Текст книги "Ток-шоу "Семья" (СИ)"
Автор книги: Женя Черняк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
13 глава. Суд
История о маленьком мальчике, ребёнке алкоголички и пропащей женщины, действительно взбудоражила массовку. И это были не поддельные эмоции, заранее прописанные авторами передачи на листе бумаги, а настоящие, живые страдальческие чувства. Многим пришлось задуматься о том далёком времени, особенно людям в возрасте. А ведь действительно было такое время, когда стало нормой наблюдать за толпами беспризорников за своим окном. Время голода и человеческого страдания. После развала Советского Союза всё перевернулось с ног на голову. Богатый стал нищим, нищий богатым. Безработица и полная безнадёга. Тысячи детей по всей стране остались никому не нужными, даже собственным родителям.
Но американец Иван Долматов всего этого не помнил, поскольку ни дня не прожил в России. Все рассказы о трудном времени девяностых годов он слышал от своего приёмного отца Виктора. Да, он выглядел статно, опрятно, говорил без акцента и чётко формулировал свою речь, но он никогда полностью не понимал тех людей, что в настоящий момент находились перед ним. Их серьёзные глаза он встречал с ухмылкой, а напыщенные речи парировал почти сразу, не давая опомниться оппонентам. Например, кто-то из зала напрямую спросил его о том, что он тут делает. Вопрос был задан как вызов чужаку, посягнувшему на что-то принадлежавшее им. Он ответил моментально:
– Я выполняю волю отца. Какую? Терпение. Скоро вы всё узнаете.
Толстая женщина с первого ряда чуть не потеряла равновесие, пытаясь дотянуться до микрофона, протянутого ей ведущим. Наконец, овладев заветным прибором, она во всю прыть защебетала, рассмешив своим простецким говором половину зала:
– Если вы не самозванец, а действительно тот, за кого себя выдаёте, то предъявите, пожалуйста, доказательства. Нам всем очень интересно, с какой целью был устроен тут этот спектакль.
Были ли все эти вопросы спонтанными, или же всё шло по задумке создателей проекта, сказать было трудно. В любом случае нужно было продолжать разыгрывать свою партию, иначе они никогда не перейдут к кульминации сегодняшнего шоу.
– Доказательства? – задумчиво произнёс он, снова перекидывая ногу на ногу. – У меня есть лучше, чем какие-то там доказательства. А именно восемнадцать миллионов долларов, которые несколько минут назад были переведены из американского банка сюда в Россию.
Внезапно в студии воцарилась мёртвая тишина. Весть о деньгах заставила всех насторожиться, а Вадима и Веру навострить уши. Пилатов с интересом оглядел гостей. Ему понравился эффект, произведённый Иваном. Все снова устремили свои взгляды на последнего гостя.
– Вы говорите о наследстве, которое оставил отец своим детям? – первым нарушил тишину ведущий.
– Ну конечно, о том самом наследстве. Перед смертью отец предусмотрительно конвертировал часть своих активов в валюту. Он предполагал, или даже знал, что российские дети не смогут вести его бизнес за рубежом, поэтому подготовил для них именно такой вариант.
– Но ведь это только половина его состояния. Что будет с остальными активами Виктора Долматова?
– Бизнес, недвижимость, автомобили – всё это остаётся за мной. На данный момент я являюсь посредником между усопшим и его детьми, но поскольку сам являюсь его сыном, пусть и приёмным, то вместе со всеми вступаю в право наследования. Такова была воля отца, которой я безукоризненно следую. – Его голос звучал железно, будто говорил вовсе не он, а робот в автоответчике.
– Но зачем тогда Виктор поставил для них такое странное условие? – продолжал задавать наводящие вопросы Пилатов.
Тут Иван насупился, но вновь делать паузу не стал.
– Всё очень просто, господа. У Виктора и его русских детей осталось одно незавершённое дело, которое он так и не осмелился завершить при жизни. Таким образом он поручил мне довести его до конца. Это я и пытаюсь сделать. Весной 99-го произошло одно страшное событие, которое и запустило цепь трагических событий, последствия которых ощущаются даже по сей день. Наблюдая за своими отпрысками из-за заграницы, Виктор понимал, что с одной стороны он ничего уже не может изменить, а с другой, что наказание должно постигнуть всех виновных. И сегодня срок их приговора подходит к концу. Вот зачем я здесь.
