Текст книги "Острова на горизонте(изд.1984)"
Автор книги: Юрий Иванов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– Эге-гей!
Подняв над головой фонарь, держа в другой руке карабин, к нему шла молодая женщина. Валька был так измучен, что даже не удивился.
– Привет, – пробормотал он. – Меня звать Валька, а вас?
Старший повар Дмитрий Петрович постучал своим жестким кулаком в дверь каюты начальника радиостанции и открыл ее. Владимир Наумович, взглянув на кока, покачал головой: нет, пока о Вальке никаких вестей нет.
Дмитрий Петрович молча вышел, спустился в свою каюту, запер ее на ключ и, распахнув иллюминатор, подставил лицо холодному, пахнущему землей ветру. Что с Валькой? Где он?.. Дмитрий Петрович сморщился и почувствовал, как по щекам покатились слезы.
А в это время незнакомая француженка, весело покрикивая, как на ребенка, стаскивала с Вальки тельняшку. На полу уже валялись рубаха и брюки.
– Позвольте, позвольте… – вяло сопротивлялся «путешественник». – Не могу же я… остаться без ничего. Ну что же вы делаете? Позвольте же!..
Теперь Валька остался в одних длинных, чуть не до колен, мокрых футбольных трусах. До чего же он, наверное, потешно в них выглядел! Засмеявшись, женщина шлепнула его ладошкой по щеке и протянула что-то легкое, кружевное. Валька быстро переоделся. Женщина повернулась и захохотала. Ей было так смешно, что она обхватила себя руками и села на стул.
– Позвольте, в чем дело? – спросил Валька и осмотрел себя. Проклятые трусы слиняли, весь живот и ноги чуть ли не до колен были синими. Валька тоже засмеялся. – О, это краска!
Успокоившись и что-то строго проговорив, женщина потрогала его лоб и приказала ему помыться в тазу. Она поливала из кувшина, а Валька, фыркая, с удовольствием плескался горячей водой.
– Мон ном э Мари, – сказала женщина, ткнув себя в грудь пальцем.
– Мон ном э Валентин, – назвал себя Шубин. – Валька.
– О, Валика? – засмеялась Мари. – Сэ бьен.
– Да-да, это хорошо, – засмеялся и Шубин. – Мерси за все. Лимите… да? Дружба.
– Ламитье, – поправила его Мари. – Дружба. Ла пе!
– Мир? Да-да, же компран.
Потом, одетый в теплый махровый халат, он сидел за столом и ел. Как он ел! Мари пододвигала ему то тарелку с разогретым консервированным мясом, то масло, то хлеб, а Валька, благодарно урча: «Мерси, мадам, мерси!» – наворачивал за обе щеки.
– Дружба… ламитье! – выкрикивал Валька. – Мы за этот… за ла пе!
– Ла пэ, ла пэ, – смеялась Мари. – Мир, мир!
Она отвела его в соседнюю комнату, Шубин закрыл глаза и повалился на подушку.
Проснулся он в шесть утра с мыслью: на вахту пора! Всходило солнце, розово светилось окно. Несколько мгновений Валька разглядывал потолок, стену, на которой висел портрет улыбающегося круглолицего мужчины в летной куртке, затем, наконец-то поняв, где он, поднялся. На спинке стула висела его сухая и выглаженная одежда. Какая же она молодец, эта незнакомая женщина Мари! Как бы отблагодарить ее за такое внимание? Шубин быстро оделся и на цыпочках пошел в соседнюю комнату, заглянул в кухню, прихожую, вышел из дома. Ни Мари, ни Рекса!
Возле дома лежали толстые чурбаны и топор. Валька взял в руки топор и начал колоть дрова. Он торопился. Хотелось наколоть как можно больше дров, пока не вернулась Мари. Десятка три кругляков он расколол за какой-нибудь час, а потом аккуратно сложил и вернулся в дом.
А, вот что еще, как же он сразу не подумал? Шубин заметался по маленькой кухне. Вот мука, яичный порошок, масло. Чиркнул спичкой, зажег горелку газовой плиты. Сейчас он сделает блинчики, он такие блинчики умеет делать! Вскоре вкусно запахло. Блинчики получились золотистые и такие тоненькие, что хоть газету через них читай. И еще он угостит Мари кофе по-кубински, с пенкой. Вряд ли Мари умеет такой варить.
