Текст книги "Комитет по встрече (Сборник) "

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Если нам для чего-то и могла бы потребоваться полиция, так это для защиты от ваших преступников, – словно прочитал его мысли элиант. – Однако вы заверили нас, что ваши службы безопасности гарантируют нас от подобных проблем. Поскольку землян на Континенте немного, а ваша цивилизация в целом заинтересована в контакте с нами, то у этих гарантий есть основания. Иначе мы бы не позволили вам открыть здесь Миссию.

Фрэнк обратил внимание, что Хаулион сказал «на Континенте», а не «на планете». Элиантам нет дела до деятельности землян за пределами их обитания. Преступления против грумдруков их не волнуют. Возможно, они даже одобрили бы их.

– Но теперь вам известно, что в космосе много различных цивилизаций, подал голос Моррисон, до сей поры в основном молча наблюдавший за беседой. – Что вы будете делать, если одна из них высадится здесь без вашего согласия?

– Разве галактическое сообщество не защитит нас? – иронически улыбнулся Хаулион. Чувствовалось, что он цитирует земных дипломатов.

– Галактическое сообщество слишком аморфно и не склонно встревать в конфликты, – Моррисон сделал неопределенный жест рукой. – Особенно когда речь не о геноциде, а всего лишь о незначительном нарушении интересов.

– Уж не хотите ли вы выяснить, любезный Эдвард, что будет, если у нас возникнет конфликт с в а м и? – Хаулион по-прежнему улыбался, но фиолетовые глаза слегка прищурились.

– Ну что вы, Эннальт, разве земляне давали повод…

– У нас есть что противопоставить неизящному поведению в масштабах планеты, – холодно заметил элиант. Конкретизировать он, по всей видимости, не собирался.

Повисла неловкая пауза.

– Я собираюсь поиграть на айоле, – сказал наконец Хаулион. – Желаете послушать?

Земляне энергично согласились. Хозяин дома предложил пройти в соседний зал, где лучше акустика. Там все трое вновь опустились в кресла; на этот раз кресло Хаулиона стояло на овальной площадке в стороне от центра зала, и места слушателей также, по-видимому, были выбраны не случайно. Айола оказалась духовым инструментом, похожим на три флейты разных размеров, соединенных изогнутой трубкой с мундштуком. Хаулион некоторое время держал инструмент на отлете, полуприкрыв глаза, затем медленно поднес его к губам.

Еще до того, как Фрэнк различил первый звук, он почувствовал странное нарастающее томление, так что, когда айола наконец зазвучала, у него вырвался вздох облегчения. Мелодия поначалу была удивительно чистой и нежной; три флейты то пели в унисон, то переговаривались друг с другом. С первых же тактов музыка захватила Фрэнка, обыкновенно почти не соприкасавшегося с этим видом искусства. Он словно плыл по прозрачной спокойной реке под бескрайним небом, чувствуя умиротворение и какую-то светлую грусть. Вдруг на воду набежала рябь, потянуло холодным ветром: одна из флейт подала диссонансную ноту тревоги. И вновь мелодия журчала и переливалась, как прежде, но чувство тревоги не оставляло. Все чаще и чаще то одна, то другая флейта делала пугающий намек, и Фрэнк ощущал, как растет в нем безотчетный страх надвигающейся неминуемой беды. Хотелось озираться по сторонам, чтобы, наконец, увидеть источник опасности и встретиться с ней лицом к лицу; но горизонт был чист, река все так же струилась по равнине, и это было невыносимее всего. И вот, когда страх достиг высшей точки, словно раскат грома пронесся над равниной. Заклубились черные тучи, засверкали молнии, речной поток вспенился. Перед мысленным взором Фрэнка, рассыпаясь лавой, с ревом и гиканьем неслись на кривоногих лошадях черные всадники, закутанные в шкуры, с окровавленными саблями и пылающими факелами. Черный дым затянул небо, на улицах объятого пожаром города кипела жестокая битва. Флейты перекрикивали друг друга. Теперь в их голосах звучали лязг оружия, стоны агонии и вопли отчаяния, остервенелые крики бойцов, проклятья и мольбы о пощаде. Затем на фоне всего этого где-то вдалеке возник тихий плач ребенка.

