Текст книги "Газета Завтра 829 (93 2009)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Дмитрий Сумароков НАРКОИЗРАИЛЬ

Израиль превратился в один из важнейших центров мировой наркоторговли. Согласно международным экспертным оценкам, ежегодно на израильскую территорию доставляются более 100 тонн марихуаны, 10 тонн гашиша, 5 тонн героина, 3 тонны кокаина, более 20 миллионов таблеток экстази, сотни тысяч «квадратов» ЛСД.

Главные маршруты наркотрафика пролегают через официальные пограничные израильские пункты. География наркопоставок обширна. Наркотики ввозятся в Израиль по суше и по воздуху, как из соседних стран (Иордания, Египет), так и из стран, производящих наркотики или в свою очередь являющихся транзитными. К ним относятся некоторые страны Азии, Западной Европы, Южной Америки и США. После ливанской войны граница с Иорданией превратилась в один из основных маршрутов поступления наркотиков на израильскую территорию. Через иорданскую границу в страну поставляются главным образом героин, кокаин и гашиш.

Наркомафия все более широко использует в качестве наркокурьеров израильских пенсионеров и ортодоксальных иудеев, которые своим видом до последнего времени не вызывали подозрений у таможенников. К примеру, недавно с внушительным грузом наркотиков были задержаны сатмарские хасиды и две замужние пожилые иудейки, работающие учительницами. Иницитором использования пожилых иудеев в качестве наркокурьеров является преступная группировка из Нетании. За провоз груза мафия платила по 5000 евро и оплачивала кратковременное проживание в европейских городах. Недавно такой группе, в состав которой входили несколько пожилых иудеев из Нетании, удалось доставить в Нидерланды около 10 килограммов кокаина, а также 52 килограмма марихуаны. Контрабандисты были задержаны во время таможенного досмотра в амстердамском аэропорту.

Самые выгодные цены на наркотики по Израилю в г. Беэр-Шева, куда стекаются наркоманы со всех уголков сионистского государства. Близость к границе с Египтом превратила Беэр-Шеву в перевалочный пункт, через который наркотики уже со значительной наценкой доставляются в центральную часть Израиля. По мере удаления на север цены снова снижаются, поскольку наркотрафик проходит и через ливанскую границу.

По данным агентства ООН, занимающегося проблемами наркотиков, Израиль входит в число мировых лидеров по употреблению героина среди подростков. Согласно отчету World Drug Report, опубликованного в конце августа нынешнего года, более двух процентов "израильских" подростков в возрасте от 12 до 18 лет в течение последнего года постоянно употребляли героин. В большинстве других стран этот показатель значительно ниже. Употребление экстази находится на "средне-европейском" уровне. Зато, как свидетельствуют отчеты ООН, Израиль лидирует по количеству перехваченных полицией таблеток экстази.

В 2005 году более 10% молодежи в Израиле употребляли те или иные наркотические вещества. Возраст, с которого активно начинают потреблять наркотики, снизился до 12-13 лет. Среди взрослого населения наркоманов практически столько же, сколько и среди молодежи около десяти процентов. Марихуану регулярно употребляют 5,8% школьников, среди взрослых марихуану курят 7,1%. Однако 22% взрослых и 25% школьников сообщили, что употребляли наркотики хотя бы несколько раз за нынешний год.

"Израильская" армия ЦАХАЛ является одним из наиболее активных потребителей наркотиков. Периодически в израильской прессе публикуются данные о росте наркозависимости личного состава в армии. Так, в 2008 году несколько офицеров специального элитного подразделения "Голани", принимавших участие в войне против ХАМАС в Секторе Газы, были пойманы за курением марихуаны. У одного из солдат сразу после возвращения из Газы была изъята порция гашиша. Израильские солдаты и офицеры употребляют наркотики не только на базах и на наблюдательных постах, но и в ходе военных операций.

Деятельность израильской наркомафии тесно переплетена с государственной коррупционной системой Израиля. В 2008 году палестинский центр "Самед" опубликовал отчет, согласно которому оккупационные органы всячески поощряют и способствуют распространению наркотиков в среде палестинской молодежи, проживающей на Западном берегу и, в особенности в Иерусалиме. Согласно тому же отчету, целенаправленное распространение наркотиков в арабской среде преследует цель вынудить палестинцев продавать свои земли евреям. Данные исследования указывают на то, что израильские власти специально попустительствуют росту потока наркотиков через КПП и пограничные терминалы на территорию Палестинской автономии.

