, где они сначала схлестнулись на повышенных тонах, потом столкнулись на кулаках. Обидчик жены получил по заслугам. Единственное, чего не предвидел Михаил – это количество сторонников своего противника. Все любопытствующие, окружившие импровизированный ринг, выступали в поддержку гражданского. Естественно – если военные не брали власть в свои руки, это только потому, что они трусы…

С трудом сохраняя спокойствие, лейтенанту ничего не оставалось, как вызволить свою жену из этого агрессивного окружения и поскорее увести её из магазина и ни в коем случае не забыть схватить в охапку и унести те немногие продукты, что удалось купить.

К счастью, оставалось немного времени до того момента, когда военнослужащие смогли продемонстрировать всем в Чили, что они не трусы.

Но теперь вернемся в Военное училище предшествующих месяцев. В один из тех дней, когда Советский Союз был «нашим старшим братом», начальника – полковника Альберто Лаббе, поставили в известность о прибытии в училище военного атташе посольства СССР на встречу с начальником Управления военными институтами генералом Гильермо Пиккерингом, кабинет которого в те годы находился на территории училища. По поводу визита сам генерал установил соответствующий протокол и приказал лейтенанту Краснову позаботиться об организации торжественной встречи. По окончании которой, молодой лейтенант должен был сопроводить советского офицера в кабинет ожидающего его генерала Пиккеринга. Естественно, это задание было связано с тем, что Михаил говорил по-русски.

Все было выполнено согласно полученному приказу, а по пути в кабинет оба офицера перебросились несколькими фразами. Советский офицер сразу обратил внимание на то, что сопровождающий его лейтенант говорит на хорошем русском.

Михаил – с одной стороны, чтобы не привлекать особого внимания к своей персоне, а с другой, просто с казачьим юмором – ответил советскому офицеру, незнакомому с нашими настроениями: «Дело в том, что здесь существует огромный интерес к изучению русского языка и к Советскому Союзу. Многие мои сослуживцы в училище изучают русский язык».

Наверное, советский офицер подумал, что Чили можно кушать с маслом…

Но уже в кабинете, прежде чем Михаил попросил разрешение удалиться, генерал Пиккеринг представил его своему гостю: «Лейтенант Михаил Краснов».

Услышав это имя, представитель СССР повернулся к Михаилу и буквально вонзил в него свой инквизиторский взгляд. Лейтенант удалился, не произнеся ни слова.

Не было сомнений, что его фамилия была известна советскому офицеру. Можно только предполагать, что скорее всего тот сразу дал знать об этой неожиданной встрече в Москву.

Один из Красновых в чилийских Вооружённых Силах! Вот это явление!

Другой любопытный случай тех лет, которые мы называем «годами неопределённости», переносит нас к концу 1971 года, когда в Чили ожидали прибытия «во всем своём величии» Фиделя Кастро.

Военному училищу, как и другим подразделениям и гарнизонам Вооружённых Сил, было приказано оказать почести высокопоставленному гостю в ходе соответствующей торжественной встречи по прибытию в аэропорт Сантьяго и, в последующем, во время его визита во Дворец Ла Монеда.

За день до этого события, утром, перед тем как курсанты отправились на завтрак, полковник Лаббе собрал всех офицеров, которые находились в наряде по командованию кадетскими подразделениями и, в первую очередь, обратился к лейтенанту Краснову:

– Я так понимаю, что в Вашем подразделении много больных – не так ли, лейтенант?

Михаил, недоуменно запинаясь, ответил:

– Не так уж… господин полковник (и действительно – в медпункте находилось не более трёх кадетов).

– А я понимаю, что их более тридцати, – возразил начальник училища с абсолютной уверенностью. И уже обращаясь к другому инструктору:

– И в Вашем подразделении тоже. Не так ли, лейтенант? Тому ничего не оставалось, как ответить утвердительно:

– Так точно, господин полковник!

– Совершенно очевидно наличие эпидемии. В Военном училище объявляется карантин. Всем ясно? – с твердостью заключил полковник и обращаясь к стоящему рядом своему заместителю, приказал:

– Сообщите в командование военного гарнизона Сантьяго, что училище находится на карантине и не сможет прибыть завтра на торжественную встречу, запланированную по поводу визита.

