Текст книги "Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830–1918)"

Автор книги: Юрий Победоносцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

3-я эпоха

Ежели и угроза не подействует, тогда наступит время угрозу исполнить и признанием независимости княжеств положить начало разрушению Оттоманской империи. Один Всемогущий Бог определить может, что за сим последует. Но приступать к дальнейшим действиям я и тогда не намерен».

Таким образом, Николай I, уже явно понимая угрозу быть втянутым в войну сразу с тремя крупными европейскими державами, сформулировал основные принципы дальнейших действий России по отношению к Константинополю. Смысл их сводилась к тому, чтобы ни при каких условиях не объявлять Турции войну, но с помощью временной оккупации Дунайских княжеств и угрозы развала Османской империи принудить султана пойти на уступки России.

В принципе, план царя мог бы стать достойным выходом из создавшегося положения, но для его реализации было необходимо, чтобы Австрия активно выступила бы на стороне России. В этой связи Николай I через русского посла в Вене П. К. Мейендорфа предложил Францу-Иосифу идею раздела Османской империи. Суть своих предложений царь сформулировал в собственноручно написанной записке:

«С 8 до 10 июня вероятное вторжение в княжества, будет окончено к 1 июля. Если турки не уступят к 15 июля, – то вторжение Австрии в Герцеговину и Сербию может быть закончено к 1 августа. Если к 1 сентября турки не уступят – то провозглашение независимости четырех княжеств».

Таким образом, Николай I предлагал Францу-Иосифу вариант, согласно которому Молдавия и Валахия должны были отойти под опеку к России, а Герцеговина и Сербия – Австрии. Однако согласиться на это весьма заманчивое предложение Австрия не могла, поскольку Вена страшилась гнева Наполеона III, который в ответ на солидарность Австрии с Россией в турецком вопросе грозился способствовать захвату и аннексии Пьемонтом итальянских провинций Австрии, где в то время было весьма неспокойно.

Несмотря на отказ Вены принять участие в антитурецких акциях России, 14 июня последовал Высочайший манифест о предстоящем занятии русскими войсками Дунайских княжеств. В записке по поводу вторжения наших войск в княжества официально были сформулированы цели предстоящей оккупации:

«По получении окончательного отказа Порты в принятии наших условий, переправить через Прут войска, на молдавской границе собираемые, и занять Дунайские Княжества, не объявляя войны, но объяснив, что войска наши займут эти области в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливых требований России».

В циркуляре российского министерства иностранных дел ко всем европейским дворам было объявлено: во-первых, что занятие Дунайских Княжеств нашими войсками будет прекращено, как только Порта удовлетворит наши требования; во-вторых, что наш Государь не желает ни разрушения Турецкой империи, ни каких-либо территориальных приобретений; в-третьих, что он не откроет военных действий, пока его к тому не принудят; и, в-четвертых, что, будучи далек от мысли возбуждать к восстанию христианских жителей Турции, он будет содержать их в повиновении султану В результате 21 июня русские войска вступили в Молдавию и Валахию, и уже очень скоро заняли Бухарест и Яссы. В ответ на это часть англо-французского флота, стоявшего близи входа в Дарданеллы, вошла в Босфор. В этой связи фельдмаршал Паскевич 24 сентября представил Государю записку, где уже прямо говорит о том, что России, вероятно, придется сражаться не только с Турцией, но и с Англией и Францией:

«Несколько кораблей французских и английских прошли Дарданеллы, под предлогом защиты Султана. Мы протестовали против нарушения трактатов 1841 г., но Франция и Англия, вероятно, будут отвечать, что занятие нами Княжеств было первым их нарушением…

Время за нас, и мы, оставаясь в Княжествах имеем еще другие, сильнейшие способы и без военных действий угрожать Турецкой Империи. Посему не раз имел я счастие слышать, что Ваше Императорское Величество не желаете начать войну.

Но если бы неприятель сам начал войну, каким образом тогда действовать? Турки могут открыть войну: 1) с европейской стороны; 2) с азиятской границы, и 3) на море будучи, разумеется, поддержаны французским и английским флотами.

Если бы Турки вздумали перейти Дунай, чего в больших силах ожидать нельзя, то, отразив их, не будет ли полезнее оставаться в оборонительном положении, не допуская их утвердиться на левой стороне Дуная?»