Одна из основных причин роста потребления наркотиков среди палестинского населения на Западном берегу заключается в тесной деловой смычке администрации Аббаса и наркоструктур. Некоторые аналитики утверждают, что израильская наркомафия пользуется негласной поддержкой высокопоставленных лиц как в Иерусалиме, так и в Рамалле, которые имеют свою "долю" в наркодоходах. В частности, как сообщают анонимные представители "ШинБет", наркоторговлю на Западном берегу курируют доверенные спецподразделения М.Дахлана.

ХАМАС, правящий в Секторе Газы, существенно сократил палестинский рынок сбыта израильских наркотиков. Возможно, это была одна из причин вторжения Израиля в Сектор Газы в декабре 2008 года. Как известно, Ислам категорически запрещает употребление наркотиков. И спецслужбы ХАМАС жестко и даже порой слишком жестоко претворяют эти запреты в реальную жизнь. Во всяком случае, количество наркоманов в Газе в сотни раз меньше, чем на территориях, контролируемых администрацией Махмуда Аббаса.

P.S. В статье использована информация специализированных агентств, ООН, Интерпола и израильской прессы.

Священник Виктор Кузнецов ОТЕЦ ДУХОВНЫЙ К 90-летию архимандрита Кирилла (Павлова)

ЕГО ЗНАЕТ КАЖДЫЙ верующий человек, да и многие в нашей стране и за рубежом. Он имеет поистине всероссийское, всеобщее почитание.

Этого дня многие ждали с нетерпением. Молились о том, чтобы Господь продлил дни дорогого для нас, авторитетнейшего из ныне живущих старца, духовника трёх русских Патриархов, духовника главной обители России – Троице-Сергиевой лавры, нашего Батюшки – архимандрита Кирилла (Павлова).

К невыразимой радости нашей, мы дождались.

Отцу Кириллу исполнилось 90 лет!

Богатейшую жизнь, не только духовную, монашескую, но и мирскую прожил отец Кирилл. Был крестьянином на Рязанщине, окончил техникум, работал на заводе, потом война, Сталинград, плен, освобождение и ещё два года ратных битв… Всё это было перед тем, как Иван Павлов осенью 1945 года, герой Великой войны, после демобилизации предстал перед семинарской комиссией в Москве и скромно обосновался в древних стенах Троице-Сергиевой лавры.

Многие послушания и труды смиренно нёс Иван Павлов в Лавре, прежде чем стать постриженным в монашество, с новым именем – Кирилла, в честь преподобного Кирилла Белоезерского, архимандритом, духовником, уважаемым и почитаемым всеми.

В стенах Лавры он воспитал многих епископов и священнослужителей. Окормляет и многих мирян. Неустанно отвечал на каждое из множества приносимых ему писем. Всегда останавливался и беседовал с любым просящим у него помощи, совета, вразумления.

Вот как писал о нём в юбилейном послании один из воспитанников архимандрита Кирилла, ныне архиепископ Новосибирский и Бердский Тихон (Емельянов):

"Отец Кирилл очень внимателен к людям, и для нас, нашего поколения – это действительно удивительное явление нашей жизни, что мы живем в одно время с таким удивительным человеком.

Светлый образ, тихий нрав, евангельская кротость, и в то же время – большое внимание к людям, участие в судьбе каждого, кто к нему обращается. Терпение большое к немощам человеческим, без укорения, без строгости излишней. Но в то же время, когда дело касается защиты истины, он принципиален и говорит правду, говорит в глаза, не боясь и не стесняясь.

…Для нас это очень важно, потому что должны быть ориентиры в жизни, должны быть те люди, за которыми можно безбоязненно следовать по пути спасения.

Я помню, как мы семинаристами приходили к нему. Всегда в его келий было много народу или, лучше сказать, около келий, в коридорчике. Всегда было очень много мирян в посылочной, там, где он принимал народ. Он никогда не считался и не считается со своим здоровьем, со своим временем. Многих знает, хорошая память у него, помнит всех. Помнит проблемы людей, и много удивительных случаев связано у его духовных чад с его духовным руководством. И правда, люди получают помощь по его молитвам, становятся на правильный путь жизни.

