Текст книги "Газета Завтра 754"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Юрий Бардахчиев ПРОЦЕССЫ И ИНТЕРЕСЫ

Апрельский саммит НАТО в Бухаресте показал, что альянс сознательно перешагнул некий символический рубеж, после которого России, хочешь – не хочешь, но надо реагировать. Стало ясно, что США сделают все возможное для приема (причем как можно более скорого) Украины и Грузии в альянс.

2-4 апреля этого не произошло лишь потому, что эта идея встретила жесткое сопротивление в самом НАТО. «Старая Европа» прекрасно понимает, что прием Украины и Грузии направлен не только против России, но и против нее самой. Что «санитарный кордон» вокруг России, выстраиваемый из стран «Новой Европы», чреват тем, что в один – далеко не прекрасный – день «Старая Европа» окажется в энергосырьевой блокаде.

Вероятно, поэтому канцлер Германии А.Меркель вполне корректно, ссылаясь на устав альянса, заявила о неготовности альянса предоставить ПДЧ (План действий по членству в НАТО) – Грузии потому, что у нее имеются внутренние конфликты, а Украине из-за нежелания большинства ее населения вступать в НАТО. И эту позицию Германии поддержали Франция, Испания, Италия, Португалия, Нидерланды, Бельгия и Люксембург.

Несмотря на жесткое давление США, даже в Великобритании поддержка приема Украины и Грузии в НАТО далеко не безусловна. Например, влиятельный британский консерватор Д.Хорам заявил, что стремление США форсировать присоединение Украины к НАТО является провокацией: «Мы должны понимать, что русские считают Украину частью русской идентичности. Киевская Русь – колыбель русской нации, и поэтому мы должны аккуратнее подходить к решению этого вопроса».

И все же В.Ющенко и М.Саакашвили, несмотря на такой «афронт» (растерянность от которого они не сумели скрыть), уверены в том, что свои страны в НАТО «втолкнут». Эту уверенность в них поддерживают США, утверждающие, что американская политика в отношении НАТО не изменится, кто бы ни пришел в Белый дом.

Продвижение альянса к границам России началось сразу после распада СССР. Сначала он захватывал зоны влияния бывшей советской империи на дальних подступах (в Азии, в Африке – так называемые национальные демократии, «освободившиеся страны»). Затем, вопреки всем обещаниям о «нерасширении», двинулся в Восточную Европу, включая в свой состав страны бывшего соцлагеря и Варшавского договора. Это продвижение альянса в «либерально-реформационной» ельцинской России старались как бы не замечать, а МИД той поры даже вежливо объявлял НАТО «неантагонистической организацией». И хотя порой сам Ельцин «взбрыкивал» при особо наглом поведении НАТОвцев (вспомним рейд российских десантников на аэродром Приштины в 1999 году), в целом ельцинская элита, рассчитывавшая сама «войти в Запад», безропотно соглашалась с потерей бывших советских зон влияния.

Первый «момент истины» наступил в 2001 году. Тогда, после беспрецедентной поддержки Путиным США после терактов 11 сентября, Тони Блэр предложил принять в НАТО Россию. Однако основные члена альянса (прежде всего, США) ответили категорическим «нет». А вторым «моментом истины» стала решительная поддержка НАТОвцами отделения Косова от Сербии, вопреки действующим резолюциям ООН. Тогда стало окончательно ясно, что альянс готов игнорировать существующую систему международного права и де-факто присваивает себе ключевые функции ООН по «праву сильного». А сразу после отделения Косова последовало приглашение Украины и Грузии в НАТО. Тут даже истовым отечественным «западникам» стало понятно, что это «право сильного» скоро начнут использовать против России.

Стало понятно, что в ближайшее время в Грузии могут появиться натовские военные аэродромы, с которых авиация блока начнет облеты границ России. Что скоро можно ожидать усиления разведывательной и подрывной деятельности альянса против РФ на Северном Кавказе.

Стало понятно, что из Севастополя скоро начнут, наплевав на всякие там «Большие договоры», форсированно «выдавливать» Черноморский флот, а НАТОвские базы на Украине начнут перекрывать для России Черное море.

Стало, наконец, понятно, что Россию, в известном смысле, «проверяют на вшивость», оценивая, готова ли она смириться с таким катастрофическим геостратегическим умалением.

