Текст книги "Далекий зимний гром (ЛП)"

Автор книги: Юсукэ Киши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Я забрала фонарь у Якомару и подошла к королеве. Справа на ее лбу был V-образный шрам от операции. Швы выпирали из ее кожи.

– Что это такое? – осведомился Сатору.

– Не было другого выбора, – заявил Якомару.

– Выбора? Что вы сделали со своей королевой?

Наши голоса разносились по амбару, и шорох со звяканьем цепей стал громче.

– Я объясню. Давайте выйдем.

Мы покинули здание. Ветер пронизывал холодом, но убрал с одежды тот запах.

– Мы не хотели так жестоко обращаться с королевой… она все-таки мать колонии.

– Тогда почему? – я шагнула к нему.

От этого солдаты появились внезапно и окружили нас. Якомару прогнал их, тряхнув головой.

– Вы не заметили в прошлую встречу? Королева была психически нестабильна.

– Было такое.

– Во всех колониях власть у королевы. Наша королева всегда была склонна к тирании, но она становилась все более жестокой, пока ее болезнь усиливалась. Она нападала на невинных слуг по прихоти, постоянно ранила и убивала их. И у нее развилась паранойя, она казнила всех министров, которые помогали нам оправиться от атаки колонии Паука. Если бы мы позволили этому продолжаться, наша колония пропала бы.

– Поэтому вы… – начал Сатору, но утих.

– Мы клянемся в верности колонии и королеве. Но мы – не орудия, которые можно отбросить. Мы уступаем по разуму только богам на этой планете, мы отличаемся от муравьев и пчел. И те, кто беспокоится за будущее нашей колонии, собрались и образовали союз.

– Союз?

– Да. Нужно было провести переговоры с королевой, чтобы сохранить права. Но королева разозлилась. Она посчитала наши действия изменой… были сложности, и мы с большой неохотой выбрали этот путь.

– Путь… вы объединили силы и сделали ее калекой. Разве не лучше было просто убить ее? – спросил Сатору.

Якомару покачал головой.

– Нет. Мы не хотели полностью лишать ее разума. Мы исполнили только лоботомию лобной доли. После операции ее агрессия значительно уменьшилась, она стала податливой. Она продолжает рожать детей и помогать колонии расти. Уверен, в таком состоянии королева более счастлива, чем в оковах ее болезни… но это была наша первая попытка процедуры, возникли сложности в плане гигиены. Вскоре она стала страдать от энцефалита, и ее разум почти пропал.

– Это ужасно… – прошептала я.

– Так думать естественно. Как жаль, – Якомару с обвинением посмотрел на нас. – Разве все разумные существа не должны иметь равные права? Так я читал в книгах богов. Это основной принцип демократии.

Мы ошеломленно переглянулись. Я не думала, что услышу такое от этих существ.

– Даже если ваша королева была тираном, что насчет остальных? Их нужно было запирать, как животных, в том амбаре?

– Все колонии, которые объединились с нами, страдали от той же проблемы. Только королева может рожать, так что ее существование обязательно. Но она не должна при этом считать колонию своей собственностью. Королева в ответе только за рождение детей, а управление и войны нужно поручать тем, кто способен справиться. Это основа колонии Ктыря.

Две самые сильные колонии того времени, Шершня и Ктыря, обладали разной философией. В колонии Шершня было больше тридцати тысяч членом, и они были самой большой колонией. Хоть генерал Киромару вел колонию, он был традиционно верен королеве, сохранял эту структуру общества. Все традиционные колонии считали, что королева – абсолютный монарх.

В колонии Ктыря наплевали на чистоту крови, они объединились с другими колониями, желая власти. Традиционные колонии считали их еретиками и опасались их.

– Я не хочу вмешиваться в ваши дела, – Сатору потянулся. – Я устал. Мы отдохнем до утра.

– Как пожелаете. Вам немедленно приготовят кровати, – глаза Якомару тускло сияли зеленым в темноте.

Мы вернулись в гостевой домик. Якомару ушел, и Сатору развел огонь в очаге и опустился, чтобы согреть ноги. Он громко вздохнул.

– Не нравится мне все это.

– Почему?

