Текст книги "Разрыв. Этот длинный, длинный день (СИ)"

Автор книги: Юрий Яньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

  – Почему же?!

  – Потому что, когда уже летят ядерные ракеты, то не имеет смысла вызывать советника по геополитике, – продолжал улыбаться он во все семьдесят два металлокерамических зуба.

  – А кого имеет смысл вызывать? Разносчика пиццы? – не преминула уколоть супруга.

  – Агента похоронного бюро... – уже без улыбки ответил он, зашнуровывая ботинки.

  II.

   Как и ожидалось, первым буквально прискакал, едва не танцуя на ходу и сияя, как новенький доллар, госсекретарь Майк Помпео. Ситуационная комната, расположенная в том же – западном крыле здания, в 2006 была оборудована новейшей техникой, включавшей в себя помимо шести новейших экранов для проведения телеконференций еще и аппаратуру защищающую в активном режиме все разговоры внутри нее от несанкционированного прослушивания. Конечно, можно было провести совещание с руководителями спецслужб и в режиме телеконференции, но событие, случившееся несколько минут назад на другом краю Земли заслуживало того, чтобы встретиться всем воочию, не доверяя всего того что может быть ими высказано по телекоммуникационным сетям.

  – Что это вы, Майк, сияете, как будто получили наследство в миллион долларов от любимой тетушки, в обход ее сыновей?! – принципиально не протягивая руку для пожатия, поинтересовался Трамп.

  – Черт возьми! Вы не так уж далеки от истины! – принимая манеру игры босса, но при этом, не обращая внимания на его явное хамство, воскликнул Помпео и его «обабившееся» лицо засияло пуще прежнего. – Это известие стоит гораздо больше, чем миллион от сдохшей тетки. Вы это видели?!

  – Еще не успел, – хмурясь, произнес президент. Впрочем, он всегда хмурился, когда смотрел в это всегда самодовольно-хамское, с двумя подбородками, мурло своего госсекретаря.

  – Ну, так включайте же скорее телевизор! Мне не терпится посмотреть на это фееричное зрелище еще раз.

  Трамп не стал спорить с дураком, а просто подошел к столу и нажал клавишу включения центрального экрана.

  – Включайте CNN, – подсказал услужливо госсекретарь, – там обновление идет каждые пять минут.

  Президент рыкнул что-то неразборчивое, но вновь безропотно послушался его. Экран вспыхнул и высветил молодую и привлекательную дикторшу с лучезарной улыбкой, которая, уже наверное в десятый раз, повторяла в эфир радостную новость из столицы так ненавистного всему светлому миру Мордора. Улыбка телеведущей была настолько яркой и искренней, что можно было подумать о ее личной причастности ко всему произошедшему. Фоном для нее выступали кадры вспучивающейся в замедленной съемке земли под ногами зрителей центральной трибуны. Сюрреализм картинки, так не вяжущейся с плохо скрываемой радостью глупой журнашлюшки, был так очевиден, что даже циничный по своей натуре президент невольно крякнул и поморщился:

  – Судя по силе взрыва надеяться на то, что кто-то там остался в живых не приходится?

  – Совершенно верно, господин президент, – невольно копируя улыбку телеведущей, подтвердил госсекретарь и улыбнулся еще шире, так что горизонталь его бабьего, лишенного всякой растительности лица, стала, чуть ли не в двое, больше его вертикали.

