Текст книги "Сожгите всех"

Автор книги: Жан Жорж Арно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Все это должно было сопровождаться ужасным грохотом, – заметила Клер. – Почему он не разбудил жителей и они не выглянули в окна?

– Этого мы не знаем.

– И сама я ничего не слышала.

– Ваш дом... Я хочу сказать, что дом вашего мужа не был непосредственно задет.

– Да, но цистерна не взрывается без шума, а я слышала только звук мотора. И еще: у шофера была какая-нибудь униформа, комбинезон?

Пишю заглянул в свои записи и раздраженно покачал головой.

– Не знаю. Это могут уточнить охранники.

– Я заметила убегающего человека во всем белом; светлом – уж наверняка.

– Вы думаете, это важно для защиты наших прав? Не надо запутывать следствие. Дело и без того сложное. Если мы хотим выиграть, надо все наши действия направить против нефтяной компании, а не против воров, которые, даже если и будут пойманы, окажутся неплатежеспособными. По мнению метра шарвиля, вы с сыном можете рассчитывать минимум на триста тысяч франков, тридцать миллионов старых.

– Мосье прав, – проговорила мадам Руссе, которая до этого момента лишь слушала.

Антуан Пишю ей нравился. Он производил впечатление человека строгого и честного, надежного и упорного. Благодаря ему ее дочь и внук имели шансы получить крупную компенсацию, и она боялась, как бы Клер с ее обычным антиконформизмом все не испортила.

– Ну, будь же благоразумной... Что ты еще хочешь?

Пишю был явно доволен, что у него появился союзник.

– Говоря о тридцати миллионах, я имею в виду минимальную сумму. Вы можете рассчитывать и на большее.

– Сами вы должны получить еще больше. – сказала Клер.

Он, казалось, был шокирован, и мадам Руссе сделала Клер большие глаза. Клер мило улыбнулась.

– Мосье Пишю известна приблизительная сумма, которую я могу получить... Поскольку все мы составляем одну ассоциацию, справедливо, если я узнаю, на сколько рассчитывает он сам.

Во взгляде Пишю сменялись удивление и раздражение. Поскольку Клер была женщиной, он считал это требование совершенно неуместным, но тем не менее был вынужден назвать цифру в шестьдесят миллионов старых франков.

– Я должен попросить у вас деньги в качестве аванса для адвоката... Пока с каждой семьи причитается по пятьсот франков.

– Не следует ли при определении этой суммы исходить из того, сколько должна получить каждая семья?

Тут мадам Руссе решила выйти из комнаты, а Пишю бросил на Клер гневный взгляд:

– Речь идет лишь об авансе... Когда дело будет окончено, мы произведем точные подсчеты.

Мадам Руссе вернулась, держа в руках пятьсот франков, но Клер не взяла их и пошла за своей чековой книжкой.

– Ты ужасно себя ведешь, – сказала ей мать, когда Пишю ушел. – Это очень приличный человек, и я ему доверяю. Только он может добиться справедливости.

– Мне плевать на деньги, – резко проговорила Клер. – Я только хочу узнать, почему умер отец Стефана. И все.

После двенадцати она отправилась во Дворец Правосудия Бурга и прождала около часа, прежде чем ее принял следователь Пейсак. Клер надеялась, что он молод и окажется членом профсоюза. Но возраст следователя приближался к пенсионному, и у Клер создалось впечатление, что он не придает большого значения этой истории.

– Вы единственный свидетель этой трагической ночи. – сказал он ей. – Передо мной запись того, что вы рассказали о ней жандармам... Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду, говоря о шуме дождя, который слышали до того, как цистерна взорвалась.

– Я вовсе не говорила, что она взорвалась, а если взрыв и был, то, наверное, когда я значительно удалилась от поселка.

– Вы уверены, что вам ничего не приснилось?

– Поднявшись с постели, я увидела в комнате капли... бензина... Он стекал с крыши. А если он просочился через потолок, значит, его было много.

– Вы говорите также, что заметили фигуру в белом у прачечной?

– Сначала я подумала, что это мужчина в рубашке с длинными рукавами и кальсонах... Но поскольку никто не выжил, а только пожилой человек из поселка мог спать в такой одежде, мне пришла в голову мысль, не был ли то шофер цистерны.

