Текст книги "Стеклянный корабль"

Автор книги: Юрий Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

***

– Неплохо, неплохо! – одобрил мэр деятельность гипнотизера, оглядывая сумрачную, спящую стоя толпу. – Но есть и накладки. Почему он открыл стрельбу? – Рефлекторно, – отвечал гипнотизер. – Вы велели вернуть им оружие, так? Каждый видит во сне то, что хочет. Этот – охотится. Я разрешил – хоть на дракона! – добавил он с усмешкой. – С этого начал сеанс. – Вряд ли стоило! Не надо понапрасну тревожить кого не надо. Операция сорвется – вам же хуже, – выговаривал мэр. – Хорошо, что никого не задело! А напугать мог всех – ладно, один музыкантик сбежал! – Вернется, – сказал гипнотизер, – и все бы вернулись... – А время? Оно, по слухам, вроде бы не возвращается. Пора прикупать к операции. Подавайте сигнал! – Трудно мне одному, без помощников, – пожаловался осипшим своим голосом гипнотизер, голубой от усталости, – невыносимо! – Выберите из них, – посоветовал мэр, указывая на окружающих. – Доремю, пожалуй, подойдет, – сказал задумчиво гипнотизер. – Я считал его потенциальным индуктором, оказалось, что он чувствительный реципиент: редкое сочетание! – Вот прибежит – и натаскайте! – сказал мэр. – Гражданскую гвардию тоже усыпили? Ну и пускай себе поспят, мне их инициатива сейчас не нужна, своей хватает, от ник обеспечьте мне храбрость. Ну, марш вперед, труба зовет! Идемте к генералам. – Как?! – прошептал, леденея, гипнотизер. – Это называли вы операцией? – Ну, – подтвердил мэр его ужасную догадку – Извините, не успел вас посвятить в подробности. Если знаете способ получше обезвредить вашего шефа, скажите! Нет – исполняйте мой план! Что за уныние? Вы служите у меня, а это означает – бодрость, бодрость и еще раз бодрость! Не трусьте, никто не заставляет вас лезть в первые ряды! Ша-агом!..

***

Охотник выстрелил в среднюю пасть, и вонючая черная жижа ударила ему в лицо, сбила с нот, покатила по земле. Поток ее залил всю поляну, словно асфальтом. Шипя а бурля, погасал костер. Дракон, трепыхая чешуйками крыльев, лежал мордами в озере собственной крови, которая лилась еще сквозь сабельные частоколы челюстей. Правая голова приподнялась, взглянула горестно, не узнавая врага, и рухнула в жижу, по которой от этого прошли медленные убывающие круги... Чешуйчатый летающий танк дернулся еще раз весь, от голов до кончика хвоста, и навечно вмерз в лужу крови. Штуцер валялся где-то на ее дне, однако сигару охотник сохранил. Он, щелкнув, выдавил из зажигалки огонек, выпустил клуб дыма в мертвые ноздри врага. Кровь стекленела, едва липла к рифленым подошвам. Охотник беззвучно засмеялся, хлопнул себя по ляжкам, запрыгнул на тушу и, пятная ее подошвами, исполнил бешеный негритянский танец. Затем перевел дыхание, затянулся сигарой, обтер окровавленные пальцы о непромокаемую куртку, заложил их в рот и засвистал, собирая челядь: с дракона следовало снять шкуру, пока не протух. – Хозяин, – подбежав, сообщил челядинец, – там, впереди, видали дракона о шести головах! ...Но никто ему ни о чем не докладывал, не было бешеной пляски, и сигара погасла давно. Неподвижный, как все окружающие, если не считать Доремю, слух и страх которого едва не пересилили состояния транса, стоял охотник в бесчувственном ожидании нового приказа незнакомца, получавшего инструкцию от г-на мэра. Штуцер уткнулся стволом в землю. – Замечательный все же человек – наш мэр! – прошептал, таясь в кустарнике, сыщик. – Он и тут – уже как у себя в ратуше! Дамло только засопел в ответ. Люди на поляне все разом повернулись и пошли в глубину леса не разбирая дороги. Сыщик видел их в двух шагах. Африканский охотник со штуцером наизготовку возглавлял колонну, все пытаясь затянуться дымком из давно потухшей сигары. Мелькали знакомые лица, но они странным образом изменились. Сыщик ощутил дурноту, встретившись с пустым, незрячим взглядом г-на булочника. – Они спят! Господи, спаси нас, они все спят! – Догадались! – осклабившись, подтвердил Дамло – И как еще спят! И какие сны смотрят, вы бы со смеху померли, кабы узнали!.. Все спят, до одного! Сыщику жутко стало от его ухмылки и взгляда, который, впрочем, никак нельзя было назвать пустым или незрячим. – А господин мэр? – спросил он. Дамло помрачнел. – Ну, этот своего не проспит! – пробубнил он загадочно. – Можно мне подойти к нему? – спросил сыщик. Дамло пожал плечами. – Не советую. Но дело ваше! Сыщик кинулся прочь со всех ног. Бог с ним, с этим Дамло, который все больше внушал ему страх, – просто так, без ясной причины. Г-н мэр – совсем другое дело! Увидеть его широкую, отработанную улыбку, может быть, если он снизойдет, пожать твердую руку!.. – Осторожнее, господин сыщик, – сказал ему в спину Дамло – Берегите нервы! Сыщик даже споткнулся. Негодяй все же этот сержант. К чему такое глумление? К счастью, г-н мэр не расслышал пли в задумчивости пропустил его слова мимо ушей, остался невозмутим. Он шел навстречу сыщику со своей отработанной улыбкой. Почтительность – не подхалимство. И самому Дамло не помешало бы вести себя смиренней Жалованье-то он получает в муниципалитете, причем без надбавки за свою скромную местного масштаба известность. – Здравствуйте, господин мэр! – сыщик, сияя, протянул руку – и мэр прошел сквозь него.., или он сам прошел сквозь мэра!.. – Я вас предупреждал! – напомнил Дамло, помогая сыщику прийти в себя. – То ли еще увидите! – Господин Дамло.., я совсем.., совсем ничего больше не понимаю!.. – Скоро поймете! – пообещал Дамло. – Как только покончат с генштабом!

