Текст книги "Мечта (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Я поблагодарила моего малыша, ведь он и только он дал мне надежду… наш общий ребенок!

Я поднялась с кровати. Голова кружилась, но я по стеночке доползла до кухни. Я глотнула воды, взяла в руки оставленные им ключи и снова разрыдалась. Открыла двери в подъезд, прошла все этажи, вышла на улицу – моих охранников не было. Я вернулась домой, положила ключи под подушку и обнаружила его футболку. Я так и уснула в обнимку с его футболкой, на его стороне кровати.

Утро не принесло никакого облегчения. Я опять смотрела в потолок, надеясь взглядом просверлить там дыру. В институт решила не ходить. Мне еще маму с малышом из роддома забирать… теперь одной. Справлюсь. Куда денусь… Еще надо к тому врачу подойти и сообщить, что наблюдаться я у него больше не буду. У меня нет таких денег, чтобы платить за прием. И потом, я молодая, здоровая… Неужели простую беременность не выношу?! Но вставать жуть, как не хотелось.

Я проверила наличие ключей под его подушкой, поцеловала футболку и встала. На часах было почти десять утра. Да, Кира удивиться, что меня нет, только и успела подумать я, как раздался телефонный звонок.

– Мать, где шляешься? – услышала я голос подруги.

– Да, прикрой, если можешь. Я проспала.

– А ночью что делала? – она рассмеялась, а у меня снова полились слезы.– Машка, у тебя все нормально?

– Да, почти. Не телефонный разговор. Мне маму сегодня забирать. Вот сейчас в душ, оденусь и поеду.

– Субботин с тобой?

– Нет. Уже нет. И больше не будет.

– Поссорились?

– Разошлись. У нас дороги разные.

– Он подписал нашу практику, мне дядька звонил, поставил в известность. И как теперь?

– Не сейчас, Кира. Мне пора.

Я отключилась, и подумала, что-то, что он подписал практику, хорошо. У меня есть шанс, хоть издали увидеть его. Но я отмела эту дурацкую мысль и пошла в душ. Надо с папой поговорить. Может, у него в компании можно будет пройти практику. И вообще, надо браться за ум и начинать учиться. Нам с малышом нужна профессия и деньги, честно заработанные деньги.

Я сложила все для выписки мамы в два пакета и поехала в роддом. Она уже ждала меня.

– Ты что, одна?

– Да, а что сейчас такси вызовем к роддому. Доедем, не беспокойся.

– Вовка где?

– Не знаю. Мы расстались вчера.

– А брюхо?

– Мое, мама я у тебя помощи не прошу и к тебе со своими проблемами не обращаюсь.

 – Вот ты как заговорила? – она забрала пакеты, а я пошла в ординаторскую.

– Можно? – Тот врач сидел за столом и что-то писал.

– А, Машенька, заходи. Что-то беспокоит?

– Нет. У меня все хорошо. Я пришла извиниться, что побеспокоила Вас. Я буду наблюдаться по месту жительства. У меня нет денег на Ваши консультации, а напрягать папу я не хочу. У него семья, у меня братья подростки.

– Машенька, все оплачено, вплоть до родов. И за Вашу маму тоже.

– За маму спасибо, а я увы не могу. Так что спасибо и прощайте, Вы отметку поставьте в моей карте.

– Вы хотите прервать беременность? – спросил он с нотками беспокойства в голосе.

– Нет, просто учусь жить самостоятельно и принимать правильные решения. Я буду рожать, даже не думайте иначе.

– Жаль. Машенька, жаль. Я хороший врач.

– Даже не сомневаюсь. Но так надо.

Он проводил нас с мамой до дверей, и мы на такси вернулись домой.

Дома было очередное выяснение отношений. И почти истерика, когда я сказала, что домработницы больше не будет. Продукты в доме не появились, мне пришлось сходить в супермаркет. Потом мама отказалась готовить. Ей все было тяжело. Она занималась сыном, а на меня только покрикивала. То не так, это не так, тут постирай, купи порошок специальный для детских вещей, и все крутилось вокруг нее и ее сына. Она при мне звонила Герману, и обещала приехать через две недели.