Отец Кирилл является духовным отцом для многих, принимавших постриг в Троице-Сергиевой лавре. Как духовник лавры, он воспринимал многих при монашеском постриге. Очень многие из тех прежних монахов, которые стали ныне епископами, приезжают исповедоваться к нему. Приезжает и Патриарх. И Батюшка, по приглашению Патриарха, часто живет в Переделкине, где загородная резиденция Патриарха, – они часто встречаются, беседуют.

Хорошо, конечно, когда духовник – это не просто тот человек, который принимает наши грехи и силой Божией разрешает нас от этого бремени греховного. Очень важно, когда духовник является еще и старцем, то есть человеком, который может дать ответ на запросы души. У тех, кто шёл к отцу Кириллу и получал его благословение, как правило, дальнейшая жизнь складывалась удачно.

Очень важно, чтобы за человека кто-то молился. Самому из трясины грехов невозможно выкарабкаться. Я знаю, что были такие случаи, что не исполняли батюшкино благословение, его совет. И тогда, конечно, люди делали ошибки. Отец Кирилл много читает, много прочитал, прекрасно разбирается в нашей литературе православной, и, когда спрашиваешь его: "Что, Батюшка, можно прочитать?" – он всегда даст очень хороший совет.

Воин-патриот в мирской жизни, он так же успешно борется с врагами и духовными, подбадривает, подкрепляет своей молитвой, своим словом многих в этой невидимой брани. Очень важно, что такой старец, как отец Кирилл, помогает нам в этой невидимой брани с врагами спасения. Мы молимся, чтобы Господь подкрепил нашего старца-духовника, даровал ему доброго здоровья и многая лета.

Великое счастье, если человек находит истинного духовного руководителя, руководителя в духовной жизни".

ВОТ УЖЕ ШЕСТЬ ЛЕТ, как мы во многом осиротели. Батюшка наш слёг в тяжкой болезни. Лежит, прикованный тяжким недугом к постели. А теперь очень плохо слышит и видит. Да и доступ к нему предельно ограничен. Нет возможности у нас, расстроенных от скорби за него, от разлуки с ним, нет утешения у многих, хоть изредка видеть его издалека. Те же, кто получает счастье изредка бывать, постоять около дорогого нам Батюшки, отца Кирилла, видят и знают, что он и в тяжёлой, изнуряющей его болезни непрестанно молится. Губы его безостановочно двигаются, произнося беззвучные молитвы. Не забывает, предстательствует пред Господом и теперь, и в таком немощном состоянии отец Кирилл, молит Его за нас – грешных. Кто знает, от скольких бед и напастей сохранил, удержал их натиск наш великий молитвенник?.. Подвиг его продолжается. И ныне не сходит, несёт свой тяжеленный крест наш всероссийский духовник.

Кто усердно молится за Батюшку, не ослабевает, не теряет прочной, духовной связи с отцом Кириллом, знают и свидетельствуют о том, что, несмотря на печальное физическое состояние его, отдалённость, невозможность говорить с ним, слышать его, – получают люди и теперь помощь, советы от отца Кирилла при духовном обращении к нему. Разными видами, разными способами, но получают разрешение в своих недоуменных вопросах, трудных ситуациях. Всё зависит только от нас самих. Потерять, порвать или сохранить, сделать крепче нашу связь можно только с нашей стороны. Мы, в отличие от духоносных старцев, – непостоянны, нетерпеливы, изменчивы. Всё зависит от наших или немощи, или дерзновения. Отчаиваться, обижаться нужно не на сложившиеся обстоятельства или "отсутствия ответа", а только на нас самих. В делах духовных – всё преодолевается, сохраняется благодаря нашему труду, усердию, вере.

Так что будем и далее, сколько Господь даст нам, отпустит дней жития, будем постоянно, усердно молиться за дорогого, необходимого нам в стоянии нашем Батюшку. Также твёрдо и неукоснительно, как он за всех нас.

Будем желать и просить помощи Божией духовному отцу России – тяжко болящему архимандриту Кириллу. Чтобы Господь даровал ему здравие духовное и телесное, помощь в его многотрудных, постоянных трудах вселюбезной души его, на благо нашей Русской Православной Церкви и нас, слабосильных и малопослушных чад Её.

