Текст книги "Квест а, б,в, г… (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Господи, какие же мы вульгарные, – прошептала возлюбленная. – Как я могла петь перед столь талантливыми и неординарными людьми⁈ И это пошлая соболья шуба? И эти мысли животные…

Подтверждать вслух, что мысли животные, Бро не стал. Поскольку мысли были не просто животные, а дико-дико животные, и Васко это чувствовала.

– Почему я от тебя так с ума схожу? – чуть слышно пролепетала графиня.

– Судьба. Вульгарность, дикость, мех… Мы обречены, и это счастье.

– Ничего подобного! Просто я тебя хочу как кошка. Дворовая зашкварная кошка.

– Скифы мы, с голодными и жадными телами, – путано продекламировал Бро. – Но мы учимся. И сейчас до пошлости не опустимся. Хотя тянет невыносимо. Только к тебе. Но не сейчас. Потом всё будет.

– Не будет.

– Будет.

– Не будет.

Содержательный спор, ничуть не отодвигающий опасность предаться приступу дикости на подоконнике, заваленном баночками из-под монпансье и богемными окурками, прервали шаги. Пришлось срочно отпустить пушистое сокровище.

– Князь, барышня… – перед двоечниками стояла давешняя пугающая тетка с лицом некромантки-рецидивистки. – Пора ехать. Я провожу.

– Мы с незнакомыми тетеньками не ездим. Нам маменька не велели-с, – нервно сказала Васко.

Дама усмехнулась. Довольно жутковато. И протянула визитную карточку:

– Молодые господа, вы ведь хотите узнать разгадку?

Заслонивший напарницу Бро взял тесненный прямоугольник и с некоторым трудом прочел в полутьме: —

«Д-р Я. В. Брюс. Вопросы философии и смысла, консультации по генерал-фельдцейхмейстерскому и линейному артиллерийскому делу».

Мадам, передайте доктору наше искренне почтение и благодарность, но от визита мы воздержимся. Не надо нам разгадок, мы уже и так все осознали. К чему напрасно время тратить?

– Mon cher, надо бы съездить, – сказали из коридора.

– Жюли, да с какой стати⁈ – возмутилась Васко. – Нам определенно не нужны консультации по артиллерийскому смыслу жизни. Ни от колдунов, ни вообще. У нас и так всё сложно.

– Вася, откуда этот эгоизм⁈ – изумилась невидимая фон Штайн. – Вам, возможно и не нужно, но о людях-то можно подумать. Приличный человек приглашает, неужели вам часа времени жалко?

– Нет, если вам это очень нужно, то другое дело, – сказал Бро. – Как думаешь, Васко?

– При такой постановке вопроса особых вариантов не остается, – мрачно признала подруга. – Поехали.

В прихожей князь невольно заозирался.

– Там пальто ищи, – француженка указала на груды одежды на вешалке.

Бро подумал, что ситуация с горничной с самого начала показалась подозрительной. Не бывает такой великолепной прислуги, даже в том легендарном столичном Петербурге не случалось таких чудес.

На углу была аптека, извозчики ждали под фонарем, кружил редкий осенний снег – все как положено. Дамы сели в передний экипаж, двоечники во второй. Бро укутал ноги графини теплой полостью.

– Как-то немного грустно, – призналась Васко. – Сейчас доедем, этот мортирный маг откроет тайну, и все кончится.

– Едва ли. Во-первых, магу и мадмуазелям от нас что-то нужно, во-вторых, главная тайна отнюдь не в Брюсе и нашей странноватой экзаменовке. Вот честно.

– Да? А руку почему убрал?

Бро вернул руку под полость, в тепло и магию.

Доехали быстро, даже губы от поцелуев не успели распухнуть. Но еще бы пара минут, и пассажиры определенно соскользнули в скифскую дикость и разнузданность (ватная спина извозчика все равно выглядела сугубо неодушевленной).

«Гостиница 'Бодрый фельдцейх» – гласила небольшая, но стильная вывеска над дверями.

– Докатилась, – вздохнула Васко. – Питер, культурная столица. А я вместо Эрмитажа по номерам с озабоченным князем шляюсь.

– Мы по делу. А Эрмитаж все равно до утра закрыт, – напомнил Бро.

