Текст книги "Исповедь школьника"

Автор книги: Женя Золотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Для Вас ведь не составит проблемы договориться со школьным руководством? – насмешливо прищурился доктор. – Согласитесь, ведь здоровье Жени дороже, не так ли?

– Ну, о чем вы говорите, – усмехнулся отец, – какая ерунда. Он может проходить предметы по программе где угодно, у него же моя наследственность к наукам… Мы решим этот вопрос.

– Ну, разумеется! – ослепительно улыбнулся доктор. – Таким образом, Вы меня поняли, мальчику необходимо на время сменить обстановку…

…Я очень смутно помню, как мы с отцом возвращались домой на машине по улицам ночной Москвы. В темноте проносились разноцветные огни. Отец за рулем говорил что-то о тихой, спокойной жизни в уединенном доме на морском берегу, под шум прибоя, но смысл его слов совершенно не укладывался в моем сознании, я всецело находился под действием странного волшебного ликера, и сладко дремал, откинувшись на заднем сидении «Мерседеса», погруженный в свои лилово – золотые грезы.

Часть 9

Утром я долго спал, проснулся уже за полдень, совершенно здоровый и бодрый, с ясной головой. От простуды не осталось и следа. Погода стояла чудесная, летняя, отца дома не было. Я распахнул все окна и включил громкую музыку, очень хорошо позанимался на тренажерах, и даже принял холодную ванну. Вернулся отец – все утро он вел в институте какие-то переговоры. Я причесался, надел джинсы и обычную желтую майку, и мы завтракали на балконе, залитом ярким солнцем. За чаем отец спросил:

– Ну, так как, Женька, насчет смены обстановки?

– В каком смысле? – не понял я.

– Видишь ли, – он почесал подбородок, – я купил дом на берегу Черного моря… думаю, тебе это вполне подойдет.

– Дом? – не понял я. – Мне подойдет дом? На Черном море?

– Ну да. Недалеко от Сочи. Я как раз утром этим занимался. И думаю туда тебя отправить. Скажем, на месяцок, а? Сейчас как раз там отличная погода: солнце, рыбалка, шашлыки, пиво… – он осекся и закашлялся, чувствуя, что сморозил что-то не то.

– Подожди, отец, – тихо сказал я. – Какой дом, какая рыбалка, какое пиво? О чем ты? – Я смотрел на него, широко раскрыв глаза.

– Ты что, ничего не помнишь, о чем вчера говорил врач? Психолог сказал, тебе необходимо сменить обстановку. Пожить одному в тихом, незнакомом, уединенном месте, все переосмыслить. Покой, солнце, море, пальмы, морские ракушки – все это повлияет на тебя благотворно! Так сказал доктор…

И тут я моментально все вспомнил – долгую, задушевную беседу с таинственным врачом в темном кабинете, мое раздевание перед ним, игру на рояле, волшебный напиток – и разговор о смене обстановки.

… – и вот я, твой отец, горячо тебя любящий, хотя, конечно, уже порядком надоевший и совершенно тебе не нужный, все утро потратил на то, чтобы через свои особые связи купить этот замечательный, уютный двухэтажный дом. Он из белого камня, и окружен зелеными фруктовыми деревьями. Он находится как раз над берегом моря, у чудесного пляжа с чистым белым песком, где будет загорать мой единственный, нежно любимый мальчишка, – отец с сожалением посмотрел на меня, – а ты и не ценишь…

Все вихрем неслось у меня в голове. Море, солнце, фрукты, закаты, купание ночью при луне… «Спустился вечер, и Барселона гитары звоном волнует кровь…».

– Отец, ты гений! – я вскочил и порывисто обнял его.

– На что-то еще гожусь, – он потрепал меня по затылку и засмеялся.

– И что, один? – не мог поверить я. – На целый месяц?

