Текст книги "Сборник "Из дневников Кати Мезиной - 2" (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Кеш докладывал что-то о движении группы полицейских и экспертов. Шериф отвечал. Катрин вся это возня с расследованием больше совершенно не интересовала. Пусть только подвезут ближе к шоссе. Если нет возможности забрать машину, мисс Бертон готова двинуть пешком прямо отсюда. Катрин примерно представляла пределы своей физической и психической устойчивости. Со второй составляющей сейчас было и вовсе неважно. Черт с ней, с машиной. Лучше бежать своими ногами по шоссе, чем оставаться здесь, а тем более возвращаться к… При одном воспоминании о Бьер-Та начинали шевелиться волосы на затылке.

Зашуршала, запищала рация. Прибывало подкрепление.

Полицейские вездеходы, какой-то навороченный тягач с лебедкой, санитарная эвакуационная машина. Шериф встречал колону у поворота с шоссе. Темнота наполнилась проблеском «мигалок» и звуком двигателей. Катрин не завидовала всем этим, пока еще уверенно перекликающимся, людям. У них полно оружия, средств связи и профессионального опыта. Но, кажется, здесь, у Бьер-Та, опыт и решимость не играют никакой роли. Шериф об этом знал, но все равно возвращался на холм. Что ж, мужику стоило посочувствовать.

Снег все сыпал и сыпал, почти гася лучи фар.

«Индеец», переживший жуткий день лучше всех, исправно урчал двигателем. Печка работала на всю мощь, но девушка все равно мерзла. Быстрей бы поменять одежду, выпить кофе и забраться под одеяло. Жаль, дома нет ни капли спиртного.

Щенок перелез на переднее сидение, зевнул, и решил не теряя времени дрыхнуть дальше.

Катрин приехала домой далеко за полночь. Переодеваясь и делая кофе, позвонила Фионе. Коротко сообщила, что идет следствие и что результатов пока нет. Спросила, на месте ли Крис. Утром с ним обязательно нужно будет переговорить. Еще Катрин попросила узнать телефон Ноя Уоти. Индейцу-всезнайке тоже имеет смысл задать пару вопросов.

Щенок мгновенно сожрал три не размороженные сосиски, прикончил остатки сладкой кукурузы и черствую булочку. Поняв, что больше не дадут, мгновенно заснул. Нужно завтра же отдать обжору в опытные руки.

Под обжигающим душем Катрин согрелась, но усталость…

____________________

… просто валила с ног. С полузакрытыми глазами девушка кое-как натянула на себя футболку и доплелась до кровати.

Герои нации

Увядшая трава шелестела, путала ноги. Катрин бежала к реке. Скатиться вниз, забраться в лодку, и поток холодной воды унесет, спасет. Кто из воинов вздумает гнаться за перепуганной беловолосой скво? Сегодня не нужны трофеи и пленные. Сегодня день славной смерти.

Пороховой дым рассеялся. Ружейные и пистолетные выстрелы за спиной стихли. И люди продолжали умирать среди хрипа боевых кличей, под вой умирающих и глухой звон стали.

Катрин-чужая ничего этого не видела. Она бежала изо всех сил. Проклятая высокая трава…

– А-амбе!!!

Боевой клич раздался за левым плечом. Девушка, не оглядываясь, взвизгнула. Леденящие вопли воинов-хаяда слышались со всех сторон, но этот крик призывал к смерти именно ее, испуганную, обессиленную, всего лишь пытающуюся спасти свою жизнь молодую женщину. Прихрамывающий воин мчался наперерез. Девушка инстинктивно метнулась в сторону. Перепрыгнула через неподвижное тело со стрелой, торчащей между лопаток. Быстрее! Длинные юбки мешали бежать. Индеец, не смотря на резаную рану на бедре, быстро настигал девушку. Катрин обернулась. Сложная раскраска, нанесенная на лицо воина перед переговорами, превратилась в подправленную кровью и потом маску. Томагавк и нож в окровавленных руках. Гримаса боли на лице. Кроме бедра воин-хаяда был ранен в живот и левую руку. Ему не суждено вернуться с этой битвы. Он и не собирался. Перед уходом к предкам хаяда желал лишь крови бледнолицых.

Девушка дико закричала, зовя на помощь. Ее услышали, закричали в ответ, но воин уже заносил томагавк…

В последний миг Катрин почувствовала себя самой собою. Упасть, откатиться, – враг малоподвижен, – ты увернешься. Свалишь его сама…

Вместо этого девушка вскинула руки, закрывая лицо, и истошно завизжала…

– А-амбе!!!

Узкий крюк-лезвие боевого топорика без труда обогнул выставленные ладони. Громко хрустнула височная кость…

Катрин дернулась, со стоном оторвала голову от влажной горячей подушки, села. Зеленый циферблат часов высвечивал 4:35. Ужасная ночь. Бесконечная.

Девушка вытерла одеялом потное лицо.

Щенок, избравший местом для сна коврик у кровати, недовольно приподнял ухо, но решил не просыпаться.

Катрин вытянулась на постели. Даже перевернуть липкую подушку сил не оставалось. Сон повторялся и повторялся. Неведомая девушка, а вместе с ней и Катрин, погибала уже в третий или четвертый раз. Холм, понятно какой. Близкая река, и ты сама, умирающая подобно тупой овце. Треск собственного черепа. Колотящееся сердце.

Спать хотелось безумно. Какие бы кошмары не преследовали, вставать придется рано.

Катрин с тоской глянула на пса. Вот счастливый проглот. Ничего ему не снится. А если и снится, то собачьи нервы покрепче студенческих будут. Но нужно учесть, что пушистый стервец личной прогулки на Бьер-Та избежал.

За окном кружился редкий снег. Пробиться утром к шоссе, пожалуй, получится. А пока необходимо отдохнуть. Веки наливались свинцом…

– А-амбе!!!

***

Стоило сделать два шага от двери, как изнутри послышался скулеж, и сразу, без всякого перерыва, глухие частые удары. «Тяжелым тупым предметом, возможно головой».

Твою мать…

Катрин вернулась и отперла дверь. Пес немедленно выкатился на снег, безо всякого смущения подбежал к машине, и в ожидании уселся перед дверью. Катрин только поморщилась. Придется брать. Некогда со зверем возиться. А оставишь, так башку свою тупую наверняка расколет. Или дверь.

Щенок запрыгнул на предложенное заднее сидение, но пока девушка садилась за руль, успел перебраться вперед, и с нетерпением поглядывал на пристегивающуюся Катрин.

– Эй, пшел обратно. Сзади сиди!

Пес, кажется, удивился. С какой это стати сзади? Предрассудки. Поехали быстрее, подруга, в магазин, и лучше прямиком в мясной отдел.

Попытка взять упрямца за шиворот и отправить на заднее сидение успехом не увенчалась. Пес растопырил все четыре лапы, и пересаживаться категорически отказался.

Ну и черт с тобой. Перевозка детей и животных на переднем сидении вроде бы запрещена правилами дорожного движения. Или впереди только детей возить нельзя? После бессонной ночи Катрин с трудом вспоминала собственную фамилию, а не то, что подобные тонкости местного законодательства.

Ладно, поехали. Судя по тому, как хвостатый способен без очевидных последствий колотиться лбом в дверь, песик, в случае чего, и на обломки машины лишь лапку задерет.

***

Катрин без снисхождения запихивала в себя безвкусную яичницу. Калории необходимы. Пит рассматривал-оценивал щенка. Пес давно управился с жестковатым бифштексом, и теперь с ответным снисходительным интересом разглядывал хозяина «Мили».

– Настоящий хаски 3 – одобрительно сказал Пит. – И сразу видно, что кобель, вон как на тебя поглядывает.

– Заберешь красавца? – спросила Катрин. – Отдаю совершенно безвозмездно, то есть даром. Можешь продать в хорошие руки.

– Нет уж. Пока продам, меня Дженни и этот герой со свету сживут, – Пит кивнул на кота, занявшего оборону на вешалке у двери. – Дженни собак только по телевизору любит. Пахнут они, видите ли.

Катрин покосилась на щенка. Упрямый, как осел, но ничем не пахнет. Даже вонью жуткой хижины своих прежних хозяев ничуть не пропитался.

– Вези его в город, там легко пристроишь. Пес стоящий, неглупый, по глазам видно. Или может быть, себе оставишь? Одна ведь живешь, в лесу пес полезен.

– А если я на каникулы уеду, он пусть медведей гоняет? Я и так целыми днями в городе. Самостоятельно сериалы по телевизору смотреть и себе ужин готовить кобелек вряд сподобится.

– Да уж, воспитанием тебе заниматься некогда. Индейские псы в основном пинки понимают или дубинку. Чарли Отепе тип еще тот был, странно, что на псе шрамов не видно. Впрочем, что это я так нехорошо о покойнике. Я его и не знал-то толком. Шериф-то что говорит? Убийство?

– Я с экспертами туда не возвращалась. Жалею, что и в первый-то раз потащилась.

– Жуткий случай, – согласился Пит. – Я сдуру дома подробно о твоем покойном студенте рассказал. Так мы толком ночью и не спали. И я и Дженни… Сны ненормальные…

– А что снилось? – осторожно поинтересовалась Катрин.

– Дрянь сплошная. Ужасы как в кино, – неохотно проворчал хозяин "Мили". – Тебе кофе еще налить?

***

– Молчи! – прошипела Катрин.

Собственно, пес молчал, просто заворочался, пытаясь устроиться поудобнее. Нашел время, мерзавец. Девушка волокла завернутого в куртку щенка по лестнице общежития. Консьержку они благополучно миновали. Сколько же в нем килограммов? С виду не такой уж великан, а под мышкой удержать невозможно.

Катрин ввалилась в комнату, выпустила увесистый сверток. Щенок шлепнулся на пол, выпутался из куртки. Недовольно замотал большой головой.

Найни шарахнулась.

– Спокойнее, – пробурчала Катрин, – травить собаками я тебя пока не собираюсь. Присмотришь за животным. Мне сейчас некогда с ним возиться.

– Но я… – пролепетала Мышка, с ужасом глядя в прозрачные серьезные глаза пса.

– Молчи. Я заскочу в университет и вернусь. Потом свою микро-ботанику наверстаешь. Захочет пес на улицу, осторожно вытащи. Хм, если не сможешь, пусть гадит в ванной. И накорми его. Все равно чем, он не из гурманов. А сейчас давай мне телефон…

***

– Значит, Крис никуда не выходил? – пробормотала Катрин.

– Нет, как узнал, заперся, и разговаривать ни с кем не хочет. И не выходит, – Фиона шмыгнула носом. Сегодня она была сама на себя не похожа: блеклая, бесцветная, даже волосы потеряли свой блеск. Глаза этакие жалостливые.

Порой Катрин искренне завидовала бабам, позволяющим себе быть бабами.

Девушки стояли перед закрытой дверью в коридоре мужского общежития.

– Он от тебя узнал? Как отреагировал?

– Молчал. Я с ним по телефону говорила. Сразу после тебя.

– Значит, ты его не видела?

– Нет. Мы потом к нему приехали, но он даже дверь не открыл. Сказал, что не хочет никого видеть. Берни был его лучшим другом. Томми с ребятами тут рядом почти всю ночь продежурили. Нужно все-таки к психологам за помощью обратиться.

– В задницу психологов, они кого угодно доконают. Я зайду и поговорю с ним.

– Думаешь, он тебе откроет? – с сомнением спросила Фиона.

– Да я просто уверенна в этом, – сказала Катрин, оглядывая пустой коридор общежития. За дверью рядом бубнила непременная музыка. Возможно, просто забыли выключить проигрыватель, уходя на лекции.

– Кристьян, открой. Нужно поговорить, – Катрин постучала.

Полнейшая тишина.

Фиона жалобно посмотрела на подругу.

– Следи за лестницей, – пробормотала Катрин.

Замки в общежитии давно вызывали у девушки неодобрение. Такие в порядочных странах и на курятники не рискнут ставить. Пришло время проверить.

Катрин уперлась ногой в косяк, потянула дверную ручку вбок, одновременно хорошенько нажала плечом.

Дверь испуганно хрустнула, так же испуганно охнула Фиона.

Катрин ввалилась внутрь. С трудом устояла на ногах. Тьфу, черт, карточный домик какой-то. Ручка замка так и осталась в руках.

Крис сидел за столом. Стояла едва начатая бутылка виски. Кофейная гуща из опрокинутой чашки пропитала конспекты и уже начала подсыхать.

Катрин вручила сломанную дверную ручку сунувшей нос в комнату Фионе:

– Быстренько купи такой же замок. Иначе у нас будут неприятности.

– А…

– Еще купи минеральной воды и что-нибудь успокаивающее, – Катрин бесцеремонно выпихнула сокурсницу в коридор.

– Так что с тобой такое?

Крис безразлично смотрел на девушку:

– Ничего такого, из-за чего следовало бы ломать дверь. Не волнуйтесь, суицидальных наклонностей в моей семье никогда не наблюдалось.

– Да наплевать мне на твои наклонности. И на наклонности твоей семьи тоже. Я хочу понять, что вообще происходит.

– Ничего не происходит. Просто Берни не повезло. И мне не повезло. У меня погиб друг. И я должен это пережить. Могу я побыть один?

– Не уверена. Расскажи мне, чем вы занимались. Расскажи, пока сам не угодил в больницу. Или в полицию.

– С какой стати мне бояться полиции? Мне совершенно нечего скрывать, – Крис говорил вяло и с видимым усилием. Полиции он, может быть, и не боялся, но вот о госпитале имело смысл всерьез призадуматься.

Выглядел парень отвратительно. Осунувшийся, небритый, с запавшими красными глазами и блуждающим взглядом. Можно было бы посчитать жертвой вампира, если бы Катрин не знала, как эти самые жертвы выглядят на самом деле. По крайней мере, Блоод оставляла после себя вполне счастливые объедки. Правда, подруга была не совсем классической вампиршей.

– Паршиво смотришься, парень, – тактично заявила Катрин. – Может быть, сам в госпиталь поедешь?

– Мне снятся кошмары, – пробормотал парень. – Бессонница. А в остальном я полностью в норме.

– Неужели? И Берни тоже был совершенно здоров? До самого конца?

– Откуда мне знать?

– Крис, будешь врать кому-нибудь другому. Я жутко не выспалась. Эти кошмары весьма заразная вещь. А вчера у меня выдался на удивление тяжелый день. Я видела мертвого Берни, а потом мертвецы пошли косяком. Впрочем, тебя этим не удивишь. А потом я была на Бьер-Та.

Парень поднял голову:

– Понравилось?

– Нет!!! Еще шутишь, сукин сын?! Четыре трупа и мокрые трусы в один день – это многовато для добропорядочной девушки. Больше того, это чересчур даже для шерифа. Про тебя я ему не стала рассказывать. Можешь отправиться с повинной сам.

– Куда это я должен идти? Понятия не имею о чем ты, – твердо сказал Крис.

– Тупишь? – изумилась Катрин. – Там твоих следов полным-полно. Тебя же вычислят в два счета.

– Неужели? Я ничего не собираюсь говорить. Если я приду в полицию, меня повезут на место происшествия. Очная ставка или как там это называется. Но я не могу ехать. Я не могу ехать на это проклятое Бьер-Та!!! Понимаешь, не могу! – парень орал во весь голос. – Я бросил Берни. Он был еще теплый. Ему, может быть, еще можно было помочь. Искусственное дыхание, массаж сердца… А я не мог!!! Не мог и все! Понимаешь, ты, идиотка долговязая?! – кажется, он хотел швырнуть в девушку бутылку.

Катрин выдернула из трясущихся рук стеклянное оружие:

– Понимаю, не ори так.

Она закрутила пробку, машинально смахнула со стола лужицу спиртного. Глотнуть бы прямо из горлышка. Нет, не сейчас.

– Ты сказала – четыре трупа. Кто еще? – пробормотал Крис.

– Парень в белом комбинезоне. Там, на холме. Ты его наверняка знаешь. И еще Чарли Отепе с женой.

– Не знаю никакого Чарли, – кажется, с облегчением заявил Крис.

Катрин обратила внимание, что он как-то странно двигает левой рукой.

– Чарли – индеец. Жил недалеко от Бьер-Та.

Крис только пожал плечами:

– Никогда его не видел.

– А парень в белом?

– Хенк. Техник. Кажется с рудников. Свалился как подкошенный в один миг. И сказать ничего не успел, – Крис говорил абсолютно равнодушно, только все чаще поглаживал левую руку.

– Кто с вами еще был? Не сами же вы додумались туда лезть?

– Какая разница? Берни мертв. Я никогда не забуду, как он хрипел и цеплялся за руль. Я, как последняя скотина, бросил его там, даже дверь не захлопнул…

– Кто с вами еще был?

– Иди к черту, Кетрин. Тебе-то какое дело?

– Хочу понять, зачем вы туда полезли. Зимой, в темноте, нарушая все законы и правила…

– А что было делать? Весной туда не сунешься, земля официально переходит индейцам. Культовый памятник, – парень горько засмеялся, – хотел бы я понять, во что именно верят эти чертовы хаяда.

– Что вы там искали? И что нашли?

– Массу всякого дерьма. И среди него такую мелочь, как смерть Берни. Отстань. Мне плохо и я не расположен читать лекции и тешить любопытство навязчивых девчонок, – парень откинулся на стуле.

Катрин с тревогой увидела, как по его бледному лицу катятся крупные капли пота. Потянулась проверить пульс, но Крис отшатнулся:

– Не трогай! Сейчас пройдет. Я здоров.

Слушая его учащенное болезненное дыхание, Катрин все-таки спросила:

– Что вы искали?

Шелушащееся лицо парня скривилось в улыбке:

– Да ты истинный историк. Надеешься вырыть клад или открыть индейскую Трою? Попробуй. Ты там была единственный раз, а я почти две недели трясся от холода и страха. Понимаешь, от страха. Нет, тебе не понять, Белая Дама. Это тебе не морды бить по кабакам. Мы ведь искали там вовсе не смерть Берни. У нас была сугубо научная и благородная цель. Реликтового гуманоида мы искали. Не веришь? Мне и самому теперь смешно. А ты почитай, – Крис кивнул на папку, слегка подпорченную кофе. – Почитай, может поймешь, что мы были не такими уж придурками…

– Успокойся, – Катрин видела, что парень едва держится на стуле. – Тебе лучше лечь. А еще лучше прямо сейчас вызвать врача…

– Нет!!! – взвыл Крис. – Я здоров! Оставь меня в покое!

– Тогда ложись немедленно в кровать. Выпей вот эти две таблетки, и я тебе больше не буду надоедать…

Катрин нетерпеливо стояла у двери. Замок-инвалид удалось слегка подправить. Работать не работает, но внешне повреждений не заметно. Вот только ручку на место вставить. Где же Фиона?

Крис вытянулся на кровати. Вроде успокоился – синева с лица ушла. Только губы время от времени шевелились. Все ли у парня с психикой нормально? Врет нелепо. Добровольно проводить на Бьер-Та ночь за ночью? Это ж сколько смелости нужно? И дури…

Наконец прибежала Фиона с коробкой замка.

– Я только такой нашла…

– Потом. Сейчас возьми кого-нибудь, и посидите здесь. Криса не трогайте, не расспрашивайте. Если ему станет хуже, немедленно вызывайте помощь. Если у тебя есть знакомые с медицинского, пусть составят компанию…

Номер телефона Ноя Уоти настойчивой Мышке-Найни вроде бы удалось раздобыть, но ответил какой-то незнакомый резкий голос.

– Ной? – неуверенно спросила Катрин.

– Нет, мисс. Вы звоните в офис Племенного совета Хаяда. Ноя Уоти в данный момент здесь нет, и боюсь, сегодня уже не будет.

– Очень жаль. Если он все-таки появится, передайте, пожалуйста, что его срочно просят связаться с Катрин. Исторический факультет, он должен помнить.

– Ной Уоти в ближайшие дни будет очень занят, – холодно намекнул неизвестный голос.

– Я его не в кино собираюсь приглашать, – огрызнулась Катрин. – Хочу узнать его мнение по поводу событий вокруг Бьер-Та.

Голос помолчал, потом неуверенно осведомился:

– Я говорю с мисс Бертон?

– Именно с ней. Не с ее секретарем или адвокатом, а непосредственно с самой мисс Катрин Бертон. В таком случае Ной Уоти может взять трубку?

– Не думаю, – неуверенно пробормотал голос, – Ноя здесь нет. А почему вы считаете, что он что-то знает о происходящем у Бьер-Та?

– Ничего я не думаю. Звоню всем подряд. Меня-то все знают. Вот вы, например, меня знаете. Эпоха всеобщей информированности. Почему бы в таком случае, Ною и не знать о Бьер-Та?

– Вы же вчера там были, мисс Бертон. Что вы еще хотите знать? – весьма логично поинтересовался так и не представившийся собеседник.

– Хочу узнать, откуда вы знаете, что я там была.

– Совершенно случайно, – заверил невидимка. – У нас в округе все все знают.

– Неужели? Тогда пусть и Уоти узнает, что я хочу с ним перемолвиться словечком. Пусть он мне сам словчится что-нибудь соврать, – злая Катрин отключилась.

Что дальше? Девушка спрятала телефон и машинально пошла к учебным корпусам. Лекции уже начались, людей на дорожках учебного городка было немного. С низкого неба срывались одинокие снежинки. Кажется, зима возвращается. На часах 11:30. Можно зайти на лекцию. Сейчас как раз «Социально-политическое устройство Рима». С этим мудреным устройством явно намечаются проблемы. Послушать, потом забрать псину, попробовать пристроить зверя к приличным людям и поехать домой отдыхать-отсыпаться.

При воспоминании о ночном "отдыхе" девушку передернуло. Со сном торопиться не будем. Со щенком тоже незачем спешить, пусть его пока Найни повоспитывает. Девчонке полезно с настоящим кобельком пообщаться.

В аудиторию Катрин не пошла, примостилась в коридоре у подоконника. В тоненькой папке оказались подшиты три десятка распечатанных на принтере листов. «Фрагменты мемуаров Уолта Вилона, служащего Центрально-Западной Компании. 1802 – 1806 годы».

…Сборы и подготовка заняли гораздо больше времени, чем рассчитывали губернатор и руководство Компании. Колонисты настоятельно требовали взять припасов на год, что и было обещано главой Компании еще до подписания первых контрактов. Время шло, майор де Конель ежедневно бывая у губернатора, требовал ускорить выступление отряда, но дело едва двигалось. Особенно сложно оказалось возместить нехватку скобяных изделий и тканей, предназначенных для обмена с туземцами. Компания пребывала в полнейшем неведении о том, что ждет нашу экспедицию на западе. Сведения, полученные от трапперов и дружественных дикарей, во многом противоречили друг другу. Прикрываясь очевидной неясностью ситуации, Компания предоставляла для снаряжения отряда товары, которые, видит Бог, надлежало незамедлительно списывать и уничтожать. Возражения наших офицеров и агентов в расчет не принимались…

…Мне приходилось ежедневно исправлять списки колонистов. Будущие поселенцы, (многие из них практически не говорили ни по-английски, ни по-французски), то требовали вычеркнуть их из списков, то внести вновь. Призвать глупцов к порядку не имелось никакой возможности. О полученном задатке и подписанных контрактах люди как будто забывали, едва успев выйти за дверь конторы. Нескольких, особо рьяных негодяев, майор де Конель без колебаний посадил под замок, но поступить так со всеми упрямцами не представлялось возможным, поскольку не хватало мест в гарнизонной тюрьме… Бездействующие солдаты утрачивали последние остатки дисциплины. Обострились национальные распри и взаимные претензии. То и дело возникали потасовки. Особенно отличались необузданностью нравов наши рейнджеры… Я лично стал свидетелем весьма показательного случая, когда майор де Конель был вынужден рукоятью пистолета вышибить зубы особенно зарвавшемуся мерзавцу. Когда до города докатились слухи о событиях в Луисбурге, положение стало просто угрожающим… В лагере колонистов, уже не первый месяц влачащих жалкое существование под открытым небом, так же ежедневно возникали волнения. Солдаты продолжали домогаться расположения легкомысленных жен переселенцев, и дело дошло до убийства. В драке были ранены двое солдат и убит швед из числа уже нанятых Компанией людей. Так же лишился жизни случайный мальчишка. Терпение губернатора лопнуло…

…С самого начала нас преследовали неудачи. Барки протекали столь сильно, что еще до обеда пришлось остановиться и заняться вычерпыванием воды и неотложным ремонтом. В тот же день дозор рейнджеров наткнулся на нескольких индейцев-отава. В коротком столкновении один из наших людей был легко ранен. Индейцы исчезли. Невзирая на незначительность стычки, офицеры и наш майор были всерьез обеспокоены. Встретить враждебно настроенных краснокожих так близко к городу оказалось крайне неприятной неожиданностью. Но еще большее возмущение майора вызвала возникшая паника в отряде. Поистине наши поселенцы не были готовы к столь сложному пути. Первые же выстрелы, даже отдаленные, напугали людей до такой степени, что часть женщин и детей попросту кинулась бежать по берегу в сторону города. В позорное бегство пустились и некоторые отцы семейств, и что особенно печально, несколько солдат, до этого бывших на хорошем счету у лейтенанта Бройля. Панику удалось пресечь. Все беглецы были наказаны…

…Пали еще две лошади. Возможно, виной тому была изнуряющая жара, полчища насекомых и ночевки в сырых прибрежных зарослях. И люди и лошади крайне устали, проводя барки через бесчисленные перекаты и отмели. Даже ежедневные козни индейских разведчиков не действуют на людей столь угнетающе, как коварство реки. Проводники уверяют, что скоро мы выйдем в долину, весьма удобную для длительного отдыха. Верится в это с трудом. Впереди, заслоняя горизонт, все выше вздымаются горы. Остается только молиться. Впрочем, большинство наших людей так опустошены и изнурены, что даже воззвать к Нему больше не в силах…

…Ночью произошло очередное нападение. Краснокожих было двое или трое. Больший вред принесла наша стрельба вслепую. Трое людей ранено, причем один из них рейнджер и ранен он весьма тяжело. Еще один из поселенцев, голландец-плотник, лишился скальпа. Я знал этого человека довольно хорошо. Весьма полезный рабочий, и к тому же учтивый, что редкость среди нашего сброда. Мир его праху. Только утром мы обнаружили, что пропала одна из женщин – миловидная девица из Бирмингема. Лейтенант Валлер не уставал оказывать этой особе повышенные знаки внимания в те дни, когда мы еще могли думать о светских развлечениях. Возможно, во время ночной стрельбы девушка упала в реку, но, скорее всего, именно ее и избрали своей целью дикари. Не могу сказать, какая судьба лучше. Остаться лежать в неглубокой могиле на берегу варварской реки печальная участь для любого истинного христианина. Но разве лучше долгие годы влачить животное существование в неволе, выполняя гадкие прихоти краснокожих насильников и умереть без причастия и молитвы? Жуткая участь для любой женщины. Впрочем, семья девушки отнеслась к ее исчезновению с полным безразличием. Весьма возможно, скоро нас всех постигнет подобная, а возможно и худшая, судьба. Я мечтаю умереть, сохранив свои волосы на голове…

…Короткие теплые дожди ничуть не портят людям настроение. Поселенцы и солдаты дружно обустраивают лагерь. За время долгого двухмесячного путешествия почти все мы прониклись чувством христианского единения и всеобщего бескорыстия. Поистине, лишь в столь оторванных от мира краях и возникает понимание, сколь велик и всепобеждающ дух Цивилизации, дух доброго Старого Света. Да, наша миссия нелегка. Но мы, во главе с нашими храбрыми командирами и стоическими служителями Господа нашего смиренными мучениками-миссионерами, принесем истинную Веру и истинное Добро в эту дикую страну…

…Все-таки окончательно решено возводить блокгауз на берегу этого длинного озера. Без сомнения, я должен признать правоту майора. Треть барок уже ни на что не годна и их все равно придется бросить. Многие люди изнуренны и даже продолжительный отдых вряд ли подвигнет их продолжить путь. Собственно, они уже решили остаться здесь, и едва ли будет благоразумно силой оружия принуждать поселенцев идти дальше…

…Мы все здесь обжились. Прошел почти месяц с тех пор как первый белый человек увидел берега озера, ныне нареченного именем принцессы Анны. Теперь здесь уже стоит поселок, а в будущем возникнет и город. Мы все единодушно выражаем твердую уверенность в этом. Стены блокгауза почти готовы. Здесь остается почти шестьдесят человек. Пороха и свинца, муки и круп, у них предостаточно, чтобы продержаться зиму. Несмотря на скромный опыт жизни в лесах, люди полны энтузиазма. Места вокруг необычайно живописны. Воздух в предгорьях здоров и чист. Насекомых немного. Река полна рыбы. Западнее, вдоль берега озера, простираются пологие склоны холмов. Наши люди собираются разбить здесь настоящие огороды. Для земледелия открытого пространства не так уж много, придется вырубать лес, но это дело самого недалекого будущего. Возможно, блокгауз следовало, как настойчиво предлагал лейтенант Бройль, возводить на правом холме. Там более безопасно. Но поселенцы выбрали иное, более удобное расположение будущего поселка, и наш майор не стал возражать. Впрочем, все сходятся во мнении, что большим опасностям новое поселение подвергаться не будет. Племя, на землях которого возводится поселок, настроено исключительно доброжелательно. Обмен товарами идет успешно. Обрадованные краснокожие охотно берут даже ту ткань, качество которой возбудило столько споров еще до выступления нашего отряда. Полагаю, если так пойдет и дальше, и Компания, и наши поселенцы могут остаться довольны. Уже сейчас, многие из уходящих с майором, смотрят с завистью на счастливцев, остающихся у озера принцессы Анны. Что ж, нам предстоит нелегкий путь, но теперь мы будем знать, что в случае несчастья нам будет куда отступить и где найти дружескую поддержку и помощь…

…Де Конель пребывал в ярости. Это была наша лучшая барка. Майор приказал повесить рулевого. Уже была перекинута веревка через ветвь ближайшего дерева, и лишь совместными уговорами офицеров и святых отцов удалось отстоять жизнь несчастного. Не берусь судить, насколько был виновен рулевой, но часть нашего пороха и зарядов для гаубиц была непоправимо утрачена. Как назло, река в этом месте оказалась чрезвычайно глубока. В воду были загнанны все, кто хоть как-то умел плавать…

… Зарево было заметно всю ночь. Мы утешали себя различными фантазиями, но неоспоримо было одно – огонь бушевал у самого берега озера принцессы Анны. За три дня мы ушли не так далеко, вынуждено задержавшись у злосчастной затонувшей барки. Майор де Конель решил не возвращаться и не высылать разведчиков. Жесткое, но оправданное решение. Чтобы ни случилось там, у недостроенного блокгауза, мы все равно уже опоздали…

…Здешние горы напоминают ад…

…К реке, называемой Беспачо, мы вышли в канун Дня всех святых, что было признано весьма добрым знаком. Стремительно холодало. По утрам у людей валил пар изо рта. Одеяла покрывались изморозью. Индейцы продолжают неотступно преследовать нас по обоим берегам реки. Открытых нападений не случалось, но несколько раз нашим канонирам приходилось пускать в ход гаубицу. Очевидно, прочищающая заросли картечь производила на дикарей должное впечатление. Наши разведчики доносили о следах крови, найденных на берегах. Индейцы ненадолго исчезали. Потом все начиналось снова. Ночами, невзирая на бдительность часовых, у нас исчезло уже три человека. Попытки вступить в переговоры, натыкались на упрямое нежелание краснокожих признать силу нашего оружия. Наши проводники и переводчики уверяли, что хаяда вообще не признают мирных переговоров. Это дьявольское племя не желало ни торговать, ни просто разговаривать с нами. Их вожди лишь угрожали…

…Три барки сгорели полностью. Часть припасов наши люди успели выгрузить под градом стрел, сыплющихся с противоположного берега. Солдаты непрерывно палили по зарослям. Бой был упорным, и, несмотря на то, что с нашей стороны был лишь один убитый и с десяток легкораненых, на поселенцев свирепость хаяда произвела гнетущее впечатление. Люди повеселели лишь когда рейнджеры приволокли в лагерь двух пленных, захваченных на нашем берегу. Оба хаяда были совсем юны. Возможно, они еще не достигли возраста воина. Но они были мужчинами и краснокожими, и де Конель приказал пленников незамедлительно повесить. Рейнджеры позаботились о том, чтобы казненных было видно издалека. Злобные завывания дикарей были подтверждением того, что доказательство нашей непреклонной решимости замечены и оценены.