Текст книги "Монах с гитарой"
Автор книги: Забелин Евгеньевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
К тому времени, когда всадники добивали последнего из пяти кадавров, мы всем колхозом, заколбасили семнадцать язычников, и я пару раз уже успел полностью исцелить своих питомцев. Пятый кадавр, с протяжным звуком, расплылся и растворился в воздухе. Конечно, у язычников другого выхода не было, но...
На месте павших пяти кадавров, словно из-под земли, выросли целых десять! Дело пошло гораздо веселее. Но веселье, вместе с остававшимися язычниками, очень быстро закончилось, скомкав заслуженную радость победы, до удовлетворенной улыбки.
Собрав своей отряд в кучу, я передвигаю его ещё ближе к Церкви, и уже оттуда наблюдаю за методичным уничтожением рыцарями Лангобарда вражеских копейщиков, которые оставшись без какой-либо поддержки, были обречены. Я не участвую со своим отрядом в избиении, ограничиваясь охраной Церкви от одиночных солдат врага, бегущих от неминуемой смерти, куда глаза глядят. Ещё немного и все было кончено.
От наступившей тишины можно было потерять сознание. Перед нами было недавнее поле боя. И все это поле, было густо усеяно трофеями!
Я ещё ничего не успел предпринять, а Жаба с Хомяком уже сорвались с места, и не обращая никакого внимания на бродивших по полю бойцов Лангобардии, принялись жадно загребать в багажники все, до чего успевали дотянуться. Я немного понаблюдал, как лангобардцы начали неторопливо возвращаться на свои исходные позиции, что безоговорочно означало, что с врагом покончено окончательно, и охотно присоединился к своим питомцам.
Когда большая часть трофеев была собрана, я с досадой заметил, что у меня появились конкуренты. Из городских ворот толпой хлынули низкоуровневые игроки, все это время отсиживавшиеся за крепкими стенами. А теперь эти падальщики, которые палец о палец не ударили, для того чтобы иметь хоть какое-то отношение к разбросанным повсюду трофеям, на правах новых хозяев, нагло собирали их, без всякого зазрения совести. Я только криво усмехнулся. Как это похоже на оставшуюся за крышкой капсулы, действительность! Игра игрой, а законы той реальности действуют и здесь. Кто-то вкалывает, а кто-то получает барыши!
Церковь уже успела самостоятельно избавится от дымящейся зелёной слизи, и вновь красивая и нарядная радовала всех встречных и поперечных. Я окружил её своим увеличившимся за счёт свежего десятка кадавров отрядом, и прошёл, в особенно приятную после недавнего боя, прохладу её внутренних помещений.
Отец Евлан стоял на своём обычном месте. Но теперь он не пребывал, как всегда, в абсолютной прострации, а кажется весь превратился во внимание, с нетерпением ожидая результаты разыгравшегося за стенами сражения. Отец Евлан был достоин уважения. Он все-таки нашёл в себе силы взять себя в руки и в минуты смертельной опасности не покинул свой ответственный пост. Осталось навсегда неизвестным, что это было: героизм или глупость.
Увидев меня, он даже, как мне показалось, с облегчением вздохнул. При этом плечи его безвольно и расслабленно опустились, а сам он стал похож на сдувшийся в разгар праздника шарик. Я не стал тянуть время и сразу перешел к делу:
– Победа! Враг разгромлен окончательно и бесповоротно! Даже некому было убежать, чтобы позвать на помощь! Как-то, даже немного скучно!
– А Церковь цела?! – вспомнил отец Евлан о самом главном.
– Цела, как целомудренная невеста, перед первой брачной ночью!
Отец Евлан смущенно зарделся и заулыбался, видимо вспомнив о чем-то своём. Затем, спохватившись, бросил на меня взгляд украдкой, передернул рыхлыми плечиками, и перешел к официальной части:
– Брат Митяй! Ты совершил незабываемый подвиг на благо Церкви и во имя Веры!
