Текст книги "Без пяти минут взрослые"

Автор книги: Зента Эргле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава четвертая
Лестница ведет не только вверх, но и вниз

– Девочки! – влетела в мастерскую Даце. – «Огонёк» наш. За победу в осеннем походе и хорошую успеваемость. Мне комсорг Людмила только что сказала.

Право устраивать вечер, или как его называли «огонёк», надо было завоевать. Его получали лучшие группы, победители в социалистическом соревновании или обладатели первых мест в конкурсах и выставках.

– Девочки, каждая должна придумать что-нибудь, или остроумное задание, или игру.

– У брата Дауманта мировые записи.

– Так он и даст нам, – усомнилась Дезия.

– Я поговорю, – пообещала Байба. – А мальчики? Какое училище пригласим?

– Мебельщиков, кого ж ещё?

– Вэфовцев.

– Железнодорожников. У них форма похожа на офицерскую.

– Только не первокурсников. Они слишком зелёные. Когда приглашают, – то краснеют, то бледнеют, – вставила Дезия.

– Столы накроем нашими скатертями и салфетками.

– И украсим композициями из цветов.

– Я могу делать бутерброды и сервировать столы, – добровольно вызвалась Инна.

Подготовка к «огоньку» шла полным ходом. На переменах и в мастерской о нём только и говорили.

– Ты, Байба, должна спеть.

– Я сейчас пою только в ансамбле, – отговаривалась Байба.

– А ты выучи что-нибудь новое из Раймонда Паулса.

– А кто составит программу?

– Какую программу?

– Для «огонька». Всё надо предусмотреть: выступления, игры и всё остальное. Иначе Скуя не разрешит.

– Пусть Байба продумает. Потом обсудим.

– А почему я?

– Ты культорг.

– Давайте пригласим девушек из Грузии.

– Разучим какую-нибудь грузинскую песню.

Всё училище готовилось к ежегодному фестивалю дружбы народов. У каждой группы были друзья в разных городах нашей страны. Художники училища нарисовали и вывесили в вестибюле огромную карту. Из Риги в Москву. Ленинград, Таллин, Вильнюс, Тбилиси, Алма-Ату, в другие города и обратно в Ригу летели письма.

В маленькой комнатке комсорга Людмилы находился штаб фестиваля.

– Пригласительные билеты уже отпечатали?

– Ещё нет. Обещали завтра.

– Что эти полиграфисты тянут?!

– Люда, дай акварельные краски и кисточки.

– Возьми сама, там, на полке.

– Как ты думаешь, Люда, им понравится? – Девушки второй группы выложили на стол сувениры для подруг из Кутаиси – салфетки, вышитые латышским орнаментом.

– А вы показали Кристине Яновне?

– Ей понравилось.

– Вот и хорошо.

– Пятнадцать делегаций, около ста гостей. Где всех разместить?

– Часть гостей можно у нас в общежитии. Мы потеснимся, – предложила Светлана, которая особой общительностью не отличалась.

– Светочка, поговори с комендантом, сколько мест она может выделить, и завтра сообщи мне.

– Об учёбе уже никто не думает, – ворчал в учительской математик Карлис Каспарович Калейс. – Все только поют, танцуют, организуют.

– Ничего, потом подтянем, – успокаивал его историк Дауят.

– Подтянуть можно историю, литературу, но ни в коем случае не математику. Большинству и так ничего не лезет в голову. Я считаю, что в нашем училище общественных обязанностей слишком много. Они мешают главному – учёбе.

– В училище нашей системы самое главное – хорошо обучить профессии и вырастить полезных обществу людей, – резко ответила заместитель директора Скуя.

Математик тяжело вздохнул.

* * *

– Что это за мода каждый день болтаться допоздна?! – ругался Найковский. – У матери вторая смена, посуда не мыта, ужин не готов.

– Через неделю в училище фестиваль Дружбы, мы готовимся, репетируем новые песни, – оправдывалась Байба.

– Пусть другие поют, а тебе надо быть дома. Так и скажи.

Байба промолчала.

Даумант ходил недовольный. Из-за репетиций в танцевальном кружке приходилось пропускать тренировки по боксу.

– Так ты потеряешь форму, – предупредил тренер Роберт Страут. – Не за горами городские соревнования на первенство среди юношей. Если хочешь победить, то…

– А что я могу поделать, если в училище дефицит мальчиков, – оправдывался Даумант. – Некому танцевать. И какого чёрта я связался с этим?!

– Что ты хватаешь меня, как клещами? – злилась Дезия на репетиции. – Синяки будут. Даце, я с этим сумасшедшим не буду танцевать.

– А я вообще больше не буду танцевать, и баста.

– Попробуй только подвести нас, тогда увидишь, – разгневалась Даце.

Настолько неразумным Даумант всё-таки не был.

* * *

У входа в Дом культуры профсоюзов развевались флаги всех республик. Барабанщики барабанным боем приветствовали гостей: будущих ткачей из Нарвы, портних из Москвы, Кутаиси и Вильнюса, строителей из Львова, туркменских девушек в пёстрых шёлковых платьях, загорелых дочерна азербайджанских парней – будущих нефтяников.

– На свете много слов, которые объединяют людей разных национальностей: Мать, Родина, Мир. Нас всех объединяет Дружба. Будет дружба – будет мир, будет мир – будет счастье! – директор училища Вия Артуровна Чолдере открыла фестиваль.

Дарить можно цветы, книги, вещи, но можно подарить и песню или танец. Каждая делегация гостей получила подарок, и сама не осталась в долгу.

– Мы у вас впервые. Забыли сувениры в гостинице, – смущенно признались парни из Тбилиси. – Ваш праздник нам очень нравится. Мы тоже устроим такой, заранее приглашаем вас.

Молдавский ансамбль исполнил последнюю песню Паулса. Она звучала немного непривычно, с южным темпераментом. Но самый большой успех имела исполненная литовцами на латышском языке песня «Вей, ветерок».

Долгожданный «огонёк» вторая группа устраивала в последний вечер фестиваля Дружбы. Привычный старый зал со сценой и рядами стульев вдоль стен выглядел весёлым и сказочно нарядным. Повсюду разноцветные ленты и шары. На празднично сервированных столах горели свечи.

– Музыка в порядке? – вновь переспрашивала Даце Байбу.

– Фирменные записи. Даумант позаботился. Другим брат не доверяет.

– Как красиво! – грузинские девушки от восторга захлопали в ладоши.

В сопровождении своего мастера прибыли парни – мебельщики со второго курса, все в тёмных костюмах и при галстуках, угодив строгому вкусу Майи Альбертовны.

Каждому гостю прикололи на грудь цветок, по которому он должен был найти свою партнёршу для танца и место за столом.

– Такое могут придумать только девчонки, – посмеивались парни.

– Василёк, где василёк? – стройный светловолосый парень изображал отчаянье, рассматривая всех девочек.

Вошла раскрасневшаяся Байба. Парень поспешил к ней, взял из её рук тарелку с пирогами.

– Познакомимся. Арнис – Василёк.

– Байба – Василёк.

– Ну и выдумали же вы. Когда придёте к нам на танцы, мы тоже приготовим знаки для знакомства, нарисуем на них табуретки, столы, стулья и другие наши изделия.

– Фиалка, дайте мне пирожок, пожалуйста.

– Ромашка, можно вас пригласить на танец?

Светлана, приколов себе на блузку алый мак, угрюмо смотрела на своего партнёра, маленького щуплого парнишку. Эта злая шутка была делом рук Дезии.

– Ешь, – предложила Света пирожок.

Парень нехотя жевал и молчал.

– Может, ты, сынок, хочешь танцевать?

– Я, мамочка, ещё не научился.

– Ничего, переживём.

Спустя минуту партнёр Светланы исчез, и вскоре она увидела его прыгающим в танце с одной из грузинок.

– Почему ты не танцуешь? – подсела к Светлане Кристина Яновна.

– Не с кем. Все мальчишки мне до подбородка.

– А с девочками из группы?

– Не хочется.

– Ну так нечего подпирать стены, помоги Инне убрать со столов и помыть посуду.

Светлана охотно принялась за работу. Вечер подходил к концу.

– До одиннадцати и ни минуты позже, – Майя Альбертовна была неумолима.

– У вас как в монастыре. У нас не так строго. Придёте, сами убедитесь, – сказал на прощанье кто-то из мебельщиков.

– Я познакомилась с мировым парнем, – делилась с подругами в общежитии Элита. – Сказал, что будет учиться дальше в Академии художеств. Девочки, я пропала, честное слово. Влюбилась по уши. Какие кудри, а глаза какие! Как он танцует!

– А мой Улдис как медведь, все пальцы отдавил мне, – вспомнила Инна. – Ну, ничего, я его выучу. Хвастал, что поступит в лесотехнический.

– А вы, глупые овечки, верите всему, что они заливают, – Светлана была настроена скептически.

– Дидзис и Улдис совсем не плохие. Мы весь вечер провели вместе. Они даже не курили.

– Притворялись святыми.

– Жаль, что «огонёк» так редко. Парни обещали пригласить нас к себе. Света, ты слышишь?

– Не буди, пусть дрыхнет. Уже поздно.

Элита долго лежала с открытыми глазами, переживая каждую минуту вечера.

Спустя неделю произошло ЧП. Двери общежития были уже заперты. Обитательницы триста двенадцатой комнаты готовились ко сну. Инна накручивала Элите волосы на бигуди. Светлана в постели бубнила заданное на завтра.

– Ой, жуть! – вдруг крикнула она. – Рука!

– Где?

– В окне. Я ясно видела.

– На третьем-то этаже? Тебе померещилось.

– Элита, – раздался голос от окна.

– Не открывай окно! Слышишь? – крикнула Светлана. – Вдруг это воры?

– Какие тебе воры?! Это же Дидзис и Улдис. Вот сумасшедшие! Залезли по пожарной лестнице.

Через минуту оба парня были в комнате девушек.

– Чао, а мы по вам соскучились.

Светлана молча натянула одеяло до подбородка. Элита смущенно запахнула халат.

Воцарилась неловкая тишина.

– Садитесь, раз пришли.

Улдис вытащил из кармана бутылку вина и кулёк с конфетами.

– Для знакомства. И чтоб беседа лучше клеилась, – пояснил он.

– Лучше уходите, – заговорила Светлана.

– Ну, чуть-чуть.

– Пусть остаются. Никто не узнает, – Элита умоляюще посмотрела на Светлану. Та демонстративно повернулась к стене и столовой накрылась одеялом. Ей хотелось плакать. Ради неё ни один парень не карабкался по пожарной лестнице на третий этаж. Но это бы ещё ничего. Никто даже ни разу не взял её за руку и не посмотрел ласково. Элита, счастливая, смеётся.

– Света, хочешь конфету?

– Спит.

– Если спит, пускай спит, – тихо пропел Улдис. – За нашу смелость мы заслужили вознаграждение.

– Герои нашлись!

– Отпусти, дышать нечем, слышишь?

– Тише! – Светлана расслышала шорох за дверью. – Убирайтесь быстрее, а то не поздоровится.

Несмотря на то, что со времени войны прошли годы и годы, комендант общежития Аполлинария Ивановна не раз во сне переживала ужасы той поры. Фашисты колотили в дверь, а она, связная партизан, спускалась по верёвке из окна второго этажа. Тогда удалось уйти. Аполлинария Ивановна в страхе проснулась. В дверь действительно стучали.

– Тётя Поля, тётя Поля! В триста двенадцатой комнате воры!

Наспех натянув платье, Аполлинария Ивановна кинулась на третий этаж. У дверей триста двенадцатой комнаты стояли несколько девушек.

– Мы ясно слышали мужские голоса.

Откуда могли взяться мужчины, если двери давно заперты? Видно, воры зашли днём и спрятались где-нибудь.

Аполлинария Ивановна подёргала за ручку. Дверь была заперта, но внутри кто-то возился. Вдруг на полную мощность зазвучал транзистор.

– Сейчас же откройте, – приказала комендант.

– Одну минутку, тётя Поля, – откликнулась Элита. – Света, ты не знаешь, где ключ?

Наконец, ключ нашёлся. В последний момент Светлана, выскочив из постели, схватила наполовину опустошенную бутылку вина. Пробки не было. Она заткнула горлышко пальцем и спрятала бутылку рядом с собой в постели.

Аполлинария Ивановна обыскала помещение, заглянула в шкаф и под кровать.

– Кого вы ищите, тётя Поля? – насмешливо спросила Элита. – Воров?

– Чей это пиджак?

– Один воспитанный мальчик, когда мы гуляли, накинул его мне на плечи, чтобы я не озябла. Завтра верну ему.

Аполлинария Ивановна выглянула в полураскрытое окно: по пожарной лестнице спускались двое парней.

– Это кто такие? – строго спросила она.

– Не знаем, – уверяли в один голос Элита и Инна.

– Не лгите. Девочки из соседней комнаты слышали, как вы разговаривали.

– Это было радио.

– Я вам не Шерлок Холмс и не служебная собака, чтобы бегать по следам каждого вашего кавалера, – Аполлинария Ивановна рассердилась не на шутку. – Завтра же доложу руководству училища.

– Тётя Поля, не надо, – кинулась упрашивать Элита, но комендант вышла, хлопнув дверью.

Светлана уже несколько минут чувствовала, что промокла. Она подняла одеяло. Ужас! Ночная рубашка и простыня были кроваво-красными.

– Из-за вас у меня вся постель испачкана, – почти плакала она. – Надо стирать!

– Другие спят с парнями, а ты с бутылкой вина, – посмеялась Элита. – Ну, не сердись. Молодец, что спрятала.

Предсказания Светланы оправдались. Действительно, неприятности были, и большие.

– Ваша группа победила бы в социалистическом соревновании, если бы за нарушение дисциплины вы не потеряли много очков, – сообщила заместитель директора Скуя.

– Ничего же не случилось, – не успокаивалась Элита.

– Жаль, что у вас так мало девичьей гордости. Пускать к себе ночью подвыпивших парней, хихикать, целоваться с ними. Да вы соображаете, что они могли сделать с вами?

– Они порядочные парни, а не негодяи какие-нибудь, – защищалась Элита.

– Порядочные парни ночью в гости не ходят, да ещё по пожарной лестнице.

– Это несправедливо, – жаловались девочки Кристине Яновне. – Пусть наказывают Элиту и Инну. Мы же не виноваты.

– Ничем не могу помочь, – развела руками мастер. – В нашем училище, если один провинился, отвечает вся группа.

– Вы тоже хороши. Могли бы устроить свидание в другом месте, – упрекали незадачливых влюбленных подруги.

– Мы их не звали, они сами… – начала оправдываться Инна, но Элита прервала её:

– Мне Дидзис нравится, и я буду встречаться с ним когда захочу и где захочу. И в наши интимные дела пусть никто свой нос не суёт.

Инна предусмотрительно промолчала.

В середине зимы длинные вечера располагают к чтению. В это время в профессионально-технических училищах проходят конкурсы художественного чтения.

«Отстаньте со своими стишками, – сопротивляется кое-кто из будущих механизаторов или зоотехников. – Это дело девчонок», но увидев, как его товарищ листает сборник стихов, или услышав похвалу учителя за хорошо прочитанные стихи, задумывается: «Чем я хуже других? Надо попробовать».

– Девочки, что будем читать на конкурсе? – спросила Байба, улучив момент, когда мастер вышла из мастерской. – Другие группы уже выбрали темы. Седьмая, например, о труде. А мы какую?

– Ты культорг, вот и думай, – ответила за всех Дезия.

– Как тебе не стыдно? – рассердилась Байба. – Все готовятся, не только наше училище: и мебельщики, и полиграфисты, и текстильщицы. Неужели трудно выучить одно-единственное стихотворение?

– У меня они не держатся в голове. Я пас.

– А у меня для такой чепухи нет времени, я лучше в кино схожу, – Дезия вызывающе посмотрела на Байбу.

– Поэзия – чепуха?! Она делает человека духовно богаче…

– Ну, заговорила, прямо как на уроке латышской литературы.

– А где взять эти стихи? Самых популярных, как Зиедонис, Вациетис, Чаклайс, Петерс, в магазине не купишь и в библиотеках за их книгами очередь.

– Надо посоветоваться с Юрате Мартыновной – решила Байба.

Так и сделали.

– Я, конечно, могу подыскать вам стихи, но лучше вы сами. Знаете что, приходите сегодня вечером ко мне.

– Всей группой?

– Да. Тогда и решим, как нам быть.

И вот девушки сидят на ковре вокруг дымящегося самовара. Рядом корзинка с яблоками и тарелки с печеньем.

– Юрате Мартыновна, расскажите о себе, пожалуйста.

– Живу без забот. У меня есть две добрых феи: мама рядом, за стеной, и бабушка в деревне. Эти яблоки из бабушкиного сада. Летом я, как в песне, «молоко пью, молоко ем, в молоке купаюсь». Приходится, правда, и сад полоть, и корову доить, и сено косить.

– А вы были влюблены?

– Да. По крайней мере, мне так казалось. Но, наверно, это было ненастоящее. Так что у меня, как и у вас, всё впереди, – Юрате весело рассмеялась.

– В книгах так красиво пишут про любовь, и в песнях поют. А я ещё ни разу… – вздохнула Светлана.

– Я лично дружбу ценю выше любви, – поделилась Даце. – У меня есть хороший друг. Восемь лет мы сидели за одной партой. И теперь часто встречаемся, нам всегда есть о чем говорить. Любовь не объективна, влюбленные боятся обидеть, огорчить друг друга, а настоящий друг всегда говорит то, что думает. По крайней мере, мой Петерис такой.

«Не ошибаешься ли ты, Даце? – подумала Байба. – По-моему, Петерис влюблен в тебя по уши. А я и Даумант?»

– Я долго дружила со своей бывшей одноклассницей, однажды доверила ей самое сокровенное, а она разболтала, и весь класс смеялся надо мной. Никогда ни с кем больше не буду дружить.

– Почти все мальчишки пьют и курят, пижоны какие-то. Просто противно!

Юрате вспомнила проведенный несколько месяцев назад опрос.

– Если всю неделю протирать парту, хочется и развлечься. Но негде и не с кем.

– Придёшь в какой-нибудь клуб потанцевать, а там парни пристают, дают волю рукам, а если девушка не позволяет, говорят всякие гадости, высмеивают её.

– Какой-то парень писал в журнал «Лиесма»: «Это было бы каторгой угождать каждой девчонке. У меня, например, девчонок хоть отбавляй. Трезвый я или пьяный, ни одна не оттолкнёт. Девушки нынче современные. Знают, что мужчины не будут виться вокруг них, как в былые времена. На танцы бегают не только развлечься, а подцепить кого-то, чтобы замуж выскочить».

– Ну, даёт…

– А ты думаешь, что такие девушки редкость? Ошибаешься, полный танцзал. Ещё бутылку возьмут с собой, чтобы привлечь кавалера.

– Есть и порядочные клубы, куда пьяных не пускают, – Юрате Мартыновна вспомнила свои школьные годы. – Студенческий клуб, «Малая гильдия», Дом культуры «Дружба».

– А разве нормальный человек туда может попасть? Только с пригласительным или по блату.

– Многие считают, что у нас мало мест, где можно побеситься так, что спина станет мокрой и кости мягкими.

– А в нашем училище? – спросила Юрате.

– А, не стоит говорить. В каждой группе один-два «огонька» в году, и те ещё надо заслужить.

– Чем горше труд, тем плата слаще.

– Вы говорите, как наша «Народная песня».

– Это ещё кто такая?

– Это мастер. Кристина Яновна, она чуть что сыплет пословицы или народные песни цитирует.

– А разве это плохо? – спросила Юрате, улыбаясь.

– Девочки, а про стихи забыли? – спохватилась Байба.

Юрате подошла к книжным полкам, которые занимали всю стену:

– Идите, выбирайте сами.

Даце перелистала Александра Чака. Петерис знал наизусть его стихи целыми страницами.

Байбе попалась на глаза небольшая книжка Дзидры Ринкуле-Земзаре «Маленький бог». Очень уж этот «маленький бог» напоминал её брата Роланда. Нигде не сказано, что надо читать только стихи. Можно и прозу.

– После конкурса давайте устроим праздник, с чаем и бутербродами, – предложила Инна.

– И при свечах.

– Юрате Мартыновна, у вас так хорошо. Можно мы ещё зайдём когда-нибудь?

– Конечно. Увидите свет в окне и заходите. И с горем, и с радостью тоже.

– До завтра. Спасибо вам.

– Всего хорошего, девочки.

Юрате вынесла на кухню пустые кружки.

– Мама, мне кажется, что я начинаю приручать их. Неправда, что наши девушки распущенные. Мои просто замечательные.

* * *

Конкурс художественного чтения проходил сначала в группах, затем в училищах и в районах. Девяносто самых лучших соревновались в Риге. Победители были приглашены в Союз писателей на концерт, который завершали девушки из профессионально-технического училища швейников композицией «Мы славим труд».

В ансамбле рядом с другими Байба чувствовала себя спокойно. Но, выступив вперёд и увидев совсем близко так много знаменитостей – Иманта Зиедониса, Юлия Ванага, Валдиса Лукса, Хария Лиепиньша, – всех она и не узнала, – Байба растерялась. Горло как будто сжала ледяная рука, и она почувствовала, что не может вымолвить ни слова.

Тем не менее, непосредственное, без наигранности выступление Байбы понравилось всем. На этом вечере молодые чтецы услышали много хорошего о себе, но не избежали они и критики.

– Поэзия – интимное искусство, особенно поэзия любви, потому я не верю тем парням, которые о своих чувствах кричат во всё горло, – Имант Зиедонис был, как всегда, за правду до конца.

– Смотрю на ваши лица и радуюсь, какие они открытые, искренние, – сказал актер Харий Лиепиньш. – Познавая поэзию, вы сами становитесь лучше.

– Нам было очень трудно решить, кто достоин наград, потому что все выступали хорошо, и наши оценки отличаются лишь десятыми долями балла, – призналась председатель жюри Мудите Шнейдере. – Успехи чтецов профессионально-технических училищ с каждым годом возрастают.

Байба вздрогнула, услышав своё имя. О первом месте она и не мечтала. Цветы, книга, личный приз поэта Юлия Ванага.

– Поздравляем, поздравляем, – радовались успеху Байбы девушки из ансамбля.

«Какая я счастливая!» – с румянцем на щеках, с сияющими глазами Байба торопилась домой.

– Откуда опять так поздно? – обычным упрёком встретил её отчим.

– Ну, вот видишь, и другие понимают, что ты можешь больше. Обычной портнихой станет любая, а певицей или актрисой только избранные, – мать всё ещё не могла простить дочери её выбора.

– Нашла избранную, – прервал её Найковский. – Лучше помолчи и не морочь девчонке голову… Пение и декламации всякие – пустая трата времени. Лучше бы подработала, сшила одно-другое платье.

Байба молча прошла на кухню, где её ждала гора грязной посуды.