Текст книги "ИКС"
Автор книги: Зе Икс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Я дёрнулась, но Артём поднял руку в предупреждающем жесте.
– Я сам, – сказал он хриплым голосом.
Я с присвистом выдохнула, кивнула и снова откинула голову на стену.
– Где они?
– Сдохли, – словно бы выплюнул Маковецкий. Я приоткрыла рот, хватая воздух. Артём, шипя от боли и ругаясь, вытирал кровь, закладывая мазь под бинты. – Ну и дерьмо…Тьфу ты. Ты как, Орлова?
– Ничего, – сказала я. – Нормально.
Я дотянулась до рюкзака и достала оттуда бутылку воды. Несколько минут я просто молча сидела, глядя в темень станции и гладила Рекса.
– Кому-то ты сильно насолила, дурёха, – сказал мне Артём, закончив с обработкой ранений.
Он застегнул куртку и достал из кармана мятый листок бумаги, который кинул мне на колени. Я опустила глаза, дрожащими руками я взяла скомканный лист и развернула его. Это был тот самый контракт, с которым возился главарь банды.
Я приняла у Артёма фонарик, развернула мятую бумагу и прочитала написанное, одновременно ощущая ужас и какое-то холодное смирение с неизбежным.
«Имя девчонки Мария Орлова. Среднего роста, худощавого телосложения, волосы чёрные и короткие. Сейчас, скорее всего, направляется в Москву. Ищете её на подступах к Красной площади.
Я Вам заплачу за неё столько, сколько мы договорились. Если возьмёте её живой, то сумму удвою. С ней может быть кто-то, наёмник или сопровождающий. Она может передвигаться и с караванщиками. Убейте всех, кто вам помешает: расходы будут оплачены».
На листке была распечатана моя фотография, но сейчас от неё осталась лишь часть, поэтому я не могла понять, где именно она была сделана.
Я подняла взгляд на Маковецкого, смолившего рядом. Тот прожигал меня испытующим взглядом.
– Это Майоран…
– Нет, Орлова, – ответил Артём, чуть прищуривая глаза. – Это не Майоран. Он бы не стал тратить такие бабки на тебя. А потом я ему насолил больше твоего. – Артём указал пальцем на лист, который я держала. – Там бы скорее моя рожа засветилась, чем твоя, будь это Майоран. Это кто-то посерьёзнее…Кто-то, кто может позволить себе связаться с Ликвидаторами.
– Это были Ликвидаторы? – спросила я, не скрывая удивления. – Элитные наёмные убийцы?
– Типа элитные, – сказал Маковецкий, разминая плечи. – Там элитных только на половину наскрести, остальные больше выпендриваются. Вон…
Маковецкий кивнул головой в сторону, где произошла битва с Ликвидаторами.
Я, пребывая в смятении, задалась вопросом, кто мог всё это устроить.
– И кому это надо?
Артём как-то напряжённо замер, выдыхая дым. Затем пронзительно посмотрел на меня, чуть хмуря брови.
– Не знаю, Орлова, – сказал он как-то очень тихо. – Не знаю.
– Они теперь будут постоянно искать меня? – в отчаянии спросила я у Артёма, не в состоянии подавить слёзы. Маковецкий покривил ртом в сомнении.
– Может быть, и нет, – сказал он. – Может быть, и да. Но если и будут, то теперь не только тебя, но и меня.
Я почему-то почувствовала облегчение. И сразу же возненавидела себя за это. Я не желала Маковецкому ничего плохого, просто мне, видимо, не хотелось утопать в этом болоте одной. Я тяжело вздохнула.
– Надо идти, – наконец сказал Артём, выбрасывая окурок и поправляя рюкзак за спиной. – Немного осталось.
Я кивнула. О, как бы мне хотелось выпить хотя бы маленькую кружечку кофе, или чая. Но лучше кофе. И когда это я научилась мечтать о таких приятных мелочах в этих беспрерывных ужасах?
***
Мы прошли через станцию и побрели по тоннелю. Довольно долго мы шли в практически полной темноте, когда мне вдруг показалось, что я заметила рыжий свет полыхающего огня. Я схватила Рекса за загривок.
– Маковецкий…
Артём вскинул руку, останавливая меня, он достал из кармана куртки бинокль и посмотрел в него.
– Не волнуйся, – сказал он, спустя несколько секунд. – Это свои.