Отрадно знать, что нет, пожалуй, сегодня средь нас человека, который пользовался бы у верующих людей такой повсеместной, искренней любовью и уважением, как архимандрит Кирилл (Павлов). А потому радость, связанная с его юбилеем, имеет всеобщий масштаб не только в нашей стране, но во всех Православных странах. Везде, где люди идут за Христом и за верных Ему пастырями. Одним из которых, верных, безкомпромиссных и является архимандрит Кирилл (Павлов).

Пожелаем Батюшке нашему в столь значительный юбилей его – девяностолетие, радостей духовных, облегчения скорбей, послушания, твёрдости на пути спасения, верности ему духовным чадам его, ибо это является главной радостью для старца-духовника. И ещё многая и благая лета всероссийскому Батюшке!..

ПУТИ ПРАВОСЛАВИЯ «Круглый стол» в редакции «Завтра»

Андрей ФЕФЕЛОВ. Сегодня мы собрались в редакции «Завтра» для обсуждения довольно сложной и, на мой взгляд, недостаточно исследованной темы. Речь пойдет о типах религиозного сознания, существующего в рамках Русской православной церкви. Все мы видим сегодня наличие двух как минимум церковных течений. Одно из которых – светское, мирское, модернистское и рациональное. Другое – консервативное, народное, исполненное веры в чудо, живущее эсхатологическими представлениями. Возможно, эти две тенденции существовали в Церкви на протяжении всей ее истории. Более того, они мирно уживались друг с другом, самим своим существованием усиливая и усложняя церковный мир. Однако сегодня противостояние этих двух направлений вошло в фазу острой полемики. Ни в коей мере не пытаясь заострять болезненные темы, давайте попытаемся исследовать данную проблему. И в этом деле важны самые разные точки зрения, ибо попытки диктаторского навязывания одной какой-то позиции, несомненно, угрожают церковному сообществу.

о. Владимир (СОКОЛОВ). Да, вы совершенно верно характеризуете две существующие в нашей Церкви крайние тенденции. Но кроме этих крайних тенденций существует еще третья, примиряющая их. Таков вообще универсальный закон жизни, Обычно рассматривают только полярные тенденции, но гораздо важнее эта третья, уравновешивающая поляризацию сила. Вообще любые крайности содержат в себе серьезные уклонения от истины жизни, они, как утверждали святые отцы, от дьявола. Поляризация, появляющаяся в обществе, всегда чревата катастрофами или более мелкими общественными сдвигами, она показатель напряжения и одновременно слабости третьей позиции, которая должна осуществлять через соработничество с Богом Его Промысл о мире. Чтобы соработничать с Богом необходимо знать Его Волю. Она открывается через святых людей соборному разуму Церкви.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Преподобные Нил Сорский и Иосиф Волоцкий были великими подвижниками Земли Русской, но они-то как раз и представляли весьма различные течения в Церкви. Различные, если не сказать полярные… Это не мешало святым отцам с братской любовью и терпением относиться друг к другу. Поэтому-то в рамках одной Церкви, одного общества эти два разные направления сосуществовали до некоторых пор гармонично.

о. Владимир (СОКОЛОВ). Да, это разные, но одинаково необходимые в жизни Церкви направления. Ведь есть внешняя Ее жизнь, выраженная в социуме культурным и идейным влиянием, благотворительностью, а есть жизнь внутренняя, посвященная духовному восхождению к Богу и созерцанию Его откровений. Если первую тенденцию представлял Иосиф Волоцкий, то вторую как раз являя в Церкви Нил Сорский. Существование человеческого общества невозможно без этого созерцания.