   Их диалог прервали почти одновременно начавшие входить в ситуационный зал, приглашенные лица. Словно долго ожидавшие за дверью разрешения войти, они гурьбой ввалились в помещение. Совет «Первого списка» составляли: седой как лунь, но моложаво-бодрящийся вице-президент Майк Пенс; директор ЦРУ – шустрая и вечно улыбающаяся старушенция Джина Хаспел; бравый и плотный, как чурбак – председатель Объединенного комитета начальников штабов Марк Милли; импозантный и велеречивый Роберт О΄Брайен – советник президента по национальной безопасности; Марк Эспер – министр обороны с внешностью школьного учителя; директор агентства национальной безопасности, адмирал Майкл Роджерс – личность во всех отношениях серая и ничем не примечательная, как и положено быть шпиону; строгий и подтянутый командующий Стратегическим командованием Соединенных Штатов – вице-адмирал Чарльз Ричард. Последним из тех кто вошел, был зять президента. За длинным столом, стоящим посреди комнаты расселись, соблюдая принципы демократии, а именно, не взирая, на чины и звания. За исключением Кушнера, все уже были, так или иначе, в курсе происходящего. Но несмотря на свою осведомленность никто из находящихся в помещении не смог отказать себе в удовольствии уже в который раз посмаковать подробности, потрясшие до основания их вековечного врага и соперника. Это их любование прервал сам президент, нажавший на пульте стоп-кадр:

  – Я надеюсь, господа, что это все же не ваших рук дело?! – сказал президент и остро взглянул на госсекретаря и «кровавую Джину» . И если к госсекретарю Трамп относился с большой долей брезгливости и недоверия, то по отношению к директору ЦРУ он испытывал настолько не завуалированное отвращение на уровне физиологии, что даже не пытался скрыть этого. Порой Трамп ловил себя на мысли, что внимательно разглядывает ее нервно подрагивающие руки в надежде наконец-то увидеть, как с них капает кровь невинно замученных этой сумасшедшей лесбиянкой. Цэрэушница продолжала улыбаться, делая вид, что заданный вопрос вообще не имеет к ней никакого касательства и лишь кончики ее пальцев нервно стали теребить авторучку, доселе мирно покоившуюся на столешнице, что не укрылось от наблюдательного взора президента. Глупый госсекретарь немедленно пришел ей на выручку:

  – Нет-нет, господин президент, наши руки здесь абсолютно не причем! – воскликнул Помпео, подняв кверху свои пухлые ручонки, как бы демонстрируя воочию свою непричастность, но тут же все сам и испортил. – Мы всего лишь направили чужие руки в нужном для нас направлении.

  – Объяснитесь! – грозно привстал со своего места президент.

  – Все очень просто, господин Трамп. Мы всего лишь умело канализировали недовольство части российского общества властью, которое по счастливой случайности состояло из сотрудников ФСО и когда нужно скромно промолчали об этом.

  – Майк, вы дурак! Но раньше об этом знали только ваша мать и несчастная жена, а теперь об этом знает весь мир и мы, сидящие здесь, в придачу! – хлопнул ладонями по столу президент.

  – Зачем вы так, господин президент?! – с нескрываемой обидой в голосе вопросил Помпео. – Ведь мы сделали то, о чем вы и сами страстно мечтали последние четыре года.

  – Да! Я мечтал сокрушить Россию! Но в честном поединке, лицом к лицу, а, не пользуясь вашими грязными методами к которым вы так привыкли в своей Конторе.

  – Можно подумать, что в борьбе с Россией вы всегда пользовались исключительно конвенциональными методами, – пробубнил себе под нос госсекретарь, но так, чтобы это слышали все окружающие.

  – Как же вы противны мне, Майк! Если бы не лоббисты из «Халибертон» , которой вы в свое время удачно пристроили свои акции, уговорившие меня оставить вас на этом посту, я вышвырнул бы вас отсюда быстрее чем проходимца Тиллерсона.

  – Если, как вы говорите, вышвырнете меня с этого поста, как и беднягу Рекса, то я вам не позавидую. Ибо в таком случае вы останетесь один на один со всей сворой от демократов, только к вам на помощь уже никто не придет, видя, с какой легкостью вы избавляетесь от своих сторонников, – уже не скрывая обиды, выговорил Помпео, тряся своими подбородками.

   Не обращая никакого внимания на притворные всхлипы своего госсекретаря, Трамп вперил свой взгляд из под кустистых светлых бровей на «кровавую Джину» и четко, едва не по слогам произнес:

  – Я вправе хотя бы рассчитывать на то, что ваши молодчики не оставили за собой никаких «мокрых хвостов» ?!