Я ободряюще улыбался священнику, давая ему понять, что полностью с ним согласен и поощряя его от бесполезных слов благодарности перейти к полезному делу вручения вознаграждения. Отец Евлан заметив мою улыбку, поднял руку для концентрации внимания, и продолжил:
– Совершивший Незабываемый Подвиг, достоин Незабываемой Награды!
Ну, наконец-то! Прижимистый священник все же решил раскошелиться! Отец Евлан принял такой вид, как будто собирался вручить моему отряду Знамя боевой части:
– К сожалению, мы не можем посвящать все свое время молитвам во славу и процветание нашей Веры! Идет Вечная Война! И мы иногда вынуждены брать в руки оружие, чтобы защитить нашу Веру. Прими же эту достойную награду, которая поможет тебе и в будущем успешно отстаивать интересы нашей Церкви и Веры!
Одновременно с протянувшимися ко мне руками священника, в которых была моя награда, прозвучала знакомая мелодия сообщения, оповестившего, что у меня стало на один предмет больше. Я сдержанно лезу в инвентарь и действительно нахожу его:
Боксёрские Ленты.
Класс предмета Редкий.
Урон 250 ед.
Неуничтожимый.
Я неумело наматываю Боксёрские Ленты на руки, и невольно обращаю внимание на то, что я могу одновременно использовать и их и гитару Ленина, так же, как это было замечено ранее с одеждой-доспехами. Соответствующий слот был разделен по диагонали, и в нем одновременно присутствовали и Гитара Ленина и Боксёрские Ленты. Опять же, килограмм благодарностей разработчикам, великодушно предоставивших мне возможность иметь одновременно два класса.
Подарок сам по себе был хорош, и я на этот раз искренне, но сдержанно поблагодарил священника. Отец Евлан, уже вполне оправился от последствий вражеского вторжения и поэтому со своим вернувшимся на место снисходительно-покровительственным видом принял мою благодарность. На прощание он мне не забыл напомнить, что когда я ему понадоблюсь, он меня везде найдёт, и я с озадаченным видом, вновь ломая голову, чтобы это значило, вышел из Церкви на свежий воздух.
Как ни жалко было расставаться с десятью кадаврами, которые, как выяснилось, могли появляться очень и очень редко, но все равно, пришлось свернуть Короля Лича в амулет, вслед за которым исчез и десяток пованивающих мертвецов. Переться в город с таким сопровождением из нежити было чревато. А перед самим городом, я свернул в амулеты еще и зайцев с Жабой, и въехал в город на важном и преисполненном чувством собственного достоинства Хомяке.
12. КАК ЗАРАБОТАТЬ МИЛЛИОН.
Оказавшись в городе, я первым делом заглянул в оружейную лавку. Терпеливо отстояв в очереди, я потом битый час вытягивал трофеи из своего инвентаря и багажников питомцев и менял их на презренный металл.
Затем я быстренько подбил баланс. К полумиллиону с Турнира, Подземелья Отшельника, и частично, с аукциона, добавилось более двухсот тысяч доставшихся от язычников. И, несмотря на то, что разошлись ещё не все вещи, выставленные на аукционе, рассчитывать всегда приходится только на то, что у тебя в кармане. Итак, получалось, что до заветной суммы мне не хватало еще примерно триста тысяч. Так, что идея с миллионом, до сих пор, не теряет своей актуальности. В общем, расслабляться ещё рано, и я решил реализовать задумки, тщательно обмусоленые во время вытаптывания фермерских полей по пути в город.
Оставив несколько тысяч себе на мелкие расходы, я сгрузил все деньги поровну Жабе и Хомяку, справедливо посчитав, что самый лучший банк – это багажник моего питомца. Удовлетворенно щурясь на полуденное солнце, я вышел из оружейной лавки, и походкой будущего миллионера, отправился к Гварнери.
Гварнери стоял за прилавком и насвистывая что-то знакомое, чистил и без того уже ослепительно сверкающий, огромный геликон. Нехотя оторвавшись от своего, вне всякого сомнения, увлекательного занятия, он поправил пенсне, съехавшее на кончик носа, и державшееся там вопреки всем законам физики. Разглядывая пуговицы на моей куртке, выглядывающей из распахнутой на груди рясы, Гварнери поинтересовался:
– И ты ещё улыбаешься? И это несмотря на то, что вчера было воскресенье, а завтра вторник?