– Что значит свои?... – начала я, но не успела закончить.
– Стой! – гаркнул голос около нас. Я услышала, как передёргивается затвор и замерла, вытянувшись по струнке. – Кто идёт?
Послышались шаркающие шаги.
– Мы идём, – буркнул Артём. – Орлова и я с ней заодно. Ещё псина с нами, смотрите не пристрелите ненароком, а то мне эта принцесса голову потом оторвёт.
– Маковецкий, ты что ли? – спросил кто-то, явно улыбаясь. – Ну, извини, не признал. Давно тебя не было.
Через секунду я увидела, как к нам из-за поворота выходит мужчина с масляным фонарем в руках. Мужчина был в черной куртке с заплатками, в черных джинсах и кирзачах. На голове он носил синюю вязаную шапку.
Он щурил глаза, вглядываясь в наши лица.
– Что ли я. Давно не было, да. Сам понимаешь, всё дела да приключения на задницу, – усмехнулся Артём. – А ты, Кузнецов, всё бухаешь? Чего бледный такой?
– Побухаешь тут, – широко улыбнулся мужчина, показывая свои желтые полугнилые зубы. – Сплошные дежурства да караулы, хоть стой хоть падай.
Кузнецов осторожно поставил лампу на старую табуретку, и убрал винтовку за спину.
– Ну, на держуствах всё же лучше стоять, чем падать, – улыбнулся Маковецкий. – Чего это у вас караулы к Маяковке подбираются? Расширяетесь?
Кузнецов потянулся, раскинув руки в стороны. Затем бодро поёжился и махнул широкой ладонью.
– Да ещё чего, – сказал мужчина. – Куда уж расти-то. Вырасти, так из Кремля нудеть начнут чего-нибудь, не знаешь их что ли. Чего-то сброд тут всякий зачастил шляться, вот и понаставили аванпостов. – Кузнецов ухмыльнулся, затем перевёл взгляд на меня. – А это кто? Куда девчонку ведёшь?
– Клиентка, Вань, – кинув на меня взгляд и язвительно ухмыльнувшись, сказал Маковецкий. – На Охотный веду.
– Всё вам на Охотный-то, а, – подмигнув мне, сказал Кузнецов. Затем повернулся к Маковецкому. – Ну, веди. Но, Тёмыч, извини. Правила есть правила…
Артём пожал плечами. Я с подозрением переводила взгляд с Маковецкого на этого Кузнецова, который всё ближе подходил ко мне. Ваня остановился и поманил пальцем.
– Руки вытяни, детка, – сказал он уже серьёзным голосом. – А то у меня тут всё под отчёт.
Я мгновенно вспомнила Часового и проверку, которую прошла перед тем, как зайти в Тверской. И снова то же самое. Я вытянула руки перед собой, уныло поглядев на свои испачканные в грязи ногти, выглядывающие из серых перчаток без пальцев.
Маковецкий бросил быстрый взгляд на мои руки, но почти сразу отвернулся. Кузнецов хлопнул мне по ладоням.
– Отлично, – сказал он, доставая из кармана что-то похожее на рацию. – Можете проходить. И давайте побыстрее чешите до следующего поста, а то у меня смена сейчас.
– Уже идём, – отдав честь, сказал Артём. Он махнул мне, призывая следовать за ним, – Пошевеливайся, Орлова. Аксиан ждёт.
– Аксиан дрыхнет ещё, а не ждёт, – хохотнул Кузнецов, погладив подбежавшего к нему Рекса. – Слышь, Тём, а ты сегодня здесь ночуешь?
Маковецкий покривил ртом, затем пожал плечами.
– Пока не знаю, – сказал он.
– Ну, если сегодня здесь будешь, то заходи в бар Свёклы, пропустим по рюмашке...
– С удовольствием. – Улыбнулся Артём, затем развернулся и направился вперёд по тоннелю.
– Что это всё значит?
Я кинула взгляд на Маковецкого. Мы как раз проходили мимо разведенного на путях костра.
– Что именно? – спросил Артём.
– Ну, – я вытянула руки, пошевелила пальцами и снова опустила их. – Проверки эти странные. Часовой меня тоже проверял, мол, вытяни руки, иначе в город не пущу.
– Они смотрят, дрожат твои руки или нет, – всё так же глядя вперёд, ответил Маковецкий.