Швейцара не было, мрачная проводница ухватилась за бронзовую рукоять тяжелой двери, но не осилила.

– Позвольте… – князь потянул дверь. – Однако! На тормозных пружинах она, что ли?

Дверь все же поддалась, Бро впустил дам, самого чуть не придавило.

– Будьте осторожны, господа. Это место со странностями, – предупредила проводница.

– Мы уже догадались, – процедила фон Штайн, озираясь. – Где Сам?

– Позовет. И не дерзите! – прошипела баба-яга, отряхивая мех ворота.

– Успокойтесь, дамы, сейчас мы все немного нервны, – призвал князь. – Мадам, вас не затруднит представиться? А то как-то неудобно.

– Анна Рудольфовна, секретарь доктора, – сухо отрекомендовалась неприятная особа.

По-видимому, «Бодрый фельдцейх» был абсолютно пуст. Опытная фон Штайн заглянула за стойку портье, извлекла бутылку хереса и рюмки – по счастливому стечению обстоятельств их было ровно пять.

– Нам, наверное, нельзя, – сказал Бро.

– Да уж, вид у вас, mes chers, и так откровенно пьяноватый, – засмеялась француженка. – Ах, l’amour, l’amour!

– Похоже, определенность настигла не только вас, – парировал князь.

– Так кто виноват⁈ – вновь возмутилась фон Штайн. – Вы, ваше сиятельство, совратитель.

Двоечники переглянулись в некотором недоумении.

– Дамы намерены эмигрировать в эту вашу деревенскую Австралию и начать новую, благонравную и тихую жизнь – насмешливо пояснила жутковатая Анна Рудольфовна.

– Твое какое дело, карга старая⁈ – хором слаженно окрысились благонравные авантюристки.

– Это кто тут старый? – вкрадчиво ответствовала Рудольфовна.

Изменение произошло столь плавно и естественно, что оказалось неуловимо взгляду. Перед присутствующими сидела, весьма вольно закинув ногу на ногу, давешняя горничная-ангел. Правда, сейчас на ней не было накрахмаленного передника, лишь строго-порочное шелковое платье, эротичность которого смягчалась многочисленными витками жемчуга на шее.

Бро чего-то подобного ждал, поэтому не вздрогнул. Васко не ждала, вздрогнула и немедля потребовала:

– Вы эти фокусы прекратите! Серьезная вроде бы женщина, и до дешевого фотошопа опускаетесь.

– До дешевого? – божественно улыбнулась Рудольфовна. – Да вы, душечка, уж будьте откровенны, тут все совершеннолетние. Нравится, волнует, так и скажите. Кстати, хотите научиться? Это не так сложно.

– Анна Рудольфовна, голубушка вы наша, ну к чему тут намеки и троллинг? – прямолинейно намекнул князь. – Прекрасно знаете – экзамены у нас на носу, нервничаем. Ну как тут отвлекаться? К тому же Василиса и так натура многогранная, талантливая и чрезвычайно милая.

Помолодевшая Анна Рудольфовна высокомерно усмехнулась.

– Нет, не поведусь, – сообщила Васко. – Выглядите супер-обложечно и стервозно, но завидовать не собираюсь. Кстати, мы сюда тащились отнюдь не для наблюдения за вашими метаморфозами. Будет аудиенция или не будет?

Анна Рудольфовна, сверкнув неброскими, но крупными бриллиантами колец, указала на настенные часы:

– Как назначено. Хозяин неизменно точен.

Часы показывали без трех минут три ночи.

– Видимо, налью дамам, – Бро принялся разливать благоуханный херес и продолжил светскую беседу. – Значит, Австралия? Действительно чувствую себя слегка виноватым.

– Отчего же, mon cher, «слегка»⁈ – фыркнула д’Обиньи. – Так намекал, так расписывал, совращал зверьками и вольностью. Мы узнавали – жуткое захолустье. Но спокойное. А нам нужно осесть, остепениться. Хватит приключений! После того вашего лифтового дымного вояжа бедная Оло так жутко кашляла.

