Текст книги "ШИКанутые девчонки"

Автор книги: Женя Гламурная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Кадр 15
Все дело в прическе

Весь день писала статью о безответной любви и справлялась с устойчивым желанием поплакать в подушку. Пришла к выводу, что окружающие меня неправильно воспринимают. Все считают меня стервой. Даже самые близкие подруги. Даже Лика. Как будто у меня от парней отбоя нет, а я заставляю их, несчастных, страдать и кончать с собой от одиночества. В смысле, вешаться на крючке для полотенец в ванной или яд пить – как-то так. Терзаю каждый день нежные мужские сердца и кушаю их на завтрак для хорошего цвета лица. Какая же я стерва?! Стоило мне захотеть вернуться к Гоше, как он бесследно исчез. Пошел провожать Томку и сгинул куда-то. Начинаю подозревать: они встретили по дороге своего зомби.

И после этого я заставляю его страдать?!

Вот Варежка за лето побила все ранее поставленные женской олимпийской сборной рекорды – умудрилась расстаться с тремя официальными бойфрендами за три неполных месяца. Ее никто и не подумал обвинять в легкомысленности, наоборот, жалели: девочка никак не может найти свое счастье. А теперь чуть что – она первая напоминает мне о разбитом Гошином сердце, хотя это он меня бросил, а не наоборот. И потом, я не совсем уверена в диагнозе. Мужчина с разбитым сердцем должен был позвонить после свидания, разве не так?

Вместо Гоши появилась Варя. Варя-из-Криминального-Чтива. Темно-каштановые волосы, каре с челочкой и белый берет из «Королевы бензоколонки». Классический имидж неверной жены крестного отца.

– Я хочу быть роковой женщиной! – провозгласила она с порога. – Хочу делать мужчин несчастными! Как ты! Я жестокая, холодная, бесчувственная стерва!

– Я – бесчувственная стерва?

– Ну ты же прекрасно знаешь, что я имела в виду! Как тебе мой новый имидж?

Варежка время от времени теряла веру в себя и отправлялась менять имидж. Но раньше это не заканчивалось ничем серьезнее педикюра, поэтому я была заинтригована. Видимо, депрессия слишком глубока. Отчего же она так расстроилась?

– Лёлик у меня в печенках сидит! Я хотела его с мамой познакомить, уже договорилась обо всем, а он уперся, как осел. «Не пойду» – и все тут! Хоть объяснение бы выдумал приличное!

– Зато он говорит правду!

– Нужна мне его правда! – бушевала Варежка. – Представляешь, что бы началось, если бы все мужчины стали вдруг суперчестными? «Дорогая, я ненавижу твою помешанную на карьере мамашу!», «Милая, у тебя в этом платье жирная задница, я не хочу, чтобы тебя видели мои друзья!».

– Ладно, все это отлично, но при чем тут имидж из «Криминального чтива»? Хочешь совратить Тарантино? – удивилась я.

– Ну, я хотела расслабиться… – виновато пожала плечами Варя. – Сначала попробовала новый лак для ногтей. Не помогло. Педикюр и массаж – тоже. Тогда я решила подстричь посеченные кончики волос. Совсем чуть-чуть! Но там был такой милый парикмахер!

Парикмахер был такой милый, что Варежке совсем не хотелось быстро с ним расставаться. Когда она с замирающим сердцем вошла в зал для стрижки и окрашивания отчаявшихся девиц, ее встретил невероятно обаятельный веснушчатый и хитроглазый брюнет. Варя никогда раньше брюнетов с веснушками не видела, поэтому была поражена этим сочетанием в самое сердце и только смогла пролепетать:

– Здрасссьте…

– Здравствуйте, – отозвался он, плотоядно поглядывая на ее волосы. – Желаете подстричься?

– Только кончики, – закокетничала Варежка. – Посеклись немножко…

– Точно-точно, посеклись, – отозвался парикмахер, беззастенчиво погладив ее по голове, отчего трепетная Варя вообще в осадок выпала. – И сильно посеклись, так что отрезать придется много. Не хотите сменить прическу?

– Нет-нет, только чуть-чуть…

– Чуть-чуть сменим прическу? – обрадовался брюнет с веснушками. – Мыть будем?

