Текст книги "Лола Роза"

Автор книги: Жаклин Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава десятая
Любовь и поцелуи

– По-моему, пора немного переустроить квартиру, – сказала мама. – Я подумала, что вам с Кендэлом хорошо бы иметь свою комнату, побольше места для игр. Давай превратим спальню в вашу комнату. Тем более она лиловая, твой любимый цвет.

– Она сиреневая, а не лиловая.

– Она светло-лиловая, мисс Привереда. И потом, я хотела купить специально для вас маленький переносной телевизор. Здорово, правда? А гостиная тогда будет… в общем, моей комнатой.

– И посередине ты поставишь широченную кровать для вас с Джейком, – холодно сказала я.

– Ничего подобного! Но я подумывала купить диван – на случай, если Джейку понадобится переночевать…

– Почему бы ему не ночевать дома?

– Своего дома у него нет, – сказала мама. – Он сейчас живет у друга.

– А почему это у него нет своего дома?

– Потому что у него нет денег. Он студент.

– Разве им не дают комнаты в общежитии?

– Только на первый год. И вообще, отвяжись, Лола Роза. Он собирается пожить у нас, вот и все. Не понимаю, чем это тебе мешает. Мы друг друга любим, понимаешь?

– Он тебя не любит. Он просто рад пожить у нас, потому что больше негде. А ты тратишь на него кучу денег. Наших денег.

Мама залепила мне здоровенную пощечину. Кендэл все видел. Он заплакал. Я не заплакала. Я смотрела на маму в упор.

– Ты меня ударила, потому что знаешь, что это правда.

– Я тебя ударила, потому что ты мерзкая маленькая стерва! – крикнула мама. – Да что с тобой, Лола Роза? Ревнуешь, что ли?

– Ревную? К Джейку? – Я скрестила руки на груди. Она напрашивалась. – Хотя мне он, конечно, больше подходит по возрасту, чем тебе.

Я отступила назад – на случай, если она снова замахнется.

Но она поступила еще гнуснее.

– Не воображай, что на тебя когда-нибудь посмотрит такой мужчина, как Джейк, – сказала она, меряя меня взглядом.

Я не хотела плакать при ней и выбежала из дому, громко хлопнув дверью. Я надеялась, что мама закричит вслед, чтобы я вернулась, но все было тихо. Тогда я пошла дальше, сама не зная куда.

Я знала дорогу в школу, дорогу к ларьку с картошкой и к китайской палатке, дорогу в мамину пивную и в видеопрокат. Еще я знала дорогу к Харприт.

Можно пойти к Харприт. Она теперь моя лучшая подруга. У нас есть свое особое рукопожатие. Мы носим по половинке медальона "Друзья навеки". Мы рассказываем друг другу разные секреты. Мы ведем шепотом долгие разговоры про секс и обычно так запутываемся, что начинаем хохотать. Но я не хочу рассказывать ей про маму и Джейка. Это единственное, о чем я не могу рассказывать. О моей семье.

Харприт без конца говорит о своей семье. Иногда она ссорится со своими братьями и сестрами, у нее случаются небольшие стычки с папой и мамой, но у них не бывает настоящих скандалов. Ее родители никогда в жизни не ударили ни друг друга, ни своих детей.

Здорово было бы родиться в семье Харприт и иметь такого папу, как у нее. Мне очень нравилось, как он обнимает Харприт, притягивает к себе и называет "девочка моя". Мой папа тоже так делал и называл меня разными ласковыми и смешными именами, когда бывал в хорошем настроении. Тогда я была принцесса Розовые щечки, и сказочная куколка, и Джей-пончик-с-вареньем. Но хорошее настроение портилось, и тогда он обзывал меня по-другому, короткими, хлесткими, гадкими словами, которые прилипали ко мне, как грязь.

Невозможно было представить себе таких превращений с отцом Харприт. Я однажды попросила ее рассказать самое плохое, что он сделал за всю жизнь. Она очень долго думала, а потом сказала, что он накричал на нее, когда она была маленькая, за то, что она выбежала на дорогу. Она заплакала, и тогда он тоже заплакал и поцеловал ее.

Харприт сказала со смехом, что папа на самом деле старый добряк, хотя он ужасно строго следит за тем, чтобы дети вовремя ложились, и, похоже, никогда не разрешит ей завести парня. По-моему, у Харприт самый лучший папа на свете.