***

Г-да генералы слыхали и сирену, и крики, и пальбу, затеянную неорганизованными массами, на время оставленными без присмотра, так что удивляться тут было решительно нечему. Но занятая вооруженными силами площадка надежно охранялась, были наряжены люди, чтобы выяснить причину беспорядка. Они еще не воротились. Может быть, им даже удалось привести публику в чувство, потому что снова наступила в лесу тишина. Сидя на походных стульчиках, их превосходительства беспечально обедали, когда часовые привели с полдюжины небритых, нечесанных молодцов в порванной одежонке, кажется, выпивших, запыхавшихся. – Кто такие? – спросил начальник генштаба, с неудовольствием прерывая трапезу. Человек в коротеньком зеленом сюртучке, в мягкой шляпе с перышком, видимо, главный в этой компании, попытался ответить – сбивчиво и невнятно. – Повторите! – потребовал сердитый начальник ген-, штаба. – Полным-полно покойников!.. – пробормотал главарь,? указывая на кусты. – Вас спрашивают, кто вы такие, – резким металлическим голосом сказал начальник разведки. Человек в сюртучке отрезвел. – Я арендовал у мэра участок на вырубку, – сказал; он. – Это мои лесорубы. Но нас надули, господа офицеры! В этом лесу полно покойников! Они идут сюда! – Пьян или сошел с ума, – резюмировал начальник генштаба. Однако завопили в ужасе разбегающиеся часовые. – Вот они! – взвизгнул человек в зеленом сюртучке, и шляпа свалилась у него с головы из-за поднявшихся дыбом волос. Из кустов выходили какие-то люди. Их руки неподвижно висели вдоль тела. Тусклые, безжизненные, пустые глаза глядели вперед не моргая. Ясно было, что их не остановишь никакими выстрелами Да будь даже запасец серебряных пуль – и то бы всех бы не успеть перестрелять!.. Сорок генералов с буфетом, охраной и свитой и артель лесорубов с подрядчиком во главе были окружены, отрезаны, отсечены, согласно плану г-на мэра. Подрядчик упал, закатился истерикой. А генералы сделали то, что умели: подняли руки вверх.