Звуки битвы стихали. Тучи расступились, и солнечный свет озарил двух последних израненных бойцов, все еще продолжавших смертельную схватку; каждого из них изображала одна флейта. И вот один из воинов со стоном бессильной ненависти повалился к ногам врага. Победитель запел торжествующую песнь, но внезапно она оборвалась на полуслове: умирающий из последних сил нанес ему удар мечом.

Плач приблизился. Одинокая фигурка брела по выжженной и залитой кровью земле – единственное живое существо среди этого торжества смерти и хаоса. Даже вороны не кружили над полем битвы; лишь ветер гнал над пепелищем серые клубы дыма. Третья флейта рыдала, а две другие тихо пели о тоске и безнадежности, о тщете всех надежд, об утраченном навсегда и о милосердной смерти, которая лишь одна кладет конец страданиям. Постепенно плач переходил во всхлипывания, затихал; ребенок остановился и опустился на колени, закрыв лицо руками и все ниже опуская голову, пока не застыл в этой позе. Ветер трепал его жалкие лохмотья. Плач стих, и следом за ним медленно растаяли в воздухе последние звуки мелодии.

Некоторое время Фрэнк сидел, не в силах пошевелиться; вдруг что-то теплое капнуло ему на руку, и это ощущение привело его в чувство. Подняв руку к лицу, Хэндерган с удивлением обнаружил, что оно мокро от слез. Он взглянул на Моррисона и обнаружил, что тот тоже вытирает левый глаз. Хаулион невозмутимо убирал инструмент в футляр, похожий на двустворчатую раковину.

– Вы, как всегда, великолепно играли, Эннальт, – сказал Моррисон.

– Да, – кивнул Фрэнк, – это было потрясающе.

– Рад, что доставил вам удовольствие, – ответил элиант. – Надеюсь на приятное общение и впредь.

Фрэнк понял, что сегодняшняя встреча окончена. В самом деле, Моррисон уже поднимался из своего кресла.

Через несколько минут глайдер уже нес землян по направлению к Миссии.

– Никогда бы не подумал, что музыка может производить такое впечатление, – произнес Хэндерган.

– В диапазоне айолы есть как ультра-, так и инфразвуковые частоты, воздействующие на психику, – спокойно пояснил Моррисон. – Заметили, он начал с ультразвукового вступления?

– Вот как? Ну что ж, все чудеса в нашем мире имеют простое и логичное объяснение.

– Это не отменяет того факта, что Хаулион – прекрасный музыкант. Вы или я не добились бы от айолы ничего, и даже профессиональному земному музыканту пришлось бы долго учиться, чтобы использовать все возможности инструмента. Впрочем, с элиантской точки зрения Хаулион играет хорошо, но не идеально. По крайней мере, так считает он сам. Я слышал исполнителей, которых он ставит выше себя, но боюсь, что землянин слишком туг на ухо, чтобы оценить разницу.

– На чем строится наш торговый обмен с Эксанвиллем?

– Мы импортируем продукты биотехнологий и продаем машины и услуги, связанные с применением машин. Подробнее узнайте в Торговом Отделе.

– А предметы искусства?

– Их свободная продажа на планетах Земной Лиги запрещена.

– Но почему?

Моррисон усмехнулся наивности инженера.

– Фрэнк, земные деятели искусств тоже хотят есть. Неужели вы думаете, что они выдержали бы конкуренцию с э т и м?

– Чертов протекционизм! Но тогда я не понимаю, какой смысл в этой затее с древней классикой.