– Тебе и самой там не понравилось, – заметила фон Штайн. – Не культурное будущее мира, а сортир, шумный и миазменный. Собственно, и реальное обывательское будущее ничуть не лучше. Князь прав – дом в сонном австралийском городке и соседство просторных кенгуриных пустошей – лучший из вариантов. Подумывали о более цивилизованных местах, но арабский Париж или Нью-Йорк с миллионными дамскими демонстрациями протестующих писек на головах нас не привлекает. Уточняли, но Вася ничуть не преувеличивала – там все так и есть. Пожалуй, не будем мы через век прыгать и не надо нас уговаривать…

– Действительно, Бронислав, ну что у вас за будущее? – неожиданно поддержала Анна Рудольфовна. – Нельзя же так – изгадили абсолютно все. Дамам приходится самим тяжелые двери открывать и за шофера сидеть. И это ежедневно. Черт знает что такое!

– Увы, – вздохнул князь. – Мы там привыкли, не замечаем. Предлагаю тост за взвешенные, неторопливые и верные решения.

Рюмки издали нежный звон, Бро сделал глоток ароматной жидкости. Недурно.

– Мы, кстати, завязываем с… э-э… околозаконными действиями, – объявила француженка. – Хватит шалостей, скоро эти вездесущие видеокамеры введут и тотальное распознавание личностей. Совершенно неромантичные ужимки прогресса.

– Да, прямо с сегодняшнего дня и завязываем, – подтвердила Ольга. – Утром посадка на «Магнолию-Норд», билеты едва купили, скучное плаванье через два океана, однообразные завтраки в каюте. Что ж, приходит пора предаться скуке. Конечно, если удастся удержать за собой приличную каюту и пансион. В этом надеемся на вашу помощь, князь.

– Несомненно, все что могу, – слегка обеспокоенно заверил Бро.

Ударили часы на стене. Одновременно сверху донесся голос:

– Анечка, проси гостей.

– Извольте, ваши сиятельства, к хозяину, – Анна Рудольфовна вознамерилась поправить гостю воротник, но Васко довольно однозначно оттерла красавицу плечом и сама привела в порядок одежду напарника.

– Пошли знакомиться. А вы, Анна Рудольфовна, не провожайте. В вашем-то возрасте по лестницам… Мы сами найдем.

Глава 15

Глава-параграф №15. О легенде балета и традиции прощального салюта

Двоечники поднялись по темноватому лестничному пролету, оказались в коридоре второго этажа – лишь из единственной приоткрытой двери лился уютный свет.

– Что-то меня колбасить начинает, – прошептала Васко. – Все-таки известная историческая личность. К тому же чернокнижник.

– Суеверия. Просто ученый. Пусть и редкой паранормальной направленности. И вообще мы видывали разных исторических личностей, пора привыкнуть, – Бро все же приостановился и проверил, на месте ли браунинг.

– Вот-вот… – Василиса крепче взялась за локоть напарника. – Не волнуйся, если что, отпущу, сковывать не стану.

– Я в тебе абсолютно уверен. Обойдется. Приличный же дед, из старинной интеллигенции, – прошептал князь.

Хозяин '«Бодрого фельдцейха» оказался человеком сдержанным, короткостриженым, выглядевшим много моложе своих текущих двухсот тридцати (с хвостиком) лет.

– Прошу, прошу! – хозяин встал из-за огромного письменного стола.

– Яков Вилимович, если не ошибаюсь? – Бро пожал энергичную небольшую руку.

– Он самый, Бронислав Сергеевич, он самый, – подтвердил хозяин и галантно, явно не без удовольствия, поцеловал руку графини. – Прошу покорно извинить, что дожидаться пришлось, заканчиваю дела, сами видите, сплошная артикульная канцелярщина.

Стол действительно был изрядно завален бумагами. Хозяин снял с кресла банку с чем-то заспиртованным, четырехглазым, и призвал:

– Присаживайтесь, господа. Раз знакомы заочно, давайте без церемоний, сразу к делу, – Брюс прошелся к угасающему камину и обратно. – Не сомневаюсь, общие обстоятельства вы уже постигли, о многом догадываетесь. Да, пришлось воспользоваться сложившимися обстоятельствами, понаблюдал за вами, сделал выводы.

– Весьма польщены, – сухо сказала Васко. – Жутко счастливы послужить науке. Теперь усыплять подопытных будете?

