Текст книги "Наполовину друг"

Автор книги: Юрий Мори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

03. Начинающий индеец

Дорога осталась в стороне, скрывшись за переплетением кустов, стволами деревьев и мешаниной листьев. Санчо шёл очень тихо, только изредка наступая на невидимые под прошлогодним перегноем сухие обломки веток. Вран, конечно, старался идти так же, но получалось хуже. Однако, не городской он парень, совсем уж сильно не шумел. В меру.

– Куда мы сейчас? – тихо спросил он у наёмника.

– Здесь рядом холмы. И осмотримся, и на глаза каравану лезть не будем.

Местность, и правда, менялась. Деревья стали пореже, земля под ногами явно шла на подъём. В этот лес Вран не забирался никогда: река в стороне, дичи здесь мало, в отличие от заречья, что здесь делать?

– А оттуда видно вход в Полосу?

Санчо хмыкнул, потом обернулся:

– Кое-что видно. Нам не самих инквизиторов рассмотреть надо, понятно, что они – если не ушли – там подводы и поставили. Меня интересуют их посты вокруг. Ребята они не особо толковые, это ж не деревни жечь, но какое-то охранение выставят. Наверное.

Вран отвёл рукой очередную ветку, норовившую оставить его без глаза, и протянул:

– Попить бы…

– Терпи. Еды я захватил из дома, а вот воды нет. Если не пересох, там ручеек был. А нет так нет, будем до ночи лапу сосать. Так что… Стой!

Вран так и застыл на одной ноге, приподняв вторую. Нервно посмотрел вниз, опустил. Не мина, уже хорошо. С минами деревенские, увы, знакомы были не понаслышке. Встречались, особенно возле заброшенной воинской частив заречье. Перед войной, говорят, с перепугу заминировали, а план проходов потеряли. Там до сих пор то корова подорвётся, то из любопытных пацанов кто.

Санчо присел, сделав знак последовать его примеру. Как ни странно, смотрел он вверх, на небо через прогалины в кронах деревьев. Приложил палец к губам и замер.

Сверху доносилось прерывистое шипение, тихое, на самой грани слышимости. Вран прекрасно знал этот звук – чица парит над лесом, ищет добычу. Мыши, мелкие птицы, даже ящерицы со змеями – ей всё годилось в пищу. Хотя она и сама была рептилией, но родство совершенно не уважала. Скользнула угловатая тень, шипение постепенно затихло вдали.

– А чего её бояться? – шёпотом уточнил Вран. – Она ж мелкая.

– Да понимаешь… – выпрямляясь, так же тихо ответил наёмник. – Ходят слухи, что они, чицы, соображают что-то. Ну, типа собак охотничьих. И если выследят кого, дадут знать хозяевам. Если она от кого из караванщиков, за нами будет погоня.

– Серьёзно, что ли? Да у неё мозгов с орех! Клим как-то сбил одну, стрелой попал, потом разрезали ради интереса.

– У собак тоже мозги небольшие. А вреда до хрена.

Холм оказался довольно высоким. Не гора, как в учебнике географии у травника Игнатия, где сплошные камни и шапка льда сверху, но тоже ничего себе. Особенно, если лезть туда уставшим после бега до деревни, да и поход по пыльной дороге сил не прибавил.

Первым, пригнувшись и прячась за деревьями от возможных наблюдателей, на лысую верхушку холма выбрался Санчо. На последних метрах снял рюкзак, положил его на землю и лёг рядом – дальше ползком. Трава высокая, не заметят. Вран полз за ним, стараясь быть ещё незаметнее.

– Тормози. Дальше не стоит – если кто сорвётся на ту сторону, то…

– Убьётся?

– Да ерунды не говори! Просто нашумит изрядно. – Санчо раздвинул пучки травы перед собой, смял их, делая что-то похожее на бойницу. Только стрелять он не собирался, исключительно наблюдать.

Вран подполз ближе и осторожно выглянул в созданный проём. До входа в Полосу, где отлично видимая отсюда дорога была словно перерезана лезвием поднимающегося тумана, метров четыреста. От четырёх подвод, которые они видели вечером в деревне, почему-то осталось три. Они стояли полукругом, перекрывая дорогу, за ними виднелись автоматчики. Трое, четверо. Ага, вон ещё двое, а вот в кустах то ли один, то ли двое – не разглядеть.

Клима нигде видно не было.

– Вот суки, – прошептал Санчо. – Они разделились. Одну телегу с пленным отправили за Полосу, а остальные и тебя ждут, и дорогу перерезали качественно. Только народа осталось маловато, странно.

Вран пригляделся. Да, там в кустах слева от дороги всё-таки двое, и справа ещё один секрет. Плюс к тому два мужика не особо таясь сидят почти у самой Полосы в тени придорожного дерева и с аппетитом жрут что-то. Видать, начальство.

– Я двенадцать насчитал, – прошептал Вран.

Он не рвался в бой, никогда не был бойцом, да и вряд ли хотел бы, очень уж не его. Но желание быть полезным умножилось на ноющую в душе рану. Он медленно начинал понимать, что ни отца с мачехой, ни смешливой Жданки, ни Антохи с Милкой больше никогда не увидит. Деревня, оставшаяся за спиной, теперь стала не местом, где любят и ждут, а… осколками яйца, как у птиц, когда птенец уже вылупился.

Несомненно, место рождения, но ведь – осколки. Успеть бы к похоронам вернуться.

– Тринадцать, – поправил его наёмник. – Один отдельно сидит ближе к реке. Но вообще ты глазастый!

Река, гораздо дальше от их холма, чем дорога, мерно несла свои воды, уходя в Полосу.

– Я что-то подумал… А рыба как же? Вот несёт-несёт её течением, бац! – и Полоса. Она возле неё скапливается, что ли? Или обратно разворачивается?

Санчо невесело рассмеялся. Паренёк определённо вызывал у него симпатию: так искренне интересоваться вещами, которые ни съесть, ни выпить, ни обменять на оружие – это забавно. Наверное, лет двадцать назад он и сам был таким.

– Не парься. Спокойно рыба проходит через Полосу. И звери, и птицы, и дракончики эти летучие, – вспомнив чицу, он поежился и начал снова посматривать на небо. – Люди, это да, только с Проводником. И любые человеческие изделия, от пули до паровоза.

– А что, где-то через Полосы паровозы ходят? – изумился Вран.

– Ты просто мира не видел… И паровозы ездят, и даже вертолёты кое-где летают, но внутри осколков, конечно. В нашем медвежьем углу все думают, что жизнь остановилась после войны. Да ни хрена не так! Продолжается она, с-с-сволочь. Иной раз думаешь, лучше бы кончилась у некоторых тридцать лет назад.

Внизу наметилось шевеление. Два начальника доели, отошли отлить в кусты подальше от патрульных. Те начали перемещаться – кто тоже пожрать, другие на место напарников.

– Бестолковые они, – прокомментировал Санчо. – От толпы деревенских, может, и отобьются. Автоматы есть, народа много. А будь у меня пара снайперов на удачных точках… Да, двое даже, хватило бы… Вивальди сюда бы, мы бы их положили всех, близко не подходя.

Коричневые пятна ряс довольно сильно выделялись в кустах и за подводами. Если приглядеться. И синяя на командире виднелась. А вот второй, что с ним трапезничал в начале наблюдения, был одет совершенно обычно, по-городскому: камуфляжная куртка и чёрные джинсы. Переоделся со вчерашнего вечера, но опять не в рясу. Значит, он – не инквизитор. Проводник?

Санчо на этот вопрос ответил не сразу, но потом сказал:

– Да похоже на то. Коричневые рясы у послушников, чёрные у спецназа. Синие – начальство их, но такое… мелкое. Там сочетание синего с белым везде важно, чем белее, тем круче. У высших инквизиторов белые рясы и обязательно знак на груди, медальон такой в форме семёрки. Цифры «семь», в смысле. Золотой. Я высших и видел-то всего дважды.

– А вообще Проводника можно как-то отличить… ну, от обычных людей?

– Блин, ты смешной, парень. Ты вот левшу от правши отличишь, если они просто рядом стоят? Вот и с Проводниками так. Люди как люди.

Вран понял, что такое вот наблюдение и предстоящий бой чем-то похожи на охоту. Никогда бы не подумал о таком сравнении, но ведь да. Зверь – он тоже опасный бывает, с медвежьей охоты иной раз таких раненых приносили, что и не выживали.

– А что с ручьём-то? – спохватился парень. – Пить-то ещё сильнее хочется!

– Вот ты неуёмный… Ладно, сторожи вещи.

Санчо раскрыл прихваченный из дома в Излучье тощий рюкзак, покопался там и достал пластиковую фляжку литра на полтора. Пустую, разумеется, пожелтевшую от времени, с оплавленной с краю крышкой, навинченной на горлышко.

– Автомат… Да хрен с ним, в кустах он меня не спасёт, а мешать будет. Пусть лежит. Посматривай там на караван и – Трода ради! – не лезь им на глаза.

Наёмник переполз к тому краю вершины, откуда они пришли, ужом ввинтился в высокие заросли травы – только подмётки ботинок мелькнули шляпками гвоздей. И словно пропал. Ни единого звука, как уж он там перемешался… Вран снова завистливо вздохнул.

Надо было наблюдать за врагом и думать, как жить дальше.

Перво-наперво, клятва духам, это уж как положено. Они и помощники, они и противники. Всякие есть. Надо их задобрить, чтобы месть состоялась. Потом понять, чем он наёмнику помочь может. Стрелять не умеет, да и не из чего. Ножом? Из-за слабых рук с клинком у него тоже были проблемы. Сюда бы Клима с луком – вот тебе и второй снайпер был бы. Но нет… Лёжа не постреляешь, а встанешь – сразу увидят.

Пока все эти мысли бродили в голове, внизу и вторая партия инквизиторов отобедала, и третья. Разошлись обратно по постам. Дисциплина на высоте, кстати сказать: это вчера они изображали на ночь пьянку, а здесь – ни единого человека с бутылкой, ни криков, ни песен. Боевой отряд как есть.

Снова зашипела над головой чица. Заметила? Кружит вон, по сходящейся спирали, а центр как прикинул Вран, аккурат над их лёжкой и будет.

Пока наёмника не было, он достал из штанов ремень, осмотрелся вокруг – вон камешек подходящий, вон ещё пара. Если не вставать…

Чица шипела уже почти над головой, беспокойно, как Врану показалось, даже зло. Он лёг на спину, сжимая в руке застегнутый петлёй ремень, вложил в эту самую петлю камень и замер. Вот чица пролетела прямо над ним раз, сделала круг, но уже узкий, над лысой верхушкой холма, пролетела снова.

Вран молча позвал духов помочь ему и резко махнул самодельной пращой. Конец ремня над травой на мгновение высунулся, конечно, но вдруг никто не увидит.

– Аш-ш-ш! – словно сдутый шарик пролетел: у Милки были такие в детстве, отец с ярмарки привозил из Венецка. Чица упала в траву на склоне, хорошо, что не в сторону караванщиков, а ближе к лесу. И недалеко.

Вран отложил ремень и пополз за добычей.

На совесть метнул камешек, почти и не дёргается. Он привстал на четвереньки, схватил слабо трепыхавшуюся чицу и свернул ей шею. Да, такая же, как когда-то Клим подстрелил: ящерица ящерицей, зелёная с серым брюшком, только передние лапки короче обычного, а из боков торчат длинные перепончатые крылья.

– Вот ты тварь… – пробормотал Вран. На левой задней лапке добычи, ближе к растопыренным в смерти пальцам с острыми коготками, виднелось узкое колечко. Намертво заклёпано, не разжать. Ножа нет, только у наёмника, поэтому удачливый охотник схватил всю тушку целиком, поднёс к глазам. Ну да… На узенькой полосе металла каким-то мелким инструментом была выбита косая семёрка и короткая надпись.

Inquisicio secundi. Знать бы ещё, что это означает.

По-русски Вран и читал бегло, и писал – судя по мнению травника Игнатия – почти без ошибок, а вот иностранным языкам его никто не учил. Некому и незачем; с отцовой точки зрения и русский письменный-то особо не нужен. Нет же больше общей большой России, как оно в книжках, одно Венецкое княжество осталось.

Он хозяйственно вернул в шлейки штанов ремень, потом сложил крылья мёртвой чице, чтобы не обломать, пока ползёт, и двинулся было обратно, к месту наблюдения. По-пластунски, как положено.

– Стоять, Трезор! – Что-то твёрдое упёрлось ему в затылок вместе с этим пугающим, змеиным шёпотом. Вран замер, так и держа в одной руке дохлую чицу, а второй опираясь о колючую траву. Как не обмочился – одни духи знают.

– Потерял бдительность – всё. Убит на месте. – Уже узнаваемым голосом тихо сказал Санчо. – Ладно… Дальше ползи. На этот раз повезло.

Вран выдохнул и оглянулся: наёмник с полной, судя по бульканью, фляжкой лежал рядом. В руке у него был нож, рукояткой которого он и ткнул в затылок парня. Санчо ловко перехватил его в руке и сунул в ножны на поясе одним точным экономным движением. Ловок, гад!

– Чицу чем прибил? Или она от ужаса, когда тебя увидела?

– Камнем… Из пращи. У неё кольцо на лапе, там семёрка инквизиторская.

– Из пращи – лёжа?! Да ты просто зверь, парень… Это вообще возможно, замаха же нет?

– Как видишь.

Наёмник ничего не ответил, сунул только флягу, а сам забрал летучую ящерицу для осмотра. Вран отвинтил оплавленную крышку и надолго припал к воде.

– Пей поменьше. Это нам до вечера, да и ссать лёжа – так себе затея. Хм… Да. Инквизицио секунди. Они, родимые. Вторая инквизиция, значит, и семёрка характерная. Они этих тварей и правда приручили, не врали мужики в отряде.

– Зачем?

– Ну я ж говорил: как собак. Летает эдакая дрянь, увидит кого, вернётся, посвистит на плече. Ей мяса кусочек, а хозяевам – информация. Доступно объяснил?

Не дожидаясь ответа, Санчо отшвырнул тело чицы подальше в траву.

– Флягу давай, водохлёб.

Он сам отпил совсем немного, прополоскал рот, проглотил. Потом решительно завинтил фляжку и отложил в сторону, прикрыв от палящего солнца краем рюкзака.

– Ждём вечера. Я и с той стороны холма глянул: не прорвусь один. Из тебя боец – как из говна пуля, да и оружия нет. Ты на ножах хоть умеешь драться?

– Нет…

– Младенца ответ! – передразнил его Санчо. Впрочем, беззлобно и с какой-то задумчивостью в голосе. Он жевал длинную травинку, поглядывая на караван. Там всё было спокойно. Один из коричневых ряс только отходил в сторону, свистел что-то довольно громко, вглядываясь в небо.

– Ящерку свою зовёт, – догадался Вран.

– Типа того. Но это он до-о-олго будет звать.

Солнце перевалило за полдень, жара стала звенящей, настоянной на запахе трав. От реки, до которой было не так уж и далеко, толку в смысле свежести никакого. Вода во фляжке, несмотря на суровый тон Санчо, убывала довольно стремительно. Вран бы сейчас с удовольствием искупался, но где там… Между ними и рекой было почти полтора десятка препятствий. Потных, злых, вооружённых.

– Слушай, – лениво спросил наёмник. – А ты чего вообще умеешь? Надо ж знать, что за юный падаван мне достался.

Словечко было незнакомое, но Вран догадался, что это нечто вроде ученика. Или его матерно обругали только что, а он и не понял. Тоже, конечно, вариант.

– Читать. Писать. Рыбу ловить. Охотиться – но без огнестрельного, у нас его и не было. В кожах разбираюсь, отец обучил. При воспоминании о погибшем кожевеннике Вран было загрустил, но Санчо не дал ему впасть в тоску.

– Ещё что?

– Со скотиной управляюсь, деревенский же. Плаваю хорошо. Могу лодку сделать, на вид некрасиво выйдет, но не потонет. Бабы меня любят…

– Это ты им рассказывай, мне не надо. С луком как?

– Ну… Так себе. Руки слабые. Мачеха говорила, наследственность у меня плохая. Мать-то была маленькая, худенькая. Ростом я ничего, а вот сил маловато.

– Это тебя в вольном отряде не гоняли, парень. Дело наживное. Так… Смотри, нам надо этих скотов перебить. Я над Антошкиным телом поклялся, что ни один не уйдёт, да и у тебя… Есть причины. Автомат есть. Почти два магазина патронов – есть. Нож даже имеет место. Но я, как боевая единица, против четырнадцати не сыграю. Их или отвлечь надо или разделить как-то. Слушай, а ты можешь бабку изобразить?

– Бабку?! – оторопел Вран. – Это как?

– Ну так: старая, горбатая, с палкой. Будем из тебя живца делать.

Санчо достал из рюкзака тонкую накидку. Вещь была хитрая – с лицевой стороны зелёная, в каких-то пятнах и разводах. Камуфляж, но странный какой-то. А с изнанки – тёмно-серая, будто выношенная годами холстина. И с капюшоном, который тоже выворачивался на оба цвета.

– Палку я тебе в лесу добуду, любо-дорого смотреть будет. Ноги тощие, грязные, сапоги снимешь, никто и не почует подвоха.

Вран слушал молча. Нет, покривляться он любил, эдакую пародию на соседку Зинаиду изобразить может, только к чему это всё?

– Подходишь по дороге, медленно, не таясь. Проскрипишь, что там сзади мужики парня какого-то ловят, просили помочь, мол, им же и тащили.

– И что дальше? Ну, пойдёт двое-трое.

– Ха! Да хоть один. Дело в том, чем он вооружён будет. Короче, у нас часа четыре есть, а то и пять. Смотри, парень, начинаются полезные уроки: это – автомат. Если тебе попадает в руки такая штука, первым делом надо взвести затвор…

Перед закатом воздух словно сгустился, налился красноватыми отблесками солнца. Близкая и – несмотря на десятки проходов через такие с Проводником – пугающая Полоса нависала над импровизированным лагерем.

Патер-лейтенант Владислав почти спал. На посту ему стоять нужды не было, хватало бойцов против этой кучки деревенской размазни. Даже если всё… как его там, Излучье? Если все оставшиеся сюда придут, послушники их здесь и оставят. Проводник Михо – парень надёжный, в случае чего с собой утащит в Полосу.

Остальных и не жалко.

Патер Владислав вяло размышлял, не погорячился ли он с исполнение приказа. Нарочный от самого генерал-кардинала Лютополка прискакал к советнику, а уж тот велел доставить сына кожевенника. Кто ж его знал, что сыновей двое… За убийства отвечать не придётся, приказ он выполнил. Правда, как выяснилось, наполовину: Клим этот сволочь немногословная, благо в Венецк сразу сплавил, но и без него хватало информации. Пара алкашей в Излучье, староста. Последний, правда, под горячую руку Михо попался, видать, судьба такая. Мог бы и выжить.

– Патер командир! Бабка какая-то на дороге!

На крик послушника он лениво поднялся, отряхнул рясу и неспешно пошёл посмотреть. Послушник был юн, грязен и тороплив. Как его там, Андрей? Или Тимофей? Да Полоса с ним, не важно. Отряд был сборный, спешно сляпанный из тех, кто оказался под рукой. Запоминать их ещё, уродов…

– Чито за бабака? – встрепенулся рядом Михо. Любопытный паренёк, горячий. Золото любит. Далеко пойдёт, тем более – Проводник. – Ипать бабаку можна?

– Да хрен её знает, кто это. Ипать – старовата.

Стуча по пыльной дороге длинной изогнутой палкой, явно найденной в лесу, бабка подошла ближе. Грязные босые ноги шлёпали по остаткам асфальта, руки, скрюченные какой-то болезнью, все в пятнах то ли глины, то ли какой кожной болезни, сжимали палку.

– Ребятишечки… – проскрипела бабка пронзительно. – Тама наши деревенские вам мальчонку тащили… Да он в лес удрал, ловят. Вы б спомогли.

Патер Владислав почувствовал прилив бодрости. Не подвели алкаши-то, поймали второго сына того бородатого недоумка, что с топором кидался.

– Далеко? – осведомился он. Голос был звучный, бархатистый, в храме таким хорошо вещать. Да и здесь не лишнее – бабка чуть на колени не упала, горб только помешал, вон как топорщится под тряпками.

– Рядом, рядом, – заскрипела она, дергая свободной рукой, показывая себе за спину. – Спомочь бы надо спымать.

Вот карга старая! А сама, небось, награды ждёт.

Михо, осмотрев «бабаку» на расстоянии, потерял всякий интерес. Это ипать нельзя. Только если год без бабы, тогда, может… Да и то вряд ли. Зря он ту молодуху в кустах прирезал, зря. Но дюже она кусалась, сучка.

– Так. Андрей…

– Я – Тимофей, – пискнул послушник.

– Да мне по хрену, хоть Васисуалий. Бери пару бойцов и за бабкой, пусть покажет, где там мальчонка. Потом всех приведёшь сюда, и деревенских, и парня, и бабку. Будем… хе-хе, награды раздавать.

Бабка молча повернула назад, постукивая палкой. Трое бойцов – Тимофей с автоматом за старшего, ещё двое с мечами – рванулись за ней. «Бабака» вроде и шла медленно, а догнали её уже возле поворота, где кусты закрывали дорогу дальше.

– Дагоняд, патэр?

– Куда денутся. Конечно, догонят. Иначе я на ремни нарежу. Или ты их в Полосе оставишь навсегда, типа как потеряешь.

Михо заливисто рассмеялся, сверкая зубами. Идея ему понравилась.

Патер-лейтенант повернулся, властно скомандовал остальному отряду собраться у подвод, поймать пасшихся поодаль лошадей и вести к телегам. Похоже, день ожидания окупился, скоро и ехать можно. Только пара послушников, повинуясь его жестам, осталась на постах. Пусть так, мало ли.

Остальные, довольно гогоча, уже бежали к командиру.

А вот за поворотом всё было не так радостно. Тимофей, от которого в серьёзном бою проку и так было бы немного, уже лежал на спине, булькая перерезанным горлом. Один из напарников валялся чуть дальше, мордой в пыльную дорогу, даже не шевелясь. Оставшийся послушник дрался с Санчо, пытаясь крикнуть, позвать на помощь остальных, только вот никак не мог – мощная рука наёмника зажала шею в замок, поэтому даже пропищать было проблематично.

Вран, откинув капюшон и вытащив со спины ком травы, изображавший горб, вертел в руках автомат. Лезть в драку ему прямо запретил Санчо.

Автомат был увесистый. На килограмм, наверное, тяжелее того, что у наёмника, с вычурным деревянным прикладом, украшенным резьбой и узором из сцепленных друг с другом косых семёрок. И магазин не пластиковый, а железный, рубчатый. К тому же на стволе были тонкие полоски зарубок. Глядя на оседающего послушника, которому Санчо свернул-таки шею, Вран пересчитал зарубки – одиннадцать. Что это значит? Непонятно.

Надо потом спросить у… напарника. Слово непривычное, но точное, выходит.

– Дальше по плану, – слегка пыхтя после драки, бросил Санчо. – Просто долби очередью, пока патроны не кончатся. – Главное, не в мою сторону дороги. Попадёшь – отлично, нет так нет. Но огнём их прижмёшь, а я точечно отработаю.

Они нырнули каждый в свою сторону, в густые заросли вдоль давно разбитой трассы районного значения, и начали пробираться к противнику. Судя по долетавшим досюда крикам, вряд ли кто услышит их приближение.

Инквизиторы старательно праздновали запах тени от шкуры неубитого медведя.

С той стороны дороги, где прятался наёмник, громко и не особо умело – у Врана вышло бы лучше – дважды прокуковали. Парень снял автомат с предохранителя, положив оружие на подходящую крепкую ветку, у самого ствола на высоте своей груди. Караванщиков видно было плоховато, но ближе подбираться опасно. Потом навёл прицел на сгрудившихся возле подвод людей, зажмурился зачем-то и нажал на спусковой крючок, неприятно тёплый, будто хранивший ещё память о недавно погибшем хозяине.

Вообще, автомат стреляет не очень громко.

Но даже этого треска и настойчивых ударов приклада в плечо, едва не отбросивших Врана в кусты, парню хватило. Мотался на том конце оружия, как поплавок, но палец не разжал. Новичкам вообще везёт, а ему так и вовсе духи подарили золотую рубашку – первая же очередь попала в патера Владислава и Михо, стоявших рядом, чтобы не протягивать далеко кожаный бурдюк с вином. Заодно пара пуль и послушнику рядом.

Заржали испуганные пальбой лошади, которых не успели довести до телег.

Из-за кустов сухо треснули одиночные. Санчо на стрельбу очередями всегда смотрел свысока – для неумех это, да и патроны нынче дороговаты.

Когда автомат в руках Врана перестал трястись, чем-то внутри сухо щёлкнув и замолчав, парень открыл глаза. В зоне видимости не было никого живого. Правда, и зона та была невелика, кусты всё-таки. Но простреленную синюю рясу увидел. И коричневых немало.

Снова выстрелил Санчо. Но вот ответная стрельба откуда-то со стороны Дебрянки – это враги. Похоже, друг друга не видят, но дуэль продолжалась.

– Теперь не ошибиться. Только не ошибиться, иначе я подведу… напарника, – прошептал Вран. Он полез в карман и достал три патрона – всё, что ему отдал Санчо. Отщёлкнул магазин, вставил, как учил наёмник, по одному патроны. Вроде, правильно. Острыми головками к сгибу рубчатой железной коробки. Воткнул её обратно и взвёл затвор. Теперь у него есть ещё один шанс. Короткая, на три щелчка, но очередь.

Неловко ухватив автомат посредине, как чурбачок, он по кустам медленно побрёл в сторону стреляющего врага.

Хлоп. Тишина, совершенно мёртвая закатная тишина, когда даже насекомых не слышно. Снова – хлоп! Совсем рядом где-то, близко. Не наступить бы на сучок, а то из охотника станешь жертвой. Моментально. В бою оно так.

Он лёг, выставив автомат перед собой, и пополз к уже заметному отсюда проблеску света в кустах. Вот он, сволочь!

Лежащий за камнем недалеко от реки послушник был постарше остальных. Да и поумнее. Поняв, что караван разгромлен, он не стал кидаться на врага, а затаился, изредка постреливая в сторону кустов, где сидел Санчо.

Вран тщательно прицелился. Руки дрожали, если держать автомат на весу, он сейчас и в слона не попадёт, хорошо, что лёжа. Были такие звери, на картинках видел. Большие, серые, с хобо…

Палец словно сам нажал на спуск.

Первая пуля попала в камень, но дальше Врану повезло: автомат задрало вверх, а послушник испуганно вскочил от близкого выстрела, поэтому обе оставшиеся пули попали ему в грудь. Одна в солнечное сплетение, вторая ближе к шее.

Послушника откинуло назад, его автомат со звоном упал на камни. Надо бы проверить, убедиться, что всё кончилось, но Врану было просто страшно. Встать, подойти к мертвецу, которого своими руками только что отправил в нижний мир духов, ворочать тело, смотреть в стеклянные глаза…

– Ку-ку! – раздалось неподалёку. – Ку!

– Ку-ку-ку! – как и договаривались, откликнулся Вран. По кустам, еле заметная в приближении ночи, скользнула тень. Санчо мягко опустился рядом, оглядываясь.

– Неужели? Да ты индеец, не меньше. Команч из племени черноногих. Готов пациент-то?

– Вроде да… – Врана ощутимо трясло. Нет, правда, это он сам, впервые взяв в руки автомат пять часов назад, вступил в бой и выиграл?!

– Вроде Володи, блин. Да точно. Видишь, нога торчит из-за камня? В такой позе никто дольше пары минут не пролежит. Больно будет эдак вывернуться.

Санчо сунул свой автомат в руки Врану, достал на всякий случай нож и, пригнувшись, выскочил из кустов.