Текст книги "Комитет по встрече (Сборник) "

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Когда программу сворачивали, многое бросили недоделанным, – заметил Хелсинг. – И твою документацию, очевидно, тоже.

Дверь отворилась, и вошел Джонсон, жуя калорийный батончик.

– Привет, Джо Джо. Как поживают призраки?

– Какие еще призраки? – спросил Збельски.

– Да вот, Джо Джо полагает, что в Марсополисе что-то нечисто.

– Я сказал неладно, а не нечисто, – возмущенно произнес Джонсон, покончив с батончиком. – Неужели все такие толстокожие, как Хелсинг, и не замечают никаких странностей?

– Например? – осведомился Хелсинг.

– Например, пыль. В одних помещениях ее полно, а в других – почти нет.

– Это зависит от материалов, из которых сделано то, что находится в помещениях, – ответил Паулини. – Мельчайшие частички тех из них, что более подвержены разрушению, и образуют пыль.

– Я не идиот, сам прекрасно это понимаю. Но в том-то и дело, что в совершенно одинаковых, типовых помещениях оказывается разное количество пыли.

– Ну, тут надо учесть, что при консервации здесь вряд ли проводили генеральную уборку. Так что эта пыль еще с тех времен.

– А ведь и впрямь, неравномерное получается распределение, – заметил Дженнингс. – Бог с ней, с пылью. Я про оборудование. В первом жилом корпусе все работает безукоризненно, а во втором и в третьем – куча отказов. Компьютер космопорта проработал без сбоев 60 лет, а в административных корпусах полно неисправных компьютеров, хотя они все это время стояли выключенными.

– Солнечные батареи опять же… – поддержал его Збельски.

– В те времена, как и сейчас, никто не заботился о долговечности техники, – возразил Хелсинг. – Все равно моральное устаревание опережает физический износ. Естественно, те устройства, отказ которых был чреват катастрофой, делали особо надежными, а каких-нибудь информационных табло это не касалось.

– Да, но есть ведь и отказы в системе жизнеобеспечения!

– В модулях, выработавших свой ресурс, не так ли?

– Однако аналогичные модули в других корпусах работают.

– Каприз вероятности, – пожал плечами Хелсинг. – Парни, вы что, старинных триллеров насмотрелись? В таком случае, пока с вами я, вампиров можете не бояться.

– Причем тут вампиры? – спросил Паулини.

– Книжка такая была лет 200 назад, про вампира Дракулу. По ней еще кучу фильмов сняли. Так вот, главного победителя Дракулы звали ван Хелсинг.

– А куда делась твоя приставка «ван»? – поинтересовался Дженнингс.

– Атрофировалась за ненадобностью. Вампиры боятся меня и без нее.

Дженнингс вдруг бросил взгляд на часы, поднялся и быстро вышел из комнаты, оставив Збельски в недоумении над шахматной доской.

На следующий день после разговора в комнате отдыха все астронавты «Вандерера» вновь встретились в зале заседаний, впервые со дня прилета снова собравшись вместе. Первоочередные задачи были выполнены: основные объекты Марсополиса исправно снабжались воздухом, водой и электричеством, в наиболее критичных узлах было установлено современное оборудование. На очереди были заводы (впрочем, для этих не слишком уж грандиозных сооружений более подошел бы термин «мастерские»), полярный трубопровод (этим должен был заняться Хок), дальнейшая модернизация электроники и ремонт менее важных объектов.

Обсуждение прошло быстро и по-деловому. Джо Джо, которому надоели насмешки Хелсинга, ничего не сказал о своих подозрениях ни командиру, ни остальным. Тем паче, что остальные, по всей видимости, не сталкивались в колонии ни с какими странностями, и Джо Джо начал уже сам сомневаться в том, что у его беспокойства есть какие-либо реальные основания. Выслушав последние указания Де Торо, астронавты разошлись по своим временным жилищам и комнатам отдыха.

Никто из них за всю прошедшую неделю ни разу не заглянул на корабль.