Пока он мыл ей голову, включая в эту простую процедуру элементы чуть ли не тайского массажа, Варежка слабо пыталась сопротивляться парикмахерскому обаянию и доказать, что кардинально менять внешность совсем не входит в ее планы.

Три часа она просидела в кресле с закрытыми глазами и твердой уверенностью, что совершает самую большую ошибку в своей жизни.

– Ну вот, готово, – сказал наконец веснушчатый брюнет, и Варе послышалась в его голосе гордость. – Нравится?

Она открыла глаза, и тут же пришлось открыть рот – от удивления. Нет, ее шевелюра не стала ярко-зеленой. Но из курчавой пепельной блондинки а-ля Мэрилин Монро она превратилась в главную героиню «Криминального чтива» с темно-каштановым каре.

– Ой, мамочки, – только и смогла пролепетать Варя, вышла из зоны действия парикмахерского обаяния и отправилась ко мне (куда же еще!) жаловаться на вопиющую жизненную несправедливость.

Вера в себя вернулась неожиданно, прямо в метро. С Варей попытались познакомиться сразу трое молодых людей. То есть не все вместе, а по очереди. И что самое удивительное, у всех троих получилось выпросить номер ее мобильника. Варя творила такое, от чего еще неделю назад пришла бы в ужас. Давать свой телефон чуть ли не всем желающим! Лучше бы сразу объявление повесила: «Роковая брюнетка желает познакомиться». Или этот веснушчатый парикмахер, укладывая Варину челку, распрямил теми же щипцами для завивки все немногочисленные извилины в ее многострадальном мозге?

Одно из «метрознакомств» аукнулось почти сразу. Пока Варежка рассказывала мне драматическую историю своего перевоплощения, ей позвонил какой-то Саша и с полной уверенностью в согласии пригласил в пафосный клуб. Даже не пригласил, а сообщил, что Варя туда идет. Ее мнение по этому поводу его явно не интересовало.

– Ты же меня не бросишь, Же-е-ень? – заискивающе протянула она. – Мы же пойдем вместе?

– Ты что, не могла отказаться? – негодовала я. – У тебя же есть Лёлик!

– А мы его с собой возьмем! – радостно сообщила Варя. – Женечка, пойми, я же должна отвечать за свои поступки!

– Конечно, только почему я должна отвечать за твои поступки?

Я поняла, каких впечатлений мне не хватало в жизни. Еще ни разу не наблюдала, как два парня грызутся из-за моей подруги. Видимо, это безумно приятное зрелище… Лучше убейте меня! Не хочу туда идти!

– Саша – это тот, который блондин или который в спортивном костюме? – размышляла тем временем Варя.

В университет мы решили пойти пораньше, чтобы сразить Лёлика наповал новым имиджем и полюбоваться на реакцию.

Варя картинно встала на ступеньках факультета (да-да, она с обложки глянцевого журнала) и минут пять делала вид, что у нее не хватает сил закрыть зонтик. Я стояла рядом и скептически наблюдала за ее «бесплодными» попытками. Вначале-то наивно сунулась помочь, но она оттолкнула мою руку и, почти не открывая рта (всегда знала, что у Вари много талантов, но чревовещание!), прошипела:

– Видишь того парня у дверей? Я ххачу, шштобы он помог…

Наконец парень у дверей сломался и подошел. Варежка торжественно вручила ему вырывающийся зонт и спряталась от ветра и дождя под козырьком у входа. Парень закрутился на лестнице. Ха, он не знает, как его закрыть!

– Там внизу кнопочка есть, – не выдержала я.

Усмиритель зонтов возмущенно фыркнул. Господи, опять я в чем-то виновата! Зонтик был благополучно сложен, и Варя зашла вместе с ним и парнем внутрь. Неужели прическа может превратить милую девочку в стерву за одни сутки? Тоже хочу такую прическу!

Мне оставалось только хвататься за голову и брюзжать: «Как она может так играть чувствами наивных парней!»

Погода целиком и полностью соответствует моему жуткому настроению. Ледяной ветер и мокрый снег в лицо. На входе столкнулась с ИЛом. Ну почему я встречаю его именно в тот момент, когда ужасно выгляжу?!

– Там что, дождь? – взглянул он на мои волосы.

– Даже снег!

