Текст книги "Виктор Цой и другие. Как зажигают звезды"

Автор книги: Юрий Айзеншпис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Иногда мой выбор женщин диктовался принципом разумного эгоизма – девушки из Алекс дрова и из Печоры были ценны во многом из-за наличия у них столь необходимой мне жилплощади. Что уж тут скрывать!

В перерывах между сроками я гулял и наслаждался жизнью, но любовь меня не посещала и тогда – все крутилось, как в калейдоскопе. Совсем не скучно, совсем не до семьи и не до семейных ценностей. Да и времени для выстраивания отношений как-то не оставалось – судимость разбивала мою жизнь на небольшие куски. Вообще, в жизни Нередко случалось, что меня любили девчонки, а я не замечал или не отвечал взаимностью.

Не так давно был в одном ресторане на весьма печальном событии – поминках Отара по его матушке. И когда я выходил из зала, мой взгляд встретился с глазами одной девушки. А она подошла и сказала: – Юрий, а ведь мы знакомы. Помните, когда я была несовершеннолетней девчонкой, приходила к вам домой, добивалась любви и взаимности, но так ничего и не вышло… Может, оно и правильно, но все-таки жаль.

И я вспомнил, да было и такое: девушка училась в десятом классе, еще школьница, соплюшка и влюбилась во взрослого мужчину. Я, конечно, ситуацией не воспользовался, отговаривал, говорил, что еще маленькая… Происходило это лет 10–12 назад, ну значит мне уже под полтинник. В наши отношения вмешивалась ее мама, плакалась, что не в состоянии удерживать дочь, что она меня любит. Спрашивала совета. А у девочки действительно словно крышу снесло – стояла под окнами, делала какие-то смешные подарки. В день нашей новой встречи мы договорились повидаться, но пока не срослось.

А вообще сейчас, когда у меня семья, с которой я хотя и не живу, ребенок, определенное положение в обществе, как-то не хочется заводить серьезные романы. Лучше уж действовать по упрощенной схеме, и если настроение и желание позволяют, то почему бы не заняться вольным сексом?

И все-таки есть женщина, которая долгие годы была моей пусть и гражданской, но женой, которая родила мне сына, единственного ребенка. И ей я благодарен, и ее, пусть по-своему, полюблю…

Когда сразу после освобождения я работал в «Галерее», то одним из первых моих крупных проектов оказался фестиваль «Интершанс-89». В качестве зама директора центра по спецмероприятиям я приложил немало сил для его организации, как белка в колесе крутился день и ночь. По-моему, я уже писал об этом. Эта работа свела меня не только с Матецким и, как потом оказалось, с будущей женой Леной. Впрочем, непосредственно в то время я эту девушку не приметил – наверное с ней, как с помощником режиссера, просто редко сталкивался. А может, особой яркостью она не отличалась…

Следующая наша встреча произошла совершенно случайно, примерно через пару лет. Что интересно, в Сочи. Прекрасный теплый вечер, ветерок с моря, запахи шашлыка, смех… Я весь такой с иголочки не спеша прогуливаюсь по набережной и думаю, кого бы зацепить на ужин и дальнейшую культурную программу, И вдруг слышу женский голос, очень приятный на слух, доложу вам:

– Ой, Юрий, здравствуйте, вы меня помните?

Я обернулся, и ко мне подошли две девушки, одна из которых, похоже, меня знала. Я же, честно говоря… Но ответил вполне вежливо:

– Да, лицо знакомое, но…

Пришлось девушке напомнить о совместной работе, привести несколько хорошо знакомых мне имен… Ну, как говорится от добра добра не ищут. Мы отправились в ресторан, далее на дискотеку, на следующее утро – на пляж. А вечером им улетать. Так и расстались, ни о чем не договорившись. Ну, девушки как девушки, ничего особенного, одна из них явный интерес ко мне испытывает. Ну, бывает, знаете ли…

И уже в Москве, промозглой осенью того же года мне позвонил Киселев Леша, предложил организовать дружескую вечеринку. И не где-нибудь, а у меня дома. И привести одну милую девушку, просто мечтающую меня увидеть.

– Так-то и мечтающую?

