Текст книги "Газета Завтра 270 (5 1999)"
Автор книги: "Завтра" Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
ЕДИНСТВО И РАЗДЕЛЕНИЕ ИЗРАИЛЯ
В прошлой статье мы кончили тем, что антисемитизм – тупиковый путь. Стремиться надо к “экологическому равновесию”. Я, кроме того, знаю, что “противник” не монолитен, и та его часть, что желает или допускает из корысти удушения России – малая часть евреев. Малая, хотя и влиятельная. Антисемит, который превращает евреев в монолит, есть искренний и бесплатный помощник “душителей”.
Вспомню В.В.Розанова, который в момент революции так сказал о внутреннем разделении евреев: “Я хочу указать ту простую вещь, что если магнаты еврейства, может быть, и думают “в целом руководить потом Россией”, то есть бедные жидки, которые и соотечественникам не уступят русского мужика (идеализированного) и ремесленника, и вообще (тоже идеализированного) сироту”. Так что есть магнаты еврейства – и есть советские “бедные жидки”, которые даже своим магнатам нас не уступят (хотя их, конечно, поубавилось со времен Розанова). И разговаривать надо и с теми, и с другими.
Тут, кстати, встает трудная задача – как же назвать это влиятельное меньшинство в еврействе, этих “магнатов”? Как же подчеркнуть при этом, что речь не идет о евреях как народе? Каждая такая попытка вызывает шумную кампанию политиканов – как и сегодня. Ее пугается не только обыватель, но и “системная оппозиция”. Она наперебой объясняет всем раввинам и послам, что “осудила высказывания Макашова”, косвенно признавая тем самым, что эти высказывания содержат антисемитизм. Но ведь это неверно. А.М.Макашов употребил грубое слово “жиды” именно с целью отделить это меньшинство от евреев как народа. Стыдно должно быть тем образованным политикам и их прислужникам, которые делают вид, будто этого не понимают.
Отвлекусь немного на этот инцидент, пусть это и побочный вопрос. А.М.Макашов, хотя и говорил импульсивно, очень четко очертил объект – именно потому, что он в своем типично советском взгляде чужд антисемитизма. Во-первых, он предупредил, что говорит о “жидах”, о меньшинстве “магнатов-душителей”, добавив: “А настоящие евреи с нами”. Да и само понятие “жид” имеет у А.М.Макашова социальную, а не национальную окраску (можно говорить лишь о национальном оттенке – ввиду этнического состава нынешних “магнатов”). Он говорит: “Основные богатства, созданные трудом всего населения СССР, перетекли в руки жидов-кровососов, из которых четыре пятых – евреи по национальности”.
Во-вторых, в словах А.М.Макашова не было никакой агрессии даже по отношению к “жидам”. Он лишь предупредил, что если его и его соратников будут убивать (как Рохлина), то они “утянут с собой в могилу” с десяток этих “жидов”. По списку, значит, очень немного, “око за око”. Тут и речи нет о том, чтобы идти “бить жидов”. Неужели и “убивающего меня” нельзя пальцем тронуть, если он с высокой вероятностью может оказаться евреем?
Наконец, в сумбурной перепалке с провокатором Лобковым (надеюсь, что каждый логически мыслящий человек признает, что Лобков вел себя как хладнокровный и злорадствующий провокатор) А.М.Макашов выразил важную установку. Узнав, что Лобков – русский, он сказал, что бессовестный русский, конечно, хуже честного еврея. Значит, ни в высказываниях (ни, полагаю, в мыслях) А.М.Макашова нет и намека на антисемитизм и “расизм” – на утверждение генетического превосходства одной нации над другой. Критерием оценки для А.М.Макашова является не национальность, а совесть: честный еврей лучше нечестного русского.
Сравните это, например, с таким афоризмом Арона Гуревича, который в западной прессе отрекомендован как “известный на Западе историк, член Академии наук”: “В глубине души каждого русского пульсирует ментальность раба”. Этот афоризм приводит как авторитетную оценку виднейший испанский поэт Хосе Агустин Гойтисоло. Арона Гуревича я не читал, но он почему-то считается на Западе главным знатоком истории России – на него ссылаются в своих монографиях самые уважаемые историки. В его афоризме как раз содержится чистый расизм, поскольку отрицательная черта (“ментальность раба”) приписывается каждому русскому как некоторое биологически присущее всем русским качество.