– Не одолжишь зонтик? Хотя, судя по прическе, у тебя его точно нет, – подмигнул мне ИЛ.

– Шел бы ты со своей дедукцией!

– Почему ты так невежлива со старшими? – рассмеялся он и выскочил под «снегодождь».

Варя сидела в буфете с симпатичным второкурсником и жевала красное яблоко. Поклясться могу, она и яблоко выбирала под цвет волос!

– Это Гриша, он – капитан университетской сборной КВН! Здорово, правда?

– Отлично, – мрачно ответила я.

Интересно, как она собирается выкручиваться, когда придет Лёлик?

– А это Женя, она фотографирует для YES!.

– Привет, куколка! – нагло поздоровался кавээнщик. – Чудесная прическа! Укладка «Мокрые волосы»?

– Привет, пупсик. Еще раз назовешь меня куколкой, и я тебе тоже сделаю модную укладку.

Отношения у нас с Гришей сразу не заладились. Пока мы обменивались любезностями, подошел Лёлик.

– Привет, Варь! Женька, к тебе опять кто-то пристает?

Ну почему ОПЯТЬ?

– Это не к ней, это ко мне! – уточнила Варя.

– Конечно, я к тебе пристаю, моя сладкая, – подтвердил Гриша и посмотрел на Лёлика. – Это твой парень? Он сегодня в таком милом свитере в желто-синюю полоску… Прямо, как пчелка Майя!

По взгляду пчелки было видно, что Грише надо держаться подальше от улья. Он, видимо, тоже это понял и пересел за соседний столик.

– Почему ты до сих пор ничего не сказал о моей прическе? – возмутилась Варя.

Удивительная способность – с ходу менять предмет внимания. Как будто она не флиртовала только что с другим парнем!

– Отличная прическа. Как всегда…

Ай-ай-ай, бедная пчелка!

– КАК ВСЕГДА?! Вот видишь, Женька. Как можно с таким человеком иметь дело? – Варя явно ждала ответа.

– Может, все потому, что у тебя на голове берет? – осторожно предположила я.

– Черт! – Варежка сдернула с головы берет и продемонстрировала Лёлику слегка помятую прическу. – Прости, пожалуйста!.. Мы с Женькой сегодня идем в клуб. Пойдешь с нами?

Она забыла сказать, что, кроме меня, идет еще неизвестный парень Саша, то ли блондин, то ли спортсмен, который вообще уверен, что Варя придет одна. Упс, такая мелочь, разве запомнишь?

Смысл последующих лекций от меня ускользнул, потому что Варежка то и дело спрашивала, идет ли ей новая прическа, и каждый раз требовала новых подтверждений своей красоты.

– Мне кажется, челку надо было сделать подлиннее, – шептала она прямо под носом у Пенькова, который разглагольствовал про Крымскую войну.

– В самый раз! – уверяла ее я. – Все отлично!

– Но мне кажется, что цвет…

– Еще одно слово о вашей прическе, и сможете приводить ее в порядок в коридоре! – не выдержал Пенек.

Лёлику приходилось не легче: через час на семинаре по философии, когда его спросили, что он думает об «Апологии» Сократа, не удержался от фразы: «Очень идет, честное слово!»

Короче, когда мы добрались до клуба, Лёлик был совершенно вымотан, я непроходимо зла, а Варежка абсолютно счастлива. Ее новый знакомый пришел с букетом красных роз, пахнущих то ли мылом, то ли средством для мытья посуды, поздоровался с доброй половиной девиц на танцполе и пригласил Варьку танцевать. Лёлик отнесся к происходящему философски и потягивал коктейли у бара. А мне-то что делать? Я не пью и танцевать мне не с кем!

– Ты не думай, она это просто… – неуклюже попыталась я оправдать Варю. – Там ничего серьезного!

– Да я знаю, – неожиданно согласился Лёлик. – Думаешь, она на меня обиделась?

– Она хотела, чтобы ты познакомился с ее мамой…

– Как ты думаешь, мне стоит познакомить ее со своей?

Ответить я не успела, потому что подлетел блондин Саша, усадил Варежку и пригласил танцевать меня. Черт! Это она его надоумила?

– Я не думал, что она придет с друзьями! – закричал он мне на ухо, но из-за музыки слышно все равно было плохо. – Но ты тоже ничего! Парень есть?!