Глава 10

Глубокий радостный покой снизошел на душу г-на Эстеффана. Ему хотелось бы обнять весь мир, но, несомый на руках, он был лишен такой возможности. Крупные светлые слезы лились из глаз, катились по щекам его носильщиков. На невысокий холм посреди заросших кустами развалин вознесли его и возложили на мягкие травы у древней какой-то стены. В стене была дверь, обитая стальными полосами. Чтобы она могла отвориться, ее требовалось снизу откопать. Святые посланцы принялись за дело и весьма скоро его исполнили, хотя в их распоряжении не было даже лопат! Затем г-на Эстеффана вновь подняли и внесли в помещение, слабо освещенное запылившимися витражами, наивными и забавными. Смутно знакомы показались они аптекарю. Тело его проследовало прямиком в алтарь, Жюстипа оставили на деревянных ступеньках перед раскрытыми царскими вратами, так что оба могли видеть друг друга и переговариваться. Итак, их доставили прямо по адресу: в церковь! Ну и ну! Место было, и верно, прохладно, однако неизвестно, насколько злачне: скорее тут пахло мышами, хотя, в основном, помещение и все убранство сохранились неплохо. Сколько мог судить новоиспеченный вероучитель, знавший до тех пор чужие верования исключительно через посредство нескольких давно прочтенных атеистических сочинений, это была, пожалуй, католическая церковь, вероятнее, даже собор! Внутри подобных сооружений ему не доводилось еще побывать. Но откуда же оно здесь взялось, что представляет собою эта местность, эти виденные на пути запущенные руины? Может быть, они с Жюстипом все-таки умерли и очутились на том свете? Загробное царство имеет вот эдакий вид?! Г-н Эстеффан разволновался. Украдкой оглядел свое толстенькое туловище в грязных лохмотьях. И это – душа? Не похоже. Но почему бы и нет? Если она представляет собою точную копию тела? А плотность? А физические ощущения? Нет, все-таки нет! И если даже это все-таки душа, ее тоже не грешно было бы отмыть и переодеть. Вскоре г-н Эстеффан получил более, чем желалось.

***

Он получил это за счет их превосходительств, с которыми, хоть и трепеща, успел побеседовать сиплым своим голосом незнакомец, в результате чего чины генштаба и представители союзного командования дружно уснули. О крепости сна начальника разведки незнакомец позаботился особо, но и этого казалось мало: всякие бывают случаи. Потому, для своего собственного, а также общего спокойствия, следовало изолировать г-д генералов в надежном месте... Незнакомец подал команду: – Стройся! Его наглость была щедро вознаграждена. Через полминуты цвет воинства вышагивал как на параде в сторону пирамидального холма. Незнакомец даже взгрустнул: жаль, поторопился! Надо было бы позаниматься с ними строевой, заставить бы побегать и поползать! Впрочем, можно и позже вернуться к этой славной задумке. Пока хватит еще нескольких километров гусиного шага. Генералитет для надежности сопровождался эскортом загипнотизированных национальных гвардейцев, во главе которого незнакомец рассудил поставить г-на булочника, произведшего на него благоприятное впечатление своей основательностью, как внешней, так, вероятно, и внутренней. Дамло и сыщик направились следом по собственной инициативе... Захваченный обоз вместе с обслуживающим персоналом был включен в состав победившей армии.

***

Поэтому вскоре, изрядно перепугав г-на Эстеффана, в собор вошли люди. Страх оказался напрасен. Санитары совлекли одежды с его бренного туловища, врач, молчал склонившись, принялся обрабатывать стигмы спиртом, зеленкой, йодом. Г-н Эстеффан постанывал... Затем его накрыли простыней и он, успокоенный, спросил проникновенно; – Я буду жить, доктор? Он это без доктора знал. Все причиненные ему повреждения носили характер легких, не причиняющих расстройства здоровью, как пишут в судебно-медицинских бумагах. Но все-таки врач мог бы эти ему сообщить. А врач не произнес ничего в ответ на слова, произнесенные дрогнувшим голосом. Тоже мне, коллега! Такое безразличие к пациенту! Вообще неприятный тип. Что за глаза!.. Г-н Эстеффан зажмурился, не выдержав взгляда словно бы посыпанных пылью зрачков. Врач тем временем занялся Жюстипом. Г-н Эстеффан перевел дух. "Это все витражи", – подумал он. – Эти тусклые цветные стеклышки так страшно изменили обыкновенное простецкое лицо. Да и другие лица! Санитары тоже напоминают механических кукол. Молчание, очевидно, – проявление бойкота, объявленного мнимому виновнику несчастья. В помощи, однако, не отказывают, наказание имеет чисто моральный характер, это можно и пережить. Ах, господин мэр, господин мэр!.. Он озяб после процедур и не успел на это пожаловаться, как в алтарь внесли пушистое верблюжье одеяло. Г-н Эстеффан испустил глубокий блаженный вздох. Разве часто встретишь в людских душах такое проникновенное понимание? Можно вздремнуть, и было бы хорошо, если бы никто не потревожил! Дверь собора была тут же заперта изнутри на засовы.