– Смысл в том, чтобы заставить элиантов купить компьютеры, без которых они прекрасно обходятся. Ведь, собственно, наш бизнес здесь пока идет не слишком успешно. Элианты редко нуждаются в машинах. Разве что иногда им нужно починить что-нибудь сложное или громоздкое. Кроме того, некоторые из них приобретают наши транспортные средства. Но большинство, несмотря на нашу рекламу, по-прежнему предпочитает путешествовать с помощью леари. Это такие животные, развивают скорость до 140 миль в час. По всей видимости, продукт Е-технологий.

– Значит, вашим друзьям элиантам пытаются впарить компьютеры, а вы в этом участвуете?

– У меня свой шкурный интерес – охота добраться до их древних архивов, из которых пока мы получали доступ лишь к разрозненным кускам. Видите ли, компьютеры не столь уж бесполезны. Эти их записи на кристаллах действительно надежны, но, как я уже говорил, их коммуникационные устройства умеют только передавать информацию, а не обрабатывать. Когда информации многие терабайты, невозможно что-либо найти и систематизировать вручную. Элиантов это не смущает: с их точки зрения, вся древняя информация одинаково ценная, можно брать любой кусок и получать эстетическое удовольствие. Но у нас-то иной подход. А что касается друзей… вряд ли даже Хаулиона я могу назвать этим словом. Сомневаюсь, что землянин может добиться от элианта большего, чем благожелательный нейтралитет. У них и друг с другом-то прохладные отношения… а мы для них варвары. Нас просто терпят.

– М-да, сегодня Хаулион прямо намекнул на это… Он когда-нибудь прежде заговаривал о тайном оружии элиантов?

– Со мной – никогда. У меня такое чувство, что он специально заговорил об этом в вашем присутствии.

– Но почему?

– Тут можно только гадать… Полагаю, дело в вашей профессии. Вы специалист по информационным системам.

– Ну и что? – все еще не понимал Фрэнк.

– При известной доле фантазии так можно назвать и сотрудника разведки.

– Но это же чушь! Моя должность чисто техническая и не имеет отношения к спецслужбам!

– Если бы это было и не так, вы бы все равно об этом не сказали, верно? – усмехнулся Моррисон.

Фрэнк раздраженно пожал плечами:

– К тому же, у элиантов ведь нет разведки.

– Вы забываете, что Хаулион интересуется землянами, равно как и прошлым собственной расы, так что он знает, что такое спецслужбы. И решил через вас неофициально предупредить Землю, что элианты не бессильны и могут защитить свои интересы.

– И как по-вашему, это не блеф?

– Вы спрашиваете от имени разведки или технической службы?

– Да ну вас! – рассердился Хэндерган.

– Фрэнк, вы слишком бурно реагируете на шутки. На самом деле, я знаю об этом не больше вашего. Когда-то у них были и войны, и оружие. Не исключено, что где-то на Эксанвилле остались не только хранилища древней классики, но и древние арсеналы. Но мне представляется крайне сомнительным, чтобы в условиях отсутствия каких-либо социальных структур старинное оружие можно было эффективно применить. Тем паче что нынешние элианты никогда не имели дела с оружием и, главное, вообще считают физическое насилие неизящным.

– Будь это наоборот, они, вероятно, давно бы перебили друг друга.

– Наверняка, – неожиданно просто согласился Моррисон. – Но ведь и люди сделали бы это, если бы их мораль предписывала убийства.

– Мораль – не божественная данность, а кодифицированный здравый смысл данного общества. Разрушительная мораль противоречит здравому смыслу и не может существовать долго и устойчиво.

– В истории человечества общества с моралью разрушительного типа доминировали вплоть до XXI столетия. Кстати говоря, даже наличие морали, осуждавшей насилие, очень долго не мешало людям убивать и терроризировать друг друга в массовом масштабе. Но вы верно отметили, что мораль категория общественная. У элиантов нет общества и не может быть морали. У них есть только их представления об изящном.

– Между прочим, что за существо нам сегодня прислуживало?

