Текст книги "Третий бастион"
Автор книги: Юрий Перевалов
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
– Я так напугался, так напугался! Пацаны, вы бы знали! Я ходил с ними в больницу.
Он с подобострастием зашептал, схватив меня за плечо:
– Батя его приехал, запретил машину убирать. Сказал – пусть ржавеет. И уехал. Вот это мужик!
И вдруг Кеннеди завыл на весь дом:
– Будет Димке урок, как машину бить!
Мы заглянули в зал, где всегда проходили попойки. Биатлонист в расстёгнутой рубашке спал на диване, запрокинув голову и открыв рот. Парень с чёлкой и красным платком на шее и пухлый блондин в очках слушали джаз. В знак приветствия они кивнули нам, и пухлый блондин приложил палец к губам, чтоб мы не шумели.
Кеннеди вопил:
– Но летели хорошо! На спор, говорит. Хотите на спор, говорит, расшибу вас всех к хренам собачьим! И расшиб!
Мы вошли в Димину комнату. Дима курил, присев на подоконник. Его левое плечо было замотано бинтом, и на лбу у него был прилеплен белый пластырь.
Обычная тяжёлая дикая скука исчезла из его взгляда. Теперь его глаза смотрели со спокойной усталостью, словно он завершил важнейшее дело.
Он обратился к Арсению, так же лениво растягивая слова:
– Чего пялишься на меня? В больнице твоя дура. Ни хера ей не стало. А так старался.
Сморщившись – движения причиняли ему боль – Дима поднёс сигарету ко рту.
– Димка, Димка! Ты чего? – залопотал Кеннеди.
Поправляя на плечах простыню, он поплёлся к Диме. Он прошептал, обращаясь к нам и заикаясь от пива:
– Это шутки у него, шутки такие.
– У меня не получилось, понимаете, вы, придурки, – растягивая слова, заговорил Дима. – Не получилось. А так разогнался. Ещё этот дебил за руль хватал, совсем обоссался, тупой идиот, – он кивнул в сторону Кеннеди.
– Димка, Димка, ты ж мой лучший дружбан! Я же просто маленько испугался за тебя и за всех! – обиженным голосом произнёс Кеннеди.
– Я старался, но не вышло. Орали все, как идиоты в дурке. Надо было с моста, – сказал Дима.
Он выкинул сигарету в окно и подошёл к столу. Взял бутылку с вискарём и налил себе. Кеннеди подскочил к нему и с хихиканьем подставил свой стакан с пивом.
И в тот самый миг дух жаркого лета вселился в моего друга. Арсений подскочил к Диме, размахнулся и оборвал движение, как будто решил, что бить израненного нельзя, но после размахнулся снова и ударил его в лицо. Кулак его описал широкую дугу – Дима чуть не упал, он ухватился за стол. Сеня врезал ему ещё несколько раз. Дима сполз на пол, держась за стол и не издавая ни звука.
Сеня принялся громить комнату. Кеннеди попытался его остановить, но запутался в тоге, грохнулся плашмя на пол и захныкал. Сеня сорвал полку с книгами на пол. Вышвырнул стул из комнаты. Разбил о стену настольную лампу.
Сеня бросился в коридор. Я пошёл за ним. В прихожей мой друг остановился и ударил ногой зеркало. Тяжёлые осколки посыпались на пол. Какое-то мгновение я ещё видел нас двоих, сложенных на части, и в следующий миг изображение с противным песочным хрустом треснуло и осыпалось на грязный пол.
Я с любопытством, отстранением и спокойствием наблюдал за происходящим. Мне было отчасти стыдно за этот исследовательский интерес. Но в то же время я понимал, что вмешиваться смысла нет. Всё сделано. Всё разрушено. Пусть всё идёт своим чередом. Дух этого лета вырвался на волю. Он хватался за нож. Разбил машину. Покушался на людей. Разгромил квартиру. Раскрошил зеркало. Теперь он сыт.
Мы были так молоды, что духи легко вселялись в нас.
Арсений побежал вниз, а я вдруг сообразил, что надо выведать, где больница, куда отвезли Лену. Я нашёл Кеннеди. Уже без тоги, в одних трусах, он сидел на кухне и разговаривал с бутылкой вина. Я с трудом разузнал у него, где больница.