  – Все необходимые распоряжения уже отданы. Мы усиленно работаем в этом направлении. В ближайшие час-два операция будет завершена. Следы, если таковые и останутся, приведут куда угодно, но только не к нам, – бодро отчиталась та, не снимая с лица дежурной улыбки.

  – Да знаю я ваших криворуких дубоголовых подручных, неспособных свернуть цыплячью шею даже заштатного латиноамериканского диктатора, обгадившихся при этом по самые уши.

  – Господин президент... – вспыхнула моментально старая карга, но тот только отмахнулся от нее, как от осенней мухи.

  – Господа, господа! Давайте не будем ссориться в такой важный и я даже не побоюсь сказать поворотный момент в нашей истории! – выспренно, как всегда, заявил О΄Брайен. – Тем более, как мне видится, нашему дорогому адмиралу Роджерсу есть, что добавить важного к уже полученной информации.

  При этих словах все повернули головы к этому малозаметному человеку, достававшему из кейса какие-то папки и сверхтонкий ноутбук со встроенным в него мини-принтером (новинка!).

  – Вы правы, Роберт, – бесцветным , как и он сам, голосом произнес директор АНБ, продолжая опустошать содержимое кейса. – Как вы прекрасно знаете, в сферу компетенции нашей организации входит постоянное наблюдение техническими средствами за территорией потенциального противника. В режиме реального времени, средствами космического контроля нами были зафиксированы, причем уже через пятнадцать минут после случившегося странные телодвижения стратегических сил русских. Вот, полюбуйтесь, – и с этими словами он подтолкнул по столу в сторону президента одну из папок.

  Трамп небрежным движением раскрыл папку и начал перебирать фотографии российских стратегических объектов в высоком разрешении. Пока он занимался перебором фотографий, в зале стояла почти гробовая тишина. Вскоре президенту надоело это занятие, и он отпихнул папку в сторону председателя Объединенного комитета начальников штабов. Тот сразу углубился в изучение изображений открытых люков шахт ракет стационарного базирования, ракетных люков подводных лодок, стоящих у пирсов, верениц тяжелых многоколесных тягачей, несущих на себе длинные сигары мобильных ракетных комплексов и многочисленных фигурок людей, копошащихся на аэродромах возле крылатых ракетоносцев.

  – Я впервые наблюдаю такую слаженную картину,– продолжал директор АНБ, скрипучим голосом.– Здесь, налицо явно агрессивное поведение русских. Поэтому считаю, что нужно незамедлительно и зеркально ответить на проявление агрессии с их стороны.

  -Пустое, Майкл! Это не агрессия, а решимость к проявлению ответной агрессии,– перебил его Милли. – При необходимости запирающие устройства шахтных люков отстреливаются приблизительно за ноль целых четыре десятых секунды, поэтому нет никакой нужды открывать их и держать отрытыми, ничего не предпринимая в дальнейшем, на радость нашим следящим спутникам. Русских можно понять. Не каждый день у них убивают не только президента, но и все высшее руководство страны. А как бы вы поступили на их месте?!

  – Простите меня, – вклинился министр обороны, – но теракт, даже такого масштаба, это еще не повод для бряцанья ядерным оружием!

  – В принципе, мы ожидали подобную реакцию со стороны противника,– заявил Помпео, в любой ситуации позиционирующий себя в качестве всезнайки.

  Папка с фотографиями, тем временем уже перекочевала к единственной женщине в этой компании и она немного смущаясь, водрузила на нос очки в металлической оправе для того чтобы в деталях ознакомиться с первоначальной реакцией России на теракт.

  – И какова, по-вашему, должна быть наша реакция на действия русских? – в нетерпении спросил президент у всех присутствующих.

