Текст книги "Лукреция Борджа"

Автор книги: Женевьева Шастенэ

По правде сказать, ни ее свекор, ни ее муж: первый – гуманист, наделенный тонким политическим чутьем, тиран из тиранов, которого боялся его народ и любили его придворные, второй – неустрашимый охотник, проводивший целые дни на болотах, страстно привязанный к своей литейной мастерской, внимательный к своим ремесленникам и почтительно относившийся к их знаниям, что двору казалось излишеством, а у простолюдинов вызывало восхищение, – ничуть не интересовались претензиями Лукреции… Герцог Эркуле, говорят, даже заявил послу Карло Бонвезино делла Карте: «Никогда меня не вынудят уступать Лукреции, если даже вмешается в спор сам Господь Бог». Что касается Александра VI, то он был настолько счастлив брачным поведением Альфонсо, что якобы сказал по поводу денег следующую фразу: «Достаточно, чтобы они любили друг друга».

Глава XV
КРУГИ АДА

Уже в первые дни после приезда в Феррару Лукреция почувствовала, что этот мрачный и суровый город не сулит ей легкой жизни. Если бы не ученые и поэты, ей было бы совсем тяжело. К счастью, появились друзья – Тито и Эркуле Строцци¹. Они принадлежали к очень древней флорентийской семье, недавно перебравшейся в Феррару. Первый, уважаемой в герцогстве человек, был членом Верховного суда Двенадцати Судей и очень известным латинистом. Второй – поэт тонкого дарования – станет доверенным лицом Лукреции. Дружба, однако, закончится трагедией.

Сначала два эрудита, как и полагается поэтам, откроют с помощью «Божественной комедии» дочери испанца Борджа бурную и страшную историю правителей Феррары, сделавших главным козырем своего успеха скрытность и жестокость. В песне XII «Ада» Данте пишет:

 
Вдоль берега, над алым кипятком,
Вожатый нас повел без прекословии.
Был страшен крик варившихся живьем.
Я видел погрузившихся по брови.
Кентавр сказал: «Здесь не один тиран,
Который жаждал золота и крови:
Все, кто насильем осквернил свой сан.
Здесь Александр и Дионисий лютый,
Сицилии нанесший много ран;
Вот этот, с черной шерстью, – пресловутый
Граф Адзолино; светлый, рядом с ним, —
Обиццо д'Эсте, тот, что в мире смуты
Родимым сыном истреблен своим»[37]37
  Перевод М. Лозинского.


[Закрыть].
 

Династия д'Эсте, ведущая свое начало с XI века, заставила говорить о себе после отцеубийства, упоминаемого у Данте: Аццо устранил своего отца Обиццо, задушив его собственными руками. Однако положение потомков этого рода стало надежным только в 1329 году, когда папа провозгласил некоторых членов семьи викариями Церкви, а император Фридрих Красивый назначил их императорскими наместниками Модены и Реджо, двух наиболее важных городов после Феррары.

Альберто, одиннадцатый маркиз Феррары², ознаменовал начало своего правления в 1388 году убийством законного наследника, своего племянника Обиццо, и его матери. Позднее, влюбившись в дочь своего слуги, он, не раздумывая, на ней женился, а затем оставил, воспылав страстью к ее матери Маргарите дель Сале, самой красивой женщине того времени. Облачившись в покаянные одежды, он отправился в Рим, где за признание своих грехов и смирение получил от папы Золотую Розу – символ добродетели, а также разрешение основать университет по образцу Болонского и Парижского. Перед возвращением в Феррару он заболел и, опасаясь оказаться во власти Маргариты, велел удушить ее. Лукреция могла полюбоваться этим «святым человеком»: его мраморная фигура в покаянном одеянии красовалась на фасаде Кафедрального собора.

Его сын Николо III, будучи несовершеннолетним в год смерти Альберто в 1393 году, пришел к власти десять лет спустя. По примеру своего предка Обиццо II он первым делом велел убить всех регентов, которые оберегали государство до его совершеннолетия. Горячий в делах военных и любовных, он женился на бесплодной Джилиоле да Каррара в 1396 году. Однако хроники приписывают ему не меньше восьмисот любовниц. В те времена говорили, что все малыши, игравшие на берегах По, были его детьми, благодаря чему он заслужил звание «Отца Отечества». Двадцать семь из них – узаконенных и незаконных – были воспитаны при дворе. В течение восемнадцати лет красивая и любимая в народе Стелла деи Толемеи была его официальной фавориткой. Она подарила ему троих детей: Уго, родившегося в 1405 году, Леонелло – в 1407-м и, наконец, Борсо – в 1413-м.