Тем временем австрийская дипломатия вела оживленные переговоры сразу на два фронта. С одной стороны, она старалась убедить царя в необходимости поскорее придти к соглашению с Турцией и очистить от русских войск Дунайские княжества, а с другой, интригуя в Париже и Лондоне, желала узнать, что же можно получить от западных держав за политику, враждебную России.

Тем не менее, когда окончательно выяснилось, что Пруссия не примкнет к Англии и Франции, то колебания Вены прекратились, поскольку выступать против России без поддержки Берлина Франц Иосиф побаивался.

После чего австрийский министр иностранных дел К. Ф. Буоль 12 июля созвал на заседание послов: французского, английского, австрийского, русского и прусского. Русский посол Мейендорф не явился, заявив, что из Петербурга по этому поводу ему никаких указаний дано не было. В результате 28 июля под председательством Буоля была выработана нота, в которой говорилось, что Турция принимает на себя обязательство соблюдать все условия Адрианопольского и Кючук-Кайнарджийского мирных договоров, и подчеркивалось положение об особых правах и преимуществах православной церкви в Османской империи, а Россия в ответ на это выведет все свои войска из Дунайских княжеств. Открыто возражать против мирного и вполне справедливого разрешения конфликта послы западных стран не решились. Поэтому было решено послать эту ноту царю, а, в случае его согласия, – султану.

Получив 3 августа Венскую ноту, Николай I неожиданно для Запада полностью согласился с предложенными ему условиями. Однако такое развитие событий явно не устраивало ни Лондон, ни Париж, которые уже предвкушали плоды грядущего поражения России. В результате Стрэтфорд-Рэдклиф тотчас же начал подводить дипломатическую мину для срыва затеянного дела, уговорив султана отклонить Венскую ноту, внеся в нее заведомо неприемлемые для России исправления.

Пытаясь использовать благоприятную возможность проучить Россию руками западных союзников, османский султан 27 сентября потребовал от Петербурга в течение двух недель очистить Дунайские княжества от русских войск, в противном случае угрожая открыть военные действия. После того же как Россия не выполнила это условие Турция 4 октября объявил России войну. Уже в начале октября турки стали обстреливать русские передовые пикеты, а утром 11 октября открыли огонь по русским пароходам «Прут» и «Ординарец», проходящим по Дунаю мимо крепости Исакчи. 21 октября турецкие войска стали переправляться на левый берег Дуная и создавать плацдарм для наступления на русскую армию.

14 октября Николай I приказывает Бруннову «запросить прямо английских министров об их окончательных намерениях», т. е. намерены они воевать с Россией из-за Турции или не намерены. Будут ли Англия и Франция поддерживать турок, объявивших уже войну России, с оружием в руках или не будут.

Ответ Лондона был весьма уклончивым и двусмысленным, поэтому на его первой странице Николай I написал: «Это подло». Царю стало окончательно ясно, что как только Россия начнет громить Турцию вооруженные силы Англии и Франции придут ей на помощь, в то время как Австрия и Пруссия в лучшем случае останутся нейтральными. Однако теперь, когда Турция уже объявила нам войну, отступать перед английскими угрозами было поздно. В результате 20 октября Россия была вынуждена объявить войну Турции, и сооруженная в Париже и Лондоне мышеловка захлопнулась.

Тем временем турецкая эскадра под командованием Осман-паши, из Константинополя была переведена в порт Синоп, готовясь высадить крупный десант на Северном Кавказе в районе Сухум-Кале. Однако русская эскадра под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова, обнаружив турецкие корабли, заблокировала их в Синопской бухте, а 18 ноября дерзко атаковала.

Преодолев плотный заградительный огонь турецких береговых батарей, корабли эскадры Нахимова в строю кильватерных колонн прорвались в Синопскую бухту и открыли артиллерийский огонь по кораблям и батареям противника. В течение четырех часов все турецкие корабли, кроме бежавшего быстроходного парохода «Таиф», которым командовал английский советник Слейда, а также большинство береговых батарей были уничтожены. Потери турок составили свыше 3 тыс. чел., а раненный Осман-паша был взят в плен и доставлен в Севастополь. Наши потери в этом бою были на два порядка меньшими, и составили 37 чел. убитыми и 235 ранеными.