– Вот именно… Спит и видит тебя во сне.

– Кто такая?

– Не скажу. А ты соглашайся, не пожалеешь.

Кто же это может быть? Чей это мечтой я заделался?

В целом же предложение меня заинтриговало, и я согласился.

Накупив всякой еды, вырядившись и надушившись, я начал ждать сюрприза. И увидев среди ввалившихся гостей «сочинскую» Лену, понял, что это она пришла «для меня». И, честно говоря, искренне обрадовался нашей новой встрече. Ее итогом я ожидал небольшой эротический роман с симпатичной девчонкой в два раза моложе меня, не более. Вообще таких знакомств можно иметь массу: подарил цветы, поужинали, несколько умелых комплиментов – и она уже ваша. И ничуть не целомудреннее были те времена, что бы там ни говорили любители поморализировать и посетовать: на нынешние нравы.

Итог этой вечеринки оказался весьма предсказуем – Лена осталась у меня и заночевала. А потом еще часто приезжала, так же оставалась на ночь, а потом и вовсе переехала ко мне жить. Это был тяжелый год, когда я сначала похоронил отца, а потом и маму. И Лена, как могла, согревала меня, отвлекала от горестных мыслей. А в 1993 году у нас родился сын. Потом мы ждали второго ребенка, Лена лежала на сохранении, но Бог нам не дал второго ребенка.

Вообще Лена замечательный человек, в нашем общении совершенно не напрягала меня, даже наоборот, Я испытывал не только ответственность, но и удовольствие, приезжая домой, где тебя ждут, совершая совместные вылазки в кино и театр. Леночка прекрасно готовит, очень хозяйственная, великолепная в сексе… Все это так, все это замечательно, но все же не могу сказать, что был как-то особенно привязан. Что жить без нее не мог. Кстати, вместе с Леной в моей квартире лет пять жила ее мама – женщина очень обаятельная и тактичная, и даже сестра – пока не вышла замуж.

С самого начала наши отношения с Леной сформировались как ровные, спокойные, доброжелательные, и мне такой стиль очень нравился. Во время беременности упреков в мой адрес стало больше, но я старался Лену не расстраивать, жить без особых похождений, не приходить под утро. Может, она и догадывалась о моих амурных похождениях, но оставалась в этом отношении кроткой и смирной. А вот когда родила Мишу, тут уже по полной вступила в права, начались посягательства и скандалы. Требований и претензий стало куда больше, чем раньше. Может, вполне и разумно, но меня это начало раздражать… Допускаю, что излишне болезненно воспринимал посягательства на мою свободу. Которой столько лет был лишен.

Время шло, положительные эмоции от совместного проживания уступали место отрицательным, а тем временем я купил квартиру в соседнем доме у Саши Файфмана – одного из замов ОРТ. Сделал ремонт, мебель классную поставил и периодически использовал, чтобы привести кого-нибудь, провести время без жены. А когда наш семейный конфликт перешел в неуправляемую плоскость, переселил ее туда – со скандалами и слезами, но все-таки переселил. Сейчас все успокоилось, и у нас снова прекрасные отношения.

Теперь о сыне. Миша растет умным и спокойным мальчиком. Он, как мне кажется, прекрасно понимает ситуацию в нашей семье и не делает из этого ни трагедии, ни драмы. Его воспитание я полностью доверяю маме, сам же предпочитаю баловать. Вижусь пару раз в неделю, делаю подарки, беру в гости, на концерты. Не бывает дня, чтобы не позвонил ему, не расспросил о жизни. Конечно, он не знает нужды ни в чем, но при этом обладает ярко выраженным чувством меры по отношению к вещам: «Это у меня уже есть, а это мне просто не нужно». Иногда даже жалко, что он так равнодушен к одежде – совершенно не в отца. А вообще уже вполне взрослый, развитой и степенный пацан. Долгое время Миша оставался совершенно равнодушен и к музыке, и я даже удивлялся – и в кого растет? При этом охотно общался с моими артистами, с Сашей, например, теперь с Биланом. Рассудительно и на равных. Но недавно какие-то Музыкальные гены в нем проснулись – учится играть на рояле в музыкальной школе, начал оценивать, кто поет, а кто подвывает, у кого хороший голос, а у кого шарманка скрипучая. Но участи ни певца, ни продюсера я сыну не желаю. Впрочем, пусть выбирает сам.

