Текст книги "Квест а, б,в, г… (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Присоединяюсь к восторгам. Ваше сиятельство, у вас дар, – подтвердила фон Штайн, соскакивая с седла и немедля устремляясь к повозке с самым многообещающим грузом. – Ах, канальи! Да кто так пушнину уминает⁈

Волки выбрались из укрытия.

– Ну и вид у тебя, mon cher! Вот это морда! – то ли ужаснулась, то ли восхитилась француженка. – Мы одержали явную викторию, ваш отвлекающий маневр был безукоризнен! Но вам пока лучше исчезнуть. Сейчас приедут воины, а в четвероногом виде вы вызываете слишком много вопросов. Иногда проще уклониться от объяснений.

Бро кивнул и подтолкнул плечом соратницу. Волки побежали во тьму за озерцо.

– Mon cher, умой князя! – закричала д’Обиньи вслед. – Сейчас он слишком брутален даже для меня.

Вот же этот галльский юмор, обязательно дразниться нужно. Ну испачкался воин, так был серьезный повод.

Впрочем, Васко поглядывала с восторгом – чуть подсохшая кровь на морде спутника ее ничуть не пугала. И странным образом восторг спутницы пьянил князя. Прямо крышу сносило, так нравился её взгляд, этот бег бок о бок, ночь, полная ароматов.

Васко сбила его внезапным толчком в плечо под пригорком у высоких чертополохов. Язык, обжигающе горячий, принялся облизывать княжескую морду, Бро жмурился и подставлялся. Напарница снимала кровь врагов, но не только… Страсть захлестывала. И сдержанный волк Волков уже не мог не ответить…

В последнее предэкзаменационное время Бро не жаловался на скучную сексуальную жизнь. Такие моменты выдавались, что аж вообще… нет слов, один сплошной улёт. Но «занятия сексом» и «занятие любовью» – категорически разные жизненные явления. Безусловно, много общих внешних признаков, много схожего, но суть совсем иная. Объяснять долго и сложно, да и к чему растолковывать? Волки такие принципиальные различия нюхом чуют.

Вообще описания столь глубоко интимных минут волчьей, да и человеческой жизни классическая литература предпочитает опускать. Не из соображений стеснительности и морали – классика выше унылых искусственных рамок – а потому что крайне трудноописуемый момент. Вот и наука история такие события тоже предпочитает игнорировать. Как-то так сложилось, стойкая многовековая традиция.

Трепет и восторг. Обоюдный. (Ах, эти чары девы Лаконичности – в родителях у нее суровые спартанцы – не троп, но иной раз истинно незаменимое волшебство.)

Они валялись в лунном свете, сдувая с шерсти друг друга прилипшие травинки.

«Совсем мы спятили» – блаженно подумал князь, все еще задыхаясь. «Все-таки люди же, пусть в данный момент, частично. Хорошо-то как! Кстати, а как обратно? Опять снадобье пить? Так у нас же нет с собой никаких склянок».

Глаза Васко, только что сияющие ярче луны, потемнели. Вскочила на лапы, глянула свирепо, и тут же крутанулась через голову назад. Мелькнул хвост с несравненным светлым подшерстком, тут же превратился в ноги, стройные, но обутые.

«Оказывается, всё просто. Жаль, так и не узнаю – есть зеленый педикюр или нету? И чего она разозлилась?»

– Не пялься, волчара! – с легким подвывом потребовала графиня. – Крутись живо!

Бро кувыркнулся и почувствовал удлинение нижних конечностей и частичное исчезновение когтей. Ноги, кстати, вновь чувствовали себя уставшими. Ладно, это не так важно.

– Что не так? Чего агришься?

– Да ничего! – зарычала не до конца избавившаяся от волчьих инстинктов двоечница.

– Вижу же, агришься.

– Ненавижу это московское бессмысленное словечко! – Васко несколько несвоевременно принялась затягивать тесемки на груди рубахи.

– Всё, забыл, не будет больше этого слова, – заверил князь. – А по сути?

– По сути… – Васко села-упала на измятую траву, стиснула ладонями взлохмаченную, но все равно очаровательную голову. – По сути ты мне все равно не веришь.