В Синопском сражении русский флот наголову разбил турок, завоевал господство на Черном море и сорвал планы Константинополя провести высадку десанта на Кавказе. Положение Османской империи стало критическим. Однако ни Лондон, ни Париж не могли допустить такого развития событий. В результате 23 декабря английские и французские эскадры вошли в Черное море, а 17 января 1854 г. Франция объявила России ультиматум с требованием вывести русские войска из Дунайских княжеств. После того как этот ультиматум был 9 февраля отвергнут, 15 марта Англия и Франция объявили войну России.

Формально поводом для объявления войны послужила угроза, создаваемая действиями Петербурга, для территориальной целостности Турции. Хотя на самом деле начиная войну против России, Великобритания преследовала куда более далеко идущие планы. В этой связи уже через два дня после объявления войны 19 марта лидер английских ястребов министр внутренних дел Пальмерстон сформулировал свой знаменитый меморандум, надолго определивший цели английской политики по отношению к России:

«Аланды и Финляндия возвращаются Швеции… Часть Прибалтики передается Пруссии… Самостоятельное королевство Польское восстанавливается как барьер между Германией и Россией. Валахия, Молдавия и устье Дуная отходят к Австрии… Крым, Черкессия и Грузия отделяются от России. Крым и Грузия отдаются Турции, а Черкессия становится либо независимой, либо связанной с султаном, как с сувереном».

Обращает на себя внимание то, что Пальмерстон в своем меморандуме требовал отторжения от России значительных территорий, но при этом вовсе не строил планов присоединения их к Великобритании, а вместо этого широким жестом стремился разделить между соседними с Россией государствами. И это, разумеется, делалось им вполне сознательно. Англии была совершенно не нужна российская территория, с ее суровым климатом. Исключением в то время являлась, пожалуй, только Средняя Азия.

Смысл же английского «бескорыстия» и «заботы» об интересах Швеции, Польши, Германии, Австрии и Турции заключался в том, что, во-первых, Лондон, таким образом, стремился заполучить все эти страны в качестве своих союзников в войне, и с их помощью разбить Россию. Во-вторых, аннексия российских территорий надолго делала бы эти страны лютыми врагами нашей страны, а, самое главное, отторжение громадных территорий исключило бы Россию из числа мировых держав и соперниц Британской империи.

Впрочем, статс-секретарь по иностранным делам лорд Кларендон, полностью поддержав план Пальмерстона, постарался в своей большой парламентской речи 31 марта 1854 г. подчеркнуть «умеренность» и «бескорыстие» Англии, которая, будто бы, вовсе не боится за Индию, и не нуждается ни в чем для своей торговли, а лишь благородно и высоко принципиально ведет «битву цивилизации против варварства».

Тем не менее, именно тогда, когда русские ушли из Молдавии и Валахии, и уже речи не могло быть об угрозе существованию или целостности Турции, союзники напали на Одессу, Севастополь, Свеаборг и Кронштадт, на Колу, Соловки, на Петропавловск-на-Камчатке, а турки вторглись в Грузию. А когда же на горизонте замаячил мир, то английская печать, отбросив разговоры о своем бескорыстии, открыто призывала к продолжению войны. В этой связи, например, консервативной газете «Морнинг Геральд» 6 декабря 1855 г. откровенно заявляла:

«До тех пор пока мы не добьемся, чтобы Россия покинула свои закавказские провинции, не может быть безопасности для нашей Индийской империи».

Несмотря на все громадные затраты и жертвы, принесенные Англией, в силу целого ряда причин Лондону в рамках Восточной войны так и не удалось реализовать план Пальмерстона, но его заветы вовсе не были забыты на Британских островах. Поэтому используя временную слабость России во время Гражданской войны 1918–1921 гг., Англия внесла посильную лепту в развал своего бывшего союзника по борьбе против Германии, всячески способствуя организации на территории России целого ряда новых, независимых государств.

Впрочем, в ходе Второй мировой войны Сталину вновь удалось вернуть Российской империи, называвшейся тогда Советским Союзом, большую часть ранее потерянных ею территорий, и англо-американские союзники были вынуждены с этим смириться. Однако уже вскоре после общей победы над фашизмом У. Черчилль выступил в Фултоне с призывом бороться с советским злом. Началась грандиозная холодная война, которую СССР в 1991 г. с треском проиграл, результатом чего явился очередной развал империи и образование пятнадцати «незалежных» государств.