– Это айри. Предки айри были приматами, вроде наших человекообразных обезьян. Элианты усовершенствовали их с помощью Е-технологий. По сути, айри – полный аналог наших роботов. Точно так же они делятся на несколько разных видов, специально предназначенных для разных работ. Их интеллектуальный уровень выше, чем у земных обезьян и дельфинов, но, разумеется, ниже, чем у человека.

– Вы уверены?

– Не хотите ли вы сказать, что ради перспектив торговли с элиантами мы закрываем глаза на практикуемое ими рабство? – возмутился Моррисон.

– Именно это я и хочу сказать. Эти существа не похожи на животных. Даже на умных животных.

– Потому что они не животные. Они биороботы. И не думайте, что Миссия не занималась этой проблемой, прежде чем дать элиантам статус B. Они позволили нам обследовать нескольких айри, и земные специалисты согласились, что тех нельзя признать разумными существами.

– Землянам могли специально подсунуть дефективных особей.

– Мои коллеги сами выбирали айри.

Фрэнк неопределенно хмыкнул.

– И что, эти айри всегда преданы хозяевам?

– Без сомнения. У них, как и самих элиантов, не бывает фатальных дефектов. Так что появление взбесившихся айри столь же невероятно, как и появление маньяков среди их хозяев.

– Наверное, раз элианты их не боятся. Ведь, насколько я понимаю, в каждом доме имеется несколько айри, а случись что, элианты других домов не смогут прийти на помощь хозяину.

– Так и есть. Впрочем, хозяев может быть и несколько – не всегда же элианты живут в одиночестве. Но принципиальной картины это не меняет.

– Кстати говоря, как они размножаются? Хаулион говорил, что у них нет секса, но я побоялся расспрашивать – вдруг это гфурку.

– Действительно гфурку, в особенности если речь идет о земном сексе. Хаулион один из немногих, кто может произносить этот термин, не показывая своего омерзения. Но у самих элиантов это происходит несколько иначе. У них существует спаривание, но оно служит только для продолжения рода; какая-либо физиологическая или психологическая потребность в нем отсутствует. Решение о зачатии принимается чисто рассудочно, и вероятность оплодотворения – 100 %. Совокупление длится несколько секунд, никакого удовольствия – как, впрочем, и дискомфорта – участники не испытывают. Выбор партнера не связан с личными отношениями. В любом случае, даже если партнерами становятся мужчина и женщина, временно живущие вместе – как я говорил, семьи здесь только временные – на период беременности женщина прекращает общение с другими элиантами, включая и отца ребенка. Беременность крайне неизящна, женщину в таком состоянии могут видеть только айри.

– Погодите, что, и роды принимают тоже айри?

– Я же говорю – элианты добились удивительных успехов по части собственной биологии. Как беременность, так и роды протекают легко и безболезненно. Квалифицированная медицинская помощь не требуется. Но все равно это гфурку, точнее, гфурку-саутэн – необходимое зло. Поэтому женщины, как вынужденные соприкасаться с неизящным, считаются… ну, не то чтобы существами второго сорта, но, в общем, не ровней мужчинам. Причем сами они с этим вполне согласны.

– М-да, воображаю, какого мнения эти утонченные элианты должны быть о людях. Я слышал, что многие расы космоса относятся с отвращением к чрезмерной сексуальной активности землян. Но они могли бы быть к нам более снисходительны. В конце концов, люди таковы от природы, и потом, мы осознали необходимость обуздать секс…

– Ну да, прошедший процедуру ликвидации либидо имеет дополнительный плюс при приеме на ответственную работу, – усмехнулся Моррисон. – И все равно ее проделывают лишь 60 %, да и из тех больше половины проходят обратную процедуру при уходе в отпуск. А что касается природы, Фрэнк, то элианты изначально ничем не отличались в этом плане от нас. Но, едва Е-технологии им позволили, они переделали свой организм, дабы избавиться от похоти раз и навсегда. Ученый, разработавший соответствующую методику, на протяжении тысячелетий почитался как один из величайших благодетелей, его имя Арвилан – поминается во многих старинных балладах.

