Текст книги "Знаток Имён(СИ)"

Автор книги: Заставный Свят

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Он никогда не боялся ни грома, ни молнии. Наоборот. Буйство небес всегда завораживало, пробуждая из самых глубин того восторженного мальчишку, с открытым ртом прильнувшего к дрожащему стеклу окна. В этом была некая волшебная чистота и чудо детской веры в понятия и вещи куда выше понимая и осязания.

На какой-то миг ему даже показалось, что это фантастическое, давным-давно оставленное чувство вернулось, наполняя дрожащие внутренности сладковатым покоем надежды.

Гроза крепчала, а тепло росло, будто убаюкивая странной, неистовой колыбельной. И когда он уже был готов улыбнуться, вопреки всему, гроза его опередила, улыбнувшись прежде.

...реакция проглотила его...

"Небо застилал белоснежый ковер пульсирующей мощи.

Пузатые, вздутые ганглии пламенно сияющей массы переливались, извивались, напоминая лоснящуюся броню мирового змея, под которой крылась пугающая сила могучих мышц. Плазменные канаты белоснежных артерий сокращались и вибрировали, распуская призрачным бутоном волны концентрированной энергии.

Неконтролируемые разряды порождали своим мерцанием шелкопрядовы нити из которых понемногу сплеталось молочное сукно нестабильного пространства.

Черно-белая феерия живой материи, калейдоскопом чертила смутно знакомые ландшафты, залитые призрачным туманом, от которого в перламутровую рябь небес устремлялся перевернутый смерч гигантских размеров.

Прохладная, остро сдавливающая безучастность чувствовалась внутри его такого нового потустороннего и эфемерного создания. Вышитого проводами нейронных вспышек среди бурлящего облачка белесого тумана.

Он вдруг узнал свой теперешний дом и, кажется, даже заметил в окне отголосок тени рыжего друга. Услышал голодный скрежет бесплотного желудка убийцы, что выпотрошил молодую пару по соседству, а теперь принялся доедать встреченных утром патрульных, почему-то стараясь обходить его стороной.

Но все это было неважно. Воронка торнадо, чьим сердцем, почему-то был убогий микрорайон, готовилась в последнему, решающему мотку своей, доселе чуждой земной природе, оси.

Что-то подсказывало, что именно этот поворот может оказаться катастрофой для места, где ему довелось провести почти три года своей жизни.

Никогда не спешивший с выводами и принятием решений, сейчас он четко осознал необходимость участия. В отличии от остальных, что были здесь лишь тусклыми тенями, скорее даже призраками, лично его туманный клочок естества куда более походил на сияющее безумство стихии, что стремилась выкорчевать из окружающего мира саму суть.

Помочь он точно ничем не сможет. Но вот ослабить удар было вполне в его силах. Почему-то осознание этого было таким ясным и острым, что не задумываясь он сам преобразовался в некое подобное молнии.

Мгновение или вечность спустя, он уже растворялся в расщепляющем бытие пламени, впервые в жизни двигаясь навстречу течению.

Сколь же великим было его чувство вины, что искупить решил он именно таким образом? Об этом подумать Лев уже не смог, ведь воронка схлопывалась и последним что он успел воспринять среди некогда родных реалий, был практически сплетенное из бурлящего света облако с до боли знакомым силуэтом внутри.

Они, все-таки, попрощались. Пусть даже так..."

Глава 1

Наследие Гвиссеада

Жалящий, рассекающее острый и леденящий, ветер гулял свободной, хозяйской походкой, проникая в каждую щель, закоулок и даже в душу. Особенно в душу. Ведь именно ей он приносил болезненно жгучее понимание трагедии, что некогда случилась в древнейшем и легендарном городе.

Могучая и почти что сказочная обитель несметного количества народов, напоминала покореженный, сгнивший и давно пережеванный столетиями, костяк, столь же мифического зверя. Серое, обглоданное бурями и временем, сооружение чем-то ассоциировалось с гигантским следом от подошвы на, не высохшей после дождя, грязи, щедро присыпанной вековечным прахом.