– Ах, сударыня, что вы, право! Вы послужили науке, наука послужила вам – взаимовыгоднейшее сотрудничество, оно же само напрашивалось. Уверен, историю сдадите, вполне компетентны. Да и литература… Увлекательная же вещь! Я и сам душевно обогатился благодаря вам. Вот, Геннадий Васькович занес, лап не пожалел, – хозяин похлопал по томику с закладкой. – Прекрасная вещь, глубокая, с парадоксальными яркими идеями. К тому же дарственная надпись от Зинаиды Аркадьевны.

– Уникального характера дама, – с уважением закивал Бро, силясь рассмотреть название книги.

– Именно! В общем, весьма полезные знакомства завязались. Понимаю, для вас исследования и опыты выглядели не совсем безупречно с этической точки зрения. Но поймите, XVIII век – чуть иная мораль науки, неформальный подход к экспериментам, мы же – исследователи – и сами жизнью рисковали. Раз уж все совпало, грех было не пронаблюдать за действиями столь чистых, не отягощенных жизненным опытом сознаний.

– Мы что – совсем уж чистые полушариями были? Совсем без извилин? – грустно уточнила Васко.

– В некотором отношении, голубушка. Да вы не переживайте – сейчас практически все попаданцы именно такими и приходят. Вы-то еще по делу, с благой образовательной целью. Это же импонирует, просто порадовали старика, вдохновили, вернули некоторую веру в человечество. Ведь сейчас кто к нам не придет – или историю кардинально менять возжелают, либо вознамерятся лично обогащаться. Китайскую технику волокут, да стратегических планов изобилье, – колдун грустно указал на шкаф, где стояла овощная корзина, доверху наполненная смартфонами, ноутбуками и разноцветными флешками.

– Да, немного наивно, – признал Бро. – Что ж историю менять, когда мы ее всего на несколько процентов и знаем? Самонадеянно как-то. Если не сказать, глупо.

– Не будем слишком суровы. Некоторые попаданцы лезут все же из благих побуждений, совершенно бескорыстно. Но в целом, да – глуповато. С другой стороны, кто обещал, что наше бытие сугубо мудро и однозначно полезно мирозданию? Ну, не буду туманить вам разум философскими эскападами – к ЕГЭ эта тема явно не относится, а вам мыслью растекаться сейчас вредно. Потом подумаете, ежели потянет, – намекнул мудрый колдун.

– Подумаем – пообещала Васко. – Значит, больше мы никуда не попадем? В одной реальности сидеть останемся?

– Да почему же, сударыня⁈ Исключительно от вас все зависит. Я же вас крючьями не выдергивал, не принуждал. Просто совпадение, по причинам вашей, гм, сердечной склонности, подпершей образовательной нужды и удачно сложившихся звезд. Ныне Сатурн в Козероге, вот и… Впрочем, астрономию и астрологию вам же не сдавать. Так что имею честь объявить – эксперимент закончен. Ежели что не так вышло, обидело, так простите старика. Я ведь только наблюдал, выводы делал, не вмешивался.

– И как выводы? – спросил Бро.

– Как вам сказать, князь… Не очень оптимистичны выводы. Не буду я в будущее переселяться. Наличие интернета и надежных средств контрацепции не оправдывает накоплений столь многочисленных негативных факторов вашей эпохи.

– Это вы про письки на голове? – догадалась графиня.

– Если бы! – засмеялся Яков Вилимович. – Это-то скорее забавно. Но в целом грустно. Не то, и не так. Все же попробую я в перпендикулярный вектор истории направиться. Взглянем, что там.

– Понятно. Рудольфовну не забудьте. Она, многоликая, нам тут не очень нужна, – с некоторой угрозой пояснила Васко.

– Что вы, право, милая женщина Анна Рудольфовна, вот только несчастна в личной жизни. Да, слегка завистлива, но будем же снисходительны. В любом случае она обречена исчезнуть этой осенью. А как лаборантка и секретарь Аня весьма и весьма недурна. В общем, пойдем мы, пожалуй, – артиллерийский чернокнижник встал.

– Что ж, Яков Вилимович, пожалуй, пора и нам, – понял намек Бро. – Рады были знакомству. Да и вообще чрезвычайно полезный курс занятий получился.

– Это не моя заслуга, вы сами отучились. Да вы не торопитесь, молодые люди. Отдохните, переведите дух. Можно и пройденное повторить – ибо, как говорили волхвы, «повторение – мать учения и последнее прибежище медитатора». «Бодрый фельдцейх» мне больше не понадобится – держите свадебный подарок, – чернокнижник протянул связку ключей.

– Благодарим, только незачем. Не будет никакой свадьбы! Нет у нас будущего, – рубанула Василиса.

– Это уж как будет угодно. Метания, терзания и сомнения свойственны молодым людям. Впрочем, и немолодым тоже. А сейчас должен извиниться, бумаги ждут, – Брюс указал на письменный стол.

– Что ж, всего вам наилучшего, – Бро увлек подругу к двери.

– По-моему, ты несколько поспешил, – пробормотала Васко, прислоняясь спиной к дубовой, видимо, еще петровских времен, настенной панели коридора. – У меня была еще тысяча вопросов. Ладно, не тысяча, но два-три точно. Как он вообще это делал? В смысле, нас выманивал?

– Наверное, мы сами выманивались. И вообще-то он сказал все, что хотел. А прессовать опытного чернокнижника… так себе вариант. Да и что конкретно мы собирались спрашивать? Так что я как раз не спешил, а взял время на обдумывание. Давай вообще не будем спешить? Как с вопросами, так и с ответами.

Руки Бро обхватили тонкую талию двоечницы.

– А вот это случайно спешкой не считается? – поинтересовалась Васко, но не очень протестующее.

– Как можно, ваше сиятельство⁈ Я весь вечер был сдержан и холоден, как заполярный торос.

– Да знаю я, что такое «торос» и «Заполярье». И хорош издеваться, какое из меня «сиятельство»…

– Для меня ты определенно сияющая. И одуряющая, – князь нашел губами теплую шею партнерши.

– Тысяча чертей! – пролепетала Васко. – Ты меня слышал или нет? Я же сказала – нет у нас будущего.

– Я слышал. Запомнил. Но не согласен. Не надо ничего сейчас говорить, нам нужно время подумать насчет будущего. И потом настоящее – вот оно.

– Демагог! – изящно заклеймила графиня и еще более изящно подставила шею.

Но это самое хваленое «настоящее» оказалось крайне сурово к двоечникам – застучали каблуки, на второй этаж поднимались.

– Вы что там застряли⁈ – приглушенно возмутилась фон Штайн. – Времени в обрез. Опаздываем!

– Это куда? – изумился Бро.

– Но вы же обещали помочь. Пошли быстрее, тысяча чертей!

Подгоняемые двоечники сбежали вниз. У стойки уже прохаживалась решительная д’Обиньи, помахивала явно непростой тростью.

– Так, давайте объясним и проясним ситуацию, хотя бы в двух словах, – настоятельно попросил князь.

– Что же тут объяснять, mon cher⁈ – изумилась француженка. – У нас до посадки на пароход ровно три часа. Нужна некоторая сумма на текущие дорожные расходы.

– И чемоданы нужны, – добавила фон Штайн. – Без багажа мы будем выглядеть несколько странно. Да, и нужно хотя бы несколько колод карт прихватить. Плаванье будет длинным.

– Послушайте, но у вас же имелись некоторые средства, – напомнила Васко.

– Всё в дорожных чеках, аккредитивах, на банковском счету. Не хватало еще, чтобы нас обворовали в дороге. Не желаю я быть терпилой! – отрезала суровая Ольга. – Сейчас нам просто нужна некоторая расходная сумма в наличных на чаевые и покупку сувениров. У нас заход в Гамбург, а я очень давно там не бывала. Возможно, это в последний раз. Эта дикая Австралия…

– Пускать слезу будет перебор, – предупредил Бро. – Тут все свои, все понимающие.

– Кстати, где Рудольфовна? – подозрительно огляделась Васко.

– Сгинула. Сидела с хересом, и – фьють! – испарилась, – пояснила француженка.

– Черт с ней. В смысле, счастливого пути, – махнул рукой князь. – У вас-то есть конкретный план по пополнению сувенирных наличных?

– Тут, буквально в двух шагах, особняк одной дамочки. Балерина, та еще вертихвостка. Но весьма-весьма состоятельна, – деловито пояснила фон Штайн. – От нее не убудет.

– Вы что, ограбление предлагаете⁈ Нет, девочки, это перебор, – запротестовала Васко.

– Откуда же ограбление⁈ – ужаснулась Ольга. – Хозяйка в отъезде, дом пуст. Сейф в кабинете, ему скучно и одиноко.

– Видимо, планируемое деяние классифицируется как «кража», – догадался Бро. – Слушаете, мы вам жутко симпатизируем, но это уже явный зашквар выходит. Кроме того, у нас в этом ремесле никакого опыта. Какие из нас соучастники?

– Mon cher, это бесчестно! – поджала губки прямолинейная француженка. – Выжить нас из России, соблазнить и направить в дикие края ты считаешь нормальным, а помочь с деньгами на дорогу – жуткое преступление⁈

– Да что ж я вас все время соблазняю⁈ – изумился князь.

– Нет, а кто? Кто всё это затеял? – удивилась Ольга. – Впрочем, не в этом дело. Мы же не собираемся требовать от вас невозможного. Нужно всего лишь отвлечь привратника. Он там один. Пустяковое дельце.

– Это револьвер к носу ему приставить? – уточнил Бро.

– Нет у нас никаких револьверов, – поклялась д’Обиньи. – Действуем тихо, быстро, без насилия и театральности. Собственно, вы все равно не местные, никто вас не опознает. Поймите, мы в безвыходной ситуации. Куда нам без денежек?

Бро весьма сомневался в бедственном положении авантюристок. Не тот у них опыт, чтобы без наличных в решительный момент остаться. С другой стороны, это их прощальная гастроль…

– Все же уезжают, надо бы помочь, ведь это в последний раз, а? – прошептала порой очень добросердечная и склонная к необоснованному хулиганству Васко.

– Что-то у меня термин «канальи» на языке вертится, – пробормотал князь. – Но я, конечно, никогда не позволю себе сформулировать эту мысль полностью. Что ж, пошли…

Извозчик получил три рубля и остался ждать за углом Малой Дворянской. Фонари у забора особняка светили ярко, городовой отсутствовал, крупяной снег шел гуще – все условия для совершения дерзкого преступления.

– Прекрасная погода, mon cher! – воскликнула д’Обиньи, сбрасывая пальто. Под верхней одеждой авантюристки оказался полумужской костюм, видимо, спортивно-фехтовальный. Трико плотно обтягивали стройные бедра, выше тоже был полный порядок. Красавица воинственно подтянула свои знаменитые красные перчатки.

– Жюли! – грозно напомнил князь. – Там невиновные люди.

– Ни капли крови! – поклялась француженка и показала трость – Клинок даже не обнажаю, исключительно как легкую «фомку» использую.

– Да идите же, девушка простудится, – поторопила фон Штайн.

Двоечники под руку двинулись по тротуару, поребрик уже порядком замело снегом.

– Мечтала погулять по Питеру, но не с такой же сомнительной целью, – прошептала Васко.

– Еще погуляешь и просто так. Но вообще-то волнует ситуация…

– Эстет и извращенец.

– Это я от декадентов набрался, – оправдался князь и порывисто обнял возлюбленную.

Соболий мех шубки искрился снегом, еще ярче сияли взволнованные глаза Васко, губы подрагивали, хищно и беззащитно. Ах, двоечница…

От поцелуя перехватило дух. Подруга сочла, что сдерживать порыв неуместно, повисла на шее, язык ее припомнил порочные французские манеры.

Эксгибиционизм чистой воды: под фонарем, в центре столицы, прямо напротив роскошных ворот особняка, на глазах прошенных и непрошенных свидетелей.

Бро понял, что подруга висит на нем полностью, обняв ногами. Кажется, смысл происходящего начал исчезать под напором… иных чувств.

Скрипнула, распахиваясь, кованая калитка у ворот особняка. Взволнованный бас воззвал:

– Господа, нельзя же так! Неприлично-с!

Бро хотел сказать «пардон», но оказался не в силах прервать отвлекающий маневр. Краем взгляда видел, как резко метнулась к калитке затаившаяся под оградой фигурка фехтовальщицы. Огромный привратник охнул, хрюкнул… д’Обиньи чертыхнулась, заволакивая его внутрь.

– Да хватит же вам, действительно, совесть поимейте! – призвала пробегающая мимо целующихся Ольга.

Двоечница без особой охоты нащупала ногами тротуар. Бро осознал, что это был, похоже, самый сногсшибательный поцелуй в его жизни. Впрочем, нужно экспериментировать, искать, пробовать – ибо нет предела совершенству.

– Пойдем? – задыхаясь, прошептала Васко.

– Да уж надо, наверное.

Двоечники прошли через двор, зашли внутрь дома. Вестибюль был не то что огромен, но производил изрядное впечатление: каждая деталь дизайнерски вылизана, барельефы изящны, круглая люстра по-театральному парадна, но размерами строго пропорциональна помещению. Привратник сидел связанный под роялем, на его голову был надет ароматный мешок из-под кофе.

– Мокко. Стильно работают девушки, – прошептал Бро, задвигая замысловатый запор на двери.

Сдержанно блестели стройные бронзовые светильники на колоннах лестницы, портики и полупортики, изобильные гроздья мраморного винограда и иных признаков благоденствия.

– Все же чересчур пафосно, – раскритиковала Васко, крепко сжимая руку напарника.

Двоечницу порядком колотило – то ли от преступности происходящего, то ли от неприличности предыдущего эпизода, но скорее, от всего вместе.

Начали подниматься по недлинной, но весьма парадной лестнице. Сверху, из глубин дома, доносились неясные криминальные звуки – видимо, будущие эмигрантки вскрывали дверь кабинета.

– Просторно, – сказала Васко, озираясь. Тянулся парадный зал, уводящий, видимо, к зимнему застекленному саду.

– Скоро здесь будет бронедивизион, партийные заседания и солдатская газета. Это в 1917-м. Многолюдно, весело, демократично, на роялях поразвесят бушлаты и винтовки.

– Помню. Ощутимо продвинулись мы в изучении истории, – признала двоечница.

Навстречу неслышной тенью явилась д’Обиньи:

– Ола сейфом занимается, ей нужны сосредоточение и тишина. Вы бы тоже отдохнули, mes chers, у вас есть минимум тридцать четыре полноценные минуты.

Разрешение было не только милостивым, но даже своевременным.

– Ладно, осмотрим памятник аристократического северного модерна, – сказал Бро.

Прошлись анфиладой темного коридора и остановились перед резной высокой дверью. За ней обнаружилась спальня с широкой постелью в стиле… да каналья знает этот стиль, видимо, «самодержавный псевдо-римский-новый византий», но ложе широкое. «Однако какие у нас интуитивно правильные ноги – сами ведут» подумал князь.

– Как думаешь, они прямо здесь развратничали? – пробормотала Васко, рассматривая уникальный предмет меблировки.

– Кто?

– Да царь же. Великие князья. И эта балерина. Ты, Бро, историю учишь или нет?

– Учу. Но считал целесообразным идти от дат, переворотов и политических реформ, оставляя великосветскую личную жизнь на потом. Теперь, конечно, обращу особое внимание.

– Так обращай. У нас уже, наверное, меньше получаса осталось, – вздохнула двоечница уже в объятиях напарника и добавила – Только на это адюльтерное ложе я падать и не подумаю.

К счастью, в спальне имелись кресла, представленные не в единственном экземпляре, с виду вполне невинные, непричастные к балетно-монаршим безобразиям.

«Самообманываемся мы с этим толкованием исторических деталей»– подумал Бро, и больше уже ни о чем не думал, не отвлекался.

В начале ХХ века петербургские дамы, даже молодые, носили достаточно много одежды, в том числе всяких нижних кружевных штучек, весьма качественно и красиво сшитых, но неизвестно как называющихся. Бро однозначно мог определить лишь шелковые чулки и белые стринги, последние явно привнесенные из родного времени. Обидно. Нет, не за маленькие податливые трусики, разумеется, а за свою вопиющую безграмотность. Вот правильно говорят – это проклятое ЕГЭ абсолютно неверно систематизирует знания учащихся.

Васко постанывала – негромко, но чрезвычайно волнующе. Ее шелковые ножки, озаренные светом лампы-ночника, вздрагивали и стремились подняться повыше. В кресле, заполненном не совсем снятой верхней одеждой и местными подушечками, было тесновато, но жаловаться никто не думал. Двоечница в истоме закидывала руки за встрепанную, но аккуратную голову, Бро обнимал обожаемые бедра, гладил кружева и все остальное, священнодействовал языком. Вот не был князь Волков сатиром-казановой, сверхъестественно одаренным любовными умениями, но некую тень божественного таланта в блужданиях по сдачам тестов приобрел.