Насчет ее мамы я была не так уверена. Она не очень красивая, хотя у нее огромные прекрасные глаза с длинными ресницами. От ее манеры закатывать глаза и вздыхать мне делается не по себе.

С моей мамой она всегда разговаривала очень любезно, но потом выразительно закатывала глаза. Мне кажется, ей не нравилось, что у моей мамы отличные отношения с отцом Харприт. Она ни разу ничего не сказала, но все было и так ясно. Ей только стоило взглянуть на мамины волосы, на ее облегающую кофточку и короткую юбку, услышать, как мама хихикает и рассказывает истории про свою пивную, – и огромные глаза катились под веки, как агатовые бусины.

Я надеялась, что, когда вырасту, буду стройной и красивой, как мама. С этой надеждой я превратилась в Лолу Розу. Теперь я сама удивлялась, как можно было так себя обманывать. Мама открыла мне глаза. Я никогда не буду выглядеть как она.

Я, наверное, стану как тетя Барбара.

Я прошла мимо дома Харприт. Я шла все быстрее и быстрее, словно убегая от самой себя. Я теперь даже не знала толком, кто я такая. Удивительно, как быстро мама освоилась в новой жизни. Как ей удавалось так быстро влюбляться и разлюблять? Она и в самом деле вела себя как в тех дурацких старых песенках про любовь, которые она вечно поет, – меняя возлюбленных, как музыкальные пластинки. Она любила своего мужа, но он был так жесток, что все было кончено, и дождь смывал ее слезы, и она все сумела пережить, а потом встретила незнакомца – и вновь страстные поцелуи.

Я представила себе, как мама и Джейк целуются.

И тут за моей спиной раздались звуки поцелуев. Громкое, хлюпающее, дурацкое чмоканье.

Это была банда мальчишек, шатавшихся у видеопроката. Одного из них я знала – жуткий парень по имени Питер, он учился в моем классе. Он вечно задирал всем девчонкам юбки. У него было очень румяное лицо и курносый нос с широкими ноздрями. Мы с Харприт звали его Поросенок Питер.

– Ну, поцелуй нас, Лола Роза! – окликнул он меня.

Я состроила ему рожу:

– Проваливай, Поросенок Питер.

Питер стал даже розовее, чем всегда. Остальные мальчишки засмеялись и еще больше зачмокали. Большинство были старше, чем Питер. Там еще был этот Росс. Его во Флекси-парк все знают. Все девчонки от него без ума. Ему всего тринадцать, но есть шестнадцатилетние девочки, которые дорого бы дали, чтобы он позвал их гулять. Он тоже смотрел на меня.

– Ну что, Лола Роза, поцелуемся? – сказал он.

Я не поняла: это шутка или всерьез? Остальные мальчишки продолжали причмокивать.

Я побежала по улице, спасаясь от их хриплого хохота. Потом споткнулась, упала, а они захохотали еще громче. Я порвала новые джинсы на коленках и испачкала рукава моей чудной курточки на меху.

Я все еще всхлипывала, когда подходила к дому. Мне хотелось помириться с мамой, уткнуться ей в плечо, но у нас сидел Джейк.

– Где ты была, Лола Роза? Не смей так убегать. Я страшно волновалась. Ты что, плачешь?

– Нет!

Я попыталась уйти в спальню, но мама перехватила меня:

– Что с тобой? Господи, ну и вид у тебя! Новые джинсы! А куртка! Все манжеты грязные!

Я заплакала еще сильнее, но мама потерла манжеты тряпкой, смоченной горячей водой, и грязь отошла. Зато про дырки на коленках мама сказала, что ей их уже не зашить.

– Дай я попробую, – сказал Джейк.

Я подумала, что он шутит, но он разрезал старую футболку с цветами, сказав, что все равно не будет ее больше носить, и сделал мне цветочные заплатки на оба колена.

– Вот это да! – сказала мама, гладя Джейка по волосам. – Чего ты только не умеешь!

– Мужчины не шьют, – заявил Кендэл.

– Он мужчина, можешь не сомневаться. – Мама поцеловала Джейка. – До чего здорово! А мне ты тоже такие сделаешь, милый? Лола Роза, правда ведь, у тебя теперь просто шикарные джинсы! Что надо сказать Джейку?

– Спасибо, – сказала я, как будто он просто передал мне за столом кукурузные хлопья. Но в глубине души я восхитилась. Я очень внимательно наблюдала, как он делает накладной шов.

– Я тебя научу, – предложил Джейк.

– Спасибо, не надо, – сказала я, пожимая плечами. Я уже поняла, как это делается.

Я твердо решила не поддаваться. Не понимаю, почему мы с Джейком должны становиться не разлей вода только потому, что мама от него без ума. Она все время приставала ко мне, чтобы я показала ему мой альбом с вырезками. Однажды я застала ее, когда она выносила альбом из спальни, чтобы самой ему показать. Я налетела на нее и потянула альбом к себе:

– Нельзя смотреть мой альбом!

– Что же у тебя там такое, Лола Роза? Ты клеишь туда неприличные картинки?

От того, что я тянула альбом, а мама не пускала, угол обложки погнулся, а корешок в одном месте порвался. Я пришла в бешенство.

– Это только тебя снимают на неприличные картинки! – крикнула я.

Мама покраснела до ушей, даже шея у нее пошла красными пятнами.

– Неправда! – закричала она, как маленькая девочка.

– Неприличные картинки? – сказал Джейк. – Ах ты Виктория, скверная девчонка!

– Да ничего в них нет неприличного, – запротестовала мама, толкая меня локтем. – Я просто работала моделью одно время, вот и все. Знаешь, эти гламурные фотки.

– Гламурные! – Джейк вскинул брови. – Покажи скорее!

– Да это было давным-давно, в разных журналах. Я их все выбросила, – поспешно сказала мама и вздохнула, глядя на нас с Кендэлом. – Я тогда была молодая, дети еще не испортили мне фигуру.

– Фигура у тебя потрясающая, – сказал Джейк.

Мама просияла и кивнула мне, как бы желая сказать: "Вот видишь!"

– Почему ты не можешь просто порадоваться за меня? – тихо сказала она мне ночью, когда мы улеглись.

Похоже, это была последняя ночь, которую нам с мамой и Кендэлом предстояло провести в одной кровати. Джейк отправился к своему приятелю, чтобы забрать свои вещи и выпить с ним на прощание. На следующий день он собирался переехать к нам.

Я ничего не ответила и сделала вид, что сплю, но мама притянула меня на свою половину.

– Тебе правда так не нравится Джейк? – спросила она.

– Нет, он ничего.

– Да перестань ты, он просто чудо! И такой добрый. Вот что меня поражает! Никогда не злится, не ревнует. Я уж думала, все пропало, когда ты сказала про мои гламурные фотографии, а смотри, как он мило держался. Таких мужчин один на миллион, Лола Роза.

– Мама, ты же с ним знакома без году неделя!

– У меня такое чувство, что я знаю его всю жизнь. Как только я его увидела, я сразу поняла: мы созданы друг для друга. Так бывает.

– Тебе подходил папа, тебе подходил футболист, тебе подходит любой, кого удается заполучить, – пробормотала я в подушку.

Мама услышала.

– Если ты не заткнешься, тебе сейчас не подойдет эта кровать, – сказала она. Но сама она заткнуться не могла. – Он такой хороший, что лучше и представить нельзя. Я даже не думала, что могу быть так счастлива. Тем более я прибавила в весе, у меня все-таки двое детей, груди совсем отвисли…

– Ты ненормальная, – сказала я.

– Нет, правда. – Мама села в кровати и стала ощупывать свою грудь. – Господи, и правда отвисли. Интересно, сколько стоит имплантат? Тысячу? Или еще больше? У меня теперь хватит!

Я фыркнула.

– А тебе-то что? Это мои деньги, и на вас с Кендэлом я уже потратила целую кучу.

– И на Джейка, – сказала я. – Ручаюсь, он не сам купил себе новые кожаные ботинки. И новый мобильник. И новый плеер. И большой набор масляных красок.

– Он художник милостью Божией. – Мама глядела на свои груди. – Наверное, лучше, чтобы у меня был имплантат, если он захочет писать меня обнаженной. Как ты думаешь, это очень больно? Надо по-настоящему все разрезать?

– Нет, конечно! Тебе грудь просто отстегнут, вставят имплантат и пристегнут на место! – сказала я саркастически. – Мама, ну почему ты такая глупая? Конечно, нужно все разрезать. Тебе разрежут кожу снизу, а потом…

– Ладно, я не хочу про это слушать, – сказала мама. – Может, лучше обойтись тем, что есть. Джейк пока не жаловался. В том-то и дело, Лола Роза. Он так добр ко мне. Ты ведь не думаешь, что мне лучше было оставаться с вашим отцом, правда?

– Я думаю, что тебе лучше было бы без них без всех, – сказала я.

– Ты говоришь прямо как твоя тетя Барбара. Смотри, еще начнешь и выглядеть как она. – Мама похлопала меня по животу: – Да уж, плюшка-толстушка.

– Отстань, – сказала я. – Прекрати, палка-селедка.

Мы пихались и щекотали друг друга, задыхаясь от смеха. Кендэл проснулся и присоединился к нам. Мы возились, пока Кендэл не шлепнулся с кровати так, что соседка снизу застучала нам в потолок.

Мы втащили Кендэла обратно в кровать, прижались друг к другу да так и уснули. Мне даже не снились акулы.

Глава одиннадцатая
Шпильки и помада

Джейк перебрался к нам. Мама превратила гостиную в их с Джейком комнату. Она купила новехонький раскладной диван – не какую-нибудь рухлядь с благотворительной распродажи. Еще мама купила компьютер. Она уверяла, что это подарок нам с Кендэлом, но все вечера за ним просиживал Джейк, играя в разные игры, пока мама была на работе в пивной.

Кендэл любил пристраиваться к нему. Иногда Джейк давал ему тоже сделать ход.

– А ты, Лола Роза?

– Нет, спасибо. Я не люблю компьютерные игры.

Я запиралась в спальне со своим альбомом. Мама купила мне большую стопку поздравительных открыток, там были цветы, морские пейзажи, закаты, радуги и сказочные принцессы с длинными золотыми кудрями. Открытки были совершенно новые, мама купила их специально для меня, чтобы я могла вырезать картинки и наклеивать в свой альбом.

Она их купила, чтобы я перестала изводить ее из-за денег. Я нашла конверт с лотерейным выигрышем, спрятанный в ящике с мамиными колготками. Я заглянула туда, и мне стало страшно. Там почти ничего не осталось. Пригоршня пятифунтовых бумажек – и все.

Я опустилась на колени перед ящиком, мамины колготки вились вокруг меня, как черные змеи. Мне было очень страшно.

Я дождалась маму с работы и набросилась на нее с упреками.

– Замолчи, Лола Роза! – Мама не хотела, чтобы Джейк услышал. Потом она прошипела мне на ухо: – Кто тебе позволил рыться в моих вещах? И вообще, это мои деньги. Мой лотерейный билет.

– Это уже ничьи деньги. Они все потрачены.

– Потрачены на хорошие и нужные вещи для каждого из нас. А теперь иди немедленно в спальню, неблагодарная тварь.

Я в ярости ушла к себе. Как мама может быть такой дурой? Что, если она потеряет работу, а другой не найдет? Или Джейк начнет пить и драться и нам снова придется бежать? С лотерейными деньгами я чувствовала себя куда спокойнее.

Я решила больше не разговаривать с мамой. Но потом она купила мне открытки, и я не могла больше злиться. Я часами вырезала, раскладывала на странице и клеила. На среднем пальце у меня образовалась полоска от ножниц.

Кендэл меня дразнил, потому что рот у меня открывался и закрывался в такт ножницам.

– Ты как рыба, – сказал он и напустил на меня голодного Джорджа.

От неожиданности я разрезала свою любимую сказочную принцессу. Я страшно разбушевалась, и Кендэл заплакал. Я решила: пусть плачет. Я нашла картинку с изображением жирафов в африканской саванне и принялась за сотворение странного племени девушек-жирафов с густыми волосами, ниспадающими по длинным пятнистым шеям.

Я позвала Кендэла и предложила рассказать ему сказку про девушек-жирафов.

– Я занят, – торжествующе заявил он, – я играю с Джейком на компьютере.

Я тихо выругалась. Кендэлу нравилось проводить время с Джейком гораздо больше, чем со мной. Маме тоже. Похоже, я им больше не нужна.

Я резала и резала свой журнал, играя в гильотину. Головы падали мне на колени. Я скомкала их в один комок и швырнула в дальний угол.

Ну что ж, они мне тоже не нужны. Мне никто не нужен. Я Лола Роза. Мне бы только хотелось быть больше похожей на Лолу Розу, как я ее себе представляю.

Я остановилась перед зеркалом, пробуя разные прически. Голову я втянула в плечи, чтобы волосы казались длиннее. Я подергала их, чтобы росли быстрее. Может быть, через месяц, или через два, или, на худой конец, через три они отрастут до пояса, как у сказочной принцессы.

Я тихонько прошла в ванную и опрыскала их маминым лаком для волос. Везет маме, у нее такие густые волосы. Мои, даже если я их отращу до пола, останутся тонкими и жидкими. К тому же они гладко прилегают к голове, как я ни стараюсь их взбить.

Потом я перешла к лицу. Я и раньше иногда мазалась маминой косметикой – тени с блестками на веки, блеск на губы, – но быстренько стирала перед папиным приходом. Он говорил, что не хочет видеть свою дочь со штукатуркой на лице.

Теперь я могу намазать себя хоть тонной штукатурки. Мамина косметика меня прямо зачаровывала. Начала я, как полагается, с тонального крема-основы, потом подвела карандашом брови и положила серебристые тени на веки. Я обвела их по контуру черной линией, которая получалась толще там, где рука у меня дрогнет. Потом я накрасила ресницы двумя густыми слоями туши, так что, поднимая глаза кверху, я видела плотную черную бахрому.

Потом я нарумянила обе щеки. Я знаю, что румяна нужно накладывать по контуру скулы, но у меня такие пухлые щеки, что никаких скул я не нашла. Зато губы было видно сразу. Я попробовала растянуть рот, как делает мама, когда красит губы, но в результате покрасила зубы в красный цвет. Тогда я изобрела свой собственный метод, слегка выходя за естественный контур губ, чтобы они казались более пухлыми и соблазнительными.

Я надеялась, что выгляжу теперь намного старше. Двенадцать, четырнадцать, шестнадцать? Я залезла в мамин шкаф и достала ее туфли на шпильках. У нас был уже почти одинаковый размер. В носки туфель я положила вату. Потом порылась в маминых лифчиках, взяла один и положила и туда ваты, чтобы под моей обтягивающей кофточкой обрисовывался впечатляющий бюст.

Джейк и Кендэл вытаращились на меня, когда я величественной походкой вышла в гостиную.

– Господи, Лола Роза! – ахнул Джейк.

– У нее дурацкий вид, – сказал Кендэл.

– Сам дурак, – ответила я. – Я пошла гулять.

– Постой, – сказал Джейк. – Кто тебе разрешил гулять одной?

– Я не собираюсь гулять одна. У меня встреча. Свидание.

– Никуда ты не пойдешь.

– Пойду! – Я рванулась к входной двери.

– Вернись! – позвал Джейк.

– Вы не можете мне приказывать! – заорала я. – Вы мне не папа.

По дороге я встретила Стива и Энди. Они возвращались из магазина, нагруженные пакетами. То есть нагружен был Энди – у него было по два пакета в каждой руке. Стив шествовал рядом с ним с цветочным горшком в руках. Он поднял брови при виде меня и прошествовал дальше; жасмин картинно свисал по его рукам. Энди остановился и поставил пакеты на мостовую. Он изобразил восторг по поводу моей внешности, хватаясь рукой за сердце:

– Вот это да, Лола Роза! Потрясающе!

– Привет, Энди! – Я пыталась говорить хрипловатым манящим голосом, но звук получался такой, будто я простудилась.

– Привет, Лола Роза! – сказал он так хрипло, как только мог.

Я рассмеялась, хотя понимала, что он меня дразнит.

Я шла дальше по улице, хотя ноги у меня Дрожали на маминых шпильках. Я решила пойти к Харприт и показаться ей. Я постучалась, а потом еще позвонила в звонок – на случай, если они не услышали.

– Ш-ш-ш! – сказала Харприт, открывая дверь. – Папа спит. – Она пригляделась ко мне: – Лола Роза!

– Можно мне зайти поиграть?

– Да, наверное. Ненадолго. Мама готовит нам обед.

Из кухни пахло так вкусно, что у меня потекли слюнки. Я надеялась, что меня пригласят пообедать с ними. Харприт провела меня в комнату. В углу сидела по-турецки ее младшая сестра Амандип и беседовала со своими Барби. В другом углу уткнулся в компьютер ее старший брат Амрит. Он кивнул мне, не отрывая глаз от экрана.

– Можно мне померить твои туфли, Лола Роза? – попросила Харприт.

– Конечно. – Я сбросила туфли.

Харприт, качаясь, засеменила по комнате, хохоча при каждом шаге.

– Малышня, почему бы вам не поиграть в обувной магазин в другой комнате? – сказал Амрит со вздохом.

Он поднял глаза от компьютера и увидел меня. И продолжал на меня смотреть. Он стал рассказывать мне, какую работу он делает на компьютере. Потом он перешел к школьной футбольной команде, за которую играет. Потом похвастался, что они с друзьями собираются создать рок-группу. Он будет ударником. Установки у него пока нет, но он принялся выбивать ритм на стене.

– Амрит, прекрати, разбудишь папу, – сказала Харприт.

– Папа уже проснулся.

Мистер Габри появился в носках из соседней комнаты, зевнул – и тут увидел меня. Рот у него так и остался открытым.

– Боже милостивый, Лола Роза! Да нет, какая же это Лола Роза, что я говорю? Лола Роза ведь маленькая девочка. А вы, конечно, ее старшая сестра. Добрый день, мисс Удача, чрезвычайно приятно с вами познакомиться.

Я понимала, что он надо мной посмеивается, но получалось не обидно, а смешно, и Харприт с Амандип захихикали. Амрит выглядел недовольным.

– Что тут за шум? Вы что, нехорошие дети, разбудили бедного папу? – спросила миссис Габри, просовывая голову в дверь.

Увидев меня, она закатила глаза:

– Твоя мама знает, что ты пошла гулять в таком виде, Лола Роза?

– Это не Лола Роза, это ее старшая сестра – юная красавица, – сказал отец Харприт. – Мисс Удача, позвольте предложить вам шерри. Не хотите ли сигарету?

– Не надо ее поощрять, – сердито сказала миссис Габри. – Лола Роза, советую тебе пойти домой и умыться. Харприт, немедленно сними эти туфли и отдай Лоле Розе. Давайте поживее, обед почти готов.

– Можно, Лола Роза останется обедать? – спросила Харприт.

Я с надеждой посмотрела на мистера Габри, но он перевел взгляд на жену.

– Мне очень жаль, дорогая, – сказала она неискренно, – но на тебя не хватит.

– Пусть Лола Роза съест мою порцию. Мы потом с друзьями идем есть пиццу, – сказал Амрит.

Я улыбнулась ему ярко-алыми губами, но миссис Габри не смягчилась.

– Не говори ерунды, – сказала она. – Лола Роза пойдет обедать домой.

Она неодобрительно посмотрела на меня:

– У тебя зубы в помаде!

Мне очень хотелось укусить ее этими испачканными зубами. Вместо этого я пожала плечами, заявила, что это такая классная новая мода красить зубы в ярко-красный цвет, и величественной походкой выплыла из дома. По дороге к калитке я споткнулась и чуть не упала. Надеюсь, что они не смотрели мне вслед.

Ноги болели от маминых каблуков. Похоже, я натерла пузырь. И не один. Я понимала, что надо возвращаться домой, но прошло всего полчаса. Так Джейк ни за что не поверит, что я была на свидании.

Я и сама в это не верила. Я могла сколько угодно называть себя Лолой Розой – на самом деле я была все та же робкая, стеснительная Джейни. Никогда я не буду хорошенькой, блестящей и привлекательной, как мама. Я буду становиться только выше и толще и в конце концов превращусь в тетю Барбару, как и предсказывает мама. Бедная слоноподобная тетя Барбара – такая толстая, что ни один мужчина на нее никогда и не взглянет.

На меня, наверное, тоже никто никогда не взглянет. Амрит, похоже, мною заинтересовался, но, может быть, он просто хотел надо мной посмеяться.

Перед видеопрокатом снова толпились мальчишки. Там был и Росс, и Поросенок Питер. Я поняла, что надо поскорее смываться.

Но я не смылась. Я пошла им навстречу.

Они снова принялись чмокать, изображая поцелуи, но на этот раз я улыбнулась. Я подошла к ним, шатаясь на маминых шпильках.

– У тебя дурацкий вид в этих туфлях, – сказал Питер. Его розовые ноздри раздувались от сопения.

– А ты дурак что в туфлях, что без туфель, – сказала я и попыталась обойти его, но споткнулась.

– Оп! – сказал Росс и подхватил меня за локоть, чтобы я не упала.

С близкого расстояния он был не так уж хорош собой. У него были близко поставленные глаза и слишком тонкие губы. Я не была уверена, что мне нравится чувствовать его прикосновение на локте. Я попыталась выдернуть руку.

– Не волнуйся, я просто хотел тебе помочь, – сказал он. – Тебя зовут Лола Роза?

Высокий парень в рваной футболке заржал:

– Лола Роза завяла от мороза!

Это было совсем не смешно, но все захохотали. Я знала, что смеются надо мной, но тоже улыбнулась.

– Ты, значит, в одном классе с Питом? – спросил Росс. – Ты выглядишь взрослее.

– Я веду себя взрослее, – сказала я, встряхивая волосами.

Его рука все еще лежала на моем локте. Не то чтобы он сжимал его слишком сильно, но ощущение от его пальцев на коже было странное. Я не могла понять, нравится оно мне или нет. Он явно был лидером у этих мальчишек. И самым красивым из них. И все девчонки от него без ума.

Он разглядывал меня, склонив голову набок, а потом спросил:

– Куда это ты собралась, Лола Роза?

Мне нравилось, что он все время называет меня по имени. Это напоминало мне, что я – новая шикарная девушка, куда взрослее глупой малышки Джейни.

Я улыбнулась Россу и сказала небрежным тоном:

– Да так, никуда.

– Тогда пошли с нами, – сказал Росс.

– О'кей, – сказала я равнодушно, хотя сердце у меня запрыгало от радости. Интересно, куда мы пойдем? Хорошо бы в «Макдоналдс». Я умирала с голоду.

Росс, похоже, не думал о еде.

– Мы идем в парк, – сказал он с улыбкой.

Все мальчишки ухмыльнулись.

Я не обратила на это внимания. Росс улыбался мне. У него были ярко-голубые глаза с темными ресницами и красивая гладкая кожа. К тому же он был крупный, с накачанными мускулами. Он может выбрать любую девочку, какую захочет. Похоже, он хотел, чтобы это была я!

Росс с приятелями бодро двигались к парку. Я плелась сзади, с трудом удерживая равновесие на маминых каблуках. Поросенок Пит замедлил шаг и пошел рядом со мной

Мне не нравилось, что он навязался на мою голову. Мне хотелось, чтобы все было как в сказке. Я ведь теперь Лола Роза, почти красавица. Может быть, Росс хочет, чтобы я стала его девушкой.

– Отвали, Пит.

– Да пожалуйста. – Он пожал плечами, рванул вперед и догнал остальных.

– Эй, Лола Роза! – позвал Росс, оборачиваясь ко мне. – Иди сюда! – Он поманил меня пальцем, поощрительно причмокивая.

Мальчишки засмеялись. Мне не понравилось, как ведет себя Росс. Он обращался со мной не как с девушкой. Он подзывал меня, как собачонку.

Но все же я шла за ним.

Это был даже не парк, а истоптанная лужайка, заваленная мусором, и заросли кустов. Поодаль женщина выгуливала собак, какой-то старик бормотал себе под нос, сжимая в руке банку с пивом. И мальчишки вокруг с их глупым причмокиванием.

Мне хотелось, чтобы мы шли вдвоем с Россом по большому, красивому парку. Мы бы держались за руки, он смотрел бы на меня не отрываясь своими большими голубыми глазами и нашептывал комплименты. Но все было совсем не похоже. Я стояла со всеми этими парнями у ободранных кустов, и мне это совсем не нравилось.

– Поздно уже. Я пойду домой, – сказала я.

– Никуда ты не пойдешь, Лола Роза. Иди-ка сюда!

Росс нагнулся и поцеловал меня – прямо перед всеми. В этом не было ни любви, ни нежности. Он просто выпендривался перед дружками. Я стала вырываться, но он держал крепко. Я высвободила голову и закричала.

– Заткнись, дура! – прошипел Росс.

Я и не думала затыкаться. Я кричала во всю мочь. За моей спиной раздался голос:

– А ну отпусти девочку!

Росс еще держал меня, но часть его шайки уже бросилась врассыпную. Раздался яростный собачий лай, все ближе и ближе. На нас неслись две огромные немецкие овчарки.