Самодовольный придурок! Я посмотрела на Варю, но вместо своей подруги увидела у стойки бара совсем незнакомую, безукоризненно накрашенную девушку с насмешливыми глазами – как раз под стать самодовольному придурку.

– Прости, мне надо в туалет.

Веры в себя как не бывало, хоть волком вой. Или имидж меняй. Я сбежала со свидания. Самое смешное, с чужого свидания, где мне с самого начала было не место. Вечер придется проводить в одиночестве.

Дома я открыла пятилитровую банку персикового компота, и через полчаса она вернулась, в смысле, вера в себя.

Звонок в дверь оторвал от второго килограмма персиков. Вовремя, а то не избежать бы мне расстройства желудка.

Я чуть не расплакалась от умиления, увидев Гошу с перебинтованной челюстью и огромным букетом розовых тюльпанов.

– Что у тебя с лицом?

– Да так, нишего штрашного, – невнятно пробормотал он и слегка покраснел. – На работе ушибся.

– В офисе? – удивилась я.

– Не-е, на презентации. – Он попытался улыбнуться, но только слегка застонал от боли и пожал плечами.

Только я успела пожаловаться ему на новый Варежкин имидж и предложить компота, как снова раздался звонок.

– Если это Варя, я сразу прыгаю в окно, – попытался пошутить Гоша.

– Это девятый этаж, Гош, – серьезно вздохнула я.

Варя тут же бросилась мне на шею и, прежде чем я смогла ее от себя оторвать, раз двадцать чмокнула в щеку, повторяя:

– Ну прости-прости-прости-прости!

– Лучше прости ее, Жень, – предложил Гоша, – а то хуже будет…

– Ой, Гоша, что с тобой случилось? – уставилась Варя на перебинтованную челюсть. – Это Женька тебе пощечину влепила? И как ты умудряешься внятно говорить, когда у тебя вся голова бинтом замотана?

– Немедленно прекращайте острить в моей прихожей!

Кадр 16
Парень-из-Автобуса

Сегодня у Варежки ответственный день. Она знакомится с мамой Лёлика и уже час без передышки жалуется:

– Я лучше еще раз Одуванчиковой экзамен сдам! Перед первым свиданием меньше волновалась! Мне легче к стоматологу сходить, честное слово…

– Ты же об этом мечтала, – в очередной раз напоминаю я.

– А еще я мечтала выйти замуж за Тома Круза! Это Лёлику легко понравиться: кружевная маечка попрозрачней – и все отлично, а с мамой такой номер не пройдет. Красота, конечно, страшная сила, но тут не поможет. Знаешь, как он ее называет? «Мамуся»! Спасите!!!

После долгих раздумий и внушительной коробки шоколадного мороженого мы разработали следующий план:

1. Бороться с внешностью. Свою неземную красоту Варя оставляет дома. Мамусе ее сексуальность до лампочки.

2. Бороться с гордостью. Главная тут Мамуся.

3. Восхищаться Мамусей со всей возможной искренностью. Хотя бы за то, что она воспитала такого прекрасного сына.

4. Интересоваться детством Лёлика (это все мамы любят) и с блеском в глазах рассматривать семейные фото.

5. Делать подарки. Лёлик проболтался, что Мамуся помешана на собаках, поэтому нужно срочно купить что-нибудь вроде ошейника, а в кармане спрятать кусочек колбасы, чтобы наивный песик искренне проявлял к Варежке симпатию.

Мы решили начать с последнего пункта и купили Мамусиной собачке безразмерный ошейник из черной лакированной кожи. Так как порода этой заведомо отвратительной твари была неизвестна, пришлось брать классический вариант, хотя Варя все время порывалась купить строгий, с шипами.

Вечером Варя натянула белую блузку и черную юбку, которые у нее остались со школьного экзамена по алгебре, и пошла на обед с Мамусей, а я надела любимый розовый костюмчик и отправилась в универ.

Еще издалека увидела Томку. Она ходила взад-вперед за оградой университета, как тигр в зоопарке. Ой, не к добру это… Я чуть не сбежала домой, пока она меня не заметила, но тут Томка обернулась и, не поздоровавшись, закричала из-за забора:

– Помнишь, когда мы с тобой поссорились, Варя стояла около универа с каким-то парнем?! Как его зовут?!