Две недели я пожалуй выдержу. Между нами как будто черная кошка пробежала. Она и разговаривала со мной сквозь зубы. Видимо, я совсем не оправдывала ее надежд. Ну и ладно. Нам не жить под одной крышей.

Бабуля звонила, спрашивала, как я маме помогаю, очень беспокоилась и за нее, и за меня. Сказала, что точно не вернется. Надо мальчиков растить. Я скучала по ней, но привыкла одна. И во время разговора, я осознала, что хочу остаться одна. Это мое комфортное, нормальное состояние. Это то, к чему я стремилась.

Если бы вы знали, как я устала в эти две недели. Учеба, за которую я взялась основательно, магазины, покупки, готовка, так как мама готовить не собиралась. Она была на меня сердита за ту истерику и теперь отыгрывалась по полной. Стирка и уборка тоже достались целиком мне. Еще она могла подойти к серванту, или телевизору, провести пальцем и с победоносным видом показать мою нерадивость, в виде наличия пыли. А потом, перед самим отъездом выговорила мне, что разочарована во мне и счастлива, что мы живем раздельно. Что я дура свою судьбу упустила, и что я ни копейки от нее не получу. Мы даже в аэропорту не обнялись. Так она и улетела в Канаду с обидой на меня.

С папой я встречалась только на моей территории. После того, как Света все рассказала моей маме, я старалась у них не бывать. Короче весь мир был против меня и я против всего мира. Папа как обычно приносил мне деньги на жизнь, оплачивал мою учебу и квартирную плату. Но теперь брать у него деньги было почему-то стыдно. Раньше, я брала и ни о чем не думала, а теперь понимала, что Света сердится, у них семья, а тут я и еще с ребенком. Но как заработать я не знала. Учеба съедала много времени и уход за мамой с малышом тоже занимал почти пол дня. Зато, как только они уехали, время освободилось. А свободное пространство пустым не бывает, в голову лезло всякое, и там плодилось и размножалось, меняя картину мира, да и саму меня. Идя по улицам я стала видеть тех же таджиков, убирающих территорию, я стала здороваться с нашим дворником, хотя его раньше не замечала. И у него тоже была семья, и дочь, моя ровесница, только где-то очень далеко. И он скучал по родным. Но должен был их обеспечить. Вот и жил в каморке в полуподвальном помещении, убирал наш двор и брался за любую работу. А еще я скучала. Совершенно дико тосковала по Нему! Я пыталась убедить себя, что пройдет. Что отпустит, но не проходило, да и не могло пройти. Десять лет я мечтала о Нем, и не просто о Нем, а о нашем совместном будущем, и сама собственными руками все разрушила. Я так и спала с его ключами под подушкой и футболкой в руках. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить, но с кем? С папой? Так он последнее время смотрел на меня осуждающим взглядом. Со Светой вообще теперь не разговаривала. С бабушкой по телефону, или по скайпу, так она человек другого поколения, да и с двумя внуками она совсем зашивается. С мамой мы говорили сквозь зубы, и только Герман общался со мной легко и свободно. Но с ним мы говорили просто ни о чем. Приближалась практика. И меньше всего я хотела проходить ее в Его компании. Просила папу, но он сказал, что за неделю ничего сделать не может. А девчонки с курса завидовали мне с Кирой, многие вообще не смогли найти место прохождения практики, а без характеристики с места прохождения, курсовая сильно тускнела. Работу я найти тоже не могла. Куда не сунусь, все смотрят на живот и просто показывают на дверь. Даже клининговую кампанию простой рабочей и то не взяли. А тут еще Кира все в душу влезть пытается. Я ей сказала, что поссорились в очередной раз и разбежались, что все хорошо, просто замечательно, а она не верит. Вот и сегодня посекретничать решила. А мне так тошно!

– Маш, ты мне долго врать будешь?

– О чем?

– Что на самом деле у тебя с Субботиным?

– Говорю совершенно честно – ничего. Мы расстались совсем, навсегда. Видишь, у меня больше нет тени, за мной никто не заезжает, я учусь, нагнала все, где отстала и у меня все хорошо.

