Текст книги "Газета Завтра 270 (5 1999)"
Автор книги: "Завтра" Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Константин Кудряшов “ГЕР” И “УНИВЕР” ( ИСПОВЕДЬ ЖЕРТВЫ “ИГЛЫ” )
С героем статьи, Александром Гончаровым, мы познакомились осенью 1995 года, когда оба поступили в МГУ. Он – на философский, я – на исторический. Особыми друзьями не стали, так – несколько раз встречались в компаниях. Только случайно я узнал, что Александр сел на героин. Что греха таить, я старался избегать встреч с ним – ничего приятного в беседах с живым трупом, согласитесь, нет.
И вот недавно я пересекся с Александром на празднике у общего знакомого. Пили водку (по одному этому можно определить, что человек «завязал» – наркоманы к спиртному равнодушны). Узнав, что я близок к газете, Александр сам вызвался рассказать о том, как садился на иглу, «сидел», а потом долго и мучительно слезал.
"Знакомство с «дурью» у меня, как и у всех, наверное, началось с «колес» (лекарственные препараты, в основном транквилизаторы) и ана-ши. Эти и другие легкие наркотики я перепробовал еще в школе, причем не в самых старших классах. Наркоманский «ликбез» прошел еще во времена школьной юности. Ничего более серьезного я тогда не употреблял – не то чтобы боялся, просто случая не представлялось. Поступил в МГУ – и началось...
Как я первый раз принимал героин, помню до сих пор – такое не забывается, так же, как первая ночь с женщиной. Было тогда одно неприятное ощущение, но оно даже не с наркотиком связано, а с процессом его покупки. Гость из солнечной Нигерии выплюнул шарик с «товаром» себе на руку и передал мне. Чуть наизнанку не вывернуло. Я не расист, просто чувство нормальной брезгливости тогда еще не растерял.
Привыкли быстро. Сначала нас, регулярно «вмазывавшихся», было человек 7-8, потом началось не повальное, конечно, но массовое увлечение.
Говорят, что на иглу от тяжелой жизни, трудного детства и прочих неприятностей садятся. Может быть, оно и так, но я что-то особенно неблагополучных среди наших университетских «торчков» не видел, неблагополучные, они водку пили запоем... На иглу-то совсем другие садились: высокопоставленные родители, полные карманы денег, «мерседес» и сотовый – вот вам типичный университетский «наркоша» во всей, как говорится, красе.
С чего бы вдруг такому, ведь перед ним все дороги открыты, начинать ускоренным маршем передвигаться в сторону могилы? А черт знает. Большинство просто с жиру бесятся – новенького и остренького, видите ли, ребенку захотелось. Да тут еще сознание собственной исключительности, с детства воспитанное, подкузьмило. Мол, я – такой умный, волевой и замечательный, буду «баловаться» сколько душе угодно, а «сесть» – никогда не сяду. Садились как миленькие. Правда, отдельные чудаки так и не поняли этого. Помирали в счастливом неведении, окончательно сколовшись.
Однако ломки и лечебницы, смерти и следственные изоляторы начались у меня и моих товарищей по кайфу значительно позже. Пока же в МГУ набирал обороты героиновый бум. Желающих вмазаться становилось всё больше, a страха перед наркотиками и перед милицией все меньше.
Сначала мы прятались, «ширялись» в каких-нибудь подворотнях, на квартирах, в общагах. Потом, осмелев, переместились в университетские корпуса. Меккой всех эмгэушных наркоманов стал наш 1-й гуманитарный корпус. Большая часть тусовки здесь и обучалась – тут ведь самые «блатные» факультеты – юридический, исторический, философский.
Человеку, серьезно подсевшему, нужно до четырех доз в день. Я в период наиболее активного сидения обходился двумя. Денег на это, естественно, требовалась уйма. Если не лень, подсчитайте, сколько на день, на неделю, на месяц... Где их брать? У многих подобных вопросов не возникало. Если папа – правительственный чиновник или крупный бизнесмен, то что он, не даст, что ли, любимому чаду две-три сотни в день на мороженое? Но у меня таких родителей не было. Приходилось выходить из положения самостоятельно. Бывало, «кидал» барыг. Не крупных, разумеется, у тех «крыша» есть, они тебя потом так «кинут», что век помнить будешь, если жив, конечно, останешься. А вот если такого, что по дозе продает, этого можно, ничего он тебе не сделает.