Лица офицеров выражали немую радость. Но когда полковник приступил к утренней поверке, один из кадетов не выдержал и произнес вполголоса:

– Браво, господин полковник!

– Молчать, – сухо ответил тот.

Естественно, что после этого, столь своевременного «карантина» и по причине других эпизодов в его поведении, негативно воспринятых правительством, полковник Лаббе был отправлен в отставку и должен был продолжить свою борьбу за Чили уже из других окопов.

В другой, уже более серьезной ситуации того периода, оказался сам лейтенант Краснов. Главнокомандующий Вооруженными Силами и Министр внутренних дел генерал Карлос Пратс посетил с официальным визитом Советский Союз. По возвращении он вызвал Михаила в свой кабинет и кратко объявил тому:

– Лейтенант Краснов, я так понимаю, что Вы говорите по-русски и к тому же являетесь военным специалистом – переводчиком этого языка.

– Так точно, господин генерал!

– Отлично. Я вручаю Вам эту папку для перевода. Содержащаяся в ней информация не подлежит разглашению. Результат Вашей работы мне необходимо иметь на руках в максимально короткий срок.

Врученная лейтенанту Краснову папка была очень объёмной и содержала вырезки из газет различных городов СССР, в которых были публикации о визите генерала Пратса и о его публичных выступлениях в ходе этой поездки. Кроме того, она содержала брошюру с информацией о тактических и технических характеристиках автомата АК-47 – оружия советского производства, широко распространенного среди террористов в Чили и во всем мире. Каким образом оно попадало в Чили? По-разному – например, широко известен случай как в городе Пуэрто Монтт, во время разгрузки мешков с кубинским сахаром, один из них порвался из-за неосторожного маневра крана и оттуда выпали три автомата АК и патроны к ним. Это стало поводом для появления выражения «горький сахар»…

Но теперь вернемся к запрошенному генералом Пратсом переводу. Так как упомянутая папка была очень объемной, а работа была срочной, лейтенант Краснов попросил свою мать помочь ему. Несколько дней спустя, Дина Марченко позвонила своему сыну – она была очень взволнована, ибо не могла поверить в термины и выражения, употребленные Главнокомандующим чилийских Вооружённых Сил во время его визита в СССР. Посещая не только военные подразделения, но и различные политические, профсоюзные и др. коммунистические организации, он назывался «товарищем» и подчеркивал как своё личное, так и Армии под его командованием, абсолютное одобрение «демократического» процесса, существовавшего на тот момент в Чили. Например, в одном из интервью, отвечая на вопрос журналиста о возможности «реакционного» переворота, генерал Пратс объявил это совершенно невозможным, заявляя, что «товарищи солдаты на стороне рабочих и крестьян… Пример ваших действий в 1917-м – в памяти у всех нас… Наш революционный процесс необратим».

Вспоминая о том, что нам известно о жизни госпожи Марченко, легко понять её тревогу и взволнованность. Если так считал сам Командующий Вооруженными Силами – Чили была потеряна. Она не без оснований думала, что в кратчайший срок мы станем новой советской колонией, со всеми известными ей ужасами, через которые она прошла лично.

По правде сказать, Михаил Краснов тоже был удивлен, но попытался успокоить свою мать, говоря, что это, скорее всего, является перебором советской пропаганды, и что генерал Пратс, не знающий ни одного русского слова, скорее всего, тоже будет удивлен.

Взволнованный, но все же сам ухватившийся за этот аргумент, лейтенант Краснов выполнил поставленную задачу. Он был вызван к Главнокомандующему в тот момент, когда оставалось только лишь перевести брошюру об автоматах АК – работа более сложная, так как содержала многочисленные технические термины. Он вручил перевод текстов лично генералу Пратсу и объяснил в деталях сложность остальной работы. По всей видимости, эта техническая брошюра не была столь важной для генерала. Тот полистал перевод и с теплотой поздравил молодого переводчика.

Лейтенант Краснов ничего не понимал. Ожидаемой реакции неприятия со стороны Главнокомандующего не было. Получается, что он и вправду использовал эти марксистские выражения и термины перед «советским» народом?

Другого объяснения не было. Генерал Пратс повторил своему молодому офицеру о необходимости хранить в секрете содержание выполненной работы и распрощался с ним. Больше они никогда не виделись.

Теперь обратимся к эпизоду тех лет, связанному с воспоминаниями лейтенанта Краснова о пережитом им 29 июня 1973 года в Военном училище, где он, как нам уже известно, был инструктором.