Я не для того это привел, чтобы огрызнуться: мол, “сами вы русофобы”. Из сравнения, думаю, видно, что взгляды А.М.Макашова и А.Гуревича структурно различны. Те, кто замазывает это различие – или извиняясь за А.М.Макашова, или “защищая” его контратакой на русофобию, объективно помогают Киселеву с Доренко.
Вообще, сама возможность устроить шумную кампанию по поводу слова “жид” говорит о прискорбном снижении уровня общественного сознания. Как легко стало подменять важную суть самыми ничтожными мелочами. Ну какое вообще отношение имеет слово “жид” к национализму или расизму? Сами же евреи, ругаясь, обзывают друг друга жидами – они что, антисемиты? Как не стыдно интеллигенции клевать на такую жеваную приманку?
Во дворе большого дома, где я жил в детстве, верховодил один еврей. Он жил в полуподвале, бросил школу и промышлял мотоциклами, был не вполне законопослушен. Нисколько не скрывая и не стесняясь своего еврейства, он врос в русскую хулиганскую среду. Я с ним общался – двор есть двор, к тому же я с детства увлекался мотоциклом. В нашем доме жил известный медик, родственник С.Я.Маршака. Его арестовали по “делу врачей”. Потом он появился и как-то шел мимо нас к подъезду. Наш атаман спросил его: “Что, жид, отпустили?” Тот пристально посмотрел на хулигана, ничего не сказал и прошел в подъезд.
Мне было противно, и я спросил: “А почему ты его обозвал? Ведь ты сам еврей”. Он выругался и сказал, что одно дело “жиды”, а другое “евреи”. Тогда я ничего не понял, подумал, что в нем просто говорит злость человека из полуподвала. Сейчас, уже по нынешним книгам, я вижу, что довольно темное “дело врачей” было использовано в еврейской среде для создания сильнейшего психоза (М.Гефтер даже сегодня считает то дело “пороговым” явлением). Судя по тому случаю, далеко не все евреи были довольны этими действиями своих “верхов”.
Конечно, евреи сейчас не видят для себя никакой реальной опасности, защитой от которой могла бы быть солидарность с русскими, но ведь плевать в колодец, из которого ты пил еще вчера, – свинство. А свинство рано или поздно выходит боком. Старые евреи, помнящие войну и немцев, могут представить в своем воображении такую сцену: они убегают от немцев и стучатся в окна чужих домов с просьбой спасти их. Из одного окна выглядывает грубиян Макашов, из другого – сладкоречивый антикоммунист Сванидзе. Как ни крути, а всем ясно, что Макашов спрячет “жида” в своем погребе и, если не повезет, пойдет за него на виселицу. А Сванидзе, целуя еврея и обливаясь слезами, сдаст его в комендатуру (именно такой образ Сванидзе сам себе выстроил на телеэкране).
Вот я и хочу обратиться к тому большинству и еврейских, и русских интеллигентов, которые, тайком ненавидя и боясь “магнатов еврейства” и их лобковых, вдруг оказались вместе с ними, возмутившись словом “жид” у А.М.Макашова. Что же их возмутило? Что не сумел А.М.Макашов ловко и ни для кого не обидно решить проблему различения “магнатов” и остальных евреев? Но разве эта проблема проста?
Здесь я тоже прибегну к сравнению. В издательстве “Наука”, самом нашем академическом, вышла в 1994 г. книга “Русская идея и евреи: роковой спор”. На обложке подзаголовок: “Христианство – антисемитизм – национализм”. То есть авторы ставят вопрос фундаментально, дальше некуда. Первый раздел называется “Религиозная судьба России и Израиль” (под Израилем понимается не государство, а еврейство вообще). В этом разделе в качестве духовного противника антисемитизма выступает протоиерей Сергий Булгаков, здесь напечатан его труд “Гонения на Израиль” (Догматический очерк)”, написанный в 1942 г.
Составители этой книги – самые радикальные и непримиримые противники “красно-коричневых”, сатанизирующие их примерно так же, как западная пресса сатанизировала сербов во время войны в Боснии. Достаточно сказать, что они всецело на стороне тех, кто расстрелял из танков парламент в 1993 г. А те, кто погибал от танковых снарядов (“сторонники путча октября 1993 г.”), для них просто вне закона и морали. То есть их признание о. Сергия Булгакова противником антисемитизма есть оценка высшая, непререкаемая. Засвидетельствовать почтение к Булгакову приходит на посвященные ему конференции даже очень авторитетный среди еврейской интеллигенции Е.З.Майминас.