– Колония. Сквилер… Якомару – это все опасно. То, что они говорят и думают, отличается. Я не могу им доверять.

– Но нам нужна их помощь, чтобы найти Марию и Мамору.

– Верно, – он все еще был обеспокоен. – Но ты видела, что он сделал с королевой. Она – его мать! Как он может поступать так ужасно?

– Это потрясло и меня, – я поежилась, вспомнив пустой взгляд королевы. – Но, какими бы умными не были бакэ-недзуми, они все еще звери. Как бы их эмоции ни напоминали наши, они не такие же. В словах Якомару есть логика. Они сделали так, чтобы выжить.

– Ты их защищаешь.

– Нет, – я села прямее. – Разве люди не приписывают свои качества зверям? Мы говорим, что у них мягкий характер, или что матери должны жертвовать собой ради детей. Но реальность не такая. Я читала книги древней цивилизации о поведении зверей.

Моя мама была библиотекарем, и у меня было больше шансов получить запрещенные книги.

– И они удивляют. Например, бегемоты. В книжках из школы Гармонии говорится, что бегемоты собираются в круг возле одного из своих мертвых, потому что горюют. Но на самом деле бегемоты – всеядны, и они окружают своих мертвых, чтобы съесть их.

– Это я знаю.

– Кенгуру куда хуже. Мы думаем, что они хранят детей в своих карманах, чтобы заботиться о них.

– И?

– Когда за ними гонится хищник, мать выбрасывает ребенка из кармана и сбегает, пока хищник ест малыша.

Сатору нахмурился.

– Похоже на миноширо. Но хуже, ведь те отдают части себя.

– Потому ошибочно судить бакэ-недзуми правилами поведения людей.

Сатору сцепил ладони за шеей.

– Хм. Но я не это имел в виду, говоря, что это мне не нравится. Они уж слишком похожи на людей.

– Да, других таких зверей нет.

Сатору прошел к двери и проверил, что снаружи никого не было.

– У меня странное ощущение, что они пытаются заменить людей. В Камису-66 нет бетонных зданий. Когда я увидел их фабрики, я смог только подумают, что они пытаются играть нас в тех частях, которые мы забросили.

Я задала вопрос, который не давал мне покоя:

– Не понимаю, откуда Якомару получил эти знания? Он сказал, что прочел.

– Но он не мог просто наткнуться на книгу, где объяснялось все, что он хотел узнать.

– Тогда как?

– Это догадка, но мне кажется, что он поймал ложного миноширо. Они гипнотизируют людей огнями, но, может, на бакэ-недзуми это так не действует.

Чем больше я говорила с Сатору, тем страшнее мне становилось. Существование бакэ-недзуми всегда было зловещим, но теперь я понимала весь масштаб опасности.

– Бакэ-недзуми ведь не могут планировать свергнуть людей?

– Думаешь, это возможно? Мы вдвоем можем сокрушить всю колонию.

Как бы бакэ-недзуми ни развили материальную культуру, они не могли свергнуть людей с их проклятой силой. Эта сила и уничтожила высокоразвитую культуру. Но мне все равно было не по себе.

– Эй, Что было бы, если бы Якомару сделал так, как с королевой, с человеком?

Сатору нахмурился.

– Человек тоже стал бы податливым. Я знаю, о чем ты. Если они смогут отточить их технику, они смогут создавать людей, которыми могут управлять.

Мне стало холодно.

– Если это произойдет, будет катастрофа, да?

– Нет, все будет хорошо, – Сатору улыбнулся. – Лобная доля управляет нашей волей и изобретательностью. Лобная доля управляет нашей проклятой силой. Тот, у кого забрали волю и изобретательность, не сможет использовать силу. Так что не переживай.

Мы остановились на этом и пару часов пытались поспать. Я смогла поспать до этого, но Сатору – нет.

Пока я засыпала на кровати, подготовленной бакэ-недзуми, перед глазами мелькали жуткие картинки. Как и Сатору, я ощущала, что в этой колонии что-то не так.

Но я не успела понять, в чем было дело. Я погрузилась во тьму.

6

Небо начало светлеть, когда я проснулась.

Гостевой домик был из столбиков бамбука, укрытых шкурами зверей, больше напоминал палатку, а не дом, и когда солнце встало, сюда проник свет.