– Ну, не совсем один, – уточнил он. – С сопровождением. С тобой поедет наша буфетчица из института, тетя Эмма, в качестве повара; затем – наша замечательная медсестра – смотри, она женщина серьезная! – он хохотнул, – ну, и четыре лучших сотрудника из моей личной охраны. Так что будешь в полном порядке… – Он помедлил, заметив, как вытягивается мое лицо, принимая кислое выражение, и расхохотался, хлопнув меня по плечу: – Не беспокойся! Они все будут жить на первом этаже, в специальном помещении для обслуги, а весь второй этаж – тебе! – Отец отодвинул остывший чай, открыл бутылку пива и продолжал: – Я им объяснил, что господин Золотов-младший очень независимый и не любит, когда ему навязываются, к тому же для прохождения медицинского курса психологического восстановления нуждается в том, чтобы его не беспокоили. Распорядок дня уже установлен. Меню разрабатывается. Утром тебя будет ждать твой любимый апельсиновый сок или любой другой, по желанию. В определенное время стол будет накрыт к завтраку, обеду и ужину – на одну твою персону. Круглые сутки сад будет охраняться по периметру, – он подчеркнул, – не причиняя беспокойства его драгоценному обитателю! Твои прогулки к морю и купание в любое время суток, разумеется, никем не будут ограничены, кроме твоего здравого смысла, на который я надеюсь. При этом тоже всегда будет осуществляться постоянная охрана, но издали и незаметно. Так что, ощущая полную свободу, ты в то же время будешь находиться в полной безопасности. Ну, и конечно, даю тебе слово благородного человека, я не оскорблю комнаты моего сына всякими дурацкими камерами внутреннего слежения. – Мы оба расхохотались. – Что еще остается добавить? Дом отлично обставлен, и сейчас там уже все готовится к твоему приезду. Там имеется тренажерный зал и очень приличная библиотека. Советую тебе захватить все, что нужно для живописи – вот где писать-то – природа, море!.. – Он допил пиво и открыл другую бутылку. – Ну как, твой папка на что-то еще годится?

У меня даже навернулись слезы. Я обнял его.

– Отец, – осторожно спросил я, – а… школа? Как они?..

– Ты меня недооцениваешь, Женька, – он отпил большой глоток и достал сигарету. – Я уже и там побывал. Тебя, разумеется, отпускают, но, учти, что ты должен взять у них программы и контрольные работы на этот месяц и по приезде получить зачет по каждому предмету. Я думаю, у тебя будет время подготовиться. Официально ты числишься на больничном листе, мы ведь, собственно, и отправляем тебя на лечение – не так ли? – он улыбнулся. – Так что завтра в школе тебя ждут. А билеты, я думаю, закажем вечером, мы еще подумаем, каким транспортом. – Он взглянул на часы: – Так, ладно, засиделся я с тобой, пора бежать. – Он поднял трубку телефона, набрал номер, сказал сухо: – Это ЗОЛОТОВ. Машину к подъезду. – Залпом допил пиво, повернулся ко мне: – Ну, давай, Женька, думай, что возьмешь, я полетел. Эх, все на бегу, все на бегу, все мне некогда… Привет!

Я еще раз крепко обнял его, тоже сказал: «Привет!» – и он убежал, а я остался один в напряженном раздумье, отцовским движением теребя свой еще неопушившийся, нежный подбородок: М-да…

 
… Спустился вечер, и Барселона
Гитары звоном волнует кровь.
Давай, скорее, сойди с балкона,
Я ждать не в силах, моя любовь!
 

 
Звук серенады тебя разбудит.
Набрось свой плащ и забудь про сон!
С тобою вместе нам так сладко будет,
Приди скорее, я так влюблен!..
 

Вы, конечно, догадываетесь, о чем я думал: как мне ухитриться взять с собой Лёньку. Как мне заполучить своего единственного, ненаглядного друга, потому что одного себя в этом, неожиданно падающим мне в руки сказочном раю, на этом Зачарованном острове моей мечты, одного, без Лёньки, я себя представить, конечно, не мог. И я начал действовать.

Я отправился к его дому. Уроки уже заканчивались, и вскоре мы встретились – я ждал Лёньку, качаясь на качелях во дворе, возле его подъезда. Мы быстро поднялись к нему, и по дороге я успел ему все рассказать. Чем дольше я говорил, тем шире раскрывались его глаза – и окончательно он был поражен, когда узнал, что я собираюсь и его увезти с собой, украсть, похитить, вырвать из этой жизни на необитаемый Зачарованный остров – и, главное, что непременно это сделаю!

– Ты хоть представляешь, как отреагирует мой отец, если только услышит – это сейчас-то, в учебный год? – тоскливо спросил честный, бесхитростный Лёнька.