Глайдер выруливал на посадочную площадку. После причудливой архитектуры элиантов прямоугольные параллелепипеды Земной Миссии показались Фрэнку редким уродством.

На следующий день, спустившись пообедать в столовую, Фрэнк обнаружил там своего начальника, толстяка по фамилии Мюллер, который, похоже, ждал его.

– А, Хэндерган! – рявкнул Мюллер на всю столовую, энергично хлопая пухлой ладонью по сиденью стула рядом с собой. – Идите сюда.

Фрэнку не хотелось говорить за обедом о работе, но делать было нечего. Было слишком маловероятно, чтобы вечно занятый Мюллер звал его для какой-то иной цели.

– Итак, вчера вы общались с местными? – спросил он, едва робот принял у Фрэнка заказ. Термин «местные» показался Хэндергану пренебрежительным, но он постарался не показывать своего раздражения.

– Я вижу, слухи распространяются быстро, – буркнул он.

– Мы живем в эпоху информационных технологий, Хэндерган, кому как ни вам это знать, – хохотнул Мюллер. – Ну и что вы о них думаете?

– Об элиантах?

– Ну не о грумдруках же!

– Что к ним можно относиться как угодно, только не пренебрежительно.

– Так, так, ну а еще?

– Послушайте, босс, чего вы от меня хотите? Если вам нужна информация об элиантах, обратитесь к отчетам Отдела Науки. Я вряд ли могу добавить что-то новое. К тому же я общался только с одним из них.

– С одним! Вам разве не известно, что немногие в нашей Миссии могут этим похвастаться? Даже в Дипломатическом и Научном Отделе не каждый может рассчитывать, что они станут с ним разговаривать, а из техников вы вообще первый за долгий срок. Когда земляне только прибыли сюда, у элиантов был большой интерес к людям. Но очень скоро они стали воротить нос.

– Вам знакомо понятие «гфурку»?

– Ну разумеется. Элиантские правила вежливости. Не говорить о том, о сем, о пятом, о десятом. Не икать, не сморкаться и все такое. Но, Хэндерган, не думаете же вы, что в Миссии работают одни идиоты. Понятно, когда мы обнаружили, насколько строгий у них этикет, то стали стараться соблюдать их правила. Но они все равно крайне неохотно идут на контакт.

Фрэнк усмехнулся. Ему была знакома самоуверенность землян, считавших себя покорителями Вселенной. Дух американских пионеров, вырвавшийся из прерий на галактические просторы и по пути претерпевший прагматические изменения в каменных джунглях мегаполисов. Сравнительно молодая цивилизация, подорвавшая монополию древней расы зурбицан на межзвездные перевозки. Римляне и варвары в одном лице. Фрэнк мог себе представить это «соблюдение правил», когда сквозь формальную корректность землянина за милю разит надменностью по отношению к угасающей расе, никогда не знавшей ни компьютеров, ни космических кораблей.

– Полагаю, за это время элианты успели достаточно изучить землян, чтобы больше не испытывать к ним особого интереса, – сказал он.

– К ним? Вы хотели сказать «к нам»?

Фрэнк пожал плечами. Не хватало ему еще речей о патриотизме.

– Вам известно о компьютерном проекте? – продолжал допытываться Мюллер.

– Да. Парни из Торгового Отдела хотят убить двух зайцев. Продать элиантам компьютеры и получить доступ к их древним архивам.

– Между нами говоря, в этом заинтересован не только Торговый Отдел… Как по-вашему, вы могли бы убедить того элианта, с которым общаетесь?

– Мы коснулись этой темы, но я не думаю, что его можно заинтересовать компьютерами. Собственно, у меня даже нет уверенности, что он захочет увидеться со мной еще раз, – сказал Фрэнк и понял, что это правда.

– И тем не менее, хорошо бы вам удалось его заинтересовать. Вы же понимаете, в условиях отсутствия центрального правительства приходится работать чуть ли не с каждым элиантом по отдельности.