Столь же рельефно искалеченными выглядели обломки кварталов и районов, размываемые отблесками, пока еще не перетертых в пыль костей и хрящей. Некогда бывших животрепещущим телом гордого и славного существа, а не трухлявым скелетом.

Небо, затянутое опухшими от носимых ливней и снега тучами, казалось мутным отражением мертвого материка. Когда-то, давным-давно, застроенного сверкающим великолепием вершин архитектурной мысли. Сегодня в мировом граде тенились забвение и скверна.

Сопряжение Стихий исказило и навсегда переменило мир. Даже подступы к планете навеки останутся вечной частью Шторма. Природный катаклизм рассек устоявшиеся законы природы, размашисто и громко, истончая планарные структуры планеты настолько, что ее не то что нельзя назвать обитаемой, – сам факт ее существования считался феноменом. Таких мест не может и не должно существовать. Таких мест не может и не должно существовать.

Но они существуют. И не только здесь. Аномалия, загадка, суть которой столь же таинственна, как и происшествия ее вызывающие.

Реймар смотрел на эту жуткую картину с палубы оринависа, ежась и неосознанно постукивая зубами. Не только от жуткого мороза, что, к слову, прорывался даже сквозь взвинченное до максимума отепление. Вероятней, – от ощущений, вызванных подобным зрелищем.

Мир за пределами транспортного средства, на первый взгляд мог показаться безжизненной пустыней.

Но лишь на первый взгляд. На самом деле здесь кипела жизнь. Просто в несколько ином и совсем чуждом для существ из крови и плоти, понимании. Могила, заживо погребенного мира, кишела жизнью. Пришельцы из стихиальных и совместных планов бытия, заселили руины столь же плотно, как некогда их населяли обитателя материального мира.

Увы, сказать что здесь собрался "цвет" потусторонней нации, – значит нагло соврать. Наоборот. Все самые отвратительные, жуткие и природопротивные создания, которые только существуют, обжили здешние края. Называть их опасными было попросту бессмысленно, в силу непоколебимой очевидности этого факта.

Чему удивляться? Извне мир выглядит как высушенная коррозией глобула, укутанная черной сетью межпространственной заразы. А за этой тьмой скрывается... Лучше даже не думать, что там на самом деле скрывается. Раз даже в Орикасе, мир выглядит, как искорёженный чумой и заразой, плод.

– Капитан, – обратился к Реймару вышедший из рулевой Шен, – Радары показывают множественные скопления эфириазной массы.

Ассистент задумался на мгновение, после чего добавил:

– Предпочтительно скверного характера...

– Сам вижу, – хмыкнул Реймар, мысленно согласившись со сравнением помощника. – Но задания это не отменяет...

"К сожалению", – уже про себя добавил капитан оринависа, все так же опираясь на фальшборт у дальнозорного визиря.

Реймару не хотелось идти в руины Гвиссеада. Не хотелось выходить из орикасового судна вообще. Как и изначально браться за поставленную Комитетом задачу. Сколько экспедиций уже сожрал этот треклятый город? Десяток? Сотню? И это только официальных, а с тайными, как, собственно, и эта, – подумать страшно.

Но особого выбора у бывалого навигатора по эфирной бездне не было. Слишком крепко комитетчики взяли его в оборот. А обещанные привилегии и прощение всех грешков, некогда вполне удачно промышлявшему контрабандой, оринавту, были чересчур щедры для Комитета. Особенно для Комитета.

Попахивали от этого дельца весьма разительно и ядрено. Но...

– Наш экипаж... м-м, в предвкушении, – неуверенно и слегка смущенно продолжил Шен, наблюдая за реакцией своего капитана.

– Дай угадаю, – угрюмо буркнул Реймар еще больше мрачнея лицом. – Этот с...

– С-сла-а-авный господин Морритас, не так ли, капитан Реймар?! – прошелестел, вдруг рядом, мягкий и вкрадчивый тембр "горячо любимого" капитаном пассажира.