– С чего ты взяла⁈ – изумился Бро. – Превратились, бежали, дрались, рвали… остальное… и опять «не веришь»⁈

– Не, рвал ты конечно, классно. И остальное… – глаза девушки стали пьяноватыми, она потянулась всем телом (вышло весьма по-волчьи), но тут же опомнилась: – Всё было хорошо, пока ты не испугался. «Ой, а как же обратно в людей превращаться⁈ Она же об этом не подумала, дура деревенская».

– Я бы не спешил и еще часок волком побыл, – спокойно сказал князь. – Это было здорово, и лапы не ныли. Замечательные, выносливые звери, это да. А вот в каком моменте я «испугался» и отчего ты «дура» – совершенно непонятно. Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

– Так уж и не было⁈ Я же видела!

Бро крайне осторожно взял ее за руку:

– Послушай… ты мне жутко нравишься. Э, да что тут говорить. Мне теперь даже ЕГЭ нравится. Лучшая ночь в моей жизни. Но как честный двоечник с уклоном в математику я обязан напомнить – мысль видеть нельзя. Можно наблюдать эмоции и жесты, но с ними всегда есть шанс ошибиться. Я в тот миг подумал «не знаю, как из волка обратно оборачиваться, да и фиг с ним».

– Вот брехло ты, Бро.

– Ничуть!

Василиса смотрела искоса, но очень внимательно. Взгляд не двоечницы, а прожженной, пожившей, повидавшей матерой библиотекарши.

– Значит, эмоции – ничто, математика – все? – прошептала мнительная графиня. – Доверяешь только цифрам?

– Нет, эта формулировка уж очень однозначно и скупо выглядит. Но логика и математика – вполне дельные дисциплины, что тут отрицать. Хотя и не всегда…

Васко была согласна – ничего логичного в том чтобы целоваться, когда девушка сидит, а парень стоит, не имелось, но получалось-то… Очень даже получалось. Видимо, отзвуки волчьего состояния еще циркулировали по венам партнеров.

Губы у графини были вкуса крепкого меда и колдовства.

– Может, и я о цифрах тоже думаю… – прошептала двоечница, прерываясь. – И кое-чего понять не могу. Это, если отвлечься от эмоций и чувств… Ой, слушай, а как у тебя с физикой итоговая сдача прошла? Ну там, напряжение, вольтаж с мультяжем, статические разряды?

Вопросы, видимо, были риторическими (не троп!). В любом случае князь и слова не мог вымолвить – его трогали-ласкали, видимо, в лучшей классической манере – неэлектрическое напряжение подскочило мгновенно и остро.

Понятно, именно в эту блаженную минуту застучали копыта. Двоечники взвыли дуэтом – волчий шепот был тих и полон досады.

– Пардон! – д’Обиньи осадила коня, второго – буланого – она вела на поводу. – Вижу что не вовремя, но там славные воины Гореславля и Запаславля сейчас за мечи схватятся.

– Какого?!. – выразил свое очевидное недоумение князь.

– Как выразилась наша фон Штайн – если повозок нечетное количество, их делить неудобно, – пояснила француженка, с интересом озираясь. – Ах, тысяча чертей, как поле взрыли, будто здесь легион в битве сошелся. Mon cher, да ты просто зверь!

– Мы просто мышковали, – ядовито оправдалась Васко.

– «Мы-шковать»? А это что за куртуазная тонкость? – заинтересовалась д’Обиньи.

Князь молча взлетел в седло. Опять дразнятся по-девичьи, а там сейчас резанут сдуру кого-то.

Васко вскочила в седло позади француженки, обняла тонкую талию д’Обиньи, галльская хитрюга улыбнулась князю.

– Я человек спокойный, широких современных взглядов, но могу на дуэль вызвать и взгреть. Если на топорах, то у меня недурные шансы, – кротко напомнил Бро.

– Обеих взгреть? – в один голос уточнили бесстыдницы.

Князь вздохнул и послал коня вперед.

В лагере до резни не дошло – уже сами договорились, и теперь лишь шуточно переругивались. Решающая роль в примирении сыграла фон Штайн, прибравшая к рукам спорную повозку, ну и еще две, которые успела чуть догрузить, пока воины в лагерь не вернулись. Надо признать, управлялась с мешками и связками мехов великосветская авантюристка просто здорово.

Князя Волкова приветствовали знакомые и незнакомые воины – ключевую роль князя в ночной атаке на половецкий лагерь никто не собирался оспаривать. Благодарили спасенные пленницы, светловолосая жертва, видевшая князя в ином облике, помалкивала, но смотрела с благоговением. Между прочим, волк-оборотень весьма уважаемый мифологический персонаж с самых давних времен. Пусть и неоднозначный. Можно было бы его как историческую личность и в вопросы для ЕГЭ ввести, а то как-то несправедливо получается.

Имелись в лагере и пленные половцы. Бро подошел к схваченной половчанке, та сидела, мрачно сверкала очами, шаровары порваны, коленки округлые, определенно фитнесные.

– Нравится? – спросила из-за плеча Васко. – Только намекни – с радостью подарят.

– Симпатичная. Но не особо. Тут иное интересно, – пробормотал князь.

– Сходство ищешь? Со степной кошкой? – проницательно догадалась двоечница. – Так та твоя не кошка, и вообще не степная. Но настоящая богиня, верно, куда там мне ровняться.

Бро повернулся, глянул в глаза:

– А тебе нужно ровняться? Или ты в иной системе координат?

Васко смотрела, словно ждала чего-то. Потом прошептала:

– Да что я в твоих математических системах координат понимаю? Сдала математику со скрипом, хотя без переэкзаменовки, да и все. Это у тебя всё цифры решают.

Бро удивился ее грусти – уже даже не агрит… не злится, а хуже. Не, так нельзя…

Но тут подошел озабоченный Слав, спросил – отправлять ли обоз?

Тянуть с делом было нельзя – неровен час, наскочит половецкая разведка, а отбиваться-то практически некому.

Уходили в ночь разъезды и повозки, вертел головой князь – напарницы негде не было. Соучастницы, предсказуемо отложившие решение эмиграционного вопроса, поскольку на трех повозках добра было изрядно, смотрели на Бро осуждающе, но отчасти и сочувственно:

– И где она? – спросил князь.

– Её сиятельство нас оставили. Надо думать, уже дома, за учебниками, – сказала фон Штайн, элегантно расположившаяся на мешках с пушниной.

– Это как⁉ – поразился Бро. – Мы же ничего не ответили.

– Васька ответ знала, ей нынче что-то легкое попалось, – пояснила француженка. – А ты, mon cher, хоть и славный волк, а так-то баран бараном. Девушка ждала, что ты ей свой номер телефона дашь. Я в этих тонкостях не очень понимаю, но вот Ольга говорит, что в будущем взаимному телефонированию будут большое значение предавать.

– Это не я говорю, это у них там такие манеры и приличия, – уточнила фон Штайн.

Бро хотелось взвыть и сломать о колено меч. Но это были заведомо неразумные деяния, бригада и здравый смысл не одобрили бы. Пришлось признать:

– Да, осел. Непроходимо сглупил. Увяз в здешних реалиях. Эх…

– Ничего, покаешься, отмолишь. Васька – умная. Попалась бы тебе на сердце барышня наших времен – ты бы уж точно трижды застрелился, – намекнула златоглазая авантюристка.

– Это да, я когда тургеневских дев учил – вообще мало что понял, – признался князь. – Ладно, езжайте, время поджимает, еще налетите на чужих.

Стих скрип колес и голоса в предрассветной тьме. Бро лежал на траве, смотрел на звезды. Эх, чудо эти звезды, и вообще истинно волшебна наша порубежная степь. И вообще удивительная была ночь. Лоханулся, конечно, но это можно исправить.

– Так… расставляем «метафору, противопоставление, сравнение» вот в таком в абв-буквенном порядке… – начал диктовать Бро звездам.

Нет, надо все-таки стоя ответы озвучивать, а то затылком о ножку кресла крепко стукнулся.

Глава 11

Глава-параграф №11. О неизбежных сбоях программы и торшере

Зубы у Бро были хорошие (в маму), да и ухаживал за пастью аккуратно, пусть она и не волчья с маленькой бытовой буквы, но ведь исправно кормит, это даже закоренелому двоечнику понятно. Но в данный момент за зубы приходилось здорово опасаться, ибо стискивал их князь постоянно и инстинктивно. Превозмогать земские реформы и народовольческую деятельность приходилось через силу. Вот будто личными челюстями ту твердыню казематов Петропавловки прогрызаешь.

Мысли Бро неудержимо отвлекались от заданий и расстановок абвгд, да и каперско-квартирный приз уже не казался солидной целью. Терзало иное.

Как это могло случиться и откуда этакое непонимание? Трудно ей было подождать и несколькими словами перемолвиться? Ведь когда были волками…Умом (да и большей частью чувств) Бро понимал, что да, трудно было Василисе ждать и говорить, поскольку… поскольку девушки, даже лучшие из них, – существа мнительные и трепетные, а откровенные волчьи ночи – вообще отдельный удивительный случай. Можно понять, почему так случилось. Но дальше-то, дальше как⁈ А вдруг теперь вообще никак?

Бро был уверен, что почувствует, когда утерянная подруга сядет к компу и потянется щелкнуть «мышкой». Почувствует, будет готов, они встретятся, пинками, а если нужно и топором отгонят всё второстепенное, и, наконец объяснятся. Тысяча чертей, вот – уже и слова какие классически-егэшные донимают – «объясниться». Просто нужно поговорить. Без спешки. Без отвлечений. Без всяких отвлечений. Вот даже на это самое нельзя отвлекаться. Четко расставить приоритет задач.

Терять Васко бывший князь не собирался. Собственно, так вопрос вообще не стоял. Попросту немыслимо. Дело даже не в волчьей ночи. Если потерять – это будет какой-то однозначный, тотальный и конечный, тупиковый зашквар, как мог бы сформулировать недавний недопущенный выпускник Волков.

Терзался, учил, ждал. Но нет, не брала решительно гражданка Васко «мышь», не устремляла свои помыслы к решающему заданию судьбы. Не хотела. И Бро, пусть не очень-то определенно и ясно, но чувствовавший смятение сгинувшей подруги, нервничал и волновался всё больше. Как⁈ Как можно было не взять номер телефона⁈ Элементарно же, Ватсон, каналья ты этакая.

Бро читал Достоевского и разбирался в причинах неудач на театрах Русско-Японской войны. Обе темы, да и катастрофически пустеющий холодильник не способствовали успокоениям настроения. Да когда же⁈ Уж осквернен честный плотницкий топор хилыми лапами Родиона и сдан Порт-Артур, третьи сутки идут…

Утром бывший князь понял, что не выдержит. По ощущениям, дела у Васко были совсем плохи. Не в себе девушка. Нужно пробовать связаться, а раз способ только один, так и выбора нет.

В безнадежном и невыносимом порыве Бро открыл почти наугад задание и сжал «мышь».

Задание 2324

В конце XIX в. Россией последовательно проводилась политика таможенного протекционизма. Но российский импорт в конце XIX – начале XX в. оставался значительным и даже увеличивался. Укажите одну любую причину роста импорта. Укажите любые два последствия политики таможенного протекционизма для России в указанный период.

Ничего, пусть путано, но доступно. Обопремся о продажи древесины, разберемся.

Имелось крайне обоснованное подозрение, что ничего не выйдет – Васко сейчас явно не у компа, принципиально игнорирует. Но ждать больше нечего.

Щелчок…

Получилось. Хотя и не совсем то.

Разнузданно развороченную постель Бро заценил против воли: попробуй не обрати внимания на такой «аэродром» в зверски смятых черных и алых простынях и подушках, прям редуты, ядрами вскопанные, а не постельное белье. В комнате было светло – верхнее остекление и огромное, во всю стену, видовое окно давало массу света. За окном была панорама весьма урбанистического мегаполиса, определенно не Петербурга конца XIX века. Уже чуть легче. На краю постели сидели знакомые соучастницы в миленьком неглиже, пили из банок что-то алкогольно-энергетическое.

– О, вот он, мерзавец!

– Да, это я, – не стал отрицать Бро.

– Точно он? – с подозрением уточнил неизвестный господин, живо повернувшийся от окна. – Что-то костляв.

– Нахожусь вот в таком изнуряющем жизненном периоде, – осторожно пояснил Бро.

Круглолицый, довольно пухлый и коротконогий незнакомец вызывал определенные подозрения. Особенно нагловатые глаза навыкате и бесцеремонный взгляд. Одет тип был в недурные, но мало сочетающиеся со смокинговым пиджаком и бальными лаковыми штиблетами тренировочные штаны. Но дело не в нелепой одежде. Манера движений…

Побывавший совсем недавно в волках Бро с первого взгляда мог узнать природного кота.

– Так что ж вы, молодой человек, заставляете себя ждать⁈ Сколько можно⁈ – возмутился котообразный хам. – У вас совесть есть или отсутствует в наличии?

– Не был уверен в целесообразности визита, опасался обеспокоить, – пояснил князь Волков, на уделанную постель вовсе не глядя.

– Полно вам, мальчики, – утомленно, но с некоторой негой молвила Ольга. – Чуть раньше, чуть позже – особого смысла спешить нет.

– Да уж, эти ваши глупенькие ссоры нас до гибели доведут, – фыркнула д’Обиньи. – Mon cheri, не ожидала от тебя такого жестокосердечия. Вы будете мириться или нет?

– Да как⁉ – воскликнул Бро. – Я же ее найти не могу.

– Молодой человек искренне переживает, – признал проницательный кот, заложил руко-лапы за спину и, пощелкивая подметками лаковых туфель, прошелся вдоль необъятного окна. – Это делает юноше честь, но не облегчает нашего глупейшего положения. Сударыни, товарищ князь, ваша компания мне бесконечно приятна, но я катастрофически рискую опоздать. Стыд и позор! Я ведь никогда не опаздываю. Тем более на торжественные мероприятия.

За стеклом что-то пронеслось – достаточно массивное и странное – рассмотреть Бро не успел. Э… похоже, это с крыши кто-то сбросился. Да, пентхаус, какой-то сотый этаж, тут такое наверное, частенько случается. Но что это вообще за задание? Разве в ЕГЭ фигурируют урбанистические мегаполисы, и при чем тут мистический кот?

В некотором ошеломлении Бро рискнул тактично уточнить:

– Простите, сударь, но ведь вы тот самый знаменитый…

Кот мгновенно предостерегающе вскинул палец, оснащенный однозначным когтем:

– Не совершайте стандартной ошибки! Я – не он. Родственник, не отрицаю, но отдаленный. И вообще времена изменились. Слепое круглосуточное служение корпорациям, пусть даже серьезным, ныне не в чести. Я свободный фрилансер. Отвечая на второй неизбежный вопрос – да, примус имею, но не чиню. Ковырять редчайший антиквариат – только портить. На полке у меня стоит памятный примус, весь в благородной патине и исторической целости-сохранности. Скажите-ка лучше, Бронислав, как отсюда выбираться будем? По вашей же вине застряли.

– Вину осознаю, попытаюсь загладить, – заверил Бро. – А мы вообще где?

На прозрачной крыше мягко затопали, гортанно выкрикнули. Мелькнули три тени: две в белом, одна в черном, сверкнули клинки катан, брызнули на стекло веера алой крови, покатилась срубленная голова с вытаращенными глазами, упала за край невысокого ограждения. Все исчезло. Ну, кроме неопрятных кровавых пятен.

– Вот такое безобразие поминутно, – вздохнула фон Штайн.

– Минут десять назад еще и из пулеметов палили, да так, что все уши заложило, – кот неодобрительно уставился на Бро. – Вы нас куда загнали, молодой человек? Это вот кто был с саблями?

– Я загнал⁈ – изумился Бро. – Нет, это видимо, ниндзя были, но я-то причем? Я ничего подобного не учил, да и нет такого в ЕГЭ. Может в дополнительных вопросах, может я не дошел, но вряд ли.

– Нет в вас абсолютной уверенности. И откуда вы, мнительные двоечники, беретесь? – кот свирепо одернул смокинг и подтянул треники. – Двоечник должен быть прост, понятен, преисполнен высочайших самооценок. Он не должен иметь привычки усложнять жизнь интеллигентным соседям. Кстати, почему мы вообще сидим в студии? Нельзя было приличные апартаменты подобрать, раз уж заперли?

– Судьба, мon cheri, – д’Обиньи вытянулась на животе, демонстрируя прогрессивные металлик-ажурные чулочки необычайного медного цвета и ягодицы несравненной французской формы. – Не страдайте, рано или поздно наше заключение закончится.

– Буду безмерно опечален, – заверил кот и порывисто, до невозможности куртуазно приложился к ручке француженки, тут же чмокнул запястье Ольги и страдальчески вздохнул: – Ах, если бы не то приглашение, я остался бы с вами навечно.

– Навечно не стоит, – сказала фон Штайн. – Вы нас замучаете. Но насчет апартаментов вы правы. Может, прорвемся куда-нибудь, где попросторнее? Перед Алей немного неудобно.

– Если нужно, могу в ванную уйти, там вполне удобно, – откликнулась одна из простынных складок-валов.

Постельное белье зашевелилось, из-под покрова выглянула девушка с журналом в руке.

Бро потерял дар речи.

Нет, о красе посторонних особ князь Волков сейчас не помышлял. Привлекательность модно-медной Жюли и как всегда прекрасной Ольги отметил чисто автоматически, хотя в столь продвинутом эластичном корсаже авантюристку видеть еще не приходилось. Но это особы свои, знакомые, отношения с которыми перевалили в категорию дружески-нелюбовных. А тут…

Никакого приступа нестерпимо сексуальных желаний и поползновений Бро не испытал. Наоборот – девушка была настолько красива, безупречна и хрупка, что представить ее в плотских удовольствиях было невозможно. Овал лица, утонченная скульптурность запястий и щиколоток, удивительный оттенок волос… Ресницы и глаза… да, глаза вообще неземные.

– Я и говорю – перебор, – сварливо подтвердил кот. – Сугубо неземная красота. Избыточная. Вот и приходится несчастной сидеть в ванной, пока мы тут нервы успокаиваем и в себя приходим.

– Ничего, я привыкла, – ослепительно улыбнулась хрупкая богиня. – Как тут некоторые сказали – «против природы не промяукаешь». Здравствуйте, Бронислав.

– А чего, верно же я сказал, куда тут мяукать, – кот вновь нервно прошелся вдоль окна. – Давай, Бро, знакомься, челюсть подбирай. Это Аэлита Батьковна, наша гостья с Марса. Бродит по мирам и временам в поисках давно утерянного возлюбленного. Давно уж бродит, как у них там экологическая всепланетная катастрофа приключилась, так у нас и гостит. Несмотря на стаж бродяжничества, не курит, водки не пьет, в карты не играет, как нервы успокаивает и чем вообще жива, непонятно. Бедолага. В смысле, полная инопланетянка.

– Вы удивительны и прекрасны, – сказал Бро инопланетной гостье. – Извините за сложившуюся ситуацию.

– Ах, Бронислав, я многое повидала, теснота апартаментов не самое дурное, – вздохнула марсианская богиня. – Тут вот куда хуже прогнозируют.

Она тряхнула журналом – это был 11-й номер «The Lancet» за 2051 год.

– Мда-с, всё печально, положительно всё-всё, – откликнулся кот. – Но если мыслить не масштабно, а по сути, нужно что-то делать. Я же действительно опоздаю. Вот странно, вышел заранее, ничего не забыл. Бро, а почему я с вами? Я же не вхожу в школьную программу. Может быть когда-то в будущем, да, вполне возможно. Но пока за что меня привлекать-то и сажать в сомнительные апартаменты?

– Понятия не имею, – признался двоечник. – Сейчас вообще все нестандартно идет. Нет у нас таких заданий и быть не может. Баг и фейк какой-то. Простите, а как к вам обращаться?

– Ко мне? – кот помрачнел. – Да просто и обращайтесь. Я – Гена.

Девушки, включая Аэлиту, хихикнули. Бро изо всех сил пытался не удивиться, но получалось так себе. Действительно, кот – и вдруг Гена?

– Что⁈ – возмутился кот. – Не имею права носить крокодилье имя? Что за антикультурный шовинизм⁈ Вот, по паспорту. Смотрите…

– Да я верю, верю – запротестовал Бро, уклоняясь от нервно предъявленного документа.

– В младенчестве много зеленкой лечили, нарекли по аналогии, – пробормотал кот. – Что я виноват, что ли? И не с такими именами коты живут. Слушай, проясняй побыстрей ситуацию, нам выбираться нужно. Насколько я понимаю, вам с девицей Василисой нужно встретиться и ответить на шифрованный вопрос. Так давайте приступим к поискам красавицы, можешь смело рассчитывать на нашу помощь.

– Я не уверен, что Васко вообще здесь. У нас практически нет связи, – печально сообщил Бро.

– «Связи у них нет»! – возмутилась Ольга. – Да всё прозрачно! Понятно, что твоя Васька вне себя и глупости творит. Наверняка заперлась в библиотеке, компьютер включен, все книги и сайты слезами закапаны, листает наугад что попало, бросает, да еще и бухает дрянь всякую. А кто виноват⁈

– Я виноват. Осознал. Сидел дома и всё-всё осознал. Делать-то что? – скрипнул зубами князь.

– У тебя, мon cher, нюх возлюбленного, – сказала д’Обиньи, отрываясь от изучения паспорта Геннадия Васьковича Подзаборного. – По сути, мы можем взять тебя на поводок и ты как ищейка приведешь нас к безутешной деве. Проблема только одна. Но не решаемая.

– Да-с, выйти трудновато, – согласился кот Гена.

Бро подошел к окну.

Небо в смоге, высотные дома. Соседние небоскребы стояли не то чтобы вплотную, но в силу своей архитектурной полупрозрачности позволяли видеть, что происходит внутри. Удивительно, но и происходящее внизу, на улицах, кажущихся с высоты игрушечными, оказалось вполне различимым. (Не совсем понятный, но очевидный оптический феномен.) И там и там кипела жизнь, но кипела нездорово и кроваво. По правде говоря, бред какой-то, а не жизнь.

Самым заметным проявлением этой самой бредовой местной жизни был гигантский ящер, меланхолично плющащий такси и перекусывающий школьные автобусы на перекрестке под небоскребом. По чудовищу вели упорный и безрезультатный огонь подразделения полиции и армии. Использование пистолетов и штурмовых винтовок решительно не поддавалось разумному объяснению, собственно, и легкие ракеты, отскакивающие от шкуры монстра и рикошетом разносящие окна здания, тоже были совершенно излишни. Да и зачем ящер обреченно жует желтые невкусные автобусы, было непонятно. Видимо, дело традиции.

Повыше – на уровне 20−30-х этажей, носились вертолеты и реактивные самолеты, отгружавшие в несчастного зверя ракеты «воздух-земля» и самонаводящиеся бомбы. Иногда вертолеты отвлекались, дабы зацепиться винтом за здание и красиво рухнуть. Стекла небоскреба слегка подрагивали от взрывов, обломки винтокрылых машин сыпались куда-то под хвост чудовищу, монстр беспокойно ерзал.

Выглядело все это как-то буйно и нелепо. Бро, часто видевшему подобное в играх и фильмах, стало жалко реликта и князь стал рассматривать окна соседнего небоскреба. Здание видимо, было офисным, но с частично жилыми этажами. Часть окон закрыты жалюзи, в других комнатах сидели-заседали люди в одинаковых дорогих костюмах – там шли советы директоров транснациональных компаний, международных наркокартелей и иных всемогущих клановых структур. Непрерывно кого-то увольняли. Вот красивая женщина со строгой уродливой прической резко указала пальцем на тучного джентльмена, тот выскочил из-за прозрачного многометрового стола, заметался по ковру. Охранники от двери немедля начали палить в толстяка из больших пистолетов, джентльмен схватился за грудь, пошатываясь, направился к разбитому огромному окну «в пол» и из последних сил вывалился на свободу. Шпионы, висящие на присосках на внешней стеклянной стене, затаились. Уволенный бедняга с развевающимся галстуком пролетел мимо них, в офисе вылезали из-под кресел и рассаживались непострадавшие члены совета директоров, а пострадавшие от случайных пуль охраны неподвижно лежали в лужах крови.

– Дикость и бред! – отметил Гена, ставший рядом с двоечником и тоже наблюдавший за происходящим. – Ну какая она, к чертям собачьим, глава корпорации с такой-то уродской прической и ухватками? На одной химчистке ковров разорит вверенное предприятие.

Видимо, кто-то разделял справедливые кошачьи оценки – едва уродливая красавица заняла свое председательское место, как голова ее лопнула, кровавые брызги заляпали невнятную ассиметричную скульптуру, красующуюся за креслом. Выстрела снайпера было не слышно, но члены совета шустро попадали обратно на пол, Бро и кот тоже догадливо присели.

– Дамы, не встаем! – призвал Гена. – Сейчас нас обстреливать будут.