Аткинсон, согнувшись и освещая путь фонарем, пробирался по тесному коридору под промышленной зоной, проклиная дурацкого робота. Люди не для того создавали роботов, чтобы самим ползать по лабиринтам подземных коммуникаций, где даже нельзя распрямиться в полный рост. Задача человека состояла лишь в том, чтобы, подключившись к одному из контрольных узлов, определить для робота фронт работ. Но этот железный хлам имел наглость застрять где-то под промышленной зоной. Такое впечатление, что он заблудился. Конечно, немудрено заблудиться в этой путанице коридоров, труб и кабелей, но только не в том случае, когда в голове у тебя – или, если уж пытаться проводить некорректные аналогии со строением человека, в животе – находится оцифрованная трехмерная карта всех этих подземелий. Разумеется, можно было послать на выручку первому роботу второго, но где гарантия, что его не постигнет та же участь? Роботы тем и отличаются от людей, что в одинаковых ситуациях ведут себя одинаково. И если программисты, готовя роботов к их миссии на Марсе, где-то допустили ошибку, то можете быть уверены, что эта ошибка аккуратно продублирована в каждом из фотонных мозгов.

Аткинсон пробирался вперед, глядя на экран своего портативного компьютера, где отображалась карта и предполагаемый маршрут робота. Впрочем, с тех пор как он углубился в лабиринт, этого можно было и не делать, ибо на пыльном полу пролегли, словно рельсы, следы колесиков этого механического идиота. Поворот, развилка, еще поворот…

Внезапно Аткинсон остановился. В книгах люди в таких ситуациях обычно замечают нечто краем глаза и спокойно проходят мимо, и лишь несколько секунд спустя замирают, как вкопанные, осознав, что именно они увидели. Но в жизни парней с такой заторможенной реакцией не берут в астронавты. Аткинсон сразу понял, что высветил его фонарь, хотя и не ожидал увидеть это здесь. Это были следы – не робота, а человека. Или, если уж быть максимально точным, человеческих ботинок. Следы, совсем свежие, выходили из коридора слева и ныряли в коридор справа.

Аткинсон опустился на одно колено, освещая и разглядывая следы. Кто-то прошел здесь недавно. Должно быть, Хелсинг, кого еще могло понести в эти лабиринты коммуникаций. Каждый из астронавтов был занят своим делом и никто не знал, где в этот момент находятся остальные. Если кому-то нужна была чья-то помощь, он вызывал нужного человека по радио или через интерком. Но сейчас Аткинсон забрался слишком глубоко в эти каменно-металлические дебри, чтобы сигнал его передатчика мог пробиться к остальным, а ближайшая панель интеркома, если верить карте, находилась довольно далеко.

Аткинсон посветил налево, потом направо. Судя по карте, оба коридора тянулись достаточно далеко и пересекались с другими подземными ходами, так что игра в следопыта могла затянуться. Робот, разумеется, ни налево, ни направо не сворачивал, его не могли заинтересовать отпечатки ботинок. А с какой стати они должны интересовать Аткинсона? Разумеется, это Хелсинг. Или, может быть, Джо Джо. Что-то здесь ремонтировали. Кто еще может разгуливать по станции на мертвой планете, покинутой землянами 61 год назад?

Аткинсон раздраженно пожал плечами, ругая себя за то, что подобная чепуха вообще могла привлечь его внимание, и зашагал дальше по следу робота.

Длинный коридор, развилка, поворот…

Стоп. Следы колес исчезли. В десятке метров впереди луч фонаря освещал ровную, ничем не потревоженную пыль. «Не мог же он испариться», – подумал

Аткинсон, скользя лучом по направлению к себе. В шести метрах впереди след сворачивал вправо. В стену. В стену? Аткинсон подошел ближе и увидел проход.

Робот был прав. В этом коридоре ему следовало воспользоваться первым поворотом направо, и он это сделал. Вот только это был не тот поворот, что обозначен на карте.

«Что за черт», пробормотал Аткинсон. Наверху, в промышленной зоне, уже оказалось довольно много отступлений от архивных сведений. Но все они были пустяковые, а тут целый коридор, пробитый в скальной породе. И куда он ведет? Фонарь не давал ответа на этот вопрос, ибо коридор заворачивал.