Реймара передернуло и он едва удержался чтобы не отскочить от возникшего из ниоткуда мужчины. Скорее даже парня. По-крайней мере с виду.

Главный пассажир судна, – тар Морритас Стрего, – был весьма странным и неординарным молодым человеком. Внешне юноша, с волосами цвета платины и постоянной улыбочкой на немного аристократическом, и одновременном хищном, лице.

Он был вторым капитаном на судне. Капитаном пассажирской группы шинодов, которым предстояла роль не только главных исполнителей обусловленной Комитетом "прогулки" по падшей планете. Но и, по сути, основной оборонительной силы экипажа.

Юношеская наружность в паре со щегольским костюмом скорее какого-нибудь чиновника, нежели бойца, могла обмануть многих. До каких-то пор, конечно. Лишь, со временем, вглядываясь в, смеющиеся и отблескивающие багром, глаза, можно было понять глубинную и пугающую суть этого человека. Если шинодов вообще можно считать людьми.

Морритас опрятно разгуливал в своем подчеркнуто черном сюртуке с вышитыми серебром сигилами, древности на воротнике. Белая рубашка с утопленным в воротнике-стойке аскотом витиеватой текстуры. Аккуратные темные брюки, заправленных в высокие сапоги необычной, явно диковинного происхождения, кожи с металлическими набойками на каблуках.

Последний пункт лишь подчеркивал исключительность шинода, словно пытаясь предупредить каждого о его приближении. Однако, почему-то это нисколько не мешало второму капитану практически всегда являться абсолютно незамеченным. И подобная ситуация все чаще заставляла Реймара серьезно усомниться в своем реальном капитанском первенстве перед, условно, вторым начальником судна.

– Конечно-конечно, – поспешил заверить юношу Реймар, подозревая, что тот, вполне возможно, старше не только его самого, но и любого присутствующего на оринависе. Если не всех вместе взятых. – Несомненно, блистательного и многоуважаемого, тара Стрего!

На последние слова Реймара, шинод насмешливо и хитро ухмыльнулся, отчего-то приобретая куда более зловещести, чем многие знакомые по Орикасу, чудища.

– Так в чем же задержка нашего дальнейшего продвижения к цели, капитан?! – все еще беззаботно улыбаясь, вопросительно склонился шинод, разглядывая Реймара, будто ответ был живим существом и упорно прятался за спиной капитана.

– Сканирование близлежащего пространства показало великое скопление примулов по всей территории города, – перефразировал слова ассистента капитан. – В основном, крайне недружелюбные, хищные сущности. И это показало только поверхностное сканирование.

– Но это ведь и так было очевидно, капитан! – сложил домиком белоснежные брови Морритас, практически скрыв их под челкой весьма буйной прически, что целиком и полностью отрицала аккуратность и изящность костюма, своей хаотичностью.

Реймара снова передернуло. Общение с таром Стрего давалось ему с трудом. С первых же минут знакомства, когда представитель Комитета устроил будущим спутникам первую очную ставку.

Тогда, помнится, Морритас явился в комнату, где его ждал Реймар, сквозь огромное настенное зеркало, вызвав первую, но далеко не последнюю нервную дрожь оринавта, своей чудаковатой беззаботной улыбочкой.

С тех пор, ситуация лишь усугублялась и теперь капитан, вполне оправданно, подозревал один из своих глазов в систематическом подергивании, при встрече с шинодом. Самого юношу, сей факт явно несказанно веселил и он ни пропускал ни единого шанса насладиться общением.

– Приблизиться ближе на оринависе у нас не получиться, – наконец-то взял себя в руки Реймар и приняв уверенную позу, продолжил. – Надо выходить наружу отсюда, а не в центре, как планировалось. И на ветробежцах следовать к цели, иначе есть большой риск остаться без оринависа.

Морритас понимающе кивнул:

– В таком случае, следует поспешить со снаряжением ветробежцев. Пока не начался ливень.