Сейчас Россия очередной раз сосредотачивается и залечивает раны после одного из самых сокрушительных поражений, которое она получала за свою тысячелетнюю историю. И в этой ситуации очень важно понимать, что заветы Пальмерстона живы и поныне. А сохранившаяся после ельцинского шабаша часть Российской империи в глазах наших геополитических противников еще слишком велика, чтобы оставить ее единой и неделимой. В этой связи Запад вновь всячески стал поддерживать любые сепаратистские движения в России, сколь бы одиозными они ни были бы по своей сути. А в декабре 2005 г. в одном из своих выступлений бывший государственный секретарь США, мадам Олбрайт рубанула правду-матку:

«Это несправедливо, что одна страна обладает такими территориями как Сибирь и Дальний Восток. Это территории, на которой может расположиться несколько государств».

Вторая Отечественная война 1854–1856 гг

Еще до того как Англия и Франция объявили войну России Николай I обратился к Вене и Берлину, предложив им, в случае начала войны, соблюдать нейтралитет. Однако Австрия и Пруссия уклонились от этого предложения, равно как и от союза, предложенного им Англией и Францией. Но при этом Вена и Берлин заключают между собой договор, особой статьей которого было оговорено, что если вскоре не последует ухода русских войск из Дунайских княжеств, то Австрия потребует их вывода, а Пруссия поддержит это требование.

В результате крайней медлительности и целому ряду грубейших ошибок, допущенных русским командованием в Дунайских княжествах, наши войска в июне 1854 г. внезапно сняли осаду крепости Силистрия, хотя и турки и союзники считали, что положение гарнизона крепости было практически безнадежным. После чего русские войска были вынуждены бесславно покинуть Дунайские княжества. Впрочем, такой весьма спорный в военном отношении шаг Петербург был вынужден предпринять из-за угроз Австрии вступить в войну на стороне союзников.

По мере отступления русских армий турки медленно продвигались вперед, и 10 августа Омер-паша вступил в Бухарест. Тогда же перешли границу Валахии австрийские войска, которые, по австро-турецкому договору, заняли эвакуируемую русскими территорию Дунайских княжеств, где австрийцы сразу же повели себя как неограниченные владыки края.

Но прусский король, узнав о вводе австрийских войск в Дунайские княжества, внезапно заявил, что он более не считает себя связанным договором с Веной. Дело в том, что Пруссия испугалась такого внезапного усиления Австрии. Ведь получив Дунайские княжества и тем самым снискав себе благосклонность Наполеона III, Австрия становилась настолько могущественнее Пруссии, что ей незачем было бы считаться с прусской точкой зрения во Франкфуртском союзном сейме. Значение Пруссии в Европе при условии образования франко-австрийского союза становилось ничтожно мало.

В России же отход наших войск за Дунай был воспринят как большое стратегическое и политическое поражение. И хотя тем самым Петербург фактически выполнил все условия предъявленного нам французского ультиматума, но это нисколько не приблизило мирного исхода военного конфликта.

А дело заключалось в том, что Англия и Франция объявили войну России вовсе не из-за того, что их сильно волновала целостность Османской империи. Истинные мотивы этого решения Лондона и Парижа заключались в их желании кардинально ослабить Россию, лишив ее выхода к Черному и Балтийскому морям и отторгнуть от России значительные территории.

Поэтому после ухода русских войск из Дунайских княжеств война не только не окончилась, но, напротив, стала разгораться с новой силой. При этом война для России перестала быть наступательной, а превратилась в оборонительную, и по своей сути стала второй Отечественной войной, в которой русский народ на своей территории сражался против агрессоров, посягнувших на его земли.

Именно после вывода русских войск из Молдавии и Валахии и начинаются широкомасштабные агрессивные военные действия обеих морских держав против России, как на Черном, так и на Балтийском морях. На Черном море этот новый характер военных действий союзников выразился в высадке их десанта в Варне, а на Балтийском море – в появлении английской эскадры Чарлза Непира, которая уже 31 марта вошла в акваторию Финского залива.