Очевидно, робот заехал именно сюда и потерялся в непредусмотренной обстановке. Он ехал туда, куда ему велели, но по прибытии на место не нашел неисправности, которую надлежало устранить, и вообще блока, с которым он должен был работать. Ну так что с того? Это повод, чтобы вернуться и доложить людям об их ошибках, а не застревать там навеки. «Загадочные исчезновения, таинственные следы и тайные ходы, – подумал Аткинсон. – Готический роман, да и только. Смех один.» Он нагнулся и, посвечивая фонариком, вошел в дыру.

Двое астронавтов стояли перед вогнутой стеной смотровой площадки, отделявшей их от безжизненной пустыни, и смотрели на Марс. За последние несколько часов пейзаж снаружи заметно изменился. Фиолетовое прежде небо приобрело гнойно-желтый оттенок, очертания барханов размылись, и каменные уступы словно курились рыжеватым дымом. Но это был не дым, а мельчайшая марсианская пыль, продукт миллионолетней эрозии и метеоритных бомбардировок.

– Не вовремя Хок отправился на север, – сказал Дональд Вудро. – Похоже, буря разыгрывается не на шутку.

– С его оборудованием никакая буря не страшна, – возразил Харрис. – Да и разве на Марсе бури? Видимость одна. Удивительно, что в такой разреженной атмосфере вообще бывает ветер.

– Тем не менее, пыль, поднятая этим ветром, нередко окутывает всю планету. И мы, похоже, станем свидетелями этого зрелища.

– Никогда не понимал людей, добровольно поселившихся на планете, где единственное зрелище – пыльные бури, – проворчал Харрис.

– А ведь и не скажешь, что там, снаружи, всего 260? [1]– раздался у них за спиной еще один голос. – У нас такая температура ассоциируется со снегом, но никак не с пылью.

Астронавты обернулись и увидели Хелсинга.

– Я не слышал, как ты подошел, – сказал Вудро.

– Берегись, Дон, если ты не будешь бдителен, вампиры подкрадутся и откусят тебе голову.

– Вампиры? – удивился Вудро. – Причем тут вампиры?

– Так, вспомнил недавний разговор, – Хелсинг подумал, что и впрямь в последнее время его что-то часто тянет шутить на эту тему. – Вообще говоря, миф о вампирах достаточно интересен, вы не находите? Вампиры отличаются от прочей нечисти тем, что когда-то были людьми.

– Зомби тоже, – заметил Харрис.

– Что ж, у каждой расы своя мифология, – усмехнулся Хелсинг. – Но зомби, если я правильно помню, управляются колдунами. А вампиры вполне самостоятельные личности.

– Довольно странный разговор для людей с высшим техническим образованием, расконсервирующих земное поселение на Марсе, – заметил Вудро.

– Положим, у меня оно высшее биологическое, – ответил Харрис. – А интересно, что происходило с людьми, которые умерли на Марсе? Я имею в виду, хоронили их здесь или отправляли на Землю?

– На схемах колонии нет ничего, похожего на кладбище, – сказал Хелсинг. – С другой стороны, возить с Марса на Землю трупы – явное расточительство, особенно по технологиям прошлого века. Скорее всего, их кремировали здесь и доставляли на Землю капсулы с прахом.

– А были вообще умершие? – усомнился Вудро. – Колония не просуществовала и 15 лет, и вряд ли к работе здесь допускали старых и больных людей.

– В те годы медицинские нормы для работающих вне Земли уже не были такими строгими, как в эпоху первых марсианских экспедиций, – возразил Харрис. – К тому же наверняка здесь были несчастные случаи, особенно при строительстве.

Вудро собирался что-то сказать, но в этот момент от панели интеркома донесся мелодичный сигнал. Персональный браслет каждого астронавта позволял определить его местонахождение, если только тот не забирался в какое-нибудь хорошо экранированное место, так что неудивительно, что звонивший на смотровую площадку знал о наличии там людей. Хелсинг, как стоявший ближе всех, сделал пару шагов и нажал кнопку. На маленьком экране возникло лицо Паулини.

