Текст книги "Двухэтажная Япония. Две тысячи дней на Японских островах"

Автор книги: Юрий Тавровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Миллионы – в «крольчатниках»

Каждое утро токийские подписчики газет получают вложенные в и без того пухлую стопку многостраничных изданий десятки рекламных листков. Помимо приглашений на сезонные распродажи, в салоны красоты или открывшийся по соседству ресторан примерно половина рекламок предлагает купить или снять комнату, квартиру, дом. Заманчиво выглядят фотографии аккуратных особнячков, внушительных многоквартирных зданий и целых микрорайонов из пятиэтажек-близнецов. Рекламные листки снабжены подробными планами квартир, схемами окрестностей и транспортных артерий, описанием соседних школ, больниц, магазинов. Может сложиться впечатление, что в Японии жилищная проблема сводится только к выбору района города, типа здания и стиля комнат – европейского или японского, с полом из циновок «татами». Увы, такое впечатление ошибочно, в чем убеждают не только редкие визиты в дома японских знакомых. И даже не только многочисленные газетные статьи и выступления политических деятелей, в которых жилищный кризис называется самой острой национальной проблемой, а жилища сравниваются с крольчатниками. Острая и хроническая нехватка жилья повлияла на складывание особого городского образа жизни, как будто специально рассчитанного на то, чтобы проводить дома как можно меньше времени.

…Окончен трудовой день. Но мало кто устремляется к домашним очагам. Большие и маленькие группы деловитых мужчин разбредаются по районам развлечений, которые примыкают практически к каждой станции метро и городской железной дороги. Служащие рангом повыше заходят в дорогие рестораны, где развлечение идет за казенный счет и во славу фирмы. Большинство же рассаживается плотными рядами в дешевых закусочных. Заполняются многочисленные павильоны с игральными автоматами, кофейни, чайные, пивные. Заказав миску сваренной в супе лапши, несколько палочек шашлыка из курятины или просто чашку кофе, люди сидят часами, обсуждая новости, смотря телевизор. Таким образом удовлетворяется потребность в общении, которую не утолишь на работе. А пригласить в свой «крольчатник» – значит «потерять лицо», ведь приличным жильем могут похвастаться немногие. Даже в воскресенье семьи стремятся уехать как можно дальше от собственного тесного дома.

Все меньше времени уделяет дому и та половина японских женщин, которая не хочет или не может найти работу. Проводив мужа на работу, а детей в школу или детсад, покончив с утренними хлопотами, домохозяйки отправляются по магазинам в поисках дешевых распродаж. Для многих это стало даже не столько экономической необходимостью, сколько чем-то средним между хобби и манией, помогая убивать свободное время и убегать от одиночества в пустой квартире. Одиночество неработающих женщин эксплуатируют бесчисленные платные школы кимоно, икебаны, чайной церемонии, йоги, аэробики, китайской гимнастики «тайкикэн», а также религиозные кружки, секты. Свою продукцию все настойчивее адресуют домохозяйкам производители сигарет, алкогольных напитков.

Только поздним вечером происходит встреча семьи у домашнего очага. И тогда особенно чувствуется скученность, отсутствие жизненного пространства, невозможность уединиться. Теснота «крольчатников» помогает популярности «отелей любви», выросших как грибы в каждом городе и превратившихся в отрасль экономики с ежегодным оборотом в 4 трлн иен! Услугами этих многочисленных отелей, сдающих номера на несколько часов, пользуются вовсе не одни лишь пылкие любовники. По данным руководителей новой «отрасли экономики», значительную часть клиентуры составляют супружеские пары, которые ищут уединения, невозможного в перенаселенных домах и квартирах.

