Текст книги "Сила Внушения (СИ)"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

35 глава

Последующие две недели прошли в сравнительном покое и без нежелательных «зачисток». Ни студентов, ни преподавателей, никто в лаборатории больше не беспокоил, и про посещение грозного ревизора с большими полномочиями старались вообще не вспоминать даже мысленно. Что с ним стало, и куда он подевался, относительно догадывался только Киллайд. Но делиться своими догадками ни с кем не собирался.

Сами опыты, эксперименты, как и получение первых лекарств, тоже двигались по намеченному руслу.

Нужные закладки, сделанные в сознание Смирнова, министра здравоохранения СССР, постепенно превращались в жизнь. Там спешка никак не приветствовалась, всё следовало подготовить основательно, обставить весомыми причинами и гранитными обоснованиями. Точно так же, с толком и расстановкой обрабатывались и готовились новые помощники для Ефима Ивановича. Ибо кадровые перестановки намечались, да и начались грандиозные. В своё время, естественно, через месяц, а то и несколько. А те что произошли сразу, благодаря уволенным и проворовавшимся чиновникам по «делу Вовси», вообще органично вписались в картину начавшихся должностных пертурбаций.

Попутно разрешились и некоторые личностные отношения в окружении Шульги. Хотя с той же Юлей, неожиданной пассией Петра Ярового, никаких сложностей не произошло. Шульга-Паркс встретил её, будто бы случайно, завлёк в укромное место и основательно поработал над сознанием пациентки. Девица оказалась довольно разбитной, если не сказать, что уже почти «испорченной». Причём не только в плане сексуальной распущенности, будучи в телесной близости то с одним, то с другим местным хулиганом. Не переборчивая красавица ещё и в охотку почти начала работать с воровской компанией, выискивая подходящие для ограбления квартиры и пытаясь втереться в доверие советских граждан, хозяев намеченных для грабежа объектов.

С дальнейшей уголовной карьерой Юлечке обломилось. Как и обломилось с этим же и её знакомым воришкам-хулиганам. Самые злостные на нары отправились, а кто не слишком погряз – те резко сменили образ жизни, после коротенькой встречи с мемохарбом. Ко всему и бывшие хахали молодой распутницы напрочь лишились мыслей о мщении или о какой-либо ревности. А сама Юлия со страстью и небывалым энтузиазмом возлюбила товарища Ярового самой искренней и чистой любовью. По крайней мере так выглядело со стороны и в этом был уверен сам Киллайд.

А вот с дядей Борей, опекуном Анастасии, получилось вообще невероятно интересно. С точки зрения советских обывателей, естественно. Потому что представитель цивилизации пьетри подобными перипетиями отношений между иными землянами не заморачивался. Он руководствовался девизом: «Лишь бы человек был хорошим и помогал осуществлению общего плана!»

Всё началось с той самой ночи, после свадьбы. Тогда обе вдовушки Еланцевы забрали пьяненького парторга ночевать к себе. Имелась ведь свободная комната. И уж как там случилось такое, но Борис Денисович «заночевал» великолепно: не просто одну из дам соблазнил-оприходовал, а сразу с двумя справился. То ли генерал Алкоголь помог, то ли рядовой Одиночество в нужную сторону подтолкнул, но получился этакий равнобедренный треугольник, при полном непротивлении всех сторон. Конечно, никто из троих об этом не кричал на каждом углу. Наоборот, все они проявили уместную конспирацию и держали свои отношения в глубокой тайне. Но разве можно что-то скрыть от мемохарба?

Тем более что ему пришлось давать новые наставления дядюшке и он сразу обнаружил новую сложность. Ибо все три участника загорелись такими пылкими страстями, что впору было их сравнить с Ромео и парочкой Джульетт. Сравнить и учесть. Так что пришлось несколько напрячься, ускоряя перевод майора Бельских в столицу. А в ней-то и своих генералов девать некуда! Как и прочих тысяч офицеров в звании пониже хватало, мечтающих пригреться в Белокаменной на хлебном месте. И куда пристроить проштрафившегося на прежнем месте службы парторга? У которого из личного дела ещё не успел исчезнуть прежний строгий выговор за слабую работу с личным составом? Если бы не спеша, с толком, с чувством, с расстановкой… А так?