– Привет, парни. Любуетесь бурей?

– Как-никак, за 60 лет мы первые, кто наблюдает это зрелище. Хочешь присоединиться?

– Нет, у меня еще работа. Я, собственно, вот почему звоню – никто не знает, где Аткинсон? Он обещал к полудню кое-что отремонтировать и до сих пор…

– Хм, он мне самому нужен, – ответил Хелсинг. – Правда, я решил, что это может потерпеть до завтра. А вы, ребята, его видели?

– Лично я не видел со вчерашнего вечера, – отозвался Вудро. – С совещания у командира.

– Я тоже, – кивнул Харрис.

– Его сигнала нет на схеме, – продолжал Паулини. – Конечно, если он решил залезть под землю сам, вместо того чтобы послать роботов, то это неудивительно. Но что ему там делать полдня?

– Мне это не нравится, – сказал Харрис.

– Может, у него просто отказал браслет? – предположил Вудро.

– Все может быть, – ответил Хелсинг, – но чем скорее мы это выясним, тем лучше, – он вдруг почувствовал, что подозрения Джо Джо уже не кажутся ему такими смешными.

В течение следующих нескольких минут четверо связались с остальными астронавтами и убедились, что никто не видел Аткинсона с утра. Обедать он также не заходил – в памяти единственного в колонии включенного продуктового автомата в главном административном корпусе заказ от Аткинсона отсутствовал.

В течение нескольких минут с помощью системы общего вещания передавали призывы к Аткинсону выйти на связь, но результатов это не принесло. Де Торо объявил общий сбор в административном корпусе.

– Не во всех помещениях есть репродукторы, – неуверенно сказал Збельски, – и не везде они работают. Может, он нас просто не слышал?

– И так увлечен работой, что много часов не вылезает из какой-то дыры, куда не проходят радиосигналы, – усмехнулся Дженнингс. – Бросьте. Вы же знаете старину Аткинсона. Разве он похож на забывающего обо всем энтузиаста? Что-то случилось, это факт.

Хелсинг посмотрел на Джонсона, ожидая реплик в жанре «ну я же предупреждал!» Но Джо Джо молчал, и Хелсинг вдруг понял, почему. Кожа Джо Джо приобрела серый оттенок; негр был напуган, напуган по-настоящему.

Повинуясь древнему суеверию, он не говорил о зле, чтобы не призвать его.

Впрочем, было уже, по всей видимости, поздно.

– Аткинсон должен был заняться заменой электроники под промышленной зоной, – сообщил Паулини. – Там в первую очередь и надо искать.

– Коммуникации под промышленной зоной – это многие километры коридоров, – покачал головой Хелсинг. – Я был там.

– В нашем распоряжении роботы, – заметил Дженнингс. – Кроме того, если браслет Аткинсона еще работает, сигнал удастся засечь с достаточно большого расстояния.

– Не думаю, что нам следует посылать туда одних роботов, – медленно произнес Карпентер. – Мы должны контролировать их сами.

– И мы должны идти в скафандрах, – добавил Харрис. – Мы не знаем, что случилось с Аткинсоном. Может, произошел какой-то выброс ядовитого газа.

– Верно, – согласился Де Торо. – Каждый возьмет одинаковое количество роботов, и мы двинемся через промышленную зону таким образом, чтобы связь с роботами все время сохранялась. Дженнингс, рассчитайте оптимальный маршрут.

– Командир, – подал голос Джо Джо, – вы предлагаете идти туда поодиночке?

– Конечно, так мы охватим большее пространство поиска.

– Но один человек уже пропал там. Мы должны идти как минимум по двое.

– У нас будут скафандры, и я не вижу, какая опасность может угрожать…

– Вот именно, командир. Вот именно.

– Насколько я понимаю, Джонсон, вы не можете сказать ничего конкретного? Ну и не нагнетайте обстановку. Мы будем поддерживать связь друг с другом, и этого достаточно.

На то, чтобы собрать со всех объектов тех роботов, что подходили для поставленной задачи, ушло около сорока минут. Де Торо машинально прикинул, насколько остановка работ подорвет выработанный накануне график, и подумал, что если Аткинсон просто задремал в каком-то закутке, то простым замечанием он не отделается.