– ...или того хуже, – снег, – тихо добавил все это время молчавший Шен, явно надеясь быть неуслышанным. Но его надеждам не суждено было сбыться.

– Не так страшен зверь, как слышится в его реве, господин Шентарро, – лукаво подмигнул шинод помощнику. – Дела, приведшие сюда, не терпят отлагательств. Как говорят сидори, – "зерну – правду, земле – истину".

Помощник Реймара, явно ничего не понявший из его слов, нахмурено сдвинул брови, становясь точной копией своего капитана и лишь согласно кивнул, видимо, посчитав это самым беспроигрышным ответом.

Светловолосый тар лишь улыбчиво кивнул Реймару в сторону машинного отделения, где стоят ветробежцы. Прозрачно намекая на дальнейшие действия. После чего удалился в сторону нижней палубы, ставшей обителью его команды из таких же, не менее странных и загадочных, личностей.

– Чего застыл?! – тихо спросил Реймар, вытирая клетчатым платком, привычно выступившую, после встреч с Морритасом, испарину. – Слышал же, что сказал тар. Пошли...

Спустя около часа, укрытый "мимикроидом" и "хамелеоном", оринавис, выпустил из своего чрева семерых, небольших, каплеобразных "ветробежцев" с шинодами внутри. Те понеслись прочь от высочайшей скалы над уровнем навеки замерзшего моря, где располагалось замаскированное судно. В сторону гротескных останков городского сердца.

Путь лежал неблизкий и чрезвычайно опасный. Потому, в целях безопасности, каждый из отправленной семерки имел при себе портативный визирь. С его помощью остальные члены шинодской команды, оставшиеся для охраны оринависа, а также весь экипаж суда, могли воочию наблюдать за успехами группы в диспетчерской комнате.

Выбрав основным наблюдательным экраном, визирь правой руки Морритаса, – Баата, почти все присутствующие на оринависе с замиранием сердца наблюдали за картинами, что открывались перед их компаньонами.

"Почти все", – потому что помимо наблюдения, особо важным был контроль состояния оринависа. К ним не должны незаметно явиться непрошеные гости из "местных". Да и визуальная связь с семеркой, присутствует ровно до того момента, пока не войдут в цитадель. Потому самого интересного никто не увидит. В этом случае им останется лишь ждать согласно таймеру и если никто не выйдет на связь, – отправлять вторую подкоманду.

Кроме того, – шестеро оставшихся шинодов, все как один напряглись, волнуясь за товарищей, ушедших в обитель забвение и тлена...

Ветробежец Баата мчался мимо зданий, напоминающий призраки догоревших свечей, минуя то что когда-то, еще до его рождения, было улицами, бульварами, площадями, кварталами.

Каплеобразная семерка выстроилась в строй аналогичной формы, подходящую как абсолютного контроля местности, так и для обороны. Ветробежцы, напоминающие втиснутые в эфирную оболочку металлические кресла с движком управления и несколькими оборонительно-боевыми структурами, неслись мимо бледных теней и едва-едва тлеющих полу-материальных силуэтов. Исконные жители глубинных слоев "Вечного Шторма", похоже чувствовали себя здесь как дома. Большинство из них не так-то просто встретить даже в мертвых ямах бездны, не говоря уже о материальном мире. А тут, на те!..

Баату мало нравилась затея капитана Морритаса с этой вылазкой. Можно было лишь гадать о важности миссии, возложенной Комитетом, раз о ее выполнении попросили самого капитана. Все знали о риске, опасности и высочайшей вероятности невозврата, но все равно согласились. Потому что этого хотел Морритас. Нет, неправильно. Не хотел, – жаждал.

Шинод из народа бистал, племени мии'до, или как принято говорить в Импублике, – бисбир. Он мельком глянул на транспорт капитана, в сердце боевого построения. Никогда раньше он не видел капитана столь устремленным, захваченным идеей, одержимым ею. Это настораживало. И за многие годы, проведенные вместе, Баат мог сделать лишь один вывод, – чем бы не закончилась эта экспедиция, – ничто не будет так, как прежде.