Но это так, мелочи. Большую часть денег я, конечно, зарабатывал на торговле тем же героином. Берешь у какого-нибудь нигерийца, гражданина Гвинеи-Бисау или непальца, грамм «паленого гера», делишь на дозы, иногда сахарной пудры или толченого димедрола подсыпешь, везешь в «универ», продаешь. В грамме – 10 доз. Продал половину грамма – остальное твое, а это два дня безбедной жизни. Не я один, многие так подрабатывали.
Студенческая наркоманская тусовка вконец обнаглела – и «ширялись», и торговали почти в открытую. Университетское начальство об этом, естественно, знало. Централизованно мер никаких не предпринималось. Да и какие меры: ведь не ментам же своих студентов сдавать. Некоторые преподаватели, по собственной, наверное, инициативе, звонили родителям «торчков». Родители и сами друг друга информировали о пристрастиях детей. Мои «предки», например, именно так узнали, что я «сижу», мама приятеля позвонила.
В конце концов «органы» нами заинтересовались. В корпусе стали появляться опера. Но до поры до времени было тихо.
Гром грянул осенью прошлого года. Началось с того, что забрали одного парнишку – не университетского, а так, заходившего потусоваться. Внимание тогда на это никто не обратил. А он, видимо, чтобы отмазаться, всех и сдал. Несколько недель по университету шла волна облав – задержали почти всех, кто имел какое-то отношение к героину.
Таким вот образом и прекратился героиновый бум в МГУ. Это, конечно, не значит, что в университете перестали употреблять «герыч» и прочие наркотики. Нет, употребляют, и еще как. Но это лишь остатки былой роскоши.
А что в итоге? Двое умерли: Оксана с социологического факультета – от передозы, Андрей с экономического – оттого, что пьяный был, когда вмазался.
К уголовной ответственности привлекли человек 15 студентов. Почти все получили условные сроки – родители откупили... Сел только один – Кошкин Владимир – дело его еще не закончено, но светит парню ст.228, ч.4 УК РФ – «особо крупные размеры, склонение к употреблению, продажа, перевозка». Это лет семь.
Многие слезли с иглы, точнее – родители их стащили, определив в частные клиники. В государственной вылечиться невозможно, скорее – наоборот. Наркологические больницы, особенно в этом отношении известна «17-я наркологическая», становятся местом знакомства и обмена опытом. «До скорой встречи»,– говорят там врачи, выписывая пациента. А в частных нужно платить. Не меньше 5 тысяч баксов за курс лечения, в основном – гораздо больше.
В заключение расскажу, как слезал с иглы лично я. Сидел в общей сложности 2 года – с осени 1995-го по осень 1997-го. Твердое решение «спрыгнуть» оформилось где-то за неделю до того, как всю нашу тусовку «повинтили». Бог, наверное, уберег.
Ни 5 тысяч, ни даже тысячи долларов у меня не было. Решил слезать сам, без всяких клиник. Постепенно уменьшал дозу, глотал горстьми транквилизаторы, чтобы как-то облегчить ломку – но все равно.
На дыбе я, понятно, никогда не висел, но насколько я представляю данный процесс по художественной литературе – ощущения схожи. И так 3 недели. Взвыть можно, что я, собственно, и делал... Сейчас говорю об этом с некоторой иронией. А тогда казалось, что вот-вот порвутся мышцы и сломаются кости. Ни есть, ни пить, ни закурить невозможно. Повеситься хотелось, однажды даже попытался – родители из петли вынули..."
Тут я прерву повествование собеседника. Хочется сообщить читателю некоторые медицинские сведения о героиновой «ломке», полученные от врача-нарколога:
"Длится она минимум три недели. С самого начала пропадает аппетит, повышается температура, невозможно ходить. Из горла – черные, как уголь, выделения. Слюноотделение не контролируется. Обостряются все заболевания. Если, к примеру, раньше у человека слегка пошаливало сердечко, то теперь оно останавливается.