Вслед за роботами десять человек в скафандрах спустились в подземелье и двинулись разными коридорами. У каждого на внутренней поверхности шлема отображался масштабируемый план коммуникаций. Мощности передатчиков хватало для связи со своими роботами и соседями слева и справа. Таким образом, по цепочке можно было передать сообщение любому участнику поиска.

Джо Джо шагал вперед, глядя не столько на прозрачные линии плана, сколько по сторонам. Если раньше в голове у него лишь изредка попискивал сигнал тревоги, то сейчас там завывала сирена. Раса, к которой он принадлежал, еще не настолько оторвалась от природы, как белые, и отдельные ее представители сохранили то самое инстинктивное чутье, над которым смеялся Хелсинг. Даже не отдавая себе в этом отчета, Джонсон старался ступать неслышно, а рука его была готова при первом признаке угрозы метнуть копье.

Но никакого копья, конечно, не было, как не было и вообще оружия. Весь арсенал «Вандерера» состоял из двух лучевых пистолетов, один из которых находился у командира, а второй в данную минуту покоился в сейфе на борту корабля.

Внезапно Джо Джо замер – с одной ногой, оторванной от пола. Внешние датчики скафандра транслировали в шлем все звуки снаружи, и Джонсон отчетливо услышал шорох. Он медленно повернул голову сперва в одну, потом в другую сторону, и понял, что звук доносится из неосвещенного коридора справа. Джонсон беззвучно опустил ногу и снова замер, прислушиваясь. Тихий звук, почти на грани слышимости. То исчезает, то вновь появляется. Словно кто-то, притаившийся в засаде, переминается в нетерпении, и его одежда издает этот шорох. Или не одежда. А, скажем, чешуя.

Если в коридоре кто-то есть… Практический разум охотника из джунглей не стал задаваться преждевременным вопросом, кто это может быть и откуда он взялся. Если в коридоре кто-то есть, он или оно уже понимает, что Джонсон почуял неладное. И если оно не нападает, значит, неуверенно в своем превосходстве в открытом бою. В то же время бежать оно тоже не пытается.

Следует ли предупредить остальных, прежде чем заглядывать в коридор?

В этот момент астронавт XXII столетия решительно оттеснил охотника из джунглей на периферию сознания. Разумеется, в коридоре никого нет. Это не может быть Аткинсон, иначе датчики давным-давно засекли бы сигнал его браслета. Это не могут быть другие люди и роботы – судя по плану, все они сейчас достаточно далеко. И это не может быть кто – нибудь еще, что бы там ни нашептывали первобытные инстинкты. Связываться с остальными просто глупо, они поднимут его на смех и будут совершенно правы.

Джо Джо решительно шагнул вперед, направляя в темный коридор луч света.

Коридор был пуст, насколько хватало мощности фонаря. Шуршаще-шелестящий звук, однако, не исчез, но стал ближе. Джонсон обвел лучом стены и увидел квадрат вентиляционного отверстия. Звук шел оттуда.

Астронавт вошел в коридор и поднес фонарь к закрывавшей отверстие решетке. На какой-то миг ему показалось, что нечто большое, пятнистое и безглазое отпрянуло вглубь вентиляционной трубы… но он тут же понял, что это просто игра света и воображения. Какой-то белый клочок дрожал в луче фонаря. Это был оторвавшийся кусок пластика; поток воздуха теребил его, и он, цепляясь за решетку, издавал тот самый звук.

– Есть! Мой робот засек его!

Джо Джо вздрогнул, словно приходя в себя, потом сфокусировал взгляд на схеме в шлеме. Довольно близко от того места, где он сейчас находился, пульсировал красный огонек. Дженнингс обнаружил сигнал Аткинсона. Зеленые огоньки остальных астронавтов остановились, пока их компьютеры рассчитывали кратчайший путь, потом быстро задвигались в сторону красной точки.

Джо Джо и Карпентер столкнулись у входа в коридор, где должен был находиться Аткинсон – или, по крайней мере, его браслет. В это время на другом конце коридора показался Дженнингс. В самом коридоре никого не было, но в нем имелась боковая ниша, где находился один из аварийных распределительных щитов. По всей видимости, источник сигнала находился там.

Астронавты устремились навстречу друг другу.

Дженнингс достиг ниши первый и застыл, глядя на то, что находилось внутри. Джо Джо перешел с бега на шаг. Он понял, что не хочет увидеть то, что увидит.

Аткинсон наполовину лежал, наполовину сидел на полу в нише. Впрочем, эти глаголы нисколько не передают позы его неестественно вывернутого тела.

Правая рука крепко сжимала высоковольтный провод, свешивавшийся из открытого щита, и между пальцами слабо сочился дымок. Джо Джо подумал, что если бы не шлемы, они чувствовали бы запах горелого мяса. Рот Аткинсона был оскален в безобразной усмешке, пустые вытаращенные глаза смотрели на коллег.

Шлемы троих астронавтов взорвались вопросами остальных, которые видели на своих схемах, как три зеленые точки слились около красной.

– Похоже, он мертв, – деревянным голосом сказал Дженнингс.

– Не похоже, а точно, – перебил его Карпентер. – Схватился за провод с нарушенной изоляцией. Высоковольтный кабель.

Подходили остальные, останавливались перед нишей. Кто-то снял шлем; прочие сделали то же самое. Хелсинг обесточил кабель, и двое астронавтов уложили тело на тележку подъехавшего робота.

Десять человек сидели вокруг круглого стола с эмблемой Марсополиса. Два пустых кресла резали глаз, словно выбитые зубы.

– Вы сообщите Хоку? – спросил Хелсинг у командира.

– Полагаю, пока нет смысла портить ему настроение, – ответил Де Торо.

– Пусть работает спокойно.

Вудро, кажется, хотел что-то возразить, но промолчал.

– Ситуация, конечно, не из приятных, – продолжал командир, – и я понимаю, что вы чувствуете. Тем не менее, несмотря на потерю, мы можем и должны продолжать работу. Обязанности Аткинсона примет на себя Дженнингс.

Конечно, темп работ несколько снизится, но…

– Вы полагаете, все, о чем мы сейчас должны беспокоиться – это темп работ? – резко перебил его Джо Джо.

– Мы должны обсудить то, что творится на станции, – поддержал его Збельски.

– Ничего тут не творится. Произошел несчастный случай, и вы прекрасно это знаете, – жестко произнес Де Торо. – Не так ли, Харрис?

– Я знаю только то, что Аткинсон умер от поражения током. Я не знаю, почему он схватился за этот провод и хватался ли он за него вообще, – ответил биолог.

– Черт возьми, парни! – воскликнул командир. – Мы на законсервированной марсианской станции, а не в романе этого… как его… Кистри.

– Кристи, – уточнил начитанный Хелсинг. – Кстати, это женщина. Я предлагаю, прежде чем делать какие-либо выводы, пусть каждый расскажет о тех странностях, которые он здесь видел. Я первый высмеивал подобные разговоры, но теперь готов отнестись к ним серьезнее. И давайте воздержимся от комментариев, пока не прозвучат все рассказы.

– Похоже, Хелсинг, вы забыли, кто здесь командует, – проворчал Де Торо. – Ладно, я согласен.

– Начинай, Джо Джо, – кивнул Хелсинг, – ты первый заподозрил неладное.

Джо Джо повторил свои слова о пыли и «инстинктивном чутье». Затем Паулини упомянул о многочисленных расхождениях между документацией и реальной ситуацией в цехах.

– Уровень воды в хранилище тоже оказался ниже, чем положено, – добавил Збельски. – Хок говорил мне об этом.

Де Торо метнул на него недовольный взгляд.

– Я тоже кое на что натыкался, – признался Хелсинг. – Некоторые блоки второстепенных модулей оказались разобраны, полностью или частично. Но я не придал этому значения. В последние свои месяцы колония снабжалась настолько плохо, что могли возникнуть проблемы с запчастями. И вполне возможно, что в ожидании прибытия очередного грузовика с Земли в качестве времянки брали нужные детали из менее важных модулей.

– Так вот о чем говорил Аткинсон! – воскликнул Карпентер. – Он ремонтировал по моей просьбе один такой пульт, и что-то его там удивило. Я спросил, что он увидел, и он ответил «ничего». Я так понял, что ничего интересного для не электронщика, но, должно быть, там просто ничего не было, пустой корпус вместо компьютера.

– Прямо Улисс и Полифем, – продемонстрировал знание классики Хелсинг. – «Кто тебя обидел? – Никто!»

– Вот еще что, – сказал Дженнингс. – Я вчера говорил об этом командиру, но он не придал этому значения. (Де Торо поморщился.) Помнишь, Йен, мы играли в шахматы…

– И ты куда-то убежал, бросив партию, – кивнул Збельски. – Я было подумал, что тебе приспичило…

– В этот момент Хелсинг как раз говорил о фамилиях, и я кое-что вспомнил. Когда еще на Земле, во время подготовки к полету, я просматривал архивы, мне попадались документы за подписью старшего администратора здешнего космопорта. Его фамилия была Норвуд. Когда я это вспомнил, то побежал к командиру, чтобы успеть до конца сеанса связи передать запрос на Землю. Вчера пришел ответ, последнего администратора действительно звали Норвуд. Он давно умер.

– Ну и что из этого? – нетерпеливо перебил О'Нил.

– А то, что когда я впервые сел за компьютер космопорта – ну, тот, что стоял здесь со времени консервации – он приветствовал меня: «Добро пожаловать, мистер Норрис». Норрис, а не Норвуд.

– Ты мог ослышаться или спутать, – заметил Збельски. – Ведь тебя тогда волновало не это.

– Харрис тоже слышал.

– Я не обратил внимание, – ответил Харрис. – Я занимался тестами воздуха.

– Так или иначе, Дженнингс, вы сами сказали, что проверить это уже нельзя, – вмешался Де Торо.

– Да, старый компьютер отключен и демонтирован, а в логах [2] отражались только события, связанные с системами космопорта, но не имена операторов, – признал Дженнингс.

– Но даже если Дженнингс и не ошибся, что с того? – настаивал Де Торо. – В сумятице эвакуации Норвуд вполне мог передать часть своих полномочий какому-нибудь Норрису, не закрепив этот факт документально. Ничего особенного.

– Да, – кивнул Хелсинг. – Каждый из фактов, которые мы здесь услышали, сам по себе имеет вполне тривиальное объяснение. Но все вместе они, особенно в сочетании с тем, что случилось сегодня, заставляют задуматься.

– О чем? – воскликнул Вудро. – О вампирах?

– О привидениях тех, кто покончил самоубийством в знак протеста против закрытия проекта, – иронически произнес Паулини, но голос его звучал не очень уверенно.

– В самом деле, парни, Марсополис – не город-призрак на Среднем Западе, – сказал Де Торо. – Здесь не могут прятаться бродяги или беглые уголовники. Мы в 70 миллионах миль от Земли, на непригодной для жизни планете, на станции, покинутой людьми 61 год назад.

– Классическая ситуация из романов Кристи, – усмехнулся Хелсинг. – Правда, у нее дело обычно происходило в каком-нибудь отрезанном непогодой особняке. Но, в отличие от этих романов, я все же не думаю, что убийцу надо искать среди нас.

– Существует легенда, – медленно сказал Дженнингс, – что не все обитатели Марсополиса ограничились протестами против эвакуации. Некоторое из них остались здесь.

– Абсурд, – заявил Вудро. – Человек может любить свою работу, но навсегда остаться ради нее посреди марсианской пустыни, полностью отрезанным от Земли…

– Не полностью. У них оставалась радиосвязь. Они даже могли рассчитывать, что за ними пришлют корабль. Вообще, никто же не знал, на какой срок замораживается проект.

– Однако связью никто так и не воспользовался, – констатировал Вудро. – Иначе мы бы знали об этом.

