Текст книги "Дети Лезвия"

Автор книги: Жанна Пояркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Человек принесет тебе беды, – звучно произнес Эйлос, повернув голову и глядя из-под опущенных ресниц. – Я видел это написанным тенями ветвей Ки-рра-Дис.

– Он уже их принес, – я сорвала покрывало с кровати, сжала ладони – и испепелила тряпку.

На сегодня достаточно было невыносимых для меня вещей, и я целеустремленно стала уничтожать обивку, картины, балдахины с позолоченными кистями, ковры и остальные предметы, которые не были нужны, пока внутри не осталась лишь кровать без матраса, простое дерево. Эйлос сложил руки на обнаженной груди и закрыл глаза, не мешая, но и не помогая. Быть может, он разговаривал с Тареном, но высокомерное красивое лицо брата ничего не выражало. Тонкая тень на голой стене начала расширяться, раскрываться, словно занавес.

– Иди ко мне… – властно проговорила я, и из раскрывшейся двери теней показался Тарен, из груди которого сочилась кровь, рисуя изысканный узор боли на сильном теле.

Он едва не упал, но потом открыл глаза, умоляя о прощении и спасении, признаваясь в чем-то, что я не умела прочитать. Уложив его на кровать, я сняла разорванную рубашку и ножны с серпами и села рядом, сжимая его пальцы в своих. Дыхание Тарена было неровным.

– Отдай ему часть себя.

Эйлос не открывал глаза, превратившись в безмолвного стража.

– Помоги мне.

– Я сдерживаю того, кто придет за ним из-за дверей, – холодно ответил брат.

По спине пробежал холодок, и я взглянула туда, откуда появился Тарен, – бесстыдную щель-тень, раскрытую, словно страждущее лоно. Внутри свивалась тьма, бесформенная, угрожающая, с каждым поворотом становящаяся все более плотной. Я провела пальцами по груди, оставляя длинную царапину, и почувствовала, как сила концентрируется на кончиках пальцев, смешивая свою кровь с кровью брата. Он ничего не говорил, но смотрел в глаза, и я падала в упругую черноту зрачков, поднимаясь и опускаясь на волнах его дыхания. Кожа его была тепла и приятна на ощупь. Я легла рядом, переставая быть отдельной частью бытия, сливаясь с ним, звуча одной и той же мелодией, отдавая магию в момент прикосновения. Плечи, грудь, его шея, скулы… Провести линии, закончив незаконченное, воссоздав разрушенное. Меня трясло, а Тарен обнял меня, прижав к себе, и его губы выпили последний глоток того, что я могла дать… Иногда они приходили ко мне ночью, и в этот раз было так же. Как только я в бессилии упала на кровать, Эйлос закрыл дверь-тень – стоящему за ней больше не было здесь жертвы – и лег с другой стороны, приводя в чувство своим теплом.

– Спи… – прошептал Тарен, поцеловав меня в спутанные волосы, и я мгновенно заснула.

Проспав несколько часов, я очнулась. Передо мной лежала свежая рубашка взамен разорванной – кто-то из братьев позаботился обо мне, на тело накинули легкое покрывало, а сами они стояли у двери, почти невидимые и одинаковые под черными плащами. Для воина нет мелочей, небрежность в одеянии – это шаг к небрежности в заботе об оружии, в отношении к тренировке, а значит – и в самой битве. Тот, кто слишком печется об одежде, столь же нелеп, как и тот, кто не уделяет этому внимания.

– Ра, – они отсалютовали мне и исчезли, убедившись, что все в порядке.

Небольшая слабость осталась. Словно едва различимый след на песке, который уже почти уничтожил неумолимый ветер. Царапина на груди зажила, раны на спине и бедрах тоже не жгли яростным огнем, и я облачилась, задумчиво глядя на шрамы на предплечьях. Из-за немощности человека мы подставляли себя под удар, но теперь братья снова были рядом, и я ощущала добродушную благодарность Тарена и насмешливое высокомерие Эйлоса, хотя уже снова не видела их.

– Если уж ты собралась поспать, то могла бы остальных предупредить, – Рик поднялся со стула, стоявшего между Кристией и Триэром.