Собственно говоря, Лондон, высылая свою боевую эскадру к берегам российской столицы, прекрасно понимал, что только ее силами невозможно ни захватить Кронштадт, ни оккупировать северо-западные земли России. Расчет же английских стратегов строился на том, что само присутствие флота Великобритании у русских берегов приведет к вступлению в войну Швеции, которой за это была обещана Финляндия, а также к восстанию в Польше.

Однако восстание в Польше союзникам поднять так и не удалось, не в последнюю очередь потому, что Петербург всю Крымскую войну продержал там в полной боевой готовности около 150 тыс. штыков и сабель. А Швеция явно не желала столь сильно рисковать ради приобретения Финляндии. В этой связи шведский король Оскар сформулировал союзникам жесткое условие своего участия в войне против России, потребовав, чтобы вначале войну России объявила бы Австрия, которая при этом должна была бы обязаться даже и после ухода русских из Молдавии и Валахии не заключать мира, а продолжать воевать против России.

Но Вене, после ухода русских из Молдавии и Валахии, война с Россией была уже не нужна, кроме того, против участия Австрии в войне на стороне Франции категорически возражала Пруссия, боявшаяся возникновения австро-французского военно-политического союза. Короче говоря, к середине 1854 г. в отношениях России с противостоящими ей странами – Англией, Францией и Турцией – сложилось состояние неустойчивого равновесия, которое легко могло было быть нарушено любым неосторожным шагом, сделанным одной из сторон.

Тем временем английская эскадра, уже несколько месяцев находившаяся в Балтийском море, так ничего серьезного и не смогла предпринять против России, а ее командующий адмирал Непир был вынужден лишь дожидаться прихода французской эскадры. Когда же Наполеон III убедился, что англичане сами на Балтике сделать ничего не могут, то он, стараясь подвигнуть шведского короля к войне с Россией, направил туда эскадру под командованием генерала Л. Барагэ д'Илье. Однако единственное, что французы смогли сделать выделенными для этого силами, так это захватить у России Аландские острова с находившейся на них небольшой крепостью Бомарзунд.

Девять дней держался гарнизон крепости против французского десанта и одновременного обстрела со стороны корабельной артиллерии союзного флота. Однако долго оборонять Бомарзунд при имевшем место соотношении сил было невозможно. После захвата русской крепости все ее укрепления были взорваны. И уже 2 сентября Барагэ д'Илье со своим экспедиционным корпусом выехал во Францию, а англичане после бесцельной бомбардировки финского городка Або 14 сентября покинули воды Балтики.

Впрочем, перед своим отплытием покорители Бомарзунда, в соответствии с инструкциями Лондона и Парижа, усиленно уговаривали шведское правительство немедленно занять Бомарзунд и всю Аландскую островную группу. Союзникам это казалось наилучшим способом втянуть Швецию в войну против России. Но шведы от этого троянского «подарка» отказались.

Кроме действий на Балтике англичане предприняли наступательные операции против России на Белом море и на Тихом океане. На Белом море действия союзной эскадры капитана Оманея ограничились захватом мелких купеческих судов, грабежом прибрежных жителей, двукратной бомбардировкой Соловецкого монастыря, с последующей неудачной попыткой высадки десанта. Во время бомбардировки города Колы неприятельским огнем было сожжено более 100 домов, 2 церкви и магазины.

На Тихом океане гарнизон Петропавловска-Камчатско-го под командованием генерала В. С. Завойко 18–24 августа 1854 г. отразил нападение англо-французской эскадры, уничтожив высаженный ею десант.

После этого основные действия английской и французской армий были сосредоточены в Крыму. Командующий русскими войсками в Крыму князь Меншиков, получив 2 сентября информацию о начале высадки англо-французского десанта в 50 км к северу от Севастополя, так и не решился воспрепятствовать этим действиям союзников поскольку, как он писал царю:

«Не признав возможным атаковать высаженные войска на плоском береге, обстреливаемом с флота, сосредоточил большую часть своих сил на выгодной позиции, в которой готовится встретить противника».

Меншиков из разных источников заблаговременно узнал о планируемой союзниками высадке, при этом довольно точно предугадал место высадки десанта и его численность. Он обратил внимание командующего Дунайской армией фельдмаршала Паскевича на недостаточность имевшихся в его распоряжении войск, но вследствие желания князя Паскевича сосредоточить возможно больше сил под своим командованием, Меншикову были посланы лишь сравнительно небольшие подкрепления. Эта грызня между царскими генералами в конечном итоге и привела к поражению русских войск под Севастополем.