Клер хотелось рассказать о других загадочных деталях, спросить у этого следователя, почему прослушивается ее телефон.

Но она не могла утверждать, что это непосредственно связано с происшедшим несчастьем: Клер являлась членом экологической группы, и ее могли подозревать в подрывной деятельности. Следователь ответил бы ей, что это не в его компетенции. А может ли она подать жалобу в лионскую полицию, потребовать расследования?

– При чем тут план ОРСЕК? – спросила Клер. – Это ведь не катастрофа регионального масштаба... Меня это все же удивляет.

– Все совершенно естественно, – ответил следователь. – Имелся определенный риск, и затем надо было избежать разграбления жилищ.

– Там мало что осталось.

– Мадам, это нас не касается. Вернемся к делу. По мнению экспертов, в цистерне появилась течь, потом она взорвалась. Могло пройти некоторое время.

– Какое?

– В пределах часа.

– Не думаю. Я покинула горящий поселок...

Следователь поднял голову и в упор взглянул на Клер своими голубыми глазками.

– Вы уверены, что не поддались панике? Вы сказали, что ваш муж, с которым вы расстались, был болен.

– И я его умышленно бросила?!

Следователь не ответил. Секретарь прекратил печатать на машинке.

– В поселке были еще больные... Например, Гийоме. Их дочь сможет вам это подтвердить. Все эти пожилые люди, кажется, лечились обычно у одного и того же доктора по фамилии Рэйно из Шаламона. Вы можете освободить его от соблюдения профессиональной тайны и...

– Вы собираетесь мне указывать? – рассердился следователь. – Вы все запутываете... Болезнь вашего мужа и этих людей не имеет никакого отношения к следствию...

– Мой муж причиной своей болезни считал водопроводную воду, – сказала Клер.

– Ну и что? Хотите, скажу вам, что я думаю? Вы не смогли вытащить его из кровати и предпочли сбежать до того, как все загорелось.

– Нет, это неправда! – крикнула Клер. – Повсюду был бензин, и печка загорелась. Она взорвалась.

Следователь перечел показания, которые Клер дала жандармам.

– Вы отметили эту деталь... Взрыв был сильным?

– Да, довольно сильным...

– Вы не могли его спутать со взрывом цистерны?

– Ни в коем случае. Пламя уже появилось... Нет, это взорвалась не цистерна.

Следователь бросил на Клер косой взгляд.

– Ваши слова – на руку нефтяной компании. Она могла бы доказать, что загорелся ваш дом, а от него – застрявшая цистерна. Секретарь, это не нужно записывать.

– Я рассказываю лишь о том, что пережила, – прошептала Клер. – И ни о чем другом. Столько странных вещей...

– Вот и расскажите нам о них, для этого вы здесь.

– Но вы не хотите обращать на них внимания... Когда я приехала, поселок был погружен в темноту... Я говорю о домах, об окнах, которые должны были светиться...

– Был густой туман.

– Да, но я должна была бы заметить какие-то признаки жизни... А Пьер был серьезно болен. Его рвало кровью. У меня на глазах, и потом я видела следы крови в умывальнике... Когда я поднялась взглянуть, спит ли он, я почувствовала неприятный запах у него в комнате... Возможно, его опять рвало; я не зажгла свет.

– Что вы тут пытаетесь наговорить? Будто рассказываете фантастическую историю. Не находитесь ли вы в плену своего воображения? Вас глубоко потрясла эта драма, и, возможно, все, что вы видели и чувствовали до пожара, принимает теперь преувеличенные размеры.

– Я все время сохраняла ясный рассудок. Есть же точные доказанные детали. Эта корова – настоящий живой факел, – которая бежала за мной. На лугу нашли ее обуглившийся труп. Были больные, которых навещал доктор Рэйно.

Следователь вздохнул, перелистал документы и неожиданно спросил:

– Каковы были ваши отношения с мужем?

– Мы разошлись.

– Официально?

– Нет...

– Ясно, – произнес он ехидно. – Вы считали, что правосудию в вашем случае делать нечего.