– Кстати говоря, а с кем заключалось соглашение об организации Миссии? – заинтересовался Фрэнк. – Ведь у элиантов и тогда не было правительства?

– О, это было чертовски хлопотное время. Сначала, как я говорю, элианты прибывали к нашим кораблям толпами на этих своих леарах… вы видели этих зверей? Нет? Поразительные твари, могут состязаться в скорости с глайдером… на низкой подвеске, разумеется. Наши раздавали им ви-плейеры с фильмами о Земле… в смысле элиантам, а не леарам, – хохотнул Мюллер. – И все пытались выяснить, кто же из прибывающих представляет местные власти. Особенная путаница была из-за того, что у них у всех были титулы… как потом выяснилось, ничего не значащие. Потом, когда наши компьютеры разобрались наконец в их языке и мы поняли, что у них нет социальных структур… н-да, это было непросто. В конце концов переговоры стали вестись с представителями нескольких крупных лантинов, изъявивших такое желание. Причем остальные не то чтобы делегировали им какие-то полномочия, а сказали, что не возражают против ведения с нами переговоров, но при этом могут возражать против их результатов. Точнее, вообще не считают эти результаты чем-либо для себя значащим. И опять же, сказали так не все, а некоторые, пожелавшие хоть что-то высказать. Ну, короче, подробностей не знаю, я же не дипломат, – словно спохватился вдруг Мюллер. – Суть в том, что некоторые элианты выразили готовность сотрудничать с нами, а остальные не стали возражать, при условии, что мы не станем навязывать им свое общество и свои порядки. И вот мы сидим тут и боимся чихнуть, дабы не обидеть Их Элиантские Превосходительства. Свободного перемещения по планете нет, с кем из нас общаться, выбирают они. Мое мнение, Хэндерган – никакой это не статус B. Дипломаты, как всегда, выдают желаемое за действительное. Это типичнейший C, ограниченные контакты.

– И насколько игра стоит свеч при таком раскладе? – Фрэнк невольно улыбнулся, употребляя этот старинный оборот.

– Стоит, Хэндерган, очень даже стоит. Их биотехнологии – это нечто. Вы знаете, как они строят дома?

– Да, я слышал про соэллис.

– А айри? Самовоспроизводящиеся роботы, это же мечта! Правда, пока мы их еще не закупаем… Тут будет масса проблем, как со стороны кибернетических концернов, так и от всяких идиотов типа защитников животных… Ну да ладно. Короче, при взгляде на все это очень у многих текут слюнки («Одного такого оборота достаточно, чтобы вызвать отвращение элианта», – машинально подумал Фрэнк). Особенно теперь, когда элианты турнули зурбицан. Казалось бы, мы оказались в положении монопольных разработчиков золотой жилы… вот только до нее еще надо добраться. Жаль, конечно, что сами технологии элианты давно утратили. Они пользуются лишь их плодами…

Тут в мозгу Фрэнка словно что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Главной целью компьютерного проекта являлась, разумеется, не старинная классика элиантского искусства, не утоление интереса историков и этнологов вроде Моррисона и даже не те продукты биотехнологий, которые Торговый Отдел расчитывал получить в обмен на компьютеры. Землянами двигала надежда раскопать с а м и биотехнологии, забытые много поколений назад, но, возможно, еще хранящиеся в древних архивах. Удача могла бы стать одним из самых грандиозных приобретений землян за все время межзвездных контактов. Конечно, в космосе хватало рас, превзошедших Землю по уровню развития в той или иной области, а то и во всех сразу. Но они ревниво оберегали свои технологические секреты. Элианты же, равнодушные ко всему кроме искусства, столь беспечны…

Фрэнк в упор посмотрел на Мюллера. Тот заговорщицки улыбнулся.

– Так что вы понимаете, Хэндерган, насколько мы заинтересованы в этом проекте.

Фрэнк медленно кивнул.

– Ну вот и отлично. Доедайте ваш обед, перерыв кончается, работа не ждет.