В результате после высадки англо-французского десанта в Крыму противостоящие им силы русских были сосредоточены в устье реки Альмы. Однако при этом Меншиков располагал всего 35 тыс. солдат и 84 орудиями, в то время как его противник имел около 60 тыс. солдат и 112 орудий. Кроме того действия союзников поддерживала многочисленная корабельная артиллерия.

Такое соотношение сил сложилось в связи с тем, что после вывода армии М. Д. Горчакова из Дунайских княжеств основная ее часть – 182 батальона и 285 эскадронов – была расположена в Бессарабии и Новороссии. В то время как для защиты Крыма отводилось всего 27 батальонов и 19 эскадронов. Все это во многом и предопределило печальный итог произошедшей 8 сентября битвы на Альме.

После сражения русские войска были вынуждены отойти к Севастополю. Меншиков решил, что неприятель хочет отрезать Севастополь и весь Крым от Перекопа, лишив его связи с Россией. Поэтому 12 сентября он, оставив в Севастополе небольшой гарнизон, со всей имеющейся у него армией вышел из города в направлении к долине Бельбека. Таким образом Севастополь был фактически брошен на произвол судьбы.

Со своей стороны командование Черноморского флота собиралось атаковать вражеский флот, чтобы сорвать наступление союзников, но флот получил категорический приказ Меншикова в море не выходить, а затопить корабли у входа в Севастопольскую бухту и оборонять город с помощью матросов и корабельных пушек.

К счастью, союзники в это время имели сильно преувеличенные сведения о силе русских укреплений на северной стороне Севастополя, которая на самом деле оставалась практически беззащитной. В силу этого обстоятельства французский маршал Л. Сент-Арно совершил ошибку и атаковал город со сравнительно хорошо защищенной южной стороны.

Оборона Севастополя вначале была поручена адмиралам Нахимову и В. А. Корнилову, в распоряжении которых оставалось всего 18 тыс. чел. В результате к 24 сентября французы заняли Федюхины высоты, а англичане – Балаклаву, в бухту которой в то же время вошел и их флот. Вслед за этим французы расположились на западной части Херсонесского полуострова, устроив базу в Камышовой бухте.

18 сентября Меншиков послал подкрепления севастопольскому гарнизону.

Однако после этого собственные силы Крымской армии настолько уменьшились, что она уже не могла участвовать в крупных сражениях и была вынуждена ожидать прибытия подкрепления.

5 октября последовала первая бомбардировка Севастополя. Но несмотря на огромное количество выпущенных снарядов, огонь союзников не увенчался успехом. Со стороны русских выбыло из строя 1250 чел., а со стороны союзников – около 1000 чел. Самой большой потерей русских войск была гибель адмирала Корнилова, смертельно раненного на Малаховом кургане.

Положение союзников осложнилось, поскольку не оправдались их надежды на легкую победу. Уверенность же русских в возможности успешной борьбы с сильным противником возросла. Силы армии князя Меншикова стали постепенно увеличиваться, а сам он был назначен главнокомандующим.

В этих условиях 13 октября Меншиков решил напасть на английский лагерь у Балаклавы. Прорвав турецкий заслон и обратив турок в бегство, 16-тысячный отряд генерала П. П. Липранди занял высоты у села Кадыкёя. В результате допущенной союзным командованием ошибки в этом бою погибла большая часть английской легкой кавалерии, в составе которой числились представители самых знатных аристократических фамилий Великобритании.

Однако русское командование так и не решилось преследовать врага, и на этом сражение завершилось. Взятие редутов в начале боя и истребление легкой английской кавалерии в конце его было, бесспорно, успехом русской армии, хотя и не имевшим никаких выгодных стратегических последствий.

У союзников после сражения у Балаклавы оставалось около 71 тыс. чел., а у Меншикова, с прибытием 10-й и 11-й дивизий, более 107 тыс. чел. Артиллерии у русских было тоже больше, чем у союзников. Однако из данных разведки Меншиков знал, что противник вскоре ожидает подкрепление, после чего союзники предпримут новую бомбардировку и штурм Севастополя.

