Текст книги "Капризная фортуна"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

По поводу использования Шулпы как некоего единого культурного и политического центра континента пока ничего так и не решили. Хотя вся внутренняя охрана дворца теперь только и состояла из элитных гвардейцев герцога Паугела Здорна. Вполне возможно, что старый рыцарь мог и задуматься об императорской короне на своей убеленной сединами голове. Оставалось для этого только уничтожить принца в момент его прорыва через мост да обрести Для себя с помощью оружия и огромной массы воинов нескольких влиятельных союзников на континенте.

Результат тоже не вполне устраивающий Монаха Менгарца, но временно терпимый. Если герцог и в самом деле возжелает, а главное, сумеет стать единоличным диктатором Шлема, то и на него немного ядовитого порошка осталось. А мало будет, так Фериоль еще приготовит.

Расставаясь, Виктор предупредил друзей, что постарается забрать из штаба весь запас мяса и прочего съестного. Ведь при общении с катарги, если, конечно, удастся с ними встретиться, угощение тоже будет занимать не последнее место. Так что его в ближайшее время могут не ждать, а поздним вечером самим наведаться в кухонное хозяйство замка. Тем более что тропинки уже все изведаны и проверены.

Во время сборов в Колыбельной рюкзак оказался полон не только продуктами, взять пришлось с собой и сонм осветительных приборов, тент, немного керосина и теплой одежды. Менгарец хорошо помнил, как мерз первые пару ночей после своего крушения на дельтаплане в неприступном ущелье. Ну и опять-таки, скорее всего, придется тащить с собой верный двуручник. По этому поводу и размышления имелись определенные: «Что-то он в последнее время становится нужным до крайности. Нигде без него не обойтись! Так и в самом деле в волшебство начнешь верить…»

Время прибытия к проделанному проходу в скалах он выбрал самое верное: геологический робот как раз выполз задом из пробитого отверстия и деловито отправился на свое, заранее определенное человеком место. Встал вопрос, активировать ли его снова на уничтожение всего живого, но ведь друзей он не предупредил! Пароль им дать забыл! А вдруг они озаботятся его отсутствием и поспешат сюда на помощь? Да мало ли еще чего срочного может случиться, после чего Фериоль помчится сюда. Поэтому введение робота в боевой режим было неприемлемо. В крайнем случае можно будет задействовать крота, просто пробегая мимо него. Но это в том случае, если сзади, с поверхности, вдруг объявится и погонится нечто опасное.

Запоздало сожалея о своей непредусмотрительности, Менгарец прицепил на пояс технический молоток из ремкомплекта, приспустил рюкзак со спины чуть ли не на самые бедра, согнулся на должную высоту, взял меч словно копье и тронулся на подъем. Двуручник еще и противовесом служил, помогая наклоняться вперед, против тянущего назад рюкзака.

На полпути инопланетянин раскаялся в своей щедрости и запасливости. Зачем брал так много угощений и керосина? Кому нужна теплая одежда, если истекаешь потом от неимоверной жары и духоты? И на кой черт он прет в гору эту железную оглоблю?!

На последней четверти он двигался лишь на отупляющем упорстве и в крайнем напряжении тела, усиленного ботами желе гарбены и техническим совершенством Колыбельной. Другой бы легкоатлет уже давно скатился вниз бездыханным, а он все шел, шел, шел… Пока чуть не разбил прикрепленный на лобовом ремне фонарик о приблизившуюся стену. Причем в тот момент понял, что если станет отдыхать, то ничего не получится, он просто задохнется от недостатка кислорода! Не догадался дать роботу задание сделать хотя бы маленькое отверстие наружу для притока свежего воздуха! Или отводную штольню пробить в сторону на финальной части.

Отдохнуть не получалось, потому ухватил молоток и несколько раз саданул им по прочной породе. Да где там, даже не шелохнулось ничего! И молоток отскакивал, словно от наковальни!

В который уже раз пришлось воспользоваться незаменимым двуручником. Нисколько не опасаясь сломать острие оружия, Виктор стал орудовать им словно простым ломом, проклиная собственную непредусмотрительность.