***

– Объект туризма, – задумчиво произнес г-н мэр, колупнув ногтем стену храма. – Не знаете, у кого ключи? Ах, да!.. Прочно строили в старину. Развалилась одна колокольня, остальное можно использовать, хоть и не по прямому назначению. Не то что другие развалины, которые восстанавливать бесполезно. Жаль, незнакомец разогнал помощников, может быть, они успели кое-что получше обнаружить, но сейчас не до жиру: надо успеть как-то разместить людей на ночь. Шалаши. Палатки. Спать им придется вповалку, а все же никто без крова не останется Церквушка эта вместит прорву, надо будет вышибить дверь. Ну, это не горит. Успеется, ближе к вечеру, когда придется выбирать и для себя ночлег... Он продолжал инспекцию руин. Повсюду между остатками каких-то строений горели костры, валил дым: топливо, конечно, сыровато, другого взять негде. Г-н Доремю, таки вернувшийся, совместно с г-ном африканским охотником весьма тщательно чистили мелкую одичавшую картошку, состоя под началом г-жи булочницы, которая помешивала в котле. Какое трогательное единение! Какое поучительное зрелище! Из него одного можно извлечь ряд полезных выводов. Например, всей этой публике Дамло уже не нужен – не нужен, пока они спят. Без всякого Дамло соблюдается строжайшая дисциплина и образцовый общественный порядок. Интересно бы найти г-на Ауселя и взглянуть на него. Ему такая жизнь полезнее, чем кому бы то ни было. Ни капли спиртного! Гарантированное воздержание, полное избавление от порока, здоровый физический труд на свежем воздухе. Такой Аусель должен быть несказанно благодарен. Если он отплатит своему благодетелю услугой, это будет в порядке вещей. Так что моральная сторона дела выше всякой критики. Одним словом, надо ли их будить? Вот в чем штука. Прежде г-н мэр думал именно так: внушить им, что требуется для его безопасности, и позволить затем проснуться. Теперь его точили сомнения, переходящие помалу в уверенность. Когда эдакий пижон-охотник, наконец, получает возможность заняться истинным делом вместе с чистоплюем-музыкантиком... Гм, гм!.. Что-то насчет этого Доремю приходило ведь в голову, надо припомнить, кажется, что-то довольно важное... Он шел и любовался на другие сообщества. По существу, весь город, включая приезжих, стал единой семьей. Есть, есть о чем поразмыслить тому, кого можно считать их отцом! Хотелось вынуть платочек – утереть непрошенную слезу, только стоило ли это делать без зрителей, и платочка нет при себе, платочек отдан был начальнику оккультного отдела, когда тот отправился парламентером. Вспомнив о нем, мэр нахмурился. Н-да, этот гипнотизер... Ложка дегтю!.. Ладно, решим вопрос! Он отправился искать своего чрезмерно талантливого помощника.