Смерть от разрыва сердца, печеночной комы, остановки дыхания очень вероятна. Особенно, если не принимать транквилизаторов. Горькая ирония: с «транков» человек свою «наркоманскую» карьеру начинал, – ими и заканчивает. Хорошо, если не вместе с жизненной.
Глубочайшая депрессия, единственное желание: «Дозу, или сдохнуть поскорее», – мироощущение наркомана в эти дни.
Кульминация – для тех, кто доживает, конечно, – наступает на 21-й день ломки. «Мясо отслаивается от костей, внутренности дерут раскаленными железными крючьями. На этом ли ты свете, на том ли – непонятно. Кажется, что в преисподнюю за выдающиеся заслуги перед сатаной живым взяли»,– рассказывал мне пациент.
Тот, кто переживает и это – «спрыгивает». Однако боли, особенно в суставах, продолжаются еще долгое время. Жизнь, ее радости, кажутся бывшему наркоману плоскими и тусклыми. В лучшем случае год, два, в худшем – всю недолгую оставшуюся жизнь.
Так что Александр еще легко отделался. Сила воли и здоровье природное выручили. Однако «героин умеет ждать», – есть такая пословица. Так что: «Думайте сами, решайте сами: иметь или не иметь».
Константин КУДРЯШОВ,
студент МГУ
Квалифицированный ремонт bmw 8
[Закрыть] , оригинальные запчасти.
Иван Ленцев “ГРЯЗНАЯ РАБОТА” ( МВД ПРОТИВ ЛСД )
Дорогу в танцевальный клуб «Элэсдэнс», по-хозяйски расположившийся в громаде киноконцертного комплекса «Ханой», знал в московском микрорайоне Ясенево каждый «продвинутый» молодой человек в возрасте от четырнадцати до тридцати. Администрация прогоревшего кинотеатра еще три года назад была вынуждена, чтобы не сгинуть окончательно, сдать часть своих помещений молодежной дискотеке, и после этого некогда культурный центр района обрел второе дыхание: жизнь в «Ханое» забила ключом.
Постепенно клуб развернулся, стал известен по всей Москве, взялся приглашать заезжих звезд и вскоре оброс «крышей», завсегдатаями, посредниками и торговцами наркотой. Для последних «Элэсдэнс» оказался раздольем: милиции – «ноль», к тому же в неизбалованном излишествами, но респектабельном Ясеневе на модный клуб стаями начала слетаться богатая местная молодежь – в поисках кайфа и экстремальных развлечений. Поэтому не было ничего удивительного в том, что за три года провинциальная дискотека превратилась в «региональный» наркоцентр. Тут продавалось все: от дискотечных таблеток до героина. Само название клуба, происходившее от галлюциногена ЛСД, говорило посвященным: «Элэсдэнс» – значит, наркота. Приди и возьми.
И вдруг разом все кончилось. В одну расчудесную ночь налетел ОМОН и покрошил все на мелкие кусочки. Для меня все происшедшее так и прошло бы незамеченным, если бы мне не «повезло» тогда оказаться поблизости от «Элэсдэнса». Я возвращался домой и проходил как раз мимо дискотеки, когда ОМОН начал операцию. Человек десять милиционеров, разодетых в пух и прах, сшибли с петель дверь клуба, а еще столько же с криком «Все на землю!» навалились на тусовку «братвы», слонявшейся у входа. Хотя я был всего в десяти метрах от омоновцев, я никак не отождествил себя с их командой и продолжал идти своей дорогой, как вдруг один из них направил на меня автомат и заорал: «А ну лежать!» Я остановился, но не лег, и он, матерясь, рванулся ко мне.
Я жутко испугался, но когда он был всего в пяти шагах, наперерез ему из неосвещенного «жигуленка» выскочил человек в штатском: «Стоп! Этого не трогай!»– и загородил меня. Омоновец повиновался и направился к своим, а штатский обернулся ко мне – и я узнал в нем... своего соседа Алексея Ф., с которым мы частенько гоняли по выходным во дворе футбольный мяч. “Нечего слоняться в неподходящем месте!”– сказал он мне жестко.– “Домой!”