– Очень хорошо! Глаза потухли или со слезами, и живот уже хорошо виден. Дядька вчера к нам приходил. Жаловался, что на работе дурдом. Шеф с ума сошел. Орет на всех, все ему не так. И там говорит, что-то с Федором замутил. Федор ему не только начальник охраны, но и друг.

– Я знаю, но мне все равно.

Я попыталась сохранить безразличное выражение лица, но внутри все пело. Орет на всех, значит переживает, а так хочется верить, что переживает из-за меня!

====== Все не так ======

Сегодня я встала раньше обычного. Надо выглядеть. Вот просто очень надо. Еще вчера перемерила все юбки и все брюки, но на мне ничего не сходится. Пришлось тащиться в магазин. Нашла платье в отделе для беременных, строгое и стильное, а еще юбку на резинке, до шестидесятого размера пойдет, и блузку разлетайку – белую, с кружевами. Вот это я и надела. Туфли бессовестно жали, но ничего, разносятся. Подвела глаза, волосы оставила распущенными. Все! Готова!

До офиса я добралась удивительно быстро. Вошла. На проходной получила пропуск и инструкцию, как попасть в бухгалтерию. Там меня встретила очень приятная женщина лет пятидесяти. Она оказалась главным бухгалтером Верой Алексеевной. Мне показали мое место, компьютер, где можно попить чай или кофе. В обед обещала нас с Кирой проводить в столовую. Потом сказала, что ее дочке двадцать два.

– Машенька, а Вы замужем давно? – как-то неожиданно спросила она. Кира вытаращила глаза, а я растерялась.

– Нет. То есть я не замужем. Я так, рожать для себя решила.

– Странно – она пожала плечами, – очень странно.

– Что странно? Что я в девятнадцать решила рожать? Или, что я не замужем?

– Странно то, что Владимир Александрович сказал, что близко знаком с Вашим мужем.

– С любовником. Он много старше меня. И да мы встречались с господином Субботиным пару раз.

– ААА!!! – Протянула она, – Понятно. А замуж не зовет?

– Он женат.

– ААА!!! – ее взгляд из теплого превратился в осуждающий, а затем в безразличный. Дальше я стала для нее персоной нон грата. Она занималась только Кирой.

Так прошел день, затем другой, а потом и третий. Я выполняла все задания и очень, очень старалась. Взгляд Веры Алексеевны снова стал теплым. Но я переживала, и вовсе не из-за практики. Она мне нравилась, а дело было вот в чем: я в компании уже три дня, но ни разу ни у входа ни в коридоре, ни у туалетных комнат не встретила Его. А ведь Кира по секрету сообщила, что мы на одном этаже. Может его нет в здании, может уехал? И спросить я не могла, не у кого? Да и с какой стати? Вот ходила и мучилась. И в столовой я его не видела, хотя он наверняка в ресторане обедает. Вот и сегодня мы спустились в столовую втроем, вместе с Верой Алексеевной, принесли обед, как за наш столик подсел охранник Андрей. Он мило улыбался мне, а Вера Алексеевна снова вытаращила глаза.

– Добрый день, Мария Вячеславовна, Вы все так же красивы!

– Спасибо, но я сколько раз просила Вас обращаться ко мне просто по имени.

– Нет, увы, даже если бы очень хотел. Вот помощь предложить Вам могу. Все что угодно. Что хотите?

– Работу.

– Зачем? – он был ошарашен.

– Деньги зарабатывать.

– Мария Вячеславовна, я совет дать могу. Примите того, кто Вас любит и не делайте глупости.

Я надулась, вот в таких советах я точно не нуждалась. Хотя он был прав, по большому счету он был совершенно прав. Но как я могу принять того, кто не приходит и не звонит, и даже его запах постепенно с футболки выветривается. Кого принимать? Ведь нет никого! Только воспоминания. Конечно, поднимал голову мой внутренний голос – выгонять не надо было. Не могла простить? Чего? Чем он не такой? Да и какая разница какой?! Главное, что любимый! Вот какой!!! Что же я наделала?! – снова и снова вопрошал мой внутренний голос. И ответить ему хоть что-то разумное я никак не могла, только на глаза наворачивались слезы. И гордой я такой уже не была, и независимость всю растеряла. А Он не приходил, даже в коридоре не появлялся. А если бы появился? Что я бы сделала? Что? Бросилась бы ему на шею, просила бы не оставлять меня?! Так поздно все поздно. Уже ушел, и уже оставил. Остается лишь локти кусать…

Я тяжело вздохнула, потом набрала полную грудь воздуха и выдохнула. Слезы с глаз исчезли. Я готова, я могу жить дальше. Мы вернулись в кабинет главного бухгалтера. Вера Алексеевна отправила Киру в другой отдел, за бумагами.