С.Булгаков, великий русский мыслитель, конечно же, выше антисемитизма. Но он же жил не в вакууме! Как же он решил ту проблему, что встала перед А.М.Макашовым – с вершины своего знания и своей мудрости, признанных еврейской элитой?
Как он ее решил – видно из его воспоминаний о Февральской революции: “Я... знал сердцем, как там, в центре революции – ненавидели именно Царя, как там хотели не конституции, а именно свержения Царя, какие жиды там давали направление”. Слово “жиды” выделено самим С.Н.Булгаковым, его он употребляет не раз.
Составители книги “Русская идея и евреи” говорят о русских и о Православии как победители, наступившие на грудь лежащему врагу. Возможно, это объясняет ту смелость, с которой они опубликовали труд С.Н.Булгакова. Дело в том, что С.Н.Булгаков с большой проникновенностью поставил тот самый вопрос, над которым мы бьемся – о “разделении и единстве” Израиля, о том, что в нем и жизненно важный корень России, и ее удушение. Ведь если бы “жиды” и “евреи” легко разделялись, то не было бы и трудностей. Спиноза хороший – Шейлох плохой, Маркс хороший – Троцкий плохой (таким простым разделением соблазняют А.Фролов в “Советской России” от 17 ноября в статье “Хабиру” и Ю.Белов в статье “Необычная война” от 10 декабря).
С.Н.Булгаков связал самое острое противоречие, которое мы наблюдаем в нашей современной жизни, с религиозной подосновой этой жизни. Тем самым он вывел проблему из ложной формы конфликта крови, расы, национальности (то же сделал А.М.Макашов в приземленных, грубо-житейских выражениях). Если бы С.Н.Булгаков был только религиозным мыслителем, только о.Сергием, труд его был бы чисто богословским. Но он был и общественным деятелем, одним из духовных творцов современности, связь религии с земной жизнью в его труде есть для нас наставление. Вчитаемся в большую выдержку из этого труда:
“И самой таинственной стороной из судеб Израиля остается именно его единство. Благодаря ему вина одной лишь его части, его вождей, является судьбой для всего народа, и эта часть говорит от лица своего народа, призывая на себя проклятие христоубийства и христоборчества. Но это же единство имеет для себя и другую, положительную сторону: весь Израиль спасется силою спасения его “святого остатка”, хотя до времени этот остаток и сокрыт в Израиле отпадением. Таким он и ныне предстоит пред лицом мира. В теперешнем его состоянии его самосознание вырождается в еврейский расизм, национальное идолопок-лонство, завистливую пародию на который представляет собой расизм германский...
Образ Израиля в этом состоянии является роковым и страшным. С одной стороны, он является гонимым именно со стороны христианских народов, причем это гонение принимает время от времени жестокие и бурные формы – преследования и ненависти до истребления, таковы еврейские погромы даже до сего дня, а с другой стороны, он сам остается явным или тайным гонителем Христа и христианства, до прямого и лютого преследования его, как в России. Но то и другое есть еще не самая тяжелая сторона в его судьбе. Худшая же заключается в том, что отвергший Христа Израиль вооружается орудием князя мира сего, занимает его престол. Вся неодолимость стихии еврейства, его одаренность и сила, будучи направленными к земному владычеству, выражается в культе золотого тельца, ведомого ему изначально в качестве ветхозаветного искушения еще у подножия Синая. Власть денег, мамона являются всемирной властью еврейства. Этот неоспоримый факт не противоречит тому, что значительная, даже большая часть еврейства и доныне пребывает в глубокой нищете...”.
Вот это единство и разделение Израиля, это упоение “всемирной властью еврейства”, особенно в момент, когда “Россия лежит, всеми плюнутая, в грязи”, и составляют главную трудность для диалога. Евреи – патриоты России – не могут “сдать” Гусинского и потому молчат. Но они же здесь, среди нас.
Сегодня вести диалог очень трудно. Но упускать шанс нельзя, и я выскажу ряд тезисов – хотя бы они и выглядели монологом. Чтобы уйти от ненужной ругани и легких деланных обид, я буду ссылаться только на надежно установленные, признанные видными еврейскими авторитетами факты и данные. Что-то я нахожу сам, что-то почерпну из основательных и кропотливых изысканий В.В.Кожинова, который не только проявил в них высокую научную взыскательность, но и действительно имел диалог с видными деятелями современного сионизма.
Понятно, что разговор такого рода не может блистать острым словечком и кому-то покажется занудливым. Но я думаю, что именно такой разговор нам очень нужен – и мы его продолжим.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Михаил Вербицкий БИЗНЕС НА СМЕРТИ ( НАРКОМАНИЯ И КАПИТАЛ )
Государство – машина принуждения. Машина принуждения называется террор. Капитализм – государство, где принуждение осуществляется через террор экономический. Экономическое принуждение основано на нехватке. Общество всеобщего благоденствия, общество без нехватки – для капиталистического уклада – враг номер один.
Поскольку материальные потребности человеческого вида (воздух, еда, питье, женщины) ограничены принадлежностью человека к homo sapiens, для непрерывного возрастания потребностей требуется эволюция от гомосапиенса к новому человеческому виду. Эволюция, параллельная эволюции к «человеку сознательному» русских социалистов 1920-х, но направленная в обратную сторону – к человеку потребляющему. Превращение человечества в «людей потребляющих» есть главная заявленная цель капиталистического промывания мозгов – маркетинга и индустрии развлечений. Изобретенный в 1880-х, маркетинг стал к середине ХХ века основной отраслью капиталистического производства. В большинстве корпораций на маркетинг тратится больше средств, чем на сырье, зарплату трудящимся, станки и амортизацию вместе взятые.
К середине 1990-х индустрия оболванивания практически слилась с компьютерной индустрией. Это привело к жесточайшему кризису капиталистической системы. Отныне любое маркетинговое усилие по оболваниванию населения и искусственному увеличению потребностей приводит к соизмеримым затратам в сфере технологий, что повышает производительность труда. Парадигма 50-70-х – маркетинг, ведущий к постоянному росту потребностей, обгоняющему рост производительности, – больше не работает.
Нельзя думать, что капитализм находится в безвыходном положении. Выходов как раз много, и создается впечатление, что будут задействованы они все вместе.
Самое очевидное решение – силовое: мондиализация мирового сообщества с последующим сворачиванием технического прогресса и фундаментальной науки по всем фронтам.
Решение номер два – немного изобретательнее. Проблема перепроизводства является, по сути, проблемой занятости, которую следует решать созданием новых рабочих мест. Но этого недостаточно – требуется создать экономическую или политическую необходимость в данном рабочем месте. Или просто заставить людей работать. Это объясняет лавинообразный рост тюремного населения в развитых странах – по 5-8 процентов в год. Создается миф о необходимости перераспределения занятости в пользу тех или иных видов непроизводительного труда (социальных работников, тюремщиков, полицейских).
Получается, что постоянный рост преступности не только выгоден капиталистическому обществу, но и необходим развитому капитализму для поддержания его существования.
Есть и третья парадигма выживания капитализма. Вместо изобретения новых продуктов и внедрения мифов об их необходимости следует продавать какой-нибудь из действительно необходимых части населения продуктов – воздух, например, или воду. Это уже происходит, но с продажи воды и воздуха много денег не сделаешь – капиталиста интересует «маржа», profit margin, а с дешевого продукта маржа некрупная. Для маржи нужно сделать этот гипотетический товар искусственно дороже себестоимости.
Подытожив, мы получаем следующее. Капитализм нуждается в товаре, действительно (а не мифически) необходимом большой части населения. Нужно, чтобы необходимость этого товара была очевидна не через свободную конкуренцию маркетинговых кампаний, а дана в ощущении. Еще нужен способ маргинализовать и лишить прав большую часть населения, чтобы занять еще большую часть населения в социальной сфере. Наконец необходима мондиализация глобального сообщества: объединяющие мир экономические связи должны быть замещены эффективным механизмом глобального принуждения.
Уважаемые читатели, рассмотрим такую гипотетическую ситуацию. Не один десяток лет существует товар Х. Для большой доли населения (десятки миллионов в «развитых» странах, и их доля растет) – это товар первой необходимости. Продажа Х дает экономике развитых стран больше прибыли, чем торговля оружием и сигаретами вместе взятыми.