В этой связи главнокомандующий Крымской армией 24 октября решил дать войскам союзников бой и вынудить их снять осаду Севастополя. К сожалению, несмотря на численное превосходство, в результате бездарности наших генералов сражение под Инкерманом было русскими войсками с треском проиграно. После этого Меншиков совсем растерялся и уже не скрывал от военного министра князя В. А. Долгорукова, что Севастополю не устоять. Он предсказывал уже не только гибель Севастополя, но и потерю Крыма.

Несмотря на то, что к началу 1855 г. русские силы под Севастополем превосходили силы союзников и император Николай I настоятельно требовал от Меншикова решительных действий, последний медлил и упускал подходящие для этого возможности. Наконец, когда в конце января в Евпаторию прибыл морем турецкий корпус Омер-паши, численностью 21 тыс. чел., главнокомандующий разрешил генералу С. А. Хрулеву с отрядом в 19 тыс. чел. атаковать Евпаторию.

5 февраля Хрулев сделал попытку овладеть городом, но успеха не имел, и, потеряв около 800 чел., отступил. По получении известия об этой новой неудаче, император Николай I сместил князя Меншикова и на его место назначил князя Горчакова.

Между тем противник получил новое подкрепление, вследствие чего силы его под Севастополем возросли до 120 тыс. Руководство осадными работами, которые теперь направлены были против Малахова кургана, ключа севастопольской оборонительной линии, принял присланный Наполеоном III французский инженер генерал А. Ниель.

28 марта союзниками была предпринята вторая массированная бомбардировка Севастополя, после чего предполагалось начать его штурм. Адский огонь, продолжавшийся в течение 10 дней, тем не менее, не дал ожидаемого результата, так как разрушаемые укрепления за ночь исправлялись защитниками города. В результате штурм был отложен, но из строя русских, вынужденных в его ожидании держать резервы под огнем, за эти дни выбыло более 6 тыс. чел.

Осада Севастополя продолжалась с прежним упорством, причем постепенно перевес сил оказался на стороне противника, к которому прибыло подкрепление. Таким образом, силы союзников в Крыму возросли до 170 тыс. В связи с создавшимся численным перевесом Наполеон III требовал решительных действий. Командованием союзников было решено отправить экспедицию в восточную часть Крыма, чтобы лишить русских возможности подвозить продовольствие с берегов Азовского моря и перерезать коммуникации Севастополя, идущие через Чонгарскую переправу и Перекопский перешеек.

Вблизи Керчи был высажен 16-тысячный корпус союзников, который занял город, откуда отряды неприятеля все лето опустошали Азовское побережье, грабя прибрежные населенные пункты и истребляя запасы продовольствия. Однако их десанты под Арабатом, Геническом и Таганрогом были отражены и не смогли проникнуть к стратегически важной Чонгарской переправе через Сиваш.

22 мая французы завладели под Севастополем Федюхиными и Балаклавскими горами и долиною реки Черной, после чего начали наступление на Малахов курган – центральную позицию севастопольской обороны. Вслед за третьей бомбардировкой города союзники, после упорнейшего боя и громадных потерь, овладели передовыми укреплениями обороны: Селенгинским и Волынским редутами и Камчатским люнетом. Теперь для войск противника был открыт доступ к Малахову кургану, и положение осажденного города стало критическим: боеприпасы защитников Севастополя были на исходе (их подвоз осуществлялся с очень большими трудностями).

Князь Горчаков потерял надежду спасти Севастополь и думал о том, как без больших потерь вывести оттуда гарнизон. 6 июня французы и англичане бросились на штурм города, но были отбиты, понеся большие потери. Однако осада продолжалась, и положение гарнизона становилось все более невыносимым (7 марта оторвало ядром голову доблестному защитнику Малахова кургана, адмиралу В. И. Истомину, 8 июня был тяжело ранен Тотлебен, а 28 июня смертельно ранило адмирала Нахимова). В начале июня Александр II, вступивший на престол после смерти Николая I, получил из Брюсселя сведения, согласно которым французы посылают под Севастополь новые части (24 тыс. солдат), задача которых – достичь Перекопа, то есть союзники собирались отрезать Крым от России. В этой связи царь пишет Горчакову: