Текст книги "Охота на человека в Перу"

Автор книги: Жерар де Вилье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

С озабоченным видом вошел генерал Сан-Мартин.

– Что там происходит? – спросил Малко.

– Ничего особенного. Шеф «Диркоте» рвет и мечет.

– Какое счастье, что мне удалось предупредить вас!

– Я очень беспокоился, – сказал генерал, – и уже справлялся в «Диркоте». Они клялись и божились, что вас у них нет. Но после того телефонного звонка не посмели больше отпираться, потому что я пригрозил, что обращусь к самому президенту. Они знают, что я вхож к нему.

– Я хочу отблагодарить человека, который вам звонил, – вспомнил Малко. – Я обещал ему.

Генерал положил руку ему на плечо.

– Не надо. Они узнают, кто это был, и ему не поздоровится. В лучшем случае лишится работы, в худшем его просто убьют. Поехали в больницу.

– Где Моника Перес?

– Не знаю. Мне кажется, не стоит...

– Без нее я отсюда не уйду. То, что здесь творится – гнусность, недостойная цивилизованного общества.

– Она-то действительно подпольщица, – осторожно заметил генерал. – Они имели право ее задержать.

Малко упорно молчал, не двигаясь с места. Тянулись бесконечно долгие секунды. Наконец генерал, поняв, что его не переупрямить, встал и вновь отправился на нелегкую беседу к своему коллеге из «Диркоте». В его отсутствие Малко немного пришел в себя. Психологический шок оказался сильнее, чем физическая боль: он никак не мог изгнать из памяти страшную картину – трех обнаженных женщин, распростертых на металлических козлах, и чудовищные орудия пытки.

Генерал вернулся минут через двадцать. Вид у него был мрачный.

– Они отказались отпустить ее.

Несмотря на все влияние Пепе Сан-Мартина, Малко предвидел такой ответ.

– Отлично, – сказал он. – Как только я выйду отсюда я свяжусь с послом Соединенных Штатов и корреспондентом «Нью-Йорк таймс». И расскажу обо всем, что видел здесь. Сообщу, в частности, фамилию лейтенанта Карраса. Затем мы с послом попросим аудиенции у президента. И поверьте мне, мы ее добьемся... Весь мир узнает о том, что творится в «Диркоте». Вспомните Аргентину...

– Я все понимаю, – вздохнул генерал, – но «Диркоте» – очень могущественная организация.

– Потребуйте вмешательства президента, раз вы с ним лично знакомы.

– Прямо отсюда?

– Да, – твердо сказал Малко.

Генерал снял трубку телефона.

– Дайте мне 270420.

Его соединили, и он заговорил так тихо, что Малко едва разбирал отдельные слова. По изменившейся интонации он вдруг понял, что генерал беседует с самим президентом республики. Когда он наконец повесил трубку, лицо его посветлело.

– Президент согласен, – сообщил он. – Он немедленно свяжется с руководством «Диркоте», чтобы Монику Перес освободили одновременно с вами.

У Малко гора с плеч свалилась. Сам-то он выпутался, но надо было думать и о задании...

– Моника Перес не должна заподозрить, что я связан с вами, – сказал он. – Объясните руководству, что вмешался посол Австрии и я потребовал, чтобы ее отпустили вместе со мной. Надо найти кого-нибудь, кто сыграл бы для нее роль посла.

– Хорошо, – кивнул генерал, – подождите меня здесь.

Малко снова остался один. Он весь взмок, голова кружилась, ноги были ватными. Хотелось только одного – лечь на чистые, прохладные простыни и уснуть.

Он вздрогнул, когда открылась дверь. Вошел генерал Сан-Мартин.

– Идемте, – сказал он, – все в порядке. Один мок друг сыграет роль вашего посла. А вот и он.

Высокий человек с седыми висками вошел следом за генералом и пожал Малко руку.

– Здравствуйте. Я – Конрад Ханновер, старый друг генерала Сан-Мартина. Он мне уже все рассказал. Я готов разыграть для вас эту маленькую мистификацию.

– Где Моника? – спросил Малко.

– Внизу, – ответил генерал Сан-Мартин. – Я вас оставлю, она не должна меня видеть. С вами пойдет Конрад. Она не может его знать: он не занимается политикой и редко бывает в Лиме.