Эд, как и прежде, стоял на своем посту, поприветствовав меня кивком. Даройо не было смысла приходить сюда, но любой посетитель мог помешать моим планам, поэтому я оставила парня следить за окружающим пространством. Мне нравилась его молчаливая преданность, свойственная воинам, которые строго соблюдают традиции. Остатки личной обиды сгладились за то время, пока я отсутствовала, он перестроил себя для новой задачи.

– У меня было дело, – я села и махнула Тарин принести еще куавы.

– Вот оно что, – издевательски протянул бродяга, хлопнув себя по колену и сев на место. – Мало того, что твои приятели тоже не дали мне купить себе пива, так они еще и не ответили ни на один вопрос. Такое ощущение, что я для них – пустое место.

– Так оно и есть, – кислое лицо Триэра сейчас напоминало высохшую дыню. – Он пытался убедить нас, что без пива умрет. Похоже, человек явно нас недооценивает.

Рик усмехнулся в усы, вспоминая свою проделку, но потом развернулся к Черному Лучнику, и глаза бродяги стали холодны.

– Я был очень неплохим мечником в свое время. Если вы дадите мне оружие, а не станете таскать на спине, как тюк одежды, я покажу тебе, кто из нас пустое место.

– Кажется, я понимаю, зачем ты его взяла, – расхохоталась Кристия. – Чтобы подарить в качестве шута Адепту.

– Если ты не будешь ускоряться и использовать другие возможности, присущие вам, я готов, – повторил Рик, никак не отреагировав на шутку и не спуская сердитого взгляда с Черного Лучника.

Братья чуть выступили из тени, чтобы увидеть столь странную дуэль. Триэр скривился, а Эд не обратил на происходящее никакого внимания, продолжая следить за тем, что творилось за дверью трактира.

– Если вы что-то сломаете, вам придется заплатить, – проскрипела Тарин, предчувствуя драку.

– Я не буду драться с каким-то червем из Белого Города, – презрительно произнес тощий даройо. – Это смешно. Ты не проживешь и секунды. Как я смогу не пользоваться тем, что у меня в крови?

– Еще два куска хорошо прожаренного мяса, Тарин, – повысила голос я, наблюдая за поведением Детей Лезвия и изумляясь человеку, который с каждым разом показывал все новые и новые грани характера. Его мышцы заплыли жирком, им не хватало тренировки, хотя сила в них угадывалась. Вероятно, у него была крепкая рука и верный глаз, но человеку никогда не сравниться с даройо.

– Значит, ты плохо себя контролируешь, – пожал плечами Рик. – Это позор для воина.

Триэр встал – и через миг, а может быть даже меньше, острие его стрелы смотрело бы прямо в глаз человека. Если бы я не двинула ногой по стулу, который ударил лучника, сместив прицел. Стрела впилась в пол, древко ее трепетало от силы выстрела.

– Ты находишься под защитой Ра, и это тебя спасает, – лицо Черного Лучника вытянулось, он поклонился мне и вышел прочь, чтобы совладать со своими эмоциями.

– Ты оскорбил одного из Детей Лезвия, человек, – я принялась за жаркое. – Смотрю, это входит у тебя в привычку. Пакостить тем, кто спасает твою жизнь. Это типично для вашего рода.

– Возможно, ты не заметила, но он сделал это первым, – в тон мне ответил Рик. – Мне не нравится положение скарба, который всем мешает и тянет вниз. Я не напрашивался идти с тобой, ты позвала сама.

– Ты мог отказаться, – подняла бровь я, не отрываясь от еды. – Теперь слишком поздно рассуждать об этом. Но я требую уважения к Детям Лезвия, они прекрасные воины и терпят тебя лишь как ступень на моем Пути, человек. Кстати, ты можешь поесть, а не то потеряешь остатки сил.

Кристия скрестила ноги, упершись локтем в колено, и слушала наши слова, не вмешиваясь в беседу. Тарин бесшумно опустила тарелку с мясом со стороны человека и так же тихо удалилась.

– Я видел твои возможности, Ра… – у гнева бродяги было много оттенков, а сейчас к нему примешивалась неуверенность и гордость. – Но я не позволю относиться к себе, как к твоему капризу.