Вадим громко поперхнулся, но никто даже не обратил на него внимания. Слова американца громким басом разносились по студии, нагнетая атмосферу всеобщего напряжения. Всем было интересно, что именно имел ввиду мужчина, говоря о страшном событии и приговоре. Вмешиваться не решался теперь даже Корней Пилатов, давая возможность гостю продолжить свой рассказ.
– Лично меня усыновили спустя несколько лет после переезда отца в Штаты. Отец уже тогда был женат на русской американке, которая не могла иметь детей. Таким образом я и появился в их семье. Я был примерно того возраста что и настоящий Иван. В честь его меня и назвали. На этом настоял отец. Настоящего имени я своего уже и не помню. В каждой приёмной семье меня называли по-разному, пока я не появился у них.
– Но почему он тебя так назвал? – неожиданно донеслось с соседнего дивана.
Вере стоило больших усилий выжать из себя эту фразу. Она старалась держаться из последних сил. Скулы играли. В глазах стояли слёзы.
– Видимо, чувство вины, я полагаю, – мягко ответил ей Иван, и одарил слабой обнадёживающей улыбкой, отчего женщина почувствовала внезапное облегчение.
– Итак, вы стали Иваном Долматовым, приёмным сыном Виктора, который таким образом сглаживал свою вину перед брошенным приёмным сыном из России. Так? – тут же вставил Пилатов, не желая, чтобы гость упустил натянутую нить.
– Так. Всё верно.
– Но почему он не забрал мальчика к себе, когда у него уже были для этого возможности? Я имею ввиду настоящего Ваню из России.
Вместо мужчины ответила Вера. Её слабый неуверенный голос поверг студию в тихий ужас:
– А некого уже было забирать. Ваня умер.
– Кто? Маленький Ваня?
Похоже Пилатова не предупредили, что будет такой поворот событий. Или он действительно искренне удивился, или же искусно сыграл очередную свою роль.
Теперь публика смотрела в сторону женщины, произнёсшей эти страшные слова, но Иван тут же вернул их внимание к себе.
– Мы ответственны за тех, кого приучили, – поучительно сказал он, обращаясь куда-то сквозь толпу, и через секунду продолжил: – Приведя мальчика домой, он думал, что сможет уберечь его от беды, обеспечив защиту и надлежащий уход. Но все были против такого решения, и это, в свою очередь, сыграло роковую роль. Виктор не смог наладить потерянный бизнес. Никто больше не хотел давать ему в долг, а без денег не только бизнес не построишь, но и семью не прокормишь. Начались проблемы. Он начал постепенно налегать на стакан. Жена, кстати, тоже не отставала.
– Не трожь мою мать! – внезапно завопил Вадим, снова вскакивая с дивана. – Ещё хоть одно слово про мою маму, и я тебе врежу, негодяй!
– Успокойтесь, – беспокойно забегал ведущий, но Иван его одёрнул:
– Оставьте его, Корней. Если ему есть что сказать, то милости просим. Наверно, он хочет продолжить сам. Я бы послушал.
Пилатов неуверенно огляделся по сторонам. Вадим тут же заткнулся и с недовольным видом снова уселся на место.
– Что скажете, Вадим? Не хотите ли продолжить? – неуверенно поддержал ведущий.
– Тут смотря с какой стороны поглядеть. Легко говорить о том, чего не видел, – начал разгорячённо выпаливать Вадим, сверкая мокрой лысиной. – Действительно, отец привёл в дом какого-то босяка. Прямо с улицы привёл. Грязного, неотёсанного, голодного. А воняло от него как! С помойки не так несёт, как тогда от него. – Тут из зала уже в который раз пошёл недовольный гул голосов, но мужчина, не обращая ни на кого внимания, невозмутимо продолжил рассказывать свою версию событий тех лет: – Любой бы из вас на нашем месте почувствовал то же самое, что и мы тогда. Его вымыли, отстирали, напялили на плечи мою майку, штаны. Накормили, в конце концов. Ну и всё, можно отправлять парня обратно восвояси. Ан-нет, с нами будет жить! Вадимка, подвинься, сынок. Теперь с тобой в комнате будет этот спать. – Пауза. – Да, матери особо тяжко было. Мы трое, а тут ещё и этот найдёныш. Скандалили они тогда почти каждый день. Нервы друг другу рвали, а после каждый разбредался по своим углам, напивался и забывал о нас. И мы трое плюс этот ютились как могли в поисках пропитания. Денег-то не было, а кушать хотелось. Отец не работал. Мать последние трусы продала. Я вместе с Нелли ходили по улице бутылки собирали. Вера тогда совсем маленькая была. Она больше с этим водилась, в песочнице ковырялись, котят по двору собирали. А мы с Нелли бутылки сдавали. Так и жили до тех пор, пока этот малой коньки не двинул. А я откуда знаю почему он их двинул? Может, он больной какой был. Мне-то откуда это было знать?
Произнёс он это так, как будто говорил о чём-то обыденном, а не о смерти ребёнка. Это и подстегнуло массовку к новым возмущённым возгласам. Толпа так сильно зашумела, что Вадиму пришлось прикусить язык, понимая, что сейчас взболтнул лишнего. Но как всегда на помощь пришёл режиссёр, объявивший гневным тоном, что вынужден будет непременно выгнать всех из зала и набрать других людей, поскольку с этими проводить передачу становилось невыносимо. Его слова подействовали моментально. Постепенно студия погрузилась в привычную атмосферу тишины и спокойствия, и лишь только Вера рыдала от слов брата, скрыв заплаканное лицо дрожащими ладонями.
Как только всё вернулось на круги своя, ведущий поспешил спросить у Ивана, так ли всё было на самом деле, на что мужчина ответил:
– Враньё, – невозмутимо парировал он слова толстяка. – Мало того, что ты перевернул всё с ног на голову, так ещё и перескочил через события.
– Да? – в сердцах воскликнул Вадим.
– Да, – спокойно ответил Иван, одарив оппонента хищным взглядом.
– Что вы имеете в виду? – поспешил подхватить ведущий.
– Всё было не совсем так, как говорит этот пройдоха. Дело в том, что Виктор действительно старался прокормить семью, поэтому мог сутками не появляться дома. Но его спесь сбивали кредиторы, отправлявшие к нему мордоворотов, которые вытрясли из него последнюю копейку. Он действительно не справлялся, отчего и впадал в депрессию.
– Но мальчика отдавать обратно не спешил, – заметил кто-то из зала.
Иван посмотрел в сторону возгласа, но определить кому именно принадлежал выкрик так и не смог.
– Он считал, что там ему будет гораздо хуже. Не могу сказать, оправданно ли было его решение, но возвращать его он не стал.
– По всей видимости не оправданно, раз мальчик умер, – осторожно произнёс ведущий, наблюдая за пассивной реакцией массовки. – Расскажите, как это произошло. Всем интересно послушать версию, рассказанную вам вашим отцом.
– Итак, отец запил. Но он вовсе не бросил семью на произвол судьбы. Нет. Он работал в такси до тех пор, пока не разбил арендованную машину. Так он попал на кругленькую сумму. Вдобавок ко всем его долгам, прибавился ещё и этот. Затем он пытался поставить киоск перед частным магазином. Киоск сожгли. За что бы он не брался, всё летело к чёрту. Да, он выпивал, но и домой всегда приносил кусок хлеба. Если в кармане звенела мелочь, то он сначала набирал в дом продукты, а уж затем мог позволить себе пропустить рюмочку спиртного.
– Ну, это с его слов так было, – подал недовольный голос Вадим. – Я совсем другое помню.
Ведущий не стал оборачиваться в сторону первого гостя. Вместо этого он неожиданно обратился к младшей сестре:
– А как помните вы события тех лет, Вера? Неужели отец и правда был таким плохим человеком, каким его запомнил ваш брат?
Женщина не ожидала вопроса, поэтому немного растерялась. Лицо по-прежнему было залито слезами, но истерика слегка отступила.
– Я? Мне было девять, поэтому я не знаю.
– Ване Бунину тоже было девять лет. Наверняка вы дружили.
– Мы? Да, кажется дружили. Но я почти ничего не помню.
– В девять лет ребёнок чувствует себя вполне осознанно. Странно, что вы ничего не можете вспомнить о том времени.
Её лицо исказила нервная улыбка, а глаза забегали по бесчувственным к её страданиям лицам людей, молча взиравших на её горе. Понимая, что многого добиться от неё он не сможет, ведущий вновь переключился к Ивану.
– Иван, хотите продолжить?
– Конечно, – ответил мужчина, намереваясь немедленно продолжить рассказ. – После очередной пьянки он сильно разругался с женой. Ушёл из дома, но продолжал подкидывать деньжат. Они этого могут и не знать, если их мать им не говорила. Всякое возможно. Я не знаю почему она не отдала мальчика обратно, ведь у неё на это были все причины. Мужа больше не было, но ребёнок почему-то оставался в их семье. Странно.
– Она думала, что папа вернётся, – встряла Вера, вытирая потными ладонями опухшие веки. – Она просто-напросто боялась его реакции, если бы он вдруг обнаружил его отсутствие. Я это точно знаю. Она так говорила. Я не точно помню все события, но эти слова у меня почему-то отложились в голове.
– Да, видимо так и было, – предположил Иван, благодарно глядя на неё. – В любом случае произошло то, что произошло. Дети остались сами по себе, мать превратилась в алкоголичку, Ваня умер.
– Но как? – не выдержал ведущий.
– Они его заморили голодом.
– Что?
Тут мужчина впервые встал со своего места и указал пальцем на сидевшего через диван от него Вадима.
– Он всё организовал. Сначала затравил мальчика, а потом устроил ему голодную смерть.
Последовавший за его словами эмоциональный взрыв был больше всех предыдущих. Публика в один момент превратилась в одну бушующую стихию, способную снести любого на своём пути. Не выдержала и Вера. Она рухнула с дивана и уже на коленях что есть силы закричала:
– Нет! Нет! Нет!
Кто-то вскочил со своих мест. Под крики толпы в зал выбежал бородатый режиссёр, размахивая огромными руками. Его призывам успокоиться никто не вникал. Пилатов стоял как истукан, испуганно озирая бушевавший вокруг себя ураган страстей. С одной стороны, он был доволен безумной атмосферой шоу, но с другой беспокоился по поводу того, удастся ли ему его завершить. А ведь за кулисами своей очереди ждала ещё одна героиня, которой наверняка было что сказать. Но прежде чем он её позовёт необходимо было всех успокоить.
Иван продолжал властно стоять на глазах у всех, протянув руку в сторону возможного виновника трагедии. Он в точности выполнял все указания отца, оставленные им перед смертью. Это была не просто месть сыну, а суд, уготованный ему самой судьбой. Иван же в свою очередь играл роль прокурора, обвинителя, которому предстояло доказать вину сводного брата. И это ему пока удавалось, по крайней мере до тех пор, пока в студии не появилась она, его адвокат.
Больше Нелли Долматову не мог удержать никто. Она с лёгкостью проскочила мимо двоих здоровенных амбалов, нырнув через приоткрытую дверь, ведущую в студию. Она шла решительной походкой к своему противнику в лице Ивана, под гул разгневанной толпы и истошные крики сестры. Пилатов даже глазом моргнуть не успел, как женщина уже стояла лицом к лицу перед Иваном, с вызовом взирая на него снизу в верх.
Ситуация выходила из-под контроля. Режиссёр неистово пытался утихомирить толпу, не замечая, как в центре студии назревал новый конфликт.
14 глава. Комок, накрытый пледом
Тринадцатилетняя Нелли пришла домой позднее обычного. В школе её часто задирали, поэтому порой приходилось за себя постоять. Вот и сейчас она явилась в квартиру с растрёпанным видом и взъерошенными волосами, что говорило о том, что и сегодня ей изрядно досталось. Весть о бросившем их отце разлетелась по классу моментально. Многие смотрели на девочку с нескрываемой злобой, кто-то с неприязнью. Лучшие подруги тут же перестали с ней общаться. Она не понимала почему. Она не знала, что среди ровесников ходили нелестные слухи касательно их семейного и финансового положения.
Завистницы не упускали возможности потравить одноклассницу. Ещё бы! Ещё совсем недавно ей завидовал весь класс. Новые шмотки, жвачки, тетради с яркими обложками. А теперь она писала в тетради максимально ужато, зная, что мать не скоро купит ей другую. Вид у девочки сразу же стал другим. Она быстро похудела, стала нервной и зажатой, чего раньше за ней никак не водилось. Изменения в её внешнем виде не остались незамеченными. Плюс кто-то увидел её мать в пьяном виде, да ещё и не раз. Поползли слухи. Вскоре девочка стала местным изгоем, над которым не потешался лишь ленивый. Её сразу же определили на заднюю парту где обычно сидели тихони, находящиеся в каком-то своём, отрешённым от коллектива мире. Нелли больше не была первой в классе. Теперь она была среди последних.
Заложником своего положения стала не только она. Вадима точно так же пытались прессовать в школе, однако будучи мальчиком, да ещё и на год старше сестры, он умел давать отпор неприятелям. Но со временем и Вадим стал проявлять признаки агрессии, что не могло не сказываться на его поведении как дома, так и вне её стен. Постоянные драки, склоки, выяснения отношений стали для него привычным делом. Так, спустя всего несколько месяцев после ухода отца, их семья приобрела репутацию неблагополучной.
В тот вечер чувство тревоги не покидало девочку. С самого утра у неё было какое-то странное ощущение, будто вот-вот случится что-то непоправимое. Тревога была вызвана резко ухудшающимся состоянием матери, которая вот уже несколько дней не выходила из запоя. Всю неделю она не могла с ней поговорить. По утрам мать спала, а после школы Нелли никак не могла застать её дома, поскольку либо она где-то пропадала, либо всё так же спала, только на этот раз пребывая в алкогольном забвении. Девочка, естественно, неоднократно пыталась с ней поговорить, только её слова как обычно утопали в воздухе, так и не доходя до сознания горе-матери.
Появившись на пороге квартиры, она не сразу пошла к себе. Сначала заглянула в комнату мамы, как уже делала несколько дней подряд, чтобы проверить дома ли она. Комната была пуста. Девочка негодовала, понимая, что наверняка снова придётся выкручиваться в поисках еды.
– Это ты, Нелли? – донеслось откуда-то из коридора.
Это была маленькая Вера, пристально смотревшая на неё сквозь полумрак. Нелли обернулась и сочувствующе посмотрела на сестру. Та сжимала в своей маленькой ладони красный матерчатый лоскуток.
– Как хорошо, что ты пришла, Нелли. Мама там? – с долей надежды в нежном голоске спросила девочка.
Нелли отрицательно покачала головой.
– А кушать есть?
– Я не знаю. Пойдём, поглядим, – предложила старшая сестра, взяв за руку младшую.
Рюкзак остался лежать на полу в прихожей. Девочки неторопливо прошли на кухню и зажгли свет. Первым делом проверили стоявшие на плите кастрюли. Они были грязными, но пустыми. В холодильнике еды также не нашлось. Маленькая сестрёнка потухшими глазами осматривала пустые полки в надежде найти какой-нибудь забытый кусок батона, или чего-то ещё. Но чуда не произошло, и они вынуждены были отступить.
– Ну где же мама? Почему она не принесёт нам поесть?
Голос девочки звучал жалобно и скорбно, что только раздражало сестру. Она точно так же была голодна. Желудок начинало крутить, а это уже плохой знак. На прошлой неделе у неё произошёл первый голодный обморок. Это произошло в школе, прямо на перемене, на глазах у всех. Врачи тогда всё списали на стресс и утомляемость, но она-то знала истинную причину упадка сил.
– Не ной. Сейчас что-нибудь придумаем.
Сказав это, Нелли решительно направилась в комнату матери, намереваясь перевернуть всё вверх дном, только бы найти немного наличных денег. Ведь она точно знала, что отец регулярно оставляет ей на пропитание, только в последнее время мамаша всё чаще стала спускать их на алкоголь. Не может быть, чтобы ничего не осталось, ведь, в конце концов, на что-то же она пьёт!
Вера с непониманием наблюдала за старшей сестрой как та старательно рылась в маминых вещах. Сначала она проверила каждую полочку в шкафу. Затем заглянула под матрас. Ничего не найдя, принялась переворачивать стопки ненужного хлама в письменном столе. И вот в самом нижнем ящике он нашла конверт, на котором рукой отца был выведен их домашний адрес. Бинго! В руке зашелестели купюры. Глаза загорелись. Лицо озарила сияющая улыбка.
– Вот где она их прятала! – торжественно заявила Нелли, размахивая тысячными купюрами банка России. – Теперь мы сможем поесть, Вера. Теперь мы с тобой поедим!
Младшая сестра с непониманием глядела на лучезарную улыбку Нелли. Она не разделяла её восторга, поскольку понимала, что мать никому не разрешала копаться в её вещах, и ей точно не понравится смелая выходка сестры.
– Нелли, давай не будем. Мама же будет ругаться, – постаралась предостеречь её сестрёнка, стараясь ухватить за рукав.
– Так, я не поняла. Ты уже не хочешь кушать? – Нелли в шутку сделала серьёзный вид, по-деловому сложив руки на поясе.
– Кушать хочу. Но мама же будет ругаться, – наивно повторила девочка, по-настоящему опасаясь гнева матери.
Нелли склонилась над ней.
– Послушай, Вера. Дело в том, что наша мама иногда забывает о том, что у неё есть дети. А детям надо есть, так? Наша мама пошла гулять, и мы не знаем, когда она соизволит вернуться. И еды у нас совсем нет, ни крошки.
– Она забыла купить? – всё так же наивно спросила сестрёнка.
– Наверно, да, забыла. Поэтому мы сейчас с тобой возьмём немного маминых денег и пойдём в магазин, чтобы купить батона и пельменей. Нам же надо что-то есть, так?
Девочка вопросительно смотрела на старшую сестру, не понимая, стоит ли ей согласиться или же, наоборот, воспротивиться ей.
– Вера, ты хочешь есть? – уже более настойчиво спросила Нелли.
Та нерешительно кивнула.
– Хорошо. Тогда жди меня здесь. Я схожу в магазин и чего-нибудь куплю.
– А она точно не будет ругаться?
– Точно. Я обещаю, – твёрдо заверила Нелли, подмигнув при этом глазом. – Да, а где твой брат? Ты его сегодня видела?
Вера растерянно пожала плечами.
– Кто? Вадим или Ваня?
– Какой ещё Ваня? У тебя вообще-то только один брат. – Нелли недовольно посмотрела на сестру.
– А Ваня?
– А Ваня просто временно с нами проживает. Он нам никто, так что не надо называть его братом. И вообще, я не понимаю почему мама не отведёт его обратно к себе.
– Потому что там ему будет плохо. Так папа говорил, – попробовала повторить слова Вера, неоднократно звучавшие из уст отца.
– Хм. Как будто здесь ему хорошо, – злорадно фыркнула Нелли, уводя сестру из родительской комнаты. – Короче, слушай меня: сидишь тут и ждёшь. Я скоро приду. А когда приду, мы поедим. Понятно?
Девочка согласно закивала в ответ. Нелли потрепала её за щеку, затем развернулась и направилась в сторону двери. Уже стоя на пороге она неожиданно обернулась.
– Так где же твой брат? Ты его сегодня видела?
– Кто? Вадим или Ваня? – снова повторила Вера, не осознавая казусного ответа.
***
Пельмени были готовы. Пока Нелли находилась в роли хозяйки, колдуя над плитой, Вадим и Вера устало томились за столом, заранее приготовив посуду и столовые приборы. Когда она при помощи черпака разливала ароматную юшку, послышались довольные вздохи едоков. Как только три тарелки были заполнены доверху, старший брат выдавил из себя довольную ухмылку.