Генерал протянул Малко бумажку со множеством печатей, на которой он прочел две фамилии – свою и Моники. Это был приказ об их освобождении. В сопровождении своего «посла» Малко нетвердым шагом спустился по лестнице. В холле стояли несколько человек с испуганными глазами в окружении вооруженных охранников. Арестованные по подозрению... За дверью были видны машины на авенида Испания. Моника, съежившись, сидела на скамейке у входа и смотрела перед собой застывшим взглядом. При виде Малко она вскочила.

– Это правда? – пролепетала она. – Меня отпускают?

– Да, – кивнул Малко. – Можете поблагодарить его превосходительство посла Австрии, вот он перед вами. Он обратился лично к президенту республики и все уладил.

Едва взглянув на «дипломата», Моника вцепилась в руку Малко и потащила его к дверям. Молодой человек с автоматом наперевес, внимательно изучив печати и подписи на пропуске, выпустил их. Малко сощурился от ослепительного солнца. Огромное треугольное здание «Диркоте», казалось, все еще давило на них. «Мерседес» Конрада Ханновера стоял напротив. Было восхитительно вновь оказаться под кондиционером, но рев клаксонов отдавался в голове тупой болью.

– Куда вас отвезти? – спросил Ханновер. – В отель или в больницу?

– В отель, – решил Малко. – А вы, Моника, поедете домой?

Она испуганно замотала головой.

– Нет, нет, я хочу остаться с вами. Они могут опять прийти за мной...

– Но вы ранены!

– Ничего, у меня есть знакомый врач, я ему позвоню...

Путь до Мирафлорес показался бесконечно долгим. И Моника Перес, и Малко были в каком-то оцепенении. Молодая женщина даже не поблагодарила своего предполагаемого спасителя. В холле «Эль Кондадо» служащие удивленно косились на них. Войдя в свой номер, Малко увидел, что там был произведен обыск – все было перевернуто вверх дном.

Он устремился в ванную и встал под душ, с наслаждением ощущая, как стекает вода по его истерзанному телу. Вскоре пришла и Моника. Она забралась в ванну и села, подставив лицо струям воды, машинально намыливаясь. Когда Малко коснулся ее груди, она вскрикнула.

– Прости, мне еще больно...

Они долго стояли под душем. Говорить ни ему, ни ей не хотелось. Наконец оба вышли из ванной.

– Хочешь позвать врача? – спросил Малко.

Моника в ответ пробормотала что-то нечленораздельное: она уже спала в своей любимой позе, на животе, уткнувшись лицом в подушку. Малко умирал от жажды. После двух бутылочек «Пепси» и рюмки джина он почувствовал себя лучше.

* * *

В дверь постучали. Завернувшись в простыню, Малко пошел открывать. Стоявший на пороге человек в штатском протянул ему пакет.

– От полковника. Ваша машина внизу.

Малко запер дверь. В пакете оказались его кредитные карточки, револьвер, паспорт, деньги, часы и ключи от «тойоты». Моника, приподнявшись на локте, испуганно смотрела на него. Он улыбнулся ей, успокаивая:

– Ничего страшного.

Голова ее бессильно упала на подушку. Малко вытянулся рядом с ней, и они уснули.

Много позже – было уже темно – он проснулся от острого желания. Рука его сама собой потянулась к бедру Моники. Молодая женщина вздрогнула всем телом. Малко вспомнил, что ей пришлось пережить, и ему стало стыдно.

Моника повернулась к нему, сжала пальцами восставшую плоть и пробормотала:

– Прости меня, я не могу...

Он успокоился и снова провалился в сон. Время от времени они просыпались, озирались, щурясь, и снова засыпали. Когда Малко взглянул на часы, оказалось, что под действием снотворных и успокоительных они проспали больше суток. Потом врач, которому позвонила Моника, осмотрел их обоих. Наконец Малко заставил себя встать и принять душ. Когда он вернулся в комнату, Моника сидела в постели, пристально глядя на него огромными черными глазами. Он с облегчением отметил, что страха в них больше не было.

– Ты спас мне жизнь, – тихо сказала она. – Если бы не ты, они бы меня еще долго пытали, а потом убили бы.

– Ты в этом уверена?

Она кивнула.