***

Едва мэр отошел, дверь собора снова была отперта, внесли охапки хвороста, затопили печи. Когда г-н Эстеффан пробудился, его погрузили в генеральскую походную ванну, наполненную водой точно такой температуры, какую он предпочитал; отмыв, вынули из воды, завернули в мохнатую простыню, дали обсохнуть, и врач заново обработал стигмы. Жюстип унаследовал остывшую воду, вылез же из ванны и вытирался самостоятельно. Затем их накормили – аптекаря с ложечки – великолепным обедом, тайный агент довольствовался холодными закусками, правда зато из генеральского холодильника. Он это понял. Предпринятые г-ном мэром акции и операции были Жюстипу небезызвестны. Внимание его привлекала подробность, которой никто другой не мог заметить, тем более понять ее значение. Никто не бегал звать врача и санитаров – те сами явились. Точно то же было с хворостом, с печами, с ванной, с едой: все, что г-ну Эстеффану пожелается, доставлялось разными людьми. Он себе возлеживал посреди алтаря, три пресвятых обормота стояли там на коленках и благоговейно на него пялились, но тем не менее!.. Конечно, г-н мэр умудрился захватить абсолютную власть, какой не обладали короли. Но в мантии, – цветисто подумал г-н Жюстип, – имеется премахонькая дырка: под носом властителя некие люди молча распоряжаются как ею поддаными, так и драгоценными припасами, которые он, разумеется, придерживает лично для себя, не собираясь делиться ни с кем, тем более с Жюстипом и Эстеффаном! Мэр должен был указать каждому работающему ею место и объяснить задачу, всякий раз через посредство незнакомца, времени уходит уйма. Этим же коленопреклоненным довольно уловить желание аптекаря, едва оно шевельнется. Их молчаливый приказ будет сразу исполнен – ловко, споро, бесшумно. Вывод? А вывод такой, что без Эстеффана, к сожалению, не обойтись Как бы объяснить ему поделикатнее?.. – Господин Эстеффан, – начал он, все предварительно обдумав, – я хочу с вами посоветоваться: возможно ли это, с медицинской точки зрения... – Слушаю вас, друг мой, – слабым голосом отозвался г-н Эстеффан из царских врат. – Внемлю! – поправился он, покосившись на святых посланцев. – Может, по-вашему, человек – ну, допустим, из-за сотрясения мозга! начать слышать чужие мысли.., не всех, некоторых людей? – с наигранным смущением проговорил Жюстип. – Иногда?.. – Заманчивое качество, мой друг! Вы хотите сказать, что обнаружили его в себе? – вероятно, из-за битья г-ну Эстеффану и впрямь добавилось проницательности. – Когда же? – Ну, примерно тогда, – сказал Жюстпп, притворяясь, будто вспоминает, – когда мы с вами лежали на земле... – ..покрытые ранами, – подсказал г-н Эстеффан. – ..и к нам, – продолжал Жюстип, – подошли эти трое... – ..