Конечно, времяпрепровождение в увеселительных кварталах, «охота» даже на самых дешевых распродажах, посещение платных школ и кружков обходятся недешево, увеличивают расходную часть семейного бюджета. Но расходы эти не идут ни в какое сравнение со средствами, необходимыми для приобретения или хотя бы аренды просторного жилья. То же самое относится и к таким символам принадлежности к пресловутому «среднему классу», как цветной телевизор, видеомагнитофон, стереосистема, холодильник, кондиционер, персональный компьютер и «семейный» автомобиль среднего класса. Их общая стоимость в лучшем случае равна цене пяти-шести квадратных метров собственной жилплощади.

Считается, что «жилищная биография» типичного японца состоит из трех глав. Вступив в трудовую жизнь, он селится в общежитии компании либо снимает небольшую квартиру. В Токио снять квартиру из одной комнаты площадью 6–8 «татами» (японцы до сих пор измеряют площадь своих жилищ числом «татами» – циновок длиной 184 и шириной 94 см), крошечной кухни и санузла обходится примерно в 60 тыс. иен. Молодой рабочий или служащий, в том числе и выпускник университета, редко получает на первых порах больше 130–150 тыс. иен в месяц. Следующая глава открывается лет через восемь – десять, когда японскому мужчине «полагается» жениться. (Для женщин лучшим временем для брака считается период от 23 до 25 лет.) Молодожены стремятся сразу же приобрести собственную квартиру из двух-трех комнат, кухни-столовой и санузла. В Токио такое жилье в многоквартирном доме на далекой окраине стоит 20–30 млн иен, и сразу выложить такую огромную сумму практически невозможно. Обычно сбережений обоих молодоженов и взятых в долг у родителей денег хватает лишь на первый взнос – 10 млн. Остальные иены приходится собирать на стороне-в частных банках или у полугосударственной жилищной корпорации, которая взимает «только» 5,5 % годовых, что почти вдвое меньше, чем частные банки, – 8,5 %. Затем начинается выплата долга и процентов, что обходится примерно в 100 тыс. иен ежемесячно и растягивается, как правило, на 20 лет, все это время пожирая 20–30 % семейного бюджета.

Можно, конечно, не покупать, а просто арендовать квартиру. Поначалу это обойдется дешевле. Помещение площадью 10 «татами» в деревянном домике где-нибудь в окрестностях Токио будет стоить 30–35 тыс. иен в месяц. Побывав в гостях у своего знакомого в такой квартире, пропитанной запахами преющих матрасов и книг, я понял, почему он вскоре решился превысить свои финансовые возможности и перебраться в современную трехкомнатную квартиру в многоэтажном доме. Ему пришлось заплатить залог – 360 тыс., а еще квартплату за три месяца вперед – 270 тыс. На этом траты вовсе не прекратились. Надо ведь еще платить за электричество, газ, водопровод, горячую воду, канализацию. Отдельная плата взимается за содержание здания, прилегающих участков и крошечного садика перед домом, за лифты, освещение коридоров и холла, за стоянку машин, мотоциклов и велосипедов. Эти дополнительные поборы отнимают 40-100 тыс. иен в месяц, еще больше – зимой. И все же аренда жилья становится все более популярной среди людей, распрощавшихся с мечтой о собственном доме, осознавших невозможность многолетней выплаты колоссальных долгов. Но что ждет эти семьи в будущем? Ведь в 55–60 лет главу семьи уволят на пенсию. Хорошо, если подросшие дети не оставят стариков.

Третья глава «жилищной биографии» повествует о мечте приобрести собственный дом. Мечте, которая все реже становится явью. В 1981 г. строительство двухэтажного деревянного дома в довольно малопрестижном столичном районе Ота обошлось моему знакомому журналисту в 60 млн иен (16 млн за сам дом и 44 млн за участок земли в 110 м²). При встречах он неизменно упоминал о тяжком бремени выплаты взятых в долг денег, но и радовался своевременности разорительной покупки – с той поры стоимость земли возрастала ежегодно от 10 до 30 %! Средняя цена квадратного метра столичной земли на 1 июля 1987 г. достигла 890 тыс. иен. Правда, дом можно построить подальше от центра, на окраине, на дальней окраине, в соседней префектуре. Тогда покупка обойдется не в 13–14, а в 11–12 годовых доходов «средней» семьи. Но стоит вспомнить, что совсем недавно, в середине 70-х годов, семи годовых доходов рабочей семьи хватало, чтобы обзавестись хотя и скромным, но все же собственным домом. Именно в ту пору резко выросло число людей, живущих в собственных домах, составляющее ныне примерно 60 % японцев. Набирающий темпы рост цен на землю делает мечту о собственном доме все более призрачной.