По советам Стеллы Николо III отправился к Святой земле. Весь пыл души, прежде отдаваемый им войне, теперь он вложил в веру: он проводил ночи в молитвах у гробницы Христа, лежа на полу и скрестив руки на груди. Жажда приключений и стремление к покаянию заставили его пересечь Францию, опустошенную Столетней войной, чтобы исполнить девятидневный молитвенный обет в Мон-Сен-Мишеле.

Овдовев в 1406 году, он, однако, не женился на Стелле, как все надеялись, а двенадцать лет спустя сочетался браком с юной Паризиной Малатеста, дочерью тирана Тимини, которую он обманывал на глазах у всех и от которой имел двух дочерей. Однако Уго, его старший сын от Стеллы, не забыл оскорбления, нанесенного его матери; его неприязнь к молодой жене отца постепенно превратилась в настоящую ненависть. Чтобы попытаться завоевать его дружбу, Паризина, зная, что он, как и она сама, любит играть на музыкальных инструментах, подарила ему прекрасную арфу. Николо III, радуясь тому, что отношения между его женой и сыном улучшаются, попросил Уго сопровождать мачеху в паломничестве к Лоретской Богоматери. Он не мог предвидеть трагический исход этого путешествия к святым местам. На каждой остановке Паризина, с младенчества знакомая с историей своих предков Франчески и Паоло, читала пасынку посвященную им песнь TV «Божественной комедии». Молодые люди, столь долго избегавшие друг друга, старались видеться днем и ночью и в конце концов потеряли осторожность. Когда Николо III узнал о своем несчастье, он велел заключить свою супругу в башню, сегодня именуемую «башней маркизы», а сына – в так называемую «львиную башню». На следующую ночь Уго мужественно отдался в руки палача, отрубившего ему голову ударом меча, а Паризина, присутствовавшая на казни, сняла украшения и встала на колени перед плахой, с которой еще капала кровь ее любовника. Им было по двадцать лет. Байрон обессмертил их в своей поэме «Паризина».

Маркизу Феррарскому, однако, этого оказалось недостаточно. Он распорядился предать смерти всех женщин, на кого могло бы пасть подозрение в прелюбодеянии, но, поняв, что он сам зачастую был причиной подобных проступков и что выполнение его приказа могло опозорить его самого, отменил его. Шесть лет спустя, в возрасте сорока восьми лет, он женился на Риччарде, дочери маркиза де Салюса. В контракте он велел отметить, что если от этого союза родится сын, то у него не будет никакого права наследовать власть, оно закреплено за Леонелло, младшим братом Уго. Папа Мартин V признал законным происхождение сына Стеллы деи Толемеи и даровал ему инвеституру Феррары, владения Церкви. Однако девять месяцев спустя Риччарда произвела на свет сына, названного Эркуле, будущего свекра Лукреции.

После десяти лет счастливой семейной жизни Николо III умер, и впервые сеньор д'Эсте взошел на престол без убийств, пыток и казней. Однако Леонелло (1407–1450) не мог забыть трагедии, сделавшей его тринадцатым маркизом Феррары. Тени его брата Уго и Паризины, смерть его первой супруги Маргариты Гонзага, которую он боготворил, погрузили его в меланхолию. По политическим соображениям он соединился с Марией Арагонской, внебрачной дочерью Альфонсо Великодушного, короля Неаполя, подарившей ему сына Николо. В отличие от своих предшественников, обычно принимавших к себе на службу прославленных художников и писателей, придававших их дворам еще больший блеск, он поддерживал никому не известных гуманистов, тем самым показывая широту своих взглядов. Народ чтил своего государя, чья власть не опиралась на преступления. На лицевой стороне медали работы Пизанелло отражена слава Леонелло, на обратной – его политическая мудрость.

