Текст книги "Техасский рейнджер"

Автор книги: Зейн Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 17

Дьюан вышел из зала суда, протолкавшись через толпу, и неторопливо пошел вдоль по улице. Он был уверен, что на лицах нескольких людей ему удалось заметить плохо скрытое выражение удивления и одобрения. Он напал на горячий след и намерен был проследить, куда он ведет. Ни в коем случае не следовало исключать возможность, что на другом конце следа находился Чизельдайн. Дьюан едва сдерживал нарастающее нетерпение. Но всякий раз на него ушатом холодной воды накатывало воспоминание о Рей Лонгстрет. Он подозревал ее отца в том, что он не тот, кем пытается казаться. Он может принести – и скорее всего, принесет – печаль и позор ни в чем не повинной молодой женщине. Эта мысль заставляла его морщиться, словно от жгучей боли. Ее образ постоянно преследовал его, и в такие моменты он думал больше о ее красоте и прелести, чем о бесчестьи, которое он может навлечь на нее. Некие странные чувства, глубоко запрятанные в душе у Дьюана, стучались в его сердце, пытаясь вырваться наружу. Он был взволнован и растерян.

Вернувшись в гостиницу, он обнаружил там Ларами, по-видимому не очень пострадавшего от нанесенной ему травмы.

– Как ты себя чувствуешь, Ларами? – поинтересовался Дьюан.

– Пожалуй, не хуже, чем можно было ожидать, – ответил Ларами. На голове его красовалась повязка, не скрывавшая солидную шишку на том месте, куда пришелся удар. Он казался бледным, на вполне здоровым.

– Крепко же тебе досталось от Снекера, – заметил Дьюан.

– Я ни в чем не обвиняю Бо, – быстро возразил Ларами, отведя от Дьюана взгляд, заставивший его задуматься.

– Тогда я обвиняю его. Я поймал Снекера… доставил к Лонгстрету в суд. Но они отпустили его.

Казалось, Ларами тронула такая дружеская откровенность.

– Послушай, Ларами, – продолжал Дьюан. – В некоторых частях Техаса распространена привычка держать язык за зубами. Привычка, и инстинкт самосохранения! Между нами, должен сказать, что я нахожусь по вашу сторону забора…

Ларами быстро взглянул на него. Дьюан обернулся и открыто встретил его взгляд. Он вывел Ларами из его обычного невозмутимого безразличия; но постепенно искорка, которая могла выражать удивление и радость, угасла на лице хозяина гостиницы, оставив после себя прежнюю бесстрастную маску. И тем не менее, Дьюан увидел достаточно. Подобно породистой гончей, он обладал хорошим нюхом.

– Кстати, Ларами, на кого, ты сказал, работает Бо Снекер?

– Я ничего не говорил.

– Ну, так можешь сказать сейчас, верно? Ларами, ты что-то чертовски необщительный сегодня. Это все твоя шишка на голове. Так на кого он работает?

– Если и работает, что случается совсем не часто, то объезжает скот для Лонгстрета.

– Хм! Похоже, Лонгстрет опутал весь Фэйрдейл, как паук паутиной. Однажды я здорово разозлился, когда узнал, что проиграл Лонгстрету приличную сумму в фаро! Конечно, если бы выиграл, то не разозлился бы так, ха, ха! Но я удивился, когда мне кто-то сказал, что Лонгстрету принадлежит игорный дом «Будем надеяться».

– Ему тут много чего принадлежит, – сдержанно ответил Ларами.

– И опять – хм! Ларами, как и любой, кого я встречаю в вашем городе, ты боишься даже слово вымолвить о Лонгстрете. Скажи мне прямо, Ларами. Я чихать хотел на полковника мэра Лонгстрета. И при случае я возьму его на мушку так же быстро, как и любого другого скотокрада в долине Пекос!

– Болтать всякий может, – пожал плечами Ларами, игнорируя подобное хвастовство; однако щеки у него слегка порозовели,

– Конечно. И мне это известно, – согласился Дьюан. – Но обычно я не болтаю. Так значит, не все знают, что Лонгстрету принадлежит «Будем надеяться»?

– Пожалуй, знают повсюду вдоль Пекос. Но имя Лонгстрета не связано с «Будем надеяться». Игорным домом заправляет Бленди.