– У меня нет оружия людей, – он начинал действовать мне на нервы, а мало кому удавалось лишить меня спокойствия. – Любой из Детей Лезвия убьет тебя, даже не взявшись за меч. С завязанными глазами и руками. Не слыша тебя, а только ощущая, как воздух омывает твое тело и отражается обратно. Достаточно лишь знать, где ты, чтобы нанести смертельный удар. Всего один, человек! Пойми же наконец – ваше боевое искусство тебе здесь не поможет.

– Удивительно… – слова Кристии падали приглушенно, но ясно разтличимо, будто шаги заблудившегося путника посреди поющего вместе с ветром леса. – Ты позволяешь ему разговаривать с тобой как с равной…

Никогда никто из Детей Лезвия не смотрел на меня так, как она в тот момент. Кристия знала меня очень долго – много дольше, чем прожил настырный человек, не желающий смириться со своей судьбой. Я помню время, когда хозяйка Алого Леса хотела убить меня, и время битвы спина к спине, время успокоения и время соперничества, но никогда она не смотрела на меня так. Она хвалила мое смирение и умение находить общий язык даже с такими тварями, как люди, этим взглядом, а мне вдруг стало неприятно. Рик не был ни капризом, ни простой жертвой. Люди оказались более сложными, чем всегда представлялись.

– Я и есть равный, – он пожал плечами, стиснув зубы. – И я хочу сразиться с Триэром на оговоренных ранее условиях. Ты говорила о чести и долге. Так вот это мой долг.

– Равный? – Кристия не выдержала и фыркнула, играя топориком. – Не льсти себе, человек. Тебе нужно четко уяснить свое место в Ущелье. Это место раба.

Кристия сражалась двумя небольшими топорами, каждый из которых был произведением искусства. Если сама она выглядела скромно, то оружие ее всегда было как следует наточено, алые рукояти пылали огнем, а вырезанные на стали символы переползали один в другой. Этим мы были похожи – любовью к парному оружию. Обхватывая сильными пальцами их рукояти, Кристия подписывала смертный приговор противнику. Не большие боевые, но довольно тяжелые. Пара красных орудий для хозяйки Ки-рра-дис.

– Нет, – я опустила голову, откладывая мясо. – Тот, кто спас мою жизнь, не раб.

Кристия широко распахнула красивые глаза, а Эд отвлекся от поста, не веря своим ушам.

– Ты требуешь уважения к человеку?!

– К тому, кто спас мне жизнь.

– Но я… – начал было Рик, и я сжала его плечо, приказывая промолчать, а внутри вспыхнул стержень истины, который всегда поддерживает того, кто осознал верный путь.

– Твое слово твердо, Ра… – оба даройо склонили голову, а вдали язвительно прокричал сэйфер.

Зеленоватые глаза Рика потеплели, но я не позволила себе измениться в лице, сухо диктуя условия. Ни один из даройо кроме Адепта не мог оспорить мое решение, и это не далось мне просто, поэтому я употребляла власть свободно и спокойно. Тарин выронила манускрипт, впитывая все, что видела, и я жестом приказала ей удалиться наверх, что та поспешно и исполнила.

– Триэр… – проворковал магический зов, и лучник неохотно вернулся, отодвигая Эда, худой и натянутый, словно тетива.

– Я слушаю тебя, Ра, – официально ответил даройо, показывая, что ему неприятно общество человека.

– Ты сразишься с ним, не применяя тай-су. Отключив слух. И реагируя столь же медленно, сколь средний человек, – я посмотрела на Рика, оценив его возможности. – Это все равно не будет честно, но неважно. Поединок поможет тебе в контроле эмоций, а человек избавится от обиды. Только необходим меч… – я поискала взглядом, но меч был только у Эда.

Кристия подобралась, словно кошка, и я поняла, что любому давлению должен быть предел.

– Тарин! – громко позвала я. – Мне нужен меч. Наверняка у тебя есть оружие людей – тут полно всякого барахла.