– Ну, если нет ни одного повода для грусти и печали, почему бы и не порадоваться?
– Да, для печали поводов хватает, зато для радости времени не жалко.
Гварнери вновь уставился на меня. Было заметно, что меня здесь не ждали, и никого не интересует принципиально, зачем я здесь появился. Пора было заканчивать с формальностями и брать инициативу в свои руки. Я сразу перешёл к делу:
– Ваше предложение о деловом сотрудничестве еще в силе? Если у вас найдётся для меня работенка, наверное, я смогу сдвинуть свой плотный график и найти для вас немного времени.
Гварнери лукаво посмотрел на меня поверх пенсне и произнёс, немного растягивая слова:
– Ну-у, если у вас такая напряженка со временем, то наверное, совсем не обязательно утруждать себя такими пустяками, как бедный продавец музыкального магазина с его небольшими затруднениями.
Старый прохвост! Он заставлял меня сейчас выпрашивать у него задание! А с другой стороны, куда деваться? И я, едва сдерживая раздражение, произнёс:
– К чему все эти условности? Время блефовать прошло – пора вскрываться! Мне нужна высокооплачиваемая работа!
Гварнери окончательно бросил полировать геликон, критически оглядел его со всех сторон, и бережно спрятал под прилавок. Я, с нескрываемым интересом, проследил взглядом за исчезнувшим инструментом, и совершенно сбитый с толку, соображал куда мог там поместиться геликон, если для него требовалось ровно в два раза больше места. Гварнери, стряхнул с ладоней невидимую пыль, и наконец, вымолвил:
– Ну, насчет того, насколько высокооплачиваемая, я не знаю... Но кое-что подходящее для тебя, я могу подыскать. Работа не пыльная, но требующая предельного внимания и концентрации. Ну как? Берешься?
– А может там еще какие-нибудь детали есть? Что-то уж чересчур размытое освещение вопроса!
– Можно, конечно, и подробнее. Ганс, хозяин Постоялого Двора, взял у меня одну вещь. Я не могу сказать, что он не порядочный человек, потому что для этого нужны веские основания и убедительные доказательства. Возможно, у него проблемы с памятью, но опять же, такие вопросы нужно адресовать к специалисту. В общем, как бы то ни было, но прошло уже непозволительно много времени, чтобы на это уже невозможно было не обращать внимание, а хозяин Постоялого Двора эту вещь мне так, до сих пор, и не вернул. И я теперь хочу реализовать моё законное право и естественное желание, как законного владельца, одолженной на время вещи. А именно, по-прежнему владеть ею, пользоваться и распоряжаться, и в конце концов, поскорее увидеть ее в своем доме. Ну, как? Теперь деталей достаточно?
– Исчерпывающе! Звучит, как договор об оказании услуг, только, что-то в нем никакой речи не идет о моём интересе...
– Насчет твоих прав и обязанностей, здесь все предельно ясно и прозрачно. Ты должен сходить к Гансу, хозяину Постоялого Двора, забрать у него мою вещь, и принести ее мне. Мне нет никакого дела до того, как ты это сделаешь, уговоришь его или просто убьешь. Но я хочу, чтобы моя вещь поскорее оказалась у меня!!!
Поначалу он, как и прежде, говорил не спеша, растягивая слова. Постепенно его голос становился громче и громче, срываясь на крик, а последнюю фразу он визжал мне в лицо, брызжа во все стороны слюной. И тогда я понял, что эта вещь для него, действительно возможно, что-то значит. Мы стояли напротив друг друга. Он тяжело дышал, а я думал о санитарах со смирительными рубашками. Но он внезапно успокоился, и уже совершенно спокойным голосом произнёс:
– За это я тебя щедро вознагражу!
Проигнорировать сообщение было совершенно невозможно, потому что звуки, постоянно сопровождающие эти самые сообщения, вряд ли когда-нибудь, кого-то оставляли равнодушными. Я принял задание и окно исчезло.