– Скорее всего, это был Лёлик… – предположила я, подойдя поближе. – А что?

– Женька! Это точно он! Парень-из-Автобуса!

Легендарный Парень-из-Автобуса портил мою жизнь уже почти два года, потому что Томка рассказывала его историю раз двадцать и каждый раз после этого принималась плакать. Все мужики сволочи!!!

Видимо, у нее была полоса невезения: сначала надули со съемками, потом выперли из института, а стоило Томке решить переехать в Москву, как ее… сняли с поезда!

Дело в том, что поезд был не простой, а с подковыркой – он шел транзитом через Украину. А Томка, простая душа, сбежала из дома как раз в двадцать лет, когда всем законопослушным девушкам следует менять паспорт. Кто думает о бюрократических мелочах, когда нужно начинать жизнь сначала? Таможенник потребовал у проводницы Томкин билет и со всеми документами двинулся к выходу. Проводница вслед ему только головой покачала и пробормотала: «Изверги, дитев с поезда сымают». А Томка так обалдела от неожиданности, что даже возразить ничего не могла и молча взяла сумку с вещами.

Ее усадили в узенькой комнате, по которой бегали туда-сюда огромные таможенники в камуфляжных куртках с непременными красными папками в руках. Суровый бритый парень с Томкиным билетом уселся за стол и принялся что-то сосредоточенно писать в засаленной тетрадке. Перед ним стояла женщина в шерстяном платке, завязанном крест-накрест поверх дубленки, и пыталась заставить «войти в ее положение». Входить в положение он вряд ли собирался, но явно был готов выйти из себя. Уши у таможенника угрожающе покраснели, а ручка в руке подрагивала. Из громкоговорителя с хрипом и свистом послышалось: «Поезд двадцать седьмой отбывает от второй платформы, повторяю: поезд…» И тут до Томки ДОШЛО… Дошло, что она одна в чужом городе (кстати, даже не городе, а приграничном поселке), без денег, а телефон не работает. Короче, разревелась в голос.

Таможенник хлопнул ручкой об стол и, с грохотом растолкав мебель в узкой приемной, скрылся за белоснежной дверью с надписью «…у…лет». Женщина в платке из солидарности тоже захлюпала носом. Через пять минут Тамара вспомнила, что слезами делу не поможешь, Москва слезам не верит, и вообще так можно легко простудиться. Парень в униформе вернулся и шлепнул перед ней паспорт и билет на поезд.

Ну ты, звезда! Переезжать границу с просроченным паспортом! А что бы ты делала, если бы на Украине сняли? Посадили бы в обезьянник с гарными ночными бабочками и держали бы, пока родители штраф не заплатят. Это в лучшем случае. Короче, сейчас я тебя до вокзала провожу, там билет сдашь, сядешь на поезд до Ростова, а оттуда уже будешь добираться куда нужно. Только по территории России.

Во всей Успенской не было электричества, поэтому билет сдать оказалось непросто. Томка вышла померзнуть на улицу – у платформы стоял электровоз с прицепленным к нему вагоном-рестораном. Из открытого окошка электровоза вырывался пар и выглядывал краснощекий машинист.

– Девушка! – обрадовался он. – С Украины сбежала?! Садись! У нас тут поезд-ресторан!

Когда наконец включили свет, в кассе ей вернули меньше четверти стоимости билета. Снова захотелось расплакаться. Но времени не было.

– Поезд уже у платформы, через пять минут отбывает, – подмигнула кассирша.

Томка подхватила с пола сумку, пошатнулась от тяжести и с максимально возможной скоростью понеслась обратно на вокзал. Чуть не сбив прибывающую электричку (с утяжелителями из бабушкиного повидла Томка представляла реальную угрозу), по путям доковыляла до поезда «Москва – Адлер», который должен был подбросить ее до Ростова. В плацкартном вагоне было пусто, а поезд резвым галопом скакал вдоль заснеженных берегов Азовского моря.

Ростовский вокзал, весь из синего стекла и хромированных ручек, выглядел крайне неприветливо. Кондиционеры не спасали от холода, дорогие бутерброды с тухлой осетриной – от голода, и довольно скоро Томка поняла, что с такими скудными финансами можно разориться на оплате туалета. Очередь в кассу вокзала отстояла зря: никто не собирался довозить ее до Москвы за пятьсот рублей, которые вернули за старый билет. Положительный момент, правда, тоже был: в Ростове заработал мобильник, но пользоваться Томка им не спешила – не хотелось давать маме еще один повод для расстройства.