– Мы думали...

Клер быстро почуяла ловушку. Он ждал только этого, ее реакции, на эти слова.

– По взаимному согласию мы решили расстаться...

– Но вы приехали, чтобы провести ночь с ним?

– Он был болен, и я беспокоилась об отце моего сына. Кстати, я спала в отдельной комнате.

– Вы совсем не ладили?

– Мы сохраняли дружеские чувства по отношению друг к другу.

– У вас не было оснований ненавидеть его?

Клер подскочила.

– Абсолютно никаких!

Она поняла, куда он клонит. Якобы она бросила мужа умышленно, когда пожар еще не начался.

– Как бы я увидела горящую корову, если б поступила таким образом? – сухо спросила Клер.

Следователь дернулся. Он явно был в затруднении.

– Хорошо, – произнес он. – Расследование будет продолжаться. Я должен еще заслушать других свидетелей, первых спасателей... Но, возможно, вы мне еще понадобитесь, оставьте свой точный адрес.

– До конца каникул я буду у матери, – сказала Клер.

Выйдя из суда, она вся дрожала и вынуждена была зайти в бар выпить кофе. Никто не желал, чтобы она настаивала на своей версии событий. Эта история с дождем из бензина их раздражала, хуже того, приводила в бешенство.

Склонившись над чашкой, Клер вспоминала, что, к сожалению, не уточнила некоторые детали. Насчет похитителя цистерны, например, насчет небрежности шофера, который позволил, чтобы у него украли документы. И многое другое. Ей надо было все записать и высказаться, даже если б старый следователь ответил, что это не имеет отношения к делу.

Клер решила съездить в Гийоз, несмотря на туман и на то, что близилась ночь. Дорожное ведомство убрало надписи, и она подумала, что остатки цистерны уже не преграждают путь.

Однако у въезда в поселок по-прежнему стояла машина жандармерии и другие автомобили. Клер узнала машину Пишю. Должно быть, родственники погибших в пожаре приехали сюда после похорон.

При свете догорающего дня Клер пробралась туда, где была мастерская Пьера. Она искала кран.

К ее удивлению, он оказался цел. Медь не расплавилась, и Клер даже смогла его открутить. Потекла вода. Клер стала лихорадочно рыться в мусоре, но нашла лишь старый бидон из-под масла. Воду в качестве образца в него нельзя было набрать. Клер вернулась к машине, взяла фляжку из пластика и наполнила ее водой.

Когда она вышла из развалин дома, на улице стояли Пишю и какие-то люди, и Клер инстинктивно спрятала фляжку в карман.

– Вы были у следователя? – спросил Пишю. Клер кивнула всем в знак приветствия, и они с некоторой сдержанностью ответили ей. Клер подумала, что бухгалтер рассказал им о ее «нелепых» утверждениях. Ей хотелось спросить, не были ли их родные больны. Но, видя их недружелюбные лица, она не решилась.

– Полиция без устали допрашивает шофера, – сообщил ей бухгалтер. – Пока он упорно утверждает, что не знает, где и когда у него украли документы.

– Может быть, так и есть, – предположила Клер.

– Как же! – со злостью воскликнула дочь Гийоме. – Он наверняка в сговоре с этими убийцами.

Глава VIII

Женис Монтелье лишь из газеты узнал о том, что шофера автоцистерны допрашивает полиция по официальному требованию следователя из Бурга. Двадцатишестилетний шофер Леон Карню вот уже три года работал в Лионской компании энергопродуктов. Он жил с женой и ребенком в загородном домике, купленном в кредит.

Поскольку было 23 декабря, работа шла не слишком напряженная. В 16 часов был даже предусмотрен аперитив. Об этом сообщила Женису Мирей, секретарша. Юридический отдел подготовил для него всего одно дело в самом Лионе; несложная работа.

На всякий случай Женис обратился к электронной картотеке, но на Леона Карню никаких данных не было. У Жениса была смутная надежда, что шофер уже имел дело с В.Р.Н. по поводу неуплаченных взносов.

Затем Женис сдал в бухгалтерию полученные накануне деньги, в том числе три из четырех купюр по пятьсот франков, которые ему отдал Барон, бармен из «Хоккея».