– Да, усатый лейтенант мне так и сказал. Когда они пытают людей, но собираются их потом отпустить, они прячут лица под капюшонами. С открытым лицом работают только тогда, когда знают, что допрашиваемый уже не сможет никому о них рассказать.

– Лейтенанта зовут Франциско Каррас, – сказал Малко. – Это садист.

И он рассказал ей о трех кастрированных крестьянах.

– Они отправят их на вертолете якобы домой, в деревню, – вздохнула Моника. – И бросят на скалы где-нибудь в Сьерре.

Затянутый в эту пучину ужаса, Малко уже не мог понять, кто же прав. Моника наблюдала за выражением его лица.

– Ты не очень на меня сердишься?

Он притянул ее к себе и поцеловал.

– Ты не виновата. Это просто чудовища...

– Виновата, – перебила она. – Я сказала тебе неправду. Это были не просроченные лекарства для бедняков.

– А что же?

– Редкий препарат. Для человека, который очень болен и не может раздобыть его сам.

– Для Мануэля Гусмана?

Она молча наклонила голову.

– Ты член «Сендеро Луминосо»?

– Вообще-то нет. Я им только помогаю... По-моему, они правы. Эта система насквозь прогнила, ты сам мог убедиться.

– Но и те не лучше...

Она пожала плечами.

– Не знаю. Всегда хочется верить в лучшее... Скажи, как тебе удалось добиться, чтобы меня отпустили? Они были злы, как черти.

В ее голосе Малко послышалась тень подозрения, и он поспешил его развеять:

– Это все мой посол. Он был просто великолепен. Я должен был обедать у него, и он забеспокоился. Благодаря своим связям, он выяснил, где я нахожусь, и позвонил самому президенту, пригрозив международным скандалом в случае, если меня не отпустят. Ну, а я поставил условием, чтобы ты вышла вместе со мной. Президент Белаунде дорожит своей репутацией. Он приказал «Диркоте» освободить и тебя.

Монику Перес, казалось, удовлетворило его объяснение. Она встала. Тело се было все в синяках, но она вновь обрела свой обычный уверенный вид.

– Куда ты? – спросил Малко.

– Мне надо повидаться с друзьями, – ответила она, – успокоить их. Никто не знает, где я.

– Не боишься? Ты ведь не хотела возвращаться домой.

– Жизнь продолжается. Надо еще написать статью для «Вашингтон пост». Я должна зарабатывать на хлеб.

Вот неугомонная!

Она натянула джинсы и футболку.

– Возвращайся потом сюда, – предложил Малко, – так мне будет спокойнее.

Она поколебалась.

– Ладно.

– Возьми мою машину, – сказал Малко.

Он дал ей ключи от «тойоты», а когда она уходила, у него мучительно сжалось сердце. Дважды из когтей «Диркоте» не вырваться...

Малко в свою очередь оделся, взял такси и поехал к генералу Сан-Мартину. Тот встретил его с распростертыми объятиями. Прелестницы Кати не было видно.

– Вы еще легко отделались, – сказал генерал. – Это война не на жизнь, а на смерть.

– В «Диркоте» творятся немыслимые гнусности, – заметил Малко.

– "Сендерос" начали первыми, – возразил его собеседник.

Он достал из ящика письменного стола пачку фотографий и положил их перед Малко.

Это было омерзительно. Изрезанные на куски тела, отрубленные руки и ноги, выпущенные кишки... Вывернутая наизнанку пилотка на размозженном черепе солдата...

– "Сендеро Луминосо", – только и сказал генерал Сан-Мартин.

Он помолчал немного и продолжал:

– Они убивают темных крестьян, женщин, детей. Это безумцы. Если Гусман будет у нас в руках, мы не дадим им потопить страну в крови... Вы готовы лететь в Тинго-Мария?

– Готов, – кивнул Малко. – Но, может быть, прежде я сумею кое-что узнать от Моники Перес.

Он вздохнул – какой же тонкой была эта ниточка!

Малко покинул генерала Сан-Мартина, раздираемый противоречивыми чувствами. Ему придется просто-напросто предать Монику Перес...

Он вернулся в «Эль Кондадо». Моники не было. Она появилась много позже, когда он уже спал. Молодая женщина скользнула под одеяло и поцеловала его. От нее пахло писко и потом. Когда он уже думал, что она уснула, она вдруг прижалась к нему.