Теперь побежали все. Я тоже побежала, но запнулась на своих каблуках и растянулась на траве. Собаки надрывались прямо над моей головой, показывая острые зубы. Я заплакала.

– Не бойся, Лола Роза! Они не укусят. Просто пошумят немного – все в меня! – За собачьими спинами надо мной выросла миссис Бэлсэм. – Тихо, Билей, Басс, тихо, мои девочки! Кончайте лаять, у нас от вас голова раскалывается. Дайте лапу Лоле Розе, покажите ей, что вы друзья!

Собаки перестали лаять, сели на задние лапы и вежливо протянули мне передние. Я обменялась с каждой осторожным рукопожатием.

– Ну вот, – сказала миссис Бэлсэм. – Видишь, собаки меня слушаются гораздо лучше, чем вы, дети.

– Привет… Билей? – спросила я, гладя собаку за ухом.

– Одну зовут мисс Билей, другую мисс Басс. Это были две потрясающие женщины, они держали школу во времена королевы Виктории. Я назвала собак в их честь. Они ко мне попали в возрасте шести недель. С тех пор они немного поумнели, но шум все равно поднимают невероятный. Здорово они шуганули этих парней! Так что случилось, а, Лола Роза?

– Да ничего, – пробормотала я, нашарила ногами мамины туфли и попыталась встать.

Миссис Бэлсэм взяла меня под локти и помогла подняться.

– Это твои друзья?

– Вроде того.

– Этого Росса я знаю. Он у меня учился. Сущее наказание. Он тебе нравится?

– Нет, – сказала я, утирая губы тыльной стороной ладони.

– На! – Она порылась в кармане и протянула мне бумажный носовой платок. – У тебя все лицо в разводах. Вытрись хорошенько. О господи, у тебя же целый прилавок косметики на физиономии. Только попробуй явиться в школу в таком виде! И в этих туфлях! Как ты в них вообще ходишь?

– С трудом. Это мамины.

– Она тебе разрешает брать свои туфли?

– Вообще-то, она не знает.

– Тебе, наверное, лучше быстренько вернуться домой и поставить их на место. Так мамы нет дома?

– Она работает в пивной "Упряжка".

– Так вы с Кендэлом одни или кто-нибудь за вами присматривает?

– Присматривает, – поспешно сказала я. – Джейк.

– Он кто? Ваша няня?

– Он… в общем, мамин приятель.

– Ну и как у вас с ним отношения?

Мы шли к выходу из парка, мисс Билей и мисс Басс трусили за нами следом. Я пожала плечами:

– Нормальные.

– Он тебе разрешил сегодня идти гулять?

– Я ему сказала, что у меня свидание.

– С Россом?

– Нет! Я его случайно встретила и всю компанию. А он меня позвал погулять в парке.

– И тебе понравилось это предложение?

– Да нет. Я не знала, что они так себя поведут.

– Ты же умная девочка!

– Ну, я, наверное, плохо соображала, потому что это же Росс. В смысле, что он красивый и все такое. Я стала самой себе казаться особенной, как будто я что-то из себя представляю.

Миссис Бэлсэм остановилась, бережно положила руки мне на плечи и поглядела мне прямо в глаза:

– Ты действительно что-то из себя представляешь. Ты необычная, умная, талантливая девочка и к тому же очень взрослая для своего возраста. Я восхищаюсь тем, как ты заботишься о Кендэле. С ним-то все в порядке?

– Да, он обожает сидеть с Джейком. Они все время играют на компьютере.

– И ты иногда чувствуешь, что ты им не нужна?

– Нет. То есть… Бывает иногда.

– Лола Роза, я не хочу совать нос в твои дела. Я понимаю, что ты о многом не хочешь говорить. Но если вдруг у тебя возникнет желание что-то обсудить, ты всегда можешь зайти в мой кабинет.

– Спасибо, миссис Бэлсэм.

Она подвезла меня до дому в своей машине – я сидела на переднем сиденье, а на заднем захлебывались лаем мисс Билей и мисс Басс.

Миссис Бэлсэм кивнула мне, когда я выходила из машины:

– До завтра, увидимся в школе. Я заметила, что Питер тоже был с этой шайкой Росса. Хочешь, я ему сделаю внушение?

– Лучше не надо.

– Если тебе так уж хочется иметь парня, может быть, лучше Питер, чем Росс?