Вернувшись к своему терминалу, Фрэнк продолжал размышлять об открывшихся ему обстоятельствах. Очевидно, что ему, как инженеру по инфосистемам, предназначена не последняя роль в компьютерном проекте. И, зная прагматический подход Межпланетного Департамента, можно легко сделать вывод, что Фрэнк был отобран для этой роли еще на Земле. Сложная система тестов, которую проходит современный человек при всяком изменении должности и социального статуса, настолько закручена, что редкий кандидат может догадаться, что от него потребуется. Однако компьютеры уже знают это и знают процент вероятности успешного решения этим человеком каждой из предполагаемых задач. Понятное дело, что даже компьютеры не могут предвидеть заранее всех возможных ситуаций, но общее соответствие кандидата основным задачам они определяют очень неплохо. Интересно, подумал Фрэнк, какова роль в этом деле Моррисона? Действительно ли их знакомство было случайным, или Моррисон был связующим звеном между ним и элиантами? Моррисон не походил на человека, играющего роль. Если он и в самом деле не догадывается о подлинной цели Земной Миссии, то какова была бы его реакция на правду? Возмущение попыткой украсть у элиантов их секреты? Или радость по поводу возможности воскресить утерянные знания и применить их на пользу людям… да и самим элиантам, в конце концов? Вообще готовящуюся операцию вряд ли можно назвать кражей, раз обитатели Эксанвилля сами не подозревают о возможном содержимом своих архивов. Сама по себе идея заполучить утраченные технологии Фрэнка весьма вдохновляла. Хотя его профессия включала в том числе и защиту от несанкционированного доступа, сам он принадлежал к сторонникам свободы информации и возмущался барьерами, которые человеческая – да и не только человеческая – косность воздвигает на пути обмена знаниями. Но вот захотят ли земляне делиться с исконными хозяевами, когда – если – найдут то, что хотят? Фрэнк подумал, что все его нынешние сомнения наверняка тоже были предсказаны компьютером. А раз так и раз он выбран для этой работы, следовательно, принятое им решение будет в пользу проекта. Значит, и нечего ломать голову.

Фрэнк хмыкнул: в этом рассуждении было что-то от парадоксов из старинных рассказов о путешествиях во времени. Однако что же Моррисон? Должно быть, он не в курсе, иначе он или Мюллер дали бы Фрэнку это понять. Хэндерган неожиданно вспомнил предупреждение Хаулиона относительно средства борьбы с неизящным поведением землян. Уж не догадывается ли он? Нет, он сказал, что не возражает против проекта, но и не намерен в нем участвовать. У Фрэнка вдруг мелькнула мысль, что прямой путь мог оказаться самым коротким. Разве элианты не заинтересованы вновь обрести утраченные технологии? И разве в благодарность за помощь в этом они не поделились бы знаниями с землянами? Фрэнк мысленно усмехнулся. Политика не строится на понятиях типа благодарности. Поведение элиантов не так-то легко спрогнозировать на компьютерах, особенно учитывая, что они представляют собой не общество с централизованными институтами, а аморфный конгломерат индивидуалистов, у которых моральные и даже рациональные принципы заменены их собственными представлениями об изящности.

В этот же день Хэндерган вновь переговорил с Мюллером. Его интересовал один вопрос: намерены ли земляне постфактум предоставить элиантам найденную в их архивах информацию?

– О чем речь? – удивился Мюллер. – Ведь это мы собираемся поставить им компьютеры и перенести на них архивы. Следовательно, они в первую очередь получат облегченный доступ к своей информации.