Пришлось изрядно побегать, потратив на родственника жены времени в десять раз больше, чем намечалось. Потому что кадровики ВС СССР – оказались ещё те крутые перцы, среди которых чуть ли не каждый пятый – пакри. И что можно внушить таким монстрам, которые не боялись самого Жукова? Точнее, это сам великий маршал Победы побаивался кадровиков и старался с ними вообще не связываться.

Но, не мытьём так катаньем, с помощью взяток, подношений и внушений, дядю Борю перевели в Москву, не забыв попутно повысить в звании до подполковника. Зато эта страничка деяний, помогла мемохарбу выйти на самого «Маршала Победы», а там и пообщаться с ним. Причём это получилось скорее случайно, чем преднамеренно. Если вообще не отнести подобную встречу к чуду. Потому что Жуков в тот момент был в большой опале и командовал всего лишь Одесским военным округом. А в Москву наведался с краткосрочным, двухдневным визитом по случаю смерти кого-то из своей родни. Учитывая постоянный контроль и слежку за Георгием Константиновичем, пришлось извращаться по полной программе, чтобы спрятавшись в доме покойника, дождаться маршала и таки поговорить с ним нужное время.

Удивительно, что Жуков, при всей своей авторитарности не оказался пакри. Хотя само воздействие на него, чтобы оказать внушение и покопаться в памяти, оказалось сродни подвигу Геркулеса. Сложный оказался человечище, со своими «огромными тараканами» в голове. Зато выяснилось очень многое, и появилась правда в первой инстанции. И многое, о чём упоминалось историками, вполне соответствовало действительности.

Лично Киллайду было всё равно, как и за что отправлял маршал во время войны миллионы солдат на смерть. Дело прошлое, и не ему быть судьёй. Его интересовал нынешний исторический момент и возможные расклады, на которые могли опираться военные. Потому что как раз военные и являлись невероятной силой СССР, и сказанное слово, пусть и бывшего высшего командира, могло враз перевернуть всю политическую ситуацию в стране. И, как выяснилось, Жуков мог сказать такое слово. Его-то сместили, отправив подальше от столицы, но вес он имел невероятный, как бы не побольше самого Сталина. И придрались к нему за чрезмерное количество присвоенных трофеев (несколько эшелонов!) – чисто ради повода. Все грабили, а он чем хуже? Как он сам считал… Тот же Булганин, нынешний министр вооружённых сил СССР – наворовал не меньше! Но Булганин, тот ещё перевёртыш, всегда умудрялся вовремя лизнуть вождя и никогда не вылетал из «обоймы приближённых к телу». Так что, наказали именно его, Георгия… Да ещё нескольких маршалов. Что ещё больше усугубило личные обиды и повысило счёт претензий непосредственно к вождю. Вот и получилось впоследствии, что Маленков, Булганин с Хрущёвым, и прочие, в пятьдесят третьем году грамотно опёрлись о штыки и на погоны военной клики во главе с Жуковым. В противном случае, молви он хотя бы слово против, у них ничего не получилось бы с переворотом и отравлением генералиссимуса. Их самих живо «замочили бы в сортире» бравые вояки.

А не замочили. Поддержали. За что Жуков ещё раз поплатился, когда его вновь отправили в забвение, после укрепления власти Хрущёва. Маршала Победы в 1957 году исключили из состава ЦК КПСС, сняли со всех постов в армии и в 1958 году отправили в отставку. Хорошо хоть не убили при этом. Так и провёл он оставшиеся шестнадцать лет жизни под строгим домашним арестом.

Но именно сейчас, в сорок седьмом году, Георгий Константинович мечтал лично удушить своими руками, как Сталина, так и всё его окружение. Маршала только и сдерживал факт нахождения в заложниках его дочерей, жены, любовницы и нескольких близких родственников. Только начни он общаться с иными генералами не по делу, как все его близкие и родные были бы уничтожены самым жестоким образом.

«Теперь только и надо выяснить, – размышляя Киллайд после приобретения такой информации, – что думает по этому поводу сам Сталин? Кто их так поссорил? Ведь по некоторым намёткам, именно этого маршала Сталин планировал в свои преемники. И почему началась вражда?.. Может, у вождя просто не было иного выхода? И он узнал о великих амбициях намечаемого преемника? Не лучше ли задавить государственный мятеж таким способом (отставка), чем миндальничать с личностями, любой ценой рвущимися к власти? При этом не просто рвущимися, а ворующими эшелонами всеобщее добро, которое принадлежит народу? М-да, как бы в этом деле разобраться-то?..»