– Возьми меня, – попросила она, – только тихонько...

Он выполнил ее просьбу, действуя как можно осторожнее и бережнее. По телу Моники вдруг пробежала судорога, и он остановился, готовый оставить ее, но руки молодой женщины обхватили его, и она шепнула хрипло:

– Нет, нет, ничего. Продолжай.

Это длилось долго. Наконец, не в силах больше сдерживаться, Малко выплеснул в нее свое семя. Он знал, что она не получила никакого удовольствия. После долгого молчания Моника вздохнула:

– Мне надо было заняться любовью сейчас. Иначе у меня бы никогда больше не получилось. Ты – единственный, с кем я могла.

Они уснули. На рассвете Малко открыл глаза, снова охваченный желанием. Моника лежала, приподнявшись на локте, устремив на него задумчивый взгляд своих темных глаз. Что-то странное почудилось в них Малко.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего. Смотрю на тебя.

Взгляд ее скользнул ниже. Она наклонилась и прошептала с нежностью:

– Дай, я сама. Мне еще слишком больно.

Пальцы ее принялись ласкать его восставшую плоть, затем ее горячие губы сомкнулись вокруг нее, и Малко ощутил ласки теплого, остренького языка. Моника не спешила, действуя искусно и умело. Доведя его наконец до высшей точки наслаждения, она в последний момент отстранилась, завороженно глядя на брызнувшее семя.

Чуть позже она спросила очень серьезно:

– Ты все еще хочешь продолжать свои исследования?

Сердце Малко забилось чаще.

– Конечно. А что?

– Я виделась с друзьями, они согласны с тобой встретиться.

– Это люди из «Сендеро»?

– Да.

– Ты не боишься, что за нами будут следить после всего, что случилось?

– Не беспокойся, я приняла меры предосторожности. На такую удачу он не мог и надеяться.

– Когда?

– Сегодня. Но ты никому об этом не расскажешь.

– Хорошо, – согласился Малко после секундного колебания.

Они оделись, вышли из отеля и сели в «тойоту». Моника велела ехать по Виа Экспрессо. Затем они свернули на юг и двинулись вдоль побережья к предместью Чорильо. Дома попадались все реже. Моника сидела очень прямо и, казалось, нервничала. Они свернули с шоссе на узкую безлюдную дорогу. «Улица Инти», – прочел Малко на табличке.

– Сюда, – показала Моника на двор, в глубине которого виднелся гараж. Напротив возвышалась колокольня собора; на воротах стоял номер – 174.

Едва они въехали во двор, какой-то человек плотно закрыл за ними деревянные створки. Моника вышла из машины и заговорила с ним, потом вернулась к Малко.

– Идем.

Они прошли через гараж, заваленный всевозможным хламом, и оказались в другом дворе, посреди которого стоял старый черный «додж». Моника села впереди и жестом пригласила Малко на заднее сиденье. Двое сидевших в машине мужчин молча кивнули ей. Оба были совсем молодые, небритые, одетые очень бедно. За рулем сидел человек постарше, плотный, в черных очках. Малко стало немного не по себе.

Кто-то открыл ворота, и «додж» вырулил на разбитую дорогу, затем свернул на улицу пошире и наконец оказался на шоссе, по которому они приехали. Миновав Виа Экспрессо, машина повернула на север.

– Куда мы едем? – спросил Малко.

– Увидишь, – бросила Моника, не оборачиваясь.

Никто не говорил ни слова. Водитель включил радио, и машину наполнили звуки испанской музыки вперемежку с рекламой. Малко чувствовал: он вышел на сендеровцев. Об этом говорило множество мелких деталей: настороженный вид его соседей, размеренные движения водителя, быстрые взгляды, которые тот бросал на него в зеркальце заднего вида...

Минут через двадцать они свернули на тихую, обсаженную деревьями улицу. Водитель съехал на обочину, затормозил напротив пустыря и выключил мотор. Малко хотел было выйти, но один из соседей удержал его за руку.

– Подождем здесь, – сказала Моника, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.

Прошло около часа. Малко ничего не понимал. Вдруг водитель вздрогнул и что-то сказал на кечуа. Малко увидел, как открылась калитка одной из вилл и вышел мужчина в полотняных брюках и легкой рубашке. Он пока стоял к ним спиной, запирая замок. Моника резко повернулась к Малко:

– Посмотри на этого человека. Вон, у белой машины.