– Что у тебя происходит, девочка? – заботливо спросила она.

– Живу, как могу, – смущенно проговорила я.

– Кто он, Маша? Мне Кира сказала, что у тебя только отец здесь? Как же ты дальше?

– Как и бабушка моя с мамой, как и мама со мной когда-то. Каждая дочь повторяет путь своей матери, хочет она того, или нет. Вот и я повторяю. Но ничего, может, родится мальчик и все изменится.

– Неправильно это, Машенька. Ты от Андрея беременна?

– Нет, просто мы встречались с ним, нет не подумайте, вовсе не в том смысле.

– Поняла уже.

Она замолчала плотно сжав губы. И в этот день так и не произнесла ни слова. Пятница закончилась ничем. Я Его так и не встретила. Один раз мне показалось, что я слышала Его голос, но очень быстро поняла, что увы только показалось… А как хотелось, хоть краем глаза увидеть…

Мне чудилось, что если увижу его, то сразу пойму… Все пойму…

А еще казалось, что если увидит меня, то не пройдет мимо и не уйдет, больше никогда не уйдет. Я, конечно понимала, что это все снова лишь мечты. Ведь ушел же. А мог бы и не уходить… Ну повыступала бы я и успокоилась. А потом свою правоту можно было просто объяснить. И я поняла бы, ведь не дура же. Или дура? И не поняла его бы вовсе. Только вот так потеряв – поняла. Что зря шумела, что по большому счету мне не все равно, что он делает и как богатеет. Мне нужен Он. Как вода, как воздух, как сама жизнь…

Субботу пролежала в постели аж до обеда. Потом приехал папа.

– Машка, пойдем погуляем.

– Не хочу.

 – Сколько лежать будешь?

– Не знаю. Пап, мне бы работу найти.

– Кто тебя возьмет? Тебе в декрет идти.

– Я не могу сидеть на твоей шее.

– Придется. Еще лет пять. Или можешь выйти замуж и плавно переехать на шею мужа. Или найти ровесника студента, подвинуться и посадить его тоже на мою шею. Шучу я дочка. Володя не звонил?

– Нет, папа я его потеряла.

– Найдешь лет через десять. Не реви. Я шучу. Надежду тебе давать не хочется, но мне кажется, что от своего ребенка он не откажется, так что объявится твой Володя.

Я поверила. Вот взяла и поверила, и решила, что плакать, и ждать понятия близкие, но разные. Плачут по утраченному, а ждут то, что впереди. Вот и я просто жду. И у меня все еще впереди. И да, он не откажется от своего ребенка.

В понедельник я шла в офис в хорошем настроении. Практики всего неделя осталась. Хотя, мне нравилось. И целая неделя для того, чтобы встретить его как бы невзначай в коридоре. Смеетесь? Нет! Не смейтесь, это мой новый план. Я его две ночи обдумывала. Как говорит мой папа: «Когда женщина остается одна, к ней приходят мысли. И она начинает их думать. Но в силу некоторых особенностей женской логики, ничего хорошего из этого не выходит!» Не знаю насколько папа прав в заключении, но одна я была практически все время, да и мысли меня тоже регулярно посещали. А вот «думать» их я очень любила. Могла часами одну мысль обсасывать, и так, и эдак смотреть на нее с разных сторон разглядывать, взвешивать, и делать выводы. А потом выводы претворять в жизнь. Последним выводом, а значит намеченной целью стало СЛУЧАЙНО встретить Володю в коридоре. А там глаза все скажут.

Если бы вы только знали сколько раз я выскакивала в коридор по поводу и без повода, вот услышу шум или шаги, и все несусь на всех парусах. Но каждый раз ничего, облом, вот облом и все! Вера Алексеевна с Кирой уже переглядываются, а мне плевать. Я ДОЛЖНА его увидеть. Хоть бы не для того, чтобы понять его отношение, а что бы понять саму себя. И просто увидеть, потому что я скучаю. Потому что он мой единственный смысл жизни.