Сатору уже одевался.

– Доброе утро, – сказала я.

Сатору кивнул.

– Ты можешь поторопиться? Похоже, они готовы идти. Я слышал, как они суетятся уже какое-то время.

Снаружи шумело много бакэ-недзуми.

– Ладно.

Я поспешила собраться. Я за две минуты натянула зимнюю одежду, завязала шнурки на сапогах и проверила все в рюкзаке.

Я вышла под небо, солнце только показалось над горизонтом.

Я опустила взгляд, бакэ-недзуми снимал что-то сушеное с дерева. Белое, в метр длиной, слишком большое для рыбы. Я присмотрелась, поняла, что это сушеный миноширо.

Мы с Сатору переглянулись.

– Не могу поверить, что они едят миноширо.

Миноширо считались священными существами в Камису-66. Мне было плохо от мысли, что их использовали как еду.

– …миноширо должны быть в спячке. Бакэ-недзуми, наверное, намеренно выкопали их, чтобы съесть.

Сатору, казалось, проглотил что-то кислое. Я решила не говорить ему, что мы могли съесть на ужин сушеного миноширо.

Я увидела, что Якомару идет к нам.

– Доброе утро, боги. Мы скоро отправимся в путь, но, может, сначала позавтракаете?

Я потеряла аппетит при мысли о еде из миноширо.

– А вы?

– Мы можем поесть в пути. Это военные запасы, там вкус не так хорош.

– Ладно, и мы так сделаем.

– Как хотите.

Якомару был в меховой накидке с капюшоном и кожаной броне. Он выглядел властно, как и два года назад, но теперь больше напоминал генерала. Он дунул в свисток, что висел на его шее, и двести бакэ-недзуми собрались в формацию.

– Эй, нам нужно столько солдат? – Сатору нахмурился.

– По пути могут быть неожиданные опасности. Мы готовы на все, чтобы защитить богов, – сказал благоговейно Якомару.

Мы прошли к нему посреди формации. Сзади идти было так же опасно, как спереди. А тут стражи окружали нас со всех сторон и несли большие щиты.

Почти весь снег вокруг колонии убрали, и иней хрустел под нашими ногами, пока мы шли. Мы шагали по заснеженным долинам, мы с Сатору были на лыжах. Солдаты были в обуви, схожей с простыми лыжами, и их короткие ножки шевелились быстро, чтобы двигать их вперед. Мы могли двигаться быстрее с проклятой силой, и их скорость стала раздражать Сатору.

– Мы не можем идти быстрее? Если скажете, куда идти, мы отправимся вперед.

– Мне очень жаль. Мы не можем двигаться так быстро, как боги. Но колония Древоточца не так далеко, так что потерпите. Если уйдете вперед, мы не успеем добраться до вас, если что-то произойдет.

Нам пришлось идти с ними. Мы медленно двигались по долине, а бакэ-недзуми делились припасами, похожими на сладкие пончики. Они были из рисовой муки с медом, сухофруктами и орехами. Как и сказал Якомару, было не очень вкусно, но это было лучше миноширо.

Мы добрались до холмов. Я не знала, почему земля тут была неровной, снег мешал понять, что было под ним. Я видела лишь, что холмы были из другой земли, и даже растения на них отличались от нормальных.

В голове всплыла странная картинка.

Это были следы боя между пользователями проклятой силы, где одна сторона пыталась убрать другую одним ударом. Они обрушили огромный камень, и удар нанес больше вреда, чем ядерное оружие древней цивилизации. Напоминало метеорит, который убил динозавров 65 миллионов лет назад.

Глупо. Логика говорила мне, что такое невозможно. Конечно, в теории проклятая сила была безграничной энергией. Но было много ограничений, которые контролировали то, как энергию можно было активировать. Чтобы повлиять на что-то, нужно было четко представить, как предмет изменится. И в случае с ударом метеоритом разум был ограничением. Было невозможно представить реалистичную картину разбитой пополам Земли.

Но… я смотрела на холмы, соединенные, как горная гряда. Даже новички в проклятой силе могли начать оползень и кидать довольно большие камни. Такие гении, как Шисей Кабураги, точно могли двигать холмы.