Что понравилось в деятельности Жукова во время и сразу после войны, так это его бескомпромиссное и настойчивое желание отстранить все политотделы от армии. Он всегда и всеми силами пытался убрать комиссаров из числа личного состава. Что, кстати, тоже ему поставили в вину на Политбюро и выводя его из кандидатов в члены ЦК. Но с этим-то всё понятно: никто из высших партийных бонз не хотел терять свой вес и своё влияние. Что потом и самому Сталину аукнулось, при попытке преобразовать политический олимп страны. Сразу отравили. Или не сразу?.. А долго поплакав над своим решением?..

Много чего прояснялось в истории. Белые пятна, тоже обретали красочность, постепенно формируя всю картину сложнейших взаимоотношений. В эту картину постепенно экстраполировались и зарубежные связи, которые немало влияли как на внутреннюю, так и на внешнюю политику СССР. Как этому ни противился Шульга, но учитывать следовало всё. Разве что нарастающие сложности отношений с бывшими союзниками можно было отложить на какое-то, но весьма короткое время. Благо, что знание истории, по прошлой жизни, давали гигантские преимущества. И реализовать эти преимущества – всегда успеется.

Кстати, о знаниях истории. Именно они давали все основания предполагать причины, по которым ни круцин (Клюева-Роскин), ни АСД (Дорогова) так и не достались в пользование народу. Уже сейчас, сразу после войны нарастала невероятная конкуренция между фармакологическими синдикатами и разрастающимися компаниями, производящими лекарства. У них появились огромные прибыли, за которые они готовы были менять власть в других государствах. Поэтому появление вышеназванных лекарств, излечивающих огромный спектр заболеваний, являлось для них острым ножом в сердце.

Ну и в самом министерстве здравоохранения СССР страшно не любили выскочек, создавших уникальные препараты. Как, мол, какие-то олухи-биолухи или некий ветеринар, сумели создать нечто, напрочь аннулирующее работу лучших академиков страны? А то и работу громадных научно-исследовательских институтов от медицины? Получается, что они стараются в поте лица и ничего не выдают на-гора? А у кого-то всё получается быстро, качественно и гениально?

Вот и забурлило в сфере медицины и вокруг неё. Вот и пошли потоки жалоб, кляуз и пасквилей в разные инстанции от глубоко оскорблённых «правильных» специалистов и «заслуженных» деятелей науки. И это вместо того, чтобы самим работать с полной отдачей сил, в полной мере используя каждый час рабочего времени. Зависть… Ненависть… Ревнивая злоба… И закономерный итог: активная мерзость пробивается на руководящие посты, а гениальные личности затираются в пыль, хорошо если не в лагерную.

Другой итог нынешних свар, который хорошо помнил Киллайд Паркс, он же Александр Шульга, это, невзирая уровень достатка или нищеты или название политической системы в стране – наличие в двадцать первом веке на каждом углу аптеки. То есть их было невероятно много. И все они выживали. И всем хватало прибыли. И все вокруг них хорошо кормились. А почему? Да просто из-за невероятных прибылей, которые получались от невероятного количества продаваемых лекарств. А ведь добрую часть производимых препаратов можно было заменить банальными …горчичниками! Ещё треть – тем же круцином или АСД. Ну и на остальную треть талантливые экспериментаторы нашли бы с десяток удивительных средств. И – всё! Двадцать! Всего лишь! Максимум тридцать наименований в аптеке – хватило бы для лечения любых заболеваний. И самих аптек было бы в сто, триста раз меньше.

Увы… Развитие всего человечества пошло не по той дороге.

А если сейчас, в сорок седьмом, сорок восьмом годах удалось бы свернуть на иную колею? Попутно переиначив всю политическую карту мира и изменив сами властные структуры в нужном ракурсе? Да урезать аппетиты зажравшихся капиталистов, строящих фармакологическую индустрию планеты? Сложно… Почти не реально. Финансовые тузы уже успели распробовать эту кормушку и похоронят любого, кто помешает им наживаться на старых и новых, в том числе искусственно созданных болезнях. Если вот прямо сейчас заняться преобразованием изнутри общества с оголтелыми капиталистами, то вряд ли что получится.