– Представляю, – кивнул я. Вряд ли это доставит ему удовольствие. Зато ты совершенно не представляешь, что скажу ему на это я. И вот это его, вполне возможно, заинтересует. Доверься мне.

Мы дождались Павла Ивановича на кухне. Сегодня он должен был вернуться рано. Лёнька стоял у окна, спиной ко мне, опустив голову. Он молчал, потом сказал тихо:

– Женька, если даже у тебя ничего не получится, если все сорвется, знай, я все равно очень тебе благодарен. Спасибо тебе…

Я подошел к нему сзади, прижавшись всем телом, коснулся лицом его волос, крепко обнял за плечи, мы оба затрепетали…

– Не сорвется, Лёнька, – прошептал я, и повторил: – Доверься мне.

Замок щелкнул в двери. Мы оба резко повернулись. На пороге стоял Павел Иванович. Он выжидающе смотрел на нас.

– Здравствуй, отец! Здравствуйте, Павел Иванович! – сказали мы хором. Я радостно улыбался.

– Привет, ребята. Интересно, Женя, почему, когда я тебя вижу, я всегда вспоминаю, что четыре года не обследовался у кардиолога? – спросил он задумчиво. – Чем обязан таким визитом? То есть чисто по-человечески я очень рад, но все-таки?

– Павел Иванович, – выпалил я, – у меня для Вас радостное известие. Появилась возможность дать Вашему сыну хорошо заработать. И это исходит от моего отца – у меня чуть дрогнул голос, когда я это произнес, но, кажется, он не заметил.

– И каким же образом? – он скептически поднял брови.

Я собрался с духом, прежде, чем начать вдохновенно врать. Я решил идти ва-банк, у меня не было иного выхода. Сейчас было главное – убедить Павла Ивановича, что я действую от имени моего отца, а с ним уж я потом найду способ договориться. Ну, будь, что будет.

– Вы ведь помните, как благодарил Вас мой отец за то, что Лёня обеспечивает мне такую хорошую охрану и поддержку, оберегая в школе и на улице? И благодарит Вас за то, что в Лёнином лице Вы подарили мне такого верного, надежного друга. – (Это я уже добавил от себя, но зато это была правда). – Ну так вот, через некоторое время я достигну совершеннолетия, – я выдержал внушительную паузу, – отец собирается постепенно вводить меня в курс дел, чтобы полностью отдать в мои руки для начала один из филиалов, а там будет видно. – Я еще выдержал паузу. – И он не против, если я начну формировать окружение, хотя бы самое маленькое, скромное, из людей, которые, можно сказать, выросли вместе со мной, были особенно мне близки… Это интересно?

– Очень интересно, продолжай. И что же дальше?

– Так вот, отец отправляет меня, как Вы знаете на море, в профилактических целях, подлечиться. – Я не стал уточнять от чего. – Я так понимаю, Вы по его указанию уже сформировали охрану для меня, верно? – Он кивнул. – Я уверен, это лучшие, испытанные люди, других бы Вы не дали. Но отцу было бы особенно приятно, если бы кроме обычной, штатной охраны по периметру, непосредственно возле его сына всегда находился верный, надежный человек, держащий, что называется, руку на пульсе. И, главное, чтобы это был друг и ровесник, который впоследствии, вполне логично, займет по праву рядом со мной место первого помощника – уж об этом-то я позабочусь, будьте уверены.

– Говори, говори, Женя, это действительно интересно, – оживился Павел Иванович.

– Если, конечно, Вы согласитесь на это – нет, я говорю «если» (у меня даже в горле пересохло), сама собой напрашивается мысль пригласить на эту должность Леонида. Ведь он – мой лучший друг – верный, надежный, в котором я всегда уверен, как в самом себе, такой друг, который никогда не предаст. Где же я найду лучшего помощника?