Так началось мое знакомство с сотрудником управления по борьбе с наркотиками капитаном Алексеем Ф. Недели через две после захвата «Элэсдэнса» мы встретились на футбольной площадке, и после долгих уговоров капитан скупо поведал мне о некоторых подробностях своей работы.
В ночь операции народу в клубе было человек семьдесят. У двадцати обнаружили наркотики, но главное – задержали с поличным сразу пятерых продавцов зелья, которых «пасли» полтора месяца. Впоследствии удалось выйти через них на трех курьеров, привозивших наркоту в столицу из Таджикистана и Африки, а это уже рыбка покрупнее. В общем, улов получился отменный. Надо ли говорить, что клуб тут же закрыли.
О «трудах» ОМОНа в ту ночь капитан отозвался с юмором: «Гвардейцы московского кардинала. Им бы только бицепсами потрясти да мебель покрушить. Для бандитов они не опаснее слона в зоопарке…»
Тогда я не совсем понял его слова. Для меня борьба с преступностью ассоциировалась именно с маханием ногами и ОМОНом. Да и особых различий между «бронированными» омоновцами и штатскими сыскарями я не чувствовал. Прошло много времени, прежде чем я понял, что это за профессия – сотрудник отдела по борьбе с наркотиками.
Что значит работать под прикрытием, неделями жить среди «бандюков», ломать голову над схемами со стрелками между фамилиями торговцев, курьеров и хозяев, часами сидеть в «наружке»? Что значит располагать обширнейшей «агентурой» из бомжей, проституток, пенсионеров и «братков», знать множество явок, адресов, «торчков», разбираться во всех видах наркоты и ежедневно общаться с дилерами и обколовшимися, быть скорее тонким психологом, чем метким стрелком? Что значит оставаться до поры невидимым, налетать внезапно и вновь уходить в тень?
Но в тот раз я очень долго просил капитана рассказать, как водится, «про какой-нибудь случай».
– Вот-вот, в газетах только про операции и пишут, – объяснял мне капитан, – там негра-продавца взяли, здесь клуб разгромили. А смысл работы любого «опера» – соображать мозгами своими, сколько их Бог дал. А потом срываться и сутками носиться по городу, встречаясь с десятками людей, чаще всего – противных тебе до отвращения, и нюхать-выведывать-разглядывать. А после этого снова – сутки напролет просиживать в кабинете, объединяя сотни разрозненных ниточек в одну сеть. Наконец, операция – краткий миг! – во время которой чаще всего сидишь в холодном «жигуленке» и галочки ставишь: того взяли, этого повязали. И по новой: думай-узнавай-проверяй-допрашивай. Рутина, грязная работа.
Эффект есть, а эффективности мало. Скажем, в тот раз после работы по «Элэсдэнсу» черный «мерс» подкатил, в котором хозяева дилеров этих сидели. Я знал их, и они знали меня. Брать я их не мог, доказательств никаких, и это они тоже знали. Так они даже из «тачки» не вышли, только один демонстративно калькулятор достал и стал убытки считать. Наш визит для него, конечно, событие малоприятное, да только он потерянные денежки недели за три отобьет. А развороченный клуб… Мало ли клубов в Москве? Так вот, когда мы такого зверя берем, без шума и пыли,– это почище любых захватов...
При новой встрече капитан рассказал мне об одной странной операции.
"Как-то в конце зимы «источники» донесли, что появился новый крупный канал поставки героина, который распространялся в нескольких точках на юго-востоке Москвы. Выяснилось, что гости из Африки не имеют к нему никакого отношения: наркотик шел из Грузии через открытую границу с Чечней и контролировался чеченцами. У них одним из королей был некто по кличке «Борз», миллионер из Гудермеса родом.
Разработку этого дела поручили одному из лучших наших сотрудников – майору Б. Он был опытный мужик, профессионал, в одном только нашем отделе четырнадцать лет проработал. До пенсии ему год оставался. Взялся Сергей Палыч за дело ретиво, благо, умения и контактов ему не занимать. Полтора месяца работал, наконец, все было готово к тому, чтобы брать «первую рыбу».
Март, снег валит. Почти сутки на морозе в засаде просидели. Наконец сигнал – прибыл курьер с большой партией. Начали, бац – мимо цели. Наркоты не оказалось, операция провалена, «чечей» отпускаем, расшаркиваемся в извинениях. Через полтора месяца – снова сигнал: есть партия! Берем их – и опять ушла рыба. Становится ясно, что кто-то торговцам «сливает» информацию. И, скорее всего, этот «крот» у нас сидит. В общем не буду говорить, как и по каким каналам, но вычислили: сам товарищ майор Б. и замешан. Оказалось, что он информацию чеченцам продавал.
В общем, приперли мы его и он признался во всем. Обычно в таких случаях конец один – расследование, и как минимум с позором вон из органов, а то и казенный дом с госпропиской, но тут-то и началось самое интересное.
«Да, я вас сдавал, сука я!– упал на колени майор.– Но в тюрьму на старости лет не пойду: на семью позор вечный. Нищета замучила. Дочери в этом году поступать. Сломался я, мужики. Не губите! Я вам „Борза“ с потрохами сдам. Сам после этого уйду…»
Отстранять майора от дела – значило засветиться перед бандитами. Но оставлять все, как есть – тоже не по-нашему. Это же не контрразведка, где двойные и тройные агенты толпами бегают. Посидели мы, подумали – и все-таки решили рискнуть – не ради чести его семьи и прочей чепухи, а чтобы «Борза» взять.
Начался спектакль. Играл Б., прямо скажу, виртуозно, наверное, потому что приговоренным был. Он продолжал ходить на работу, по вечерам «общался» с «Борзом», впаривал ему наши «дезы».
Наверное, этого майора можно было уважать: никакие «искупления кровью», как на фронте, у нас не проходят, дрыгаться было бесполезно, и вообще он был «крот». В общем получили мы информацию, что «Борз» сваливать из России собирается. Приуныли конечно. Доказухи мало. Тогда майор и предложил: я, мол, с ним сегодня встречусь. Вы в засаде сидите. Будет доказуха…
Я тогда в том же «жигуленке», что и у «Элэсдэнса», сидел. Вижу, «Борз» с майором о чем-то заспорили сильно, а потом прямо у нас на глазах чечен, вне себя от гнева, в майора обойму «вальтера» расстрелял.
Мы, конечно, тут же к ним. Взяли всех на месте. Только поздно. Майора мы так и не откачали, умер, не приходя в сознание.
Закончилось вся история так, как и должна была: майору дали «За отвагу» посмертно и похоронили с почестями, «Борз» же за убийство милиционера двадцать лет получил…
Я его на допросе спросил: за что ты майора грохнул, он же на вас работал? «Борз» гордо насупился: «Он мнэ сказал – болше денег нэ возму. Хочу чеченскую женщын. Привози мнэ твою сестру – буду далше на вас работать. Ми, горцы, такых слов нэ прошаем!»
Уже год прошел, только я иногда думаю: могли мы майора спасти, под пулю не подставлять, если бы он «кротом» не оказался. А так... Грязная это работа”.
Иван ЛЕНЦЕВ
Коррекция живота, липосакция живота 9
[Закрыть] в Мценам.
ОТ РЕДАКЦИИ
В дни, когда натовские самолеты несут Ираку смерть и разрушения, когда в воздухе Персидского залива еще не рассеялась гарь от “Бури в пустыне”, публикация этих материалов может показаться неоправданной, рискованной.
Но политика меняется, а народы остаются.
Мы, патриоты России, знаем, что такое любовь к своей Родине, что такое вера в Бога. И с людьми, которые несут эти святыни в своих сердцах, мы всегда, рано или поздно, сумеем найти общий язык – какие бы временные противоречия нас ни разделяли сегодня. Логика противостояния “новому мировому порядку”, американо-израильскому диктату ведет к преодолению раскола между мусульманами, к союзу России с исламским миром.
материалы полосы подготовили Валентин Пруссаков и Василий Проханов (фото)
Продаём надёжный КАМАЗ 6520 10
[Закрыть] ! Эта машина очень качественная и недорогая.
ВСТРЕЧИ И ВПЕЧАТЛЕНИЯ ( ЧТО МЫ ЗНАЕМ О КУВЕЙТЕ? )
Кувейтский аэропорт поражает не столько чистотой и сверканием витрин магазинов «дьюти-фри», сколько нескончаемым потоком темнокожих иностранцев, приезжающих на работу: индусы, пакистанцы, бангладешцы, шри-ланкийцы и граждане других перенаселенных стран с хромающей экономикой. Их затем встречаешь на каждом шагу и в центре города, где, кстати сказать, кувейтцы тоже оказываются в явном меньшинстве. Государство с почти двухмиллионным населением имеет лишь 600 тысяч граждан и обитают они не в многоэтажных «апартамент-хаузах», а в пригородах, в собственных просторных домах-виллах. Стоит заметить, что когда кувейтцы женятся (браки с чужестранцами запрещены!), то приобретают право на получение от властей собственного дома. Пока чиновники из государственного ведомства занимаются поиском подходящего жилища для молодоженов, им выдаются средств на съем квартиры...
Благоустроенная и сытая жизнь обеспечивается в основном, понятно, за счет нефти, которая здесь 10 % от всех разведенных мировых запасов. Говорят, что ее хватит еще на 190 лет (в Ираке – на 500 лет). Тем не менее падение цен на нефть (на мировом рынке баррель сейчас стоит около 9 долларов), по словам кувейтцев, вызывает у них определенное беспокойство за свое будущее. Иногда они с нескрываемой ностальгией вспоминают о середине 70-х годов, когда цена нефтяного барреля достигала 35 долларов! Основа экономического благосостояния, по мнению наблюдателей, была заложена именно в те, уже давние годы.
Нельзя сказать, однако, что в Кувейте уповают исключительно на нефть. Здесь много высокообразованных и проницательных людей, умеющих смотреть в будущее и понимающих огромное значение высоких технологий в современной жизни. Они стремятся быть постоянно в курсе новейших научно-технических открытий, ибо без развития науки, сочетаемого с поддержанием культуры и сохранением национально-религиозных традиций, невозможно обеспечить достойную и счастливую жизнь для грядущих поколений. Именно поэтому по инициативе, исходившей от самого эмира, был создан KFAS – Кувейтский фонд научного прогресса. Это совершенно уникальная организация, многоплановая и разносторонняя активность которой, может быть, даже превосходит фонд Рокфеллера или фонд Форда. Общая цель KFAS – содействовать модернизации и научному прогрессу страны. Что же касается всех проектов и исследований, спонсируемых им, то их нелегко и перечислить: от теоретической физики, социологии и экологии до сельского хозяйства и исламоведения. Помимо того, выделяются также средств на «эксперименты в области экономики» и стипендии «для поощрения интеллектуального развития» в Кувейте и других арабских странах.
«Не нефть, а люди являются основным богатством, о котором надлежит неустанно заботиться. Способствовать развитию научной мысли – святой долг каждого правительства, думающего о будущем»,– глубоко убежден генеральный директор KFAS д-р Али Аль-Шамлан. Трудно не согласиться с ним и можно лишь пожалеть о том, что нынешние правители России, судя по положению дел в наших научных институтах, придерживаются несколько иного мнения. Тысячи российских специалистов были вынуждены покинуть Родину, а два выдающихся ученых-атомщика, не пожелавших расставаться с Отчизной и доведенных до отчаяния отсутствием самых элементарных средств к существованию, даже покончили самоубийством.
У нас принято считать и, наверное, не совсем без оснований, что Кувейт – проамериканская страна. В период последних американо-английских ударов по Багдаду Станислав Кучер из ТВ-6 прямо обозвал его «американской марионеткой». Думается, сделал он это напрасно, ибо давно пора отказаться от гнусной практики наклеивания ярлыков – «проклятого наследия прошлого», а кроме того, вполне понятны и естественны симпатии кувейтских властей к «заокеанским друзьям», избавившим их от железных объятий иракского соседа.
Что меня приятно удивило в Кувейте – исключительно доброжелательное отношение и огромный интерес к России и русским, искреннее желание развивать и укреплять с нами научные, деловые, культурные и даже военные связи. Кстати говоря, кувейтцы уже провели переговоры с представителями «Росвооружения». «Мы открыты для России, и приветствуем расширение наших отношений»,– сказал мне заместитель министра иностранных дел Маджид Аль-Шахин, продемонстрировавший в беседе, между прочим, отменное знание русской культуры и литературы.
О том же говорил и вице-президент Национальной ассамблеи (парламента) Талаль Аль-Айяр, побывавший два года назад в Москве и принимавший в прошлом году нашу парламентскую делегацию во главе с Геннадием Селезневым. Он с неподдельным интересом расспрашивал меня, показав при этом отличную осведомленность в текущих российских делах. В его словах сквозило чувство откровенной симпатии к России и ее народу. «Мне известно, как тяжело живут ныне многие русские,– заметил вице-президент парламента Кувейта.– Но глупо поступают те, кто спешит списать Россию со счетов, полагая, что с ней уже можно не считаться. Россия обязательно возродится, и это нужно не только вам, но и всему миру».
Честно признаюсь, я бы предпочел не говорить об ирако-кувейтском раздрае и войне 1990-91 годов, ибо, побывав дважды в Багдаде, видел собственными глазами страшные следы американских ракетно-бомбовых ударов и совсем не понаслышке знаю о катастрофических последствиях блокады и экономического эмбарго, бьющих не по Саддаму лично, а по иракским детям и ни в чем не повинному мирному населению. Несправедливость и явно затянувшийся срок действия санкций ООН очевидны для любого сколько-нибудь объективного наблюдателя. Также налицо двойной стандарт, ставший нормой для крупнейшей и авторитетнейшей международной организации: если уж применили санкции против Ирака, то почему бы, скажем, не принять аналогичные меры против Израиля, нагло оккупирующего территорию суверенного Ливана свыше 20 лет?
С другой стороны, как не согласиться с теми, кто говорит: если бы Саддам не ввел свои войска в Кувейт, то и не было бы никаких санкций! Но ни в жизни, ни в политике нет сослагательного наклонения, и надо обходиться без «если бы». Ясно, что рано или поздно двум братским соседним странам – Ираку и Кувейту, вместо того чтобы сыпать соль на старые раны, придется найти общий язык и научиться жить в мире и согласии, уважая законные и неотъемлемые права друг друга.
Все те, с кем я встречался в Кувейте, говорили, что не держат зла на иракский народ, который никто и никогда не сможет исключить из одной большой арабской семьи... «Кувейто-иракский конфликт – чудовищная и, увы, постоянная головная боль для всех нас, для всех арабов,– сказал мне один из преподавателей университета.– Только из-за него существуют американские базы на арабской земле. Завершится конфликт, исчезнут базы. Неужели кому-то это непонятно?»
Можно уверенно сказать, что в отношении иракских претензий у кувейтцев наблюдается полное единодушие. Для них оскорбительно и то, что багдадское руководство не признает исторического права Кувейта на суверенное существование и «смеет утверждать», что их страна должна быть всего лишь частью Ирака. Но ведь немалая часть русских не смирилась с «суверенностью» Украины и Казахстана.
«Они извращают исторические факты– заявляет профессор Абдалла Аль-Гунейм, президент Центра по исследованиям и изучению Кувейта.– Название нашей страны встречается и в древних манускриптах. Кувейтцев испокон веков знали как свободолюбивых мореплавателей и рыболовов. А первый Аль-Сабах – представитель династии, правящей и поныне, был избран народом еще в XVIII веке...» Но мы, пережившие распад великой Красной империи СССР, слышали подобные аргументы и на армянском, и на азербайджанском.
Несомненно, кувейтцы – гордая, мирная и сплоченная нация. Они бережно относятся к каждому «своему» и вполне могли бы сказать о себе: «Мы все – одна семья». Поэтому-то здесь не забывают и не перестают бороться за освобождение своих «узников войны» – военнопленных, удерживаемых в Ираке после бурных событий 1990-91 гг. Всего около 600 человек. Багдад отрицает наличие у него кувейтских пленных, хотя некоторое время назад в печати появилось сообщение о том, что Саддам предложил отпустить 200 человек, если только Кувейт уберет со своей территории всех американцев.