С этими угрюмыми мыслями, он лишь напряженно сжал прохладные ручки рычагов управления и продолжил следить за обстановкой вокруг. Как через прозрачную оболочку обшивки ветробежца, так и через несколько побочных экранов возле руля, где отображались результаты непрерывной работы сканеров и радаров.

Дикая, мертвая земля напоминала призрачные чертоги проводника душ Йессалина. Среди ошметков некогда великой цивилизации, копошились как тени усопших, так и отблески не рожденных, но навсегда пожатых руинами.

Их путь лежал к сердцу материка, где высилась цитадель древних шинодов. Там, в зыбких, пропитанных гнилью и стужей, недрах храма, крылось нечто, за чем они сюда явились.

Морритас так и не сказал, что именно, дав описание лишь емкости или тары, в которой должен храниться артефакт. И его эфирную фонографию. Чтобы, даже если с капитаном что-то случиться, или вовсе первая группа не достигнет цели, – их дело могли продолжить остальные.

Честно говоря, судьба смертников никого не радовала. С другой стороны, – если бы не капитан, то каждый из дюжины помер бы еще до их знакомства. А по закону чести, по-крайней мере для Баата, Морритас теперь единоличный собственник его жизни.

Здания и магистрали, больше похожие на эфирные шумы или помехи, чем на реальное пространство, мелькали мимо. Оставляя позади не потревоженных духов, как по привычке, до сих их называет бисбир.

Громадина цитадели, наполовину сточенным клыком, торчащая из сердца главной площади, приближалась. Жаль, что их цель вовсе сама башня с относительно компактными и легко сканируемыми этажами. Пусть даже искусственно расширенными в пространстве. Увы, их ждала задачка посложнее, – подземелья, укрытые в горловине стесанного вулкана, на котором, собственно, и строили святыню шинодов.

Когда-то Баат читал, что этот обузданный древними мастерами вулкан, питал их лаборатории и саму башню столь чистым и безупречным эфиром, что даже одно нахождение здесь, облагораживало и раскрывало энергетические структуры организма. Не говоря уже о легкости манипуляций столь концентрированной субстанцией.

– Через три минуты, будем у входа, – прошелестел по общей связи флегматично вязкий голос Тэссея. – Готовьте скафандры, и не забудьте установить максимальную термоизоляцию, – температура критическая низкая для любого вида живых существ...

– Прям таки для любого, – насмешливо зазвенела Кода в ответ. – Тут вон табуны всякие разные бегают и ничё...

– Готовьтесь, – неожиданно холодно и жестко произнес Морритас, чем мгновенно прервал весь дальнейший трёп.

Баат хмуро цыкнул, пытаясь унять дискомфорт от всплывающих подозрений.

Как и было обещано, – ровно три минуты спустя они прибыли к начальной точке главной и первостепенной фазы плана.

Пролетев мимо отголосков того, что некогда было триумфальной лестницей и колонным кругом вокруг нее, боевое построение ветробежцев застыло в воздухе. Поочередно становясь полуматериальным, транспорт в жестком порядке, выпускал шинодов преобразованных, глухими и абсолютно герметичными ко всем видам воздействий, скафандрами.

Семеро укрытых "мимикроидом" и "хамелеоном", шинодов, беззвучно и без лиших слов, построились в боевой порядок. Кругом, – прикрывая и контролируя как друг друга, так и местность. И двинулись прямиком к черному зеву входа.

Внутри обстановка была точно такой же как снаружи. Тьма и упадок. Некогда величественный холл с двумя огромными, изящно изогнутыми, полудугой, лестницами вверх и их точными копиями вниз, теперь был лишь смазанным воспоминанием былого величия. Декорации, когда-то перехватывающие дыхания своей безусловной шедевральностью, вряд ли могли бы напомнить нечто, кроме плешивых теней.

Даже чувство какого-то детского восторга, сопровождающее Баата, при прежних визитах в древние храмы, гробницы, крепости и замки, молчало. Не было ощущения чего бы то ни было захватывающего. Одна лишь тревога и напряженность в бездне хищной и темной пустоты, от которой не спасал ни один сканер, визирь, модулятор изображения и прочее. Именно таким, однотонным, безвкусным, бесцветным и главное, – безжизненным, запомнит Баат это жуткое место.

Они шли молча, лишь изредка перекидываясь командами и отчетами. Минуя сотни, а может и тысячи залов, несметное количество галерей, комнат, лабораторий, библиотек и всех прочих достопримечательностей любой цитадели шинодов, которые здесь превращались в черное, беспроглядное ничто.

В мире, надолго застрявшем между реальностью и небытием, жизнью и смертью, как и в любом живом существе, со временем не остается ни того, ни другого. Даже потусторонние сущности использовали это место, скорее как полигон для выяснения обоюдных обид с дальнейшим уходом подальше. Если им, конечно, это удастся. Ведь тех, кому не посчастливилось уйти отсюда вовремя, ждет участь самого мира. Именно поэтому такое великое количество "духов" здесь оказалось. И именно поэтому, будучи относительно живыми, они в прямом смысле заживо гниют здесь. Будучи запертыми на перекрестке реальностей...

Баат упустил момент, когда они достигли цели.

В отличии от ожиданий, это была небольшая лаборатория, похожая на любую самую заурядную лабораторию из ныне существующих. Прямоугольное помещение примерно пять на пятнадцать саженей с несколькими рабочими столами, одним массивным книжным шкафом и двумя древними аналогами нынешних систематизаторов данных, – плеонитов. А в остальном: баночки и колбочки, чашечки и стаканчики, реторты и весы, "считалки" и "анализаторы", перегонные кубы и центрифуги, хирургические принадлежности и холодильники...

Самая обычная универсальная лаборатория любого уважающего себя шинода. Правда, раскрошенная временем и обстоятельствами.

Но, похоже, Морритас явно знал зачем он сюда пришел. Не обращая внимания на короткие всполохи с которыми команда добивала нескольких встреченных "местных", капитан уверенно прошел в противоположную от входа сторону и начал изучать голую, некогда выложенную известняком стену.

Несколько минут спустя, что-то щелкнуло и стена, по логике должна была изменить свое положение или еще что-то в этом роде. Однако вместо это она просто осыпалась пылью, открывая путь в наполовину меньшую нишу.

В скрытом помещении лаборатории были лишь стол и небольшой шкаф, а на столе стояла шкатулка довольно вычурной формы, – эллипсоида на трех тонких ножках.

Баату показалось что капитан на миг замер, будто в предвкушении, и лишь спустя несколько мгновений взял шкатулку, бережно спрятав в транспортировочный кейс. Судя по всему, – произошедшее не оказало никакого влияния ни на шкатулку, ни на ее содержание, ведь она даже не скрипнула, когда ее взяли в руки, не говоря уже о том, чтобы осыпаться или раскрошиться.

– Уходим, – с нотками удовлетворения в голосе, молвил капитан, быстро двигаясь к выходу.

Все последовали приказу, не забывая параллельно сканировать пространство.

Баат хотел дождаться пока выйдет Морритас и пойти за ним, однако шинод вдруг остановился на полушаге, словно услышал что-то позади. Считая себя довольно чувствительным ко всякого рода нестабильностям и пространства, и эфира, бистал внутренне напрягся. Поскольку не ощущал ровным счетом ничего, способного привлечь внимание капитана.

– Ну-ка, подержи, – неожиданно всучил в руки Баату кейс Морритас, над которым буквально секунду назад едва не пускал слюни.

Капитан быстрым шагом вернулся в нишу. Постоял, покрутился, явно не зная сам, что именно ищет. Так длилось несколько минут.

– Хм, капитан, – неуверенно обратился Баат. – Нам...

– Тихо, – поднял указательный палец Морритас. – Ни звука!

Спустя мгновение старший шинод отряда неожиданно сотворил эфирную композицию "вскрытия" и резко вонзил ее в пол. Поднялись несметные тучи пыли, мгновенно засорив все наблюдательные сенсоры.

– Что за... – прошипела Фашальт, первой из остальной команды, врываясь в помещение.

Мигом после, еще одна композиция очистила воздух и вся команда стала свидетелем дикой картины, – Морритас стоял над раскуроченным полом ниши, испускающим слабое голубоватое сияние. В полу появилось отверстие из которого прорывался слабый свет.

Прямо под комнатой спряталась круглая комната, больше подходящая для небольшого деревенского храма.

– Серьезно?! – засомневался Лиам. – Инкрастула? В таком месте?!

Словно в ответ на его слова, испещренный фосфоресцирующими прожилками, пол дважды скрытого помещения, налился мощной силой маны. Еще одна манипуляция капитана вызвала активацию аутентификационного протокола, взломанной им инкрастулы, – древней и навеки утраченной технологии призыва.

Там, внизу, на пульсирующей тетраграмме тысячелетней давности, переменчиво вибрировал каменный кокон, усеянный едва заметными трещинами. Никому не надо было говорить, что в нем сейчас, как муха в янтаре, должно быть запечатано некое существо, когда-то насильно вырванное в материальный мир мастерами древности.

Морритас не мешкая переместился к кокону уже и так дав всем понять что без него он не уйдет. Даже в изоляционном доспехе скафандра была заметна дрожь его рук, когда он сорвал налет столетий с овальной глыбы, чтобы показать мутно сиреневый самоцвет.

Камень, внутри которого находилось гуманоидальное существо, переливался загустевшей маной и эфириазным веществом, делая его черты размытыми, как сквозь запотевшее стекло.

– Раздолби меня пресветлая Тэя... – прошептала Кода. – Скажите, что вы тоже это видите...

Но ответить никто не успел. Поступок капитана будто разбудил всех, до этого дремлющих, тварей вокруг. И теперь они рванулись на лакомый, невиданный веками кусочек.

Дальнейшие действия были максимально прямолинейны. Даже не пытаясь сказать что-либо Морритасу о коконе, что тот уже прицепил на гравитационный поводок, отряд стал плотным кругом в лаборатории, формируя ментальную совокупность.

Уже не таясь, шиноды объединили силы. Сформированным, коллективным порывом зацепили крючок связи с координатными якорями на ветробежцах.

Постройка многоуровневого каркаса формулы, завершилась ровно в миг, когда потолок лаборатории начал осыпаться, а стены крошиться. Как раз появился первый посетитель, вновь воспылавший пламенем орикаса, протягивая конечности-щупы к шинодам.

Проход Белой Лестницей прошел безупречно, доставив отряд лишь с небольшой погрешностью. Вместо остановки ветробежцев, их перенесло ко входу цитадели.

– Реймар! – зарычал Морритас по связной линии, забыв о привычной вежливости и витиеватости речи. – Оринавис в готовность! Летите нам на встречу! Быстро!!!

Наверняка ошалевший от вдруг возобновленной, да еще и таким тоном, связи, капитан оринависа лишь пролепетал что-то несвязное в ответ, больше рассчитывая на гул двигателей, дающих понять всю степень затребованной готовности.

Тем временем, пока семерка продвигалась к оставленным ветробежцам, их глазам и визирям открылась довольно неприятная картина. Возбужденные неожиданным и столь мощным всплеском эфира, как Белая Лестница, пришли в себя все, доселе мерно тлеющие опасности, падшего мира.

Неприятная, отдающая нытьем в суставах и висках, дрожь прокатилась по руинах древней метрополии, предупреждая о грядущей опасности.

– Помогите с коконом! – скомандовал Морритас, когда они вернулись к транспорту.

– Не поместиться, – ответил Лиам. – Сливаем бегунов?

Капитан лишь коротко кивнул, отдавая приказ приступить к переформатировке двух ветробежцев в один, с двумя пилотами и местом для крепление крупного багажа.