– Мы скоро прибудем, – сказал Якомару. – За следующим склоном будет видно крепость Древоточца посреди холма.

Это уже был не холм, а гора. Она была высотой в 150 метров, в 300 метров шириной. Склон был таким отвесным, что на нем не собрался снег, и забраться на него не вышло бы.

– Это просто стена. Я не вижу крепости, – Сатору щурился.

– Там. Не видите? Скрытый вход в пещеру, где сосна растет из камня.

Я не видела, хоть смотрела туда, куда он указывал. Ничто не двигалось, вокруг стояла тишина.

– Колония Древоточца зарылась глубоко в камень за годы, и вся гора стала их крепостью.

– Но как они заходят? – я все еще не видела вход.

– Не знаю. Наверное, у них есть туннели, и входы умно скрыты. Обычно они сбрасывают веревочную лестницу из пещеры на склоне. Мы не видим ее, потому что они ее убрали, скорее всего, узнав о нашем приближении. Они не хотят общаться с другими колониями, прячутся, когда близко чужаки… Но они должны знать, что в этот раз у них не получится.

Якомару позвал солдата из конца формации. Он был не таким странным, как мутанты колонии Паука, но у этого солдата выпирали мышцы груди, и он нес большую трубу в форме мегафона.

Солдат минуту слушал Якомару, а потом повернулся к крепости Древоточца и закричал послание. Было так громко, что я думала, что мои барабанные перепонки лопнут. Мы с Сатору зажали уши руками, потрясенно смотрели, а бакэ-недзуми слушали, словно все было в порядке.

Крик продолжался, и я думала, что от него начнется лавина. Древоточцы не отвечали.

– Похоже, придется показать, что мы серьезно.

По приказу Якомару лучники выстроились и подняли луки.

– Стойте, мы пришли не сражаться! – возмутился Сатору.

– Да. Но они игнорируют нас. Чтобы наглые и ленивые существа послушались, нужно запугать их.

Якомару отдал приказ.

И тут же десяток стрел полетел к сосне на утесе красивой дугой. Многие отлетели от камня, но несколько вонзилось в дерево, а одна попала в трещину в камне.

Ответа не было. Лучники выстроились снова по приказу Якомару. В этот раз они привязали тряпки, пропитанные маслом, к наконечникам и подожгли их.

Десяток пылающих стрел взлетел в воздух.

Сосна вскоре загорелась, от нее поднимался черный дым. Я увидела, как сыпется снег. Они пытались потушить огонь снегом с другой стороны от дерева.

– Уверен, теперь они понимают ситуацию. Попробуем вызвать их еще раз.

Якомару поднял правую руку. Солдат с мегафоном снова завопил. Хоть я не понимала его слова, тон был удивительно агрессивным. Он просто звал?

Ответ прилетел стрелами.

В камне вокруг сосны открылось множество прорезей, откуда вылетели волны стрел.

Стрелы врага падали по прямой, набирая скорость. Лучники и солдат с мегафоном были без щитов. Они могли стать подушечками для иголок.

Через миг стрелы разделила невидимая сила, и они полетели в стороны.

Мы с Сатору изменили курс стрел так же, как разделили лавину. Меня впечатлило то, как мы одновременно стали действовать. Наверное, мы знали друг друга достаточно долго, чтобы понимать ход мыслей.

Древоточцы растерянно замолчали. Сильный порыв ветра мог сдуть стрелы, но они разлетелись в стороны, что было неестественно.

– Большое спасибо! Я невероятно благодарен, ведь вы спасли жизни моих солдат! – Якомару низко поклонился. – Как видите, Древоточцы – колония еретиков. Я посоветую им ответить на ваши призывы еще раз, но если они продолжат молчать, придется действовать жестоко.

Не дожидаясь наших ответов, Якомару снова направил солдата с мегафоном вперед. Я все еще не понимала слова, но его тон стал еще кровожаднее. Вряд ли там было простое послание прекратить огонь и поговорить. Он мог озвучивать некий ультиматум.

Древоточцы затруднялись ответить в неожиданной ситуации. Но слова спровоцировали некоторых солдат. Одинокая стрела полетела к солдату с мегафоном.