Благо еще, что с третьего удара оставшийся простенок к свободе покрылся трещинами, а с пятого внутрь хлынул поток ледяного воздуха, а глаза ослепил яркий дневной свет. Вовремя! Легкие заработали, как меха, очищая тело от переизбытка углекислого газа.

Несколько минут потратив на отдых и адаптацию зрения, Монах осторожно выглянул в образовавшуюся дырку величиной с кулак. Хотя опасаться уже было бы поздно: находись кто рядом, уже бы обязательно заглянул внутрь нежданно, с грохотом появившегося отверстия. Взору открылось небольшое, зажатое между отвесных скал пространство. Причем сразу место показалось до странности знакомым, и уже через пару мгновений пришло узнавание: «Ущелье Крушения! Именно сюда я рухнул со своим дельтапланом! Ха-ха! Вон и озеро с ледяной водой. Зато теперь понятно, куда из него просачивается вода для охлаждения реактора станции, работающего в режиме ожидания. А за той грядой наверняка небольшой ледник. Дальше тоже понятно: при посадке выбрали самое огромное ущелье, которое теперь у меня за спиной и внизу, посадили туда плотно станцию и прикрыли сверху бетоном и природными обломками скал. Тут и зная конкретно место посадки, за века к вожделенным тайнам не пробьешься…»

Но опасаться здесь присутствия посторонних не стоило. Ущелье Крушения являлось провалом в горах без единой тропки наверх. Менгарец сам после падения сюда на дельтаплане потратил один день и забрался только на первый уступ из трех. Так что теперь уже более смело раскурочил треснувшие обломки, расширил дыру и выбрался на поверхность. Робот рассчитал верно, выбирая самую короткую дистанцию прохода по прямой линии: пробурил отверстие у основания тех самых уступов, по которым и оставался единственный путь в окружающие межгорья. Скорее всего, с краев скал никто этой дыры не заметит даже случайно.

Пройдя несколько шагов, стал по-хозяйски осматриваться. Старое кострище так и осталось нетронутым. Запас обгоревших бревен позволил бы легко и беззаботно переночевать раза три. Разве что от косули да дикого подсвинка, принесенных орлами для угощения человека и кормежки птенца, остались только белеющие, основательно почищенные зубами мелких грызунов кости.

Но с едой проблем нет, как и с размышлением по поводу привлечения сюда катарги. Если они и в самом деле такие умные, то наверняка заметят вздымающийся из ущелья дым и догадаются заглянуть с визитом. А там глядишь, и появится кто из тех, знакомых с его свистом. Те самые особи, с которыми он пытался наладить общение и начать хоть какой-то диалог. Кстати, диалог, как таковой, с этими гигантскими созданиями так тогда и не получился. Скорее монолог и театр одного актера. Нет, двух! Тогда еще в показательном обучении участвовал перекормленный птенец с кошачьим именем Мурчачо.

Вспоминая перипетии своей последней встречи с орлами, Виктор принялся быстро разводить костер, благо что все необходимое с собой имелось. Высекать искру и мучиться с подсушенным мхом, как в прошлый раз, не пришлось. Правда, когда костер разгорелся, пришлось мох все равно собирать и кидать в огонь, иначе дым получался бледненький и плохо заметный.

Зато когда извивающийся столб, трущийся и прилипающий к отвесной стене над озером, поднялся выше окружающих скал, человек посчитал основное дело сделанным. Теперь следовало только терпеливо ждать. Если до вечера никто из катарги не появится, придется еще раз сюда наведаться. Если и второй раз дымом никто не заинтересуется, значит, орлы улетели или в другие места, или вообще на Первый Щит. Ведь у них как раз там и находилось основное место обитания.

