Текст книги "Газета Завтра 788 (52 2008)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Но вы должны понимать – для меня это был прежде всего родной дедушка, а жил я своей жизнью, не старался за ним как-то следить, что-то специально запоминать…

"ЗАВТРА". А что всё-таки вам запомнилось? Вот это семейное табу на его работу?

А.Б. Ну, табу – наверное, чересчур сильно сказано, но между семьёй и работой у деда была граница, через которую переходить никто не имел права. Даже его супруга, Виктория Петровна, не то что там давать какие-то указания – даже издалека спросить о чём-то не могла, если он сам не выходил на этот разговор. В семье он был главой семьи А дома он был главой семьи в полном смысле – вокруг него все собирались. Вот это внук – значит, надо спросить: как там учёба, чего хорошего? Пятёрку получили? Молодцы! Такие какие-то, чисто жизненные, застольные беседы велись в семье: когда день рожденья? да что на Новый год, а ты нам что подаришь? поедете в этом году со мной на Юг?.. Или там у старшего брата моего спрашивал: когда жениться будешь?

Но в любом случае, что бы он ни делал, всё равно у него сидела одна работа в голове. Если там шумели, мешали, он мог сказать: "Не мешайте! Тихо! Идите, а то вон сейчас бабушке скажу, она вас накажет!"

"ЗАВТРА". Бабушка была главной в этом деле?

А.Б. Да, бабушка держала дом. Что Леониду Ильичу надеть сегодня, поглажены ли рубашки, что приготовить на обед, на ужин – это всё было на ней.

"ЗАВТРА". Они сколько вместе прошли по жизни?

А.Б. При мне они праздновали 50 лет, "золотую свадьбу".

"ЗАВТРА". А было ли какое-то понимание, что вы – ближайшие родственники первого лица в государстве, говорили ли у вас в семье об этом?

А.Б. Ответственность чувствовалась, конечно, – мы ведь жили абсолютно в другой стране, чем нынешняя Россия. Когда я был ещё маленьким, на даче у нас был комендант, и он иногда гонял нас: меня, брата и старшую сестру, – за яблоки, которые мы рвали с деревьев. Он говорил: это всё Леониду Ильичу государством предоставлено, а вы – его семья. Вот если Виктория Петровна скажет дать вам яблок, я хоть все соберу и отдам. А сами – пальцем не смейте ничего тронуть. Такой был комендант, в хорошем смысле этого слова. Мы все знали, что да, Леонид Ильич – такой человек, которого мы не можем подвести, не можем ударить лицом в грязь. Поэтому надо и слушаться старших, и аккуратно одеваться, и быть вежливыми, и учиться хорошо, и всё прочее.

"ЗАВТРА". Получается, что вас растили не как наследников великого вождя, не для какой-то сверхцели, а как обычных советских людей, для обычной советской жизни?

А.Б. Да. И растила, в основном, бабушка. Леонид Ильич в этом практически не принимал участия – ну не получалось у него не быть генсеком даже дома. А мы знали, что надо получить образование, потом работать – все дороги открыты, вот и всё.

"ЗАВТРА". То есть никаких номенклатурных привилегий, никаких бриллиантов для Галины Брежневой?

А.Б. А какие привилегии? Что с чем мы сравниваем? Леонид Ильич, при полном гособеспечении, получал зарплату 800 рублей в месяц, квалифицированный токарь на военном заводе получал 400-500 рублей, моя вторая бабушка – 68 рублей пенсии, стипендия у студентов была 30 рублей, уборщице платили ставку в 70 рублей.

Ну, 70 и 800 рублей – это хоть как-то сопоставимо, правда? А сейчас что с чем можно сопоставить? Пенсию в три тысячи, пусть даже в шесть тысяч рублей – с доходами Абрамовича? Или с Чубайсом, который на посту главы РАО ЕЭС "честно зарабатывал" миллионы долларов?

"ЗАВТРА". Престижная квартира вне очереди, должность, персональные машины, спецпайки и так далее?