Дорого – только одно из трех слов, которыми характеризуется обстановка с жильем. Второе слово – далеко. Рабочие и служащие крупных городов ездят на работу из пригородов и так называемых «спальных городов» окрестностей. По данным министерства строительства, большинство жителей столичного района Токио Канто в середине 80-х годов ежедневно тратили на дорогу до работы и обратно полтора часа, а треть из них – от двух до четырех часов. Подсчитано, что за время поездки в переполненном транспорте «сжигается» больше калорий, чем за целый рабочий день. Вернувшись с работы, мужчины зачастую не в силах поиграть с детьми, помочь по дому, приласкать жену.

Третье слово – плохо. Его употребляют как в отношении жилищной проблемы в целом, так и ее отдельных сторон. Правительственное обследование установило: 46 % японцев недовольны своими жилищными условиями, причем в Токио и Осака этот показатель еще на 5 % выше. Почти две трети глав семейств жаловались на плохие звукоизоляцию и защиту от холода, на убогость кухонь, ванных комнат и туалетов. Почти все японские дома, в том числе и современных проектов, и вправду позволяют с раннего утра до поздней ночи «наслаждаться» всеми звуками в округе. А горожане вовсе не склонны беречь уши и нервы друг друга.

По старой традиции японские архитекторы редко учитывают и необходимость беречь тепло. О деревянных домах и говорить нечего: электронагреватель или керосиновая горелка не спасают от холодов, иногда видишь, как у людей даже дома изо рта идет пар. Но и в современном жилище очень редко бывает центральное отопление, лишь в дорогих домах устанавливают централизованную систему кондиционирования воздуха, сравнительно недавно стали утеплять не слишком-то и «мощные» стены домов.

Большое недовольство справедливо вызывает состояние канализации. Только треть японских семей (37 % в 1987 г.) может похвастаться этим удобством. Роскошью считается и горячая вода из крана. Хозяйки готовят на миниатюрных плитах с двумя газовыми горелками. Семьи пользуются крошечными ваннами с водой, лишь слегка подогреваемой зимой. Только половина городских улиц имеет тротуары, солнечный свет гостит далеко не в каждом городском доме, несколько горшков с карликовыми деревьями, цветками на крыше или вдоль стен заменяют практически отсутствующую городскую зелень. Недаром проведенное недавно обследование выявило, что из 35 млн домов и квартир Японии 4 млн не отвечают даже минимальным государственным стандартам, а две трети находятся ниже среднего уровня. У газеты «Майнити» были все основания писать: «Можно не сомневаться, что жилищная проблема – самое слабое место экономической сверхдержавы Японии. Обстановка с жильем остается покрытой мраком и на будущее, а жилищная политика властей корежит нормальное человеческое существование, заставляя его принимать уродливые формы. В создавшихся условиях… социальная несправедливость будет только усиливаться».

Газета «Майнити» упомянула только одну из очевидных причин жилищного кризиса в стране, которая ежегодно перекачивает десятки миллиардов долларов в американские и западноевропейские банки, – политику властей. Правительство часто критикуют за то, что параллельно с ежегодным увеличением военных расходов оно столь же методично замораживает и без того недостаточные программы строительства субсидированного казной жилья для малоимущих. Еще чаще слышится критика неспособности или нежелания положить конец взвинчиванию цен на землю. Та же «Майнити» писала: «Если правительство честно желает решить жилищный вопрос, то оно должно ухватить быка за рога и обуздать рост цен на землю».