Памяти родителей

Прошел всего год после моего окончательного выхода из тюрьмы, и в течение следующего я потерял обоих родителей… Столько невосполнимых утрат за короткий период: мама, папа, Цой… Наверное, за этот короткий промежуток времени я побывал на похоронах больше, чем за всю остальную жизнь. А потерял столько, сколько уже никогда не потерять. До 13 лет я рос, окруженный любовью и нежностью родителей. Прежде всего, конечно, мамы. Папа, человек по структуре более суровый, да и видящий свою задачу в воспитании во мне мужчины, особо не сюсюкал, но давал мне тоже немало. Его оплеухи и темные углы, когда ленился или плохо учился, были хоть и обидны до слез, но очень действенны. Сейчас родители с большим достатком вкладывают в образование детей заграницей, занятия теннисом и другими элитными видами спорта, тогда же такой возможности не было.

И все-таки я учился в лучшей школе, меня устраивали в разные кружки, чтобы не проводил досуг на улице, и в музыкальную, и в хореографическую, и резьбы по дереву.

Приобщение к спорту – тоже заслуга родителей. Прежде всего, конечно, мамы. Я гордился, как здорово она гасила по мячу на волейбольной площадке, как здорово плавала, и старался от нее не отставать, хотел, чтобы и она мной гордилась…

А когда я заканчивал школу, отца стало интересовать, кто меня окружает, с кем общаюсь. Иногда советовал – с этим не дружи, не водись, а вот этот хороший парень. Иногда я прислушивался к советам, иногда – нет, ибо все-таки сам давал оценку своим знакомым. Чем, наверное, слегка раздражал. Куда сильнее их шокировали мои увлечения импортными пластинками. Моя страсть к западной музыке и потребность ее громко слушать особенно нервировали папу, и сама по себе, и тот факт, что из-за плохой изоляции все это наверняка известно соседям. А о чем там поют – может о чем-то враждебном, позорном?.. В общем, не только обычный конфликт отцов и детей, но и в чем-то идеологические разногласия. Они, коммунисты и в целом весьма идейные люди понимали, что поступление в Россию пластинок нелегально. И хотя никаких подробностей я не сообщал, явно подозревали, что я ходил на черные рынки, производил какие-то обмены Вел деловые разговоры, обрывки которых наверняка доходили до их ушей.

Вообще отца я запомнил строгим и суровым, и в то же время очень человечным. Приходя в хорошее настроение, он много смеялся, рассказывал анекдоты. Когда к нам наведывались гости, мог вполне артистично играть за столом какую-то роль, а уж тамадой-то бывал почти всегда. Но строгость в отношении меня подчас казалась мне чрезмерной. Нет, побоищ и драк не было, но мог отвесить оплеуху, мог и в угол поставить, и даже в зрелом возрасте, когда я стал старше. Я сдачи не давал и спокойно выслушивал его брань, в крайнем случае сбегал из дома. Мама, конечно, совершенно другое – ей мог многое доверить, к ней приходил за лаской и сочувствием.

Самое же тяжелое испытание для них, конечно же, мой арест. Думаю, они частично догадывались, чем я занимался, хотя старался свои деяния максимально скрывать. Находя в моей комнате большое количество иностранной валюты, товары, которые и в глаза не видели, они жутко переживали, они предупреждали: – Сынок, хватит, тебя ждет тюрьма. Это ведь незаконно!

Все время, пока я сидел, отец боялся осложнений на работе – в отличие от мамы, которая боялась только за меня. Она внутренне более свободный человек, очень мужественный, очень настоящий, как миллионы таких же рядовых коммунистов, прошедших войну и все трудности. Отец же при первой возможности припоминал причиненные мною неудобства и расстройства, но не со злобой. С каким-то глубинным сожалением. Но не со злобой. По-моему, он прежде всего винил себя, что не мог меня воспитать, не мог остановить мои преступные поползновения.