Это понимание взбудоражило российскую политическую элиту. Первым отреагировал президент В.Путин. Еще в феврале в беседе с Ющенко Путин допустил, что прием Украины в НАТО приведет к размещению на ее территории элементов американской ПРО, и заявил, что ему «страшно даже подумать, что Россия в ответ на подобное возможное размещение… нацелит на Украину свои ударные ракетные системы».

Действительно ли Путин на встрече совета Россия-НАТО дал понять, что Украина, в случае вступления в альянс, может прекратить существование как единое государство, – вопрос открытый. Вправду ли Путин заявил Бушу, что Украина – это «даже не государство» – мы вряд ли скоро узнаем. Но как передают представители российской делегации, Путин прямо заявил представителям альянса: «Появление на наших границах мощного военного блока, действия членов которого регулируются, в том числе и статьей 5 Вашингтонского договора, будет воспринято в России, как прямая угроза безопасности нашей страны… НАТО своим же топором будет рубить сук собственной безопасности и рушить пока еще стеклянный дом общеевропейской безопасности».

Не менее бурно на итоги бухарестского саммита реагируют МИД, депутаты Госдумы, военные аналитики. Резкое заявление сделал глава МИД С.Лавров, сказавший, что Россия «будет делать все, чтобы не допустить принятия Украины и Грузии в НАТО». А в ответ официальный представитель НАТО Д.Аппатурай поинтересовался (то ли с угрозой, то ли с издевкой), какие именно меры намерена предпринять Россия по этому поводу. Мол, ну и что вы, собственно говоря, можете сделать?

Между тем, слов о том, что могла бы сделать Россия, сказано более чем достаточно. Были заявления С.Лаврова о возможности пересмотра отношений с Тбилиси, если Грузия решит присоединиться к НАТО. Были предложения депутатов Госдумы выйти из Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между РФ и Украиной и вернуться к вопросу о государственной принадлежности Крыма и Севастополя. Были даже намеки высоких чинов Генштаба на возможность нацеливания на объекты в Грузии и Украине части российских стратегических ядерных сил.

Однако, например, вопрос о статусе Крыма – уже далеко не политический, а, увы, военный. И предполагает готовность России к вооруженной конфронтации с альянсом, который, конечно же, встанет на защиту «государственной целостности Украины» (это ведь не Сербия!). Такая готовность у России есть?

Нацеливание ракет предполагает возможность нанесения ядерного удара по людям в соседних республиках, связанным с Россией миллионами дружеских, родственных, культурных, исторических уз. Если же нацеленные ракеты никогда не предполагается запустить – то это не более чем «сильный жест слабого человека».

Похоже, вся эта ситуация с вовлечением в НАТО совсем уж «коренных» постсоветских республик, имеющих стратегическое приграничное значение для России, застала нашу политическую элиту врасплох. А потому не мешало бы задуматься о том, что же такое НАТО и чем оно может стать в перспективе.

Это консолидированный инструмент «противодействия советской экспансии», каким он был в эпоху «борьбы двух систем»? Это гигантская «неразумная амеба», которая реализует инстинкты «обволакивания» и «переваривания» всего, что попадает в зону ее досягаемости? Похоже, ни то, ни другое. А вот что именно – можно понять по тому, каковы принципы отбора новых членов НАТО.

Один из них, который активно «продавливают» США, как сказано выше, направлен на вовлечение в альянс государств, способных создать проамериканский «санитарный кордон» между Россией и «Старой Европой». Именно этот принцип предопределил спешное принятие в альянс стран Прибалтики, Польши, Румынии, Чехии, Болгарии и других. По этому же принципу сейчас форсируется принятие Украины и Грузии.

Второй, сопряженный с первым, принцип, также американский. Так, принятие в НАТО Албании резко обостряет наркотическую и в целом криминальную ситуацию в Европе, о чем прямо говорят европейские эксперты и СМИ.