Х не нуждается в маркетинговых кампаниях, а охрана сложившейся (и оборачивающейся сверхприбылями) ситуации является самым частым поводом для интервенции западных государств во внутренние дела третьего мира. Более того, глобальное разделение труда при производстве Х служит эффективнейшим средством объединения национальных экономических систем. Таким образом Х – это главный архитектор мондиализма.
Такой товар есть. Он называется наркотик. Капитализм может выжить, только лишь увеличивая уровень и прибыль продаж – рынок наркотика ничем не ограничен, а сверхприбыли ставятся в зависимость от степени криминализации наркомании, то есть потенциально тоже не ограничены ничем.
По сути, наркотики являются метафорой для всего капиталистического образа жизни – распространившаяся по телу человечества язва маркетинга во имя купли-продажи, во имя дальнейшего маркетинга лишь повторяет структуру распространения наркотика в населении. Единственная (и страшная) разница в том, что героин не нуждается в рекламе – он продает себя сам.
Наркотик – явление очень странное. Всем на свете, включая и заядлых наркоманов, известно, что героин – это бяка. Никто этого не оспаривает. Героин есть медленный и не особо приятный способ самоубийства. Основным каналом распространения наркотика является наркоман.
Качество жизни наркомана нисколько не улучшается – слухи о неимоверном блаженстве сильно преувеличены. Наркотик-опиат проявляется в основном как факт физиологической зависимости от препарата, к тому же он подавляет половой инстинкт.
Единственно наделенное волей лицо в этой картине – героин. Героин подобен вирусу, размножающемуся в безвольном человеческом субстрате. Героин – это мечта капиталиста: товар, продающий сам себя, товар, создающий сам себе спрос. Конечно, ничего подобного не происходило бы, не будь героин криминализован. Криминализация героина есть непременное условие его распространения. В Америке, ведущую роль в наркобизнесе играют теневые миллиардеры из клана бывшего президента Буша, сделавшего (сначала как директор ЦРУ, потом как вице-президент и президент) все для дальнейшей криминализации наркотика. Сверхраспространение наркотиков было бы невозможно, если бы героин продавался в аптеке. Недаром в Англии 50-х, когда героин еще не был криминализован, было всего 200 аддиктов на всю страну. За сто лет, прошедших в Европе со времен введения в практику курения опия и до его криминализации в 50-х, аддиктов были считанные единицы, – а сейчас аддикция опиатов представляет собой эпидемию, которая стоит обществу миллиарды и уносит сотни тысяч жизней ежегод– но. Но эта эпидемия выгодна, более того, необходима для успешной работы капиталистического мироустройства. Понятно, что капиталисты делают все возможное для того, чтобы она продолжалась.
Наркоманы – явление вторичное по отношению к запретам. А настоящая причина запретов – необходимость создания рабочих мест и поддержания уровня занятости. Давайте посмотрим, как это вышло.
Следует начать с 1930-х, с отмены “сухого закона”. За время “сухого закона” потребление спиртного на душу населения в Америке увеличилось в 5-7 раз. Образовалась своеобразная индустрия подпольного производства, перевозки и алкоголя. Для борьбы с этой индустрией разрослось незадолго перед тем организованное ФБР, под руководством всесильного директора и «серого кардинала» Америки, масона 33-й степени Эдгара Гувера, проведшего в директорском кресле 50 лет – вплоть до 1960-х. В 1930-х сухой закон, изуродовавший жизнь поколениям американцев и экономику всей страны, был отменен. В этот период (сразу последовавший за Великой депрессией) американская экономика превратилась в государственно регулируемую. Рузвельт, никогда не скрывавший своей симпатии к социализму, проводил откровенно социалистические реформы. Фетишем была занятость, и государство зачастую занимало людей откровенно бессмысленной работой типа выкапывания-закапывания канав. Естественно, что многотысячно раздутый штат работников ФБР никто и не думал сокращать, несмотря на то, что работы у них (по случаю отмены сухого закона) не было.
А другом Гувера, надо сказать, был Уильям Херст, газетный магнат-монополист, тотально контролировавший масс-медиа. В период Депрессии Херст вложил миллионы в бумажную индустрию и теперь пожинал плоды этих вкладов. И так вышло, что в 1933-34 гг. была разработана технология производства высококачественной бумаги из конопли. Это обесценивало херстовские заводы (конопля растет и обновляется за год-два, а обезлесивание Америки уже в то время шло полным ходом). Херст, оказавшийся под угрозой разорения, с помощью Гувера нашел выход в демонизации и тотальном запрещении конопли.