– Ах, Бленди! Он мошенничает в фаро, или я просто выживший из ума осел! Я не хочу сказать, что у нас мало карточных шулеров. С ними можно еще потягаться. Но Бленди хитрый, двуличный, наглый, никогда не посмотрит тебе прямо в глаза. Таким заведением, как «Будем надеяться», должны управлять порядочные люди вроде тебя, Ларами.

– Спасибо, – ответил тот, и Дьюану показалось, будто голос его слегка охрип. – Вы разве не слышали, что я… когда-то управлял им?

– Нет. В самом деле? – быстро спросил Дьюан.

– Ну да. Я построил это заведение, дважды расширял его, и владел им целых одиннадцать лет.

– Черт меня побери, вот так новость! – настал черед удивляться Дьюану, и вместе с удивлением у него возник слабый проблеск догадки. – Жаль, что тебя там нет сейчас. Ты что, продал его?

– Нет. Просто потерял.

Теперь Ларами буквально распирало от желания облегчить душу – поговорить, высказать все, что накопилось на сердце. Сочувствие заставило его расслабиться.

– Это случилось два года назад – в марте как раз исполнилась годовщина, – продолжал он. – Мы с Лонгстретом участвовали в крупней сделке по поставке скота, каждый со своим стадом. И моя часть, тысячу восемьсот голов, исчезла бесследно. Испарилась! Я задолжал Лонгстрету. Он прижал меня так, что не продохнуть. Дело дошло до суда, и я… лишился всего…

Дьюану больно было смотреть на Ларами. Тот стоял бледный, и слезы катились по его щекам. Дьюан явственно читал на его лице горечь поражения, душевную агонию человека, потерпевшего неожиданную катастрофу. Да, он оказался несостоятельным должником, но ведь его ограбили, обманули, ободрали, как липку! Все, что он скрывал до сих пор, вся обида, разочарование и боль, излившиеся бы в активном протесте, не будь дух этого человека сломлен окончательно, обнажились пред Дьюаном. Теперь ему была понятна причина постоянной подавленности хозяина гостиницы. Но почему он открыто не обвинял Лонгстрета, почему предпочитал помалкивать, и чего боялся, – обо всем этом Дьюан счел удобным попытаться узнать как-нибудь в другой раз.

– Здорово же тебе не повезло, парень! – сказал Дьюан. – Поистине, злой рок! Но ты, я вижу, не унываешь, и колесо фортуны продолжает вращаться. А теперь вот что, Ларами. Мне нужен твой совет. Видишь ли, у меня есть немного денег. Но прежде, чем я их проиграю, мне бы хотелось вложить их в какое-нибудь выгодное дело. Купить скот, например, или участвовать на паях в расширении чьего-нибудь стада. Вот я и хочу, чтобы ты порекомендовал мне приличного, честного скотовода. Иди даже двух, если в ваших краях наберется столько – ха, ха! Никаких дел с теми, кто шныряет по ночам со скотокрадами! Я подозреваю, что в Фэйрдейле полным-полно таких. А ты ведь здесь живешь не один год, Ларами. И ты должен знать по крайне мере одного-двух порядочных людей.

– Хвала Господу, знаю, конечно, – с чувством ответил хозяин гостиницы. – Фрэнк Мортон и Сай Циммер, мои друзья и соседи в дни моего благополучия, а теперь просто друзья. Можете положиться на Фрэнка и Сая. Но если хотите моего совета – не вкладывайте сейчас деньги в скот.

– Почему?

– Потому что в наши дни каждый новичок, вкладывающий деньги в скот, будет обворован быстрее, чем успеет произнести «Господи помилуй!». Пионеры, новые скотоводы – легкая добыча для скотокрадов. Видит Бог, все владельцы скота для них легкая добыча. Но новички не имеют связей, не знают обычаев. Они вообще не знают никого и ничего. А старые скотоводы – люди мудрые и наученные горьким опытом. Они и постоять за себя смогут, если…

– Если что? – вставил Дьюан, не дождавшись конца паузы. – Если узнают, кто украл скот?

– Да нет.

– Если наберутся смелости?

– Ну, смелости им не занимать!

– Так что же? Что сможет заставить их выступить на борьбу с ворами?

– Руководитель и организатор!

– Привет, Джим! – прогудел густой бас со стороны входной двери. В комнату вошел плотный здоровяк с добродушной румяной физиономией.

– Хелло, Мортон! – отозвался Ларами. – Я бы представил тебе моего гостя, да вот не знаю его имени!

– Ха, ха! Все правильно! Здесь мало кто живет под собственным именем.