Сумев установить мир в герцогстве, как позднее это сделает Лоренцо Медичи в Тоскане, Леонелло угас в 1450 году. Вслед за ним на престол взошел Борсо. Третий сын красавицы Стеллы, напротив, был наделен неутомимой жаждой жизни, у него было умное, волевое лицо, судя по фрескам Скифанойи, с помощью которых он подарил себе бессмертие. Он правил государством, соблюдая видимость справедливости. Император Фридрих III за определенную сумму присвоил ему титул герцога Модены и Реджо, а папа – на тех же условиях – титул герцога Феррары. На гербах д'Эсте, где до сих пор красовались белый орел и французские лилии, пожалованные Карлом VIII, теперь появился черный имперский орел.

Борсо употребил все силы, чтобы превратить феррарские топи в плодородные земли и завладеть несколькими соседними территориями, не прибегая к оружию. Он умел ценить по достоинству верность своих слуг. Так, когда в 1469 году умер его ближайший советник, он пригласил двор и население города на похороны, после чего приказал закрыть на сутки суды и университетские аудитории. Именно тогда впервые народ увидел, как «глава дома д'Эсте присутствует на похоронах своего подданного». Одетый в черное, он следовал за гробом человека простого звания от церкви до монастыря, где должно было состояться погребение.

Не желая выполнять волю Леонелло и тем самым ущемляя права Николо, своего племянника, который жил в Мантуе у своего дяди Лодовико Гонзага, Борсо назначил сорокалетнего Эркуле своим преемником. Эркуле, уже отравивший двадцать три года назад своего двоюродного брата Франческо д'Эсте, внебрачного сына Леонелло, попытался обойтись так же и с Николо, но безуспешно. Только своей супруге Элеоноре Арагонской, дочери короля Ферранте Неаполитанского, он был обязан тем, что сохранил за собой трон: она находилась одна в Ферраре, когда Николо попытался захватить город при поддержке маркиза Мантуанского. Небольшой отряд, приплывший в город на лодке, промчался по городу с криками «vela, vela!». Это был призыв переходить на сторону претендента, однако благодаря лояльности солдат, своевременно получавших жалованье, что было в Италии редкостью, и хладнокровию Элеоноры, хозяйки Кастелло, законный сын Леонелло потерпел поражение.

По возвращении Эркуле, верный семейным традициям, свирепо отомстил: двести человек были повешены на башнях Дворца правосудия, а Николо обезглавлен. Затем голову пришили к туловищу, облачили покойника в роскошные одежды, на руки ему надели красные перчатки и положили тело в открытый гроб, чтобы позволить народу полюбоваться милосердием правителя. Под звон колоколов Эркуле, следуя за духовником, в окружении семьи пешком шел вместе с похоронной процессией до последнего пристанища Николо. Герцогиня разрыдалась. Грандиозная и мрачная церемония служила подтверждением величия Эркуле и славы Элеоноры.

От их союза родились Изабелла, Беатриче, Альфонсо, Ипполито, Ферранте и Сиджизмондо. У герцога будет всего двое внебрачных детей: Лукреция и Джулио. Во время его правления, отмеченного больше хозяйственными, нежели военными заботами, Феррара стала столь же процветающей, как и Милан.

Во всей Италии Эркуле считался мудрым правителем земель, где положение устойчиво, а богатство неисчислимо. Так, несмотря на то, что столица все разрасталась – здесь невозможно было снять дом, – Феррара стала первым современным городом Европы. Архитектор Бьяджо Россетти построил там новые кварталы, где здания выглядели гармоничными и пропорциональными, улицы были словно вычерчены по линейке, и здесь охотно селились торговцы, а также зажиточные изгнанники. Дворянство не отстает от придворных герцога и в свою очередь возводит особняки. У семей Тротти, Кастелли, Сакрати есть свои дворцы, старинные графские роды, преданные герцогу, такие, как Контрари, Пиа, Костабили, Боскетти, Раварелла, Мудзарелли и Пендальо, владеют роскошными домами. Каждый вносит свой вклад в возвышение собственного государства и государства Эркуле.