Действительно, метрах в тридцати от них стояла белая «мазда». Мужчина обернулся, направляясь к машине. На лице его выделялись пышные черные усы. Малко узнал лейтенанта-палача из «Диркоте» Франциско Карраса!

Один из мужчин наклонился и что-то достал из-под сиденья. Выпрямившись, он протянул Малко короткий пистолет-пулемет «Стар». Второй перуанец выхватил из-под футболки автоматический кольт 45 калибра и направил дуло на Малко. Глаза Моники Перес сверкнули недобрым огнем.

– Ты его узнал! Убей его!

Глава 11

Как во сне Малко смотрел на лейтенанта «Диркоте». Тот уже приближался к машине. Пистолет-пулемет казался невероятно тяжелым. Двое перуанцев не сводили глаз с Малко. Что мог означать этот ультиматум?

Перегнувшись к нему через спинку переднего сиденья, Моника крикнула с искаженным злобой лицом:

– Ну же! Убей его, скотину!

Усатый лейтенант рылся в кармане – видимо, искал ключи от машины. Он был совершенно спокоен. Мозг Малко заработал с бешеной скоростью. Его так и подмывало нажать на спусковой крючок, чтобы этот человек заплатил за все свои преступления. Но стать хладнокровным убийцей? Он просто не мог выстрелить в безоружного, будь тот хоть трижды чудовищем.

Молодой перуанец рядом с ним процедил сквозь зубы что-то угрожающее.

– Скорей! – нетерпеливо бросила Моника.

– Почему именно я? – спросил Малко, пытаясь выиграть время.

У Моники Перес вырвалось что-то похожее на рыдание, и их взгляды встретились. То, что он прочел в ее глазах, положило конец его колебаниям.

Он больше не думал об успехе или провале своего задания. Он видел камеру пыток и Монику Перес, распятую на металлических козлах. Малко никогда не был убийцей, но он понял, что есть люди, не имеющие права жить. Чего от него хотели, зачем потребовали, чтобы он совершил это убийство, – все это отошло на второй план.

Но ситуация была безвыходной. Если он убьет лейтенанта, его дальнейшее пребывание в Лиме и выполнение задания станет невозможным – власти ему не простят. Если же он этого не сделает, то окончательно скомпрометирует себя в глазах тех, к кому он должен войти в доверие...

Он плечом толкнул дверцу. В этот момент взгляд лейтенанта упал на их машину. Рука с ключом застыла в воздухе. Перуанец среагировал мгновенно – он круто повернулся и бросился бежать к вилле.

Малко уже выскочил из машины, держа оружие у бедра. Загрохотала очередь. Пули изрешетили калитку, но лейтенант уже скрылся в саду.

– Уходим! Уходим! – закричала Моника.

Малко бросился в машину, и «додж» рванулся вперед. Заворачивая за угол, они успели увидеть, как из калитки выбежал лейтенант со штурмовой винтовкой в руках.

Водитель в черных очках гнал, как бешеный. «Додж» мчался по проспекту к Виа Экспрессо, проскакивая на красный свет, лавируя между автобусами и тяжелыми грузовиками. Не лучший способ остаться незамеченными... В машине царило гробовое молчание, нарушаемое лишь глухими звуками на переднем сиденье – сдавленными рыданиями Моники Перес. Она плакала, закрыв лицо руками, плечи ее конвульсивно вздрагивали.

У Виа Экспрессо водитель наконец замедлил ход, и их перестало швырять из стороны в сторону.

Малко не выдержал. Он наклонился к Монике и спросил:

– Почему ты хотела, чтобы я убил его?

Молодая женщина обернулась. Глаза ее были полны слез.

– Замолчи? – выкрикнула она истерически. – Замолчи! Ты лгал мне с самого начала. Подонок! Если бы ты не спас мне жизнь, я бы и пальцем не шевельнула, чтобы помешать им тебя убить!

– О чем ты?

Черные глаза Моники сверкали, в них была ненависть и боль.

– Товарищи видели тебя с Лаурой. Она была стукачкой. Ты говорил с ней. Ты тоже с ними, вот почему тебя освободили.

– Я просто расспрашивал ее для моей работы. Ты же сама видела, как со мной обращались в «Диркоте», – напомнил Малко.