Леонид во время этого разговора стоял у окна, не говоря ни слова, и, не отрываясь, смотрел на меня широко открытыми глазами. (Боже, как он смотрел!) И меня несло. – Отец предлагает Вам отправить его со мной на месяц. Я думаю, Лёньке и самому это будет приятно – как в хорошем, элитном санатории: здоровое питание, отличный уход. Ему будут предоставлены точно такие же условия, как и мне – ни больше, ни меньше. Мы будем гулять вместе, купаться, загорать, будем рисовать, заниматься спортом – какая хорошая работа, не правда ли? Просто странно было бы от этого отказаться! Ну, и, конечно, мы будем изучать уроки, чтобы не отстать от школьной программы. В школе уже согласны на такой вариант, там все улажено, так что не беспокойтесь. – Я помолчал и приступил к главному. – Разумеется, это не бесплатная услуга, ведь это большая ответственность, – я улыбнулся. – Ему первый раз в жизни представляется возможность, профессионально выполнить работу личного помощника и телохранителя, причем, пока не подвергаясь никакой опасности, Ваши люди будут следить за этим, и он будет в такой же полной безопасности, как и я. Просто он будет рядом со мной, и все, просто будет моим другом и товарищем, но, главное, – я таинственно понизил голос, – он должен будет следить, чтобы я всегда вовремя готовил уроки… даже, если нужно, наказывать розгами… Впрочем, я обещаю следить за ним не менее строго! – Все громко рассмеялись. – И за эту, с позволения сказать, работу, – продолжал я, – мой отец предлагает довольно приличную зарплату. Пока одноразовую, в конверте, а там, говорит, посмотрим, как пойдет дело. И он поручил мне передать ее Вам. Вот она. Я извлек из кармана аккуратный голубой конверт с фирменной символикой отцовского предприятия. На конверте стояла личная печать отца, и его ровным, крупным почерком было написано: «Для использования на лучшие цели – по Вашему усмотрению. Расписки не требуется. ЗОЛОТОВ».

Павел Иванович взял конверт из моих рук, рассматривал его, читал и перечитывал надпись. Внутри находилась довольно крупная сумма. Это был подарок моего отца мне на покупку нового компьютера – еще весной, потом этот вопрос как-то отложился, а конверт так и остался у меня. Теперь время лучших целей настало – и я решил распорядиться деньгами по своему усмотрению. Что ж, прости, отец, и спасибо тебе…

Я назвал сумму Павлу Ивановичу. Он выкатил глаза.

– Сколько?.. – переспросил он. – Я повторил. – И всего-то за месяц? – Он был поражен. – Столько я и за три месяца не получаю. Может, он ошибся?

В его голосе послышались даже нотки обиды.

– Нет, поймите, – объяснил я, с ходу сориентировавшись, – это как бы и компенсация Вам, за то, что Вы предоставляете в мое распоряжение сына, и непосредственно, зарплата Леониду. Но поскольку он пока несовершеннолетний, деньги я должен передать Вам, на Ваше усмотрение, а уж Лёня, я Вас уверяю, ни в чем нуждаться не будет. Так что это – лично Вам. Видите, тут написано «Расписки не требуется». Гарантом в данном случае выступаю я, – для отца этого более, чем достаточно. Ну, так как Вы согласны, и будем считать, что передача состоялась?

Павел Иванович подумал, помолчал и сказал:

– Леонид, выйди-ка на минутку в коридор, мне нужно сказать Жене… Золотову пару слов по техническим вопросам. Я позову тебя.

Лёнька исчез.

Павел Иванович вздохнул и улыбнулся:

– Дорогой Женя, ты очень хороший парень, добрый, искренний, начисто лишенный «короны» над головой и синдрома наследника, что даже удивительно. Ты просто – озорной, рисковый мальчишка, даже готовый иногда быть высеченным за свои проделки, как простой мальчишка, чтобы не чувствовать себя исключением среди других, – мы оба засмеялись. – Как, сидеть-то не больно?

– Ох, больно, Павел Иванович, – я картинно сморщился и застонал, почесывая поясницу, – и боюсь – вдруг еще добавите! – Мы снова посмеялись.

– В общем, я вижу, что с тобой вполне можно разговаривать по-человечески. Ты не барский сынок, который захотел игрушку, кидает на стол деньги – и подай ему. Я вижу, ты действительно друг моему сыну, доверяешь ему полностью – ну, а он только о тебе и говорит. Только учти, – он понизил голос, – его отношение к тебе – совершенно бескорыстное. Он не такой. Если бы ты был самый обыкновенный парень…

Я замахал руками:

– Павел Иванович, я и есть самый обыкновенный парень. А про Лёньку – Вы еще мне-то будете рассказывать! Уж я-то знаю его – это самый честный, самый бескорыстный, самый искренний друг! Какая уж тут выгода! Наоборот, я считаю, это честь для меня, что он со мной дружит. Это такой человек!..