– Остаться здесь действительно не было такой уж глупостью, – заметил Харрис. – Мы нашли системы жизнеобеспечения в хорошем состоянии, если бы здесь остались люди, они бы выжили. А на Земле… не все, очевидно, знают, что за обстановка была в 56. Разгар кризиса. Война с Китаем казалась вполне вероятной. А в этом случае Марс был бы раем по сравнению с Землей. И вполне возможно, что отсутствие попыток связи объясняется неведением о судьбе Земли и страхом агрессии против Марсополиса…

– Самым молодым из них сейчас должно быть около 90, – задумчиво сказал Карпентер. – Для Земли не самый большой возраст. Но на Марсе, в отрыве от передовых медтехнологий…

– Когда программу начали сворачивать, в Марсополисе жило уже почти 5 тысяч человек, – сообщил Дженнингс. – Естественно, среди них было предостаточно женщин. Здесь могут жить уже поколения марсиан.

– И ты веришь в это? – хмыкнул Вудро.

– Не верил до сегодняшнего дня.

– Я не перебивал, чтобы выслушать, как далеко зайдет ваша фантазия, – сказал Де Торо, – но теперь я объясню, почему это все чепуха. Как я уже сказал, Марсополис – не земной брошенный город, откуда всякий уезжает, как и когда ему вздумается. Естественно, на каждого, кто здесь жил и работал, был заведен персональный файл, вся информация хранилась и обрабатывалась в компьютерах. И если бы кто-то не прибыл на предписанный ему корабль, это стало бы известно сразу. И последние корабли не покинули бы планету, бросая здесь людей, даже если бы они сами выразили желание остаться. Ведь это, по сути, было бы убийством, несмотря на все слова Харриса об исправности систем жизнеобеспечения. Бунтовщиков бы просто доставили на борт силой, у офицеров флота были такие полномочия. Так что в этих легендах истины не больше, чем в тех же рассказах о вампирах и привидениях.

– Тем не менее, такая гипотеза многое объясняет… – задумчиво протянул Хелсинг. – И если предположить, что кто-то из желавших остаться имел доступ к документации колонии… что кому-то из офицеров, скажем, дали взятку…

– Никто бы не такое не пошел, потому что это все равно бы всплыло на Земле, – возразил Де Торо.

– В самом деле, – поддержал его Вудро, – ведь у этих оставшихся были родственники, друзья…

– Скорее нет, чем да, если они остались здесь, – ответил Хелсинг.

– Я не это имел в виду, – сказал Де Торо. – Я говорю об архивах земных служб. Налогоплательщики не исчезают бесследно.

– Полицейские отделы по поиску пропавших без вести были бы рады это слышать, – усмехнулся О'Нил. – Однако определить местоположение человека, не вернувшегося с Марса, проще, чем не вернувшегося с работы в нью-йорксом офисе.

– Факт прибытия каждого из колонистов зафиксирован службами космопортов, – кивнул Де Торо.

– У них был легальный способ не вернуться, – сказал Харрис, вспомнив состоявшийся за несколько часов до этого разговор. – Ведь на Землю не доставляли тела умерших?

– Насколько мне известно, нет, – признал Де Торо.

– Я же говорю – неприкаянные души, – хмыкнул О'Нил.

– Они могли сымитировать смерть и подделать отчетность. Избежав, таким образом, разногласий с земными архивами, – докончил мысль Харрис.

– Все это романтические фантазии, – Де Торо сделал нетерпеливый жест. – Никаких доказательств у вас нет и быть не может.

– М-да, доказательства… – проворчал Харрис. – Когда я вошел в оранжереи, там все было мертво. Высохшие чаны с водорослями, засохшие растения. Но мне не могло прийти в голову проверять, засохло все это 60 лет или 2 недели назад. Я просто натравил робота с мусоросжигателем.

– А вам не кажется, что это паранойя? – воскликнул О'Нил. – Какие-то загадочные марсиане, живущие на законсервированной станции, прячущиеся от нас всеми возможными способами и при этом враждебно настроенные…

– Конечно, паранойя, – кивнул Харрис. – Я вполне уверен, что у замкнутого сообщества из нескольких человек, десятилетиями живущего в таких условиях, разовьются всевозможные психозы.