А вот если начать со страны, занимающей одну шестую всей суши, то шансы намного увеличиваются. Здесь всё-таки диктатура пролетариата, пусть и несколько мнимая. Следовательно, народ, пусть больше на словах, но всё-таки ближе к рычагам власти. И если правильно помочь в приложении усилий на эти рычаги, да в нужном направлении подтолкнуть лучших представителей этого народа, то всё задуманное получится. После чего можно и ко всему остальному миру примериться, и пнуть куда надо побольнее.

Иначе говоря, уже в ноябре мемохарб раскинул свою паутину из внушаемых соратников в разные структуры государства. И всё ближе и ближе подбирался к главным фигурантам, которых следовало изучить с максимальной дотошностью. И только после этого решать: кого использовать, а кого устранять.

К тому же и созданный друзьями отца союз фронтовых побратимов (СФП), оказывал с каждым днём всё более существенную помощь. Многие из них уже добрались до Москвы и вполне уверенно обустроились на более высоких должностях. Как следствие, волна арестов самых опасных для общества преступников, докатилась и до столицы. Да и понятно, что действовать против явных уголовников не пример легче, если знаешь всё об их преступлениях. А уж нужную массу данных Киллайд Паркс подбросил в нужные уши в невероятных количествах.

Конечно, пока громкие раскрытия уголовных дел касались в большинстве своём ворья, казнокрадов и аферистов. Именно на этих делах делали свою стремительную карьеру представители СФП и присоединившиеся к ним сторонники. Кстати, последних лиц, к которым чужак иной цивилизации не прилагал своих умений, становилось всё больше и больше. То есть смелых и честных людей в стране хватало. Стоило появиться настоящим лидерам, которые ясно представляли стоящие перед ними цели, как за ними сразу потянулись самые решительные их товарищи и знакомые. И они уже сами проявляли должную инициативу, довольно жёстко при этом искореняя вокруг себя воровство, хулиганство и прочие мерзости бытия. Иначе говоря, решительные личности увидели определённый свет в нужном тоннеле и ринулись туда со всем присущим им энтузиазмом.

К тому же следовало не забывать и учитывать, что «обработанные» мемохарбом люди, выполняли поставленные задачи, используя любые методы. При этом не озадачиваясь моральной стороной вопроса. То есть в определённых ситуациях, не гнушались дать взятку, использовать шантаж, применить физическую угрозу, завалить анонимками, спровоцировать болезнь, а то и устроить несчастный случай. Весь этот набор, естественно, использовался против явных преступников, но которых просто так на цугундер не отправишь. А устранить-то как-то надо?! Особенно тех сволочей, которые мешали продвижению коллег фронтовиков по карьерной лестнице.

Вот и устраняли…

Всё это вкупе вызвало первый, пусть ещё совсем незначительный резонанс во властных структурах. Нельзя сказать, чтобы там испугались, но напряглись однозначно. Напряглись, замерли, и стали с повышенным вниманием наблюдать за неконтролируемой, несогласованной с верхами волной этакого торжества социалистической справедливости. Ведь справедливость, она в понимание каждого очень разнится. И порой принимает весьма гротескные формы. Например, каждый станет возмущаться, если в его квартиру проникнет вор и начнет выносить всё ценное, нажитое непосильным трудом. И большинство при этом закричит: «Пристрелите негодяя!» Но при этом хозяин квартиры (если у него рыльце в пушку) и не вспомнит, что сам ворует порой вагонами, если не эшелонами. А то и похлеще мерзости творит, вырывая плоскогубцами золотые коронки у только что пристреленного арестанта.

А ведь и сорок седьмой год в советской стране ознаменовался новыми гонениями, арестами и массовыми заточениями на каторгу. То есть в полной безопасности себя чувствовали только крайне наивные простаки или фанатично оболваненные марксистско-ленинской и сталинской пропагандой. Зато умное большинство боялось. Да и как чувствовать уверенность в завтрашнем дне, коль многие со страхом вспоминали недавние разборки в Политбюро:

«Если уж самого Жукова в грязь втоптали!.. О-о-о!..»

36 глава

Вроде всё шло хорошо, по намеченным планам. Но в какой-то момент Киллайд интуитивно понял, что надо форсировать события. И решил ускорить контакт с самым «страшным» человеком сталинской эпохи. То есть с товарищем Берией. И задумка действенная имелась, как это сделать. Ещё и в нескольких вариантах. Это не считая внушения на Смирнова, министра здравоохранения СССР.