праведных мужей, – подсказал г-н Эстеффан – Сначала я подумал, что у меня бред, – лгал Жюстип дальше. "Это сейчас у тебя бред, – подумал г-н Эстеффан. – С психами надо быть поосторожнее!" Хозяин аптеки ничего не помнил о визите незнакомца накануне, он не узнавал в одном Из праведных мужей того самого реципиента, который его словно бы обнюхивал в тот вечер, он не успел прочитать газеты, и даже слухи до него, объятого пламенным вероучительным порывом, но дошли, а потому привычный скепсис взял верх без труда.. Видно, здорово досталось бедняге по голове, если уж он понес такую ахинею. По голове – это вообще очень вредно, особенно с непривычки. А может быть, этот Жюстип его разыгрывает? Его, г-на Эстеффана, пред коим ему, собственно, следовало бы распроститься ниц и вымаливать дозволения облобызать башмак! В таком ведь случае можно применить и санкции! – г-н Эстеффан обиженно и грозно засопел. – Сама жизнь этого ничтожества зависит от высокой грозной воли г-на Эстеффана. Предтечи не очень стеснялись. Неблагочестие даже должно быть наказано, сие не произвол, но долг. Стоит шевельнуть пальцем.., но вдруг это все-таки сумасшедший? Долг медика . Гм... "Псих или не псих? Врет или не врет? Как бы выяснить, черт.., тьфу, прах его побери!" И тогда один из праведных мужей, предварительно не ткнувшись об пол лбом, проговорил. – Лукавый твой слуга не лжет, владыко! Он слышит!.. Пророки во все времена опасались тайной полиции – не без причин. Г-н Эстеффан внутренне съежился. – Господин Жюстип, – произнес он вибрирующим голосом, – вас этому научили на службе? Признайтесь, какие уж между нами секреты! Мои мысли вы тоже слышите? – Н-нет!.. – помедлив, рискнул ответить г-н Жюстип. Аптекарь взглянул на праведного мужа. Тот сказал: – Он лжет, владыко! Это не вся его ложь, он наш враг и соперник. Когда тайная полиция пронюхала про оккультный отдел, она организовала свой такой же. Этот штафирка, – он указал на Жюстипа, – их единственный реципиент, но зловредный. Он тайно подслушивал наших индукторов шел по нашим следам, как шакал, все вынюхал, сорвал нам операцию в гостинице, приказал пристрелить доктора Даугенталя, вашею Высокочтимого Друга, только чтобы нас опередить в поисках, чтобы выслужиться и возвысить свое ведомство. Из-за него мы остались в беде: без начальника. Если хочешь, прикажи наказать его, надежда и заступник. Эта механически произнесенная речь, содержавшая тем не менее все ответы на все вопросы, которые только успевали шевельнуться в голове у г-на Эстеффана, произвел? сильное впечатление... – Простите меня, господин Эстеффан, – смиренно сказал Жюстип. Наказать меня вы успеете, если захочется Но, должен вам сказать, сейчас нам не до ссор. Возникло положение, опасное для нас всех. – Что вы имеете в виду? – кисло осведомился г-н Эстеффан. – Порасспросите-ка ваших апостолов. Они правы: я – реципиент и, по сравнению с ними, слабоватый... Но замыслы господина мэра, как они до меня доходят, мне очень не нравятся! Г-н Эстеффан даже подпрыгнул на своем ложе. – Как?! Этот проходимец?.. – Да, – сказал Жюстип, – он самый! Не хотите ли вы предъявить ему счет? И он принялся излагать план, созревший за то время, пока Жюстип валялся на своей подстилке По его мнению, следовало уже и поторопиться: мэр ведь тоже был далеко не дурак!