Павел Иванович улыбнулся:

– Приятно слышать. Ну и ладно. В таком случае, будем считать это началом профессиональной деятельности моего сына, да еще каким – в качестве личного помощника и телохранителя самого господина Золотова-младшего, директора филиала!

– Будущего директора, – скромно подсказал я.

– Ничего, ждать осталось недолго, вам обоим. Ладно, бери его, только он парень честный, бесхитростный, – береги его, хорошо? А уж он-то за тебя жизнь отдаст, это точно… Лёнька, заходи!

Лёнька тут же очутился на кухне. Похоже, он все слышал, он просто сиял. Павел Иванович встал.

– Итак, согласие дано, конверт принят. Отныне, Леонид Журавлев, Вы поступаете в распоряжение господина Золотова – младшего в качестве его личного помощника и телохранителя. Ближайшее время Вы отправитесь вместе с ним на объект в район Черного моря для прохождения профилактического отдыха. О дальнейших действиях Вы будете проинформированы.

– Есть! – счастливо воскликнул Леонид, совершенно по-военному вытянувшись и щелкнув каблуками.

– А теперь проводи его до дому и немедленно назад, будешь собираться. Да, Женя, подожди: это нужно как-то документально оформить, или…

– Нет, нет! – успокоил я его. Насчет школы, отец уже обо всем договорился. (Это было не совсем так, но я надеялся что-нибудь придумать). Мы же, несовершеннолетние, так просто едем отдыхать, там будет сопровождение, и отец все это устроит.

Он кивнул:

– Ну, что ж, замечательно. Ладно, тогда я просто говорю с ним завтра на работе, и все…

– Да, да! – при его словах я похолодел, но иной дороги уже не было, и я должен был придумывать сам выход из этого положения. На всякий случай я сказал: – Сегодня ему лучше не звоните, его не будет дома, а завтра он на работе сам Вам все объяснит. («За вечер все устрою», – решил я.)

– Хорошо, хорошо. До свидания, Женя!

– До свидания, Павел Иванович! – я обхватил Лёньку за плечи, и мы бегом устремились на улицу.

– Удалось, удалось! – кричал я. – Едем, Лёнька, едем, ура!

Мы бежали через яблоневый сад, прыгая и танцуя, и обнимая, и тиская друг друга.

Часть 10

Теперь предстояло самое главное. Нужно было уладить все с отцом. В любом случае, все зависело от него. Я стоял в ванной под душем и размышлял под шум воды, как поступить, почему-то после разговора с психологом мне было несколько боязно, казалось: а вдруг отец о чем-то догадывается? Но деваться было некуда. Оставалось применить «тяжелую артиллерию»…

Я опоясался полотенцем и вышел из ванной – босой с гребнем в руках. Вещи в зале были разбросаны, стояли раскрытые чемоданы – весь вечер я готовился к отъезду. Отец, как обычно, отдыхал на диване, пил пиво (хороший знак), курил сигарету. В руках его была любимая книга – «Божественная комедия» Данте Алигьери – я вскользь заметил по толщине прочитанных страниц, что он читает «Рай», где Данте встречается со своей покойной возлюбленной Беатриче – видя, ее живой в раю, юной и прекрасной. Это было излюбленное место отца, когда он бывал в лирическом настроении. А ведь скоро я уезжал, предстояло прощаться – понятно… И я знал, кого он вспоминает сейчас. Играла негромкая музыка – чудесная Седьмая симфония Густава Малера. Все было как нельзя у лучшему… Мне было всегда немножко неловко, когда приходилось действовать таким образом, но сейчас у меня не было иного выхода. Я должен был добиться своего…

Я медленно прошел через зал по мягкому ковру, осторожно ступая босыми ногами среди разбросанных вещей, держа в руке гребень, и, встав перед высоким трельяжем начал медленно, задумчиво расчесывать мокрые волосы. Я видел в зеркале, как отец оторвал взгляд от книги, как он следил за мной – за движениями моей руки, за тем, как скользит в волосах гребень, как я наклоняю голову, как выгибаю спину… Шла минута, другая… Я видел, что он уже не читает книгу, а только смотрит на меня и думает – я знал, о чем.