  – В краткосрочной перспективе мы уже не успеваем, что либо, предпринять,– заговорил молчавший до этого Ричард. – Русские сейчас находятся в более выигрышной позиции, чем мы. Они продемонстрировали нам, достаточно убедительно, что готовы к нанесению упреждающего удара, который мы, естественно, не сможем отразить даже гипотетически. Превентивный удар по противнику мы нанести не сможем по причине его готовности к этому. Да и ударная группировка для выполнения подобной задачи нами не собрана. Для этого нужно, как минимум, несколько суток – сосредоточить орбитальную группировку и вывести в позиционные районы пуска ракет подводные и надводные силы. Впрочем, судя по полученной информации, русские не настроены на то, чтобы первыми объявить об Апокалипсисе. Они всего лишь демонстрируют о своей решимости к ответно-встречному удару. И нам остается только надеяться на благоразумие, которое никогда доселе их не покидало.

  – И что нам посоветуете в данной ситуации, Чарльз? – поинтересовался Трамп.

  – Я бы посоветовал, учитывая необычные обстоятельства предшествующие этому, отнестись к нервной реакции русских взвешенно и с пониманием, но, не убирая руку с пульса, – спокойно ответил он на вопрос главнокомандующего.

   Всеобщее молчание поддержало его точку зрения и президент, до которого только сейчас стал доходить смысл московской трагедии, вмиг поставившей мир на грань взаимоуничтожения, с явным облегчением кивнул, соглашаясь с выводом Ричарда. Однако молчание длилось недолго. Его прервала «кровавая Джина», сняв очки и близоруко сощурившись на окружающих:

  – Скажите адмирал, – обратилась она к Майклу Роджерсу, – фотографии со спутников отображают разные аэродромы стратегической авиации русских или одни и те же, но с различных ракурсов?

  – Разные, миссис Хаспел, – веским тоном сельского учителя ответил он любопытной бабульке, – У русских имеется три основных аэродрома, предназначенных для базирования стратегической авиации в соответствие с приложением к договору об СНВ-3, и над каждым из них на геостационарной орбите висит по нашему спутнику. О каждом стратегическом носителе, находящемся вне постоянных пунктах базирования, они обязаны нас предупредить. Во избежание эксцессов.

  – А теперь вы, Чарльз, – улыбаясь и помаргивая глазенками, обратилась она к командующему Стратегическим командованием, – напомните мне каким количеством «блэкджеков» располагает Россия на сегодняшний день?

  – На сегодняшний день в составе стратегической авиации русских находится семнадцать таких самолетов, включая тот, что под названием «Ту-160М» все еще проходит заводские испытания на территории завода-изготовителя, – слегка приподнятым тоном от сознания своей осведомленности заявил тот.

  – Да?! – деланно вскинула аккуратно выщипанные бровки цэрэушница. – А я насчитала двадцать семь, судя по этим снимкам!

  – У вас, Джина, двоится в глазах, от выпитого вечером хереса, – хмыкнул президент и добавил уже более назидательным тоном, – вам не следует злоупотреблять спиртным, находясь на таком ответственном посту.

  – Да что вы себе позволяете, господин президент?! – вскочила она со стула, тут же брызнув слезами, как заправская актрисулька, демонстрируя публике свою, легко ранимую душу.

  Госсекретарь и советник по национальной безопасности с осуждением посмотрели на своего босса, но тот отмахнулся, сопровождая свой жест свойственным ему хамством:

  – Пустое. Знаю я их женскую натуру. К тому же, чем больше баба плачет, тем меньше баба ходит по малой нужде.

  Ситуацию попытался разрядить зять президента:

  – И все-таки, какая-то реакция все равно необходима. Наше молчание может быть неверно истолковано, как нашими союзниками, так и противниками.

  – Да-да, – тотчас поддержал его О΄Брайен. – Нужно срочно связаться с русскими и выяснить их намерения.

  – С кем прикажете связываться?! Судя по тому, что верещит эта шлюха с «фейк-ньюс» взрыв утащил в ад всю верхушку Советов, – вскинулся Трамп.

  – На случай непредвиденных обстоятельств, как вы знаете, существует «горячая линия» между моим ведомством и генштабом русских, – безмятежным голосом проговорил Милли.