Хозяйка довольно быстро принесла требуемое. Не из самой лучшей стали, намного уступающий оружию Триэра – какой-то безвестный уродец, вполне подходящий для человека. Черный Лучник снял лук и все, что могло помешать ему двигаться, не протестуя и не ругаясь, Рик тоже скинул куртку, привыкая к добытому мной мечу, – спина его была разорвана соколом, и рана выглядела отвратительно. Запах засохшей крови наполнил трактир. Кристия раздула ноздри, поймав этот запах, но продолжила меланхолично ласкать топор. Странно, но мало кто замечал, как она красива.

– Пошла вон, – я махнула рукой Тарин, остановив на ней тяжелый взгляд, и та быстро убралась.

– Спасибо, Ра, – бродяга сделал пару взмахов мечом, я заметила, что он знаком с этим оружием, как и говорил.

Я попросила Триэра не убивать неугомонного человека, просто показать, что его бравада не имеет под собой оснований. Лучник ответил мрачной волной самых разных мыслей, но я не сомневалась, что он выполнит наложенные условия – мозг даройо тяжело затуманить эмоциями. Триэр видел в поединке несомненную выгоду – тренировку во владении собой и возможность сдерживать природную чуткость, помогающую Детям Лезвия в битвах. Кристия решила не терять время зря и начала чистить один из топоров.

– Я бы сделал ставки, – не упустил возможности съязвить Эд, не отрывая взгляда от того, что творилось в лесу, но я понимала, что краем глаза он видит и трактир.

– Поставишь на меня? – вдруг ухмыльнулся Рик, и меня повеселил его необъяснимый задор.

– Ра славится не только умением воевать, но и своей мудростью, – парировал Триэр, привычно оценивая противника беглым взглядом. – Приступим.

Первым же ударом Черный Лучник обезоружил человека, словно предлагая тому прекратить бестолково тратить время, но тот лишь сдвинул брови, тряхнув кистью и снова взяв оружие в руку. Триэр старался двигаться с такой же скоростью, как люди, а когда срывался, то просто не наносил ударов, и выходило, что он сражается не с Риком, а в большей степени с собой. Это захватило его, увлекло, и скоро складки на лице лучника разгладились. Человек старался пробить защиту даройо, его движения становились все точнее и опаснее с каждым мгновением – он вспоминал былые умения, и один раз ему даже удалось оцарапать руку Триэра, излишне погрузившегося в битву с привычным ходом боя. Это привело его в такой восторг, что даже ответные удары лучника, который шлепал бродягу мечом, оставляя синяки, Рика не расстроили. Он раскраснелся, глаза сияли. Похоже, он забыл об обиде, просто находя удовлетворение в том, чтобы вспомнить тактику защиты и нападения, стойки, приемы; теперь было заметно, что человек действительно был хорошим мечником, потому что противнику приходилось непросто. Наконец, Триэру надоело, и он сделал выпад, остановив движение смертоносной стали прямо у сердца мужчины.

– Довольно? – Черный Лучник поднял бровь, безразлично держа меч у груди Рика.

– Пожалуй, – согласился тот, опуская оружие.

– Ты упрямый, человек, – даройо убрал меч в ножны и по привычке сделал знак завершения битвы в мою сторону.

– А я тебя все-таки задел, – расплылся в ухмылке Рик. – Клянусь задницей Бригитт!

Кристия снова фыркнула.

– Да, это так, – признал Триэр, не имея желания оправдываться.

Бродяга хлопнул кулаком по столу и залпом допил стоявшую рядом куаву, не переставая улыбаться так заразительно, что хотелось улыбнуться вместе с ним.

– Ты это видела, Ра? – он взглянул на меня, пригладив растрепавшиеся волосы.

– Триэр излишне сосредоточился на том, чтобы не двигаться быстрее тебя, – подтвердила я, понимая, что мне чем-то нравятся его упрямство и азарт.

Он находился в Ущелье, где все было враждебно ему, но не сдавался и не скулил, как побитая собака. В этом Рик походил на мага, Аламара с черной стрелой на щеке, который бился до последнего в круге Танца Лезвий. И такое поведение было достойно уважения.