Популярность государя в его герцогстве была велика, но она достигла апогея в тот день, когда он отстранил от должности сборщика налогов, взимавшего непомерные подати, и когда он воздержался от наказания виновных в убийстве одного из его чиновников, перед которым трепетали люди знатные и простые, включая родственников Эркуле. Этот человек, Грегорио Дзампанте, подвергал обвиняемых пытке или же налагал на них штраф, исчислявшийся тысячами дукатов, тогда как иные преступники спокойно гуляли на свободе. Однако поскольку этот «враг Бога и людей» приносил государству значительные суммы, Эркуле оставался в стороне, уверенный в том, что рано или поздно с извергом кто-нибудь расправится. За это взялись двое студентов. Когда дело было сделано, они сели на лошадей и промчались через весь город с криком: «Люди добрые, выходите, мы убили Дзампанте!» Эркуле ничего против них не предпринял, напротив, позволил народу жечь потешные огни и звонить в колокола.

Феррарцы испытывали к своему государю смешанное чувство страха, преданности и благодарности. Так, когда весной 1502 года из-за плохого урожая горожане стали голодать, Лукреция узнала, что ее свекор велел привезти зерно из других стран и раздал его бесплатно, но это не помешало ему несколько месяцев спустя вместе с семьей обойти город, чтобы получить подарки натурой непосредственно от каждого подданного, в зависимости от размеров его состояния.

Государи уделяли неослабное внимание развитию искусств и словесности. В 1471 году Эркуле выписал к себе француза Андреаса по прозвищу Бельфорте, чтобы открыть первую в Италии типографию. Она должна была укрепить авторитет университета – одного из самых старых и самых известных после Болонского и Падуанского. Он был основан маркизом Альберто в 1391 году, а Леонелло при помощи Гуарино из Вероны еще больше прославил его, собрав коллекцию редких рукописей. В первые годы правления Эркуле в университете преподавали сорок пять профессоров, обучавших студентов астрономии, математике, естественным наукам, медицине, философии, филологии и получавших хорошее жалованье. Герцог, чтобы показать, какое значение он придает университету, подлинному украшению Феррары, отпраздновал годовщину своего восшествия на престол, которую сравнивали с шествием в день праздника Тела Господня: в городе были закрыты лавочки, а принцы д'Эсте, законные и внебрачные, одетые в золотую парчу, шли рядом с магистрами знаний, как с себе равными.

Эркуле уже в десять лет начал вырабатывать в себе качества военного и гуманиста, когда после смерти отца его отправили в Неаполь к королю Альфонсо Великодушному. Это был блестящий и образованный двор, где военное искусство было в почете. Во время тяжелой болезни в руки Эркуле попала история жизни Александра Македонского, написанная Квинтом Курцием, и с тех пор он читал ее ежедневно, очарованный личностью, сверкнувшей и угасшей, словно метеор. В тридцать три года, завоевав Восток, он перевернул мир, считая себя богом. Он был противоречив, как всякий человек, приступы гнева чередовались у него с грустью, за добрыми делами следовали жестокие поступки, за щедростью – мелочность. Вероятно, этим объяснялись печально известные перепады настроения самого Эркуле. Помимо «Жизни Александра» любимыми авторами Эркуле всегда были Плутарх, Ксенофонт, Еврипид и Сенека. Что касается его страсти к театру, то благодаря ей он перевел на итальянский Плавта и Теренция.

В отличие от своего отца Альфонсо д'Эсте не преклонялся так перед искусством театра, если он и ходил на спектакли, то скорее из чувства долга, чем ради удовольствия, впрочем, другие его интересы с избытком компенсировали этот недостаток. Восхитительный портрет кисти Тициана прекрасно передает выражение силы и решительности, свойственных Альфонсо, его грубоватую манеру держаться, его открытый взгляд и некоторую суровость, появившуюся у него, вероятно, еще в юности, во время войны с Венецией, и связанную с невзгодами, выпавшими на долю его семьи, которая вынуждена была уступить Светлейшей республике плодородные земли в дельте По вместе с их столицей, городом Ровиго. Отныне девизом Альфонсо станет «Si vis pacem, para bellum»[38]38
  «Если хочешь мира, готовься к войне» (лат.).