– Папка, – сказал я и умолк.

– Что, милый? – тихо спросил он.

– Я уезжаю… Мне грустно…

– Знаешь, как там хорошо! – сказал он ласково. – Море, солнце, белый песочек – и все для тебя. Когда-то мы с мамой были там – еще молодые. Мы тогда жили в палатках. А у тебя будет целый дворец! Ты же – мой принц!..

– Мне грустно, – объяснил я, – что я там буду один…

– Ну, не совсем один, – с тобой едет охрана, персонал..

– Я не об этом, – вздохнул я. – У меня не будет друга.

– Ты же знаешь, сынок, что я не могу с тобой поехать. У меня здесь неотложные дела, я не могу все так бросить. – Он подумал и вдруг предложил: – А хочешь, я позову кого-нибудь из наших родственников: тетю, бабушку, например? Они-то не откажутся! И тебе не будет скучно! Хочешь?

– Нет, нет! – испуганно ответил я. – Лучше не надо… Это не то… Все наши родственники живут отдельно от нас, мы встречаемся только на праздниках или когда вместе летом живем на нашей даче, мы с ними не очень-то близки, ты же знаешь…

– Да, это не то, – согласился отец. (Он тоже понимал меня).

– Вот если бы, – предложил я осторожно, – со мной мог поехать кто-нибудь из моих друзей… Например, Лёнька…

– Лёнька? – усмехнулся отец. – Верный Лёнька… Да, он хороший парень. Ну, что ты, как же я тебе это организую? Да он и учится теперь! И с какой стати?.. Что я скажу его отцу? Он его не отпустит.

– А ты прикажи, – предложил я вполушутку.

Отец рассмеялся.

– Как «прикажи»? Отдай мне твоего сына – Их Высочество желают? – он опять расхохотался. – Что ты такое говоришь? И это что – благотворительный лагерь, что ли? И в учебный год… Нет, это не годится…

Я отложил гребень, подошел к дивану, сел на пол и склонил голову отцу на плечо.

– Папка, – сказал я покаянным голосом, – я нехороший…

– В каком смысле? – он удивленно покосился на меня.

– Я уже договорился с Павлом Ивановичем, и он отпустил Лёньку со мной.

– Как договорился? Когда?

– Сегодня днем. Я был у них дома. Я сказал, что скоро мое совершеннолетие…

– Через два года! – уточнил отец.

– Ну… да, в общем – скоро, и ты собираешься передать полностью в мои руки один из наших филиалов. Ведь ты собираешься? – Я нежно потерся щекой о его плечо, скашивая на него глаза.

– Ну, допустим, и что?

– И то, что я уже должен потихонечку формировать свою команду из близких, преданных мне людей – друзей, которым я доверю. А Леонид как раз подходит на роль моего личного помощника и телохранителя. Мы же друзья, и он, если нужно, за меня жизнь отдаст! Ведь ты же сам просил Павла Ивановича, чтобы он обеспечивал мою безопасность. И он – его сын, так что тут получается в некотором роде преемственность и связь: Павел Иванович – твой телохранитель, а его сын – телохранитель твоего сына. Логично?

– Ну, логично, и что дальше?

– А тут, я сказал, представляется как раз такой случай – Я отправляюсь в поездку, мне нужен личный помощник и… хороший, верный товарищ. Вот и прекрасная возможность для первого Лёнькиного задания – в качестве сопровождающего, который постоянно будет при мне. Это уже как бы начало его карьеры.

– Так. А Павел Иванович?

– Конечно, согласился! Когда я передал ему деньги…

– Ты передал ему деньги?!! Какие деньги?

– Зарплату для Лёньки… и компенсацию для него. Передал в конверте… от тебя. Там твоя печать и подпись: «Золотов». И написано: «Для использования в лучших целях по Вашему усмотрению». Это те деньги, которые ты подарил мне весной. Ну, я и усмотрел эту цель, – закончил я упавшим голосом и поднял на него глаза: – Отец, я не хочу ехать один!

– Ты даже не пожалел свои собственные деньги? – сказал он задумчиво – М-да… И ты сказал, что все это тебе поручил передать я?!!