* * *

Цель жизни даройо – это встреча со Смертью. Ее никто не сможет победить, но кто-то продержится дольше, а кто-то – меньше, и сам факт возможной битвы со столь сильным противником радует сердце. Когда-нибудь я взгляну в глаза Серой Леди – и вызову ее, салютуя боевыми серпами, воспевая славу рода, а быть может, спрошу, сколько продержался отец. Жизнь – это время, которое отпущено для того, чтобы стать сильнее, и глупо тратить даже часть его на бестолковые развлечения или погоню за приключениями; жизнь – это тренировка, ступени к площадке на вершине, где ждет Смерть. Не знаю, как она придет ко мне – пением падающих листьев Ки-рра-Дис, шорохом крыльев сэйфера, болью ритуальных шрамов или вечным спокойствием, но я жду этого момента, стараясь отточить движения и ум, чтобы Серой Леди не было скучно сражаться со мной. Боевые серпы двигались все быстрее и быстрее, пока за их движениями не стало невозможно уследить – после убийства Тейза я стала владеть ими еще лучше.

Рик спал, перестав удивляться и шутить над тем, что он должен лежать в одной комнате с леди в черном и сумасшедшей птицей, зыркающей пламенными очами. Поэтому тренировка не могла ему помешать. Я начала ориентироваться по его тихому дыханию, делая несколько выпадов на выдох и столько же на вдох, а потом рисуя в воздухе символы Алфавита острыми концами серпов. Музыка, не знакомая мне до этого. Пепел закрыл кровавые глаза и только слушал – он сразу предупредил бы меня, если бы почувствовал рядом врага. Но никто не заходил в трактир Тарин, что меня, в сущности, не удивляло.

– Твои мысли тяжелы, – сказал Эйлос, появляясь напротив меня и начиная бесшумно парировать удары.

– Я знаю, – согласилась я, увеличивая скорость. – Тарен чуть не погиб, пытаясь защитить человека.

– Он уже снова готов к битве, – равнодушно ответил брат.

– Внутри меня поет Серая Леди. Она напоминает мне о том, что месть до сих пор не свершилась, что объяснения не получены, что вопросы остались без ответа, – я остановилась, опустив серпы. – Я не привыкла ждать, а человек затрудняет путь. Мне хотелось получить сложную задачу, но мудрость заключается не только в том, чтобы храбро ринуться вперед, но и в том, чтобы точно рассчитать силы. Раны Тарена сказали мне о моем желании больше, чем кто-либо сумел бы словами… Наверное, я должна пойти в Иглу без него. А потом узнать, что за тайну скрывает записка мага.

– Тарен показал свою слабость? – спросил Эйлос, поднимая на меня черные глаза.

– Нет. Он показал преданность, которая должна быть вознаграждена, – я кивнула в знак признания. – Он может еще некоторое время отдыхать в тени, я справлюсь со всем сама.

– Проклятье!.. – пробурчал Рик во сне и перевернулся на другой бок.

– Я знаю лишь одно место в Ущелье, где никто из даройо не найдет человека… – задумалась я, глядя на то, каким беспомощным и смешным тот выглядит, засыпая. – Это Алый Призрак.

– Долг ведет тебя извилистыми путями, Ра, – Эйлос вложил меч в ножны и опять накинул капюшон, отправившись в тень.

Я осталась одна, слушая дыхание Рика, воплощающего в себе несдержанность и ряд других человеческих пороков и вместе с тем умеющего то, что от даройо ускользнуло. Его стоило бы убить и зарыть в листьях Ки-рра-дис, скрыв зоркие глаза бродяги под кровавыми печатями, но такие желания, импульсивные и необдуманные, недостойны того, кто движется по Пути. Ничто в мире не проходит бесследно, и равно тому, как я влияла на человека, он оставлял что-то во мне.

Алый Призрак – идеальная ловушка для любого, кроме меня и братьев. Его невозможно перенастроить, такова уж его сущность, таким я его создала, закрыв пути к отступлению. Однако всегда есть возможность получить кратковременную лазейку, и это позволяет сделать магия. Другое дело, что проникновение человека в мою цитадель – это происшествие, которое потрясет все Ущелье, если кто-то о нем узнает. За сохранность своих тайн я не боялась, потому что собралась заточить человека в одной из комнат, поручив братьям заботиться о нем, однако само по себе решение выглядело очень спорным. Конечно, даройо иногда приводили людей в замки – в пыточную, в которой совершенствовались навыки по нанесению изящных ран или шрамированию, – однако никто, я уверена в этом, не привел бы человека, чтобы сохранить ему жизнь. Мне тоже было неприятно об этом думать, но другой выход виделся мне слишком дерзким, поэтому сожаление постепенно отодвигалось на второй план. Человек будет жив, а я сделаю то, что не дает мне покоя, оказавшись на приеме у Лордов Лжи.