Как бы полемизируя с «Майнити», газета «Асахи» выразила сомнение в реальности надежд на прекращение спекуляции землей: «Это легче сказать, чем сделать, особенно если принять во внимание длинную историю манипуляции земельными участками Либерально-демократической партией. Реальное и эффективное решение проблемы ускользает от нас». История правящей партии действительно пестрит шумными скандалами из-за разоблачений махинаций политиканов разного калибра – от деятелей местного масштаба до членов парламента, министров и даже глав правительств. Достаточно вспомнить историю падения премьера К. Танака, которая началась с разоблачения манипуляций земельными участками.

Среди читательских писем весьма характерно такое, опубликованное в газете «Асахи»: «Иногда в своих мечтаниях я задаюсь таким вопросом: что случится, если цены на землю будут урезаны на 90 %? На ум приходят три последствия. Продажные политиканы, накапливающие политические фонды на спекуляции землей, лишатся своих мест. Нажившиеся на махинациях с землей миллионеры исчезнут. Японцы станут счастливее».

Станут ли японцы счастливее? Смогут ли они выбраться из своих «крольчатников»? Похоже, что в обозримом будущем вряд ли можно ожидать утешительных ответов на эти вопросы.

Сибуя – царство токийской молодежи

Канда, Гиндза, Асакуса, Йосивара… Названия этих районов без труда находишь на ставших музейными экспонатами картах Эдо. Но тщетно было бы искать даже на сравнительно поздних планах такие районы, как Сибуя и Синдзюку, которые в наше время успешно соперничают с легендарной Гиндзой за право называться центром японской столицы. Лежащие к западу и северо-западу от императорского дворца и окружающих его старинных районов, Сибуя и Синдзюку обязаны своим расцветом бурному расширению столицы именно в этих направлениях, которое началось в конце прошлого века, а также строительству городской железной дороги Яманотэ-сэн, очертившей своим кольцом границы нового Токио в 1885 г. Став узловыми станциями на 30-километровой окружности городской железной дороги, Сибуя и Синдзюку быстро превратились в крупные транспортные центры, связавшие Токио с западными предместьями. От них ответвились и продолжают ответвляться все новые линии железных дорог, маршруты метрополитена.

Вокзалы современной Японии по крайней мере в одном отношении напоминают знаменитые храмы старинной Японии: они очень быстро обрастают торговыми улицами, кварталами развлечений. По пути с работы домой, готовясь к довольно долгой и утомительной поездке, люди задерживаются кто в универмаге, кто в кинотеатре или питейном заведении. Владельцы модных магазинов, дорогих ателье мод и дешевых закусочных, хозяева многоэтажных торговых центров и крошечных «отелей любви» облегчают карманы путников ничуть не хуже, чем знаменитый разбойник Догэн, промышлявший в лесах на месте одной из главных торговых улиц Сибуи – Догэнд-зака. И делают это столь же элегантно и умело, как куртизанки и содержатели постоялых дворов Синдзюку, лежавшего в старые времена в целом дне пути от моста Нихомбаси.

Самую обильную жатву на Сибуе собирает гигантская корпорация «Токю», которой принадлежат железные дороги, сеть универмагов, строительные компании и иные предприятия. Серебристые вагоны «Токю» ежедневно привозят из соседних с Токио городов Иокогама и Кавасаки сотни тысяч пассажиров прямо в многоэтажное здание универмага этой же фирмы. Оранжевые поезда идущей на Гиндзу и далее до Асакусы линии метро, зеленые составы городской кольцевой железной дороги также поставляют «Токю» бесчисленных покупателей. Здание построено так, что подходы к перронам и выходы в город лежат бок о бок с торговыми залами. Нетрудно понять, чем вызвано такое соседство.