В этот раз мы с Сатору не смогли действовать синхронно. Мы оба попытались остановить стрелу. Пространство пошло рябью, сверкнул свет, появилась радуга. Это означало, что силы столкнулись. От этого могли возникнуть разрушения. Мы тут же остановились. Стрела пропала со светом.

Мы перегнули с защитой от одной стрелы, но Древоточцы могли посчитать это намеренной демонстрацией силы.

– Боги! Они выстрелили, зная, что вы среди нас. Это богохульство! Прошу, обрушьте на них божественное наказание.

– Но это лишь одна стрела. Может, это было случайно, – я не спешила слушаться Якомару.

– И одной стрелы достаточно! Направить лук на бога – серьезное преступление, за которое истребляют всю колонию… И мы в тупике. Если они нас не послушают, мы не сможем найти ваших друзей.

– Хорошо, понимаю, – Сатору первым принял решение.

– Не спеши, – сказала я Сатору.

Сквонк спас Мамору. Уничтожить его колонию было бы плохим способом отплатить за помощь.

– Знаю, – Сатору повернулся к крепости и активировал проклятую силу.

Сосна у пещеры треснула и упала.

Солдат за ней застыл.

С гулом камень треснул, словно от удара большим кулаком. Осколки полетели в воздух. Еще удар… и еще. Камень вокруг прорезей обрушился, открыв большую дыру.

– Хватит! Прекратите! – закричала я.

Я озиралась, сверху звучали высокие вопли. Хоть напоминало крик солдата с мегафоном, эти звучали жалобно.

Солдат с мегафоном ответил резко. На пороге пещеры появилось два бакэ-недзуми. На них была броня, так что это были офицеры высокого ранга. У одного был плащ. Позже я узнала, что он был регентом колонии Древоточца, Квичи. Другие бакэ-недзуми опустили веревку до земли.

Я взглянула на Якомару, а он застыл со странным выражением. Будто гнев смешали с неуправляемой радостью.

Нет смысла подробно описывать встречу Якомару и Квичи. Якомару относился к нему, как к проигравшему. Я не понимала их разговор, но Якомару что-то требовал. Какими бы беспочвенными ни были требования, Квичи не мог отказать.

Сатору перебил их и смог спросить про Марию и Мамору. По приказу Квичи к нам привели Сквонка.

Он скривился, но все же прошел к нам.

– Сквонк, ты нас помнишь?

– Ки-ки-ки… да, боги.

– Куда ушли Мария и Мамору? – Сатору сразу перешел к главному.

– Не знаю, боги.

– Не знаешь? Тебя не было с ними?

– Был. Но они ушли дальше.

Я закрыла глаза, отчаяние заполнило мое сердце.

– Дальше? Куда?

– Не знаю.

– Ты хотя бы знаешь направление?

– Не знаю. Б-боги. Но у меня есть псьмо.

Сквонк вытащил из лохмотьев конверт и протянул мне. Я быстро открыла его. Письмо внутри было написано Марией.

Любимой Саки.

Когда ты прочтешь это письмо, мы с Мамору будем уже очень далеко.

Я не думала, что придется писать такое прощальное письмо своей дорогой подруге и любви. Мне очень-очень жаль.

Прошу, не ищи нас.

Мне грустно писать это. Помню, как мы злились, когда Мамору оставил нам такую записку. Но мне не хватает слов, чтобы сказать иначе.

Я очень рада, что ты переживаешь за нас. И я тебя понимаю. На твоем месте я бы тоже переживала. Но другого выхода нет.

Мы не можем больше жить в Камису-66. Город этого не позволит. Будь это только я, ладно, но Мамору уже заклеймили как непригодного. Это не позволит ему вернуться. Разве к нам не относятся как к вещам, от которых можно избавиться, если в них нашли дефект, а не как к людям? Горшки, когда их достают из печи, осматривают, и те, на которых есть трещины, разбивают. Если нас ждет только уничтожение, то мы лучше убежим, надеясь отыскать другое будущее.

