Текст книги "Балканы. Дракула"

Автор книги: Юрий Бурносов

Соавторы: Кирилл Бенедиктов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Влад встряхнул головой, отгоняя дрему, и принялся шевелить притухшие угли ракитовой веткой. Внезапно он почувствовал, как в шею ему чуть ниже затылка уперлось нечто острое и холодное.

– Кто ты и чего хочешь?! – спокойно поинтересовался князь, замерев. Его сабля-килич, именно такая, к которой Влад привык еще с осады Константинополя, лежала совсем рядом, достаточно протянуть руку, но неведомый враг успел бы ударить еще скорее.

– Чего?! – послышался глухой насмешливый голос. – Конечно же, твоей смерти, о, нерадивый господарь Валахии!

Князь почувствовал болезненный укол, и по его спине потекла струйка крови, сбегая под панцирь и рубаху.

5

Влад не стал раздумывать, чьей жертвой он так опрометчиво стал – лихого ли человека, грабившего по лесам одиноких путников, или знатного боярина. То, что противник узнал его, ничего не означало: мало ли, где он мог видеть господаря, да и знаки дракона на щите и облачении ясно говорили об его принадлеж-ности.

Нырнув вперед и вбок, Влад перекатился по земле, едва не угодив в костер, и горящей ветвью отбил удар тесака. Да, у нападавшего был в руке именно венгерский тесак – короткий, слабо изогнутый и заточенный с одной стороны. Недостойное оружие, которое обычно использовали грязные крестьяне и бедные воины, годившееся более для того, чтобы рубить хворост, нежели для честной битвы.

О нет, не в руке – в обеих руках! Два тесака со свистом описали в воздухе круги, отражая свет костра. Вскакивая с земли, Влад Дракул успел рассмотреть своего врага. Высокий крупный человек в черненых доспехах, высоких сапогах, обшитых кольчужной сеткой. На голове – круглый шлем-армет, какие обычно носили итальянские рыцари, полностью закрывающий лицо клювовидным забралом и подбородником. Вот почему голос звучал так глухо, как из бочки...

Ночной гость не спешил и дал князю подхватить с земли саблю. Влад не счел это издевательством, скорее проявлением чести – все-таки он в любом случае оставался вооружен и защищен куда слабее, чем противник... Легкий панцирь и сабля-килич против двух более тяжелых тесаков и прочных с виду доспехов со шлемом.

– Кто ты?! – хрипло спросил князь, приняв защитную стойку.

Противник ничего не ответил и двинулся в атаку, умело орудуя обеими руками. «Сейчас бы щит», – подумал Влад, отступая назад так, чтобы между ним и нападавшим остался гаснущий костер. Ему-то как раз не приходилось думать о церемониях и правилах, здесь ведь не турнир. Поэтому князь поддал ногой малиновые угли. Во все стороны полетели искры, несколько головешек рассыпались, разбившись о нагрудник рыцаря. Тот глухо засмеялся и неожиданно легко перепрыгнул через кострище, одновременно целясь в голову и живот Влада.

Однако князь уклонился от удара в голову и отбил саблей удар в живот. Рука тут же заныла, приняв на себя всю силу тяжелого тесака – то ли дело противнику в толстых перчатках! Тот не останавливался; Влад уклонялся от смертоносной стали, метался, стараясь нанести врагу хоть какой-то урон, но почти безрезультатно. Несколько раз сабля отскочила от нагрудника и забрала, и лишь колющий удар в левую ногу пробил кольчужную сетку, но острие погрузилось совсем неглубоко. Тем не менее, враг начал прихрамывать, пусть и едва заметно.

– Может, ты все-таки назовешься, сын портовой шлюхи?! – издевательски кричал Влад, надеясь вывести противника из себя. – Я ведь должен знать, кого запеку на костре в этой жестянке?!

Враг не реагировал. Он проводил атаку за атакой, стараясь при этом не отступать далеко от костра, чтобы видеть Влада в его затухающих отблесках. Князь прикинул, не спастись ли бегством, скрывшись в темноте. Луна как раз ушла за тучи... Но ведь ночной гость знал, кто перед ним! Нет, покрывать себя трусостью, словно какой-нибудь вонючий Хуньяди, Влад Дракул не собирался. Он сделал несколько быстрых выпадов, от которых враг, впрочем, ушел, и... споткнулся о кочку.