***

Мэр разыскал, наконец, оккультиста, со смутной улыбкой греющегося на солнышке. – Что вы тут делаете, черт вас побери? – Вы же знаете, господин мэр, я... – Все знаю, – загремел мэр, – но не могу понять, почему я один за всех должен трудиться! В рекогносцировке, например, почему вы не участвовали? Я с моей-то комплекцией успел тут все излазить вдоль и поперек! Можете хотя бы объяснить, куда девался руководимый мною город подобные происшествия все-таки больше по вашей части. – Нет, господин мэр, – засопел опять оккультист. – Хорошему реципиенту может кое о чем сказать даже окружающая среда, но Для меня, как и для вас, загадка... – Ладно, загадки мы оставим на потом. Я привык считаться с фактами, а каковы факты: географически здесь территория города, – он повел вокруг себя рукою, – но на деле мы имеем развалины неизвестного происхождения и давности, к использованию, в общем, не пригодные, в приличном состоянии только церковь, да и на нее надо еще внутри поглядеть... Гм, я готов допустить даже, что это развалился и зарос лесом собственный наш город опять какие-нибудь штучки того профессора, – продолжал он вслух размышлять, – но этому противоречит топография, – мэр указал на высокий холм пирамидальной или, быть может, конической формы, – в наших окрестностях ничего подобного не бывало! И река – ну, скажите на милость... Гм-гм... Короче, мы чудом оказались где-то черт его знает где, а если чудо есть факт, из него следует извлечь пользу обществу. Вы же, дорогой мой, разъелись на федеральных харчах и манкируете! Понимаю, устали, но мне-то труднее, чем вам, и намного! Попробуйте руководить этой публикой, когда они тебя не видят и не слышат. Ни одно указание, не доходит без переводчика – без вас, а вы... – Он махнул безнадежно рукой. Хорошенькое дельце! – Горло!.. – просипел гипнотизер. Мэр, словно спохватившись, мгновенно переменил тон. – В самом деле!.. – проворчал он. – Вы уж извините: захлопотался, разгорячился!.. Экая беда! – Он помог подняться, взял под локоть, повел. Сейчас придумаем насчет! подходящего помещения, уложим вас в постельку, добудем лекарство, врачи у нас имеются!.. Мы вас живехонько поставим на ноги, не беспокойтесь! Оккультист раскис от этакой заботы. – У меня голоса нет... – просипел он. – Ночью простудился... – Да, – сказал мэр озабоченно. – Без горлышка вашего нам труба!.. Несвоевременно, голубчик, выбываете из строя!.. Как же мне без вас?.. Гм... Гм... Гм! Не наберетесь ли силенки поработать еще буквально минуту? И – полный покой вплоть до выздоровления, а? – Разбудить надо? – просипел гипнотизер, указывая на работающих вокруг людей. – Можно, – уклончиво произнес мэр. – Но нет: им же столько всякого придется предварительно внушить, иначе, сами понимаете, безобразия, паника, беспочвенные претензии. Доберутся до ваших генералов – где вы там их изолировали! Нет! До окончательного выяснения обстановки не считаю возможным. Вы со мной согласны? – Вполне!.. "Еще бы ты не был согласен!" – подумал мэр. И продолжал: – Не понимаю, как мы с вами сразу не додумались! Давайте-ка соберем публику, да и внушите им, чтобы они слушались и меня, как вас до сих пор, вот и все! Работы капелька, не надорветесь, зато потом болейте на здоровье сколько вздумается! Ась? У ошарашенного гипнотизера от волнения ненадолго прорвался голос: – Господин мэр, вы хотите вытолкнуть меня из дела, – пуская через слог петуха проговорил он, – после того, как я для вас добился власти?.. – Хороша власть! – воскликнул мэр. – По мне уж лучше никакой, чем такая! Будите их, делайте что угодно, я отказываюсь! О себе позаботиться я сумею. А вы и все остальные – как знаете! Все. Он повернулся, чтобы уйти. Гипнотизер вцепился в рукав. – Господин мэр!.. – пропищал он. – Не надо!.. Созвать всех ко мне! велел он тем, кто оказался близко. Несмотря на изменившийся тембр, голос его был узнан и приказ стал исполняться. – Так-то лучше! – благодушно сказал мэр. – Зря пугались, никто вас не выпихнет, уговор в силе! Разбудите кого угодно или так спросите, всякий вам скажет: для своих служащих я отец и мать. Вас ценю высоко как специалиста . Все у нас с вами в порядке! – Нужен индуктор! – почти одним дыханием сообщил незнакомец – Не услышат!.. Действительно, чересчур пылко выраженный протест оставил его вовсе без голоса. Мэр скорее догадался, чем услышал. – Ну, и в чем дело? – отозвался он. – Доремю вам, кажется, подходит? Берите его! И когда они были снова окружены толпой покорных мстительных людей, возле дочиста выбритого лошадиного черепа гипнотизера и реденькой макушки г-на мэра красовалась бетховеновская шевелюра капельмейстера, уже наученною будущей его роли. Выбор казался удачен: только Доремлю с его тончайшим слухом мог легко различить то, что сипло насвистал ему в ухо бедный гипнотизер. – Начали! – хлопнув в ладоши, распорядился г-н мэр. – До сих пор, господа, – засвистел гипнотизер, – вы подчинялись только мне, теперь... – ..