Оказавшись на улице, я облегчённо вздохнул. А Гварнери-то оказывается, та ещё штучка. С ним нужно быть начеку, а то ещё чего доброго, горло перегрызет, и ему за это ничего не будет. Поглощенный мыслями об этом, я направился в сторону Постоялого Двора. Минут через десять, я уже поднимался на знакомую широченную террасу, которая и в этот раз пустовала. В обеденном зале, с момента моего последнего пребывания здесь, ничего не изменилось, если не считать того, что посетителей стало меньше.
Хозяина Постоялого Двора на месте не оказалось. Зато, вместо него, у барной стойки, с невозмутимым видом стояла высокая блондинка, в белоснежной сорочке, тугом корсете и коричневой мини-юбке. Увидев меня, она приветливо улыбнулась. Возможно, это ничего не значило, но я направился прямиком к ней.
– Привет! Я, Митяй! А вы случайно не знаете, куда подевался хозяин этого расчудесного заведения?
– Если вам нужен хозяин Постоялого Двора, то это я! Меня зовут Гретхен.
Я подозрительно оглядел блондинку. Сорочка едва скрывала большую высокую грудь, а вся остальная одежда подчёркивала волнующие изгибы превосходной фигуры.
– Ну, не знаю... Быть может, вам именно так и хотелось бы считать, но вы даже отдаленно не похожи на лысого толстого коротышку, которого я видел здесь в прошлый раз.
– А, понимаю! Вы, наверное, ищете Ганса, прежнего владельца Постоялого Двора!
– Скорее всего! И где же он?
– Он теперь владеет Таверной напротив, а хозяин, точнее хозяйка Постоялого Двора, теперь я.
– Знаете, а по мне так, наверное, даже еще и лучше!
– Правда? И почему же, если не секрет? – её красивые брови удивленно вспорхнули вверх.
– Потому что, гораздо приятнее видеть перед собой пару больших упругих женских прелестей, чем толстую и сморщенную, всегда недовольную чем-то, лысую задницу!
Ух, даже не знаю, что на меня нашло. Успокаивало одно. По крайней мере, я сказал правду. Хозяйка Постоялого Двора, отреагировала адекватно, даже краской не залило. Напротив, она хихикнула, и искоса стрельнула в меня озорными глазками. Проняло. Кажется, мы перешли на новый уровень отношений. Надо было закрепить успех.
– Кстати, а у вас тут можно снять комнату? А то мне, как бы это поделикатнее выразиться, негде спать!
– Конечно! У нас самый лучший Постоялый Двор в городе, и мы предоставляем самые разнообразные номера, удовлетворяя вкусы самых взыскательных и капризных клиентов. Здесь все зависит только от финансовых возможностей постояльцев.
– И какова цена самого дорого номера?
– Тысяча в сутки! – не без гордости произнесла Гретхен, и поспешно добавила. – Поверьте, это действительно самый лучший номер в городе! В нем настоящая этрурианская мебель и ганджубарские ковры! А что за вид из окна! Из окна этого номера видно бывшую столицу Империи!
– Согласен! Беру на неделю!
И я отсчитал ей положенную сумму. Но тут же передумал, и заплатил за месяц вперед. Меня прельстила не мебель, сомнительного происхождения, вместе с такими же коврами, и даже не то, что из окна видна столица, до которой не меньше тысячи километров. Мне достаточно было ванной, которой не было в других номерах, и постели без клопов, которые в других номерах стремительно расширяли своё жизненное пространство. Ну, и потом. Все дело в принципе: если возможности позволяют, то нельзя экономить на себе. Кроме того, тысяча в сутки, вопреки мнению хозяйки Постоялого Двора, это ещё даже приблизительно не похоже на расточительство.
– Сейчас я отлучусь по делам. А пока что, до вечера!
И я уже собрался было уйти, как она чуть ли не схватила меня за руку:
– Подождите! У меня будет к вам небольшая просьба! Вы все равно увидитесь с хозяином Таверны, передайте ему пожалуйста этот сверток. Это очень важно! Я вас щедро отблагодарю!