– Проверяют, не наркоманка ли я? – почесав затылок, спросила я. – Или что?
Артём сверкнул глазами в мою сторону.
– Проверяют они, Орлова, не ешь ли ты человечину часом, – закатив глаза, сказал Маковецкий. – У каннибалов-то руки дрожат похлеще, чем у любителей нюхачить.
– О, – обескураженно протянула я. – О…даже так.
Я почувствовала себя неприятно. Какая гадость. Надо же, а я ведь даже и догадывалась, в чём дело. Поёжившись, я потёрла свои пальцы. Бррр, крысы, психи, убийцы, каннибалы. Хуже обстановочки просто не придумаешь.
Мы шли с Артёмом по тоннелю минут пятнадцать до следующего поста. Там нас встретили ребята с уставшими глазами, что сидели у костра и покуривали папироски. Они с подозрением окинули нас взглядом, спросили что-то у Маковецкого и разрешили пройти дальше.
Дальше особо нам идти не пришлось. Уже совсем скоро в тоннелях начали появляться сколоченные из старых досок палатки торговцев. Возле них стояли телеги и масляные бочки. Пыльные коробки были навалены друг на друга, рядом лежали свёрнутые рулоны. На прилавках пылились узкие бутылки с каким-то пойлом, там же были разложены куски тканей, кожи и детали от различных технических приборов.
Ближе к Тверской запах машинного масла и плесени сменился на запах жареного мяса и костров. Здесь торговые прилавки были заставлены банками с сахаром и крупой, тарелками с зерном, мешками с картофелем и луком.
На деревянных палках по бокам от прилавков висели крючки с мясными тушами, шкурами и мехом. Там же покачивались связки из высушенных растений и листьев.
Мимо прилавков, гогоча и ругаясь, проходили мужики в ветхой одежде, толкая перед собой телеги с товаром. Здесь же ходили люди с авоськами и с интересом осматривались путешественники и местные жители.
Когда мы вышли из тоннеля к Тверской, я первые несколько минут, признаться честно, простояла с открытым ртом, наблюдая картину, что развернулась передо мной.
Аксиан. Такое название было дано подземному городу, который развернулся в самом центре Московского Метрополитена. Аксиан занимал несколько станций: Тверскую, Пушкинскую, Чеховскую, Театральную, Охотный ряд и Площадь Революции.
Город расширялся и уже занял часть тоннелей, идущих от этих станций. Там, в основном, были торговые точки для караванщиков, кочевников и мародёров.
Здесь на платформе, освещённой самодельными факелами, масляными лампами и разведёнными кострами, обитали постоянные жители города. Аксиан был больше Купола, и народ сюда приходил свободно, чтобы попытаться обустроиться и начать здесь жить. В Куполе стать постоянным жителем было не так просто: расширяться там было сложно, и копить людей в усадьбе тоже было проблематично. И многие приходящие в те места, селились не так далеко от Купола, в Звенигороде.
Мы с Маковецким перебрались с путей на платформу. На платформе Тверской были сделаны узкие улочки, заставленные лавочками, отгораживающими эти самые улицы от своеобразных помещений. Жилые помещения на станции были сколочены из досок, либо сделаны из сдвинутой мебели типа шкафов и сервантов. Входы были чаще всего зашторены рваными тканями ил шторками. По улочкам станции, где гуськом бродили люди, так же бегали дети, умудряясь играть в мяч. Дома стояли довольно плотно друг к другу. Места между ними были заставленны мешками с картошкой, начищенными тазами и сломанным вещами. Между домов тянулись веревки с чистым бельём. Частенько в этих свободных уголках между соседским жильём на табуретке или прямо на полу сидел один из соседей, раскуривая сигарету или читая книгу.
Мне казалось, что Аксиан это и одно из самых уютных мест из всех, в которых я бывала на Подмосковных пустошах, и самое оживлённое. Здесь были не только кипящие жизнью улицы и рынки, но бары, и даже маленькие гостиницы для приезжых.
Все подобные забегаловки находились на переходах с одной станции на другую. Попасть туда можно было, спустившись по старому эскалатору в середине станции, либо поднявшись по такому же в одном из концов Тверской. В основном у переходов крутились смолящие попрошайки, выпрашивая жетоны на выпивку, либо пьяные жители, спящие на старых мешках и одеялах.