– Послушайте, Мортон, – включился в разговор Дьюан. – Ларами намекнул мне, что с вами можно иметь дело. Так вот, у меня есть немного денег, и прежде чем я их потеряю, я хотел бы вложить их в скотоводство.

Мортон расплылся в широкой насмешливой улыбке.

– Нет, я говорю совершенно серьезно, – настойчиво продолжал Дьюан. – Если вы не разбираетесь в людях так же, как во мне, то вы никогда не разбогатеете!

Дьюан испытывал удовольствие, беседуя с честными деловыми людьми, полными практических замыслов. Мортон проявлял оживление, заинтересованность, но не верил ни единому его слову.

– У меня есть деньги. Примете меня в долю в каком-нибудь деле? Поддержите меня, как начинающего скотовода с собственным небольшим стадом?

– Ладно, незнакомец, раз уж ты настаиваешь, то я скажу тебе вот что: ты сваляешь дурака, если станешь покупать сейчас скот. Я не хочу брать у тебя деньги и спокойно наблюдать, как ты вылетаешь в трубу! Ты лучше возвращайся на ту сторону Пекос, где скотокрады не так распоясались. А здесь вот уже десять лет мое стадо не увеличивается более двух с половиной тысяч голов. Господа грабители любезно оставляют мне маточное поголовье. Очень великодушно с их стороны, верно?

– Действительно, великодушно! Я здесь только и слышу, что о грабителях и скотокрадах, – раздраженно заметил Дьюан. – Видите ли, Мортон, мне до сих пор не приходилось жить в краях, где заправляют скотокрады. Кто же их возглавляет в таком случае?

Мортон посмотрел на Дьюана с удивленной полуиронической улыбкой, затем захлопнул свой большой рот, словно боясь, как бы не выпустить оттуда лишних слов.

– Послушайте меня, Мортон! Весь смысл в том, что как ни сильны скотокрады, как ни скрытно они действуют, как ни тесно связаны с так называемыми «честными» людьми, – все это не может продолжаться бесконечно!

– Они приходят с переселенцами, и будут существовать до тех пор, пока останется хоть одна корова, – последовал ответ.

– Что ж, если у вас такая точка зрения на положение дел, то я имею основание считать вас самого одним из скотокрадов! – заявил Дьюан.

Мортон взглянул на него так, словно собирался огреть Дьюана кнутовищем по голове. Но долго сердиться было не в натуре этого человека; найдя в ситуации что-то комическое, он вдруг громко расхохотался.

– Ничего смешного тут нет, – продолжал Дьюан. – Если вы так упорно притворяетесь трусом, то что же еще я могу подумать?

– Притворяюсь? – повторил Мортон.

– Конечно. Уж я-то умею распознавать людей с крепкими нервами! И здесь они ничем не отличаются от таких же в других местах. Я вам прямо заявляю: демонстрируя всем, как вы труса празднуете, вы врете и притворяетесь! По характеру вы мужественной человек. Конечно, вокруг Фэйрдейла есть много таких, кто пугается собственной тени, не рискует высунуть нос из дома после наступления темноты, боится рот раскрыть. Но вы-то не из таких! Поэтому я говорю: если вы утверждаете, что скотокрады будут существовать вечно, вы притворяетесь, будто у вас не хватает мужества, и помогаете тем самым распространению этой популярной, но лживой теории. Потому что они просто не могут существовать постоянно! Вы нуждаетесь здесь в притоке свежей крови. Понятно, что я имею в виду?

– Думаю, что понятно, – ответил Мортон с таким видом, словно над ним только что пронеслась гроза. – Ладно, незнакомец, я найду тебя в следующий раз, когда буду в городе!

С этими словами он повернулся и вышел за дверь.

Глаза Ларами сверкали, точно кремни, высекающие искру. Он глубоко дышал и молча обводил взглядом пустой полутемный зал ресторана, пока снова не остановил его на Дьюане.

– Итак, – произнес он, понизив голос, – вы нашли нужного вам человека. Так кто же вы сами, черт побери?

Дьюан вывернул наизнанку подкладку кармана своего жилета. Серебряный жетон в форме звезды сверкнул перед удивленными глазами Джима.

– Рейнджер!.. – произнес он, стукнув кулаком по столу. – Я так и знал. Я всегда был склонен доверять вам!

– Ларами, ты знаешь, кто главарь здешней секретной банды скотокрадов? – резко спросил Дьюан. Он терпеть не мог околичностей и предпочитал сразу переходить к сути дела. Голос его – и нечто уверенное, спокойное, решительное во всем его облике – казалось, вернули Ларами присутствие духа.

– Нет, – ответил Ларами.

– А кто-нибудь знает? – продолжал допытываться Дьюан.

– По-моему, из честных жителей не знает никто.

– Но вы кого-то подозреваете?

– Подозреваем, да что толку?

– Расскажи мне о тех, кто постоянно околачивается вокруг салунов – о завсегдатаях.

– Просто никчемный сброд, – быстро, со знанием дела ответил Ларами. – Большинство из них живут здесь уже годами. Другие наезжают время от времени. Некоторые подрабатывают изредка на поденных работах. Поворовывают, занимаются мелким хищением скота, грабежами, – всем, чем угодно, чтобы раздобыть денег на выпивку и игру. Просто сброд лентяев и бездельников!

– А как по-твоему, Чизельдайн со своей бандой связан со здешними бандитами?

– Бог знает. Я всегда подозревал, что это одна банда. Никто из нас ни разу не видел Чизельдайна, хотя Нелль, Поггин, Панхэндль, Смит, Блоссом Кейн и Флетчер бывают здесь частыми гостями. Хотя нет, Поггин приезжает не часто. Зато остальные не оставляют нас без внимания. Между прочим, они тут повсюду к западу от Пекос.

– Меня вот что удивляет, – сказал Дьюан. – Почему люди – с виду честные и порядочные – кажутся здесь такими замкнутыми и неразговорчивыми? Это так, или мне показалось?

– Конечно, так, – мрачно подтвердил Ларами. – Люди теряют скот или другое имущество в Фэйрдейле, и никогда не бывает доказано, честным или нечестным путем. А когда они распускают язык – подозревают, намекают, – их находят мертвыми. Ограбленными, раздетыми, но всегда мертвыми. Мертвые не болтают! Вот почему мы все здесь неразговорчивы.

Дьюана охватила мрачная злоба. С кражей скота еще можно было мириться. Западный Техас богател и процветал, невзирая на орды скотокрадов, орудовавшие на его обширных просторах. Но холодная, расчетливая, тайная власть, держащая в страхе простых трудолюбивых людей, – такое было слишком невероятно, слишком ужасно, слишком чудовищно, чтобы можно было относиться к этому спокойно.

Рейнджер хотел задать еще вопрос, но топот лошадиных копыт прервал его. Лошади остановились перед входом в гостиницу, и один из всадников спрыгнул с седла. Вошел Флойд Лоусон и потребовал табаку.

Если его посещение и удивило Ларами, то он ничем этого не выдал. Зато Лоусон выдал себя, яростно сверкнув глазами на Дьюана, затем переведя мрачный взгляд на Ларами и обратно.

Дьюан небрежно облокотился о прилавок.

– Дурацкую выходку вы себе позволили, – сказал Лоусон. – Если еще раз посмеете околачиваться возле ранчо, я вам не позавидую!

Казалось странным, чтобы человек, целых десять лет проживший к западу от Пекос, не распознал в Дьюане чего-то, исключавшего возможность говорить с ним таким тоном. Разумеется, Лоусон демонстрировал не храбрость; мужественные, смелые люди редко бывают нетерпимыми. Наряду с безграничной отвагой, присущей великим стрелкам тех дней, их отличали также спокойные, невозмутимые манеры, краткость и почти любезность в обращении и, конечно, вежливость. Лоусон же, горячий, как и все выходцы из Луизианы французского происхождения, видимо, никогда ни в чем не испытывал противодействия и, будучи сильным, грубым, невыдержанным человеком, в сложившихся обстоятельствах выглядел просто глупо.

– Я еще раз утверждаю, что вы придумали эту уловку с рейнджером ради возможности повидать Рей Лонгстрет, – насмешливо продолжал Лоусон. – Имейте в виду, если вы явитесь туда снова, будет плохо!

– Вы совершенно правы. Только не для тех, кого вы имеете в виду, – холодно и спокойно отпарировал Дьюан.

– Да Рей Лонгстрет не захочет даже взглянуть на такую ищейку, как вы! – горячился Лоусон. Не то, чтобы он намеренно хотел вывести Дьюана из себя; он был просто ревнив и раздражен. – Я назову вас вашим настоящим именем: вы – дешевый обманщик! Хвастун! Проклятый зазнайка-рейнджер, повсюду сующий свой нос!

– Лоусон, я не приму оскорбления, поскольку вы, кажется, защищаете вашу очаровательную сестру, – медленно ответил Дьюан. – Но позвольте мне вернуть ваши комплименты. Какой из вас аристократ-южанин? Да вы всего лишь жалкий актер, фигляр, играющий не свою роль! А на деле вы просто скотокрад!

Дьюан произнес последнее слово свистящим шепотом. И прочел истину на потемневшем, искаженном яростью лице Лоусона.

Лоусон дернулся, недвусмысленным жестом хватаясь за револьвер. Но как медленно это у него получалось! Дьюан шагнул вперед и нанес удар, Лоусон неуклюже попятился назад, натыкаясь по пути на столы и стулья, и тяжело рухнул, оставшись у задней стенки в полусидячем, полулежачем положении.

– Оставь револьвер! – предупредил Дьюан.

– Лоусон, не трогай оружие! – закричал Ларами.

Но Лоусон был вне себя от бешенства. С покрытым красными пятнами лицом, злобным, пылающим жаждой убийства, он потянулся к бедру. Дьюан ударом сапога вышиб револьвер из его руки. Лоусон с трудом встал и, пошатываясь, выбежал вон.

Ларами поднял трясущиеся руки к потолку:

– Зачем вы дали ему улизнуть? – запричитал он. – Он ведь наставил на вас револьвер! А бить по физиономии таких, как он, здесь даром не проходит!

– Этот безмозглый дурак теперь не успокоится и полезет на рожон; а нам только этого и надо! Он выдаст себя вместе со своей бандой. Он как раз тот человек, которого я искал. Кроме того, пристрелить его означало бы совершить убийство.

– Убийство! – воскликнул Ларами.

– Да, для меня, – ответил Дьюан.

– Может, вы и правы, – кем бы вы ни были, – но если Лоусон тот, за которого вы его принимаете, он сейчас приведет в действие все свои тайные пружины. Да он теперь ночами не будет спать! А они с Лонгстретом всегда имели зуб против меня!

– А для чего у тебя глаза, Ларами? – возразил Дьюан. – Будь начеку. И вот еще что. Повидай своего друга, Мортона. Скажи ему, что игра становится серьезной. Вместе с ним подберите с полдюжины надежных людей, хорошо вам знакомых, которым вы полностью доверяете. Мне может понадобиться ваша помощь.

Конец дня Дьюан провел, переходя с места на место, от угла к углу, из бара в бар, присматриваясь, прислушиваясь, замечая. Его появлению предшествовали возбуждение, громкие голоса, споры и перебранка. События назревали. Он предпочел держаться в стороне от всего этого. После наступления темноты он незаметно прокрался к ранчо Лонгстрета. Вечер был теплый; все двери стояли открытыми настежь; в полумраке светились лампы только в большой гостиной Лонгстрета в дальнем конце здания. Когда подъехали дрожки с Лонгстретом и Лоусоном, Дьюан был настолько надежно укрыт в густом кустарнике, что ему удалось лишь мельком разглядеть Лонгстрета, когда то входил в дом. Судя по тому, что он увидел, пожилой джентльмен выглядел внешне спокойным и уравновешенным, хоть лицо его носило на себе едва заметное выражение оскорбленного достоинства. Разглядеть Лоусона Дьюану не удалось. Оба молча вошли в дом и закрыли за собой дверь.

С другой стороны крыльца, прямо под окном, находился выступ между ступеньками и стеной, и здесь в тени Дьюан и притаился, ожидая развития событий с выдержкой и терпением, порожденными многолетним опытом.

Наконец, зажгли лампу, и Дьюан услыхал шорох юбок.

– Что-то, несомненно, случилось, Рут, – донесся до него взволнованный голос мисс Лонгстрет. – Папа только что встретил меня в прихожей и не сказал ни слова. Он очень бледен и озабочен.

– Кузен Флойд похож на грозовую тучу, – сказала Рут. – Первый раз он не сделал попытки поцеловать меня. Что-то случилось. Да, Рей, сегодня был плохой день!

– О Боже! Рут, что нам делать? Вокруг все какие-то дикари. Флойд делает жизнь совершенно невыносимой для меня. И тебя он дразнит немилосердно…

– Я бы не сказала, что он дразнится, – многозначительно возразила Рут. – Это он так любезничает. Он готов бежать сломя голову за любой юбкой!