Нет, князь не выронил саблю и даже не упал, лишь пошатнулся, удержав равновесие, но лезвия тесаков в тот же миг сдавили его шею с боков. Достаточно было сделать легкое движение, и они срезали бы голову Влада с плеч, как виденные им у персидских портных ножницы разрезают ткань...

– Подними забрало, – тяжело дыша, попросил Влад и уронил саблю в траву. – Я хочу видеть, кто меня убьет. Согласись, это справедливо.

– А ты все еще неплох, господарь, – произнес рыцарь и, сверкнув тесаками в свете вновь выглянувшей луны, убрал их за спину. – Если бы ты не споткнулся, то, верно, измотал бы меня... И, кто знает, как тогда кончилась бы наша схватка.

– Кто ты такой?! Я тебя знаю?

– Я?! – Рыцарь усмехнулся. – Знаешь ли ты меня? O quam misericors est Deus...

– О, как милосерден Бог, – машинально перевел с латыни Влад. – Магистр?!

– Ты просил меня о встрече, и я пришел. Прости, что не смог отказать себе в небольшой проверке. Ты сам знаешь, господарь, что орден давно уж не тот и его рыцари давно уж не те... Если ты не возражаешь, я не стану снимать шлем.

– Как тебе угодно, господин. – Влад торопливо опустился на одно колено. – Кто я такой, чтобы...

– Встань, встань... – перебил его магистр, потирая ногу. – Нужно заново разжечь костер. Осмотрим мою рану, хоть она и неглубока, а потом поговорим о том, о чем ты собирался со мной поговорить...

Глава десятая

1

Влад Дракул с гайдуками ждал монаха на горной дороге, возле самой границы, как и было условлено. Места здесь опасные, потому князь взял с собой десяток гайдуков. Старшим хотел было назначить Мирчо, но в последний момент решил, что рановато парню командовать, пусть еще походит в низах. А поскольку верный Батя захворал глазами и стал совсем плохо видеть, старшим стал Пантилимон, большой мастер стрелять из арбалета и драться буздыганом . Однако Батя все равно напросился, сказавши, что будет кашеварить, а дома ему сидеть нету никакой мочи, да и не хочет он брать в старости греха на душу, коли прибьет свою мерзкую старуху, а он о том думает все чаще и чаще. Зная, что Батина старуха, кривая Иляна, и впрямь была порою хуже любого черта, князь рассмеялся и дал согласие.

А смеялся Влад Дракул теперь очень редко. Больше думал и молился, хотя в голову лезли еретические мысли. Силен ли Христос против магии, что подвластна магометанину? И не проклят ли он, Влад, христианским Господом за то, что не раз брал сторону богомерзких османов, убивал и резал, считай, во славу их Аллаха? Даже встреча с магистром и данное тем обещание помощи не успокоили князя. Он мало спал, плохо ел, почти не пил вина и только до изнеможения упражнялся с саблей, памятуя свое досадное поражение у Гиблого озера.

Отряд князя стоял в сосновой рощице небольшим лагерем уже третий день. За это время успели по-походному обжиться: Петру подстрелил вепря, Гаврил и Флорин Поляк ловили в горной речке рыбу, поставили прочные шалаши. Сейчас уже смеркалось, на кострах жарилось мясо и варилась похлебка. В ожидании ужина все, кроме дозорных, собрались у костра, кое-кто откупорил баклажки, благо Влад этому не препятствовал.

– Эй, Батя! – позвал Мирчо старого гайдука. – Расскажи что-нибудь пострашнее, а то скучно сидеть вот так, и спать еще совсем не хочется...

Батя неторопливо повернул вертел, попробовал большой деревянной ложкой варево из котла и спросил:

– Я-то расскажу, да боюсь, что ты портки намочишь. А запасных, поди, ты не прихватил, так что ж нам, нюхать тебя потом до самого дому?

Гайдуки заржали, улыбнулся и Влад, который сидел в стороне на расстеленной шкуре.

– Портки?! – взвился возмущенный Мирчо. – Это я, а не ты поил радзивилловского дохлого поколя кровью из его же серебряного шлема под Варной!