«Почему весь мир кричит о страданиях иракских детей, и никто, кроме нас, не борется за освобождение наших пленных, томящихся в Ираке?»– гневно и явно с обидой вопрошают кувейтцы. По их мнению, Россия, имеющая определенное влияние на Багдад, могла бы (при желании, конечно) сделать больше для разрешения этой проблемы. Может быть, они и правы.
Во всяком случае я точно знаю, что горе кувейтской семьи, потерявшей отца, сына или брата – единственного кормильца, ничуть не меньше горя иракской женщины, чей муж или сын погиб под американскими бомбами. Гуманистам, очевидно, надо быть более объективными и независимыми, и им следует меньше всего руководствоваться своими политическими симпатиями или антипатиями. Как верно заметил еще в начале века Юргис Балтрушайтис: «И всех равняет знаком сходства. Приметой общего перста, Одно великое сиротство, Одна великая тщета».
Нельзя видеть весь мир лишь в бело-черных красках, делить его на два непримиримых лагеря: «наших» и «не наших». И по ту сторону океана можно найти тех, для кого USA, как и для рядового российского национал-большевика, – «чума ХХ века» и гигантская зловонная яма, несущая смерть всему творческому и самобытному в мире.
Мне никогда не забыть, как в начале 80-х на одном из антикоммунистических сборищ русских эмигрантов неожиданно поднялся и выступил «американский товарищ», сказавший к общему удивлению и возмущению, что не СССР, а США – подлинная «империя зла» и «проклятье для всего человечества», и что ему иногда не понять бывших советских граждан, променявших страну «светлого будущего», давшую им не только бесплатное образование и бесплатную медицину, но и «благороднейший идеал»,– на «эти вонючие штаты», представляющие собой «современное рабовладельчество – самодовольное, сытое и лоснящееся от жиру, и от того еще более страшное и опасное».
Не так уж любят «американскую мечту» и кувейтцы, огульно и легкомысленно загоняемые нашими недальновидными патриотами под звездно-полосатый флаг. В этом можно было убедиться, посетив университет Кувейта.Какие чистые, красивые и одухотворенные лица! У меня осталось одно из самых ярких, сильных и незабываемых впечатлений от встречи со студентами и преподавателями. Поверьте, у них мало общего с воспитанниками американских инкубаторов.
Так, во время встречи с молодым преподавателем Бадером Аль-Хаджи мы договорились, что приложим усилия к созданию всемирного «Антимакдональдса». Это случилось после того, как он горячо возмутился тем, что Америка стремится навязывать свои обычаи и привычки, нисколько не считаясь с национальными особенностями. Бадер буквально “взорвался", когда я высказал недоумение по поводу обилия в Кувейте всяких «макдональдсов», «бургер-кингов» и прочих «пищевых» оккупантов. Он заметил: «Я готов согласиться с вами на все 100%, но почему и вы, русские, пустили их к себе? Зачем они вам?!»
В один из вечеров, перед самым отъездом, я побывал в гостях у художницы Сурайи Аль-Баксами, и впервые в Кувейте имел возможность говорить по-русски. Сурайя (она уверяет, что в Москве её иногда просто называли «сыроежка»!) закончила «Суриковку» еще в 1981 году. С тех пор она зарекомендовала себя не только как интересная и оригинальная художница (её выставки проходили в ряде арабских стран, а также в Англии, Америке и Канаде), но и как талантливая писательница. Книга ее рассказов вышла на нескольких языках и удостоилась высоких похвал. Сурайя надеется, что с ее творчеством сумеют познакомиться и русские читатели. Можно пожелать и того, чтобы в России поскорее увидели и ее живописные работы. Почему бы не выставить ее полотна, скажем, в той же «Суриковке»? В конце концов Сурайя вышла из его стен и, как говорит сама, «всему, что умеет, научилась у русских».