[Закрыть]. Войны не было уже при трех правителях, и он знает, что настало время укрепить военную силу. Поэтому он использует изменения, произошедшие в артиллерии, чтобы создать первую литейную мастерскую, и сам становится знатоком в искусстве отливать пушки. Его поездки на учебу в Англию, Нидерланды и во Францию многое дали ему для освоения этого производства и помогли завязать новые знакомства.

Герцог Эркуле почти не узнавал себя в своем сыне, который в возрасте двадцати одного года среди дня мог пробежать голым со шпагой в руке по улицам Феррары. Такое странное поведение напоминало ему о пылком характере его отца Николо III и о бурлящей крови Арагонов, унаследованной им от Элеоноры. Однако на его натуру влияла традиционная для всех д'Эсте любовь к искусству. Альфонсо велел построить роскошный дворец Бельведер на одном из островов По. Его любимые художники Доссо Досси и Джованни Беллини работали над украшением его дворцов; Ариосто был ему другом, а сам Альфонсо замечательно играл на виоле.

У Лукреции, как мы видим, есть все основания чувствовать себя ровней родственникам мужа, даже если ее собственная семья не могла в открытую брать на себя ответственность за совершенное насилие. До сих пор один лишь Чезаре с этой точки зрения пользовался печальной привилегией быть похожим на феррарских правителей. Впрочем, именно в Бельршуардо, замке из трехсот шестидесяти пяти комнат, украшенных фресками Козимо Тура и Эрколе Роберти, Лукреция, измотанная беременностью, узнает о том, что ее брат напал на Урбино и одержал победу. Предатели из числа придворных Гвидубальдо посоветовали ему, чтобы завоевать расположение папы, предоставить свою артиллерию Чезаре, когда тот будет атаковать Камерино, однако Чезаре быстро повернул пушки против их же владельца.

20 июня герцог Урбинский ужинал в саду французского монастыря, когда ему сообщили о прибытии армии Борджа, ему пришлось спасаться, и он верхом, даже без плаща, с большим трудом добрался до своей жены, находившейся в Мантуе у родственников. «Мне удалось спасти лишь свою жизнь, камзол и рубашку. Это неслыханная доселе неблагодарность и предательство», – писал он 28 июня кардиналу делла Ровере, будущему Юлию II.

Лукреция была возмущена поведением брата. Бернардино де Проспери, находившийся рядом с ней, написал маркизе Мантуанской: «Герцогиня приходит в отчаяние, стоит ей вспомнить о том, как любезно ее приняли, когда она проезжала через Урбино несколько месяцев тому назад». Иль Прете в письме к той же особе подтверждал: «Синьора Лукреция, как мы видим, глубоко опечалена случившимся, она повторяет родным, что охотно отдала бы 25 тысяч дукатов, лишь бы в прошлом не было ее знакомства с герцогиней Элизабеттой, и теперь ей не пришлось бы краснеть»³.

Герцог Романьи – новый титул, пожалованный понтификом сыну, – водворился на герцогском престоле в Урбино и расправился кинжалом или ядом со всеми оппозиционерами. Его обычный метод – тирания и, если потребуется, убийство. Город был отдан на разграбление. В течение нескольких недель мулов нагружали коврами и гобеленами, статуями, золотой посудой, редкими дорогими книгами. Стоимость награбленного, по мнению Санудо, составила 150 тысяч дукатов. Неожиданно для всех к охоте за добычей присоединилась еще одна особа, чье страстное желание раздобыть предметы античного искусства заставило ее забыть о том, что под ее крышей нашли убежище ограбленные родственники. Печаль по поводу происшедшего не помешала ей вспомнить о том, что во дворце Урбино находились две замечательные мраморные статуи; она попросила своего брата кардинала Ипполито найти их для нее:

Дорогой и досточтимый брат, у синьора герцога Урбинского, моего свояка, дома имелись небольшая античная Венера из мрамора и Купидон, кои были ему подарены некоторое время тому назад Его Сиятельством герцогом Романъи. Я не описываю вам красоты Венеры, поскольку полагаю, что вы ее видели. Что касается Купидона, то ничто из современного искусства не может сравняться с ним. Я уверена в том, что эти предметы искусства должны были попасть в руки указанного герцога вместе со всем, что хранилось во дворце Урбино. Я с большим удовольствием украсила бы античными предметами мой Studiolo[39]39
  Кабинет (лат.).