Честно говоря, я хотела пойти с тобой. Это правда. Но ты не такая, как мы. Я уже тебе говорила, что ты – невероятно сильная. Не физически, не в силе воли или духа. Тебя легко довести до слез, легко сбить твой запал. Это в тебе мне тоже нравилось. Но, какими бы ни были трудности, даже если тебя поглощает горе, ты всегда восстанавливаешься. Тебя так легко не сломить.

Уверена, ты сможешь жить и стать важным членом общества.

У Мамору не так. И если я выпущу его из виду, он долго не проживет. Прошу, пойми.

Когда я покинула город, я поняла одно.

Города извращены.

Разве не так? Могут ли города, где детей убивают ради сохранения мира и порядка, считаться нормальным обществом? По словам ложного миноширо, наша история полна кровопролития. Но вряд ли нынешнее общество намного лучше, чем темное прошлое. И я вижу теперь, что так исказило города.

Сильный страх взрослых перед всеми детьми.

Может, так всегда было. Ясное дело, что сложно принять то, как следующее поколение рушит все, что ты пытался построить, особенно, если это твои дети.

Но то, как взрослые Камису-66 смотрят на своих детей, отличается. Они словно глядят на ряд яиц, с тревогой ожидают, вылупится ли оттуда ангел, или – с шансом один на миллион – демон.

Основываясь на интуиции и страхе, они разбивают сотни из тысяч яиц и выбрасывают. Я не хочу быть одной из них.

Когда я решила, что должна покинуть дом, где родилась и выросла, я ощутила печаль и одиночество. Но, когда я подумала, как все остальные ощутили бы это, я замешкалась. Если бы меня убрали из города, мои родители были бы раздавлены сначала, но забыли бы обо мне со временем. Как твои родители сделали с твоей сестрой.

Я верю, что наши отношения другие. Если бы от меня решили избавиться, ты бы не бросила меня умирать. Если бы ты была в опасности, мы с Сатору все сделали бы для тебя.

У нас был другой друг. Тот, чье имя нам даже не разрешили помнить. Он, Х, тоже пришел бы на помощь, да?

Потому я должна помочь Мамору.

Но очень больно быть вдали от тебя и Сатору.

К счастью, у нас есть проклятая сила, мощное орудие, которое поможет нам выжить даже в глуши. За это я благодарна городу и академии.

Отныне мы с Мамору будем создавать новую жизнь вместе.

И у меня есть просьба. Если город спросит о нас, скажи, что мы умерли. Мы хотим убежать подальше от жителей города, но, если они о нас забудут, нам будет проще спать по ночам.

Надеюсь всем сердцем, что наступит день, когда мы снова встретимся.

С любовью, Мария

Мои слезы текли еще долго после того, как я прочла письмо.

Внутри конверта был рисунок Мамору, где мы с Марией улыбались.

Сатору взял письмо и принялся читать его. Он обвил рукой мои плечи. Я пыталась подавить всхлипы, но слезы не прекращались. Ощущение, что я никогда больше не увижу Марию, стало реальностью.

После того, как домик был разрушен, из зацепок остался только Сквонк. Потому мы приказали найти колонию Древоточца. Хоть мы не доверяли Якомару, ситуация была опасной, и мы нуждались в любой помощи.

Но нас использовали. Хитрые бакэ-недзуми легко обманули пару отчаянных детей.

Ктыри, в честь которых названа колония, жестоко ловят и высасывают внутренности других насекомых. Их название в иероглифах 塩屋 произошло от белого конца тела самца мухи. Другой вид с такими же характеристиками называется большой мухой-птицеловкой*. Об этом виде нет записей в древних энциклопедиях, значит, они появились только в последнее тысячелетие. Но их и сейчас видят редко, кроме небольшой зоны вне Священного барьера. По сравнению с ктырями, они большие, до восемнадцати сантиметров в длину, тонкие тела напоминают стрекоз, и на них много спиралей для лучшего обмена кислородом. Из-за этого мы звали их тысячеглазыми стрекозами в детстве.

* – вымышленный вид

Эти мухи прятались среди веток и ловили воробьев и прочих мелких птиц, нападали сзади и убивали, разрезая их продолговатый мозг своим ртом, как мечом. А потом они напивались крови птицы так, что толстели и не могли летать. Они нападали даже на ворон.

Колония Ктыря была на дне пищевой цепи, но они оставались хищниками, как большая птицеловка.