А.Б. Все как-то вели свою жизнь и карьеру, никто не отрицает… Но вот персональной машины у Галины Леонидовны не было. Персональная машина была у Чурбанова, персональная машина была у моего отца, который сначала был директором внешнеторгового объединения, а потом, когда добрые люди решили сделать Леониду Ильичу подарок, назначили его сына замминистром, хотя отец туда не очень рвался… У Виктории Петровны была персональная машина, и вся остальная семья этой машиной пользовалась – просили у бабушки заказать машину.

Я поступил в МГИМО, а мог бы и МГУ выбрать, и тоже поступил бы туда стопроцентно. И в любой другой институт, даже в Бауманку, где я ничего не понимаю, тоже, наверное, поступил бы. Но выбрал то, что было ближе по душе. Всё это так. Но тогда хорошее высшее образование было доступно практически всем, никаких закрытых вузов не было, со мной рядом учились дети простых учителей и рабочих.

"Спецпайки" – это да! У нас же "постоянный голод" был, колбаса только снилась, магазины пустые, вся страна только и делала, что в очередях стояла… Даже непонятно, как все выжили. А я вот жил в тридцатом доме на Кутузовском проспекте, у нас тогда там были две булочные, молочный, гастроном… Не номенклатурные, открытые для всех. Я спокойно покупал там молоко, кефир, хлеб, овощи какие-то, колбасу ту же самую… И это ведь не только в Москве – по всей стране у людей в холодильниках всё было.

Поэтому когда по телевизору начинают рассказывать, как моя тетушка, Галина Леонидовна, заходила в "Елисеевский" гастроном и сразу шла в спецподвал выбирать себе какую-то спецколбасу, или ещё что-то в том же духе, – надо быть полным дебилом, чтобы поверить в женщину, у которой есть всё и которая идёт в подвал за колбасой…

"ЗАВТРА". Жене замминистра внутренних дел СССР и дочери генерального секретаря ЦК КПСС всё нужное могли бы и на дом привезти?

А.Б. Да не в этом дело! Тётушка моя была человеком очень специфическим: красивая, весёлая, живая, да еще и дочка самого Брежнева! У неё от поклонников отбоя не было, её просто задаривали бриллиантами и чем угодно – и ей всё это очень нравилось.

До сих пор живы те официанты, которые говорили: "Господи, когда ж придёт Галина Леонидовна?! Она такие чаевые даёт: не то что в два – в три-четыре конца". И приходит Галина Леонидовна, которая кормит за свой счёт ползала, а потом ещё и чаевые даёт. Да на неё молились просто! Ну, может быть, и плохо было вести такую жизнь, но никто ей при жизни деда слова плохого не сказал.

"ЗАВТРА". При этом она работала и в АПН, и в архивах…

А.Б. Ну как сказать, работала?.. Работала, конечно… Но не это её увлекало – надо было где-то числиться. Специфический она была человек…

"ЗАВТРА". Ну, и где теперь ваши зарубежные счета, где недвижимость в Ницце?

А.Б. Да вот же. Ницца… При жизни деда все мы были невыездными – чтоб не дай Бог чего не случилось. И после смерти остались невыездными – по той же самой причине…

"ЗАВТРА". Кстати, о смерти Леонида Ильича. Там существует такой странный элемент, что накануне он чувствовал себя абсолютно нормально. Более того – отстоял 4,5 часа на ноябрьской демонстрации и параде, а потом уехал в Завидово. То есть ничего не предвещало какого-то такого летального исхода. Хотя всякое с человеком может случиться…

А.Б. Конечно, всякое с человеком может случиться, и я тут тоже склонен сильно сомневаться, поскольку – ну, всякое может случиться: с сердцем стало плохо, упал в обморок. После вскрытия нам сказали, что артерии изношенные, полопавшиеся, и всё такое прочее… Но, зная тех ребят, которые были у него в охране, представляю, как они могут делать массаж сердца или там искусственное дыхание… Не то, что сердце, – череп мог лопнуть от избыточного давления… То есть делали всё, что нужно, но, на мой взгляд, просто-напросто не рассчитали свою силу, грубо говоря.