Уже почти в самом конце рабочего дня я услышала шаги и голос, два голоса – его и Федора. Я вскочила со своего места и побежала, но меня остановила Вера Алексеевна.

– Маша, ты оставила открытую программу. Закончи и иди.

– Я сейчас, я в туалет, мне срочно.– Я хлопнула дверью кабинета под ее осуждающим взглядом.

Но поздно… Я опоздала. Он уже вошел в приемную и я увидела только закрывающуюся дверь.

Я вернулась к незакрытой программе, но цифры расплывались перед глазами.

====== Ужас ======

Я сидела за компьютером, перед папкой с документами. Работы валом было. Вера Алексеевна что-то объясняла Кире, а я выполняла задание.

Охранник Костя открыл двери в наш кабинет и впустил женщину. Я ее не знала. То есть, я думала, что я ее не знаю. Она была худа, даже костлява. Волосы крашенные в блонд, лицо претерпевшее множество подтяжек и других косметологических процедур. И вся в бриллиантах. Безвкусно, но дорого, – пронеслось в голове. Вера Алексеевна при виде ее встала по стойке смирно, а мы переглядывались с Кирой.

– Так вот ты теперь какая! – с ухмылкой сказала она в мою сторону.– что не узнаешь? Так я в отличие от тебя лишь старею.

Хотя жуть как не хочется. Да разве ж тебе понять?! Так и не узнала? Я Виталина Субботина. Вот думала я думала над создавшейся проблемой в виде тебя и поняла, что ее второй раз решать придется.

– Почему?

– Что почему? Почему второй? Так потому, что первый раз я ее решала после свадьбы. Я расскажу тебе все, и ты поймешь, что лично против тебя я ничего не имею. Но твое присутствие в жизни моего мужа сильно нарушило мои планы. Правда и вам, она повернулась к Вере Алесеевне и Кире придется присутствовать, и молчать потом. Выпустить вас я не могу, вы же сразу к нему побежите, а он для своего ребенка сделает все, даже убьет.

Вера Алексеевна во все глаза смотрела на меня, а я не знала как себя вести в сложившейся ситуации. Но Виталину я боялась.

– Так вот, кто ты для него, я поняла еще тогда, когда ты таким милым очаровательным ребенком вламывалась в нашу жизнь. Тебе и в голову не приходило, что ты лишняя, что мы должны быть вдвоем, я и он. А ты врывалась в его квартиру, обнимала полуголого мужчину, забиралась ему на колени и целовала его. А я ревновала, потому что тогда любила его или думала, что любила. А он смотрел на тебя! Так смотрел, как ни на кого никогда больше. Я понимала, что отец нас познакомил и свел не зря, что его дела компании заботят больше, чем собственные дети. Брат наркоман, не наследник, а я по словам отца, глупая курица. И тут он заметил его, и решил, что он тот, кому можно передать дела. Вот и передал, вместе со мной. Милый такой парень, не умеющий играть в игры золотой молодежи. Его потенциал сразу даже конкуренты не разглядели, только отец. А мне было интересно, да и в постели он то, что надо… БЫЛ! И все было бы у нас хорошо или сносно. Но была ты! Он боготворил тебя. Маша красивая, Маша умница, Маша замечательная. Вита, роди мне такую дочку! Это было навязчивой идеей. Но никак не входило в мои планы. Портить фигуру? – ни за что! Возиться с ребенком вместо красивой жизни, путешествий, я не собиралась. От тебя, я думала, что избавилась, но нет он носил с собой фото, да ваше фото в парке атракционов. Он доставал и смотрел на него, он любовался тобой. Он изменял мне с тобой! Хотя изменял только душой, не физически. Мы постепенно отдалялись друг от друга. Его не интересовали тусовки, и мои компании, а меня не трогали их с отцом дела. А потом убили отца. И Павлику подсунули не тот порошок. Он умер вслед за отцом. Я потеряла всех. Но Володя решил, что я их заказала чтобы завладеть компанией. Был скандал, после которого мы не могли быть даже друзьями. Потом он нашел того, кто убил отца. Но отношения у нас не наладились. Он считал меня пустышкой и прожигательницей жизни. А главное – я не родила ему дочь. А поскольку я и не собиралась, то стала просто врагом. У него были свои женщины, у меня свои мужчины. Нас все устраивало, пока на горизонте не появилась ты. Ты – кошмар моей жизни. Девочка, которую он любил, любит и будет любить. Да еще, которая забеременела от него. Он требует развод, любой ценой. Он готов отступиться от компании, он обещал обеспечивать меня как раньше, но я не верю. Я не верю ему, точно так же как он не верит мне. А без компании ему не жить. Он привык к роскоши, и захочет дать достаток и тебе. Но и мне компания без него не в радость. Я не умею, не могу и не хочу работать. То есть совсем не хочу. Но я хочу жить. Хочу чтобы я была леди. А леди, не разведенка, леди – законная супруга. Вот насколько ты портишь мне жизнь. И я думала, я долго думала и я знаю, что мне делать.