Рядом с вокзалом-универмагом соединенный с ним крытой эстакадой стоит многоэтажный «Центр культуры

«Токю», который собрал под одной крышей четыре кинотеатра, множество магазинов и даже планетарий. В радиусе 500 м от вокзала – еще четыре торговых центра, гостиница, автобусный вокзал, также украшенные эмблемой «Токю». Торговая империя, обосновавшаяся на месте несуществующего ныне самурайского замка и чайных плантаций, испытывает все более острую конкуренцию молодой и агрессивной компании «Сэйбу», по примеру «Токю» открывающей универмаги вблизи крупных транспортных узлов. В название «Токю» входит иероглиф «восток», а «Сэйбу» можно перевести как «Западное оружие». Охочие до всевозможных иероглифических каламбуров японцы окрестили соперничество двух фирм «войной Запада с Востоком».

Война эта ведется на Сибуе не только за сегодняшние прибыли, но и за господство на рынке в будущем. Ведь главный покупатель здесь – молодежь. В районе Сибуя редко встретишь обычных для Гиндзы мужчин среднего возраста в деловых костюмах, явно увлекающихся косметикой дам того же возраста в дорогих кимоно или богатых европейских нарядах. На Сибуе стариком выглядит каждый, кому за тридцать. Здесь не увидишь церемонных поклонов, кимоно появляются только по большим праздникам, три-четыре раза в год. Благодаря удобной системе транспорта на Сибую съезжаются молодые люди из разных концов столицы и даже из соседних префектур.

Что же привлекает сюда всех этих старшеклассников, молодых рабочих и служащих, студентов? В первую очередь, наверное, это общество себе подобных, обилие рассчитанных на вкусы молодых кафе, магазинов, концертных залов, дискотек, кинотеатров, «центров моды», парикмахерских. Очень важна, конечно, и атмосфера веселой, продолжающейся изо дня в день незлобивой толкучки. Даже выйти из вокзального здания, особенно вечером, не так-то просто.

Молодежи, жизнь которой чем старше, тем сильнее определяется писаными и неписаными законами умело регулируемого японского общества, по вкусу даже сама планировка Сибуи. Ее улицы, в отличие от Гиндзы, не выровнены «по нитке», не пересекают друг друга под прямым углом. Широкие магистрали и совсем узенькие улицы без тротуаров бессистемно расходятся, извиваясь наподобие щупалец осьминога, от лежащей в низине вокзальной площади к окружающим ее холмам. Хотя Сибуя, как и Гиндза, тоже застроена многоэтажными сооружениями из бетона, здешние «бетонные джунгли» не такие однообразные. Встречаются оригинальные, а порой просто уникальные здания: черный стеклянный цилиндр универмага «109», до отказа начиненное электроникой кубистское здание «Спирального дома», зеркальностен-ный «центр моды» мастерицы Ханаэ Мори… Так что дышится на Сибуе хоть немного вольготнее.

Конечно, собирающаяся на Сибуе молодежь очень разнородна. Уровень достатка, образования, социальная принадлежность проявляются в манере одеваться, говорить, в выборе любимых мест и способов развлечений. Расслоение начинается еще на привокзальной площади, центром которой служит бронзовый памятник собаке. Трогательная история пса по кличке Хати, почти десять лет приходившего на станцию встречать с работы своего хозяина, который умер по дороге, стала символом верности – качества, очень высоко ценимого японцами. Вот уже полвека площадка перед бронзовым «другом человека» остается самым популярным местом встреч молчаливых пар и шумных компаний. Отсюда они расходятся в разные концы токийского «Латинского квартала», по соответствующим их вкусам и бюджету кафе и магазинам, кинотеатрам и дискотекам.