А вместе эти принципы, организуя конфликты между «старой» и «новой» Европой и регулируя их направление и остроту, предопределяют способность США решать несколько стратегических задач:

– обеспечивать возможность военно-политической и экономической изоляции России;

– шантажировать Европу угрозами затруднения или даже разрыва российско-европейских хозяйственных (прежде всего, нефтегазовых) связей;

– управлять системой внутриевропейских конфликтов и, тем самым, блокировать создание «Объединенной Европы» как консолидированного экономического и военно-политического субъекта, способного конкурировать с США за мировое лидерство в XXI веке.

В основном те же цели преследуют и положения устава НАТО. «Стандарты» альянса, формируемые опять-таки США, означают не только унификацию систем оружия и военной техники, организации управления войсками и подготовки кадров, но также следование общей стратегии. Они означают, что не только оборонная, но и в целом внешняя политика членов НАТО, ввиду безусловного доминирования США в альянсе, оказывается в значительной мере политикой американской. Подчеркну, что именно это обстоятельство было решающим для де Голля, когда он вывел Францию из военной структуры НАТО. Не случайно французы несколько десятилетий несут в себе стойкий антиамериканизм. И не исключено, что его градус возрастет, если президент Саркози, как он обещал, до конца года попытается вернуть Францию в лоно военной организации альянса.

Понимают ли все это наши европейские партнеры? Безусловно, понимают. Но одновременно и не хотят (не могут) открыто ссориться с могучими США, и довольны тем, что Америка несет в НАТО основные военные расходы, позволяя Европе направлять больше средств в гражданские отрасли хозяйства, и опасаются вдруг оказаться «лицом к лицу» с сильной в военном и экономическом отношении и такой «непредсказуемой» Россией.

Что мы можем делать в сложившейся ситуации? А ведь делать надо срочно и с учетом того, что навязанная нам «проверка на вшивость» – предопределит стратегические позиции России в глобальном мире на длительную перспективу! И заодно задаст приоритеты развития страны во всех его аспектах – от экономических до военных, от социальных до научно-технологических.

Пока что «на слуху» данное Путиным 16 апреля поручение правительству «наладить взаимодействие с непризнанными республиками Абхазией и Южной Осетией и оказать предметную поддержку проживающим там российским гражданам». А также последовавшее вслед за этим поручением заявление главы Генштаба Ю.Балуевского о том, что военные меры России будут заключаться в «…обеспечении своих интересов вблизи государственных границ».

Отметим, что уже эти шаги России крайне взбудоражили не только Саакашвили, но и администрацию США. Официальный представитель Госдепа Шон Маккормак заявил, что США «глубоко озабочены поручениями президента РФ от 16 апреля по укреплению контактов российского правительства с сепаратистскими режимами в Абхазии и Южной Осетии, предпринятыми без одобрения властей Грузии», и призвал Москву «отменить эти инструкции».

Еще один способ реагирования России на ситуацию назвал генеральный секретарь Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) Н.Бордюжа. Он сказал, что «вхождение двух стран СНГ в иной военно-политический блок повлечет за собой кардинальное изменение всей структуры безопасности на постсоветском пространстве». Но ОДКБ, хотя его порой пышно именуют «нашим антиНАТО», в основном финансируется и вооружается Россией и явно не имеет сопоставимой с НАТО военной мощи. Если же Бордюжа говорит о возможной милитаризации ШОС (Шанхайской организации сотрудничества), имеющей с ОДКБ договоренность о сотрудничестве, то сначала нужно добиться на это согласия Китая, который играет в ШОС не меньшую (если не большую) роль, чем Россия. И вряд ли согласится вступать в конфронтацию с НАТО.

Все перечисленное – немаловажные, но локальные попытки ответа на стратегическую угрозу «влезания» НАТО в зону приоритетных российских интересов. И локальный масштаб этих ответов вполне объясним: нынешняя Россия и военно-политически, и концептуально-стратегически НЕ ГОТОВА отвечать на такой вызов. Прежде всего, она не готова к тому – абсолютно необходимому – МОБИЛИЗАЦИОННОМУ РАЗВИТИЮ, которое не только позволит отвечать на вызовы такого уровня, но и должно гарантировать от любых чужих попыток подобные вызовы нам предъявить.

Так что делать?

Если по большому счету, то переходить к мобилизационному развитию.

А что делать, если еще не перешли?