В связи с положением в стране, которая погружалась в бездну насилия, правительство было вынуждено привлечь Вооруженные Силы к поддержанию порядка, пытаясь сохранить хотя бы его видимость. То и дело объявлялись периоды осадного положения, комендантский час, проводились обыски в поисках незаконно хранящегося оружия и т. д. Республика Чили жила в преддверии неотвратимой гражданской войны.

Ввиду этого сложного, фактически чрезвычайного, положения, каждое военное подразделение должно было сохранять постоянную готовность для выхода на улицы, если в этом будет необходимость. Военное училище не было исключением – на случай такого приказа командование создало подразделения, собранные из младшего офицерского состава: лейтенантов, прапорщиков, курсантов наиболее старших курсов, т. е. кадетов – «стариков». В тот день начальник училища полковник Нило Флуди, возглавляя почти всех офицеров и значительную часть кадетов училища, с утра отправился из Сантьяго в направлении городка Кийота с учебным визитом в Школу бронетанковых войск.

Указанные выше подразделения младших офицеров, на случай необходимости, оставались на территории училища под командованием трех лейтенантов, старшим из которых был Михаил Краснов. (Мои читатели, скорее всего знают, что слово «старик» является неформальным военным термином. На деле все они были совсем молоды).

Этим утром, 2-й бронетанковый полк под командованием майора Роберто Соупера, объявил о неповиновении правительству Альенде и своими танками окружил дворец «Ла Монеда». Все армейские подразделения были немедленно подняты по тревоге и находились в полной боевой готовности.

В Военном училище, в обстановке всеобщего волнения все слушали информационные радиосводки.

В какой-то момент два офицера, остававшиеся в Училище, доложили лейтенанту Краснову, что кадеты из «стариков» просят о срочном разговоре с ним. Михаил, естественно, ответил положительно, и все собрались в его кабинете, где два представителя «стариков», с трудом сдерживая эмоции, изложили свои предложения: «Господин лейтенант, мы попросили разговора с Вами в связи с тем, что как мы, так и остальные наши сослуживцы, все хотим выступить в поддержку наших товарищей из бронетанкового полка. Мы уже переговорили об этом с обоими присутствующими здесь лейтенантами, и они дали на это согласие. Просим, чтобы Вы возглавили немедленное выступление в центр Сантьяго, чтобы объединиться с акцией восставших. Мы готовы! Это не может больше продолжаться!» – в заключение произнес один из них, имея в виду ситуацию в стране.

Слушая это, лейтенант Краснов чувствовал, что в его голове и в его сердце началась борьба совершенно противоположных идей и эмоций. В конце концов, его голова взяла верх и, обратившись к наиболее «старому», он ответил: «В первую очередь, прапорщик: можете ли Вы сказать, на чем мы будем двигаться к центру Сантьяго, если я всё одобрю и приму Ваше предложение? Все транспортные средства Училища находятся в Кийоте. Что вы предлагаете? Чтобы мы вышли на улицу Апокиндо и ожидали на остановке автобусы? Или лучше пешком, перебежками… или захватим по пути всякий транспорт, который нам попадется? Какие Ваши предложения? Отвечайте, прапорщик!».

После такого «приземления», озвученного столь прозаичными вопросами, установилось всеобщее смущение, которое лейтенант Краснов использовал, повысив тон голоса и стараясь демонстрировать уверенность, которой не чувствовал. Сказал, что это является «мятежным актом» и, что пока он здесь находится, «ни один человек из личного состава Училища не сдвинется с места без приказа вышестоящего командования». А в заключение отдал приказ посадить под арест обоих прапорщиков.

На сегодняшний день, уже как бригадир, Краснов вспоминает этот эпизод и признается, что принял это решение с болью в сердце. К счастью, его реакция в тот момент соответствовала общему настроению во всей Армии. Против его собственных сомнений, все военные подразделения страны подчинились генералу Пратсу, который продолжал оставаться их Главнокомандующим и по его приказу потушили мятеж, заставив восставших сдаться.

Еще не пришел час единства.

Итак, после этих воспоминаний о такой забытой большинством чилийцев эпохе, мы приближаемся к решающему дню, который оставил глубокий отпечаток в судьбе лейтенанта Краснова.