Ничего не поделаешь, так устроены мужчины – им трудно устоять, когда просит женщина, но когда просит красивая женщина – устоять невозможно. Я смотря ей в глаза ткнул не глядя в нужную кнопку, принимая задание.
– Я буду вечером!
– Я буду ждать!
Глаза наши встретились, и мне показалось, что наши отношения вновь перешли на следующий уровень. Надо бы закрепить результат, но время! Пришлось отложить до вечера.
Таверна была через дорогу. Не прошло и пары минут, как я уже входил в шумное помещение. В отличие от Постоялого Двора, здесь было чересчур многолюдно. Это было основное место дислокации местных наемников. Судя по количеству, большая их часть сидела сейчас без работы, и предпочитала это делать с полными стаканами и кружками в руках. Наемники, от которых рябило в глазах, были самых разнообразных рас и классов. Вся эта разношерстная толпа производила адский шум, который по какой-то таинственной причине совершенно не был слышен на улице.
Я с трудом отыскал взглядом бывшего хозяина Постоялого Двора, и нынешнего хозяина Таверны в одном лице, и уже почти проложил мысленно к нему курс через колышущееся море, колоритного вида, наемников, как внезапно, кому-то удалось перекричать шум этого подобия морского неистовства:
– Привет, джинази!
Я оглянулся на знакомый голос, и увидел квадратного Флойда, который взобрался на стол, стоящий возле окна, и приветственно махал мне обеими руками, изо всех сил стараясь привлечь моё внимание. Увидев, что я его заметил, дворф заулыбался еще шире, и вновь перекричал гудящее людское море:
– Давай к нам!
Я посмотрел в сторону хозяина Таверны и вздохнув, подумал, что он все равно никуда от меня не денется, повернулся и направился к столику Флойда. Кроме Флойда за столом сидели уже знакомая Эффи, а также совершенно незнакомый, неприятный и худощавый тип, с острыми чертами лица. Флойд похлопал меня по плечу на правах старого знакомого. Я в свою очередь, на правах старого знакомого крепко обнял Эффи. С худощавым наемником мы ограничились простым рукопожатием. При этом Флойд представил нас друг другу. Наемника звали Карл Изгоев. Осталось неизвестным, была ли это настоящая фамилия или нет, но как заметил Флойд, Карлов в игре пруд пруди, а Изгоев только один. Затем они все разом зашевелились и задвигали стульями, освобождая мне место за столом. Когда я довольно комфортно расположился между Эффи и Флойдом, дворф разглядев мой текущий уровень воскликнул:
– А ты, я смотрю, время даром не терял! Неделя и уже двадцатый! Да ещё и у барда!
Мне ничего не оставалось, как только пожимать плечами на каждую его фразу, глупо улыбаясь при этом. А Флойд, между тем, не унимался:
– Рассказывай, как тебе это удалось? Кстати, а почему на тебе монашеская ряса?!
– Совершенно случайно, просто повезло, – неопределенно ответил я на оба вопроса сразу, будучи не против, рассказать об этом Флойду и Эффи, но совсем не собираясь посвящать в подробности совершенно не знакомого мне худощавого наемника Карла, которому я почему-то не спешил доверять.
Флойд хотел ещё что-то сказать, но тут в разговор вмешалась Эффи, внимательно следившая за нашей беседой:
– Флойд! Наш гость, возможно, умирает от жажды, а ты решил замучить его вопросами, чтобы сэкономить на выпивке?
– Точно! Горло без смазки даже доброе слово дерёт. Что будешь пить?
После памятного спора с компаньоном, главной причиной которого было как раз таки злоупотребление алкоголем, я решил на некоторое время с выпивкой завязать. Поэтому я вежливо отказался от предложения, честно признавшись, что пока не бухаю. Флойд не стал настаивать и заказал всем пиво. Мне досталась банка безалкогольного.