Вначале лучше выглядела идея сработать через учёных-биологов, создателей круцина. Потому что у них уже имелись весомые результаты в работе. Только вот создатели этого лекарства от рака сейчас работали под дулами автоматов и подобраться к ним оказалось сложно даже для такого существа, как мемохарб. Идти по трупам не хотелось, да и не следовало действовать грубо по всем логическим рассуждениям.

Зато легко оказалось пройти в лабораторию Всесоюзного института экспериментальной ветеринарии. Именно там сейчас вёл свои эксперименты гениальный ветеринар Дорохов. Как уже упоминалось, именно Алексей Власович в скором времени вылечит мать Берии от четвёртой стадии рака. Так почему бы не помочь учёному? Почему бы не ускорить на год, полтора появление лекарства, подсказав его же решения и объяснив его же разработки? Тем самым ускоряя контакт со всесильным наркомом внутренних дел. Или кем он там ныне подвизается? Заместителем председателя Совета Министров?

А что молодая жена Шульги работает по той же теме, что и Дорогов, так это не страшно, славой первооткрывателя можно и поделиться. А чуточку раньше и присмотреться к структуре этой славы: каким боком она может повернуться и чем ударить по создателю антисептика-стимулятора. Если уж на то пошло, то прагматичный Киллайд боготворил только свою Настеньку, и какой-то там ветеринар с ней и рядом не стоял. Причём настолько боготворил, что сам порой диву давался от такого пламенного чувства. Ведь многие земляне у него вызывали чувство симпатии, доверия и даже благодарности. Но все они и ноготка не стоили вместе взятые, если шла речь о царапинке на коже любимой или о кусочке её обломанного ноготка…

Но это всё – лирика, о которой представитель цивилизации пьетри никогда особо не задумывался. Просто любил. И жил этим. А в остальном – больше развлекался, потакая своей обожествляемой Настеньке. Ну и попутно, заглядывая далеко вперёд, пытался создать надлежащий уровень жизни для жены и для их совместных потомков.

Так вот, Дорогова он решил использовать на все сто. Как в качестве тарана, так и в качестве громоотвода. А потому в один из дней, отмазавшись от лекций, отправился знакомиться с талантливым учёным.

Как и ожидалось, пройти в нужное помещение удалось довольно просто. Обошлось без внушения. Хватило показать на входе студенческий билет первого меда и сказать:

– Меня товарищ Дорогов ждёт именно в это время!

А вот когда попал в лабораторию, непроизвольно скривился: вытяжки здесь работали плохо, и запашок стоял соответствующий. Ну и сами аппараты, которые использовались для сухой высокотемпературной возгонки лягушек или мясокостной муки в «сахарное масло», не шли ни в какое сравнение с теми, которые Киллайд всего за неделю соорудил для своей Настеньки. Хотя отличные результаты нового лекарства уже имелись в активе учёного. Но к данному моменту он ещё не догадался разделить полученное вещество на несколько фракций. Ещё несколько лет ему предстояло работать, чтобы получить кристаллы АСД, которые вообще якобы могли излечивать до 75 % всех существующих заболеваний.

Так что вначале пришедший студент попросту стоял в сторонке, присматриваясь к несовершённому оборудованию и пытаясь понять, возможно ли такое чудо-лекарство создать в данных стенах.

Сам Дорогов выглядел простецки, круглое, добродушное лицо крестьянина, сверху которого белая шапочка смотрелась не совсем уместно. Подвижный, энергичный, далёкий от высокого литературного стиля в выражениях. Прямой во взглядах, не особо признающий разных дутых авторитетов и людей с высокими учёными степенями. Скорей всего и по этой причине его невзлюбили академики от медицины. Ведь он категорически отказался через пару лет взять кого-либо в соавторы открытия. А ведь как на него давили!.. Вот и за это его не признали.

Что ещё пытался рассмотреть мемохарб в этом человеке издалека: не является ли тот пакри? Поддастся ли внушению? И насколько тот самостоятелен в своих исследованиях? Вдруг история чего не учла? Или попросту умолчала?