Выход пришел сам в образе мальчика лет семи в ярко-оранжевой куртке, которая была ему велика размеров на десять. В руках у мальчика был клетчатый носовой платок и картонная табличка «Ростов – Москва, рейсовый автобус». На Томкин вопрос он шумно высморкался и махнул рукой куда-то в небо. Но у автобуса ее ждал еще один неприятный сюрприз – на билет по-прежнему не хватало. Пухленькая тетенька-диспетчер была непреклонна и на просьбы доплатить недостающую сумму в Москве с постоянством отвечала: «А если ты по пути из окошка выпрыгнешь?» Собственно говоря, Томка так и думала поступить. Водитель автобуса с сочувствием косился из своей кабинки, но не вмешивался. Томка уже собиралась позвонить маме и закатить истерику, но тут сзади кто-то протянул ей билет:

– Держи, путешественница!

Будь дело при других обстоятельствах, Томка, наверное, стала бы кокетничать и мило улыбаться, но теперь вместо этого строго нахмурилась.

– Я обязательно отдам.

– Конечно, отдашь, – заулыбался парень; у него были удивительно пушистые ресницы и добрые карие глаза. – Меня Лёшей зовут.

В автобусе Томка с Лёликом сидели рядом. Напротив, на двух креслах сразу, устроилась пожилая дама с книжкой Фицджеральда «Ночь нежна» и огромным пакетом печенья «Зоопарк». Она шуршала страницами, время от времени всхлипывала и откусывала головы слонам и тиграм. Человек – царь зверей, да… Лёлик продолжал улыбаться, но упорно молчал. Томка нервно вытащила зеркальце – конечно, могло быть и лучше, но в принципе нормально…

Ночью в автобусе было безумно холодно, но Томка основательно замерзла, прежде чем решилась к Лёлику прижаться. Он обнял ее за плечо, отчего стало совсем тепло.

Проснувшись, Томка с удивлением обнаружила, что лежит поперек двух сидений, укрытая чужой курткой, и только потом сообразила, что автобус едет, а Лёлика рядом нет. Быстро оглядев салон, бросилась к водителю.

– Мы потеряли пассажира! Он, наверное, отстал по пути! – паниковала она. – Нужно срочно вернуться, у него даже куртки нет!

Надо отдать должное водителю, он на Томкину истерическую тираду даже не обернулся и не отвлекся от дороги ни на минуту.

– У вашего соседа был билет до Воронежа. Он вышел на своей остановке.

– Это он к бабушке ездил! – догадалась я. – У Лёлика бабушка в Воронеже! Но только почему он не дал тебе свой номер телефона?

– Может, я ему не понравилась? – всхлипнула Томка.

Если Лёлик – Парень-из-Автобуса, то Томка точно в него влюблена. А Варя сейчас знакомится с его мамой. А я, как всегда, буду утешать обеих. Черт. Черт. Черт. Упросила Томку позвонить мне вечером. Во мне внезапно проснулась невероятная тяга к знаниям, и я не отрываясь конспектировала все лекции. Правда, с семинара сбежала (о, прости меня, великий и могучий бог фотожурналистики!), чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть от чужих проблем.

Но дома (господи!) уже сидела Варя в слезах, а бабушка отпаивала ее своей иранской валерьянкой. Кажется, я сейчас тоже заплачу…

– Ну, как все прошло? – попыталась я улыбнуться.

– Ужасно, – вздохнула Варя. – Лёлик, наверное, теперь и говорить со мной не захочет.

Мамуся оказалась на удивление субтильной женщиной (Варя ожидала что-то вроде Годзиллы) с кривыми ножками и злыми глазками. Короче, до смеха напоминала своего французского бульдога. Бульдога звали Элвис, Мамусю – Лидия Михайловна.

Кроме собак, Мамуся выращивала целую оранжерею кактусов, а кроме Лёлика – отвратительную девочку по имени Милочка. Варя сразу после официального знакомства получила сомнительное имя Вавочка, и называли ее весь вечер только так. Подношение в виде собачьего ошейника было решительно отвергнуто:

– Вавочка, у тебя нет ни малейшего понятия о сочетании цветов!