– Видел, видел, – примирительно прогудел Батя. – Помню. Правда, поил его не ты, а господарь, ну да ладно... Что же вам рассказать? И надо ли к ночи про такое?

– Расскажи, – сухо велел князь. – Негоже воину бояться. Коли тут поблизости и в самом деле водится нечисть, так она и сама придет, без твоей сказки... А коли ее нету, то и накликать некого.

– Ну, раз господин приказывает... – Батя уселся поудобнее и начал: – Возвращался один гайдук домой из похода...

– А почему он один возвращался, а не с товарищами? – спросил Петру.

– Какая тебе разница! – зашикали на него. – Может, господин его с поручением раньше других отпустил, а может, ранили!

– И вот идет он, идет себе по лесу, уже и родная сторона скоро покажется, – с достоинством продолжал старый Батя, не обращая внимания на остальных. – Вышел к реке, потом вдоль берега, и тут попадается ему мельница. А надо сказать, что гайдук уже много лет как знал мельника Михая, что там жил. Вот и решил он проведать знакомого, а заодно перекусить, да и выпить, раз такое дело... Сели они за стол вспоминать старые времена, мельник еду выставил, вино, так и засиделись дотемна. Спохватился гайдук – пора ему! Михай и говорит: «Что ты, Гаврил!» – а гайдука того звали Гаврил...

– Прямо как меня, – радостно вставил Гаврил.

– «Что ты, Гаврил, пойдешь ночью, когда не видать ни зги? Да и в беду можешь угодить, у нас тут нынче опасно». – «Что же опасного? – спрашивает Гаврил. – Я тут каждую тропку знаю, с закрытыми глазами доберусь...» – «Не в том дело, – говорит мельник. – Знаешь ты деревню Моратина, что отсюда к северу?» – «Знаю, – отвечает ему гайдук, – как не знать». – «А знавал ли ты старика Коанду, что жил на выселках?» – «И старика Коанду знал; дрянной был старичишко, никто не любил его». – «Так вот, помер старый Коанда. Схоронили его, как положено, да только никто не знал, что он был колдун! Теперь ночами мертвец вылезает из своей могилы и ходит по деревне. Кого увидит – тут же схватит и потащит к себе, и после тех людей никто уже не видел... А одолеть его невозможно, потому как сила его тайная и не от мира сего».

– Тьфу ты, – пробормотал кто-то из гайдуков. Все внимательно слушали, только в котле булькала рыбная похлебка, да трещали капли сала, падающие в огонь костра с кабаньей туши.

– «Вот еще – стану я бояться покойника! Или он страшнее живого турка?!» – засмеялся Гаврил. Собрался и пошел – очень уж ему хотелось поскорее своих родичей увидеть.

– Небось жена у него чудо как хороша была, – предположил холостой гайдук по имени Дан.

– Ты бы, ясное дело, остался мельника объедать да обпивать! – ехидно заметил Мирчо, и все снова засмеялись. Дан обиженно запыхтел, а Батя сказал сердито:

– Будете перебивать – сейчас же рассказывать перестану!

– Все, все! – успокоил его Пантилимон и даже, поднявшись, помешал в котле и повернул вертел.

– Пошел гайдук к себе домой. А путь его лежал мимо кладбища. И вот видит он – горит на одной из могил костер, да жарко так... Ну прямо как наш! Стало Гаврилу интересно, подошел он ближе, видит – сидит у костра старый колдун Коанда и чоботы свои чинит. Хотел было гайдук бежать, да колдун уже заприметил его и говорит: «Что же ты, Гаврил?! Садись со мной к огню, а не хочешь, так идем со мной в деревню, вместе веселее!» – «Что же мне делать с тобою в деревне?» – спрашивает гайдук. «Ну как же?! Там нынче свадьба! Георге берет в жены Анну». – «Так нас туда не звали». – «Никто не посмеет нас прогнать, когда ты со мною!» – заявил тут колдун. Делать нечего, пошел гайдук с ним в деревню. А там и, правда, свадьбу гуляют. Увидали люди колдуна, перепугались, а гнать и вправду не берутся. Стал Коанда пить и есть, потом выгнал всех гостей и родственников из дома, поводил руками по воздуху, побормотал: молодожены и уснули. Тогда колдун вынул две склянки и шило, проткнул им руки невесты и жениха и стал вытягивать у них кровь. Вытянул и говорит Гаврилу: «А теперь идем отсюда!»

– Рубанул бы саблей подлюку! – снова встрял Дан.

– Сказано же было – не берет его ничто! По дороге Гаврил спрашивает колдуна: «А зачем тебе кровь?» – «Чтобы молодые померли. Завтра утром никто не сможет разбудить их, один я знаю, как вернуть их к жизни». – «Врешь ты все, – говорит мертвецу гайдук. – Если кто помер, того к жизни не вернуть». – «А я могу! Не веришь?! Нужно им сделать надрезы на пятках и немного их собственной крови пролить на эти раны. Склянка с кровью жениха у меня в правом кармане кафтана, а невесты – в левом». – «Может, и не врешь ты, – говорит гайдук. – Но вот уж про то, что тебя убить простой человек ничем не сможет, это уж точно брехня». Коанда засмеялся и отвечает: «Простой человек убить меня может, но очень тяжело ему будет это сделать. Наперво нужно взять ему сотню вязанок осиновых веток и развести из них костер. Как он разгорится – тут меня в огонь и бросить. Но и это не все: из меня тотчас полезут змеи, черви и другие гады, станут вылетать вороны и летучие мыши. Всех их тоже надо словить и бросить в костер, а если хоть одна удерет – то в этой твари и я спасусь!» – «Вот как, – говорит Гаврил. – Что ж, вот мы и до кладбища уже пришли; пожалуй, пора мне домой». – «Э, нет! – смеется мертвец. – Ты думаешь, зачем я тебе все это рассказал?» – «А зачем?» – «Да затем, что сейчас я тебя разорву на части, мозги съем, а из сердца и печенки похлебку себе сварю!»

И кинулся колдун на гайдука. Но Гаврил того ожидал, выхватил саблю и давай колоть и рубить мертвеца. Отрубит ему руку – рука назад прилипнет, отрубит ногу – и нога так же, отрубит голову – голова прикатится и снова на шею сядет. Однако и колдун никак не может Гаврила ухватить да разорвать, до того славно Гаврил саблей отбивался... Но чувствует гайдук, что его силы уже на исходе, да и сабля вся затупилась и зазубрилась. Колдун радуется, что его сторона берет. И тут вдруг запели петухи – старый Коанда, покамест бился, совсем забыл, что после петухов ему в божьем мире места нету. Как стоял он, так и повалился наземь. Гайдук такое дело увидел, порубил его саблей в капусту, прикрыл до поры травой, склянки с кровью забрал и пошел в деревню.

Высоко в ветвях деревьев забила крыльями сова, заухала. Флорин Поляк сплюнул и выругался:

– Чтоб тебя в аду спекло, чертова лоханка!

«А что, если с этими людьми придется биться против стригоев и поколей? – подумал князь, сгоняя со щеки комара. – Выдюжат ли? Мирчо храбрится, говоря про рыцаря, но сам-то смотрел ой как боязливо... Хотя какое там биться, если собственный сын... Эх!» Князь даже махнул рукой, отгоняя горькие мысли.

Батя тем временем продолжал:

– Приходит Гаврил в давешний дом, где свадьба была, а там уже молодых оплакивают. Увидали гайдука и давай кричать – он, мол, вчера с мертвецом приходил, не иначе, слуга его, давайте же убьем его скорее! «Постойте, – говорит Гаврил, – я могу ваших молодых прямо сейчас оживить». Сделал все так, как научил его мертвец, и молодожены тотчас ожили. Родные и гости стали радоваться, золотых полные карманы Гаврилу насыпали, хотели дальше свадьбу играть, но гайдук вместо того велел созвать крестьян и наделать сотню вязанок из осиновых веток. Принесли они хворост на кладбище, положили порубленного колдуна на кучу хвороста и подожгли, а сами вокруг стали – кто с лопатой, кто с молотом, кто с мечом или щипцами кузнечными... Как стал гореть Коанда, в самом деле полезли из него черви и гады, полетели нетопыри и вороны... Однако крестьяне с гайдуком сбивали их и бросали в костер, ни одной твари не дали уползти. Так мертвец и сгорел дотла. А Гаврил вернулся к себе домой, да еще с полными карманами денег, и стал себе жить без забот.

Слушатели помалкивали, хотя рассказ закончился. Старый Батя вернулся к своему котлу, а Мирчо задумчиво произнес:

– Знаю я одного Коанду в Романах... Тот, правда, еще не старик, но тоже мужик противный, не иначе, колдун и есть!

– Давайте-ка, братцы, спать, – предложил Дан, который, кажется, малость перетрусил.

– Кто ж на голодный желудок ложится? – возразил ему Петру.

– И то верно...

– Подавай ужинать, Батя! – приказал Влад Дракул, поднимаясь со шкуры. – А я пока пойду проверю дозоры...

Князь прекрасно знал, что дозорные начеку, ибо в его войске всегда была строгая дисциплина. Уснувший или даже отошедший по нужде в лучшем случае получил бы плетей, а в худшем – лишился бы головы прямо на своем посту.

Стоявший у дороги гайдук Жаля укрылся так хорошо, что в темноте Влад даже не сразу нашел его.

– Все ли тихо? – спросил он, когда довольная рожа Жали высунулась из зарослей папоротника.

– Тихо, господин.

– Ладно, сейчас Петру придет сменить тебя, как поест.

– Спасибо, господин, – поблагодарил Жаля. Князь уже собирался идти обратно, как вдалеке, на дороге, громко фыркнула лошадь. Гайдук насторожился. Влад тоже прислушался – да, по каменистой поверхности ступали подкованные копыта.

– Кажись, едет кто-то... – прошептал Жаля. – Тот ли, кого ждем?

– Сейчас посмотрим, – сказал Влад, поправил на поясе свою саблю-килич и пошел к дороге, ломая мелкий кустарник. Жаля громко свистнул, давая сигнал остальным, и поспешил вслед за господарем.

2

«Козья нога» висела на толстом широком кожаном поясе гайдука Пантилимона, соединенная с ним металлическими заклепками. Ею цепляли тетиву, ногой упирались в стремя на конце ложи за луком и, откидывая корпус назад, взводили арбалет в боевое положение. От случайных выстрелов избавлял предохранитель, а специальная защелка не позволяла стреле выпадать из арбалета при опускании его вниз.

Сам Влад Дракул из арбалета стрелял не слишком хорошо, да и не нравилось, что больно долго нужно возиться с заряжанием. Лук нравился ему больше, но и его давно уже не брал в руки – как-то еще до турецкого плена потехи ради сбил коршуна в поле.

– Скоро арбалеты уйдут в прошлое, – словно читая мысли князя, произнес ехавший рядом с ним фра Бернардо. – Порох, господин князь. Придет порох.

– Порох хорош только для больших пушек, и то с ними слишком много возни, – возразил Влад. – Видал я ручницы у гуситов и таборитов, когда король Сигизмунд с ними воевал. Да, они пробивают всякий доспех...

– ...А людей, не защищенных доспехами, могут свалить даже двоих или троих зараз!

– ...Но заряжать их хлопотно, целиться неудобно, да еще и в плечо отдает так, что может переломать все кости... И фитиль всегда должен быть под рукой, а ежели дождь или сильный ветер?

– ...Однако я видел, как во время осады Руана мэтр Жан застрелил из ручной кулеврины не менее трех десятков англичан!

– Хороший лучник настрелял бы куда больше. И потом, все эти ручницы – оружие для обороны. Со стены или из засады стрелять горазды, а в прямом бою – обуза.

– И все равно, господин, я считаю, что будущее ручного оружия за порохом, – покачал головой фра Бернардо.

Влад Дракул видывал в своей жизни множество монахов. Живых и мертвых, красивых и безобразных, тощих и пузатых... Видел он монахов со снятою кожей и монахов, поджаренных на открытом огне или на большой сковороде с прованским маслом. Но фра Бернардо был самым странным из монахов, когда-либо попадавшихся господарю.

Магистр ордена Дракона на берегу Гиблого озера рассказал Владу, что фра Бернардо – личный офицер по особым поручениям римского папы Николая Пятого.

– Этот человек умеет то, чего не умеют другие.

– И даже излечить моего сына?! – с недоверием спросил тогда князь.

– Возможно, и это. Я договорюсь с Ватиканом – папа предоставит его в твое распоряжение, тем более, насколько я знаю, фра Бернардо сейчас недалеко от валашских границ... От тебя потребуется лишь встретить его, высказать свою беду и проводить до южных пределов.

– Но что я могу дать взамен?!

– Что-нибудь дашь, – отмахнулся магистр. – Я думаю, Ватикану будет достаточно, чтобы ты допустил в свои земли католических священников, как давно уже хочет папа.

– А как же... – начал было князь, но магистр перебил:

– Янош Хуньяди? Я не буду возражать, если ты выступишь против этого крысенка, пусть даже он не враг Ватикану, а скорее наоборот. Если фра Бернардо спасет твоего сына, ты волен будешь поступать, как тебе заблагорассудится. Не в первый раз тебе скользить, как по льду, между двух сторон, имея свою выгоду, господарь.

Магистр был прав, и Влад не стал спорить. Но сейчас, глядя на монаха, он засомневался.

Фра Бернардо был одет в простое монашеское облачение, но под сутаной зоркий и опытный глаз князя заприметил металлический нагрудник. Сапоги монаха со специальной оковкой, заостренной на носах, – в драке они легко становились опасным оружием, о котором враг даже не мог подозревать... Длинный и, на взгляд Влада, чересчур тонкий клинок в отделанных коричневой кожей ножнах составлял видимое вооружение фра Бернардо, но почему-то Влад был уверен, что это далеко не весь арсенал ватиканского эмиссара.

Движения монаха были плавными и точными, как у дикой кошки, серые глаза, обрамленные чрезвычайно длинными ресницами, пронзали насквозь, а на коне он держался, как прирожденный всадник. Почти все монахи и попы, которых видел Дракул раньше, верхом сидели, как собака на заборе, и многие предпочитали потому лошадям осликов и мулов, а еще лучше – повозку с мягкими подстилками, услаждающими их седалища.

Княжеским гайдукам фра Бернардо не понравился, Влад это видел. Он был католиком, а к ним простонародье относилось с подозрением. Да и сам монах вел себя несколько надменно: общался только с князем, даже ел обособленно из своих запасов – какие-то хлебцы и копченое мясо. От пары глотков из князевой баклаги, впрочем, он не отказывался и угостил в ответную сантуринским винцом, которое вез в стеклянной фляге, искусно оплетенной серебряным шнуром. Князь отметил про себя, что после его губ фра Бернардо не отер горлышко рукавом или ладонью, как делают обычно, если пивший тебе неприятен. Однако это ровным счетом ничего не значило.

Влад вспомнил, как удивился он, увидав, что папский эмиссар приехал через хребты совершенно один. Ни охраны, ни слуг...

– Хуже нет, чем собирать с собой в дорогу целый караван, – пояснил тогда фра Бернардо, присаживаясь у костра. – Это все равно как оповестить всех встречных и поперечных, что ты идешь. А места тут глухие, и доброго самаритянина встретить значительно сложнее, чем лесных разбойников с кистенями и буздыганами.

Князь и сам прекрасно понимал, что после многочисленных войн и междоусобиц многие прикинули, что на лесной или горной тропе можно за день заработать больше, чем пахать землю и растить урожай или скотину. Бывшие солдаты, разоренные теми же солдатами крестьяне, беглые крепостные – и господарские, и принадлежавшие служилым боярам-куртеням...

Влад Дракул хорошо помнил восстания Фогараша и крепостных крестьян, работавших в Мараморашских соляных копях, когда они обозлились настолько, что громили замки и захватывали города. Дворянское ополчение во главе с воеводой Ласло Чаки ничего не могло поделать, и пришлось принять то, что требовали подлые смерды: в том числе право свободного перехода к другому хозяину и наказание за произвол по отношению к крестьянам. Но только для вида – потом войска взяли Коложвар, где ютилось самое гнездо черни. То-то развешивали потом на стенах их главарей!

Но изрядно их и поразбежалось по лесам. А, как известно, если собака или волк попробует человечьей крови, то непременно захочет еще. Так и быдло, вкусив крови господской и свободы, уже не возьмется за плуг и не сядет к гончарному кругу...

Да и места лакомые, что говорить. По здешнему торговому пути из Кракова к Черному морю чего только не везли... С запада, из Ипра, Лувена и Кельна, привозили сукна и бархат, из Львова – литовское полотно и оружие; в Польшу отправляли скотину, вино, кожи и меха. Из Валахии вывозили соль, медь и зерно. Кого тут только не встретишь с тяжело груженными возами – и немца с французом, и русского, и армянина, и грека... И точно так же каждого можно было найти в овраге, раздетого донага и с перерезанным горлом.

...Фра Бернардо неожиданно привстал в стременах и поднял руку.

– Тихо! – воскликнул он.

Влад и гайдуки вопросительно уставились на монаха. Тот напряженно вслушивался в обычный лесной шум: деревья скрипят, ветер шумит, птицы да звери возятся в траве и кустах.

– Наверное, показалось... – пробормотал фра Бернардо. Кто-то из гайдуков презрительно усмехнулся трусости надменного спутника, но тут спокойный и привычный лес ожил.

Из незаметных доселе, искусно сделанных укрытий на небольшой княжеский отряд бросились люди. Они визжали и ухали, словно черти в аду, да и с виду напоминали все тех же чертей. Одни – голые по пояс, грязные, другие – обмотанные плохо выделанными свмердящими шкурами. На некоторых надеты были ржавые и измятые части доспехов, но видны были и дорогие латы, с чеканкой и позолотой; среди лысых и заросших густым волосом голов попадались древние шлемы-баррельхельмы, напоминающие ведра, и простые франкские каски.

Оружие тоже было самым разным: выщербленные старинные мечи, бог весть, откуда извлеченные, сверкающие турецкие и венгерские клинки, многочисленные тесаки наподобие тех, которыми столько хлопот доставил Владу магистр ордена Дракона... Буздыганы и топоры, косы на длинных рукоятях и обычные дубины, вырезанные из прочных древесных корневищ.

Опытным глазом воина Влад Дракул успел оценить количество напавших – что-то между тридцатью и сорока. Не слишком много, если считать неумелых крестьян против обученных, прошедших огонь и воду гайдуков. Но лихие люди напали внезапно, да и кто знал, что имелось у них за плечами. В лесу прятались и бывшие бояре, помнившие не один боевой поход, и опытные ратники...

Влад выхватил саблю и с ходу рассек наискось кинувшегося к нему бородача с рогатиной, концы которой были окованы железом. Отбил щитом стрелу – так, стало быть, у них есть еще и лучники, только этого не хватало...

– Вперед! Вперед! – громко закричал князь. Но прорываться было уже поздно, если вообще возможно. Вокруг кипела битва, причем варнаки старались спешить гайдуков. Вот с истошным ржанием упал конь Петру, придавив всадника; рядом с ним, уже пешим, бился Жаля. Изрыгая проклятия и богохульства, широко размахивал буздыганом Пантилимон – от его арбалета сейчас не было никакого толку.

Князь оглянулся на фра Бернардо – тот безуспешно пытался выдернуть из плеча стрелу. Монаха нужно спасать, ведь от него зависела жизнь сына, а гайдуки... Что гайдуки? Коли получится отбиться, то и хорошо, а коли нет...

– За мной! – крикнул Влад, пришпорив коня. Францисканец услышал и, на ходу смахнув своим тонким клинком чью-то голову с широко раззявленным ртом, поскакал следом. Влад еще успел оглянуться на свой отряд. Последнее, что он увидел, был старый Батя, поднявший над собою трепыхающееся тело разбойника и с натугой бросивший его в набегавшую толпу. Через мгновение сцена битвы уже скрылась за поворотом – кони уносили князя и раненого монаха прочь.

Они скакали долго, хотя у нападавших вроде бы не было всадников, которые могли пуститься в погоню. Наконец остановились и спешились, отошли в сторону от дороги, где между корнями сосен бил небольшой ключик. Влад привязал коней к дереву, мимоходом осмотрев их – нет, слава богу, ничего кроме царапин... Вернулся к монаху. Тот заметно побледнел, широкий рукав сутаны весь промок от крови. Самодельная стрела все еще торчала в плече.

– Нужно осмотреть твою рану, – сказал Влад, вынимая кинжал.