Когда же я попался во второй раз, тут папа меня просто возненавидел. Каких только слов я не услышал – и отщепенец, и негодяй, и враг. Он очень переживал, и ненависть боролась в его сердце с отцовскими чувствами. И в итоге они побеждали – он мог говорить разное, даже убить грозился, но когда дело доходило до конкретики, требовалось приехать в зону, или перевод сделать…

После моего окончательного выхода на волю отец умер через год, не дожив дня до своего 73-летия. Меньше чем через год не стало и мамы – в августе она поехала в Белоруссию на очередной слет фронтовиков. Там, среди своих, среди однополчан, ее и подстерегла смертельная болезнь сердца. Сердца, которое столько вынесло из-за меня.

Спасибо за все.

И простите.

Технология, не помнящая родства

На начало 90-х годов пришелся расцвет моего бизнеса. Помимо особо удачного в коммерческом смысле «Черного альбома», я провел еще ряд успешных операций. Например, на ниве алкоголя в рамках американской компании «Трейдинг», одной из первых получивших лицензию для работы на российском рынке. Компания занималась продажей водки, спирта и элитных напитков, реализовывала стоки обанкротившихся фирм. Вскоре мои капиталы существенно превысили очень звучную по тем временам цифру в миллион долларов. К сожалению, в рублевом эквиваленте. Я говорю «к сожалению», ибо как-то улетел в Америку отдохнуть, а вернулся оттуда в несколько раз менее состоятельным. Я попал под замену денег.

Возможно, здесь проявилась определенная недальновидность, ведь многочисленные друзья советовали вкладывать в товар, в цветной металл, в рулоны полиграфической бумаги. Они так и поступили и многократно увеличили свое состояние. Ну, а я… Думаю, чисто биржевые сделки меня мало интересовали, и я всегда четко определял свою стихию как шоу-бизнес, хотя и понимал его сравнительную ограниченность.

Например, по сравнению с банковским. Вот Миша Одельнов, в прошлом музыкант, один из учредителей московского рок-клуба. Вначале они проводили концерты, попутно привозили музыкальную аппаратуру и насыщали рынок Москвы. Потом повезли микрофоны и синтезаторы в другие города, в республики. А потом решили создать банк. Помню их первый офис: переулок у метро Таганская, жилой дом, на первом этаже почти всегда открытые двери в обе стороны. Две квартиры по три-четыре комнаты в каждой, максимум двести метров. Потом Миша как-то выпал из пределов моего зрения, несколько лет не виделись. Когда встретил – у него уже офис в районе Курского вокзала, целый этаж. А еще несколько лет спустя я встретил совершенно другого человека – вице-президента Флора-банка, богатого, на роскошной машине, уверенного в себе нового русского. И банк уже расположился в современном, большом здании.

Но если подобные финансовые организации всегда находились вне сферы моих интересов, остается вопрос, почему же я так и не создал серьезной структуры в рамках шоу-бизнеса. Что тут сказать – в ежедневной текущей работе с артистами как-то не думал об этом, хотя повсюду мои друзья снимали офисы, зачинали маленькие компании. Я даже не особо понимал, зачем они это делают, а они пытались пристроиться в шоу-бизнесе. И создать шоу-бизнесе.

Мой друг Боря Зосимов, ютясь в двух комнатушках на Серпуховском валу, пытался создать некое подобие продюсерской фирмы, выпускать журналы, производить программы для ТВ. На канале «2×2» его программы сначала появлялись пару раз в неделю, затем все чаще и чаще. Помимо этого, он привозил в Россию западных эстрадных звезд, на канале стал периодически вещать МТВ. А потом и круглые сутки. Лисовский тоже имел небольшое концертное бюро, но когда появилась реклама, коммерческое телевидение, он понял, суть в этом, бизнес будущего. Ныне крупнейшие рекламные агентства, тот же Видео-Интернешнл, тоже начинались с одной комнаты. В свое время и я делал концерты успешно благодаря тому, что лично знал сотрудников ТВ, в чьем ведении находилась реклама. Еще не монополизированная. Нужно – сделали! Но Айзеншпис приносил рекламу только концертов, а Лисовский крупных производителей ходовых товаров. Чем больше приносил, тем больше выстраивал отношения. Стал своим человеком и взял власть.