Послышались шаги, дверь распахнулась, и в кухню вошла хозяйка дома.
– Бонжур, – весело проговорил Валька. – Сэ бьен. Вот блинчики, ешь. Это хорошо!
– Бонжур, – лукаво поглядывая на него, пропела Мари, и взгляд ее остановился на горке блинов. Глаза Мари округлились. Она взяла один блин и попробовала его. Потом второй, третий. – Блинтшик? – спросила Мари и пододвинула Вальке тарелку, в которой осталось штуки три. – О, блинтшик!
– Блинчики, – повторил Шубин и подвинул тарелку ей.
Потом пили кофе, и Мари объяснила, почему и для чего она живет в этом доме. Орнитолог она. Изучает альбатросов.
Одевшись, они вышли из дома. Зевая и потягиваясь, Рекс побрел следом и, жмуря золотистые глаза, внимательно осмотрелся. Прикидывал, наверно, не сбежать ли опять.
Из долины слышались гортанные и певучие, будто кто-то трубил на трубах, голоса птиц. Мари потянула Вальку за рукав, и они отправились в долину. Сколько же тут собралось альбатросов! Не обращая внимания на людей, птицы будто танцевали возле своих гнезд. Раскинув громадные, метров, пожалуй, до трех в размахе, крылья, птицы задирали вверх головы и, приподнимаясь на перепончатых, как у гусей, лапах, кричали звучными голосами.
Валька как зачарованный слушал весенние песни птиц и глядел на горы, а потом – на бухту, всю синюю-синюю, в золотистой насечке отражающихся в ее поверхности солнечных лучей. Валька дышал вкусно пахнущим воздухом, который теплыми струями поднимался от нагретой солнцем земли, и чувствовал себя необыкновенно счастливым человеком.
Сколько замечательных людей живет на этой нашей прекрасной Земле. И Василий Васильевич, и Дмитрий Петрович, и капитан, и вообще все-все!.. И Мари. Валька поглядел в ее лицо заблестевшими глазами. Спасибо тебе за все, спасибо… И тебе спасибо, Рекс! Вот кого можно было расцеловать в этот момент, и Валька, опустившись на колени, схватил пса за башку и, потянув к себе, прижал к своему горящему лицу.
Какой-то новый звук послышался. Трактор? В дальнем краю долины показалась красная жужелица. Вездеход!
Непогода унялась, ветер совсем стих. Жарко, по-весеннему светило солнце, хоть куртку сбрасывай. Шумной толпой обитатели поселка Порт-о-Франс шли по гремящей гальке к спасательной шлюпке, возле которой возились боцман и его матросы: курчавый Жорик и молчаливый Вовка Кочемасов. Чуть в стороне стоял, разглядывая морского слона, Василий Васильевич.
Слева от Вальки, далеко выбрасывая ноги, ну точно цапля на болоте, шагал губернатор острова Мишель Дебре, а справа – Мари. Она держала Вальку под руку.
– На морского слона мы нечаянно напоролись, – сказал Василий Васильевич, когда вся толпа обитателей далекого полупустынного островка собралась возле шлюпки: – Ишь как располосовали бегемота.
На боку у зверя зияла рана. Люди молча смотрели на морское животное. Наверное, слон потерял много крови, оттого и был неподвижен. Толя Ковалев подошел к нему и, присев на корточки, осторожно притронулся к ране, с которой была содрана кожа. Зверь вздрогнул.
– Следите, чтобы он меня не сожрал, – сказал Ковалев и раскрыл саквояж. – Попробую заштопать ему дырку.
Зверь вздрагивал и ревел, но Анатолий обработал рану и зашил ее. Убрав инструменты в саквояж, он распрямился и похлопал слона по тугому боку:
– Живи, дружище!..
Вечером танкер покинул остров.
За время вынужденной стоянки в бухте Морбиан механики произвели необходимый ремонт, и вот теперь они навсегда покидали этот далекий, затерянный в южных антарктических широтах кусочек земли.