Виктор АКСЮЧИЦ. Думаю, что основная проблема нашей сегодняшней церковной ситуации в том, что за последние 20 лет наша Церковь резко усилилась. Это и великая радость, но и великая проблема. Появилось очень много новых верующих. И отсюда возникло такое закономерное явление, как неофитство – детская болезнь воцерковления. Сегодняшняя церковь – это церковь неофитов в большинстве своем: и в церковном народе, и в священстве, и даже в церковной иерархии. У синдрома неофитства разные проявления. Ведь Церковь – это огромный мир, космос, который до некоторых пор был закрыт от них по внутренним или внешним причинам. Входя в храм, новоначальный начинает познавать низшие этажи этого космоса, простейшие его формы. Что выражается в формах бытового исповедничества – обрядоверии. Это нормально. Воцерковленное сознание понимает, что это всего лишь вехи на пути души к Богу. Это столбы с указателями. Но когда человек, идя к Богу, вдруг стукается лбом об один из этих столбов – и вдруг начинает уже к столбу относиться, как к Богу, демонстрируя тем самым синдром идолопоклонства, – это уже ненормальное явление. Обрядоверие у нас очень распространено. К сожалению, такие верующие начинают видеть в простом указателе смысл духовной жизни. Обрядоверы никак внутренне не преображаются, даже наоборот, путаясь в тенетах своего характера, становятся еще хуже, злее, жестче. Увлекающиеся этой тенденцией перестают даже соблюдать элементарные нормы человеческого общения. Как же, ведь они к Богу идут! И на этом, как им кажется, великом пути они не понимают, что к другому человеку надо относиться ласково, по-доброму, с уважением, как минимум не оскорбляя его? Само по себе христианское отношение к человеку просто так не появляется. Воцерковление требует шлифования души, совершенствования всего, в том числе и элементарной нравственности. В данном случае крайним проявлением неофитства можно считать новоначальный радикализм. Всякое неофитское сознание, ослепленное новой открытой истиной, одержимо желанием нести эту истину всем. И при этом не только нести, но и заставлять эту истину увидеть и принять. Не только заставлять, но и контролировать других в процессе постижении истины. Многие неофиты увлечены не собственной душой, а тем, как кто постигает истину – правильно ли соблюдает пост, часто ли посещает храм. Такое радикальное миссионерство контрпродуктивно, ведь оно профанирует тонкий и сложный процесс – восшествие души к Богу. Христианство отличительно и тем, что в его рамках насильно уверовать нельзя. Ведь Бог – это прежде всего любовь и свобода. Христианство учит, что душа сама должна открыться Богу. Церковь для нас сохранили бабушки, "белые платочки", которые, может быть, и богословски-то не были подкованы, и на вопрос "Что есть Троица?" – отвечали: "Спаситель, Богородица и святитель Николай". Но они были при этом истинными христианками. Сейчас минуло это время. Сейчас совершенно иная ситуация – церковные люди нуждаются в одуховлении. И если интеллигенция пришла в храм, то она не должна редуцировать христианские представления до простейших народных, она, наоборот, должна постигнуть всю полноту христианского предания. Радикальное сознание не очень способно это делать, потому что для многих людей умственной деятельности христианство – это идеология, а они сами, в этой сетке координат, пасторы этой новой идеологии.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Помимо радикалов и неофитов, существует еще тип духовного конформиста. Он отрицает напряжение и трагизм, что царят в окружающем их мире. Он не видит и не хочет видеть пропасти мироздания. Это направление получило название "асфальтового" православия. Этот дух рационализма и теплохладности характерен для сытых, успокоенных, респектабельных. Более того, этот тип сегодня может стать доминантным, он постепенно замещает собой низовой, народный, где-то размытый, но одновременно огненный сегмент православия. Замещает область страстной веры, пусть неофитской или старушечьей?

Виктор АКСЮЧИЦ. Мне кажется, тенденция, о которой вы говорите, если и доминирует, то в узких кругах. Сытые, как вы сказали, "асфальтовые" – это довольно узкий слой воцерковленного народа. Просто они у нас в Москве на виду. Я согласен, этот слой можно описать как тип, но не согласен, что он является господствующим.

о. Владимир (СОКОЛОВ). Думаю, для Церкви как организма уже сложившегося на определенных традициях гораздо опаснее маргинальные народные тенденции, потому что они, так сказать "свои", идут изнутри. Та тенденция, о которой вы говорите, – это, по сути, либеральное направление, когда мирское чувство комфорта пытаются перенести и в Церковь. Если говорить о радикалах и конформистах в Церкви, то у тех и у других общая беда – люди, входя под сень Христа, не хотят меняться. Они не понимают, что восхождение к Истине длительный и трудный процесс. Требуется время для посева, пахоты, медленного-медленного внутреннего созревания. Преподобный Серафим, прежде чем обратиться к людям, три года молчал, десять лет был в затворе, беспрестанно молился и держал строжайший пост.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Быть может, то, о чем мы говорим, это простейшая и очевидная классификация церковных людей, которая не делит церковных чад на группы по взглядам. К сожалению, в современном церковном сообществе у православных людей, помимо веры в Бога и церковного опыта, есть еще и "свое мнение", некая идеология, что в целом прискорбно.