Там, в переходах, у каменных стен стояли столы и стулья. У шкафов и полок были сделаны прилавки. Спальные места были отгорожены от всеобщего внимания старой мебелью.
Мы решили немного отдохнуть, и зашли в одну из таких забегаловок. Там, сидя на старом продавленном диване, у нас было время для того чтобы поесть и ещё раз спокойно обработать раны. Я видела, что Артём беспокойно посмотривает по сторонам. Он вёл себя иначе, чем прежде. Я знала почему. Его беспокоила недавняя стычка с Ликвидаторами на Маяковской. Я тоже опасалась этих убийц, но в городе мы так и не увидели никого подозрительного.
В пабе мы провели добрых полчаса. Отдохнули, поели и подлатали раны. Эти полчаса отдыха мне показались самыми сладкими и короткими за всё время моего путешествия.
– Мы задержимся в городе? – спросила я у Маковецкого, когда мы, пообедав, вышли на улочку станции и направились вдоль неё. Я заметила, что многие обращают внимание на Рекса, что неспешно шёл около меня, виляя хвостом.
Артём кивнул, оглядываясь по сторонам и наблюдая за жителями.
– Ненадолго, – сказал он серьёзно. – Я должен встретиться здесь с одной женщиной. Кстати, она из Купола, хотя уже давным-давно там не живет. И да, могу тебя обрадовать. Ты наверняка знаешь её, так как она работала с твоим отцом.
Я так резко остановилась, что в меня чуть не врезался кто-то позади. Я удивленно посмотрела на Маковецкого, хмуро всматривающегося в моё лицо. Меня обошла женщина какого-то очень помятого вида, от которой сильно разило перегаром. Она что-то сказала и тут же скрылась в толпе.
– Как её имя? – спросила я тихо.
Артём прикрыл глаза, глядя куда-то в сторону.
– Ольга Миронова.
Мне казалось, что волнение связало все остальные ощущения во мне. Я удивленно посмотрела на мрачного Маковецкого.
– Ольга близкий друг моего отца, – прошептала я онемевшими губами. – Как так?...Как же так она не живёт в Куполе?...
Артём раздражено пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он, отворачиваясь от меня и идя вперёд. – Меня это не волнует.
Я шла за Артёмом, погруженная в свои мысли. Ольга Миронова… Я хорошо знала её, она часто присматривала за мной, когда я была ещё совсем ребёнком. Темноволосая женщина со строгим лицом. Мне она всегда казалась отстранённой и даже хладнокровной. С детства у меня складывалось ощущение, что она всегда была очень грустной, будто бы у неё был какой-то непосильный камень на сердце. Я перевела взгляд на спину Артёма, что шёл впереди меня. А он-то вообще откуда её знает? И что за совместные дела у них?
Эта ситуация казалась мне очень странной, но я прекрасно понимала, что мне лучше помалкивать и не задавать лишних вопросов. По крайней мере, сейчас.
Я вытянула шею, глядя вперёд. В другом от нас конце станции большая часть свободного места была отведена под довольно обширное помещение, как и у других, стенами ему служила старая мебель и несколько арок, под которыми оно распологалось. Здесь я видела людей в старых медицинских халатах, немощных стариков, укутанных в одеяла и перевязанных бинтами, худых, дрожащих людей.
Больница. Ольга работает в больнице. Это неудивительно. Они все были врачами: и мой отец, и Ольга, и Спольников. Все они любили врачебное дело и посвятили ему почти всю свою жизнь.
Мы подошли к плотным потемневшим от времени шторам, расшитым узорами. Артём отогнул штору и прошёл вперед. Немного помявшись, я последовала за ним.
Больница была не слишком большой, но пространство внутри было так правильно распределено, что сюда поместились и старые койки с ржавыми остовами, и несколько шкафов и стеллажей с лекарствами и медицинскими инструментами и даже картотека. Два секретера, заваленных бумагами и справочниками, стояли практически у самой двери.
За одним из столов сидела молодая девушка, одетая в светло-голубой халат. Свои рыжие волосы она убрала под пожелтевший чепчик. Лицо у неё было хмурое и сосредоточенное, она что-то писала в бумагах, лежащих перед ней.
Увидев нас с Артёмом, она озадаченно всмотрелась в наши лица, затем вскочила с места.
– Вам чем-то помочь? – спросила она с каким-то незнакомым мне акцентом, глядя на Маковецкого своими светло-карими глазами. Девушка ахнула, увидев Рекса, и закрыла рот рукой.– Ой, сюда нельзя с собаками!
Я кивнула и посмотрела на пса, почесав его за ухом. Пришлось вывести Рекса наружу и оставить там. Я велела ему подождать нас. Когда я вернулась, Артём всё ещё стоял в прихожей.
– Мне нужно поговорить с Ольгой Мироновой, – сказал он, прищуривая глаза и глядя на кого-то из медецинского персонала, находящегося внутри больницы. – Срочно. Без отлогательств.
– Одну секунду, – взволнованно сказала девушка. – Я скажу Ольге Николаевне. Как Вас представить?
– Маковецкий, – ответил Артём хрипло.
Девушка закивала и, развернувшись, побежала к койкам, где находились пациенты. Она вернулась уже через минуту.
– Идёмте, – поспешно выпалила она. – Я вас провожу.
Артём сразу направился вперёд. Он не позвал меня за собой и, казалось, вообще забыл про меня. Сейчас он мне казался очень странным. Слишком серьёзным и очень мрачным. В чём же дело, интересно?
Я быстро отвлеклась от мыслей. Волнение и страх холодом перекатывались у меня внутри. Неужели я сейчас увижусь с Ольгой? С кем-то из Купола... И непросто с кем-то, с другом моей семьи. Столько лет прошло. И вот.
Я прошла вперёд за Артёмом и остановилась в уголке, где стоял квадратный столик со съёстными припасами. Там была сделана раковина, стояли чаны с водой и ящики с постельным бельём. Я удивленно замерла, глядя на бледную женщину с очень грустными глазами, к которой подошёл Артём. Ольга почти не изменилась за столько лет. Только прибавилось морщин и тоски в тёмно-серых глазах. Она, одетая в медицинский халат поверх строгого платья, стояла возле стеллажа с лекарствами. Её иисиня-черные волосы были убраны в узел на затылке, на руках были одеты перчатки.
Она не видела меня, хотя я стояла не так далеко. Я думала о том, стоит ли мне вообще подходить к ней, а если и стоит, то что мне следует ей сказать? Я так и не успела обдумать ответы на эти вопросы. Во время разговора с Артёмом, Ольга на секунду перевела взгляд на меня. И, конечно же, она узнала меня. Сразу.
Я видела, как прекратился поток её слов, как её и без того бледное лицо побледнело ещё сильнее. Она всё смотрела на меня в каком-то ужасе и непонимании. Маковецкий обернулся и увидел меня. Он ничего не сказал.
– Маша? – произнесла она так тихо, что я наверное даже и не услышала, а скорее прочитала по её губам.
Я в ступоре смотрела на Миронову, не зная, что мне сказать. Ольга медленно направилась ко мне, не отводя взгляда от моего лица.
– Мария Орлова? – спросила она, подойдя ближе.
Я кивнула.
– Да, – прошептала я, опуская глаза. – Здравствуйте, Ольга Николаевна.
Ольга Миронова была потеряна, тоска и удивление смешались в её взгляде.
– Маша, – очень тихо произнесла она, глядя на меня горящими глазами. – Но ты же должна быть в «Адвеге»! Как же…Как же ты дышишь?
Я видела, как нахмурился Артём, услышав вопрос Ольги. Но я предпочла не обращать сейчас на Артёма внимания.
– Я уже не болею, – ответила я, стараясь взять себя в руки.
Миронова, бледная как мел, жадно всматривалась в моё лицо, щурясь, как от солнечного света. Моё сердце бухало в груди, подобно отбойному молотку.
– Они уже вылечили тебя? – спросила Ольга механическим голосом. – Раньше времени?
Я кивнула, начиная думать о том, что просто не знаю, как мне разговаривать с Ольгой. Миронова быстро посмотрела мне за спину, словно надеясь кого-то увидеть.
– Почему с тобой нет Андрея? – спросила она хрипло. – Разве Спольников не должен был вести тебя в Купол, если лечение окончится прежде времени?
Я зажмурилась. Но, несмотря на все мои усилия, мне не удалось удержать слёзы.
– Он умер, – просто сказала я, осознавая, что ничего не смогу рассказать Мироновой. Особенно здесь и сейчас.
Ольга едва не прижала руку в перчатке ко рту, глядя на меня с такой непосильной грустью и неверием, что мне казалось, что всё происходящее неправда. Миронова едва пошатнулась, но Маковецкий успел подхватить её. Несколько секунд Ольга пыталась придти в себя. Она посмотрела на Артёма и попросила принести его стакан воды.
– Что случилось, Маша? – спросила Ольга у меня чуть позже. – Почему Андрей умер?
Кусая губы, я смотрела на то, как Маковецкий наливает воду. Затем перевела взгляд на Ольгу и прошептала:
– Они убили его, – взволнованно сказала я. – Там, в «Адвеге». Я не могу Вам сейчас ничего рассказывать. Знать всё это слишком опасно. Прошу, мне очень нужно встретиться с ревизором. Только ему я могу всё рассказать.
Ольга растерянно смотрела на меня. Она хотела что-то спросить, но я отрицательно покачала головой. И она кивнула.
Миронова пригласила меня сесть за маленький столик рядом с нами. Артём принес стакан воды, и Ольга взяла его в руки, сделав маленький глоточек.
К моему счастью, Маковецкий отошёл в сторону, чтобы не мешать нашему разговору.
– Антон был здесь не так давно, – сказала Ольга. Я почувствовала, как сердце забилось в груди при её словах. Миронова подняла взгляд на меня. – Ты знаешь о том, что Крэйнер теперь ревизор Купола?
– Да, – ответила я на одном лишь выдохе. Ольга кивнула, отпивая ещё воды из стакана. – Вы знаете, где я могу его найти?
– К сожалению, не знаю, – с горечью сказала Ольга. – Он где-то в Москве, это точно. Он был здесь месяц назад, у них с «Золотыми орлами» были какие-то дела в этих краях. И…Антон заодно зашел ко мне.
– Кто такие «Золотые орлы»? – спросила я, не совсем понимая, что имеет в виду Ольга.
– Это спецотряд Крэйна, командиром которого он является, – сказала Миронова.
Она кинула на меня быстрый взгляд. Я опустила глаза, не сдержав мимолетной улыбки. «Золотые орлы». Интересно, Крэйн придумал это название?
– Как мой отец? – взволнованно спросила я, не давая многочисленным мыслям увлечь меня за собой. Я вгляделась в лицо Ольги.
Миронова вздрогнула, так резко, будто бы её ударили. Её лицо побелело, и она глубоко вздохнула, прежде чем ответить мне.
– С ним всё хорошо, – ответила она мне спустя какое-то время. – Больше я ничего не знаю. Я не общаюсь с Лёшей уже много лет.
– Почему? – хмурясь, спросила я. – Почему вы не общатесь? И почему Вы ушли из Купола? Я не совсем понимаю…
Ольга покачала головой и подняла руку, давая понять, что не хочет говорить об этом.
– Это не так важно, – сказала она. – Я просто должна была уйти. Мне нужно было…найти себя.
Мы помолчали какое-то время. Я не в силах была что-то ещё спрашивать у Ольги. Кажется, та многолетняя скорбь, что заедала её в годы моего детства, всё же заставила её в своё время уйти в неизвестность. Чужая душа – потёмки. Но сейчас мне отчего-то особенно остро хотелось узнать, что же так мучает Ольгу. Прежде всего, для того чтобы хоть как-то попытаться помочь ей. Хотя бы добрым словом.
– Нам пора, Орлова, – сказал Артём, подойдя к нам. Я поднялась из-за стола, где мы сидели с Ольгой.
– Артём, останься ещё на минутку, – сказала Миронова, убирая выбившиеся из прически прядки волос за уши. – Я хотела кое-что спросить у тебя…
Маковецкий кивнул. Я махнула Ольге на прощание, и вышла из больницы. На станции я подошла к Рексу, который свернувшись калачиком, грустно посапывал у входа. Я опустилась на корточки возле собаки, радостно поглядевшей на меня, и погладила его.
Вот и всё. Пребывая в каком-то странном состоянии, я ожидала Артёма. Я смотрела на проходящих мимо меня людей и всё никак не могла понять, что сейчас со мной происходит. Кажется, всё вокруг и внутри меня перевернулось. Я встретилась с Ольгой Мироновой. Я встретила человека из Купола, почти родного мне. И я пребывала в каком-то странном непонимании. Словно бы всё происходящее было сном. Я усмехнулась. После стольких лет ожидания, мне действительно порой всё, что сейчас со мной происходило, казалось сном.
***
Я посмотрела вперёд. Интересно, долго ли ещё идти до конца тоннеля? Сердце так и трепетало в груди – нам же осталось пройти всего ничего, дойти до конца туннеля, выйти на станцию, и подняться наверх. И мы уже будем в самом сердце столицы. Я радостно улыбнулась: неужели я уже совсем скоро я увижу Крэйна?
Я переступила через рельс, потрепав за ухом моего Рекса. Он завилял хвостом и с тихим сипением посеменил вперёд. Мы уже шли через тоннель от Тверской довольно долго. Здесь, кроме нескольких аванпостов, мы никого не встретили. Вся жизнь Аксиана кипела в основном ближе к станциям. Здесь не так часто попадались какие-то торговые ряды или бары.
Где-то капала вода, мы обошли заваленный вагон поезда, проржавевший и кривой, и мне даже показалось, что впереди забрезжил свет.
Я бы так и шла дальше, совершенно не замечая ничего вокруг, если бы не услышала, как меня окликает Маковецкий.
– Эй, Орлова.
Я резко обернулась. В эти мгновения, меня охватило нешуточное волнение, даже страх. Сердце глухо билось в груди. Мне казалось, что оно в любой момент может провалиться куда-то вниз. Я всё сразу поняла. Поняла, заметив, что Артём всё ещё стоит рядом с покосившимся вагоном поезда, облокотившись на него плечом.
Я скользнула взглядом по зеленому вагону, темнеющему ржавыми пятнами, по мелким сверкающим осколкам выбитых стекол, по мятым кускам металла, пылящимся в земле у рельсов.
Мрак сгущался над потолком, стена, чуть позади Артёма, была покрыта плесенью и красным мхом. Я всё смотрела на этот мох, и думала, что вот он тот момент, про который я в последнее время так часто думала.
Я моргнула, ощущая колючий ком в горле и саднящее чувство в груди. Артём выпрямился, убрав руки в карманы своих джинсов. Он криво улыбнулся, глядя на меня. Всё тот же холод и та же надменность по-прежнему сверкали в его серых глазах. Я попробовала запомнить его вот таким и мельком скользнула по нему взглядом.
За спиной Маковецкого висел набитый грузом рюкзак и потёртая винтовка, пистолет держался на крепком поясном ремне. Его синяя бандана мятым куском ткани перевязывала лоб, русые волосы растрепались, а красивое лицо отражало лишь какое-то призрачное веселье.
Я ждала, Рекс крутился вокруг меня. Я отвела взгляд, не зная, что мне делать и нужно ли что-то делать вообще.
– Что? – тихо спросила я, глядя куда-то в сторону. Мне нужен был ответ, я и так всё понимала.
Маковецкий развёл руками.
– На этом моменте наш совместный путь и подошёл к концу. Я выполнил свою часть договора.
Я с трудом сдержала глубокий вздох. Тоска ломала меня изнутри. Дальше мне идти одной. А Артём?..
Я снова посмотрела на Маковецкого. Увижу я его ещё когда-нибудь? Я поёжилась, теперь холод и мрак метро казались мне ещё более жуткими, чем раньше.
– Не хочешь хотя бы до выхода довести меня? – спросила я хриплым голосом.
Маковецкий чуть нахмурился.
– Не могу, Орлова, извиняй, – ответил он. – Мне надо обратно на Тверскую. Дел по горло. Тут не так долго, – Артём вытянул руку, указывая мне за спину. – В конце тоннеля ещё станции Аксиана, там тебе подскажут, как правильно выйти к площади.
– Ты уверен, что…
– Слушай, – Маковецкий глубоко вздохнул, проницательно глядя на меня. – Мне, правда, надо идти по делам совершенно в другую сторону. – Он указал большим пальцем себе за спину и пожал плечами.
– Я понимаю, – грустно улыбнулась я, стараясь не превращаться в размазню. – Тогда давай прощаться…
Я почесала щёку грязной рукой, ощущая, как всё внутри сдавило. Мне нужно было смириться с тем, что Артём уходит, что дальше я пойду одна. Хватит уже из себя слабенькую дурочку строить. Нужно хоть раз попытаться выглядеть достойно.