Прежде всего, найти возможности «по полной программе» использовать тот потенциал совпадения тактических интересов с Россией, который сейчас демонстрирует «Старая Европа». Причем использовать срочно. Ведь, как представляется, эта самая «Старая Европа» настолько осмелела лишь в результате глубокого американского финансово-экономического кризиса и в условиях, когда президент Буш является «хромой уткой». А после президентских выборов в США эта Европа вполне может «присмиреть»…

Кроме того, Россия должна заявить, что геостратегическая война против России ведется неконвенциональными методами. Что и НАТО, и США, и Украина с Грузией решительно «плюют» и на собственные уставные принципы и законодательные акты, и на нормы международного права. А потому и Россия имеет право на неконвенциональные ответы…

И все-таки сначала, конечно, необходимо выжать все, что возможно, из конвенциональных способов реагирования. И, прежде всего, продемонстрировать твердую решимость реагировать, и реагировать жестко. Иначе нынешняя «проверка на вшивость» приведет к тому, что очень скоро в НАТО предложат принять Чечню, Татарстан или Калмыкию.

Сергей Глазьев: «10 ШАГОВ К ОБУЗДАНИЮ КРИЗИСА» Беседа с Александром Нагорным

Александр НАГОРНЫЙ. Сергей Юрьевич, вы, а также ряд известных в стране и в мире экономистов, в том числе Ларуш и Тененбаум в США, Григорьев, Кобяков, Хазин в России, неоднократно писали о неизбежном крахе глобальной финансовой пирамиды, построенной на эмиссии долговых обязательств США. Но, как известно, нет пророка в своем Отечестве…

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Да, происходящий обвал мирового финансового рынка не является неожиданностью для специалистов. Но российские денежные власти на многочисленные предупреждения экспертов о чрезмерном риске накопления национальных сбережений в долговых обязательствах меланхолично отвечали: «Весь мир держит резервы в долларах. Мы что, умнее других?». К сожалению, из-за упорного нежелания наших денежных властей быть умнее других Россия лишилась около 30 млрд. долл. только на падении курса национальной валюты. Если бы руководители Центрального банка и правительства прислушались к рекомендациям парламентских слушаний, которые мы проводили 7 лет назад, этих потерь можно было бы избежать.

Более того, можно было бы неплохо заработать, своевременно переведя активы из долларовых инструментов в евро, как мы тогда советовали. Но безответственные чиновники отмахнулись от рекомендаций российских ученых, привычно следуя наставлениям МВФ и американского казначейства. Перевод части валютных резервов из доллара в евро и фунт начался слишком поздно, когда доллар обесценился в полтора раза, а рост других валют прекратился.

А.Н. Вы пишете, что Финансовая пирамида долговых обязательств США вступила в фазу саморазрушения. Не могли бы пояснить для наших читателей, почему это финансовая пирамида и почему она должна развалиться?

С.Г. Удивительно, что до сих пор руководители ЦБ и Минфина не могут понять неизбежность дальнейшего саморазрушения долларовой финансовой пирамиды. Механизм эмиссии долговых обязательств США мало чем отличается от действовавшего в России в период сооружения пирамиды ГКО. Ежегодно американское казначейство при составлении проекта бюджета определяет объем денег, необходимый для покрытия его дефицита и погашения ранее взятых долговых обязательств. Затем соответствующая Комиссия принимает решение об эмиссии соответствующего количества государственных облигаций. После этого правление Федеральной резервной системы, которое наполовину состоит из тех же принимающих решения лиц, определяет объем денежной эмиссии, необходимый для приобретения этих облигаций. Коммерческие банки под залог этих обязательств получают эмитируемые ФРС деньги под минимальный процент. Ключевым элементом этого механизма является процедура рефинансирования коммерческих банков под залог государственных ценных бумаг, которая и формирует основной канал эмиссии долларов. Таким образом, ФРС эмитирует деньги в целях финансирования государственного долга США. По этой технологии выпущено в обращение более 2#92;3 долларовой массы. Ее обеспеченность золотовалютными резервами не превышает сегодня 4%.