– Собственно, мы вставать и не собирались. Идти-то некуда, – вздохнула Ольга, уютно устроившаяся щекой на гладкой медной икре соучастницы.

В бронированное стекло апартаментов пощелкивали контр-снайперские пули, особого вреда не приносили, но было неприятно.

– Да, ситуация, – вздохнул Бро.

– Это еще ничего. Тут некие месье в ярких кальсонах прямо к окну подлетают, прижмутся носом к стеклу и смотрят, смотрят… – поморщилась д’Обиньи. – Рervers, тысяча чертей!

– Действительно, сущее безобразие, – поддержал кот. – Еще и фокусничают, жалюзи непонятным образом снаружи сдвигают. Вроде как прогрессивный телекинез, а по мне – хулиганство! Это не супермены, а хамье трамвайное! И откуда их столько развелось⁈

– Наверное, из разных серий и выпусков поналетели, – предположил Бро. – Слушайте, а по лестницам и лифтам никак не прорваться? У нас оружие-то есть?

– Шпага при мне. У Генки пистоль есть, – сказала француженка.

Кот откинул полу смокинга, демонстрируя пистолет в оперативной кобуре:

– Без ствола не выходим, мы из приличных-с. Но в коридорах местных сумасшедших тысячи, а у меня только три обоймы. Пробиться будет трудновато.

– Мы с Алей пробиваться не намерены, у нас иной жанр, – категорично напомнила Ольга. – Вот вы мужчины, вы и придумайте нормальный выход. И поскорее, поскольку нам, Геночка, невыносимо скуууууучно.

– Понял, сейчас принесу шампанское, там оставалось – вскинулся кот, молодцевато одергивая смокинг.

– Дамы, джентльмены – я пас! – немедля сказал Бро. – Без обид, но настроение совершенно не то.

– Давайте я вам, Бронислав, пока ванную покажу, – предложила Аэлита. – Исключительно по-дружески, без флирта и намеков. А они тут недолго. Гена несравненно темпераментен, но быстр как молния.

– Отнюдь! – обиделся кот. – Вот осталась бы с нами прекрасная марсианка…

Аэлита отмахнулась от хвастуна растрепанным «Ланцетом» и взяла за руку князя.

Ощущать прикосновения тонких инопланетных пальцев было очень странно. Шаги до двери Бро помнил смутно, но потом собрал силу волю и сказал:

– Фантастическая вы девушка. И ситуация такая же. Но я все же воздержусь от полного одурения.

– В этом у меня нет сомнений, – улыбнулась марсианка и села на край ванны. – Вы уже по иную сторону восприятий женщин, это очевидно. Собственно, я об этом и хотела сказать наедине. Вы, Бронислав, как свойственно очень молодым и чистосердечным людям, сосредоточены на самом ярком и заметном. Но чувствам свойственно обретать глубину и высоту, подобно слоям любой атмосферы.

Ванная оказалась просторной, прохладной и тихой – особенно по сравнению с хихиканьем и хлопками пробок в студии. Вообще планировка здесь оказалась тоже странная: нафига ванную на шестьдесят «квадратов» раздвигать? Впрочем, чертов кот с ней, со здешней планировкой.

– Действительно, испортил нас квартирный вопрос. Наедине с инопланетянкой и полным крушением чувств все равно о проклятой цене на метры думаю, – пробормотал Бро. – Извините. Про глубину атмосферы я понимаю, непонятно, как конкретно осуществить выход на новую орбиту. Видите ли, я просто не сталкивался в жизни с такими ситуациями. Явно многое упускаю.

Аэлита улыбнулась.

Князь был стоек духом и сосредоточен, но все равно от такой улыбки ноги ослабли. Пришлось опуститься на унитаз – здоровенный, черный, авангардных форм и пропорций. Ладно, будем считать, просто импровизированное кресло.

– Бронислав, прошу вас не падать. На удивление разумный вы юноша, я по рассказам ваших знакомых иначе представляла, – намекнула марсианка. – Не нервничайте, в сексуальных мыслях и желаниях нет ничего странного и противоестественного. Эти мысли и земным людям свойственны, и неземным. Я, знаете ли, много лет наблюдаю здешнее бытиё, пусть и без «личного настроения», но с большим интересом. Большинство из вас психически совершенно нормально, пусть «The Lancet» и на иное намекает.