Владимир СЕМЕНКО. Что касается классификации, предложенной коллегами, то я не буду ее оспаривать либо безоговорочно соглашаться с ней, а предложу свою. Считаю необходимым лишь подчеркнуть, что то, о чем мы говорим, все же гораздо ближе к внешнему, социальному аспекту религии, речь здесь идет прежде всего, так сказать, о "политико-социальном" позиционировании людей, причисляющих себя к православным, в чем, конечно же, находят свое проявление и внутренние аспекты их церковной жизни и их религиозного сознания, особенности духовного устроения людей. Именно поэтому все это классифицирование и носит достаточно условный характер, его ни в коем случае нельзя абсолютизировать.

Если иметь в виду упомянутый выше внешний аспект, то, несомненно, что наша земная Церковь – это гораздо более сложная реальность, чем просто борьба "либералов" и "консерваторов".

Если двигаться в традиционной, условно говоря, парламентско-политической логике, слева направо, то необходимо будет, во-первых, сказать, что среди либерального спектра того, что называют сейчас "православной общественностью", наличествуют свои внутренние градации и противоречия. Прежде всего, существуют парацерковные группы с воинствующей либеральной, экуменической и антитрадиционалистской идеологией, которые где-то уже выходят за пределы Церкви, образуя всякого рода расколы и сектантские общности. Такие, как те "юрисдикции", к которым причисляют себя Глеб Якунин, Иннокентий Павлов или Яков Кротов. Эти группы, как правило, очень немногочисленны. Их фирменная черта, особенность, отличающая их от более "умеренных" либералов – неизжитая диссидентская психология, заставляющая их порой идти на открытый конфликт со священноначалием, что ведет к фактическому выходу из Церкви.

Собственно же либеральная часть Церкви представлена также в основном немногочисленными группами и отдельными представителями духовенства и мирян, которые, однако, достаточно плотно вписаны в церковную институцию, в особенности, по "экуменической" части. Они сохраняют системные и прочные связи с церковным официозом. Либералы встречаются среди преподавателей духовных школ и среди приходского духовенства, правда, в основном, в крупных городах, преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге и их пригородах. Стремление послужить где-нибудь в русской глубинке для либералов вообще не очень свойственно. Сюда я бы отнес таких достаточно известных церковных деятелей, как священник Георгий Кочетков, игумен Петр Мещеринов, протоиереи Георгий Митрофанов, Александр Борисов и Владимир Лапшин и ряд др.

Наибольшую проблему представляет следующая группа, которую мы, чтобы отличать ее от собственно либералов, предлагаем обозначить как модернистскую. Различия, на наш взгляд, таковы. Либералы – это в основном, так сказать, искренние противники, прямые враги православной традиции, находящиеся под влиянием как собственно либерально-секулярных идей, так и всевозможных модернистских течений внутри инославного христианства. Они готовы противопоставлять себя традиции, во многом даже уходя из нее, но не готовы системно воевать с ней. Что же касается церковного модернизма, то определяющим качеством этого течения является его "системность" и "проектность". Модернисты стремятся не к бунту против традиции, но к тому, чтобы изменить, деформировать традицию изнутри, что возможно, если захватить власть в Церкви, стать в ней определяющим властным началом. Для модернистов характерно не столько систематическое изложение своей реформаторской идеологии где-то в одном месте, сколько, так сказать, "распыление" ее в виде отдельных фрагментов во многих текстах. В плане же идеологии церковные модернисты гораздо осторожнее и умереннее либералов; наиболее системные и реалистично мыслящие модернисты не стремятся к прямой войне с традицией; они склонны заходить как на либеральное, так и на консервативное поле и постепенно перетягивать на свою сторону церковное большинство. Отсюда – тактика постепенных, небольших изменений в разных сферах церковной жизни, характерная для наиболее умных, честолюбивых и осторожных модернистов. Церковный модернизм бывает порой атакуем как "слева", с либеральной стороны, для которой он слишком умерен и непоследователен, так и "справа", со стороны церковно-консервативного большинства, для которого он слишком радикален, полон компромиссов по отношению к так называемому "современному миру" и слишком опасно заигрывает с другими религиями и конфессиями. Главный порок церковного модернизма – в попытке компромисса с "миром", в несбыточном и утопическом стремлении таким путем сохранить и приумножить православную традицию. Проводники церковного модернизма, в конечном счете, оказываются в ловушке, порожденной собственной "гибкостью". Стремясь максимально расширить свою социальную базу, они в результате сужают ее, ибо "миссия" (как в свое время и у римо-католиков) в результате оказывается фикцией, а поддержка в церковном народе из-за этой "гибкости" и компромиссов стремительно теряется.

Церковно-консервативное большинство Церкви, – это основа ее социального "тела", которая не нуждается в каких-то подробных характеристиках. Для нормальных монахов, священников, прихожан, спокойно трудящихся в своих общинах и не склонных к излишней политизации и разного рода экспериментам, чужд либерализм, стойко осознаваемый как идеологический враг, модернистское заигрывание с "миром". Впрочем, им чужды и фундаменталистская склонность к заведомой асоциальности, радикальному уходу из мира и заведомая конфронтация со священноначалием, что, как и противоположный, либеральный радикализм, таит в себе опасность раскола и, в конечном счете уже прямого сектантства. Повторюсь: консерваторы отнюдь не склонны к политиканству, будучи воплощением стабильности, нормальности и созидательного, позитивного труда как на приходском, так и на общецерковном уровне.

В отличие от консервативного большинства Церкви, фундаменталисты исполнены чувством своеобразного катастрофизма, их беспокоит мысль о том, что сама каноническая Церковь уже непоправимо захвачена апостасией. В конечном счёте, такой настрой рождает в них синдром пораженчества, что компенсируется агрессией и демонстративной "бескомпромиссностью". Такие настроения, к сожалению, порой используются внешними, антицерковными силами как орудие в их деструктивной игре.

Наконец, гностические группы в Церкви, подобно крайне левым, находятся практически уже на грани выхода из нее, часто модулируя идеи, фактически уже прямо выходящие за рамки православного вероучения.

Эта схема, как и любая другая, разумеется, не покрывает всей сложности реальности. Часто какие-то конкретные группы или отдельные люди, чье идеологическое ядро располагается в той или иной части вышеописанного церковно-политического спектра, в каких-то конкретных вопросах придерживаются взглядов соседней группы. Модернист, то есть тот, чье идеологическое ядро находится в области модернизма, может по одним вопросам смыкаться с либералами, а по другим – с консерваторами; точно так же консерватор может в чем-то быть ближе к модернистам, а в чем-то – к фундаменталистам. Совсем жестких рамок тут, разумеется, нет. Но все же главная, так сказать, родовая черта церковного консерватизма по сравнению как с модернизмом, так и с фундаментализмом, не говоря уже о либерализме, заключается в умении слышать и распознавать волю Божию о Церкви, в обладании живым чувством духовных реалий, то есть того, что лишь силой Божией жива и движется Церковь. Потеря этого живого чувства духовной реальности Церкви, ее богочеловеческого происхождения и является источником всевозможных уклонов, как "справа", так и "слева".

Андрей ФЕФЕЛОВ. Спасибо, Владимир Петрович, за столь подробный анализ. Самое интересное, на мой взгляд, что вы разделили либералов с модернистами, дав подробную характеристику последним. Правда, не хватает конкретных имен и примеров деятельности сегодняшних модернистов.

Виктор АКСЮЧИЦ. Ну и, кроме того: в чем же все-таки суть церковно-модернистской идеологии?

Владимир СЕМЕНКО. Если сказать кратко, то это уже упомянутая выше идея православного "аджордаменто", начисто дискредитированного у католиков еще в 60-70-е годы: для того, чтобы сохранить и приумножить свои позиции в мире, Церкви необходимо приспособиться к нему. Нужно быть попроще и попонятнее. Отсюда – идеология богослужебных реформ, сокращение и русификация богослужения, а также либерализация пастырской практики. Позиция, при которой можно сократить посты и молитвенное правило, вообще поменьше "аскетизма, рождающего фанатизм" и т.д.

Что до конкретных представителей, то главным идеологом нашего нынешнего церковного модернизма, является, конечно, протодиакон Андрей Кураев, который последовательно излагает эту идеологию прежде всего в своей книге "Перестройка в Церковь" и в многочисленных выступлениях. Ну и вообще все это псевдомиссионерское направление, основанное на вышеизложенной идеологии.