Как не трудно догадаться, описанный выше механизм денежной эмиссии является типичной финансовой пирамидой. ФРС печатает деньги под долги американского правительства. Последнее занимает деньги для обслуживания и погашения ранее взятых долговых обязательств. Поскольку государственные расходы США растут быстрее доходов и бюджет сводится с хроническим дефицитом, объем долга нарастает. Соответственно нарастает и денежная эмиссия. Это процесс с ускорением, напоминающий движение снежной лавины. Он начался с 1971 года, после того, как руководство США отказало Франции в обмене долларов на золото и тем самым разрушило действовавшую до того времени мировую систему валютно-финансовых отношений, основанную на золотом стандарте, ограничивавшем денежную эмиссию свободно конвертируемых валют ведущих капиталистических стран. С тех пор США навязали своим союзникам по НАТО использование доллара вместо золота в качестве резервной валюты и начали печатать деньги, исходя из своих нужд по финансированию государственных расходов. Тем самым они сделали все другие страны своими бесплатными кредиторами, получая сеньораж (эмиссионный доход) в глобальном масштабе. Учитывая, что более половины эмитируемых ФРС долларов обращаются за пределами США, последние живут в долг у всей планеты.

А.Н. Каков прогноз развертывания финансового кризиса?

С.Г. Маховик эмиссии долларов раскручивается все быстрее под давлением нарастающего национального долга США. Для его обслуживания, по имеющимся данным, приходится печатать более 2 млрд. долл. ежедневно. В отдельные периоды, которые происходят все чаще, эта величина увеличивается многократно. При этом в последние годы государственная финансовая система США регулярно оказывается в состоянии технического дефолта, и денежным властям приходится корректировать величину государственных займов и, соответственно, эмиссии долларов в сторону повышения. Таким образом, нарастает предложение долларов, объем которого определяется потребностями американского государства в новых займах для обслуживания и погашения ранее взятых долгов.

В свою очередь спрос на доллары определяется потребностями мирового рынка в этой валюте, которая стала выполнять функции мировых денег. Этот спрос зависит от предпочтений инвесторов и объема операций, совершаемых в долларах. До недавнего времени он в решающей степени определялся американскими банками и корпорациями, наводнявшими долларами мировую экономику. Но по мере экономического роста развивающихся стран и падения экономического веса США спрос на доллары все в меньшей степени зависит от деловой активности американских корпораций. Разрыв между нарастающим предложением долларов и ограниченным спросом на них все время нарастает. Соответственно падает курс американской валюты. Инвесторы, использующие долларовые инструменты, теряют свои накопления. Падает доверие к доллару, и он вытесняется другими валютными инструментами. Соответственно сокращается спрос на доллары, и разрыв между ним и предложением долларов еще более увеличивается. Это вызывает дальнейшее падение курса доллара. С определенного момента у инвесторов начинается паника и происходит бегство от доллара. Его падение ускоряется, и построенная американскими денежными властями финансовая пирамида вступает в фазу саморазрушения.

Эмиссия долларов в целях финансирования дефицита бюджета – основной, но не единственный канал денежного предложения ФРС. Последняя печатает деньги и для поддержания ликвидности банковской системы, и для кредитования сезонных расходов, и для рефинансирования государственных кредитных институтов, включая ипотечные фонды. Последний канал денежной эмиссии играл исключительно важную роль в поддержании экономического роста в США в последнее десятилетие. Жилищное строительство, финансируемое ипотечными кредитными институтами, было важнейшим локомотивом роста американской экономики, который вытащил ее после финансового краха новой экономики десятилетие назад. После банкротства ряда таких институтов, ставшего «спусковым крючком» нынешнего витка валютно-финансового кризиса, этот локомотив остановился. Оптимисты надеются, что появятся новые локомотивы экономического роста, способные вытащить американскую экономику из рецессии и стабилизировать за счет этого курс доллара.

Но по наблюдаемым сегодня признакам долларовая финансовая пирамида вошла в фазу саморазрушения. В этой фазе процесс ее саморазрушения предотвратить уже невозможно, так как экономические агенты теряют тем больше денег, чем дольше они используют долларовые инструменты. Меньше проигрывает тот, кто быстрее выходит из падающей пирамиды. Частные игроки это уже поняли и бегут от доллара. Способные принимать самостоятельные решения руководители денежных властей все большего числа стран быстро снижают долю доллара в своих валютных резервах. Они начинают понимать, что чем дольше они будут держать резервы в долларах, тем больше будут потери. В долларовой зависимости пока еще остаются загипнотизированные американским казначейством денежные власти зависимых от США стран. По какой-то причине среди них остается и Россия, поддерживающая валютной выручкой от экспорта своих углеводородов в Европу падающий доллар и беря на себя изрядную долю финансирования американских военных расходов.