Холодный, знобкий ветер гулял над бухтой, но Валька торчал на пеленгаторном мостике и, щурясь, глядел, как постепенно тускнели огоньки поселка Порт-о-Франс. Неужели все это было? Было, было! И будет теперь всегда-всегда жить в его, Валькиной, душе: эти удивительные приключения на острове Кергелен и образы людей, работающих тут.
– Валька! Ну где ты пропал? – послышался голос кока. – Обегал весь танкер, думал, что опять ты в воду сиганул. Идем. Сюрприз я приготовил к ужину.
– Иду, иду, – засмеялся Валька, догадываясь по вкусному запаху, исходящему от белого колпака и халата Дмитрия Петровича, что приготовлен какой-то удивительный торт.
– Судовое время девятнадцать часов… – пророкотал по танкеру голос Василия Васильевича. – Все на борту судна… Команде ужинать.
Прежде чем отправиться в салон, Валька зашел в ходовую рубку. В ее полусумраке, наполненном привычными звуками и запахами, виднелась массивная фигура Фаддея Фаддеевича, чуть сутулая – старпома и мешковатая – Василия Васильевича. Уютно жужжал моторчик гирокомпаса, пощелкивал эхолот.
– Товарищ второй помощник капитана! – позвал Валька. – Можно вас на минуточку?
– Чего тебе? – прошипел Василий Васильевич, опасливо косясь на капитана. – Прешься в рубку в такой момент!..
– Занеси мне после вахты свою куртку, – прошептал ему на ухо Валька. – Пуговицу пришью, подчиню кое-где, ну и поглажу.
Засопев, как морж, высунувшийся из полыньи, Василий Васильевич взял Вальку за плечи и вытолкал на крыло мостика.
– Назад! – рявкнул вдруг капитан. – Не выпускать Шубина одного! Он еще не рассказал нам о своих приключениях на Кергелене.
Как-то до смешного радостно похрюкивая, Василий Васильевич схватил Вальку за руку и, захлопнув за его спиной дверь, потащил через всю рубку к другой двери, ведущей прямо во внутренние помещения танкера.
ЛОВЛЯ РЫБЫ С НАБЕРЕЖНОЙ МАЛЕКОН
Раннее утро. Солнце только что взошло, и его лучи окрасили стены и потолок моей комнаты в теплые, розовые тона. Пора вставать! Распахиваю окно, и в комнату врывается свежий, с острым, морским запахом, ветер. Глазам открывается бескрайняя ширь синей воды и небо без единой тучки. Хороший опять будет сегодня денек!
– Эрика! Ну где же ты?
Я выглядываю из окна. На балкон соседнего дома, этажом ниже, выходит молодая женщина, а за ней выбегает черная, в белых пятнах, кошка. Женщина откидывает на спину длинные волосы и начинает их расчесывать плавными движениями смуглых рук.
– Эрика, ты долго еще будешь спать? – вновь говорит она. – Погляди, как красиво.
Солнце поднимается выше, и его лучи становятся горячими. Океан, а вернее, один из его краешков – Мексиканский залив, на побережье которого раскинулась Гавана, с утра тих и приветлив. Внизу тускло сверкающей дугой изгибается набережная Малекон. Лениво пенится небольшой прибой. Вода прозрачная. Видны коралловые рифы и косячки рыб. Танкер проходит мимо белого маяка крепости Морро, а навстречу ему спешит в открытый океан траулер. Это «Паллада». Мне и надписи читать не нужно, я знаю, что именно сегодня, рано утром, траулер должен отправиться в долгий промысловый рейс. Три дня назад мы, русские моряки из подменной команды, окончили на нем ремонт и переселились в отель «Девиль». Теперь мы будем поджидать здесь очередное рыбацкое судно, которому потребуется наша помощь.
– Эрика! Погляди, какой красивый пароход, – зовет женщина.
Соня она порядочная, эта Эрика… Хотя, в общем-то, рань, спать да спать… Пойду-ка я на Малекон, хорошо бродить по набережной, пока солнце еще не раскалило воздух и каблуки не вязнут в асфальте. Посижу на парапете, свесив ноги над водой, поговорю с Франсиско, который наверняка и сегодня придет ловить рыбу. Все рыбаки знают, что напротив отеля «Девиль» как раз самое добычливое место.
Выхожу из отеля, осматриваюсь. Да вот же и Франсиско! Заметив меня, загоревший до черноты двенадцатилетний мальчуган приветливо машет рукой. На голове у него шляпа-сомбреро, вылинявшая рубаха стянута на животе узлом, зеленые шорты посверкивают кругляшками присохшей чешуи.
– Буенас тардес, – говорю я, пожимая его узкую и крепкую руку. – Кома еста?..
– Добри утра! – отвечает Франсиско и щелчком пальцев, как ковбой, откидывает сомбреро на затылок. – Все о’кэй, амиго!
– Ну сегодня-то ты поймаешь Большую Рыбу?
– Поймаю. Я тебе говорил, что видел ее своими собственными глазами? Ну вот как тебя! Гляди, она вот такая! – Франсиско разводит руки. – Она вся зеленовато-синяя и в белых точечках. Она такая блестящая, будто покрыта не чешуей, а новенькими серебряными монетами! Поймаю ли я ее? Конечно!
Мы садимся на гранитный парапет. Справа от нас мрачно уставился в воду пожилой мужчина в морской фуражке с громадным козырьком. Слева сидит мулат с такой ядовитой сигарой в крепких зубах, что даже ветер, дующий со стороны океана, не в силах развеять ее резкий, удушающий запах.
– Хеллоу, Боб, хеллоу, капитан, – говорит Франсиско. – Вот и я!
– Удачи тебе, – улыбается ему мулат.
– Здорово, малыш, – ворчит капитан, грузно шевельнувшись. – Надеюсь, ты сегодня помолчишь? Про твою Большую Рыбу уже знает вся Гавана.
Насвистывая, мальчик открывает небольшой чемодан. Я с любопытством заглядываю в него, хотя уже много раз видел, что там лежит. А лежат там толстые капроновые лески, каждая из которых может выдержать даже трехметровую акулу, свинцовые грузила, железные и медные поводки и блестящие изогнутые крючки.
С видимым удовольствием, что-то бормоча себе под нос и щуря черные, в длинных ресницах глаза, Франсиско берет то один крючок, то другой, ощупывает их жала, качает головой, причмокивает языком и опять начинает тихонько свистеть. Я любуюсь мальчиком. Мне нравится его уверенность, рыболовная страсть и вера в успех.
Познакомились мы с ним месяца два назад, когда наша команда жила в этом отеле. Франсиско изучает русский язык, потому что после школы хочет поехать в Россию «учиться на капитана»; я осваиваю испанский. Порой мы смеемся, потому что не так произносим слова, но тем не менее понимаем друг друга отлично.
– Я нырнул и увидел ее, – понизив голос, рассказывает мне Франсиско. – Нырнул, подплыл к рифу и выглянул. Она плыла прямо на меня. Нет, вы не можете себе представить, какая это большая и красивая рыба. Во-от такая! Честное мое слово! У нее желтые глаза. Во-от такие!.. Ну, помоги мне, дева святая Мария… Это не молитва, нет, – тут же говорит он мне, – такие слова произносят все рыбаки. Помоги мне, дева…
Плюнув через левое плечо – каждый мальчишка с Малекона знает, что это должно принести удачу, – Франсиско раскручивает над головой лесу и ловко швыряет ее. Тяжелый груз уволакивает лесу в воду. Далеко полетела приманка! Покосившись вначале на капитана, а потом на окутанного синим облаком дыма Боба, мальчик устраивается поудобнее и кидает в воду монетку. Это чтобы океан был добр к нему, к Франсиско, чтобы океан отдал ему большую красивую рыбу. Наверное, тут, у Малекона, все дно усыпано серебряными монетками: вдоль набережной сидят рыболовы, и каждый хочет поймать именно Большую Рыбу. Об этом я и говорю мальчику.
– Ага. Много тут монет набросано, – подтверждает Франсиско. – Однажды поймали большую-большую и очень тяжелую рыбину. И что же? Рыбак взял ее за хвост, тряхнул, и на асфальт посыпались монеты! – Мальчик подергал лесу. – Ну, ловись же рыба… Так вот: вдруг бежит человек и кричит: «Зачем вы поймали эту рыбу? Это моя, ученая рыба! Она плавала и собирала мне монеты! О, я разорен! О…»
– Малыш. Если ты будешь так много болтать, – ворчит капитан, – то не поймаешь даже лягушонка, не только Большую Рыбу.
– Ты неправ, капитан, – вступает в разговор мулат. – Прости меня, но и я слышал про ручную рыбу, которая глотала монеты.
– Боб, мы с тобой проплавали на одном корыте двадцать лет, – тяжело вздохнув, говорит капитан. – Двадцать лет ты верил любой брехне… О-оп!
Замолкнув, капитан резко подсекает и тянет лесу. Вода всплескивает. На камни падает ярко-оранжевый, в синих крапинках группер. Сняв его с крючка и убрав, капитан продолжает:
– Рыба, жующая монеты, это брехня, Боб.
– Ну хорошо, капитан, – соглашается Боб. – Ради бога, умолкни. Сколько помню тебя, сопишь, как испортившийся сифон.
– Она… тронула! – сдавленно произносит вдруг Франсиско. – Я почувствовал пальцами… Вот еще… Ну ловись же, Большая Рыба, ловись! – Он замер. – Кажется, клюет.
Солнце печет кожу. Легкий ветер несет с воды соленую едкую пыль. Франсиско надвигает сомбреро на самый нос, весь напрягается. Он тихонько посвистывает, подманивая рыбу, – так его учил отец, рыбак с траулера «Тунец». Леса вдруг натягивается струной, Франсиско дергает что есть силы и, что-то выкрикивая, начинает тянуть лесу из воды. Неужели попалась Большая Рыба?.. Старый моряк сдвигает фуражку с лица, и я вижу его синий, будто баклажан, нос и голубые выцветшие глаза. Боб тоже оживляется. Он машет перед лицом руками, как бы выгребаясь из облака дыма, потом выдергивает сигару изо рта, яростно вжимает ее горящим концом в камень, но та продолжает дымить еще пуще.
– Большая Рыба! – восклицает мальчик. – Я поймал ее!
Тугая леса ходит из стороны в сторону, режет ладони и пальцы. Франсиско стонет, охает. Я хочу ему помочь, но он отталкивает мои руки локтем – настоящий рыбак должен сам поймать свою рыбу. Пожалуй, мальчик прав, пускай он сам вытащит ее.
Вот что-то мелькнуло в глубине и засверкало, будто кто-то шевельнул под водой серебряным подносом. Это – рыба. Большая Рыба! Уж и не знаю, как ее вытащит мальчик.
– Не тяни ее слишком быстро, малыш, – обеспокоенно говорит капитан. – Пускай она утомится.
– Дай ей глотнуть воздуха! – советует мулат. – Как она глотнет, тут ей и крышка.
– Плавнее, Франсиско, плавнее… – бормочу я, загораясь охотничьим азартом. – Дай помогу, дай! Да не дергай ты так резко!
Рыба выпрыгивает из воды, и мы видим ее от кончика рыла до хвоста – серебристую, всю покрытую крупной чешуей. Всплеск воды, яростный рывок. Франсиско вскрикивает, из его сжатых ладоней течет кровь. Еще прыжок, еще. Теперь мы видим голову рыбы с выдающейся вперед, как у бульдога, нижней челюстью.
– Тарпун! – гудит капитан. – Тигр Мексиканского залива!
– Держись, малыш!.. – умоляет мальчика Боб.
– Дай мне! Тебе не справиться! – прошу я, пытаясь вырвать из липких ладоней мальчика лесу. – Я буду тащить, а ты руководи!
– Нет, я сам! Я принесу ее домой… О-оо! – выкрикивает мальчик и тянет снасть. – Пускай все видят: рыбак я или нет?
Рывок! Еще, еще… Кажется, что у Большой Рыбы сил совсем не убавилось, тарпун очень силен, он и не собирается сдаваться какому-то мальчишке. А Франсиско устал. Он шумно дышит, струйки пота сбегают по лицу. Я просто не могу глядеть на его ладони, изрезанные лесой… Но что это? Леса вдруг слабеет. Испуганно вскрикнув, мальчик судорожными рывками тянет снасть из воды, он еще на что-то надеется, но уже и так все ясно. Ушла рыба.
Несколько минут мы молча разглядываем железный поводок, перекушенный мощными зубами рыбины, потом печально смотрим в синюю воду, кипящую у каменного основания набережной. Мулат дымит сигарой, он совсем скрылся в клубах дыма. Капитан надвигает фуражку на глаза, а потом сматывает лесу и говорит:
– Ты совершил серьезную ошибку, малыш. Ты сказал: «Я поймал рыбу», а рыба еще была в океане. Ты понял, малыш?.. Ну ладно. Эй, Боб, пойдем-ка выпьем по чашечке кофе.
– Капитан, прости меня, но ты неправ, – возражает мулат. Он сматывает лесу, аккуратно кладет на парапет. – Так вот, мальчик все делал правильно… Что же, идем…
– Я так давно знаю тебя, Боб. Мы двадцать лет бороздили моря и океаны на одной и той же лохани «Святой Антоний» и… – Не окончив, капитан тяжело слезает с парапета. – Ты идешь или нет?
– Иду, капитан. Кто же откажется выпить кофе в такую жару? – говорит Боб… И улыбается мальчику: – Ничего, малыш, все еще впереди!
Шумно вздохнув, Франсиско зажмуривается. По его лицу скатываются слезы. Достав из кармана носовой платок, я разрываю его и начинаю перевязывать исполосованные ладони мальчика. Ткань намокает. Наверно, это очень больно, но Франсиско мужественно терпит, ждет, когда я обмотаю ладони материей. Он спокоен, как настоящий мужчина. Вздохнув, сдерживая в голосе дрожь, говорит:
– Это ничего. Мы еще поймаем Большую Рыбу. Зато у меня ладони будут теперь такими же, как и у отца. Все в шрамах от рыбных снастей! Я рассказывал, что он работает на траулере?
…А через три дня мы действительно поймали рыбу. Мы ее поймали потому, что тащили вдвоем, и еще потому, что теперь у нас на руках были перчатки, а поводок мальчик сделал из стальной струны от контрабаса. Правда, эта вторая рыба была намного меньше той, что ушла, не «тигр», а «тигренок», но и намного больше тех оранжевых групперов, которых ловил щетинистый капитан. Да, это была почти Большая Рыба, и, когда мальчик шел по Малекону и нес ее, положив на плечо, все прохожие оборачивались, а одна девочка даже пошла с ним рядом. Она шла с ним так долго, что Франсиско предложил ей тоже немного понести рыбу, и девочка ее несла, а потом мальчик сказал, как его зовут, и поведал девочке историю про жадную рыбу, которая питалась только монетами, разбросанными в воде возле Малекона. А девочка назвала свое имя. Зовут ее Эрика, и живет она в красивом высотном здании вместе с мамой и кошкой Анной.
Вскоре мы опять встретились с Франсиско на набережной. Нетерпеливо поглядывая то в одну сторону Малекона, то в другую, понизив голос, мальчик сообщает мне, что пригласил Эрику ловить вместе с ним другую Большую Рыбу, и она согласилась, да вот что-то не идет. Мне хочется сделать приятное мальчику, и я говорю:
– Она живет рядом с отелем «Девиль». Знаешь, она встает рано-рано и, расчесывая длинные волосы, любуется восходящим солнцем.
– Франсиско-о! – слышим мы звонкий девчоночий голос. Размахивая сумкой, через Малекон перебегает девочка. Волосы у нее распущены. Они красиво колышутся над худенькими плечами. Подбежав, Эрика говорит: – Я ужасная соня. Мама зовет меня по утрам: «Эрика, вставай, погляди, какое красивое солнце!» А мне никак не проснуться. Я не опоздала, нет?
– Чуть-чуть бы – и опоздала, – сурово говорит мальчик. – Думаешь, Большая Рыба будет ждать?
Девочка садится рядом с мальчиком на теплый каменный парапет и опускает ноги над водой. Сильный ветер дует сегодня со стороны океана, и у основания набережной, сопя и всплескиваясь, шевелятся большие волны.
– А еще у нас есть черная кошка с белыми пятнами, – говорит девочка, с опаской поглядывая вниз. – А нас не смоет?
– Только уж если вместе с набережной!
Одна из волн вспухает и окатывает ребят. Девочка испуганно и восторженно ахает, а мальчик делает вид, что ничего не произошло. Он – рыбак. Полный выдержки и спокойствия.