  – Вот вам карты и в руки! – обрадовался президент. – Звоните своему визави. Как там его фамилия?

  – Генерал армии Афанасьев, – почти без акцента произнес Милли русскую фамилию.

  – Аф-фа-на-си-ф, – чуть ли не по буквам повторил за ним Трамп. – Черт их задери, этих русских с их непроизносимыми фамилиями. Что вам для этого нужно? Телефон?

  – Я, в принципе, предвидел ход дальнейших событий, поэтому прибыл сюда со своим ППСС. Мой адъютант с переводчиком находятся в вестибюле первого этажа.

  Президент нажал на кнопку селекторной связи:

  – Фрэнки, там, на первом этаже топчутся парни мистера Милли, веди их сюда.

  – Одну минутку, мистер президент,– прошелестел голос секретаря.

  – А вы, Майк,– обратился президент к госсекретарю,– озаботьтесь сочинительством официального соболезнования русскому народу по поводу безвременной и трагической кончины их руководителей в лице которых мы имели не всегда удобных, но безусловно талантливых переговорщиков и патриотов своей страны. И все это с обязательным осуждением терроризма и предложением помощи в расследовании этого гнусного, не ухмыляйтесь Майк, преступления. А заодно вставьте шпильку по поводу плохо организованной охраны первых лиц государства. В общем, сами придумайте текст, но обставьте все, таким образом, будто для нас самих это стало большим потрясением. Лгать везде и по любому поводу – это ваша отличительная черта характера.

  При последних словах президента лицо госсекретаря исказила гримаса явного неудовольствия, но он пересилил себя и не стал затевать спор, лишь заметив, слегка поджав губы:

  – По последним данным там погибли высшие руководители и иных стран.

  – Ну и отлично. Пошлите соболезнования и им тоже. Наконец-то, у борзописцев вашего ведомства, появится хоть какая-то работенка,– отмахнулся он от замечания Помпео.

  Глава 3

  I.

   24 июня 2020г., Россия, г. Москва, Фрунзенская набережная 22, Национальный центр управления обороной РФ.

   С мест начала поступать информация о приведение в боеготовность не только сил ядерного сдерживания, но и войск, как стратегической ПВО, так и объектовой. Первый шок по поводу случившегося, начал проходить, и доклады посыпались как осенние листья в ветреную погоду. Страна ощетинивалась в ожидании возможного нападения. Уже не один десяток лет на учениях общероссийского масштаба проигрывалась ситуация, в которой страна встречала врага в условиях отсутствия верховного главнокомандования по причине его физического уничтожения в результате первого обезглавливающего удара. И вот то, о чем только подразумевалось, получило свое подтверждение на практике. Командующие округами выходили с докладами по ЗАС и настоятельно просили дальнейших инструкций. Афанасьев шестым чувством ощущал, что в ближайшие полчаса или час все должно так или иначе получить свое разрешение, а потому велел командующим округами и флотами быть на прямой связи с Центром. А какие, собственно говоря, он, начальник Генштаба мог дать инструкции? Все его инструкции сводились к призывам соблюдать спокойствие и проявлять готовность к отражению нападения с любой стороны, в ожидании окончательного прояснения ситуации.