– Да, – ответил я грустно. – И сказал, что ты уже обо всем договорился в школе, и Лёньку отпускают вместе со мной – на тех же условиях, что и меня.

– Ну, Женька!!! – отец резко встал.

– Да, отец, я знаю, я нехороший. Я виноват, накажи меня. Я взял из своих вещей среди чемоданов узкий кожаный ремень и подал ему, затем, потупив глаза, трогательным жестом покорности и смирения развязал полотенце на своих бедрах и, голый, вытянулся перед ним на диване, выражая полную готовность быть сурово наказанным.

– Я готов, – сказал я тихо. – Выпори меня хорошенько, как я того заслужил.

Пауза. Играла музыка Малера, Симфония номер семь… Отец осторожно коснулся рукой моих нежных частей, пониже спины:

– Надо же, – вздохнул он, – следы от розги… до сих пор не заживают… И здесь, и по всему телу… – Он легонько провел рукой по моему позвоночнику, по лопаткам, плечам: Худенький ты какой у меня… – Затем мягко запустил пальцы в мои густые, мокрые волосы и осторожно повернул мое лицо к себе. Я смотрел на него широко открытыми глазами, моргая, и молчал.

– Женька… – сказал он таким голосом, словно видел меня в первый раз, и разглядывал меня, будто изучая. Откуда ты взялся, Женька?

– Что? – не понял я.

– Я говорю: откуда ты взялся, Женька? – спросил он задумчиво. – Откуда ты взялся на этом белом свете. Тебя же не было… – Я лежал неподвижно, глядя на него, он задумчиво перебирал мои волосы.

– Ну ладно, – сказал он через минуту уже совсем другим, своим обычным шутливым тоном. – Что сделано, то сделано. Однако каков ты, парень! Как ловко! Я все больше не перестаю тебе удивляться! Ну, моя природа, точно! Вставай! Надень трусики, а то простудишься!

Я живо вскочил, рассмеявшись:

– Весь простужусь, или только жизненно важные органы?

Отец тоже рассмеялся:

– Смотри, они скоро тебе могут понадобиться! Будь с ними аккуратнее!

Становилось весело.

Я убежал в свою комнату, достал из коробочки и надел узкие-узкие, серебристые трусики – стринги. Вернулся в зал и встал посередине, задорно подбоченившись:

– Ну как, ничего? – Я повернулся так, повернулся этак, смеясь.

Отец допивал свое пиво на диване:

– Ничего, – проворчал он, оглядев меня. – В смысле ничего не прикрывают. Все следы от розги видно. Бесстыдник! Откуда у тебя эта эротическая гадость? Где ты их достал? – он хмурился, но улыбался.

– Ты же сам мне их купил, – скромно сказал я.

– Что ты несешь? Когда я покупал тебе такие трусы?

– В бутике, когда мы покупали мне зимнее пальто. Я взял их с прилавка, целую коробочку, там семь штук, все разных цветов – это Франция, знаешь, какие красивые, шелковые! А ты заплатил вместе с пальто, и не заметил.

– Ах ты, озорник!

Я рассмеялся, он, вслед за мной, тоже. Я кружился перед ним, как волчок. Он пытался с дивана поймать меня рукой, но не успевал. Я прыгнул через него на диван и ловко вытянулся между отцом и спинкой – диван был узкий, но я легко вписался со своей комплекцией.

– Так с Лёнькой решено? – сладко прошептал я ему в ухо.

– Решено… директор филиала! – он хмыкнул.

– А насчет Павла Ивановича? – опять спросил я в ухо. – Ну, в смысле, нужно, чтобы ты завтра подтвердил, что все это поручил мне ты… И еще, скажи, чтобы он сам зашел в школу, сказал, что Лёнька тоже едет, на тех же условиях, что и я, а то он думает, что ты уже говорил про Лёньку. – скажи, что этого недостаточно, нужно, чтобы он сам, ладно?.. Хитрый я, да?

– Ох, хитрый. Выпороть бы тебя, Женька, как следует!

– Выпори! – Я рассмеялся, нежно прижавшись к нему.

Он обнял меня, играя моими волосами. Затем вздохнул.

– Ладно. Договорились. Подтвержу. Можете собираться, готовиться. – Он покачал головой, усмехнулся: – Конечно, я все устрою, куда я денусь. Коварный, ты знаешь свою силу…