Я же настолько плотно занимался артистами, настолько безраздельно этим увлекался, что не обращал внимания, как вокруг люди создают бизнес, работают на перспективу. Даже слегка скептически смотрел – кто-то на поле, кто-то в лесу, каждый занимается своим делом, не было соревновательного интереса доказывать кому-то, что ты более крут. Ведь раньше я был явно богаче большинства – мне деньги уже капали, а у них виднелась лишь мутная перспектива. Но оказалась, что строить бизнес в рамках шоу-бизнеса, хотя бы одну из его частей, более выгодно и перспективно, чем продюсерская работа в чистом виде. Мощные компании постепенно стали отхватывать сегменты рынка, кто-то удачнее, кто-то менее, кто-то разорялся, а кто-то укрупнялся за счет разоренных.

А сейчас весь шоу-бизнес уже разобран, да и возраст у меня уже не такой, чтобы кидаться в схватку. Ну что же: садовник растит сад, а рядом кто-то строит дома… Строить дома, конечно, выгоднее, но лелеять сад приятнее и милее моему сердцу. А за удовольствия надо платить, или хотя бы зарабатывая меньше, чем мог бы.

Друзья – артисты…

Говорить об артистах, которых я знаю, можно часами. Но эта книга не о них. Вообще представить какого-нибудь мало-мальски известного человека из мира шоу-бизнеса, который бы не знал меня, сложно. Например, если начать с верха списка – там конечно Пугачева. Общаемся много лет, иногда даже встречал у нее дома Новый год. В последнее время встречи, конечно, нерегулярны – она занятая, я занятой. Но от моих приглашений редко отказывается – что на Сташевского ходила, что на «Динамит». Даже шутила, что стала их фанаткой. Вообще период работы с Владом отличался повышенной плотностью наших контактов с мегазвездой – ее дача находилась по соседству с дачей Алешиных. Ну, а где Алла, там и Филипп – большой артист, несомненно… С ним я познакомился, еще когда диск Цоя выпускал. Какое-то время даже подумывал его продюсироватъ, но в итоге уступил эти лавры Непомнящему. Все-таки мой принцип – «артист с нуля».

Я хорошо знаю Соню Ротору, ее семью, знал мужа, ныне, увы, покойного. Много лет при первой же возможности общаемся, очень интересный она человек и певица. Познакомились с ней через Матецкого, а с ее сыном Русланом, похоже, даже раньше. Он учился в Москве, страшно интересовался группой «Кино», стремился быть ближе к Цою. Когда бываю в Ялте, теперь, увы, совсем редко, я желанный гость в доме у Сони. Это редчайший случай настоящей широкоформатной певицы, прекрасной артистки на сцене. Интересной женщины, умной и скромной. Кто-то из зрителей видит в ней мать, верную жену, для других она олицетворение вечной молодости. Плюс много отличных песен. И даже если в последнее время нет нового репертуара, созданное ей имя еще долго будет успешно и прибыльно работать. Лещенко и Винокур – преклоняюсь перед их талантом, сказочно добрые, каждый по-своему. Слава Добрынин, старый мой друг, мой сверстник, пересеклись на сейшенах лет примерно в 18. И до сих пор дорожим отношениями.

С Игорем Крутым я познакомился в 88-м или в 89-м году. На моих глазах он прошел путь от пианиста-аккомпаниатора, сначала став популярным композитором, а сейчас народным артистом России. Большой общественный деятель, очень авторитетен в шоу-бизнесе. Ему даже обязан жизнью – отдыхали на юге в Сочи большой компанией, катались на яхте. И я увлекся купанием в открытом море, уцепился за круг, привязанный к катеру, катер увеличивал скорость, и мне стало плохо с сердцем. Чуть не утонул спасибо, Настя Калманович и Крутой вытащили.

Следующим музыкальным проектом, который надолго захватил меня, явилась группа «Технология». Помните такую? А ведь уже более десяти лет о них и от них ничего не слышно. Разве что недавно прочел об их «возрождении». Ну, заявить-то об этом легко, а вот возродиться… Это мало кому из «сбитых летчиков» удается.