   В результате грандиозной по наглости и кровавости диверсии Россия разом лишилась – Президента Виктора Бутина, Председателя кабмина Михаила Меншуткина, министра обороны Жанчила Тургэна, министра иностранных дел Сергея Калантарова и главкома Сухопутных войск Игоря Селюнина. И это без учета иных чиновников госаппарата в ранге министров или приравненных к ним. Ситуация усугублялась еще и тем, что среди жертв теракта были главы зарубежных государств. Погиб президент Казахстана – Токаев, президент Узбекистана – Мерзиёев и президент Сербии – Вучич. По дороге в больницу скончался, не приходя в сознание, президент Кыргызстана – Жээнбеков. Смерть навеки примирила, смешав прах министров обороны Китая и Индии. Обо всем этом, захлебываясь и поминутно вытирая потный лоб, поведал заместитель министра по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий (в сокращении МЧС) Вениамин Нечипоренко. Его непосредственный начальник – министр генерал-полковник Евгений Чинизев тоже находился где-то здесь, среди разорванных в клочья тел, но его пока не нашли и не опознали. А ведь на трибуне были еще и представители дипломатического корпуса. От мысли, что за этот трагический инцидент придется нести ответственность перед странами, делегировавшими своих представителей на парад, как ни крути, а ответственность за безопасность мероприятия несет на себе принимающая сторона, вызвала у Афанасьева приступ острой зубовной боли. К тому же до него только сейчас начал доходить ужас последствий от кровавой мясорубки. Сейчас вся страна, да пожалуй и весь мир, замерли в ступоре, но как только пройдет первый шок от случившегося... Об этом не хотелось даже думать, но мысли, не спрашивая разрешения у хозяина, сами лезли в голову. «Сейчас покатятся биржевые котировки, за ним обвалится и так дышащий на ладан рубль, а дальше народ начнет сметать с полок магазинов все, что подвернется под руку» – размышлял он, молча уставившись на большой обзорный экран стеклянными глазами. Из очередного приступа забытья его вновь вывел заместитель, он же начальник главного оперативного управления Генштаба – Сергей Рудов, куда-то уходивший и вот опять появившийся за спиной :

  – Валера, – тихо обратиля он к Афанасьеву, – собрались все командующие родами м видами войск, командующие округами и флотами, последние в режиме телеконференции. Нужно срочно принимать какое-то решение.

  – Какое? – очнулся Афанасьев, по-прежнему не обращая внимания на фамильярность своего зама.

  – Ты что тут из себя Незнайку строишь?! – прошипел тот, белея лицом от приступа накатившегося бешенства. – В стране вот уже почти полтора часа нет никакой власти! Вот-вот начнется всеобщая паника! А там – анархия, которую уже не остановить никакими средствами, ибо она будет иметь не локальное проявление, а всеобщее. Никакого ОМОНа не хватит заткнуть все дыры.

  – Делать-то что, скажи толком?! – беспомощно разведя руками, проблеял Афанасьев.

  – Что делать?! Да власть брать в свои руки! Вот что!– едва не выкрикнул Рудов. – Ты сам вспомни, как мы с тобой сидели на кухне у тебя и размышляли, чтобы мы сделали, если бы сами стояли у руля! Пойми, второго такого шанса нам уже никогда не представится!

  При последних словах Афанасьев долгим и тяжелым взглядом окинул своего друга и зама в одном лице. Тот правильно понял его взгляд:

  – Дур-рак! – процедил он сквозь зубы в лицо шефу. – Если бы это было моих рук дело, то ты бы уже давно валялся здесь в проходе между кресел с прострелянной башкой, после отключения автоматического оповещения.

  – Но почему?! – вскидывая брови, недоуменно и несколько обиженно воскликнул Валерий Васильевич.

  – Потому что восемнадцатое брюмера совершают исключительно под себя, любимого, – спокойно ответил ему Рудов.

  – Хочешь сделать из меня помесь из Наполеона и Пиночета? – хмуро спросил Афанасьев.

  – Н-е-т! – зло хохотнул в ответ заместитель. – Помесь из Минина и Пожарского!

  – А почему я? Ведь наверняка остались в живых многие из руководства исполнительной и законодательной власти?! Из МИДа или ФСБ, в конце-то концов, – попытался он, в последний раз, отвертеться от невыносимо тяжелой шапки Мономаха.

  – Потому что у тебя в руках находится главный символ и атрибут высшей власти, – терпеливо, как маленькому ребенку, объяснил он, с его точки зрения, данную очевидность.

  – Какой еще атрибут? – непонимающе уставился на зама Афанасьев.

  – Да всё такой же! – хмыкнул «пруссак». – Это только в начале прошлого века символами власти были корона, держава и скипетр, а ныне 21-й век. И символ вон, топчется в сторонке, – кивнул он на Завьялова, стоявшего неподалеку и делавшего усиленный вид, что все происходящее его не касается никоим образом.