Самая привлекательная для местных бизнесменов часть молодежи – так называемые «хрустальные» юноши и девушки. Это название вошло в моду в 1981 г., после выхода книги и одноименного фильма «Слегка хрустальные». Молодой писатель Я. Танака изобразил жизнь и привычки части современной молодежи, которая выросла в последние 20–25 лет в условиях «экономического чуда». Их родители либо причисляют себя к «среднему классу», либо готовы взваливать на себя дополнительное бремя, чтобы их дети были «не хуже других». Эта часть молодежи зачастую избалована и изнежена, разочарована окружающим обществом и презирает «рабочих муравьев», в том числе и собственных родителей. «Мы не читаем много книг, ничем не занимаемся с энтузиазмом, – заявляет один из персонажей книги. – Наши головы не пусты, но и не затуманены… «Холодные» – неудачное определение. «Хрустальные» тоже не такое уж хорошее слово, но оно, наверное, лучше всего подходит для описания нашей сущности». И все же почему «хрустальные»? Потому, как объяснил на пресс-конференции автор книги, что хрусталь сверкает не сам по себе, а лишь отражая упавший на него свет. Ничего не представляя сами по себе как личности, «хрустальные» ребята находят самовыражение в том, что делают престижные покупки в престижных универмагах, проводят дни и ночи в престижных клубах и дискотеках.

Львиная доля книги «Слегка хрустальные» служит как бы каталогом «хрустальных» вещей, кодексом «хрустального» поведения. Выклянчить у родителей совершенно ненужные на узких токийских улицах гоночные мотоциклы или машину – это очень, очень «хрустально». Носить только заморскую одежду и обувь, перестать читать книги и перейти на сборники комиксов или фотожурналы, успеть в числе первых посмотреть новейший голливудский боевик, кочевать из ресторана в ресторан и из постели в постель, «освоить» наркотики и пересыпать свою речь словечками из лексикона американской морской пехоты – это тоже «хрустально». Само собой разумеется, что среди главных принципов «хрустальности» должны быть полная аполитичность, безразличие ко всему, что происходит за пределами холодного «хрустального» мира.

Полюбившиеся богатеньким «хрустальным» районы Сибуи часто соседствуют с теми, где толпятся и визжат «бурикко» – стайки экзальтированных девиц, чей возраст исчисляется по формуле «двадцать плюс-минус четыре». Их кошельки намного тоньше, чем у «хрустальных», многие из них не могут рассчитывать на помощь родителей и сами зарабатывают хлеб насущный. Те, кто помоложе, расцвечивают однообразную школьную форму яркими зонтиками, кедами, украшениями. Те, кто постарше, уже избавились от необходимости ходить в школу и соблюдать ее строгие правила. Они расстались и с надеждой получить высшее образование, оказавшееся явно не по карману. Но и до 23–25 лет, когда «полагается» выйти замуж и превратиться в хранительницу очага и традиционных моральных устоев, остается еще несколько лет. Вот это «окно», первое и последнее в своей жизни, многие молодые японки заполняют изобретением самых фантастических нарядов, поеданием лакомств в «иностранных» кафе, истерическим поклонением «идолам» кино и эстрады. На Сибуе есть целые улицы, застроенные недорогими забегаловками для «бурикко». Наевшись мороженого или блинчиков с вареньем, они отправляются в соседние лавочки, торгующие дешевой бижутерией, пластинками, значками и портретами «идолов» или пролежавшими на складах и снова вошедшими в моду нарядами 10-20-летней давности.