…– Нет! Нет же! Я не хочу так быстро! – лепетала партнерша, выгибаясь в кресле и теоретически пытаясь освободиться. Но князь и его язык был суров, непреклонен и невыносимо нежен. Иной раз не стоит бояться опередить события, пусть девушка взлетит и слетит с апогея ощущений.

– Оооооо… – каблучки полусапожек опустились на плечи двоечника, чувствовать их слабость, обессиленное дрожание, было просто счастьем. – Да вы, князь, совершеннейший мерзавец.

– Ах, ваше сиятельство, со мной такое случается, – скромно признался Бро.

– Гад! – сказала Васко абсолютно счастливым голосом. – Дай я хоть шубу сниму.

Бро, которого и самого порядком опьянило, принял пушистый предмет верхней одежды и хотел сказать, что на постели в данный момент совершенно чистое, нетронутое белье. Но напарницу всякие морально-аморальные стороны распутной обстановки уже перестали волновать:

– Да иди же сюда, – увлекая за руку, повалилась на постель лицом вниз.

Оказавшийся рядом Бро одновременно освобождался от пиджака, вскрывал упаковку «Супер-Тюрекс» и целовал восхитительный затылок возлюбленной.

– Слушай, я хотел спросить…

– Про прическу? Эта здешняя, для сдачи конкретного поэтического задания. А оболванилась я в реале. Было у меня такое настроение…

– Класс!

– Что, правда? Лысая лучше? Да, вы, князь совсем переучились.

– Ну, возможно. Но повторюсь: я от тебя любой дурею. От радикальной прически почему-то действительно сильнее, – Бро притянул к себе напарницу, не собираясь скрывать очевиднейшее состояние жаждущего одурения.

– Мерзавец! – с восторгом напомнила Васко, шире раскинула руки по покрывалу и прогнулась.

Князь замычал – ощущение единения было настолько ослепительно прекрасно, что впору немедленно сдохнуть. Вот бы жизнь так окончить! Ну, лет через восемьдесят, можно через девяносто…

Двоечники, издавая довольно несвязные звуки и терзая покрывало, насладились моментом, но пришлось приостановиться – пружина блаженства оказалась взведена до предела. Васко осторожно освободилась и повернулась:

– Что же ты такой… идеально подходящий? – в голосе ее, еще задыхающемся, мелькнула грусть.

– Вовсе не идеальный. Но очень-очень подходящий, – с трудом выговорил Бро. – А еще догадливый. Не вообще, а опять же с тобой. Посему знаю, что ты думаешь. Но мы потом решим. Сейчас убеждать и уговаривать не собираюсь.

– Это да, сейчас меня уговаривать не нужно, – двоечница скользнула ниже, и Бро попал в плен ее пальцев и тут же горячих губ…

Князь Волков пытался не выть. Всё же находились на «деле», в строгой криминальной обстановке. Но не выть от восторга было сложно – графиня превзошла себя. Бро и не подозревал, что эту часть эротической программы девушка может исполнять всем телом, прямо от точеных каблучков до ритмично метущих локонов прически, уж не говоря о пальцах, руках, напрягшейся попке и алчном, с жадным языком, рте.

Господи, да как же она неординарна и талантлива⁈ Ведь еще и поет чудесно.

Нет, про пение Бро подумал гораздо позже, а в тот момент думать не мог по объективным причинам, а мог только кусать губы, пытаться не выть в голос и блаженно сходить с ума. Наверняка бы и сошел – счастливый и безмозглый – но в это время треснула выбиваемая дверь спальни. Или перед этим кто-то снаружи закричал и чем-то громыхнули?

Все было как-то быстро: Василиса рывком натянула на себя (и частично напарника) покрывало, в спальню ввалились двое мрачных типов в масках и с револьверами в руках, а сам Бро вульгарно, но от души, выматерился.

– Вот, а ты говоришь, «пса заперли, пса заперли», – хохотнул один из незнакомцев. – Вот же он, кобелек, голодно подвывающий.