– Подожди минутку, – сказал кассир, – я проверю по списку.... Ходят подозрительные купюры, а номера этих я, кажется, уже для себя отмечал.

Женис знал о существовании списков, в которых значились украденные или выплаченные в качестве выкупа при киднаппингах деньги. Он принял равнодушный вид, но его сердце забилось сильнее. Не ждет ли его интересный сюрприз? Но кассир с сожалением покачал головой:

– Нет, я ошибся... Это чистые деньги.

– Однако обычно твоя память тебя не подводит, – заметил глубоко разочарованный Женис Монтелье.

– Точно... Но и я не без греха.

– Я могу записать эти номера?

Он внес их в свой блокнот и покинул здание В.р.Н. Чтобы повидать своего единственного на этот раз клиента, Женис отправился в Круа-Рус. Он попал в скромную квартирку, где в этот день, судя по всему, занимались только украшением елки. Супруги – обоим было лет по тридцать – пришли в отчаяние. Но он проявил снисходительность, чего с ним обычно не случалось.

– Все же за вами три взноса. Они не так уж велики, каждый на сумму в 280 франков, но с издержками все это составит тысячу сто франков... Вы платите за плиту, не так ли? Обидно будет, если ее заберут накануне Нового года.

Женщина, довольно миленькая, посмотрела на мужа взглядом, выражающим полное отчаяние.

– Я должен получить тринадцатую зарплату на будущей неделе, – сказал он. – И смогу внести эту сумму.

– У вас счет в банке?

– Да.

– Это можно уладить... Выпишите мне чек. К моменту получения на вашем счету будут деньги?

– А так можно?

– Да. Но берегитесь, если счет окажется необеспеченным.

Обычно Женис брал небольшие комиссионные за такого рода операции, но на этот раз воздержался. Сдав чек в конце дня, он обеспечивает им возможность выиграть время до понедельника... Поскольку банк не тот же, что В.Р.Н., расхождение будет в несколько дней.

Женис позвонил из бара в В.Р.Н., чтобы узнать, нет ли еще дел на этот день. У юрисконсульта для него ничего не было, но телефонистка сообщила, что в первой половине дня его хотел видеть Дардье.

– Он уезжает потом в Куршевиль, так что не задержите его.

Женис на ходу выпил стаканчик вина и вернулся в центр города, тадая, что от него хочет патрон. Дардье приехал сюда из Алжира, где руководил в свое время подобным же обществом. Говорили, что он пользовался тайной политической поддержкой и был замешан в антирасовскую борьбу, поскольку располагал полной картотекой на проживавших там европейцев. Женис сам во время предвыборных кампаний служил телохранителем у некоторых представителей большинства. Помимо зарплаты, он тогда ежедневно получал крупное вознаграждение, а как-то провел в Марселе целую неделю в одном из лучших отелей города.

Дардье хотел, чтобы у его посетителей создавалось впечатление, будто они имеют дело с бывшим военным. У него был квадратный подбородок, резкий начальственный голос, волосы он стриг «под ежик».

– До сих пор, Монтелье, я был доволен вашей работой... Но мне не нравится, что вы вмешиваетесь в дела других служб. К чему ваш вчерашний визит на склады нефтяной компании?..

Женис изобразил наивность.

– Жаки и Жерар – мои приятели... Я знал, что у них неприятности, и хотел поинтересоваться, не могу ли им чем-нибудь помочь. Кажется, они этого не оценили.

– Если кто-нибудь и должен выяснять степень их ответственности в этой истории с кражей цистерны, то это я... Внутри В.Р.Н. нет неофициальной службы.

– Но я не выяснял...

– Оставьте это полиции. Тут просто цепь роковых совпадений, понимаете? Что именно наши охранники дежурили в эту ночь и что этот...

Он, казалось, пытался вспомнить имя, но Жениса его игра не обманула.

– Этот клиент из Гийоза... Ну, тот, что был должен за машину.

– Пьер Давьер.

– Пьер Давьер... Мы самая крупная организация в Лионе, и вполне естественно, что случаются такие совпадения. Понимаете?

– Поскольку вы просили, я больше не занимаюсь этим делом.

Дардье взглянул ему прямо в глаза, затем смягчился.

– Отлично... Желаю вам веселых рождественских праздников.

– Спасибо, мосье.

Женис со всей серьезностью воспринял это предупреждение. Ему не хотелось оставаться на работе, лучше он позвонит около полудня и узнает, не ждет ли его какое-нибудь дело.

Когда он проходил через приемную, Мирей подозвала его.

– Вас просили зайти в кредитное общество.

– Кто звонил?

– Жюйе... Вы придете вечером на аперитив? Будет шампанское.

– Обязательно.

– У вас есть план на рождественский вечер? Мой муж до понедельника на службе.

Он работал на железной дороге. В другой раз Женис воспользовался бы случаем, но он знал, что его ожидает. Мирей надеялась, что весь вечер он будет ее угощать – в тысячу франков это обойдется наверняка, а в качестве вознаграждения она проведет с ним ночь, что не вызывало в нем энтузиазма.

– До скорого, – простился Женис, думая про себя, что на аперитиве он не появится.

Жюйе затащил его в маленькое кафе и выбрал уединенный столик.

– С шестью тысячами за сгоревшую машину я ликвидирую дело Давьера. Вы видели типа из страховой компании?

– Еще нет.

Жюйе, хмуря брови, взглянул на Жениса.

– Вы собирались зайти туда.

– Не успел.

– Жена Давьера отказалась от получения страховки?

– Я не могу застать ее дома...

– Четыре тысячи на троих – это не так уж плохо, а?

– Но ваше общество потеряет по меньшей мере две тысячи франков.

– Судебные издержки обойдутся дороже. Юрисконсульт меня послушает... Я наверстаю на другом деле, а в конце года баланс сойдется. Это касается только меня, но действовать надо быстро.

– То есть?

– До вечера. Повидайте вашего знакомого из страховой компании... Он в самом деле заведующий? Значит, он занимается спорными вопросами. В «Аргусе» машина стоит более миллиона старых франков. Если вдова откажется, они сэкономят немного денег... Должно получиться. Он отдаст вам формуляр на продажу машины, оформленный задним числом.

– Но он зарегистрирован в префектуре?

Это уж моя забота. Вам что, не хочется получить сто тридцать три тысячи франков? Вы меня удивляете!

– Я согласен, – сказал Женис.

После первых же слов заведующий в страховой компании повел себя сдержанно.

– Скоро полдень, пойдем выпьем по стаканчику. Однако, подмигнув Женису, он дал ему нужный формуляр. За бокалом вина он заговорил свободней, но по-прежнему обиняками.

– В «Аргусе» это превышает миллион старых франков плюс дополнительные суммы... Представьте себе, что в грузовичке был товар на двести или триста тысяч. Давьер развозил на нем заказы. Есть соглашение на четыреста тысяч франков. Даже выторговав половину, моя компания должна была бы заплатить по меньшей мере двенадцать тысяч новых франков... Значит, она выигрывает две тысячи... Никаких проблем. Дайте подписать вдове этот акт о продаже.

– Парень из кредитного легко получит нужную справку, но надо будет все пометить задним числом.

– Я об этом ничего не знаю. Женис закурил.

– В сущности, пока в этой сделке фигурирую только я.

– Что касается меня, мне хватит тысячи франков. Пусть ваш приятель тоже пойдет навстречу.

Во второй, половине дня Женис несколько раз звонил на квартиру матери Клер Давьер, но каждый раз ему отвечали, что Клер еще не вернулась.. Ему никак не удастся уладить это дело в тот же день, как он обещал Жюйе. Женис хотел предупредить его, но не застал на месте.

Он караулил Клер, сидя в машине перед ее домом. В этот час служащие В.Р.Н., наверное, пьют шампанское и Мирей злится, что он ее обманул. Она так просто ему не простит, а Женису совершенно ни к чему наживать себе врага на службе. Он постарается загладить свою вину.

Клер подъехала к дому и сразу же поднялась в квартиру. Женис подождал с четверть часа и позвонил у дверей.

Она не скрывала, что этот визит ей неприятен, и нехотя впустила Жениса.

– Я хочу предложить вам одно соглашение... Вы подписываете этот акт о продаже, и между кредитным обществом и страховой компанией все будет улажено. Вы от этого ничего не выигрываете, но зато не должны ничего платить. Мне кажется, это разумно.

Клер слушала его рассеянно. Она размышляла, каким образом исследовать содержимое фляжки, которую она наполнила в Гийозе. У нее были знакомые фармацевты и химики, но она не знала, как им это все преподнести.

– Вы ездили туда еще? – спросил вдруг Женис, решив для достижения цели использовать другую тактику.

– Туда?..

– В Гийоз.

Неожиданно ему пришла в голову мысль, что он сможет расположить ее, рассказав кое-какие известные ему детали.

– У многих неприятности из-за этой катастрофы, – сказал он. – Даже у нас.

– Кроме моего мужа, у вас были и другие клиенты? – спросила Клер с едкой иронией.

– Нет, но охранники, которые дежурили в нефтяной компании, мои коллеги.

– Я знаю, – проговорила Клер.

Женис был разочарован и не знал, что придумать, чтобы предстать в более выгодном свете. Мысль о том, что эта женщина втайне его презирает, была невыносимой, выводила его из себя. В какие-то моменты ему хотелось избить ее так, чтобы она запросила пощады, а иногда он желал стать ее другом, добиться ее доверия. В такие минуты он открывал для себя, что совершенно одинок. Эта женщина со своим малышом тоже была одинока. Невозможно, чтобы они прошли вот так почти рядом, а их судьбы не пересеклись.

– Вы с ними знакомы? – спросила Клер.

– Это мои друзья.

Ей было лишь известно, что они служат в В.Р.Н. и больше ничего.

– В газетах об этом не писали, – заметила Клер. Женис хитро улыбнулся:

– Зная нашего патрона, это вполне понятно. Никто не рискует портить с ним отношения.

Впервые, кажется, эта женщина взглянула на него по-другому. Не как на служащего из организации, имеющей отвратительную репутацию, а просто как на человека. Он был симпатичным парнем, с приятным, интересным лицом, живым взглядом. Но многолетняя погоня за деньгами делала его похожим на алчного волка.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Почему нет...

– Здесь у моей матери нет ничего крепкого, нет виски. Только ликер или легкое вино.

– Ликер пойдет.

Краем глаза Женис рассматривал ее фигуру, пока она наклонялась, чтобы взять рюмки, тянулась, чтобы достать бутылку. Она хорошо сложена, свежая, молодая, здоровая. Женис с отвращением подумал о пухленьком теле Мирей и почувствовал себя несчастным, обделенным. Он вспомнил, как один из его приятелей однажды заметил, что с этими леваками всегда самые красивые девчонки. Клер, быть может, и не участвовала в политике, но принадлежала к новому поколению; у нее светлая голова, она способна жить самостоятельно и не ждет, пока провидение ниспошлет ей мужа.

– А почему они дежурили в эту ночь, разве у нефтяной компании нет своих охранников?

Разумеется, она оттаивала только для того, чтобы вытянуть из него какие-нибудь сведения. Он не строил никаких иллюзий, но умел ценить маленькие радости, пусть даже сомнительные.

– Есть, конечно, но один был в больнице, а второй в отпуске.

– Ради чего стали бы красть цистерну, полную бензина?

Женис закурил, преисполнился чувством собственной важности. Она слишком наивна, чтобы подозревать тут тысячи возможных махинаций. Время от времени ему приходилось встречать таких людей.

– Чтобы его перепродать? – спросила Клер.

– А вы догадливы!

– Да нет. Но я чувствую, что за всем этим кроется что-то грязное, чудовищное.

– Ах, и вы тоже?

Они взглянули друг на друга. Величайшее недоверие, которое испытывала Клер, ничуть не уменьшилось, но она знала, что подобные личности всегда бывают замешаны в тайную жизнь некоего подполья, о существовании которого в современном обществе она догадывалась.

– Так бывает?

– Конечно, бывает. Крадут цистерну с бензином, и всегда находятся любители перепродать... Каждый грузовик, наполненный товаром, можно продать. Вполовину или в три раза дешевле, все равно деньги большие.

– Зачем было вору ехать по этой узкой улочке?

– По незнанию, разумеется, и для того, чтобы не нарваться на полицейских. Цистерна ночью по туманной погоде – это все-таки подозрительно.

– Да, конечно... – сказала Клер задумчиво.

– Кажется, вас это не очень убедило.

– А этот шофер, у которого крадут все документы... По-вашему, это возможно?

Женис, морщась, допил ликер; для его луженой глотки – чересчур нежный напиток.

– Вы далеко заходите, – заметил он. – Вот увидите, все уладится, и страховая компания в итоге сдастся. Поначалу всегда так.

Клер тихо засмеялась:

– Ловко, а? Вы умеете незаметно вернуться к интересующей вас теме.

Женис смутился, но только он знал, что сделал это не нарочно. Она ему никогда не поверит.

– Речь идет о документе на продажу, осуществленную ранее, – объяснил он.

– Но не мог же мой муле его подписать.

– Вы могли бы подделать его подпись.

Клер широко раскрыла глаза, потом ее лицо сделалось строгим.

– Вы это серьезно говорите?

– Нет, – сказал он. – Но можно попытаться... Мы произведем фиктивную продажу, которая будет просто отказом от прав.

– Сколько вы заработаете, на этом?

– Только комиссионные, – признался Женис.

– Почему вы живете только ради денег?

– Это единственное, что имеет еще какую-то ценность. – произнес он, искренне в это веря.

– Не хотела бы я быть на вашем месте.

– Если вы думаете меня пристыдить... У меня неплохая работенка, и я занимаюсь ею с удовольствием... Если вы хотите сказать, что я отвратителен, то мне на это наплевать.

– Отвратителен, это уж точно, а может, и опасен, а? Уж вы, наверное, нагоняете страх на дурочек, которых ловите.

Они молча рассматривали друг друга. Он чувствовал, что она прекрасно владеет собой. Ее можно было унизить, уничтожить физически, но не затронуть главного.

– У меня бывают и интеллектуалки, – бросил он насмешливо.

– Не сомневаюсь. Они частенько еще глупее.

– Вы так суровы к своим подружкам?

– Я-то их не эксплуатирую.

Какое-то время он не мог произнести ни слова.

– Вы что, принимаете меня за сутенера?

– Да нет, вы плаваете в еще более мутной воде. Знаете, что такое рыба-лоцман? Такая мелкая рыбешка, которая всегда плывет рядом с акулами.

– Вы не очень-то похожи на любительницу детективов, – произнес Женис с сарказмом. – Что вы себе воображаете, черт возьми?

– Не воображаю, а подозреваю, что это еще хуже. Но рано или поздно вы станете идеальной жертвой... Они быстро разделаются с вами, когда в вас не будет больше надобности.

– Интересно, – проговорил он, – но лучше бы вы подписали эту бумажку, иначе вам придется заплатить некоторую сумму за машину, которая уже не существует.

– Вы никогда не заглядываете в свою душу? Боитесь, голова закружится?

– Прямо как в кино, – сказал Женис, теряя терпение. – Знаете, с тех пор, как умер Габен, нет нужды писать подобные диалоги...

Она улыбнулась.

– Перевертыш... – проговорила Клер снисходительно. – Подпишу я вашу бумагу. Надеюсь, что это позволит вам провести рождество по вашему вкусу.

Женис просто возненавидел ее за эту фразу. Что она воображала? Что он устраивает оргии?

– По крайней мере один не останусь, – зло бросил он.

Глава IX

Мадам Руссе-старшая возмутилась, когда дочь заявила ей, что уходит.

– Канун рождества... Мне надо за покупками.... Ничего не готово. Даже нет елки для бедного малыша... Спрашивается, о чем ты думаешь.

– Я скоро вернусь.

Не могла же Клер сказать ей, что их телефон прослушивается. Мать устремила бы свое, недовольство в одном направлении. Административные органы, закон, полиция по-прежнему пользовались у нее огромным авторитетом. Если кто-то вызывал подозрение, значит, действительно серьезно провинился. Она еще припомнит «эти глупые истории с экологией», припомнит, что Клер водится с кем не надо, вечно поддерживает всякие протесты.

24 декабря накануне рождества Клер уже не надеялась найти какого-нибудь приятеля, химика или фармацевта, который согласился бы сделать анализ содержимого фляжки. Напрасно она названивала. Большинство уехали из Лиона. Один приятель готовился к рождественскому вечеру и не мог попасть в лабораторию, которая была закрыта до будущего вторника. Однако обнадежил Клер, дав ей адрес студента, который готовился поступать в управление, занимавшееся борьбой с мошенничеством.

– У него есть дома какое-то мудреное оборудование. Его фамилия Бальнеа, но все зовут его Жонас. Ему это нравится. Ты его так и назови, это послужит паролем.

Студент жил в районе Сен-Поль. Клер с трудом нашла его квартирку, к которой вела железная лестница. Близорукие глаза, выглядывающие из зарослей щетины, пытались рассмотреть Клер.

– Жонас, я от Ривуара.

– В самом деле? – спросил он подозрительно. – Не в его привычках делать мне такие подарки даже накануне рождества.

Он посторонился, впуская ее в свое царство реторт и самодельных аппаратов. Слышалось непонятное шипение, виднелись циферблаты, слишком большие, чтобы быть настоящими. Клер все это показалось игрушечным и смешным, но студент заверил ее, что все аппараты функционируют и прекрасно ему служат.

– Водичка, – произнес он разочарованно. – Никогда не принесут божоле... Ну что ж, удовольствуемся этим. Что вы хотите знать?

– Опасна ли эта вода для питья... я предполагаю, что в ней могут быть инсектициды...

– И только? Но в настоящее время они есть в любой воде. И полагаю, болезнетворные микробы тоже... ЛаДно. Вы, девушка, живете с родителями?

– С мамой, – ответила Клер, улыбаясь, – но все свободное время посвящаю моему малышу.

– Знаете, в сущности, и я еще совсем маленький мальчик... Мне подарили игрушечный набор для юного химика, я постоянно его пополняю... Жаль, вы чертовски милы. Я могу вам позвонить?

– Нет... Мой телефон прослушивается.

– Ничего себе... Это что ж, Ривуар прислал мне террористку?

– Возможно, это из-за содержимого фляжки, – сказала Клер.

Впервые она оставила логику в стороне. Наверняка события в Гийозе и этот полицейский надзор не были никак связаны, но она рискнула предположить такую связь и теперь будет рассуждать исходя из этого предположения.

– Как же мы сделаем?

– Может, я зайду вечером?

– Около четырех...

– До вечера, – простилась Клер, прежде чем исчезнуть в лабиринте винтовой железной лестницы.

Проезжая мимо полицейского комиссариата своего района, она в нерешительности снизила скорость. Клер представила себе, какие у них будут физиономии, если она подаст жалобу насчет своего телефона. Они спросят у нее, почему она считает, что ее телефон прослушивается, и, поскольку она не сможет представить ни малейшего доказательства, они, конечно, откажутся зарегистрировать ее заявление. Назвать источник информации нельзя. И никто не сможет ее поддержать, ни профсоюз учителей, ни друзья. Она должна смириться с этим фактом и как-то приспосабливаться.

Мать со Стефаном куда-то ушла, и Клер воспользовалась этим, чтобы записать в школьную тетрадку последние интересные события. Кто-то оплатил задолженность ее мужа. Имело место также неожиданное введение в действие мини-плана ОРСЕК. Администрация предоставила гробы. Гроб с телом Пьера был опечатан, но это можно объяснить тем, что его перевозили из одного департамента в другой. И, наконец, с какими трудностями сталкивалась Клер, рассказывая о событиях той ночи. В частности, когда она говорила о дожде из бензина, который предшествовал появлению пламени. Пишю, следователь хотели заставить ее признаться, что она ошиблась, что она слышала, как взорвалась цистерна. То нее самое, когда речь шла о фигуре в белом. Наконец, следователь намекал, что она бросила мужа, не пытаясь ему помочь, обрекая его на ужасную смерть.