А.Н. Вы считаете эти меры не спасут долларовую финансовую систему от краха?

С.Г. В действительности антикризисные меры, предпринимаемые американскими денежными властями, ограничены в основном поддержкой ликвидности банковской системы и дать должного эффекта не могут. Во всяком случае, величина генерируемого ими импульса экономического роста многократно меньше мощности ипотечной кредитной системы, аккумулировавшей более шести триллионов долларов инвестиций при поддержке государства. Осуществляемая сегодня кредитная накачка американской экономики компенсирует не более одной пятой этой величины. При этом дальнейшее увеличение денежного предложения чревато тяжелыми инфляционными последствиями, способными дезорганизовать американскую экономику. До сих пор инфляция затрагивала лишь наиболее монополизированные рынки, включая рынки нефти, газа, металлов, а также рынок недвижимости. Ее перетекание на потребительский рынок сдерживалось быстрым наращиванием предложения дешевых китайских товаров. Но к сегодняшнему дню демпфирующие возможности этих сегментов мирового рынка близки к исчерпанию, о чем свидетельствует распространение инфляционной волны на продовольственный рынок.

Американские власти надеются на то, что девальвация доллара стимулирует подъем промышленного производства, ценовая конкурентоспособность которого растет пропорционально падению курса доллара. Но в постиндустриальной Америке доля промышленности в ВВП не превышает четверти, при этом значительная ее часть сосредоточена в высокотехнологических отраслях, потенциал расширения которых невелик. Чтобы связать лавинообразно нарастающую эмиссию долларов в росте предложения американских товаров, их производство, по экспертным оценкам, должно увеличиваться не менее чем на 20-30% в год, что нереально.

В свою очередь против доллара будут действовать факторы, обуславливающие снижение спроса на долларовые инструменты. Во-первых, глобальные финансовые спекулянты уже приступили к сбрасыванию долларовых активов. Во-вторых, все независимые от США страны снижают долю доллара в структуре своих валютных резервов. В-третьих, ряд крупных нефтедобывающих стран (Иран, Венесуэла) заявили о намерении отказаться от номинирования контрактов в долларах и перейти на расчеты в других валютах.

Таким образом, факторы, работающие на падение доллара, заметно перевешивают те, которые работают на его укрепление. Для стабилизации ситуации США нужно сократить госрасходы не менее, чем на треть, что невозможно в год президентских выборов и едва ли политически возможно в будущем. Из этого следует, что падение доллара будет продолжаться. В силу огромного размера долларовой пирамиды и высокой инерционности глобальной финансовой системы это падение не будет таким резким, как в России и ряде государств Юго-Восточной Азии на предыдущем этапе кризиса глобальной валютно-финансовой системы. В то же время обесценение американских долговых обязательств лишает доллар привлекательности в качестве мировой резервной валюты, что влечет резкое снижение спроса на доллар со стороны денежных властей независимых от США стран. Это может вызвать скачкообразное снижение курса доллара в ближайшие несколько лет.

А.Н. Означает ли это разрушение глобальной валютно-финансовой системы?

С.Г. Разумеется, страны ядра мировой экономической системы будут стремится стабилизировать валютно-финансовую систему, поддерживая доллар всеми доступными средствами. Европейский союз и Япония жестко привязаны к доллару своими валютными резервами и торгово-экономическими отношениями. Неконтролируемая девальвация доллара несет для них значительные экономические потери и тянет вниз их национальные валюты. В сложном положении находится Китай, вынужденно выполняющий функции главного кредитора США в обмен на массированный импорт ими китайских товаров. Как и Япония с ЕС, Китай не заинтересован в обвальном падении доллара и будет продолжать вкладывать свои экспортные доходы в его поддержку до тех пор, пока будет расти китайский экспорт в США.