В стороне от дорогих универмагов, посещаемых «хрустальными», за двумя большими концертными залами, которые регулярно берут в осаду толпы «бурикко», неистово вопящие при виде своих любимцев, начинается царство еще одной категории молодых посетителей Си-буи – «племени бамбуковых побегов». Это царство граничит с оградой парка Йойоги, который вместе с примыкающим к нему садом храма императора Мэйдзи, «японского Петра Великого», образует на карте Токио одно из немногих зеленых пятен. «Бамбуковые побеги» не интересуются высаженными в парке редкостными деревьями, присланными в дар со всех островов Японского архипелага. Их и силком не затащить в сад ирисов, на выставку хризантем или чайную церемонию под открытым небом, которыми славится сад храма Мэйдзи. Не замечают они и построенных знаменитым архитектором Кэндзо Тангэ спортивных комплексов Олимпиады 1964 г., напоминающих гибрид «летающей тарелки» и синтоистского храма с его острой крышей. Нет, «бамбуковым» все это не интересно. Перекрываемый по воскресеньям 500-метровый участок шумного в будни шоссе – вот где предпочитают собираться члены «племени бамбуковых побегов».

Свое название это «племя» взяло по имени одной из улочек Сибуи, где бойко идет торговля товаром для этой весьма специфической группы молодежи. Черные кожаные брюки и куртки, браслеты с металлическими шипами, комплекты купленной у проходных американских баз военной формы, юбки и кофты «а-ля Мэрилин Монро», сильнодействующая краска, превращающая черноголовых «бамбуков» в соломенных блондинок и оранжево-розово-зеленых «панков»…

Ровно в час дня дорожная полиция устанавливает барьеры на въезде и выезде с шоссе, в шутку прозванного «Бамбуковым». И тут же на асфальт выходят группами по 10–20 человек «бамбуковые». Каждая группа вскладчину покупает мощный переносной магнитофон и набор кассет с любимой музыкой, чаще всего рок-н-роллами 50-х годов. У каждой группы свой стиль танца, своя «форма». Ребята практически не разговаривают друг с другом. По свистку лидера они выстраиваются либо в две шеренги, либо образуют круг. Еще свисток – и начинается бешеная пляска, напоминающая то рок, то самбу, то твист. Лишь изредка в такт движению следуют выкрики: «А сорз-сорэ, такэноко!» – «А ну-ка, бамбуковые побеги!»

Снова свисток. На сей раз он означает приказ закончить танец и отдыхать. Все так же молча плясуны разбредаются к прилавкам съезжающихся по воскресеньям мелких торговцев жареной лапшой, сладостями, прохладительными напитками. Несколько минут отдыха, и опять слышится свисток командира, пора возвращаться на свой асфальтовый пятачок, продолжать пляску. Среди «бамбуковых» преобладает рабочая молодежь, которой не по карману развлечения «хрустальных». Эти ребята съезжаются на Сибую из пролетарских предместий и «спальных городов» не на собственных машинах или мотоциклах, а в переполненных электричках и метро. Воскресная пляска для многих если и не цель жизни, то, по крайней мере, ее главное украшение.

Прожив шесть лет совсем рядом с «Бамбуковым шоссе», я познакомился с некоторыми из его воскресных завсегдатаев. Поначалу не то что заговаривать, но и подходить к затянутым в черную кожу или куртки морской пехоты ребятам казалось опасным. Ведь герои американских фильмов, которым явно подражают «бамбуковые побеги», вовсе не ограничиваются отплясыванием модных танцев. Но потом стало ясно, что шансы получить кастетом по голове или бритвой по глазам равны нулю. Ни разу не пришлось видеть ни драки, ни даже перебранки из-за места на асфальте или глушения одних магнитофонов другими. Вовсе не за этим приезжают они на Сибую. А за чем же?

По-разному отвечали на этот вопрос мои знакомые «бамбуки». Для 18-летнего руководителя одной группы важна возможность хоть на один день в неделю отвлечься от надоевшей работы на заправочной станции в пригороде. Размяться, подышать столичным воздухом. Нравится быть членом организации, находиться в центре внимания туристов и зевак, тысячами собирающихся смотреть на оригинальничающих ребят, ставших одной из достопримечательностей Токио. Охотно позировавшая фотографам хорошенькая девушка в розовых шароварах и синем балахоне с вышитыми на спине золотыми драконами рассказала другую историю: «В деревне, откуда я приехала в Токио, часто устраивали шествия и танцы. Я их очень любила. В городе чувствую себя одинокой. В магазине, где я работаю, у меня нет подруг. Однажды я очутилась в Йойоги и увидала танцующих «бамбуков». Вот уже год я тоже танцую. День, проведенный в Йойоги, дает мне возможность отдохнуть от недели работы у прилавка. Да и обходится такой отдых дешево. А мне надо скопить денег к замужеству…»