– Пахнут, как самые вкусные пельмени на свете, – прокомментировал он, запуская ложку в болтающиеся в отваре мучные шарики. – Спасибо, Нелли. Ты самая лучшая сестра.
– Ешь, не подавись, – ответила девочка, присаживаясь рядом со всеми.
– Горячо, – недовольно отвесила Вера, убирая от себя тарелку.
– Ну так дуй давай. Маленькая, что ли?
– Сама подуй.
– Вот ещё! Не хочешь, не ешь. Тебя никто не заставляет.
Ели молча. За поглощением пельменей каждый из них думал о своём. Был слышан лишь звук ударяющихся о стенки тарелок ложек, коими орудовали трое проголодавшихся детей. Тарелки быстро опустели, но желудки требовали ещё. Нелли налила добавки. Себе же отлила лишь немного юшки, так, чтобы хоть чем-то заполнить ноющий живот.
– Что-то ты себе пельмешек добавить забыла, – заметил Вадим, заглядывая в тарелку сестры.
– Маме оставила. Голодная придёт, хоть чего-то перекусит. Всё же не на голодный желудок спать пойдёт.
– Аа, – только и ответил Вадим, снова принимаясь за свою порцию ужина.
Услышав ответ сестры, Вера внезапно отодвинула тарелку от себя.
– Надо Ване оставить. Он тоже голодный, – тихо промолвила она, с опаской взирая на старших.
Вадим кинул в её сторону взгляд, полный гнева.
– Ты что, сдурела? – возмущённо воскликнул он строгим властным голосом. – Нам самим жрать нечего, а ты ещё о нём печёшься. Он нам никто.
Сказав это, он снова принялся за еду. Нелли промолчала.
– Но ведь он тоже голодный, – выдержав паузу, возразила Вера.
– Вот пусть идёт к себе и поест там. Его дом в ста метрах от нашего.
– Но ведь там живут плохие люди, – снова подала слабый голос сестра. – Папа говорил, что там с ним может произойти что-нибудь плохое.
– Папа его привёл, пусть он его и кормит, – проглатывая очередную пельмешку, выдавил из себя Вадим.
– Нелли, скажи, – всё никак не унималась девочка, пытливо всматриваясь в старшую сестру.
Но та всё молчала, вычерпывая ложкой последние капли юшки из опустевшей тарелки. В душе она понимала, что поступала неправильно, но ничего с собой поделать не могла. Тот мальчик, который жил вместе с ними последние несколько месяцев действительно был чужим. Отец обошёлся с ними слишком жестоко, приведя его в их дом, а затем и вовсе оставив одних. И это была большая проблема для их семьи, которую надо было рано или поздно решать.
– А где он? Где Ваня? – неожиданно для себя поинтересовалась она.
– В спальне. Он целый день там.
– Целый день? А школа?
– Я не знаю, – пожала плечами Вера. – После того как Вадим его побил, он из комнаты не выходил.
– Опять побил? – воскликнула Нелли. – Вадим!
– Что? Я просто отвесил ему пару оплеух. Гадёныш рылся в моих вещах. А ведь я его предупреждал.
В словах брата не было ни капли сожаления. Он и не скрывал, что с ненавистью относился к мальчику, поэтому возмущения Нелли были для него непонятны.
– Папа будет зол, когда узнает.
– Папа? И давно ты его видела? Ему наплевать на нас, а мне наплевать на то, что он думает. Надо было забирать его с собой, а не оставлять тут с нами.
– Он скоро вернётся, – возразила Нелли, не понимая, верит ли она сама в то, что говорила.
– Как бы не так, – криво улыбнулся Вадим. – Если бы хотел, то давно вернулся бы. Я знаю, мама ждёт его возвращения. Вы все ждёте. Только я в это не верю. Он ушёл навсегда. Это все знают. В школе и во дворе о нём говорят одно и то же. Так что смиритесь, девочки. Теперь мы сами по себе.
Вера с силой бросила ложку на стол.
– Не правда! Не правда! – неистово закричала она. – Нелли, скажи ему. Это всё не правда!