Это звучало логично и, в общем, разрешало сомнения Фрэнка, если бы не гнездившаяся на периферии сознания мысль, что и этот вопрос был предвиден в его компьютерном досье и Мюллер понимал, что Фрэнк отказался бы участвовать в проекте на иных условиях. С другой стороны, кому как не Хэндергану было знать о широких возможностях подмены и искажения информации с помощью компьютеров. Техническая возможность обмануть элиантов существовала; более того, учитывая, что они никогда не покидают родную планету, они бы и впоследствии не обнаружили, что земляне пользуются их технологиями. «Впрочем, что толку сейчас гадать, – подумал Фрэнк. – В проект вовлечено много людей, в том числе и я; нечестная игра чревата для Земли оглаской и межпланетным скандалом. Правда, официально о цели проекта не объявляется, и, вероятно, не только мне; если технологии удастся найти, это будет подано как счастливая случайность. Но если та же „случайность“ окажется недоступной элиантам, это будет прямым признанием в преднамеренной подтасовке их варианта данных.» Он вспомнил слова Моррисона о разведке. Пожалуй, тот не так уж далек от истины… Интересно, кто такой Мюллер на самом деле.

На другой день у Фрэнка появилась интересная идея, и он сообщил Моррисону, что хотел бы снова повидать Хаулиона. Экзоэтнолог ответил, что элианты не любят, когда земляне слишком часто навязывают им свое общество.

– Но у меня есть мысль относительно компьютерного проекта. Мне кажется, Хаулиона она должна заинтересовать.

– Вот как? – Моррисон смотрел с монитора недоверчиво. – Вы же знаете, их вполне устраивает нынешняя система вытягивания информации наугад из общей кучи.

– Да, они считают все свое искусство приблизительно равнозначным. Но ведь это очень даже приблизительно, и такие тонкие эстеты и ценители, как элианты, не могут этого не чувствовать. Меж тем критерии отбора самого лучшего отсутствуют. Ни один критик не в состоянии охватить и проанализировать сколь-нибудь существенную часть их необъятного культурного наследия, а если бы таковой и нашелся, они все равно не согласились бы слепо довериться чужому вкусу, верно?

– Пожалуй. Ну и?

– Идеальным критиком мог бы стать компьютер.

– Хм! Я знаю, что на Земле предпринимались попытки приспособить компьютеры для анализа произведений искусства, но из этого же ничего не вышло. Машины хорошо справляются с отсевом произведений банальных и бездарных, в лучшем случае посредственных – равно как и с созданием таковых. Но у элиантов нет подобного барахла. Когда же речь заходит о шедеврах, компьютер бессилен.

– Верно, а знаете почему? Потому что для шедевров не существует объективных критериев, которые можно алгоритмизировать. Все слишком индивидуально. То, что один человек, со своим опытом, образованием, темпераментом и т. п. воспринимает как шедевр, у другого вызовет лишь фразу «в этом что-то есть», а третьему может и вовсе активно не понравиться. Так вот, элиантам и не нужны объективные критерии, они же доверяют в первую очередь собственному вкусу. Нужно просто чтобы компьютер изучил вкус своего владельца и давал оценки в соответствии с ним! А это уже вполне реально.

Идея показалась Моррисону интересной, и через два дня – ибо элианты, в отличие от землян, никогда никуда не спешили – он получил согласие Хаулиона на эксперимент. Правда, гирт Йоллесиэнский не верил в успех опыта и согласился лишь потому, что нашел его забавным, любопытным, поучительным, оригинальным – словом, тем, о чем элианты говорили «меня это развлечет». Четыре дня коллеги Фрэнка настраивали соответствующие программы, при деятельном участии Моррисона как консультанта по элианстскому искусству. Наконец Мюллер поздравил Фрэнка с успехом (что было явно преждевременно), выделил ему двух техников с аппаратурой и прозрачно намекнул, что неплохо бы уже при первом подключении к информационным каналам элиантов попытаться извлечь как можно больше сведений.

Хэндерган, техники и, разумеется, Моррисон забрались в глайдер.

– Подключиться в любом случае будет непросто, – заметил Фрэнк. Ведь, насколько я понимаю, Хаулион не специалист в их коммуникационных приборах.

– Полагаю, никто из них не специалист, – отозвался экзоэтнолог. Этим устройствам много тысяч лет.