Она взяла в руки свой айфон и набрала номер. В кабинет вошел Виталий.

– Забери их и проследи, чтобы вели себя хорошо. Пусть посидят в женском туалете. Мне нужно минут пятнадцать. А вы, – она обращалась к Вере Николаевне и Кире, вы свидетели того, что я женщине, разрушающей мою семью слова плохого не сказала. Ни единого плохого слова. Просто объяснила, как она мне жизнь портит. И, согласитесь, я на свою речь все права имею. Я жена, а она -… хотя про нее я так сказать не могу. Мне все докладывали, все. Каждый шаг. И ее и мужа моего.

Виталий виновато глянул в мою сторону и произнес.

– Извини, Маша. Я на нее работаю.

Я ничего не ответила, но коленки дрожали. И вот мы остались втроем, Она, я и Костя. Мне было страшно, до жути просто. Причем Костю я боялась даже больше, чем Виталину. Она ведь прикажет и он убьет меня, и все. Ему даже жалко меня не будет. Он просто на нее сработает… А я и не жила еще…

– Так вот, – продолжила Виталина – У меня к тебе деловое и очень выгодное для тебя предложение. На сколько я поняла, вы с моим мужем расстались, тебе он не по нраву пришелся. Да ты права, он стар, он почти ровесник твоего отца. У тебя вся жизнь впереди, и если ты согласишься на мое предложение, то впереди тебя ждет очень счастливая жизнь. Маша, ты достаточно здравомыслящий человек, чтобы понимать. – Тебе с ребенком не на что жить. Ты собираешься доить отца? Так он еле сводит концы с концами. У него проблемы с женой, и с сыновьями тоже. Потому, что они не понимают, что он деньги тратит на тебя. Кто ты им? Никто, и звать тебя никем. Они совершенно справедливо полагают, что у тебя есть мать и отчим, которые должны давать тебе на жизнь хотя бы половину. Почему же все он, да он! Но мать с отчимом просто спихнули тебя на его попечение. Теперь осознаешь, кто ты, и как кому ты нужна. А теперь будет малыш, и расходы на твое содержание увеличатся. Другая бы сделала аборт, как мать просила, но не ты. Ты привыкла брать у папы, как я когда-то у своего. Так что мы с тобой дорогая практически одинаковые. Но я решила тебе помочь, чтобы ты до панели не докатилась. Я добрая. Вот любовнице мужа помогаю. Я буду платить тебе приличные деньги, чтобы питалась хорошо, чтобы на все хватало. И на развлечения малость оставалось. Добрая я! Вот, а когда родишь, отдашь ребенка мне. Нет даже не мне – отцу его отдашь ребенка. Я заплачу. Тебе гарантированно безбедное существование, учеба любая. Хоть в Англии. Можешь положить на депозит и жить на проценты. Тебе и работать больше не надо. Живи не хочу. И ребенок будет обеспечен, и будет иметь все и кампанию мою он унаследует. Мы все выигрываем при таком раскладе. Согласись, что все. Подумай, что можешь дать ему ты, и что предлагаю я. Двести тысяч долларов, где и как ты еще заработаешь такие деньги?! Мы составим договор, заверим его у юристов. Официально ты будешь суррогатной матерью. И все! Ты в шоколаде! Я дам тебе время подумать. Ни одна суррогатная мать не получает таких денег. Но мне не жалко. Он получит от меня подарок о котором только мог мечтать. Ты становишься обеспеченной девушкой и сохраняешь добрые отношения с отцом и его семьей. Я продолжаю вести привычный образ жизни и становлюсь официально матерью. Думай. Я приду завтра за ответом.