События набирали нешуточный оборот. Баат лишь успевал следить за своей частью работы, попутно пряча начисто забытую Морритасом шкатулку, ради которой и затевался весь сыр-бор. Теперь она оказалась даже не чем-то другорядным, а вовсе вылетела у всех из головы.

– Есть! – одноголосно отрапортовали все семь всадников ветробежцев, несколько минут спустя.

Когда транспорт взвился в небо, выключились лишние службы, надобность которых отпала из-за раскрытия их присутствия. Шиноды дали весь упор мощности на скорость. Задребезжала обшивка, некоторые датчики и экраны замигали, другие, – вовсе погасли. Шесть капсул стремительно набирали высоту и скорость, безропотно корежа турбины двигателей и безжалостно пожирая ресурсы мана-батарей.

Над городом поднималась рябящая, грохочущая волна, будто облако разреженного дыма из трубки. Начинался ливень вперемешку со снегом, или тем что здесь должно было быть "ливнем" и "снегом". На самом деле, – самый настоящий град размером с кулачок младенца. Каждая капля.

Пробудившиеся от вечного томления обитатели этих странных мест, раскрыли глаза и узрели.

Теперь шинодов не смог бы укрыть ни один купол, маскировка или любые другие хитрости в паре с достижениями науки. Как хищник чувствует запах своей жертвы, так примулы чувствовали их.

– Встреча с оринависом будет через четыре с половиной минуты, капитан, – необычно быстро заговорил Тэссей. – Но... – он замялся, – если эта орава рванет за нами на первую пелену и повиснет на защитных куполах... Вряд ли мы доберемся до второй, – двигатели взорвутся от перегрева...

Зависла тишина. Все понимали о чем говорит коллега. Двигатели оринависов рассчитаны на конкретное количество энергии и эфира. Пропускная способность механизма пропустит в первый, – переходной, – слой Орикаса, лишь само судно. Максимум, – несколько ветробежцев, прикрепленных к щитовому пологу.

Но никак не армаду, голодных до безумия, иноплановых сущностей. Подобное просто выведет из строя механизм двигателя и оринавис, вместе со всем экипажем, либо перетравиться в полуматерии первого слоя, либо будет сожран преследователями.

– ...или же мы рискнем и прорвемся. – подытожил капитан и натянуто насмешливо обратился к другому капитану. – Справимся, господин Реймар?!

– Нету сва... кхм... др+угих вариантов, тар Морритас! – ответил Реймар, показав себя образцом выдержки.

Ровно четыре с половиной минуты после сообщения, – самые долгие четыре с половиной минуты в жизни Баата, – ветробежцы шли на стыковку с оринависом. Было чувство, что весь, использованный не преследователях, арсенал ушел в землю. Настоящий рой, подобно тучам саранчи, сейчас висел на хвосте неудачливой семерки.

– Открываю! – скомандовал Реймар.

На мгновение показалось, что время остановилось. Все замерли, ожидая исхода стыковки с кораблем, предназначенным для плавания в бескрайнем, Вечном Шторме Орикаса.

Задержись процесс хоть на несколько секунд – их настигнут. Конец.

Попади в стыковочные шлюзы хоть один примул, – задержка. Конец.

Эфирный двигатель не раскупорил путь в первую пелену вовремя, – конец.

– Стыковка через десять секунд! Десять секунд после, – первая пелена и Шторм!

Вихрящаяся туча, разбуженного улья, неумолимо приближалась, словно оправдывая слова тар Тэссея о неизбежности. Весь экипаж оринависа сейчас находился в главной диспетчерской, ожидая своей судьбы.

Момент стыковки... Бесцветная вспышка спустя... Тьма...

– Стыковка... кхм, – послушался на общем канале связи, осипший голос капитана Реймара. – Стыковка прошла успешно! Первая пелена сгущается! Выход в шторм через три... два... один!

Вечно бурлящая тьма эфирного плана бытия, напоминающая неспокойную пучину океана, встретила их кроваво-красным отголоском здешнего рассвета, на фоне пожранной коррозией и скверной, иссиня-черной глобулы.