Между тем, Флойд совсем не хотел сдаваться. В несколько глотков, осушив здоровенную кружку пива, он заказал себе ещё, а пока ждал заказ, вновь попытался вытянуть из меня побольше информации, проявив при этом немало упорства и настырности:
– Если ты переживаешь насчёт Карла, то зря. Мы с Эффи, давно уже его знаем и нам еще не представилось ни одного случая и ни одной причины не доверять ему, так что, при нем можно быть откровенным.
Пока он говорил, я не спеша обвел взглядом всю компанию, и остановился на Карле. Основания доверять Карлу, на которые упирал Флойд, были предельно убедительными! С таким же успехом можно было просто сказать, что Карл отличный парень, и все. В конце концов, сообразив, что мне от расспросов все равно ни куда не уйти, я решительно тряхнул головой и приступил к рассказу, тем более, что не собирался посвящать их во все подробности. Не спеша потягивая из банки, я вкратце изложил им о всех своих похождениях, опустив наиболее важные, по моим соображениям моменты, а также подробности о том, каким образом у меня появились питомцы. Кроме того, я совершенно ничего не сказал им о Подземелье Отшельника, о Короле Личе и Малом Кольце Регенерации, а так же, о своём участии в уничтожении язычников. Я закончил свою "исповедь" и вновь обвел всех взглядом. Наемники сидели с вытянувшимися лицами, кроме Эффи, которая, вероятно, просто хорошо владела собой. Наконец, Флойд вышел из оцепенения, расплылся в желтозубой улыбке, и хлопнув меня по плечу, восхищенно сказал:
– Да, такого мне ещё слышать не приходилось! Знаешь, меня во всем этом смущает пара моментов. Во-первых, я не знаю ни одного игрока, персонаж которого мог бы иметь два класса одновременно. И второе, таких питомцев в игре просто не бывает у обычных игроков. Такие эксклюзивные питомцы могут быть только у специальных неписей!
И они все трое вопросительно уставились на меня. Я вначале не понял их реакцию, а потом примерно с полчаса доказывал им, что я не верблюд, точнее, что я обычный игрок, а не НПС. Я пытался их переубедить различными способами, и в конце даже расписал в красках, как бывает хреново утром с бадуна когда перемешаешь все, что горит, накануне вечером. И на этом последнем они сломались. Мне, наконец, кое-как удалось заставить их поверить, и Флойд опять взял слово:
– Мы, конечно, ничего не имеем против неписей. Просто не очень приятно считать себя дураком, после того, как пообщаешься с адаптированным НПС.
– Это ещё что за "зверь"?
– Это такая же непись, как и все остальные, и вместе с тем, не такая. – Флойд задумчиво вытряхнул из бороды крошки и продолжил. – Они могут полностью имитировать поведение обычных игроков, и их очень трудно, почти невозможно вычислить. Я не знаю, для чего они нужны в игре. И никто пока не знает, кроме тех кто их разработал. Но они есть, и это – факт!
Я по-прежнему молчал, переваривая информацию и Флойд продолжил:
– Понятно, что ты обычный человек-игрок. Но с твоим персонажем тоже не все в порядке. В нем совмещены невозможные для обычного игрока вещи. Есть в твоём персонаже что-то от НПС!
Я не знал, что и сказать. Я даже не знал хорошо это, или плохо. По крайней мере, для меня, в связи с этими открытиями, не изменилось ровным счетом ничего, поэтому падать а обморок было ещё рано. Эффи, поспешила разрядить атмосферу, резко сменив тему:
– Ну, и как тебе игра в целом? Как впечатления?
– Да нормально все! Только вот питомцы уж слишком громко пищат, аж уши закладывает.
– Так отрегулируй звук в настройках питомца! По крайней мере, у обычных петов такие опции в наличии присутствуют.
Я поблагодарил ее за совет, и заверил, что обязательно им воспользуюсь, когда выпадет свободная минута. Затем мы ещё поговорили некоторое время ни о чем, когда я, наконец, вспомнил про задания и засобирался на встречу с Гансом.