А чтобы не терять время даром и хоть как-то восполнить затраченные с самого утра калории, инопланетянин привольно расположился в знакомой выемке между валунов, разложил свои припасы и принялся наверстывать давно пропущенный обед. До заката оставалась еще парочка часов, и этого времени для гигантских орлов, обладающих феноменальным зрением, вроде должно хватить. Для угощения хотелось оставить как можно больше пищи, но, с другой стороны, и голод – дело весьма неприятное. Поэтому Менгарец набросился на еду со всем своим молодецким усердием. Правда, взгляда почти не отрывал от кромок скал, внимательно осматривая весь кусок чистого, голубого неба. Наверное, только благодаря этому сразу заметил некоторое изменение на кромке, там приподнялась чья-то голова, и теперь сидящего у костра человека внимательно рассматривали. С другой стороны, хорошо рассмотреть наблюдателя мешали встречные лучи местного светила, которое уже изрядно склонилось к западу, но вот некий конус на голове заставлял предположить, что это воин, скорее всего, в шлеме.

Стараясь ничем не показать, что он заметил наблюдателя, Виктор продолжал спокойно кушать и подбрасывать мох в костер. В любом случае хвататься за меч смысла не было. Если тут и проходит какой одиночка, а то и отряд охотников, то ничего трагичного в этом нет. Ну увидят на дне неприступного ущелья человека, так ведь чего сразу в него тыкать стрелами? В любом случае поинтересуются вначале, как он туда попал и что там делает. Одежда на нем вполне соответствующая местным нарядам, так что, кто он такой, поинтересуются только в последнюю очередь.

Наблюдение немного затягивалось, и это начинало нервировать. Чтобы дать себе некоторый простор и сменить угол зрения, Менгарец встал и принялся делать возле костра разминочные упражнения. И вот во время наклона всего лишь на мгновение упустил торчащую над гребнем голову из виду. Пока прикрыл ладонью лоб, пока сфокусировался, только и успел осознать, что к нему несется нечто летящее, грязно-серого цвета и с коричневыми разводами на крыльях. Причем как только птица поняла, что человек ее заметил, издала резкий, устрашающий звук.

То, что это не был орел из семейства катарги, опозналось сразу. Потому что по размерам раза в два меньше и уж совсем не белого цвета. В том, что хищник, даже сомнений не оставалось. Кто еще станет атаковать человека? А вот то, что верный двуручник в момент атаки оказался слишком далеко, вообще в голове не укладывалось. В два огромных прыжка Виктор попытался достичь валуна с другой стороны костра и уже прыгнул в третий раз, намереваясь ухватиться за рукоять в падении, а дальше уже – как получится.

Но он весьма неудачно споткнулся и покатился по камням, пытаясь хоть один из них подхватить и не глядя швырнуть в нападающего.

Над ухом раздался странный клекот, и вместо смертельного удара по голове клюв птицы постучал слишком осторожно, словно по хрупкому стеклу. А потом раздался свист, условно означающий «давай дружить!» Не веря ушам, Менгарец вывернул голову, насколько мог, и встретился взглядом с взглядом огромного птичьего глаза. А потом и второй свист послышался, который повторился несколько раз весьма старательно:

– Большой. Человек.

Причем птица как-то слишком радостно и интенсивно продолжала прижимать человека крылом, нисколько не опасаясь раздавить того насмерть или поломать ребра. И только присмотревшись к огромному, с его руку клюву, Виктор заметил небольшой, но довольно специфический дефект, который имелся у одного весьма прожорливого птенца.

– Мурчачо?! – воскликнул он с узнаванием. – Неужели это ты?! – Затем резко вывернулся, вскочил на ноги и уже без всякого страха стал постукивать кулаком по клюву и трепать по нагрудным перьям. – Мурчачо! Как же ты вымахал всего лишь за месяц! Ха-ха! А почему же ты не белый? Потому что еще маленький? Да какой же ты маленький?! Уже больше меня ростом! Ай да Мурчачо!