Проходя по коридору, я увидел, как Дима над ванной лил на голову воду из крана и сморкался. Вода розовела от крови.
Биатлонист проснулся от шума. Теперь он шатался по квартире. Увидев Диму, он понял, что того обидели, и принялся меня ловить, натыкаясь на стены, опрокидывая стулья и наводя ещё больший разгром. Я, впрочем, без труда от него скрылся, потому что жил тут давно и хорошо знал комнаты. Запутав биатлониста в этом дворце удовольствий, я убежал.
***
Когда мы приехали к больнице, я не пошёл с Арсением в палату. В той аварии Лене сломало ногу, и я не хотел видеть её больной, да и Сене надо было поговорить с ней наедине.
Я прогуливался по парку рядом с больницей, этим холодным и жестоким приютом перед полётом в небытие, и читал на дверях названия отделений, и названия эти звучали, как приглашения пройти испытания на торжественном и грозном языке.
Я думал о том, как легко расшибить вдребезги любого. И внезапно остро почувствовал собственную хрупкость, словно человек – это стеклянный, заполненный животворной жидкостью, искусно созданный тончайший сосуд. «Как всё тонко и на грани работает во мне, – думал я, – и в любом другом». Мои мысли словно понесло прочь штормовым ветром. Я подумал, что сейчас этот шторм принесёт мне новое открытие, новое постижение, но вместо этого я словно оглох: я слышал сам себя сквозь тяжёлый пыльный занавес. И тут я понял, что все мои мысли – это просто плохие актёры. Они вечно повторяют свои роли, все они смешны и все как один притворяются.
Я прилёг на скамейку в тени деревьев и вскоре задремал от жары. Мне приснились тошнотворные босхианские эксперименты над голыми людьми, живущими в клетках для крыс.
Мой сон оборвал доктор в белом халате. Я проснулся оттого, что он сильно похлопал меня по плечу. Он спросил, прикуривая сигарету:
– Вы больной?
Я сел на скамейке, потянулся и нараспев произнёс:
– Доктор, «мы все тяжело больны»!
Врач нахмурился – зажигалка на миг остановилась у сигареты, – развернулся и ушёл.
«Как знать, – подумал я, глядя ему вслед, на эту согнутую спину в белом халате, – может быть, это новый Сомерсет Моэм или даже, черт побери, новый Булгаков. Какие усталые, глубокие и светлые у него глаза».
Через час или даже больше Сеня вышел из больницы пустой и блёклый. Тогда он мне ничего не сказал, но после, спустя полгода, мой друг как будто невзначай проговорится: в тот день Лена сказала ему, что осенью она уезжает учиться в Европу на несколько лет.
***
Тем же вечером мы вернулись к Диме, чтоб собрать вещи. На полу в прихожей валялись осколки зеркала. В квартире никого не было: наверняка все умчались куда-то праздновать, гулять и отмечать собственное спасение.
Сеня собирался вяло, присаживался на кровать и потерянным и жалким взглядом смотрел кругом. Я ушёл в зал. У проигрывателя валялись пластинки. Я нашёл среди них Джона Колтрейна и завёл проигрыватель. Уселся в кресло и стал жевать виноград, оставшийся на столе.
Я душевно устал, и музыка Колтрейна была как нельзя кстати. В голове у меня тихо билось новое письмо моему далёкому другу. Я вслушивался в это тихое биение, но пока ничего не мог расслышать.
Когда Сеня затопал в прихожей, я выключил проигрыватель, сунул в рюкзак пару груш со стола, ещё раз посмотрел на город с высоты и вышел из квартиры.
Был уже поздний вечер. Трамваи ходить перестали. Мы пошли пешком через весь город в общагу.
В тихих и пустых коридорах общаги пахло краской.
В комнате Сеня сразу улёгся на кровать и крепко заснул. Я тоже лёг, но никак не мог остановить механизм своего сознания. В который раз я ощутил его как отдельную от себя сущность, некий мыслительный двигатель, что работает сам по себе – только дай ему достаточно топлива.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