"ЗАВТРА". Сейчас очень распространена версия о том, что на последнем этапе жизни и работы Леонид Ильич уже ничего в стране не решал, а вся полнота власти была сосредоточена в руках связки Андропов-Устинов, которые просто прикрывались фигурой Брежнева от своих соперников в Политбюро. А когда необходимость в этом отпала, Леонид Ильич скоропостижно скончался…

А.Б. Я не знаю, были ли там конфликты по поводу преемника или нет – я знаю, что стая волков во власти – она всегда была, будет и есть. Пусть друзья, пусть товарищи по работе, но – волки… Это другие отношения, их со стороны не объяснить. Дрались там не на жизнь, а на смерть – только эта смерть немножко другая была. Для проигравшей стороны более мягко выходило. Сейчас говорят: вот, как там, когда Кулаков умер – не было ли это убийством?..

Бросьте! Хрущева никто не убивал – видеть его в качестве простого пенсионера было куда интереснее. Там к жизни и смерти отношение совсем другое – мы же все умрём, никто не будет жить вечно… А дед еще с 1978 года хотел отойти от дел, несколько раз этот вопрос поднимался, но его все уговаривали остаться: дескать, Леонид Ильич, мировая общественность, ваше имя, ваш авторитет, пятое-десятое… Ну, вы будете меньше работать, мы будем больше помогать, и всё такое прочее. Иногда складывалось такое впечатление – он работал, но, в общем-то, махнул на них рукой, грубо говоря – на лизоблюдов.

"ЗАВТРА". То есть возникали некие коалиции, которые сталкивались по интересам, но все они не выходили за рамки определённого консенсуса?

А.Б. Конечно. Хотя сейчас один человек, товарищ Чазов, рассказывает, как Леонид Ильич пил таблетки – и так далее, и тому подобное… Возникает вопрос: если ты – доктор, и тебя поставили следить за здоровьем Брежнева, то занимайся этим, а не создавай свой собственный кардиологический центр, больше ни о чём не думая. А он ходил, как добрый доктор: "Болит? Ну вот, выпейте таблеточку. Ну вот, сейчас померяем температурку. Ну вот, надо лечь в ЦКБ, подлечиться, снять кардиограмму…"

"ЗАВТРА". Сейчас запущена еще такая легенда, что там была некая женщина, медсестра…

А.Б. Да Господи, была такая медсестра! Леонид Ильич привязывался к людям. Естественно, ему было приятнее, чтобы именно она приезжала, давление ему меряла или укол делала, к примеру.

"ЗАВТРА". Но это не значит, что она могла давать ему какие-то немереные количества антидепрессантов?

А.Б. То есть она давала эти антидепрессанты, а Чазов об этом знал, Андропов об этом знал – и ничего не делали? Что вы тогда за люди? Ведь вы тогда, получается, просто целенаправленно убивали моего деда… Чем вы гордитесь, о чём рассказываете?.. Да сказали бы Леониду Ильичу, что она под машину попала – и всё…

"ЗАВТРА". Только сказали?

А.Б. Конечно. А ей – приказали. Всё ведь было под контролем. Я же говорю – мы жили в абсолютно другой стране. И если бы тихо, не торопясь, шли и дальше по своему пути – уже лет через пятнадцать достигли бы, как минимум, европейского уровня благосостояния.

После Горбачёва на это потребовалось бы уже лет пятьдесят, а сейчас, наверное, и ста может не хватить, чтобы этого достичь.

Вот это – самый что ни на есть объективный итог всех перестроек и реформ последнего времени. А вместо того, чтобы признаться: мол, завели страну не туда, – и покаяться, плюют в прошлое, в тот самый колодец, который поит и настоящее, и будущее. В общем, это такая историческая и политическая безответственность, что лишь диву даешься. На этих наших иванов, не помнящих родства, не только весь Запад, но и весь мир смотрит, по-моему, с удивлённым презрением: нет у них за душой ничего, кроме валюты, да и та – чужая. Поймите, я заслуг своего деда не хочу преувеличивать, но на этом одичавшем нынешнем фоне он и его соратники смотрятся настоящими гигантами. Так что страх и зависть, зависть и страх – никакой другой подоплеки в нынешнем очернении Леонида Ильича Брежнева я не вижу.

"ЗАВТРА". Здесь трудно с вами не согласиться, Андрей Юрьевич.

Анатолий Аверкин МЕТАНОЛОМ – ПО КРИЗИСУ!

Понятно: для того, чтобы стать передовой державой мира, Россия должна не слепо следовать за Западом, а создавать у себя то, что там еще не существует. Представьте себе, что к началу нашей электрификации уже изобретена и лампочка Лодыгина, и разные устройства, необходимые для электрического освещения, но Европа всё еще сидит при свечах, поскольку электрические люмены не могут конкурировать со стеариновыми.

Передо мной журнал "В мире науки" за январь 1990 г. В этом номере чуть ли не двадцатилетней давности американские специалисты обсуждают замечательные преимущества автомобиля, работающего на метаноле. Поскольку получение метанола из природного газа не сложнее получения бензина из сырой нефти, а энергетическая цена газа ниже таковой у нефти, то возникает вопрос, почему же более совершенные авто, работающие на метаноле, до сих пор не получили распространения? Основную причину авторы видят в том, что топливные компании не хотят производить метанол, пока не создана достаточно развитая сеть соответствующих автозаправочных станций, а эти станции не создаются, пока нет достаточно большого парка автомобилей, работающих не новом топливе. В общем, понятно, это очень масштабный проект, требующий больших и долгосрочных инвестиций. В огромной по объёму отрасли экономики, позволяющей существовать автомобильному транспорту, давно всё улажено, монополизировано и застыло в своем совершенстве – надо всё рушить и создавать заново. Это всё равно, что перестроить железнодорожную колею в стране на новый стандарт.

Но то, чего по разным причинам не хотел делать ни большой бизнес, ни правительство, не исключено, сделает глобальный финансово-экономический кризис, хотя, конечно, Вашингтону вовсе не с руки терять нефть Персидского залива как один из ключевых инструментов своего тотального доминирования.

Но именно метанол является универсальным энергоносителем для экономики XXI века. В нашем организме таким универсальным энергоносителем является глюкоза. В растворенном виде она по трубопроводам кровеносной системы доставляется ко всем тканям и клеткам организма. В виде крахмала-гликогена глюкоза удобно запасается в печени, так что человеку не обязательно постоянно есть, чтобы поддерживать в крови необходимую концентрацию глюкозы – при малейшей необходимости гликоген снова принимает форму глюкозы.

Кроме универсального энергоносителя, в организме есть и универсальный энергоприемник. Это – аденозинтрифосфорная кислота (АТР). Её молекулы легко распадаются с выделением очень большого количества энергии. Однако АТР – очень нестабильное вещество, его нельзя ни хранить, ни перемещать на большие расстояния, и поэтому он синтезируется из глюкозы прямо на месте потребления – в клетках тканей организма. Можно сказать, что клетки потому и малы, что АТР не может путешествовать.

Но насколько метанол подходит организму, называемому техносферой, в качестве универсального энергоносителя? Метанол можно производить буквально из любого сырья, содержащего углерод. Масштабное производство метанола естественно организовать вблизи крупных месторождений природного газа, нефти и угля (в убывающем порядке удобства преобразования). Эти энергоносители могут быть любого качества. Производство метанола очень экологично, поскольку сера и другие вредные примеси в удобной для использования или захоронения форме относительно недорого отделяются в процессе синтеза.

Метанол очень удобен для транспортировки, как по трубопроводам, так и наливным наземным и морским транспортом. Поскольку вязкость метанола, если сравнивать его с нефтью, очень низка и слабо зависит от температуры, диаметр трубы метанолопровода может быть существенно меньше, чем таковой нефтепровода той же производительности, не говоря уже об исполинских трубах газопроводов. В принципе, даже магистральные метанолопроводы могут быть пластиковыми, т.е. вечными. Если супертанкеры, перевозящие сжиженный газ, представляют собой стомегатонные бомбы замедленного действия, то танкер, перевозящий метанол, с пожарной точки зрения безопаснее нефтеналивного. В случае супертанкерной катастрофы метанол, будучи хорошо растворимым в воде, быстро снижает свою концентрацию до приемлемого уровня – морская перевозка метанола не угрожает ни пляжам, ни устричным банкам.

И уж если Россия решила быть мировой энергетической державой, то этот статус должен быть связан не с добычей нефти и газа, а с производством метанола. Поскольку именно здесь, а не в области, например, тех же нанотехнологий, мы пока "впереди планеты всей".

Так получилось, что российские ученые внесли большой вклад в технологии, запрашиваемые масштабным производством метанола, – включая топливные элементы и газогенераторы, использующие принцип сверхадиабатического горения. Такие генераторы газа могут работать на топливе влажностью до 60%. Это открывает возможность перерабатывать в метанол мусор городских свалок, и тем самым обнадежить человечество, которое, похоже, смирилось с тем, что ему предстоит погибнуть под грудами мусора.

Вот это будет по-настоящему русский, неожиданный и закрывающий проблему в целом, выход из кризиса!

Александр Лысков ДЫМ ОСТАШКОВА Штрихи к портрету антикризисного энергетика

Закатилось красно солнышко, тяжко ему стало обогревать Россию. И сразу вопли со всех её концов – замерзаем! На Якутской теплостанции отключилась газотурбинная установка. Поселок Якокта застывает вторые сутки. Жители эвакуируются. В Еврейской автономии замерзают два поселка. Город Шахтинск покрывается инеем. В Междуреченске закрылась школа из-за отсутствия тепла… В десятках маленьких провинциальных городов батареи отопления холодные, люди спят в валенках. Хорошо в деревне, с печкой. И то если дрова заготовил, не поленился. Ну а если соблазнился коммуной, то бишь коммунальным хозяйством, котельными, подземными трубами и радиаторами – никакой тебе уверенности в завтрашнем дне. В городе – как в капкане.

В Осташкове, это в Тверской области, на озере Селигер, такая же картина. Десяток котельных, а мазута в обрез. Ржавые трубопроводы рвутся, ручьи горячей воды изливаются в землю. Город, особенно центр, и без того производит грустное впечатление. Кажется, как убежали купцы в семнадцатом, так все и осталось без движения, а только проседает да осыпается: дома, мостовые, парапет набережной…

Так же, как сто и двести лет назад, слободы Осташкова дымят печными трубами. Над частным сектором благодать разливанная. А в "коммуне" – погибель. Кризис отнюдь не банковский, а трубопроводно-котельный. И с этим кризисом борется, как и положено, антикризисный управляющий. Зовут его Астафьев Владимир Александрович. Его тут кличут коммунальным гением, кто буквально, а кто с ехидцей. Он еще и "камикадзе". Многие не верят в его успех.

Полностью его должность звучит так: генеральный директор Осташковского предприятия "Энергосбыт". И он хочет сделать, чтобы люди забыли про холод в квартирах. Раз и навсегда.

…В городе несколько котельных. Захожу в одну из них. Гудят насосы. Рокочут форсунки в двух котлах. В окошечках струится плазма, как в доменной печи. На смене два кочегара. Они по переменке кричат мне на ухо:

– Я здесь пятнадцать лет. Все насосы – с момента запуска котельной. Техника в работе круглые сутки, год за годом металл трётся о металл. Везде течи, ржавчина. Раньше здесь частный сектор был. Домики с печным отоплением. Никаких проблем. Потом построили район пятиэтажек для оборонного предприятия "Звезда" и к нему эту котельную. Одну из многих в городе, районе. Теплосети дырявые. Если бы на весь город была одна мощная котельная, то не управиться бы с трубами. Рвались бы бесконечно. Это еще хорошо, что в Осташкове много маленьких котельных. Но для ремонта летом ни денег, ни запчастей не дают. Латаем всё кустарно. Кое-что приходится тратить и из своей зарплаты. Она у нас в пределах семи тысяч. Четыре года назад на двадцать процентов подняли зарплату. И одновременно премию снизили на сорок. Одной рукой, значит, дали, другой отобрали. А инфляция в год – двенадцать процентов. Тут было подняли тарифы вдвое. Мы ждали – нам зарплату повысят. Ничего подобного. А потом и вовсе народ взбунтовался – потребовал опять тарифы снизить. Теперь повышения неоткуда ждать. Люди не задерживаются. Поработают в котельной месяц-два – и уходят. Других мест для заработка в городе тоже нету. И кожзавод, и мясокомбинат, и молокозавод, и пивзавод – всё угробили. Самое выгодное – ехать в Москву дачи строить…

Знакомая песня.

Вот и Владимир Астафьев вторит рабочим в своем кабинете.

– В нашем "Энергосбыте" штат должен быть 450 человек. Сегодня 380. Текучка. Виной всему тариф. Он чуть не вполовину ниже себестоимости. Чтобы добиться нормального тарифа, мы этот год проработали в очень тяжелых условиях намеренно. Потому что тариф базируется на доказательной базе длиною в год. И потому мы всё это время не жили, не существовали, а погибали. Но выдержали этот режим, предъявили доказательную базу, и буквально вчера нам Энергетическая комиссия заявили, что… тариф повышен не будет. То есть вынесли предприятию смертный приговор. Вопреки тому, что в Федеральном законе говорится: тариф не может быть ниже себестоимости.

Спрашиваю, чем же мотивируется такое решение Комиссии?

– Ничем. Произволом. Но, благодаря собранной доказательной базе мы теперь можем обратиться в Федеральную службу по тарифам. У нас появились веские аргументы. Ведь до этого мы опирались на нормативы. То есть теоретические данные, высчитанные в конструкторском бюро. Конструкторы энергосистем, конечно, не закладывают в свои расчеты 38% потерь тепла в ржавых трубах. Но именно такие потери мы имели в уходящем году. Теперь у нас реальные цифры эффективности работы теплосистемы. С ними и пойдем в Федеральную службу.

Вопрос: можно ли было за этот год, параллельно с экспериментом над системой, что-то в ней усовершенствовать?

– Пытались. Неоднократно обращались к администрации с просьбой о создании управляющей компании из числа жителей города. Одно дело, если мы, предприятие, боремся в суде за свои права. И совсем другое, если туда обращаются жители. Они бы обязательно выиграли дело. Жители, объединенные в управляющую компанию, могут потребовать и с нас, тепловиков, и с содержателей трубопроводов, и с администрации качественной работы. И это будут не стихийные протесты, а методичные, правовые. Лидеры такого объединения приобрели бы огромный вес в общественной жизни города, района. Наверное, поэтому администрация и не поддержала создание такого общества.

Да, пока нам не удалось выстроить новую, эффективную структуру управления теплоснабжением в Осташкове. Но зато мы сделали это в масштабе одного сельского поселения Ботово. Там есть и управляющая компания, и некоммерческое партнерство. Уверен, что там у нас проблем не будет. Туда мы и инвестиции привлечем, и тариф поднимем, а с жителей не возьмем при этом ни копейки больше, чем они платят сейчас. Доверие там к нам абсолютное. Построили им новые котельные буквально за месяц до холодов. Деньги дала администрация района, и мы вложились по полной программе. Сейчас столь же интенсивно строим там вторую котельную.

До того как мы взялись за Ботово, температура в домах там опускалась до восьми градусов. А тут недавно звонит мужик и кричит: "Знаете, я в трусах по дому хожу! Спасибо!" За создание новых структур в этих поселениях проголосовали 100 процентов жителей. С такой поддержкой я выбью любые тарифы. И, повторюсь, не подниму ни на копейку плату жителей за тепло. Сделаем там изюминку. Инвесторам гарантируем полную возвратность вложений.

Удивляюсь: инвесторы получат прибыль, тарифы поднимутся, а оплачивать повышение будет не народ? Тогда кто же?

– Есть такие механизмы в стране. Коммуналка – она ведь, как хлеб. Человек должен быть накормлен. И обогрет. Да, плата жителей – это основной источник. Но в этой плате до 80 процентов составляют федеральные субсидии. Здесь, в Осташкове, очень бедные люди. Но лично каждый из них платит мизер. Остальное – субсидии. К тому же есть еще и такой фонд, который предназначен для ремонта жилья. Тот, который под Козаком был. Огромные деньги! Но дают их только тем, кто гарантированно использует. Представьте, если мы организуем ТСЖ, то есть товарищество собственников жилья, величиной в город Осташков, с условием контроля жителями прихода и расхода денег из этого фонда, то у нас снимутся все острые проблемы. Люди же не украдут сами у себя.

При желании создание ТСЖ в масштабах Осташкова – это месяц работы. Если у нас сейчас субсидии получают около тысячи человек, капля в море, то с созданием мощного ТСЖ их количество увеличилось бы до 15 тысяч. И сумма субсидий дошла бы до 100 миллионов рублей. Уже сейчас 600 миллионов рублей субсидий предлагается Тверской области. Область намного не добирает предлагаемого, потому что не может создать надежную организацию расходования денег в виде ТСЖ, в том числе и в Осташковском районе, городе Осташкове. И вместо федеральных денег нам приходится использовать деньги местного бюджета. Тормозит этот процесс оздоровления, на мой взгляд, страх некоторых руководителей района перед возникновением мощной, истинно народной организации, того самого гражданского общества, которое будет контролировать каждую копейку в бюджете коммунальных услуг. У нас уже есть один активный депутат, который заставил администрацию вернуть жителям все переплаченные теми деньги за коммунальные услуги. А если у такого депутата в руках еще будет и ТСЖ?

Говорю, что в московских газетах, издающихся управами и префектурами, без конца агитируют за создание ТСЖ. Но люди не идут на это. Уже не власти московские, а сами люди боятся ТСЖ. Как вы думаете, почему?

– Что такое ТСЖ? Это организация, которая за свой счёт содержит дом. Если это новый дом, то деньги накапливаются на будущий ремонт. А если это старый дом? Значит, на момент создания ТСЖ нужно уже иметь большие суммы на ремонт. А откуда взять? Это одна из главных причин нежелания ваших москвичей создавать ТСЖ. Ведь только ремонт крыши стоит 5 миллионов. Где взять такие деньги жильцам одного дома? А вот представьте, в ТСЖ объединяются сразу несколько домов. Тогда ремонт крыши одного становится реальностью. А если, как в маленьком Осташкове, членами ТСЖ станет весь город, то результат окажется вообще взрывной. Тем более, повторяю, что каждая копейка будет на виду – собрание жильцов может потребовать отчет и ревизовать деятельность управителей без всяких посредников. А если ТСЖ будет объединено еще и с производителями тепла, электроэнергии, то оно получит право брать деньги у инвесторов. Это будет новая, истинно демократическая, мощная организация. Появись такая в Осташкове – многим станет неуютно жить. Рвачи, неспециалисты исчезнут. Многим руководителям придется уйти, может быть, и мне в том числе. Но лично я за свое место не держусь. Зато новые люди будут трудиться, как папа Карло.

Вообще, сила народная может творить чудеса. Вот мы дали объявление в местные газеты, что за обнаружение одной протечки в теплотрассе будем платить по 200 рублей. И если раньше в городе за год устранялось 30 утечек, то после обращения к народу только за месяц было обнаружено и ликвидировано 42 течи. "Осведомителям" мы снижали плату за услуги или выдавали премию "живыми деньгами". Сэкономили тепло, мазут. Высвободили деньги, которые можем пустить на закупку новой техники, например. Вот какова сила гражданского общества.

Интересуюсь, найдутся ли аналоги предлагаемой Астафьевым модели устройства коммунального хозяйства с тем, что было в прошлые годы.