Знаменитый ветеринар работал сам. А несколько студентов, иногда ему помогающих, толком и не представляли всей сути и тонкостей ведущегося эксперимента. Не пакри. Значит, должный гипноз принесёт и должные результаты. А там и сам Дорогов заметил постороннего человека на своей территории:

– Мальчик! Ты чего сюда припёрся?! – в присущем ему стиле проворчал учёный. – И кто тебя сюда впустил?

– Здравствуйте, Алексей Власович! – шагнул к нему Шульга, протягивая руку для рукопожатия и для телесного контакта. – Я к вам по поводу нашей совместной работы над антисептиком-стимулятором. Дело в том, что моя супруга тоже экспериментирует по этому направлению, но добилась гораздо больших успехов…

Что внушение, что просмотр памяти Дорогова, уже шли мощным потоком. Хотя со стороны могло показаться, что юный гость и маститый ветеринар попросту мило беседуют на актуальные темы. Постояли чуток, потом прошли в подсобку. Затем вышли оттуда через полчаса и начали крутиться вокруг аппаратов для возгонки. При этом юноша что-то показывал жестами и объяснял, а круглолицый Алексей Власович с восхищением и восторгом поддакивал. Но если кто и удивился такому странному общению, то часа через два уже ничего и не помнил о странном госте. Ибо таковых было мало, да и никакой секретности на этом объекте экспериментальной ветеринарии не существовало.

А зря! Потому что чудо здесь творилось великое!

Конечно, сознание учёного удалось изрядно, в нужном ракурсе «переформатировать». Но даже без всякого внушения Дорогов моментально и в охотку согласился взять в соавторы Бельских, за многочисленные подсказки, дельные замечания и за выкладку на блюдечке основных результатов из будущего. В душе он оказался человеком высочайшей справедливости, необычайной честности и с чувством глубокой ответственности перед всем человечеством. Он мечтал осчастливить всех людей на планете, избавив их от большинства хворей и существующих болезней.

А из памяти удалось узнать, что мать Дорогова была великой травницей, деревенской знахаркой и немножко колдуньей. То есть некая составляющая перешла к Алексею по наследству, вместе с молоком матери и с её удивительными умениями. Но как раз в этом и крылось главное чудо! Именно некие паранормальные способности увлечённого исследователя и наделяли создаваемый препарат особенными, фантастическими свойствами.

А когда мемохарб уже целенаправленно присмотрелся к нужным участкам мозга Дорогова, то окончательно убедился в высокой исключительности этого человека. И понял, в чём самый главный секрет его препарата, который потом никто не смог воспроизвести толком после его смерти. Потому что никто из последователей не обладал той нужной толикой колдовства, которой обладают великие, знаменитые знахари.

В своей предыдущей жизни Шульга-Паркс неоднократно отыскивал землян, которые отличались от остальных своими паранормальными возможностями. Кстати его ученики, оставшиеся в Гималаях двадцать первого века, и которых он с надеждой и нетерпением ждал уже в этом времени, как раз и относились к таким вот, необычным особям. Ну и другие подобные люди встречались, пусть редко, пусть ещё реже с ними удавалось завязать взаимовыгодное сотрудничество. Кто обладал слабеньким телекинезом, кто мог видеть в темноте, кто мог видеть ауру человека, кто частичкой своего сознание выходил в околопланетный астрал. Были и гипнотизёры. Имелись и такие монстры, которые усилием воли могли остановить сердце у другого человека. И такие вот «знахари» встречались, когда при надлежащем приложении сил помогали больному пациенту избавиться от болезни и быстрей встать на ноги.

Но ещё ни разу не сталкивался Киллайд с подобным уникумом, который при создании лекарства, препарата или настойки менял их свойства в положительную сторону. Исходя из этого открытия, пришлось несколько пересмотреть выбранную тактику, давать новые вводные и выстраивать оборонительные редуты в сознании Алексея Власовича. Потому что в свете новых понятий, жертвовать Дороговым было бы крайне непродуктивно. Такой уникум ценится на вес… Калифорния-252, самого дорогого металла в мире.