– Для твоей работы! Для твоей работы шпика! – закричала она еще пронзительнее. – Потому что ты шпик, шпик из ЦРУ! Грязный гринго!

– Нет, – покачал головой Малко, – я не шпик. Иначе арестовали бы только тебя, а не меня. Ты прекрасно знаешь, что они хотели меня убить.

Ничего не ответив, она снова разрыдалась. Остальные не произнесли ни слова. Против последнего аргумента Монике нечего было возразить. «Додж» резко затормозил – они вернулись туда, откуда приехали. Трое мужчин быстро вышли из машины. Малко и Моника остались вдвоем.

– Не трудись посылать сюда своих друзей из «Диркоте», – с горечью бросила она. – Они ничего не найдут.

– Не говори глупостей! – взорвался Малко. – Я не стукач и не доносчик.

Она открыла было рот, но тут же закрыла его, бессильно махнув рукой. Глаза ее были полны слез.

В такие минуты Малко предпочел бы не быть тем, кем он, увы, был. Почему все так сложно?

– Ну почему, почему ты не убил его сразу? – прошептала молодая женщина. – Я была бы так счастлива доказать товарищам, что они ошибались. А ты медлил, и они поняли, с кем ты. И вообще меня арестовали из-за тебя...

Малко снова покачал головой.

– Это совпадение. Я не предавал тебя. Полковник «Диркоте» сказал мне, что твой телефон прослушивается. К тому же они следили за старым аптекарем. За тем самым, которого вы шантажировали. Вы сломали ему жизнь.

– Может быть, но все равно ты негодяй. Ты хотел использовать меня. Товарищи посоветовали мне убить тебя, когда ты будешь спать.

– Вместо этого ты попросила меня заняться с тобой любовью, – усмехнулся Малко.

– Замолчи, – нахмурилась Моника. – Я не хотела верить, что ты предатель. Я же видела, как ты подставлял себя под удар, пытаясь меня защитить. Я уверяла их, что они ошибаются... Это мне пришло в голову заставить тебя пристрелить скотину Карраса. Таким образом мы убили бы двух зайцев.

– Я знаю, что ты мне не поверишь, – вздохнул Малко, – но мои колебания не имеют никакого отношения к «Диркоте». Дело совсем в другом. Я не убийца.

Моника опустила голову.

– Ладно. Теперь это уже не имеет значения. Мы квиты. Ты спас мою жизнь, я спасла твою. И я не хочу знать, кто ты на самом деле.

– Почему они тебя послушались?

Лицо ее стало непроницаемым.

– Тебя это не касается.

– Что ты собираешься делать?

– Неважно. Не пытайся больше увидеться со мной. В следующий раз я тебя не пожалею. Наши пути расходятся здесь.

– Жаль, – сказал Малко.

– Такова жизнь.

Слезы у Моники Перес уже высохли. Он снова вспомнил распростертые на металлических козлах тела и, не удержавшись, тихо попросил:

– Береги себя, Моника.

Она вгляделась в его золотистые глаза и увидела в них что-то такое, от чего у нее снова брызнули слезы.

– Кто же ты, в конце концов? – спросила она.

– Самурай, – неопределенно улыбнулся Малко. – В ваших краях эта порода редко встречается.

– Прощай, – выдохнула Моника.

Он молча смотрел ей вслед. Она обернулась и крикнула:

– Не ищи Мануэля Гусмана! Попусту потеряешь время.

Малко долго не мог оторвать глаз от закрытой двери, за которой исчезла Моника. Наконец он сел в свою «тойоту» и медленно поехал обратно в Лиму. Его обуревали противоречивые чувства. Конечно, встреча с Моникой была сама по себе удачей сверх всяких ожиданий. Ее связь с Мануэлем Гусманом подтверждал пакет с лекарствами. Несомненно, она могла бы вывести Малко прямо на руководителя «Сендеро Луминосо». Увы, нить оборвалась. Окончательно и бесповоротно. Моника ясно дала ему это понять. Малко плохо представлял себе, как он будет продолжать свою охоту на человека. Придется начинать почти с нуля. У него оставались две зацепки – студент, которому Моника передала лекарство, и полученная от Лауры информация о предстоящем бегстве Гусмана через Тинго-Мария.