Ганс стоял за барной стойкой и дыша в стакан, тут же натирал запотевшее стекло до почти абсолютной прозрачности. Затем, прищурив глаз, внимательно разглядывал стакан на свет, и если его удовлетворял результат, оставлял его в покое и принимался за следующий. В принципе его нынешняя работа мало чем отличалась от предыдущей, если не принимать во внимание, что её стало больше. С новой работой он вполне справлялся, и при этом, не выглядел замученным. Я подошёл вплотную к барной стойке и сказал:
– У меня к вам дело!
Ганс не спеша отставил очередной стакан в сторону, вытер волосатые руки о грязный фартук и вопросительного уставился на меня.
– Гретхен, хозяйка Постоялого Двора, попросила передать вам это!
Я протянул ему сверток, который Ганс тут же выхватил у меня из рук, и исчез за барной стойкой вместе с ним. Когда Ганс вынырнул обратно, свертка уже не было, зато была довольная улыбка, поделившая его красное морщинистое лицо на две неравных половины.
– Вы оказали неоценимую услугу! Поэтому я считаю своим долгом отблагодарить вас за оказанную помощь! Гретхен недавно овдовела. И сейчас безутешная вдова нуждается в помощи. Поэтому, и у меня к вам будет соответствующая просьба передать ей вот этот документ. Это купчая на Постоялый Двор.
И он передал мне листок бумаги, сплошь исписанный какими-то каракулями и покрытый печатями, а так же деньги в качестве награды за доставленный от Гретхен свёрток. Оказалось, что "неоценимая услуга" стоит целую сотню золотых! Торговаться не имело смысла и я, глядя в его довольные, часто моргающие глазки, сказал:
– Это еще не все! Вам знаком владелец Музыкального магазина, по имени Гварнери?
Улыбка медленно сползла с лица Ганса, но врать он не стал, и быстро, без промежутков между словами, проговорил:
– Да конечно! А в чем дело?
– Он утверждает, что вы у него якобы одолжили на время одну вещь. И теперь Гварнери хочет получить ее обратно.
– Кажется, я понимаю, о чем вы говорите. Но дело в том, что я не могу ее вернуть.
– Правда? А позвольте узнать, почему вы не можете этого сделать?
– Я не могу это сделать потому, что у меня ее нет!
– Скажите на милость! И куда же она подевалась?
Я уже мысленно пару раз доставал из инвентаря гитару Ленина, предполагая пустить ее в ход и зафиналить задание силовыми методами. Единственное, что меня останавливало так это то, что Ганс если и врал, то делал это очень правдоподобно.
– Мне срочно нужны были деньги, и я заложил её в ломбард, Моне Плешивому.
– А это еще кто такой?!
– Моня Плешивый? Он же – Гойцман. Оооо – это лучший ювелир Лангобарда, а может быть и не только! Его Ювелирный магазин находится в Западном районе. Помимо торговли ювелиркой, он занимается еще ломбардом, – он заговорщически мне подмигнул, и перейдя на полушепот, добавил. – И еще кое-чем, но это уже не имеет прямого отношения к нашему делу.
«Боксерские Ленты» неприятно врезались в кожу руки, ставшей твердой от сильного перенапряжения. Я думал о двух вещах. Сразу свернуть ему шею, или дать ему минуту помучиться. Наверное, Ганс каким-то невероятным образом заметил нешуточную борьбу этих двух мыслей у меня в голове, потому что сразу же заговорил и сказал то единственное и нужное, что могло его спасти:
– Мы можем ее забрать прямо сейчас!
– Ну и почему мы тогда всё ещё здесь стоим? Ноги в руки и вперед!
– Да, конечно! Но здесь есть одно маленькое "но"...
– Какое ещё "но"???
Я почувствовал, что ещё не совсем успевшее улечься раздражение вновь начинает нарастать. Ганс тоже это почувствовал, и вновь зачастил:
– Не стоит так беспокоиться! Все дело в том, что я сдал вещь в ломбард за деньги, а забрать её могу только за шкурки варанов.
– А теперь давай сначала, внятно, с выражением и со всеми знаками препинания. Это еще, что за мошенническая схема?