Я не люблю дипломатию и магию. Дипломатию я не люблю, потому что бестолковая растрата мозговых усилий для того, чтобы произвести на кого-то впечатление, мне чужда. Серпы говорят тогда, когда обычные слова не действуют, молчание – способ сохранить мысли неприкосновенными. Магию я не люблю потому, что она расслабляет, дает иллюзию всемогущества и призывает злоупотребить ею, забыть воинскую честь, погрузившись в сплетения колдовской мощи. Я стараюсь избегать ее употребления, когда это можно сделать, потому что магия – это расточительство, но сейчас такой возможности я не видела. Утро скоро наступит, хотя Ущелье все равно останется сумеречным и мрачным, с ним Кристия, Триэр и Эд будут ждать моих приказов.

– Эйлос… – позвала я, и брат снова появился рядом. – Ты и Тарен должны будете позаботиться о нем до моего прихода. Как обо мне.

– Будет сделано, Ра, – он склонил голову, глядя на то, как я достаю серпы и шепчу слова заклинания, рисуя символ «Мощь».

Рика я будить не стала, потому что человеческое сознание противится заклинаниям, причем сами они не отдают себе в происходящем отчета, просто так устроен их мозг. Мне же хотелось обойтись как можно меньшей тратой сил – никогда не знаешь, когда тебе понадобится лишняя возможность сотворить небольшое чудо. Воздух сгустился вокруг спящего, потом набух полупрозрачной воронкой и поглотил его с тихим звуком. Эйлос пропал, встречая человека у Алого Призрака, а я выскользнула из покоев, не потревожив Триэра и Кристию, а Эду шепнув тихим ветром, чтобы он ждал и ничего не предпринимал. Тот не задавал вопросов. Добежав до ближайшей Точки, скрытой среди кустов каори, я переместилась к замку, возвышающемуся над Ущельем воплощением моей фантазии и силы.

– Вот это да… – Рик уже не спал, задрав голову, чтобы увидеть шпиль Алого Призрака, но тот исчезал в тумане, не позволяя оценить свою высоту.

Твари на вратах почуяли человека и изогнулись, выступая из камня и медленно извиваясь. Каждый лист и виток орнамента вскипел, в черном камне загорелись багровые прожилки, вспыхивая и разбегаясь в разные стороны. Огромный провал двери чернел, словно недовольный рот или пустая глазница, которая вот-вот покажет око злого демона. Башни-иглы устремились вверх, желая пронзить сэйферов, которые не боялись летать здесь в бессильной ярости.

– Ра, – обрадовался бродяга, ежась в рваной куртке. – Что происходит? Это Игла?

– Нет, это мой замок, – я не показала удовольствия от такого сравнения, хотя человек понятия не имел, о чем говорил. – Алый Призрак.

В ответ крепость вспыхнула пламенем, скрытым в угольно-черном камне, по черному телу замка пробежали огненные струйки, спрятанные внутри, – он приветствовал своего хозяина. Коварные искры заключенного яростного огня, давшие имя творению, взорвались, а туман жадно глотал их сияние, подбираясь ближе, выныривая из обрыва пухлой змеей.

– Красивое чудовище… – хмыкнул мужчина. – Не буду даже спрашивать, можно ли войти. Мне кажется, что тут не любят незваных гостей.

Эйлос усмехнулся, доставая меч, потом из тени ворот вышел Тарен и подошел к нам. Рик уставился на его живот, потом на мою рубашку, на которой не было и следа прошедшей битвы с Охотником за людьми, но ничего не сказал.

– Мне кто-нибудь скажет, что происходит? – подозрительно посмотрел на меня бродяга. – Ты все-таки решила принести меня в жертву? Даже выспаться не дали…

– Я оставлю тебя в замке, – ответила я.