– Нет. Тогда секретарь горкома райкома обладал неограниченной властью. И если на него с жалобой выходили жители, то порядок наводился мигом. А сейчас такой вертикали нет.

Спрашиваю, неужели эту вертикаль не додавили из Москвы? Слишком твердая порода в провинции?

– Как бы там ни было, но в таких городах, как Осташков, жители бесправны. В очередях за пенсиями старики часами стоят, сознание теряют.

Но бесправны не только старики. Бесправны все те, кто не может собраться в Товарищество и нагреть свои дома.

Сегодня ЖКХ – это черная дыра, куда сваливаются дикие деньги. А все без толку. В Осташкове, например, этом небогатом городе, объем финансирования теплоснабжения больше бюджета города. В то время как в любом среднем российском городе объем денежных средств в системе ЖКХ составлял 40-50 процентов бюджета. Если взять обычного человека, для него услуги тепла, воды очень значимы. Прихожу домой, а там холодно, нет воды – мне не комфортно. Социальная значимость отрасли велика, а ее проблемы решаются плохо .

На этот рынок заходят крупные мастодонты бизнеса. Но и они пока не достигают успеха. Рынок сам по себе не простой. Он состоит из необходимости обеспечить платежеспособность населения, собрать эти деньги, грамотно вложить и создать услуги.

По части сборов есть проблемы. Сравните. В западных странах на ЖКХ тратится до 10% от совокупного дохода семьи. У нас – 22%. Ну, возьмем хотя бы планку в 10%. Именно столько платят в Москве. Но там средний доход жителя – около тридцати тысяч рублей. Здесь – семь. То есть, нам за те же услуги, что в Москве, он может заплатить не больше семисот рублей. Поднять плату – социальный стресс, если не взрыв. Но нам удалось выйти из этой ситуации. Население будет платить по мировым стандартам, не более 10% от совокупного дохода. Это в два раза меньше, чем в среднем по России. При этом мы обеспечим инвесторам полноценный возврат вложенных средств. И все это будет делаться без участия местного бюджета.

Спрашиваю у Астафьева, где сам он постигал тонкости этой неблагодарной экономики ЖКХ? Нечасто ведь можно встретить людей такого уровня образованности на подобных должностях в глубинке России. Хотелось бы узнать побольше деталей биографии.

– Был опыт Госстроя. Помогли знания, полученные в МВТУ имени Баумана. Инвестиционные проекты и их содержание – такой была моя научная тема. Был проведен экономический мониторинг областей, смежных с Московским регионом. Отыскали несколько городов, подходящих под так называемую завальную функцию. Осташков оказался одним из них…

А родился я в Кузбассе. После учебы в Новосибирске достаточно рано стал занимать руководящие должности. Работал на предприятии "Южкузбасс-уголь". Там мы внедрили систему дистанционного контроля. По тем временам это было верхом достижений. У гендиректора на столе стоял чудо-кубик из угля. Есть такой сорт – переливается, словно бриллиант. И в него была нами вмонтирована вся электроника с кнопками. Дисплеев в те времена еще не было. Директор набирал номер по телефону, нажимал кнопку – и в кубике появлялись цифры содержания в шахте метана, время работы комбайна и так далее. Эта штука демонстрировалась в здании СЭВ. Внедрялась в других странах.

И тогда же мы сделали систему контроля за удалёнными объектами ЖКХ. С её помощью можно было определить температуру помещений в самом далёком шахтерском поселке и моментально получить другие важные сведения о коммунальном хозяйстве. И сейчас у нас имеется подобная система, действующая на современном техническом уровне. Мы посылаем в точку телевизионный сигнал и получаем по Интернету обратно нужную информацию. Из любой деревни с нашей котельной мы можем самым оперативным образом получать сведения о состоянии дел на наших объектах. Давление, температура, – всё что угодно. Эта система способна считать себестоимость тепла. Без всякого человеческого фактора, который, мягко говоря, вносит иногда субъективные поправки. Система демонстрировалась Владимиру Путину, когда он посещал Зеленоград. Там показывали две "закрытые" оборонные разработки и нашу, гражданскую.