– Нет!!! Нет!!! Нет!!! Никогда!!! Ответ очевиден. Мне не нужны Ваши деньги и Ваш муж тоже!!! Я уеду, Вы не найдете меня!!!

– Завтра, девочка! Ответ дашь завтра! А сегодня не надо эмоций, это вредно, для нашего малыша! А еще учти, что при отказе, я натравлю на тебя социальную службу, и тебя лишат материнских прав, как проститутку и наркоманку. А еще тебя можно посадить за хранение и распространение наркотиков. Мне это выгодней. Затраты меньше будут. Так, что завтра дорогая, ты дашь ответ! И я почему-то уверена, что положительный.

====== Завтрашний день ======

Я не могла шелохнуться. В висках стучало. Голова просто раскалывалась. Виталина вышла из кабинета минут пять назад, а я все еще находилась в состоянии ступора. Что делать? Я даже представить себе не могла. Желание было только одно – исчезнуть вместе с малышом, чтобы никогда не нашел. Но я понимала, что это не выход. Ведь найдут, хоть живую, хоть мертвую. Но кроме мыслей мне было плохо физически, так плохо, как никогда.

Решение пришло само собой, когда я в очередной раз прокручивала в голове разговор. Я поняла, в чем мой единственный выход. И я побежала. Вернее мне казалось, что я бегу, потому что все было как в кино с замедленной пленкой. Но я двигалась, в нужном мне направлении. Я видела, как из женского туалеты вышли Кира с Верой Алексеевной, как Виталий хотел меня поддержать и просил прощения, проговаривая, что ничего личного. Что он не хотел, просто ему приказали, а я не слушала, у меня была цель и я должна была ее достичь.

Там была жизнь. Там в конце этого нескончаемого коридора. Я открыла двери приемной, и на неустойчивых ногах дошла до двери кабинета, секретарша что-то мне говорила, жестикулировала, но я не обращала внимания. Потом она встала со своего места и на высоченных каблуках направилась ко мне, чтобы остановить. Ручка двери все же поддалась, повернулась и я почти ввалилась в кабинет. И прямо на руки к Федору. А дальше я помню, как Он вскочил из-за стола и рванул ко мне и все, я провалилась в бездну…

Открыла глаза в больничной палате. Я поняла это по белому потолку со специфическими светильниками, правда света не было, только из окна. Я провела руками по животу, пытаясь понять что же на самом деле происходит. Живот был на месте, я почувствовала слабое шевеление моего ребенка. « Все, он на месте. Живой» Пронеслось в голове. И тут я увидела Его. Он стоял возле окна, спиной ко мне.

– Володя, – прошептала я.

Он сразу же обернулся, подошел и сел на стул возле кровати.

– Выспалась? С вами обоими все хорошо. Не говори ничего, я частично знаю. Потом. Отдыхай малышка.

– Можно попросить?

– Что угодно… Я для тебя…

Я перебила его.

– Покажи то фото в парке.

И он не споря достал портмоне из кармана брюк, а потом и фотку, старую, уже изменившую цвета, и немного потрепанную. На ней мы ели мороженное, в кафе. И он держал меня за руку. Я помнила этот день и, как папа нас фотографировал, тоже помнила. Но этой фотки не видела. Теперь понимаю почему.

– Машенька, позволь мне быть с тобой…

– Ты защитишь меня? То есть нас?

– Да и тебя, и сына. Тебе сделали УЗИ и доктор озвучил пол ребенка. У тебя было высокое давление, ты перенервничала, но уже все хорошо. Ты спала почти сутки.

–Сутки?

– Да, маленькая моя. Тебе просто дали отдохнуть, выспаться и восстановиться.

– Ты был здесь?