С ребятами я познакомился во время одного из первых их выступлений, когда в активе команды насчитывалось всего три песни. Но вполне достойные: «Странные танцы», «Нажми на кнопку», и еще какая-то. Затем ребята несколько раз приходили ко мне домой, просили начать работать с ними, и я согласился. Достаточно близкие по духу, с неплохим творческим потенциалом – почему бы и нет?

Первым делом я профинансировал клип на песню «Странные танцы». Снимал его Михаил Макаренко, впоследствии известный телеведущий. Тогда еще не существовало специализированных музыкальных каналов, и впервые клип «прозвучал» в «Утренней почте». Сама же песня попала в постоянную ротацию на «Европе плюс». Ребята откровенно косили под «Депеш Мод» по имиджу и по стилю музыки. И суперпопулярность «Депеша» помогала расти и популярности «Технологии». В группе собрались талантливые музыканты – особенно Рома Рябцев, очень сильный еще и как личность. Лидером же был Леонид Величковский, впоследствии продюсер «Стрелок» и ряда других неплохих проектов. Еще Володя Нечитайло, который с распадом группы выпал из шоу-бизнеса, говорят, извозом занимается. А другой – Кахарин, как живой музыкант играет с другими исполнителями, но былой известности ни у кого уже нет.

А тогда, помню концерт на Большой спортивной арене, программу «50 на 50» Анжелы Хачатурян. Лучшими раздевалками и гримерными, как ни странно, являлись кабинеты директора и его заместителей. И вот один из кабинетов занимаем мы, а по соседству – Ротару и Пугачева. Вполне ощутимый факт привилегированного положения. Ведь на тот момент именно мы являлись хэдлайнерами и нашего выступления ждали с наибольшим интересом. И оно прошло «на ура». Тогда еще не существовало активной клубной жизни или заказных мероприятий, и концерты шли преимущественно на стадионах и во Дворцах спорта, в Домах культуры. Теперь такое количество зрителей мало кому под силу собрать, но тогда народ еще не успел насытиться зрелищами. Ребята отпахивали по 20 концертов в месяц и стремительно завоевывали все большую и большую популярность.

Во время «Технологии» в нашей стране уже начинал зарождаться относительно нормальный шоу-бизнес, а бизнес всегда требует немалых вложений. И хотя в этой области до сих пор у нас все минимум на порядок, а то и на два слабее, чем на Западе, – и расходы и доходы, но по сути идея та же: если все сделано правильно, то и отдача немалая. Впрочем, в музыке подчас работают настолько неуловимые факторы, что даже если все сделаешь правильно, никаких гарантий успеха нет. Как и наоборот. Лично я могу гордиться тем, что в своих проектах минимизировал долю риска и случая, максимально увеличил «научную» составляющую процесса. Но вот я еду по центральным улицам, глазею по сторонам – сегодня в этом помещении ресторан, завтра магазин, потом автосалон. Значит, предыдущий, вроде бы стандартный бизнес оказывался как минимум малоприбыльными… Что уж говорить про музыку?! Ведь далеко не всегда понятно, что именно затронет душу народа… Ну, да я отвлекся от темы вложений в шоу-бизнес на новом этапе его развития в России. Они стали требоваться, и немалые, на рекламную кампанию группы, различные промоакции и конечно же на клипы. Помнится, Цой клипы принципиально не снимал, считая это дурным тоном и чистой коммерцией, ибо в песне важна музыка и текст. А картинка – нет. Но времена вслушивания в текст уже прошли, и восприятие песен стало требовать целого комплекса воздействия, прежде всего видеоряде. Движения артистов, их энергетика, выражение лиц – все это помогает усваивать музыкальный материал, запоминать его на подсознательном уровне, существенно сокращает путь к популярности. И уже в те годы пробиваться без «ящика» становилось все сложнее и сложнее, а за мелькание на экране приходилось платить. Это Цой во «Взгляде» ни копейки мне не стоил, а новоиспеченные или заново испеченные программы типа «Музобоз», «Песня года» и аналогичные почувствовали вкус денег и осмыслили возможность их драть с артистов. В целом тема кто кому должен – артист каналу за рекламу или канал артисту за материал – имеет разные варианты осмысления. В том числе и такой – никто и никому. С другой стороны, реклама малоизвестного артиста, это явный плюс для него и весьма рискованное занятие для канала или радиостанции, ведь может сказаться на ее рейтинге.