Но и то и другое не слишком надежно...

* * *

Катя открыла Малко дверь, опалив его взглядом своих огненных очей. На ней был очень облегающий костюм, из-под расстегнутого жакета виднелась неизменная прозрачная блузка.

– Я знаю, что случилось! – воскликнула она. – Какой ужас!

– Ничего, – успокоил ее Малко, – все обошлось. Твой отец дома?

– Он тебя ждет. Пообедаем сегодня вместе?

Ответить Малко не успел: в прихожей появился генерал Сан-Мартин. Лицо его было мрачно. Малко последовал за ним в его кабинет.

– Новая проблема, – сообщил генерал. – На офицера «Диркоте», который вас допрашивал сегодня утром, было совершено покушение. И знаете, что он утверждает? Что стрелял в него не кто иной, как вы. Машину убийц уже нашли. Она была угнана накануне – обычный прием «Сендеро Луминосо». Разумеется, я заверил их, что этого не может быть...

– Это чистая правда, – спокойно сказал Малко. – И я очень жалею, что промахнулся.

Пепе Сан-Мартин выслушал его рассказ, нервно теребя свои седые усы.

– Скверно, очень скверно, – заключил он. – Люди из «Диркоте» и так вне себя из-за того, что пришлось отпустить Монику Перес. Они уверены, что она играет видную роль в «Сендеро Луминосо» и что, пробудь она в их руках дольше, они смогли бы заставить ее говорить. А теперь они требуют выдать им вас. Я сам, поручившись за вас, оказался в двусмысленном положении. Меня, конечно, не подозревают в связях с террористами, но считают, что вы меня просто используете...

– Понимаю, – кивнул Малко, – все это неприятно. Но когда ведешь двойную игру, всегда есть риск. Неужели ваши друзья из «Диркоте» всерьез думают, что я работаю на «Сендеро Луминосо»?

Улыбка генерала Сан-Мартина получилась натянутой.

– Знаете, они склонны подозревать всех гринго в двурушничестве. Вбили себе в голову, будто ЦРУ хочет войти в контакт с «Сендеро» и даже прибрать эту организацию к рукам, чтобы в будущем, если они возьмут власть... Вспомните Кубу – ЦРУ поначалу помогало Кастро.

– Знаю, – вздохнул Малко. – Что еще вы мне посоветуете в такой ситуации?

– Надо найти Мануэля Гусмана, – твердо сказал генерал. – Это будет лучшим доказательством того, что вы нам не враг. Пока мне удалось добиться, чтобы вас оставили в покое, как и Монику Перес. Но если не будет реальных результатов, я окажусь в еще более сложном положении.

– У меня осталось две нити. Во-первых, человек с факультета тропической медицины, которому Моника передала лекарство.

– Это мог быть простой посредник, который нас никуда не выведет, – заметил генерал.

– Конечно. Есть и вторая. Мы знаем, что Мануэль Гусман тяжело болен. Информация, которую передала мне Лаура, по всей видимости, достоверна.

– Ваш билет до Тинго-Мария уже у меня. Вместе с письмом к моему другу Оскару Уанкайо.

– Надеюсь, что еще не слишком поздно и Мануэль Гусман пока в Перу.

Генерал Сан-Мартин бессильно развел руками.

– Ваш самолет завтра. Сразу же повидайтесь с Оскаром. В Тинго-Мария все его знают. Вы будете один?

Малко вдруг вспомнил о третьем перуанском друге ирландца, бывшем сотруднике ФБР, и о его маленькой армии. Это был бы идеальный вариант.

– Вы знаете Джона Каммингса?

Лицо старого генерала просияло.

– Еще бы! Потрясающий человек. Я, не задумываясь, доверил бы ему свою жизнь. Вы можете с ним связаться?

– Да, – кивнул Малко. – Буду держать вас в курсе.

Генерал Сан-Мартин по-отечески прижал его к груди и едва не прослезился. На его столе зазвонил телефон, и Малко вышел один. За дверью его поджидала Катя. Не говоря ни слова, она прижалась к нему всем своим гибким телом и пылко приникла к его губам.

– Ну как, пообедаешь со мной? – прошептала она.

Искушение было велико, но Малко вспомнился предыдущий вечер. Он покачал головой.

– Сегодня я обедаю с важными особами. Как-нибудь в другой раз.