– Конечно, и не только я. Твой папа здесь, он очень волнуется, еще там в коридоре Кира и Вера Алексеевна. Кира – потому что настоящая подруга, а Вера потому, что хорошая баба, и потому что обещала мне оберегать тебя. Кто ж знал, что все так обернется. И от своих людей я такого и не ожидал.

– Что ты сделал?

– Костю не нашли, а Виталий… перевел на другую работу.

Его Кира и Вера защищали как могли. Они хотели с тобой поговорить, как ты проснешься, и твой отец тоже.

– Ты уходишь? – я боялась, что он скажет «да».

– Нет, малыш, я не уйду. Живой не уйду. Можешь меня гнать, можешь ругать, даже драться. Я не уйду.

Если бы он знал, как я ждала этих слов, как мечтала их услышать!!!

– Я не стану гнать, я так ждала тебя, а ты не приходил…

– Я был рядом, сдуру ждал пока позовешь. Но что тебя достанут в моей компании, на одном этаже со мной, не ожидал. И от нее не ожидал… Она ответит, за все.

Мне снова стало страшно, я боялась и его, и ее. Я боялась, что она что-нибудь сделает с ним, и тогда я останусь одна, совсем одна. Я боялась, что он выйдет из моей палаты и не вернется, я боялась его потерять снова, я боялась с ним жить, я боялась его влияния и воздействия на меня. Вот просто боялась и все, хотя просто бояться невозможно. Но я боялась.

 – Машенька, давай ты поговоришь с Кирой и Верой, потом с папой, и мы отправим их по домам. Но сначала ты поешь. Что хочешь?

– Папу.

– Из еды, малыш.

– Я не малыш, никогда не называй меня так, я Маша, просто Маша и все. Который час и во сколько у них тут кормят? Но нет я не хочу есть, я не знаю, чего я хочу. Я спрятаться хочу, понимаешь? Спрятаться от всех и, в первую очередь, от тебя и твоей жены. Знаешь, что она подарить тебе хочет?! Не знаешь?! Так я тебе скажу, она хочет подарить тебе моего сына… Да купить его у меня, за большие деньги. Ведь только деньги приносят счастье! За них можно все купить и все продать! Даже собственного ребенка! Потому что он вещь! Для тебя и для нее, и для всех вам подобным. Ты просил ее родить тебе дочь, ведь так? Ты тогда еще был человеком, видимо, а она отказалась. Зачем портить фигуру, искажать внешность. Ведь никто не знает какой будешь после родов. Может прибавишь кило тридцать и не сбросишь уже никогда. А кому ты нужна такая корова. Ни в зеркало посмотреть, ни людям себя показать. А главное что? Правильно – нравиться. Нравиться мужчинам, чтобы преклонялись, любовались, дарили подарки. А рожают пусть такие, как я, у которых никого на белом свете, по большому счету, и нет. И на которых всем плевать, даже родителям. Которые хуже узбеков, что на тебя и на ее работают – так расходный материал: «Ты можешь его продать, или я сделаю так, что у тебя его отберут социальные службы, как у шлюхи и наркоманки». А что вам по большому счету стоит сделать из человека шлюху и наркоманку, а потом сказать, что выхода у тебя нет, потому что и тебя фактически нет. Мы использовали тебя как инкубатор и выбросили. Потому, что мы сильные, а ты никто. И если хочет мой муж ребенка, то он его получит любым путем. Лишь бы продолжал деньги грести и, ее – законную жену, обеспечивал. Видишь, Володечка, не велик у меня выбор. И выхода у меня нет.

– Она хотела купить нашего ребенка?

– Да. Только не хотела, а хочет. А иначе меня обвинят в проституции и наркомании. И ребенка все равно отберут. А она его тебе подарит, понимаешь. И вы с ней счастливы.

– Глупость то какая!

– Нет. Сущность владык людских судеб.

– Прекрати нервничать, тебе вредно. Опять давление подскочит. Маша прекрати. Мне кажется, мы с тобой договорились, что мы вместе. И ребенка мы поднимем, и других родим. И мне будет без разницы, если ты поправишься на тридцать килограммов, ты все равно будешь самой красивой и желанной женщиной. А главное, моей единственной женщиной.