– Приятный комплимент для меня, кузина Рут! – засмеялась Рей.

– А мне все равно, – упрямо заявила Рут. – Это так и есть. Он весь какой-то слащавый, приторный. А когда напьется и лезет целоваться – я его ненавижу!

В прихожей раздались шаги.

– Привет, девочки! – послышался голос Лоусона, лишенный своей обычной игривости.

– Флой, в чем дело? – обратилась к нему Рей. – Я никогда не видела папу таким, как сегодня, да и тебя таким… таким встревоженным. Скажи мне, что произошло?

– Видишь ли, Рей, у нас были неприятности, – ответил Лоусон с притворным натянутым смехом.

– Неприятности? – эхом откликнулись обе девушки, сгорая от любопытства.

– Нам пришлось подвергнуться гнусным оскорблениям, – возбужденно продолжал Лоусон, словно сам звук его голоса усиливал его чувства. – Слушайте, девочки; я сейчас вам все расскажу!

Он откашлялся, громко прочистив горло в такой манере, которая сразу выдала, что он крепко выпил.

Дьюан поглубже нырнул в темноту своего укрытия, напрягая мышцы, чтобы разогнать распространяющееся от долгой неподвижности онемение и приготовился слушать. Всего одно слово Лоусона, нечаянно произнесенное в минуту раздражения, могло быть неоценимой уликой для Дьюана.

– Все произошло в городской ратуше, – торопливо начал Лоусон. – Ваш отец, судья Оуэне и я совещались с тремя загородными фермерами. Тут является этот проклятый рейнджер и тащит за собой Снекера – того парня, что прятался здесь, в доме. Он арестовал Снекера по подозрению в нападении на хозяина ресторана Ларами. Поскольку Снекер явно был невиновен, его освободили. Тогда этот рейнджер и начал свои оскорбления. Суд в Фэйрдейле, видите ли, является позорным фарсом! Правосудие – сплошной произвол. Вашего отца следует лишить поста мэра, а всех его помощников разогнать! Он, видите ли, производит аресты только по пустякам! Он боится скотокрадов, разбойников, убийц! Он боится, поэтому попросту отпускает их на свободу. Он использует свою власть, чтобы драть три шкуры со скотокрадов и фермеров при помощи судебных исков! Все это рейнджер заявил во всеуслышанье, прямо в зале суда. Чудовищная наглость! Ваш отец, Рей, был оскорблен в собственном суде каким-то неотесанным грубияном-рейнджером!

– О! – воскликнула Рей Лонгстрет со смешанным чувством негодования и боли.

– Служба рейнджеров стремится захватить власть в Западном Техасе, – продолжал Лоусон. – Все рейнджеры – гнусные подонки, намного хуже тех несчастных правонарушителей, за которыми они охотятся. Некоторые из них сами были преступниками и профессиональными стрелками до того, как стали рейнджерами. А этот – самый худший из всей компании! Он хитрый, умный, со смазливой внешностью, что делает его еще более опасным. Потому что он поистине опасен! Он жаждет убийства. И он станет убивать. Если бы ваш отец сделал хоть малейшее движение, он пристрелил бы его на месте! Это дьявол с железными нервами – прирожденный стрелок-убийца! Господи, каждую секунду я ожидал, что ваш отец упадет бездыханным у моих ног!

– О, Флойд! Такой ужасный разбойник! – с чувством воскликнула Рей Лонгстрет.

– Видишь ли, Рей, этот тип, как и все рейнджеры, жаждет славы и популярности. Он устроил спектакль со Снекером, чтобы получить возможность выступить против твоего отца. Он пытался восстановить против него весь Фэйрдейл. Его обвинение относительно судебных исков было хуже всего! Будь он проклят! Он нам наделает врагов!

– А почему ты так переживаешь из-за выдумок этого проходимца? – с глубоким чувством спросила Рей Лонгстрет. – Любой здравомыслящий человек после минутного раздумья отбросит их все. Не волнуйся, Флойд. И папе скажи, чтобы не волновался. Несомненно, после столь долгих лет безупречной службы его репутация не может быть очернена каким-то… каким-то авантюристом!

– В том-то и дело, что может! – быстро возразил Флойд. – Граница – очень непростое место. Здесь есть много обиженных, неудачников, разорившихся фермеров и скотоводов. А вашему отцу удивительно везет во всем! Рейнджер заронил яд, и он начнет распространяться…