   К ним уже придвинулись и окружили плотной стеной командующие родами войск, к которым примкнули еще три человека, видимо появившиеся здесь совсем недавно. Среди мундиров с большими звездами на погонах гражданское одеяние двоих из них резко бросалось в глаза. Один из них был первым заместителем директора ФСБ Николая Пасечника – генерал-полковник Николай Павлович Тучков, сорокадевятилетний, высокий и плечистый, с безукоризненной военной выправкой, выработанной целыми поколениями славных предков. В роду Тучковых он был не то седьмым, не то восьмым генералом, но первым кто примерил на себя мундир «жандарма». Второй, носил такое же звание, но был невысокого роста, худощавый и жилистый с лицом слегка тронутым седоватой щетиной плохо выбритых щек и подбородка. На вид ему было уже далеко за пятьдесят. Звали этого человека Дмитрий Аркадьевич Барышев и занимал он должность первого заместителя недавно назначенного директора СВР Сергея Покрышева. Кадровый разведчик, едва ли не полжизни, проведший на нелегальном положении, он как паук, сидящий в центре паутины, держал в своих руках нити, ведущие ко многим тайным операциям наших разведчиков за границей. Эти две фигуры, несмотря на немалые звания, одетые в цивильное приковали к себе всеобщее внимание. По служебной надобности им приходилось не раз бывать как в Центре, так и в Генштабе, поэтому их появление не стало ни для кого неожиданностью. Несмотря на то, что в русской армии всегда, еще с царских времен бытовало некое предубеждение по отношению к лицам в лазоревых мундирах, к этим представителям из конторы «молчи-молчи» относились все хорошо и даже по-дружески. Так как не раз могли убедиться в их профессионализме и порядочности. Третьим в этой «святой троице» был высокий, слегка седоватый, но зато отлично выбритый адмирал флегматичной внешности и с расслабленной улыбкой городского сибарита. Но внешность, как всегда, весьма обманчива. Это был матерый военный разведчик – Костюченков Игорь Олегович, кстати, первый в этой должности, носящий погоны морского офицера.

   Однако появление этих новых фигур не осталось незамеченным бдительным оком «пруссака» и он тут же подошел к ним. Приветливо протягивая руку поочередно каждому, заметил, однако, не без легкого ехидства, обращаясь к Барышеву и Тучкову:

  – А что же ваше начальство не почтило нас своей милостью? Или они предпочитают держать руку на пульсе времени, не выходя из своих мрачных застенков?

  – Верно! – принял игру и манеру общения вмешавшийся в разговор «разведчик» Костюченков. – Совершенно верно! Именно в застенках и находится их начальство, причем, в прямом смысле слова.

  – Вот как?! Интересно-интересно! И что, были причины? – уже на полном серьезе поинтересовался Рудов. Высший генералитет еще плотнее сбился вокруг них, боясь прозевать хоть одно слово, сказанное здесь.

  – Да, – коротко подтвердил сказанное адмирал-шпион, ничуть не смущаясь повышенного внимания к своей никем и ничем не афишируемой особе. Их более разговорчивый коллега – Тучков, решил внести ясность, поэтому хоть и довольно кратко, но емко описал перипетии сегодняшнего утра.

  – Мы с Игорем Олеговичем и Дмитрием Аркадьевичем, – тут он кивнул поочередно на Барышева и Костюченкова, – уже давненько присматривались к своим шефам – Пасечнику и Покрышеву. Ну и накопилось со временем, конечно. А уж после приснопамятного вояжа этого развеселого квартета, в лице их и еще секретаря Совета безопасности Ватрушина и вашего начальника Главного управления Генштаба, ныне покойного, генерал-полковника Коробова, в Штаты в конце января 2018, где они сдали тогдашнему директору ЦРУ Майку Помпео все сведения о нашей резидентуре на Ближнем Востоке, за обещание спасения от санкций, счетов и предприятий своих женушек, зарегистрированных на Сейшелах и Кайманах и подавно наш интерес к ним возрос многократно.