В то время марихуану пробовала доля процента населения, состоявшая, к тому же, из неграмотных мексиканцев. На государственные деньги были выпущены сотни пропагандистских «художественных» фильмов, наподобие Reеfer Madness, в которых ничего не подозревавшие подростки, выкурившие косяк анаши, через год все как один превращались в сериальных киллеров или овощей-имбецилов. Газетная индустрия Херста печатала подобного же содержания статьи, и обработанное таким образом население через пару лет единогласно поддержало запрещение каннабиса. В результате этого запрета привычка к курению анаши распространилась по всей стране, и сейчас каннабис регулярно употребляет больше половины американцев. Зато сотни тысяч, если не миллионы, рук заняты пресечением наркомании в ФБР, и еще сотни тысяч (зачастую тех же самых) рук заняты импортом и продажей конопли. Рассуждая чуть более глобально: основной целью капитализма является превращение человека в нерассуждающего потребителя – заражение миллионов граждан наркоманией есть не просто экономический ход, нет, это – глобальная мировоззренческая стратегия. Идеальный гражданин «открытого общества», общества потребления – это наркоман.
Но самое главное достоинство наркомании, в глазах авторитетов «развитого общества» – это возможность неограниченной интервенции в дела суверенных государств. Интервенция совершается в два этапа. Первый этап – информационная война: наиболее мондиализированные масс-медиа ведут пропагандистские кампании в пользу запрещения наркотиков. Причем в большинстве стран (например, в России) эти кампании одновременно являются кампаниями по пропаганде.
Чего стоит российская «социальная реклама» против наркотиков в телевизоре и модных журналах. Чаще всего эта социальная реклама демонстрирует наркотики (кокаин, героин) или их пользователей и сопровождает демонстрацию лаконичной подписью – например, «кайф». Я не шучу. Ролик с изображением порций кокаина, разделяемых на крестообразные кучки, и огромными буквами написанного слова КАЙФ, до сих пор идущий по российскому ТВ, молодежью не может восприниматься иначе, чем пропаганда кайфа (то есть удовольствия) наркотиков. Другой ролик российского ТВ, с подростками, нюхающими клей «Момент» под музыку «Пинк Флойд», и надписью «А где ВАШ сын сейчас?», еще показательнее. Молодежь узнает в музыке, сопровождающей рекламу, «психоделику», то есть музыку измененного сознания. Соответственно, для молодежи этот рекламный ролик служит напоминанием о психоделической субкультуре 1960-х, и одновременно дает сублимационное указание нюхать клей – с целью к ней приобщиться.
Информационная кампания против наркотиков имеет не один фокус, но два. Враги нации (журналисты, «ученые», «медики») доказывают необходимость запрещения наркотиков, но для этого им приходится установить и продемонстрировать якобы непреодолимый соблазн наркомании. Основная цель информационной кампании против наркотиков – не запретить их (они и так запрещены), а внедрить в коллективное подсознание миф об их якобы непреодолимой привлекательности.
После внедрения в общество идей о непременной необходимости криминализации наркотиков вступает в действие второй этап мондиализации. В результате информационной кампании общественное подсознание воспринимает наркотики как соблазн. Это обеспечивает усиление экономической мондиализации. Мондиализация политическая обеспечивается интервенциями во имя прекращения международной торговли героином и кокаином, причем зачастую интервенция организуется теми же самыми людьми, которые (как Джордж Буш) заправляют западным наркобизнесом.
Уже сейчас торговля наркотиками превратилась в «развитых» государствах в экономическую отрасль, не менее важную, чем нефтяная. Наркобизнес – бизнес ничуть не менее важный, чем нефтяной, и тот, кто контролирует наркотики, контролирует весь мир.
Наркомания – это всемирный процесс, наркомания – это передовая колонна мондиализма. Нельзя остановить наркоманию, не вычленив государство из «мировой экономики». Отказ от наркомании будет означать отказ от капитализма. Наркомания – это один из формативных элементов «рыночной» экономики. Без наркомании не выживет глобальная финансовая система. Капитализм невозможен без наркотиков.
Михаил ВЕРБИЦКИЙ