На глазах девочки моментально выступили слёзы. В этот момент она почувствовала дикое чувство нарастающей тревоги и безысходности. Оказаться одной без отца было для неё страшнее всего. Надежда, питавшее их всех, разрушалась от слов старшего брата, который так нагло говорил о вещах, о которых она даже подумать боялась. Она не могла себе позволить даже мысль допустить такую, ведь вся её детская надежда строилась на ожидании возвращения отца, который непременно должен был одуматься. С его приходом в семье мог воцариться мир и покой, в каком они привыкли прибывать. Она была чиста и наивна в своих мыслях, ведь в тот момент ей было всего девять.
Нелли же, напротив, уже давно привыкала к тому, что рано или поздно им придётся обходиться без отцовского плеча. Вадим был ещё слишком юн и глуп, чтобы взвалить на свои плечи тяготы многодетной семьи, а мать слишком слаба и ранима. Для того чтобы вернуться в реальность ей нужны были силы. Но как быть, когда ни брат, ни мать не могут стать на жизненные рельсы, пробив новую колею? Нелли не могла в одиночку вымучить стратегию их дальнейшего существования. От старшего брата не было никакой поддержки, а мать и вовсе о них забыла. Да и сверстники давили со всех сторон. Да и что она вообще могла сделать? Ей-то было всего тринадцать. Плюс вдобавок ко всему на их шее висел чужой мальчик, как будто без него у них было мало проблем.
– Вера, сходи посмотри, как он там, – попросила она, убирая пустую тарелку со стола. – Надо бы и ему налить.
– Чего? – возмущённо насупился Вадим. – А маме что-нибудь останется?
– Есть молоко и батон.
– А наутро?
– А утром что-нибудь придумаем.
Вера нерешительно выбралась из-за стола, с опаской поглядывая на брата. Как только она отошла в сторону, то мигом бросилась прочь из кухни.
– Не смотри на неё так. Ты её пугаешь.
– Пусть боится, – фыркнул в ответ, возвращаясь к недоеденной тарелке.
Нелли заполнила свою тарелку новой порцией пельменей и поставила её на стол. Рядом положила чистую ложку и кусок батона.
Дверь в спальной комнате приоткрылась с протяжным скрипом. На кровати в полумраке, свернувшись в комок, лежала фигура ребёнка. Он лежал лицом к стене. Ноги торчали из-под пледа. Голова накрыта. В комнате было так тихо, что было слышно лишь тиканье настенных часов. Девочка некоторое время стояла в дверях неподвижно, боясь своим шумом разбудить мальчика. За спиной на кухне о чём-то толковали старшие брат и сестра. В спальне царило полное умиротворение.
Подойдя к кровати, она легонько коснулась его плеча.
– Ваня, проснись, – осторожно прошептала девочка, склоняясь над его скрючившейся фигуркой. – Ваня, пора вставать.
Но мальчик продолжал лежать неподвижно, никак не реагируя на её слова. Тогда Вера стала тормошить его сильнее.
– Вань, вставай. Нелли приготовила пельмени. Горячие пельмени, слышишь?
Но и после этого никакого движения не последовало. Его тело продолжало находиться в одном положении, не подавая признаков жизни. Девочка ещё удивилась какой крепкий у него сон. Хотелось уйти и больше его не беспокоить, чтобы он мог хорошенько выспаться, но вспомнив, что в комнате он провёл весь сегодняшний день, она решила, что пора бы уже вставать. Рука решительно стянула с его головы плед, обнажив густую копну волос. Она снова принялась его толкать, не сознавая, что толкает безжизненное тело.
– Ваня, вставай же. Горячие пельмени!
Коснувшись его холодной шеи, она внезапно почувствовала тревогу, возникшую из ниоткуда. Девочка не могла понять, что не так. До её детского ума никак не могло дойти то, что уже давно дошло до глубин подсознания. Ни дыхания, ни шевеления, никаких звуков от него не исходило. Ничего. Тишину нарушало только слабое тиканье настенных часов, звук которых нарастал всё сильнее и сильнее. С минуту она предпринимала тщетные попытки разбудить его, но ничего не получалось. Правда меркла в её глазах, правда, в которую она по своей детской наивности не решалась поверить.