  – Кстати, загадочная смерть Коробова это ваших рук дело? – вскользь поинтересовался Рудов.

  Оба штатских, как по команде, дружно пожали плечами, но не стали отвечать. Костюченков, к которому и относился вопрос, промолчал, отводя глаза.

  – Ладно, – отмахнулся Рудов, не желая ставить в неловкое положение возможных соратников. – А дальше?

  – А дальше, – подхватил его Тучков, – когда это произошло, мы быстренько связались и согласились, что второго шанса раздавить этих гнид у нас может не случиться. Группы захвата у нас всегда на «подогреве». Остальное – дело техники. Через десять минут их уже спеленали прямо в своих кабинетах. Ватрушина перехватили, когда он уже садился в машину, чтобы ехать в Кубинку-2. Жаль, что не смогли захватить домочадцев Покрышева. Слиняли в Венгрию еще на прошлой неделе. Он им оформил венгерское гражданство, в нарушение всех законов и инструкций, так что, теперь их «ищи-свищи». Ну а мы вот сюда, сразу и прямиком. По дороге пробовали связаться с директором ФСО и его заместителем, но их рабочие телефоны и личные коммуникаторы не отвечают. Мы проявили инициативу и послали оперативные группы по известным адресам. Группы пока на связь не выходили.

  Афанасьев больше на автомате, чем осознанно покивал головой. При этом его и без того «топорное» лицо с никак не подходящей к нему курносостью переполняла злость, впрочем, пока еще в рамках армейского этикета.

  – Где задержанные? – угрюмо спросил он, сжимая кулаки до побелевших костяшек.

  – На одной из явочных дач под надежной охраной. Специалисты сейчас проводят с ними «экспресс-допрос».

  – Смотрите, не переусердствуйте там, – подначил Рудов Тучкова, зябко передергивая при этом плечами.

   Но взгляды почти всех присутствующих скрестились на Афанасьеве. Все ждали от него веского слова. А на него было страшно смотреть в эти минуты. Покрывшееся испариной возле лба и висков лицо начальника Генштаба было похоже на восковую маску, наспех и грубо слепленную с оригинала. Но он молчал, а всем окружавшим сейчас несчастного начальника Генштаба, по зарез нужны были, хоть какие-то руководящие указания, чтобы сбросить с себя растерянность и почувствовать свою необходимость. Все это прекрасно понимали. Понимал это и Валерий Васильевич Афанасьев, по прозвищу «комод».

   Напряженную паузу нарушил капитан с красной повязкой дежурного начальника караула.

  – Товарищ генерал-майор, – обратился он, козыряя, к руководителю дежурной смены, – разрешите обратиться к товарищу Начальнику Генерального штаба?!

  – Разрешаю, – незамедлительно ответил тот, подспудно чувствуя, что сейчас должно что-то произойти (хотя, если вдуматься, то происшествий сегодня и так хватало).

  – Товарищ генерал армии, – обратился он уже к Афанасьеву, – разрешите обратиться?!

  Начальник Генштаба только коротко кивнул, не тратя даром слов. Он вообще был из породы молчунов.

  – Там на КПП какой-то старик. Из гражданских. Требует немедленно провести его к вам. В подтверждение своего требования передал вам, вот это, – с этими словами начкар сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда золотой перстень, в виде печатки, на поверхности которой было рельефное изображение трех пятиконечных звезд, сцепившихся краями своих лучей, образуя, тем самым, некое подобие треугольника. Афанасьев взял в руки кольцо и поднес к глазам. Сомнений не было, он сразу узнал этот рисунок и невольно вздрогнул. Вот уже сорок три года в левой подмышечной области он носит этот выжженный каленым железом знак. Знак причастности к тайному сообществу. С внутренней стороны перстня по его окружности шла надпись славянской вязью: «Жизнь – Родине, честь – никому».