– Зачем? – эта его способность задавать массу ненужных вопросов меня раздражала.

– Нет времени объяснять, – отмела его еще не родившиеся слова я. – Просто подчинись.

– Я не люблю подчиняться, – усмехнулся он, и искры из его глаз перепрыгивали в мои. – Даже такой властной женщине, как ты, Ра. Этот приказной тон тебе, кстати, совсем не подходит. Ты когда-нибудь разговариваешь иначе?

– Иначе? – не поняла я.

– Нежно. Без ощущения статуса лучшей, – он снова потрогал изорванную куртку и огорчился, глядя на нее. – Ты когда-нибудь просишь?

– Я ни у кого ничего не прошу, человек, – ответила я, сжимая ладони и накапливая силу. – Если мне что-то нужно, я это беру. Если я считаю что-то необходимым, я это делаю. Если я не могу этого сделать немедленно, я жду и делаю это чуть позже.

– Твой замок многое говорит о тебе. Это огонь – и камень… Наверное, вы сами строите свои замки… – его взгляд переместился на Алого Призрака. – Ты…

Не знаю, что он хотел сказать, потому что я обездвижила его ловким ударом, лишив сознания, но вместо того, чтобы начать плести защитный кокон, села и посмотрела на бушующий вблизи человека Алый Призрак. Сдержанные, чистые линии замка ласкали взор. Цитадель, которая не должна была терпеть в себе присутствие чужака. Внезапно я снова ощутила, что самый очевидный вывод не является самым правильным: мною двигали опасения и страх неудачи, а ведь нет ничего более достойного, чем погибнуть, претворяя в жизнь тяжелый план. Я испугалась возможности потерять Тарена, но братья были рождены для битвы, как и я, мой испуг для них – оскорбление.

Замок не хотел принимать человека-гостя, каждый его изгиб протестовал, он звучал и просил меня оставить его коридоры неоскверненными. Даже если на меня нападет легион Детей Лезвия, я постараюсь победить их, а не скрывать пришельца внутри.

– Ра? – прервал мои размышления Тарен.

– Перенесите его обратно, – приказала я. – Магический провал еще не затянулся полностью, это будет просто. Я скоро вернусь.

Брат прикоснулся ко мне, нежно провел рукой по щеке.

– Тебе трудно сейчас, – голос Тарена был непривычно мягок.

Я рассеянно кивнула, проследив взглядом, как две высокие фигуры, покрытые черными плащами, держат человека, а затем растворяются, перемещаясь обратно в трактир Тарин.

Каждый шаг взлетал вверх искаженным отзвуком, когда я шла вверх по лестнице, стремясь в комнату Искупления. Но зэн не вышла мне навстречу. Зеркало осталось пустым. Я подошла к стене, и сняла с нее короткий меч, которым никогда не пользовалась, потом повесила обратно – оружие даройо не подходило человеку. Однако я не могла отправить Рика в сумасшедший поход безоружным словно раба или животное. Впрочем, даже у животных есть когти, а бродяга оставался совсем беззащитным.

В подвале нашлась старая секира, которую принес один из людей, на которых я тренировала искусство нанесения фигурных ран. Вспомнив о нем, моряке из Шойары, я почему-то ощутила сожаление, ведь ни одно из его слов не осталось в памяти, только крик. Секиру я отбросила в угол, не удовлетворенная ни ее видом, ни весом. Крючья, цепи… Ничего из того, что было бы мне необходимо. Набор инструментов, которые я забрала у Тейза, с лихвой заменял весь этот арсенал, но я не торопилась оставить мешочек здесь. Я была уверена, что испробовать его содержимое нужно на непокорных Лордах Лжи, если они будут отрицать вину.