– Как же! – справедливо возмутилась Варя. – На нем ведь есть черные пятна?

– Пятна бывают на грязной скатерти, а не на собаках. Если уж очень хочешь сделать что-нибудь хорошее, помоги в оранжерее…

Ей совсем не хотелось «делать что-нибудь хорошее», но ради Лёлика можно и потерпеть. «Оранжереей» называлась просторная кладовка с искусственным освещением, создававшим полную иллюзию пустыни. Картину дополняли стройные ряды кактусов всех форм и размеров. Варежку отдали под начало шестнадцатилетней Милочки и поручили сажать какие-то экзотические колючки с непроизносимым названием. Пока она, скрючившись и пачкая свои лучшие кружевные колготки, колола себе пальцы маленькими кактусами, Мила рассказывала ей о своих любовных похождениях и ловко вязала крючком ярко-зеленую салфетку.

– Я встречалась с тремя парнями одновременно, и двое из них учились в одном классе, представляешь? Мамуся говорит, большинство мужчин слишком тупы, чтобы замечать такие вещи…

Она закатила глазки и поджала губки. Варежке безумно хотелось кинуть в нее кактусом. Это надо же – стоя вязать салфетку! Это надо же – называться Милочкой с большой буквы, не имея на это никаких видимых прав! Короче, Миле досталось бы по полной, если бы Мамуся не заглянула в дверь:

– Вавочка, ну я же ясно с казала, с интервалом в пять сантиметров, а тут и четырех нет. (Ничего себе у нее глазомер!) Оставляй все это, я сама потом все сделаю. Ничего нельзя доверить чужому человеку!

Это Варя-то чужой человек? Да она свой в доску! Главное, доказать это Мамусе. С этой благородной мыслью Варя засела за альбом с семейными фотографиями. Все шло более-менее гладко, пока Варя не увидела на снимке мальчика лет пяти с рогаткой и синяком под глазом.

– Ой, это Лелик?! – радостно спросила она.

– Это Милочка! – возмутилась Мамуся. – Ты же видишь, у нее сережки! Вавочка, ты же журналистка, должна быть наблюдательной!

Варя не придумала ничего лучше, как спросить, когда Лелик сказал свое первое слово, изобразить острый приступ умиления и сбежать в туалет.

Обед прошел еще хуже: Мамуся с Милочкой наперебой спрашивали ее, что она любит готовить, а Вари даже сыр не умеет ровно нарезать. Самое страшное, что все это время Лёлик вообще не вступал в разговор и только время от времени кивал, подтверждая Мамусины слова.

– Лёлик очень любит блинчики, правда, Лёлик? – Он нервно затряс головой. – Ты умеешь готовить блинчики, Вавочка?

– В «Шоколаднице» очень вкусные блинчики… – робко предположила Варежка и тут же поняла, что лучше было промолчать.

Милочка исполняла завораживающий номер – умудрялась одновременно пить кофе и вязать крючком кружевную салфетку. Варя вдруг поняла, что белая скатерть на столе тоже связана, и в полной мере почувствовала свое ничтожество.

– Я его недостойна! – всхлипывала Варежка, глотая валерьянку. – Я не умею вязать крючком салфетки! Я не умею готовить блинчики! Я не встречалась с тремя парнями одновременно! И я ничего не понимаю в кактусах…

– Варь, они ведь этого и пытались добиться! И потом, все не так плохо, как кажется.

– Все гораздо хуже, – согласилась Варежка.

– Ты серьезно думаешь, что Лёлик хочет, чтобы ты была похожа на помешанную на кактусах и бульдогах женщину?

Странные существа мужчины. Они хотят, чтобы мы готовили, как их мамы, потому что лучше готовить невозможно; заботились о них, но так, чтобы это не бросаюсь в глаза (это они о нас, слабых и трепетных, денно и нощно заботятся). Некоторые даже находят девушку с маминым именем…

Но при всем при этом нужно оставаться собой, чтобы мужчина чувствовал себя не нашкодившим мальчишкой, а полноценным мачо. Тут как с кактусами: интервал должен быть ровно пять сантиметров.