теперь вы будете подчиняться только господину мэру! – громко и твердо подсказал г-н мэр. Гипнотизер в ярости обернулся к нему. – Но... – От моих служащих я требую беспрекословного повиновения! заявил г-н мэр и, вытащив пистолет, заботливо его оглядел. – Теперь, – прошипел гипнотизер, – вы будете подчиняться только... – ..господину Эстеффану! – хором завопила толпа – И ныне, и присно, и во веки веков! Аве, господине Эстеффане!.. Опустившись на колени, они запели "Глорию"... От неожиданности г-н мэр едва не спустил курок, но успел одуматься. – Чьи это штучки? – прокричал он в ухо гипнотизеру – Мои помощники! беззвучно отвечал тот, мелко дрожа. – Какой кошмар: они переметнулись!.. – Сделайте хоть что-нибудь! Живее! Собеседник указал на горло. Да будь он даже в голосе, его все равно бы никто не услышал сквозь рев десяти тысяч хорошо отдохнувших восторженных глоток. Г-н Жюстип чрезвычайно эффектно взорвал свою мину Не прекращая пения, толпа поднялась с колен и потекла к собору, белевшему над кустами. Г-на мэра по-прежнему никто не замечал, только это было теперь ему на руку. Гипнотизер, держась за свое горло и воровато оглядываясь, отошел, а затем подался в кустики. Вот и крысолов вострит лыжи. Игра, конечно, проиграна. Только не слишком ли много поставлено было на карту? В подобных случаях счастливцу следует быть крайне осторожным, иной побежденный не станет миндальничать! "Так-так!.. – размышлял он, прищурясь на церковь. – Вот, стало быть, где вы пригрелись! Классная подножка, ребята, ответ за мной! Тут он спохватился. – Ах, мой милый Августин, Августин!.." Но, как видно, его мысли прослушивались особо внимательно... – Хватайте нечестивца! – заорало десять тысяч глоток. "Толково! – подумал Г-н мэр. – Нет, тут не Эстеффаном пахнет, тут.., ах, мой милый Августин!.." – Зачем же так грубо? – кричал он, увертываясь от хватающих его рук. – Господа, господа, не забывайтесь! Его никто не слушал. Он был схвачен, обезоружен, толпа подтащила его к самой стене собора и прижала к ней, потного, задыхающегося... Позднее сам г-н мэр не мог вспомнить в подробностях, как случилось остальное, объяснял это себе вспышкой отчаяния. Окружающие же были слишком медлительны, вот в чем весь секрет!.. Он ухватился за плечи близ стоящих. Подошвы с мучительным трудом оторвались от земли, снова очутилась над толпой. Помнит, что отсюда увидел начальника оккультного отдела. Тот оставался в безопасности, и, должно быть, его бедное горло продолжало болеть, потому что не вмешивался. Дрыгая ногами, как насекомое, живьем надетое на булавку, г-н мэр, сопя, втиснул кулаки в плечи гонителей, напряг все силы. Показалось, что нижняя часть туловища оторвалась. Однако вскоре и она оказалась над толпой вся, без изъятия. А в руке у г-на мэра была граната, прицепленная с пояса одного из дрыхнущих десантников! Как-то так уж получилось, заодно!.. Г-н мэр когда-то проходил соответствующее обучение. Стоя на плечах или даже на головах, где тут вспомнить! – и ни секунды не промедлив, он швырнул гранату сквозь пыльный витраж, зажал уши... "Глория" умолкла, но и "Реквием" почему-то не зазвучал Толпа снова оцепенела в неподвижности... Мэр подошел к двери, распахнутой взрывом, заглянул. Внутри все было сметено начисто. Обрушился иконостас л перекрытия. Ничто не шевельнулось. Вероятно, обломки и медленно оседающая известковая пыль погребли их тела . Мэр заморгал. – Успокой, господи, его душу! – сказал он и, повернувшись к кустикам, в которых скрылся оккультист, крикнул. – Эй, верните мне платок! Бедняга Эстеффан!.. Кто бы мог подумать, что придется его оплакивать? Оккультист из кустиков, однако, не отозвался, поэтому оплакивание пришлось отложить. Живот, что ли, схватило у помощничка – чего он застрял? – Эй, господин начальник оккультного отдела! Никакого отзвука! Стоп, не он ли мелькнул там, в отдалении? Точно, он самый, каналья! Дезертирство у него в крови! А без него никак нельзя!.. Неужели никак? Гм-Гм... Он заставлял ведь Доремю транслировать указания, не среагирует ли Доремю на голос мэра, тем более, что при нем решен же был вопрос насчет того, кого следует слушаться! Попытка не пытка, а ну-ка: – Доремю, передайте: разойтись по рабочим местам! Указание было исполнено! "Так-та-ак!" – подумал про себя г-н мэр – и довольно зловеще прозвучала в душе его эта неопределенная мысль. – Марш за мной, господин Доремю! – скомандовал г-н мэр.

Глава 11

Грохот взрыва, ослабленный расстоянием, был все же услышан в глубине чащи. – Что-то случилось! – проницательно заметил г-н сыщик. – Покушение на убийство, – ответил Дамло. У сыщика округлились глаза. – Какой ужас! – воскликнул он. – Мы, конечно, вернемся? – И не подумаем, – сказал Дамло. – Все уже кончено, а свидетелей нет... Зато, находясь здесь, мы кое-что увидим. Идемте, господин сыщик, идемте скорей!