Катя пробормотала ему вслед что-то не слишком любезное.

«Тойота» под полуденным солнцем раскалилась, как печка. Садясь за руль, Малко подумал, что Фелипе Манчаи наверняка сможет сообщить ему немало интересного о Тинго-Мария и о «наркос».

* * *

Заплутав в лабиринте улиц с односторонним движением, то и дело попадая в пробки, Малко добирался до «Карретас» целый час. Вахтер улыбнулся ему, как старому знакомому, и пропустил. Малко открыл дверь кабинета Фелипе Манчаи.

Никого.

Он решил позвонить журналисту домой. После нескольких долгих гудков трубку наконец сняли.

– Фелипе?

– Кто говорит?

– Малко.

– Чего тебе надо? Я работаю...

Либо пьет, либо с похмелья, подумалось Малко.

– Мне нужна кое-какая информация, – объяснил он, – я...

Фелипе Манчаи грубо оборвал его.

– Нет у меня никакой информации! Оставь меня в покое!

Щелчок – журналист бросил трубку. В первую минуту Малко едва не задохнулся от бешенства. Заплатить две тысячи долларов за такое обращение! Но очень скоро ярость сменилась тревогой. В голосе журналиста ему послышалось что-то неестественное... Можно подумать, что он был не один.

Это надо было выяснить. Малко вышел из редакции и бросился к «тойоте».

Проскочив двадцать светофоров на красный свет и раз десять чудом избежав столкновений, он добрался до Сан-Исидро за четверть часа. Недоброе предчувствие сжимало ему сердце.

Машина Фелипе Манчаи была на месте. Малко припарковал «тойоту» рядом и позвонил. Никакого ответа. Он нажимал кнопку вновь и вновь, но тщетно.

Отчаявшись, Малко обошел дом, перелез через изгородь и оказался в тропическом садике Фелипе Манчаи. Здесь никого не было, но в доме вовсю надрывалось радио. Сжимая в руке «таурус», Малко осторожно пошел на звуки музыки.

И застыл на пороге гостиной.

Фелипе Манчаи был там. Он лежал на ковре. Разрезанный на шесть кусков. Убийцы изрядно потрудились над своей жертвой: рядом с торсом валялись отрубленные руки, ноги и голова. Устрашающее зрелище... Ковер был насквозь пропитан кровью, от ее тошнотворного запаха Малко замутило. Здесь явно работал не один человек. Когда Малко звонил, убийцы были уже в доме... Он вдруг понял, что именно его звонок окончательно решил участь журналиста.

Мотивы преступления не оставляли сомнений: труп был усыпан измазанными кровью стодолларовыми банкнотами. Теми, что Малко дал журналисту за помощь... На зеркале были написаны кровью два слова: «cabeza negra»[17]17
  Буквально: «черная голова» – предатель (исп.).


[Закрыть].

Террористы из «Сендеро Луминосо» сочли его деньги за тридцать сребреников... Малко вгляделся в изуродованное лицо. Решительно, все в Перу состязались в жестокости. Он быстро осмотрел дом, не найдя ничего интересного, кроме записной книжки на письменном столе. Малко открыл ее на букве "Т".

Там действительно значилось «Тинго-Мария» и дальше столбик имен. Малко вырвал листок, сунул его в карман и вышел через сад. На душе было скверно. Бедняге Фелипе не суждено было уйти на заслуженный отдых. Его убили те, кого он считал своими друзьями.

Вернувшись в «Эль Кондадо», Малко принялся внимательно изучать страничку из записной книжки журналиста. Одно из имен было подчеркнуто – Фрехолито, рядом стоял только номер телефона. Малко вдруг вспомнил, как Фелипе, загадочно усмехнувшись, сказал, что достает кокаин «под фасолевым кустом». «Фрехолито» означает по-испански «фасолинка». Значит, это его поставщик. В таком случае он наверняка связан с «наркос». Быть может, по этому следу удастся добраться и до Гусмана...

Но пока у Малко не было даже уверенности, что руководитель «Сендеро Луминосо» отбыл из Лимы в джунгли Амазонки. И кто просветит его на этот счет? Уж конечно, не Моника Перес... Главное на данный момент – найти сильных и надежных союзников, если он не хочет разделить судьбу Фелипе Манчаи...