– Ты бросил своих людей, – безразличным тоном промолвил фра Бернардо, освобождаясь от сутаны.

– Мне важнее было спастись самому и спасти тебя. Я ценю своих гайдуков, ты не подумай, монах... – процедил сквозь зубы князь, распарывая кинжалом плотную ткань сутаны и нижнюю рубаху. – Но слишком ты мне нынче дорог. Дороже, наверное, чем самому папе римскому Николаю. А мои ребята и без меня могут покрошить этих псов. Ну а не повезет так не повезет... Ты сам воин, ты знаешь.

– Я знаю, – кивнул фра Бернардо, косясь на плечо. – Что там?

– Погоди, я выдерну стрелу, – сказал Влад и тут же сделал это, монах лишь слегка поморщился. Стрела была убогая, наконечник прямой, без зазубрин, и вышел легко, вырезать или проталкивать насквозь не пришлось... Но что это за коричневая дрянь?! Неужто яд?!

Князь подозрительно обнюхал наконечник, покривился и сплюнул. Сломал стрелу и злобно отшвырнул обломки прочь.

– Что там? – с легкой тревогой спросил францисканец.

– Эти сволочи иногда мажут свои стрелы дерьмом... – пояснил Влад. – Рана загрязнена... Ты понимаешь, что это значит?

Сам князь не раз видел подобное. Легкий порез или неглубокая рана начинали гнить, распространяя отвратительный запах, из них вытекал желто-зеленый гной, а раненый бился в горячке и угасал. Кое-кто, конечно, выздоравливал, но если под рукой находился знающий лекарь, да и то в основном приходилось уповать на Господа. А Господь не всегда снисходил до помощи.

– Нужно промыть вином... – спохватился князь.

– Да, хуже не будет, – согласился монах, который почему-то совершенно не выглядел опечаленным. – Не волнуйся за меня, князь. Думаешь, рана загниет?

– А разве нет?

– Если я взялся излечить твоего сына от одержимости кровью, как ты думаешь, разве не смогу я вылечить себя от такой мелочи? – с улыбкой спросил фра Бернардо. – Но вино неси. Думаю, сейчас самое время немного промыть... меня изнутри. Ибо как сказано в Псалтыре: «Ты напояешь горы с высот Твоих, плодами дел Твоих насыщается земля. Ты произращаешь траву для скота, и зелень на пользу человека, чтобы произвести из земли пищу, и вино, которое веселит сердце человека, и елей, от которого блистает лице его, и хлеб, который укрепляет сердце человека».

И князь Влад Второй Дракул, словно кухонный мальчишка, послушно побежал к мирно пасущимся коням за притороченной к седлу баклагой.

3

А взяли их сразу же, как только Влад закончил перевязывать рану францисканца куском чистого исподнего, что достал из своей сумы.

Вначале тревожно заржали кони, бросив щипать траву. Князь вскочил, но было уже поздно: в них целились двое конных лучников и арбалетчик, а со стороны дороги пешими подходили еще четверо. Выглядели они поприличнее давешних варнаков – богато одетые, с хорошим оружием, а того, что шел впереди, Влад и вовсе узнал.

– Что же ты, Мирон?! – укоризненно сказал он толстому усачу с красным, словно свекла, лицом. – Или на помощь мне пришел? Зачем тогда твои люди в нас целятся? Вели сейчас же, чтобы перестали.

– Вот уж не думал, что нынче такой улов будет, – прогудел боярин Мирон Табара. – Это как пойдешь на реку, думаешь, что вытянешь плотвичку, а там – щука размером с попадью! Сам господарь! Да еще и монах с ним, поди ж ты...

– Так это твои люди устроили нам засаду на дороге?!

– Мои, а чего ж, – боярин с достоинством покрутил длинный ус. – Я тут прикинул однажды – чем ловить да бить лесовиков, не лучше их к делу приставить?

– Приставил? – мрачно спросил Дракул.

– Как видишь, господарь. Не к сохе же их снова гнать, правда? А так – не поверишь, прибыли куда больше приносят! А всего-то и надо их не гонять, не травить, когда прижмет – барана или пару мешков проса им кинуть... Леса мне жалко, что ли? А? Пускай живут!