Теоретически нынешняя валютно-финансовая система может существовать бесконечно долго. США, ЕС и Япония могут взаимно корректировать курсы своих национальных валют для поддержания ее в равновесном состоянии. Но это возможно лишь до тех пор, пока эти страны сохраняют доминирующее положение в мировом торгово-экономическом обмене. Оно размывается опережающим ростом веса развивающихся стран, а также восстановлением постсоциалистических экономик. Последние полтора десятилетия для удержания этих стран в долларовой зависимости США применяли жесткие меры политического и военного давления.

А.Н. В том числе и в отношении России?

С.Г. В свое время, шантажируя Россию экономическими санкциями за неуплату внешнего долга СССР, руками МВФ США навязали российскому руководству политику Вашингтонского консенсуса, стержневым элементом которой стала привязка российской денежной системы к поддержке доллара. До сих пор, несмотря на освобождение России от долговой зависимости, российские денежные власти жестко привязывают эмиссию рублей к приобретению долларов и связанных с ним евро и фунта. При этом значительная часть валютной выручки от экспорта российских энергоносителей в Европу направляется на приобретение долговых обязательств США и стран ЕС, то есть на поддержку долларовой финансовой пирамиды. То же вынуждены делать арабские страны, экспортирующие нефть за доллары и накапливающие валютную выручку на счетах американских и европейских банков. Оккупация американцами Ирака стала для них наглядным уроком наказания за неподчинение этому правилу. По имеющимся данным, намерения руководства Саудовской Аравии диверсифицировать свои валютные резервы были жестко остановлены угрозами в отношении правящей семьи, приватизировавшей полуостров при покровительстве США.

Удерживая контроль за валютно-денежной политикой России, арабских стран-экспортеров нефти, навязывая использование доллара в качестве резервной валюты своим союзникам по НАТО, а также Китаю и другим государствам Юго-Восточной Азии, США имеют возможность наращивания долларовой эмиссии. Но эта возможность не безгранична. Если бы не распад СССР и обусловленная «шоковой терапией» долларизация постсоветского пространства с вывозом более триллиона долларов нашего национального дохода за рубеж, то долларовая финансовая пирамида едва ли просуществовала бы до конца прошлого столетия.

К настоящему времени возможности политического шантажа в отношении России исчерпаны. После американских военных авантюр в Югославии, Афганистане и Ираке исчерпан и потенциал силового давления на держателей долларовых активов. Рост антиамериканских настроений в развивающихся странах помогает осознать их элитам свои национальные интересы и влечет дедолларизацию их экономик. Иран бросил вызов долларовой гегемонии в торговле нефтью, заявив о намерении перейти на торговлю нефтью в других валютах. Венесуэла и другие государства Латинской Америки открыто декларируют освобождение от диктатуры Вашингтона в экономической политике. Формируются зоны регионального сотрудничества крупнейших латиноамериканских государств (Меркосур), постсоветских государств (ЕвразЭС), государств Юго-Восточной Азии, элементом которых становится использование национальных валют во взаимных расчетах и, в перспективе, создание региональных валютно-финансовых систем. Важнейшее значение в этом процессе дает пример ЕС, успешно реализовавшего введение единой валюты, несмотря на попытки США дестабилизировать европейскую экономико-политическую систему войной против Югославии.

А.Н. Вопрос. Американцы попробуют найти новые аргументы и сделать нам новые предложения, от которых российское руководство не сможет отказаться …

С.Г. Конечно, они попытаются это сделать. Военно-политическая гегемония США во многом держится за счет эмиссии доллара в качестве мировой резервной валюты и присвоения глобального сеньоража, размер которого составляет около триллиона долларов в год и позволяет им легко финансировать свои военных расходы за счет остального мира. В той мере, в которой другие страны используют доллар и долларовые финансовые инструменты, они безвозмездно кредитуют американские государственные расходы. По своей экономической сути использование американской валюты какой-либо страной эквивалентно налогу в пользу США, величина которого пропорциональна ставке рефинансирования национального центрального банка и обесценению доллара. К примеру, для России величина такого налога составляет от 15 до 30 млрд.долл. в год, что означает соответствующие потери для национальной финансовой системы. Рост антиамериканских настроений подталкивает властвующую элиту национальных государств к осознанию несправедливости такого добровольного налогообложения в пользу США. Это создает дополнительный стимул к освобождению от долларовой зависимости и поиску путей конструирования альтернативных валютно-финансовых систем.