Итак, зрелище стало требоваться все более и более яркое, просто современной музыкой и текстами ограничиваться было нельзя. В целях яркого и запоминающегося антуража группы я привез музыкантам «Технологии» из Франции отличный кожаный прикид – явная диковинка для еще весьма совковой и серой сцены. Плюс особую световую аппаратуру. Плюс… Вас интересуют финансовые условия сотрудничества? За все платил я, а подробностей дележа навара не помню, ну хоть убейте… Но проект был очень прибыльным. А мог бы вообще вырасти до «мега», если бы не глупость и жадность членов команды. Вообще у артистов с бухгалтерией не все в ладах, а уж тем более никто не понимает, что вложение денег в их творчество – это риск, и риск большой.

«Технология» оказалась первой в ряду «не помнящих родства», потом-то уж и не удивлялся подобной неблагодарности. По мере роста популярности у ребят росли и самомнение, и самоуверенность. Уже и в творчество я излишне залезаю, и за опоздания на репетиции неправомерно ругаю, ну и деньги конечно же делю слишком в свою пользу. Ребята настраивались все более и более агрессивно, и в итоге я оказался в центре самой настоящей бандитской разборки. В принципе, работали мы без контрактов, на устной договоренности, а если уж и написанное на бумаге можно толковать по-разному, то тут просто широкий простор для домыслов и фантазий. Письмо на 15 страницах красной шариковой ручкой с кучей обвинений получил не только я, но и некие уголовные элементы, взявшиеся рассудить нас. Просто так отмахнуться от этих людей я не мог и согласился встретиться. Стрелка состоялась на одной из съемных квартир недалеко от Сокола. Помимо меня, пришедшего в гордом одиночестве, и скандалистов из группы, туда явилось еще несколько весьма авторитетных в криминальных кругах людей. Вроде как протеже музыкантов. Причем кое с кем я даже как-то вместе сидел…

Разбор полетов начался. Спокойно выслушав целый поток обвинений, я столь квалифицированно и аргументированно отвечал по каждому из пунктов, что даже камня на камне не оставил. Уголовный элемент признал мою правоту и не встал на сторону музыкантов. Все, что я потерял в итоге этой встречи – гору промоматериала группы, всякие там бестолковые плакатики и календарики с их наглыми физиономиями. Все, что потеряла группа – возможность стать действительно известной и богатой. Забавно, что затребованный у меня, но невостребованный в дальнейшем рекламный материал в итоге сгнил в каком-то подвале, когда там прорвало трубу. Ну, так им и надо! Какое-то время команда жила на старых заслугах, бултыхалась кое-как, но коль нет нормального управления и четкой стратегии развития, все идет к деградации. Существуют единицы тех, кто умудряется управляться самостоятельно, имея директоров, а не продюсеров. Ну, Киркоров, например. А среди тех молодых исполнителей, кто появился после девяностых, ушел от нормального менеджера и сам что-либо сделал – да нет таких!

Теперь, кстати, с использованием моего имени и без оного, появляются слухи о возрождении «Технологии». В принципе, такая реанимация иногда происходит: артисты, пропавшие на многие годы, возвращаются вновь, пользуясь огромным успехом. Обычно на ностальгии, реже – на новом и современном материале. Но конкретно «Технология» едва ли сейчас пользовалась бы спросом. По крайней мере я в качестве реаниматора выступать отказываюсь.

Примерно в это же время я познакомился с «Моральным кодексом» и Сергеем Мазаевым. Записи группы мне принес Сережа Козлов, они меня заинтересовали, и мы проработали около года. Потом Козлов разругался с Мазаевым, и я ушел из проекта. Но мы поддерживаем с Мазаевым нормальные отношения, иногда обедаем вместе. Хотим некий интересный проект замутить, но получится ли? Опять-таки состоявшийся артист, со своими взглядами на творчество и бизнес…