«Хотя этого металла пока ещё нет на планете! – размышлял мемохарб, уже покинув после обеда чужую лабораторию и спеша в свою альма-матер. – Но не это главное, как и в чём оценить разумное существо… Зато теперь у меня появилось реальное понимание: почему подобные препараты не получались в дальнейшем. Создатель умер, воздействие его ауры… или чего там ещё, прекратилось. Эффект при излечении пропал. А другого такого самородка-знахаря подобрать в последователи или в соратники – практически нереально. Вот и получается… что тот же круцин, скорей всего действовал при излечении рака только после воздействия рук Раскина и его супруги Клюевой. Ещё и настрой, наверное важен при работе… Если у тебя за спиной стоит автоматчик, то никакого воодушевления или божественного вдохновения учёный не испытает. А всё им созданное переходит в категорию „брак“, становится никудышным прахом…»

Киллайду ещё больше захотелось переиграть историю Земли. Азарт появился, разгоралась здоровая злость, когда-то помогавшая ему перенести пожизненное заточение и уничтожить всех пьетри. Ну и возмущение зашкаливало: как можно уничтожать таких ценнейших представителей своей цивилизации?! Хотелось рвать и метать. Этому всплеску эмоций способствовали и вспоминаемые строчки истории прежней жизни (по одной из версий), которые скупо описывали последние годы Дорогова:

«В начале 1957 года у Дорогова был произведён обыск, были изъяты все записи, вплоть до ученических тетрадей детей…

А уже 8 октября 1957 года Алексей Власович Дорогов трагически погиб. Утром он уехал на машине, сказав жене, что собирается встретиться с кем-то важным, а на следующее утро его нашли мёртвым в красном уголке клуба в Люберцах, расследования гибели учёного не проводилось, семье объявили, что он умер, отравившись угарным газом…»

Вот так человечество и осталось без лекарства, которое могло (а почему бы ми нет?) излечить половину существующих болезней. Жуткая печалька…

Добравшись до своего института, Шульга отыскал супругу, сорвав её с последней пары, и отправился с ней уже в их лабораторию. И уже там, начал разговор с серьёзного заявления:

– Прелесть моя! Как это ни прискорбно звучит, но тебе придётся поделиться своей будущей славой первооткрывателя Антисептика-стимулятора.

– Мм?.. Так я вроде и не претендовала на единоличное первенство, – напомнила ему Бельских. – Все знания мне дал ты, как и должные направления определил, вот тебе и все лавры пусть достаются.

– Речь не обо мне. Речь о Дорогове. Поговорил я с ним, всё выспросил и всё высмотрел. И вот что понял… Кстати, Алексей Власович согласился на соавторство с тобой, даже поставив твою букву фамилии на первое место. То есть средство отныне имеет название АСБ+Д. Как и о разделении труда мы с ним примерно договорились.

– Это как?

– Проще простого. Ты будешь делать должную возгонку и делить продукт на фракции, а уже непосредственно Дорогов станет доводить твою продукцию до нужной кондиции.

– Каким образом? – с некоторой досадой интересовалась Настя.

– Потому что пришло понимание, при просмотре его работы: Дорогов воздействует на конечный продукт своей аурой. Или ещё чем-то наследственным, что передаётся только в роду знахарей. Или в роду колдунов… Выбирай, что тебе нравится…

Супруга всё помнила и соображала великолепно:

– Колдунов или знахарей?.. А ты у меня кто?

– О-о! Мне ещё расти и расти до своего желаемого уровня!

– Но в перспективе, ты ведь и сам можешь попробовать «воздействовать»?

– Понятия не имею, когда эта перспектива станет реальностью, – тяжко вздохнул Александр. – К тому же вначале надо разобраться с природой, с глубинной сутью самого воздействия, и только потом примерять на себя чужое умение. А в этом – как повезёт!.. Придётся изучить ещё и понять очень многое. Для чего не мешало бы вновь отыскать того же деда Елоху иполучить у него второе университетское образование. Или ещё у каких знахарей подучиться…

– Где же их найти? – озадачилась и Бельских. – Сейчас это считается крайне вредным мракобесием, пережитком прошлого, примером дикой отсталости. Если и есть какие-то шаманы, ведуны или знахари, то прячутся тщательно, скрываются. Как тот же дед Елоха…

К счастью, мемохарб и в собственные силы верил, не собираясь разыскивать ни знахарей, ни шаманов, ни всяких скрытных дедушек. Поэтому он с улыбкой успокоил юную супругу:

– Ничего, радость моя! Время терпит, никакой срочности нет. Всё согласуем, всё продумаем… И всё будет хорошо! Идём к аппаратам, продумаем, как лучше получить кристаллы в создаваемом нами препарате…

И парочка крайне молодых экспериментаторов приступила к работе.