«Хрустальные», «бурикко», «бамбуковые побеги»… Внешне очень разные, эти основные группы завсегдатаев Сибуи объединяют многие черты, присущие не только им, но и значительной части японской молодежи вообще. Эгоцентричность, апатичность, отвращение к работе и повышенный интерес к развлечениям – таковы главные черты молодого поколения, выделенные в правительственной «Белой книге». Этот взгляд основан на результатах обследований и опросов различных исследовательских центров. Оказалось, например, что менее 4 % опрошенных готовы посвятить себя служению обществу и лишь четверть видит смысл жизни в работе. Зато 38 % хотят быть богатыми и 44 % собираются делать в жизни только то, что хочется.

Тревожные результаты дают и международные обследования, в которых сравниваются взгляды молодых японцев и их сверстников в Западной Европе, США и странах Юго-Восточной Азии. Японцы прочно удерживают первые места по неудовлетворенности учебой в школе, службой в учреждениях и работой на предприятиях, по отсутствию взаимопонимания с родителями и старшими вообще, по степени недовольства окружающим их обществом и в то же время нежеланию бороться за перемены к лучшему. Комментируя настроения выросших в годы «экономического чуда» молодых людей, влиятельная газета «Асахи» писала: «Эгоизм, нигилизм и социальная апатия молодежи стали тревожной тенденцией, которая скажется на будущем страны». Появился даже термин «новая порода людей», которым взрослая Япония отмежевалась от непонятных, «неяпонских» молодых людей, отказывающихся жить по чем-то смахивающим на военный устав нормам традиционного японского общества.

Среди причин, породивших «новую породу людей», чаще всего называют отсутствие у молодежи жизненных целей. Импортированные из-за океана в послевоенные годы идеалы «общества потребления» подменили духовные ценности погоней сначала за модными брюками, оглушительными стереосистемами, экзотическими ресторанными меню, а позже – за стиральными машинами, кондиционерами, автомобилями, собственными домами.

Инстинктивно, подчас бессознательно молодые души отвергают эту систему жизненных целей, но оказываются не в состоянии определить свои подлинные идеалы и ценности.

Возникший у молодежи «духовный вакуум» заметили и пытаются использовать в своих интересах крикливые и назойливые экстремисты правого и «левого» толка, всевозможные религиозные секты. Гораздо опаснее, однако, тот путь, на который все сильнее подталкивают молодежь вполне респектабельные политические партии и группы, в том числе и стоящие у кормила государственной власти. Готовящаяся правительством на 90-е годы реформа системы просвещения призвана вернуть молодежь к довоенным «традиционным моральным ценностям», усилить «патриотическое воспитание» в духе преданности императору как символу самурайского морального кодекса, в духе безусловного подчинения приказам с высших ступеней иерархической лестницы. Опасность возврата к шовинистическим, милитаристским «ценностям» все лучше видят не только прогрессивные политические партии и общественные организации, но и некоторые юноши и девушки.

…Небольшой автобус с установленной на крыше трибуной стоит перед станцией Сибуя. Юный оратор с белой повязкой на лбу и перекинутой через плечо тоже белой лентой с красными иероглифами выкрикивает в микрофон антивоенные лозунги, а затем затягивает песню о Хиросиме. Парни и девушки с названием той же организации на повязках и лентах разошлись вокруг, предлагая присутствующим поставить свою подпись под воззванием за мир, раздают листовки и красные воздушные шары с голубем мира.