[Закрыть] и потому хотела бы получить эти статуи. Дело это не кажется мне невозможным, поскольку мне сказали, что Чезаре не особенно интересуется античностью. Однако я не настолько знакома с ним, чтобы прямо попросить об этой услуге. Я думаю, что лучше обратиться к вашему посредничеству и умолить вас оказать мне милость, попросив для меня Венеру и Купидона в настойчивом письме через вашего посланника, чтобы дело разрешилось к нашему полному удовольствию⁴.

Чезаре, которого, впрочем, она назвала «заурядным убийцей», ответил тем более охотно, что знал от Микеланджело, что Купидон был его работой.

Для Лукреции наступило время разочарования. В замке Павии, куда отправились ее свекор и муж, король Франции Людовик XII вел себя так, словно считал Чезаре своим alter ego[40]40
  Второе «я» (лат.).


[Закрыть]. Монарх, очарованный этим воином, прилюдно оказывал ему знаки внимания, которые, похоже, ничуть не трогали герцога Романьи.

Коварство Чезаре по отношению к семейству Монтефельтро возмутило одну лишь Лукрецию, ставшую живым укором победителю. Его гонцы, отправленные к ней, вернулись обратно, а печати на письмах остались несломанными. Вместо извинений мрачный победитель обратил всеобщее внимание на недуг Гвидубальдо, который никогда не сможет иметь детей. Он подает идею убедить его принять постриг и стать кардиналом, тогда его брак мог бы быть аннулирован и его бывшая супруга, безусловно, сохранявшая верность Гвидубальдо, сможет выйти замуж за какого-нибудь французского барона, зависимого от герцога Валентинуа. Папа полностью одобряет идею сына и отправляет посланников в Мантую сообщить об этой идее супругам Гонзага, чтобы они, в свою очередь, уведомили о ней своих родственников.

Одновременно из Рима приходит весть, от которой у Лукреции сжалось сердце. Асторе Манфреди, мужественный сеньор Фаэнцы, был обнаружен в Тибре с веревкой на шее «со следами страшного насилия». Как не узнать руку Чезаре в этом двойном преступлении?

Хитрости, предательства, грабежи, подлости, убийства совершенно изводят Лукрецию. Она впадает в меланхолию, сон бежит от нее, а влажная жара утомляет. Врачи, понимающие, что ее и без того хрупкий организм совсем ослабел из-за беременности, решают отправить ее подальше от сырости Бельригуардо во дворец Бельфьоре, выстроенный недалеко от замка Эсте, где климат считался более здоровым. Однако в середине июля на Феррару обрушивается эпидемия, и Лукреция тоже становится ее жертвой, хотя точный диагноз не установлен. Каждый день посол Бельтрандо Костабили сообщает папе новости о его дочери, однако Александр VI не верит, что недомогание ее сколько-нибудь серьезно, и полагает, что причиной всему – притворство. Лукреция приходит в ярость, узнав о содержании депеши отца: «Болезнь ее вызвана тем, что она не хочет довольствоваться 10 тысячами дукатов, установленными для нее герцогом, и если бы последний добавил ей еще две тысячи, она бы сразу поправилась. Пусть герцог Эркуле так и поступит, поскольку смерть сеньоры Лукреции нас слишком бы опечалила».

Чезаре Борджа идет от победы к победе. Вот-вот падет Камерино, как ясно из следующего письма Чезаре к сестре:

Дражайшая наша, я уверен, что для того, чтобы вылечить болезнь, которая вас сейчас терзает, нет более действенного целебного средства, чем благие и радостные вести. Только что мы наверное узнали о взятии Камерино. Мы просим вас достойно отметить эту новость вашим выздоровлением, ибо по причине вашего недомогания мы не чувствуем никакой радости по поводу этого события, впрочем, как и чего-либо другого⁵.

Пять дней спустя Камерино действительно капитулировал, все Варано, правители города, за исключением Джанмарии, были убиты.

Триумфатор Чезаре отныне контролирует самую важную часть прежнего Папского государства, и в союзе с Феррарой он может стать полновластным хозяином центральной Италии. Эркуле, хоть он и родственник Варано, считает целесообразным поздравить победителя.