Следы, ведущие к Марии и Мамору, обрывались на колонии Древоточца.

Хоть Якомару обещал искать, мы не знали, можно ли на него полагаться, и он не успел бы сделать это вовремя. Я обещала Томико найти и вернуть Марию и Мамору до завтра, и ситуация была безнадежной.

Мы с Сатору поговорили и придумали другой план.

– Как хотите! Оставьте все своему слуге Якомару.

Выбора не было, кроме как следовать указаниям Марии в письме и сообщить городу, что они были мертвы. Когда я попросила Якомару подтвердить нашу историю, он пообещал без колебаний. Я была уверена, что он не одобрит ложь Комитету этики, но он согласился с такой готовностью, что вызвал мои подозрения.

– Думаю, лучше сказать, что их накрыло лавиной. Никто не знает, где, так что тела найти будет трудно.

История звучала правдоподобно. Вряд ли кто-то с проклятой силой мог так пострадать, но можно было сказать, что Мария упала, пытаясь спасти Мамору, когда он упал с санок.

– Может, не сразу, но мы сможем найти какие-то кости. Если показать их комитету, это поможет истории.

Мы вздрогнули.

– В смысле, кости? Где ты собрался их взять? – строго спросил Сатору.

Якомару побелел и пролепетал:

– Я не об этом! Вы не так поняли! Конечно, я не могу достать кости бога. Простите, что так говорю, но некоторые наши кости схожи с вашими. Высокий бакэ-недзуми почти одного роста, что и юный бог. И если мы поцарапаем те кости о камни…

– Хватит! Понятно. Так и сделай, – я быстро заткнула его.

От слов Якомару мне казалось, что мы будем терзать их трупы.

– Как хотите. Оставьте все мне.

Я не знала, понял Якомару мои чувства или нет, но он с уважением поклонился.

Мы зря потратили два дня. Я вздохнула. Мы отказались от предложения Якомару остаться на ночь. Мы отправились к месту, где были снежные домики. Сквонк сказал, что там Мария рассталась с ним.

Мы надели лыжи и отправились к лодкам.

Судя по положению солнца, было уже за полдень. Но я не ощущала голод. И дело было не из-за адреналина. Хоть я ощущала нетерпение в груди, эмоции были холодными, как холмы в снегу вокруг меня.

Я не могла найти Марию и Мамору. И я не могла пойти за ней, даже если бы знала, куда.

Я была как спортсмен на соревновании против сильного противника. Победа казалась невозможной, но я боролась до конца матча.

Кого я пыталась обмануть? Я пыталась сохранить изображение себя как того, кто не может бросить дорогого друга? Или дело было в Сатору?

Я посмотрела на Сатору впереди. Он казался спокойным, но я не знала, что он на самом деле ощущал. Он отчаянно пытался избежать отчаяния, как я? Или думал о чем-то другом?

Когда я заметила, что мы остались бок о бок, я поняла, чего боялась.

Кроме моих родителей, академия была моим миром. И в нем моими друзьями были только ребята первой команды. Друзья пропадали по одному, и остались мы с Сатору.

Нет, я не хотела терять друзей.

Я не хотела потерять любимых.

Фигура Сатору расплылась и стала кем-то другим.

Не думая, я протянула руку. На миг знакомая фигура, запечатанная на дне моего разума, появилась перед глазами. Это была лишь иллюзия, и она быстро пропала.

Я вернулась в холодную и жестокую реальность. В мир, где нас было только двое.

Может, и Марии было одиноко. Нет, мне было далеко до ее ощущений. Она бросила все и убежала.

Сегодня небо было ясным, и солнце ярко отражалось от снега, мешая видеть. Но, несмотря на хорошую погоду, я не могла отогнать чувство обреченности, будто тучу нависшее надо мной.

Сатору легко отыскал наши лодки. Я сняла лыжи, а Сатору столкнул лодки в воду.

– Я буду управлять, а ты отдохни немного, – сказал он мне.

– Почему? Ты не устал? – спросила я, но лишь по привычке.

– Все хорошо, – он отодвинул меня.

Я не боролась, а рухнула в лодку, шепнув «спасибо».