«Когда-нибудь…» Покинув подвал, я прошла через главный зал, ощутив непокорное дыхание стены пламени, и нашла маленькую дверь, спрятанную в черном монолите замка. «Когда-нибудь тебе захочется совершить подвиг, который…» Оружейная комната, где хранилась коллекция отца. Тагот любил оружие, которое делали люди – не серийное, выдаваемое воякам из ополчения, а то, которое производили в единичном экземпляре, в которое вкладывали долгие дни труда, с хорошей сталью и инкрустированной рукоятью. Он говорил, что кузнецы-даройо вкладывают в сталь дух войны и хвалу Смерти, а люди – свою мечту; что ей невозможно воевать, но приятно видеть воплощенное стремление к совершенству, которого им никогда не достигнуть. Мой отец собирал оружие побежденных врагов, оно напоминало ему о былых победах, а теперь коллекции придется послужить мне. «Тебе захочется совершить подвиг, который до тебя никто не совершал, и ты…» Когда он отправился к Серой Леди, его замок был уничтожен, – грандиозное сооружение, Сердце Демона, взлетело на воздух, но коллекцию оружия я отыскала и поместила сюда. Никто не знает, что именно случилось с Таготом после того, как он покинул Ущелье. И я не знаю.

«…и ты должна его совершить. Даже если это покажется невозможным». Так он сказал, когда вырезал шрамы на моих руках, завершая Обучение. «Неважно, выступаешь ли ты против всех или против одного. Важно, поступаешь ли ты при этом в соответствии с Заповедями». Я начала выбирать меч, взвешивая его в руке и совершая пробные выпады. У каждого из них было имя, каждый претендовал на нечто большее, чем просто быть куском стали. «Когда ты находишься на пороге подвига, все может обернуться против тебя, и хорошо, если будет так. Никто не достоин доверия большего, чем того требует необходимость». Некоторые оказались чересчур изящными, другие – тяжеловесными и неудобными, но каждый был по-своему красив; рукояти – от сплошных, инкрустированных белым янтарем, украшенных серебряными узорами, до вырезанных в виде злых драконов, свившихся в схватке. «Когда-нибудь…»

Я выбрала меч, который показался мне подходящим. Не броский, но выполненный в соответствии с теми требованиями, которые я предъявляла к оружию. Поклонившись, я закрыла дверцу и поспешила прочь из Алого Призрака. Прошло не так много времени, не больше получаса, но даже с братьями оставлять непоседливого бродягу мне не хотелось. «Дитя Лезвия может достичь всего, не нуждаясь в помощи. Наш путь – путь в одиночестве». Когда Тагот резал мои руки, обвивая их раной-змеей, я узнала, что такое настоящая боль, но гордость не позволила издать ни звука. Он действительно был лучшим, Адептом Детей Лезвия, и, наверное, именно поэтому во мне не нашлось достаточного уважения к Сэтру. Алый Призрак исчез позади, и Точка перенесла меня в лес около трактира Тарин.

– Выступаем немедленно, – я больше не собиралась ждать и поднялась в покои, где должен был оставаться Рик под охраной братьев.

Эд покинул пост, начав утреннюю тренировку. Кристия и Триэр тут же появились из дверей своих комнат, оставив постели, и отправились в конюшню, чтобы подготовить лошадей к предстоящему походу. Человек уже очнулся и выглядел очень недовольным.

– Это для тебя, – я протянула ему меч в ножнах и отпустила братьев, которые тут же скрылись из виду.

Рик никак не мог привыкнуть к тому, что они появляются и исчезают, как тени.

– Клянусь задницей Дэра! – начал бродяга, рассматривая оружие. – Не думаю, что во сне можно получить шишку, поэтому я предполагаю, что Алый Призрак не был сном. Хороший меч.

– Мы выезжаем в Иглу сейчас же, поэтому поторопись.

– А поесть я могу? Или у вас в традициях ездить натощак? – поинтересовался Рик, пристегивая ножны и вкладывая в них меч.

– Именно.

Щетина у мужчины отросла еще сильнее, чем раньше, и он потрогал колючий подбородок, неодобрительно хмыкнув при этом. Раньше его усы и бородка наверняка имели выхоленный, хоть и слегка запущенный вид, но он уже давно не занимался ими, бросив это, судя по всему, еще до моего визита в «Пьяную волчицу». Выглядел он далеко не лучшим образом – взлохмаченные волосы, заспанные глаза, рваная куртка на голое тело, вздувшиеся от ожогов листьями леока руки. Впервые мне стало интересно, кем он был в своем мире, в мире людей, как оказался в трактире и что делал вместе с Аламаром.