Артём вздохнул, усмехнувшись, и подошёл ко мне.
– Да ну, прекрати. – Он положил руку мне на плечо. – Ты и без меня прекрасно справишься, Орлова. Ты уже достаточно пережила на этих пустошах. К тому же ты не одна, с тобой твой любитель резинового мяса.
Артём засмеялся, опустился на корточки возле Рекса и взъерошил ему загривок, говоря всякие ласковые гадости. Я слабо улыбнулась, наблюдая за ними.
Маковецкий выпрямился, весело подмигнул мне и легонько щелкнул по носу.
– Не вешай нос, Орлова. Будь внимательнее. И держись подальше от подозрительных типов.
Я посмотрела на Артёма. Слабый свет осветил его загорелое лицо и отразился в циничных глазах.
– Спасибо тебе за всё, Артём, – сказала я. – И…
Маковецкий на секунду приложил палец к моим губам, и я замерла.
– Мне достаточно просто «спасибо».
Он улыбнулся.
– Я надеюсь, что мы ещё когда-нибудь встретимся, – с горечью сказала я.
– Всё может быть, – серьёзно сказал Артём. – Ты только осторожнее там, Машка. Постарайся не умереть, ладно?
Я, улыбаясь, кивнула ему в ответ.
Мы ещё несколько секунд смотрели друг на друга, и я осознавала, что за всё время нашего путешествия Артём стал мне хорошим другом. Я надеялась, что и я ему тоже стала другом хотя бы и в меньшей степени.
– Ладно, мне пора, Орлова.
Артём поправил рюкзак и махнул мне.
– Пока, – быстро бросила я. Развернувшись, я позвала Рекса и направилась вперёд по тоннелю.
Я сделала всего пару шагов, затем Артём снова окликнул меня.
– Эй, Орлова. – Я обернулась. Маковецкий что-то достал из кармана – Возьми. Это тебе маленький подарок.
Парень что-то кинул мне, и я это сразу поймала. Опустив глаза, я увидела, что это зажигалка. Маленькая зажигалка, не та, которую с собой носил Маковецкий, какая-то другая – черная с витиеватой надписью.
– Спасибо, – сказала я недоумённо, поднимая глаза на Маковецкого. Тот хмыкнул.
– Она тебе ещё понадобится, – сказал Артём. – Помяни моё слово.
– Хотелось бы мне быть такой же смелой как ты, – невпопад вдруг сказала я, пожимая плечами и убирая зажигалку в карман.
Артём несколько секунд с интересом всматривался в моё лицо. Он отвёл глаза в сторону, тяжело вздохнув.
– Знаешь, – медленно сказал он. – Ты станешь смелой, когда перестанешь бояться скрежета металла на улицах столицы. – Я недоуменно уставилась на Маковецкого. Тот махнул мне рукой. – Иди уже.
Кивнув, я развернулась и направилась вперёд. Через минуту я скрылась в полумраке тоннеля, потеряв из вида место, где мы прощались в Артёмом.
Говоря о тех годах моей жизни после этого разговора, я могу со всей честностью сказать, что никогда так и не перестала бояться этого заунывного скрежета старого металла, утопающего в песне ветра, бороздящего мёртвый город.
***
Я довольно быстро и без приключений дошла до Театральной. Там, пройдя по улицам Аксина, едва ли отличающимся от тех, что были на Тверской, я вышла на перешла на станцию Охотный ряд. Многочисленные торговые лавки, жилые помещения и бары оккупировали практически все свободное место на станциях и в переходах. Народа везде было очень много. Так, что и яблоку упасть негде было. Однако вскоре я вышла ближе к поверхности, там уже торговые ряды поредели.
И вот, пока я поднималась по эскалатору, сердце моё билось в груди в предвкушении. Я чувствовала, что теперь близка к своей цели. Но не менее этого во мне всё трепетало из-за предвкушения того, что сейчас я увижу самое сердце Москвы своими глазами.
Столицу, века стоявшую там, куда я сейчас собиралась выйти. Столицу Москвы, которую я хотела увидеть многие годы, которую мечтали увидеть все дети, рожденные в России. Про Москву рассказывали так много сказок, историй и легенд, что дух захватывало. А если ещё и старые фотографии посмотреть, то тут и говорить нечего.