Я почти сразу уснула. Я словно провалилась сквозь лодку в лапы каппа на дне реки.

Я спала. Сначала были бессвязные кошмары из-за стресса и усталости, но вскоре из глубин моего подсознания стали возникать странные монстры.

Демоны махали длинными антеннами, как у насекомых, слепо кружили на земле. Одноглазые гоблины летали сверху, и с их крыльев мотыльков сыпалась пыль.

Души обреченных брели, скованные между собой. У каждого на животе было большое коровье вымя, и ими так управляли, что они могли только смотреть и стонать.

Розовые полупрозрачные миноширо соблазнительно извивались. Их щупальца напоминали возбужденные пенисы, а внизу открывались и закрывались половые губы.

С другой стороны в тени большого кота появился бог смерти, его шаги были тихими.

Бакэ-недзуми нюхали воздух уродливыми рыльцами. Их морды были гладкими, без черт, но на складках кожи было множество глаз, которые все время двигались, вспыхивали острые зубы.

Но страшнее всего были бесы, дети с лицами в брызгах крови, их глаза закатывались так, что видно было только белки от экстаза резни.

Чудовища извивались. И в конце всего этого был он.

В тени скрывалась фигура мальчика. Было видно все, от ног до шеи, но лицо скрывала тьма.

Безликий мальчик. Я отчаянно пыталась позвать его, но не помнила имя.

Он узнал меня, но молчал. В прошлый раз я слышала его, но не видела, а теперь было наоборот.

Но я понимала, что он пытался передать. Тревогу.

– Как мне найти Марию?

Безликий мальчик тряхнул головой.

– Не понимаю. Что мне делать?

Он молчал.

– Прошу, скажи. Что же мне делать?

Он молчал, и я не видела его губы, но почему-то узнала, что он сказал.

Я приросла к месту от потрясения. Я не понимала, почему он такое говорил. Его следующие слова пронзили меня, как молния.

Нет. Невозможно. О чем ты? Это так жестоко…

Я пыталась возразить, но слова не вылетали изо рта.

– Саки. Саки! – голос звал меня.

Я резко проснулась.

– Саки, тебе снился кошмар?

Я открыла глаза и увидела встревоженного Сатору.

– Да, кошмар.

Я вспотела. Я пыталась улыбнуться, но это явно напоминало гримасу.

– Мы на месте. Дальше отправимся на лыжах, – он все еще был встревожен. – Хочешь подождать тут? Я справлюсь сам.

Я покачала головой.

– Я тоже пойду.

– Ладно…

Он понял, что отговорить меня не выйдет.

Наши следы были хорошо заметны там, где были снежные домики. Отсюда мы ушли вчера. И за день мы всего лишь вернулись к месту, откуда начали.

Но было даже хуже. До этого мы знали, что путь был сложным, но верили, что найдем Марию. Теперь надежды не было.

Но мы надели лыжи и отправились на поиски, надеясь на удачу.

Но и второй раунд поисков не привел к результатам.

Мария и Мамору забрали санки с собой. Мы обыскали участок в радиусе десяти метров, но не нашли следы санок. Мария ожидала, что их будут искать, и стерла следы на снегу.

Солнце опускалось за горы на западе, и во мне усиливались отчаяние и смирение.

– Саки, – Сатору обвил меня руками, подойдя сзади. – Не плачь… мы сделали, что могли.

Тогда я поняла, что плакала. До этого я не замечала тепло своих слез, катящихся по щекам.

– У нас еще есть время завтра. Как только рассветет, отправимся на северо-запад. Может, найдем их следы там.

Я знала, что он пытался утешить меня, но мы не могли их найти.

Но его слова утешали.

Мы решили провести ночь в заснеженном поле. Мы взяли с собой палатки из лодки, но решили поступить как Сквонк и построить снежный домик.

Мы собрали снег в твердый купол, а потом опустошили его внутри. У нас была проклятая сила, и мы справились лучше Сквонка, но было удивительно сложно. Лопатой собирать снег было проще, чем проклятой силой. Но проблемой было то, что мы не могли сосредоточиться на создании домика.

После этого нужно было сделать ужин. У меня не было аппетита, но мы не ели с завтрака, так что пришлось заставлять себя поесть.