– Необходимо доставить ювелиру десять шкур стоуровневого варана, пять шкур двухсотуровневого и три шкурки трехсотуровневого варана, соответственно. И тогда ювелир вернет вещь. Таковы условия договора!
Ганс перевел дух, вытер потную лысину фартуком и продолжил:
– У меня уже завелось немного денег, и я бы уже давно мог обменять их на вещь Гварнери, но этот старый лис Гойцман заупрямился и ничего и слушать не желает, требуя в обмен не деньги, а шкурки! Уж и не знаю, зачем они ему понадобились, но только от денег он отказывается, отдавая предпочтение этим самым шкурам. И я бы их уже давно купил на Рынке, да вот только не завозят их в последнее время на Рынок.
Он остановился пытаясь отследить мою реакцию, но так и не заметив никаких позитивных сдвигов, поспешил продолжить:
– Более того, я даже и сам бы мог отправиться и раздобыть эти злосчастные шкурки, но мне не на кого оставить Таверну. Ну, и кроме того, я скорее торговец, чем воин.
Я по-прежнему сохранял молчание, совершенно не догадываясь, куда он клонит, а Ганса несло дальше:
– Вот я и подумал. А подумав, решил... В общем, я хочу сделать вам предложение!
– Предложение?! И какое же, если не секрет?
– Не могли бы вы вместо меня отправиться на поиски этих самых шкурок?
Даже, если бы сейчас у меня под ногами взорвалась граната, я бы этого даже не заметил. Я стоял, как громом, пораженный его наглостью. Ганс, внимательно следящий за моими эмоциями, решил закрепить успех:
– Ну, подумайте сами! Я не воин, а добывание шкурок связано с определенным риском. А если меня убьют? Что тогда? Тогда Гойцман не получит своих шкурок, Гварнери не получит своей драгоценной вещи, а вы... Вы тоже не получите ничего на что бы могли рассчитывать, при более благоприятном исходе дела. У вас же, гораздо больше шансов добиться успеха, чем у меня. Кроме того, я куплю у вас эти шкурки! Я заплачу вам за них тридцать тысяч золотом!
По мере того, как он раскладывал все по полочкам, я все больше и больше убеждался в резонности его доводов. Когда он закончил, я был совершенно убежден в его правоте, и поэтому, уже почти успокоившись, безаппеляционно сказал:
– Триста тысяч!
– Что??? Вы верно либо не в себе, либо, прошу прощения, вчерашний! Отчего же так дорого?!
– Понимаете, срочно деньги нужны!
– Помилуйте! Это же грабеж! Я и так предлагаю купить их у вас по рыночной стоимости, и даже немного переплачиваю!
– Вам, наверное, никогда не бывает стыдно! Я бы с радостью продал бы их вам по рыночной цене, но мне ОЧЕНЬ НУЖНЫ ДЕНЬГИ. К тому же, в мою стоимость заложен риск, о котором вы говорили. Ну и потом, я сохраню вам репутацию надежного партнера, а в деловых отношениях это тоже немало стоит. Кажется, я перечислил вам достаточно причин, почему я настаиваю на такой сумме. И каждая из этих причин тянет на сотню тысяч. Поэтому – триста тысяч золотом, и ни монетой меньше!
– И вы мне еще что-то говорите о стыде?! Пятьдесят! Так и быть, я согласен заплатить вам пятьдесят тысяч!
Но я был непреклонен. В конце концов, спустя полчаса, в течении которого мы яростно торговались за каждый золотой, все таки сошлись на круглой сумме в сто тысяч, пожали друг другу руки и разошлись.
Когда я вышел из Таверны, на улице вечерело. Ветер таскал по темнеющему небу тяжелые тучи, поминутно закрывая полную Луну, которая ни в какую не хотела прятаться за ними и упрямо лезла на глаза. В домах засветились окна. Мотало по всей улице пьяного солдата, отставшего от патруля. Одни уличные собаки не хотели меняться и продолжали рыться в мусорных кучах. Я перешёл на противоположную часть улицы, без приключений добравшись до Постоялого Двора.