Затем догадался перейти на свист, пользуясь теми сочетаниями звуков, которым когда-то обучал взрослых катарги, используя для уроков птенца. Оставалось поражаться, как это создание, в тот момент имевшее всего несколько суток от рождения, запомнило язык свиста и теперь может вполне сносно на нем произнести нужное слово. Да и понял он все прекрасно, когда человек просвистел:

– Кушать. Еда малого катарги! – подзывая за собой к валуну и поспешно доставая угощения в виде мяса, лепешек и сыра. – Еда для Мурчачо! Мурчачо молодец, хороший, сильный, большой!

Орел довольно клекотал в ответ, принимая угощение на свой огромный, жесткий язык и отправляя моментально в свою ненасытную утробу. Понятно, что такие маленькие кусочки для него что мухи для слона, он бы с удовольствием и целого поросенка проглотил. Но оставалось только радоваться, что он ест осторожно, хотя время от времени так и норовит прижаться то клювом, то боком, то крылом прикрыть. Совсем не реагируя на то, что человек от таких дружеских, а то и сыновних чувств чуть с ног не валится каждый раз.

Угощения кончились в течение минуты, ну максимум полутора. Но только встретившаяся пара разных существ попробовала складывать свистом более длинные фразы, как заявилось еще три, на этот раз взрослых орла катарги. Похоже, что те самые опекуны, которые на второй день крушения доставили сюда как самого птенца, так и бревна, мясо и огромный топор лесоруба.

Чинно уселись напротив, сложили крылья и выжидательно уставились на человека. Мол, чего надо? По крайней мере, именно этот вопрос просматривался в их взглядах и слышался в вежливом клекоте.

Ну Виктор и начал объяснять. Попутно пытаясь ввести в прежний словарный запас свиста новые понятия и целые предложения. И добрый десяток слов, похоже, запомнили орлы с ходу. Особенно такие, как «нельзя», «можно», «надо», «друзья» и «дружить». Но это не слишком облегчило поставленную человеком задачу.

Что он только не делал, не изображал в дополнение к своему свисту: строил из меча на своей спине дельтаплан, махая руками; изображал катарги; показывал маленького человека опять под дельтапланом и все это рисовал углем на валунах, а потом и на большой боковой стене ущелья. Кажется, именно рисунки оказались наиболее действенным способом общения, обучения и пояснения своей основной просьбы. А та сводилась только к одному: хоть как-то передать весточку для того самого малого человека, который может летать на дельтаплане и сейчас находится в Чагаре. Для пояснения последней детали Менгарец даже нарисовал довольно подробную карту здешнего мира. Что характерно, короли небесного океана, привыкшие и умеющие смотреть на весь мир сверху, сразу оценили удивительную точность нарисованной схемы, скорее всего, поняли ее и даже затеяли на эту тему между собой короткий, но яростный спор. Потом еще слушали довольно внимательно до самого заката, а когда почти стемнело, один из катарги протянул лапу вперед и стал свистеть:

– Катарги летят. Маленький человек, давать дружить, большой человек. Большой – спасаться от опасности. Маленький ждет Чагар. Дай мне весть.

Так он повторил несколько раз, пока до человека не дошел весь смысл этой топорно построенной фразы. Орлы готовы лететь в Чагар и даже отыскать известную им Покорительницу Небес, но требуют еще и какую-то для нее конкретную весточку. Или сувенир. Или предмет. Или письмо.

«Ну про письмо – это я уже загнул, – пытался интенсивно сообразить Виктор, что такого у него есть особенного из вещей. – Потому что если они просто сбросят письмо на Чагар, оно может попасть вообще в нежелательные руки. Вполне возможно, что весть о моем воскрешении для принцессы будет выгодно некоторое время держать в тайне. А вот дать пернатым друзьям какой-то предмет, который бы сразу подсказал Розе о моем отменном самочувствии, – это еще тот вопрос! Что бы такое придумать? Да еще немедленно?»

Он бросился перебирать все свои вещи в рюкзаке, в карманах и за пазухой. Первое, что подходило хоть как-то, был толстенный стержень, который черной «вечной» краской мог рисовать еще долгое время. Но он в отряде был единственный, и только им партизаны делали зашифрованные значки на стенах и перекрестках тайных ходов. Можно, конечно, и на угольки перейти, или чернильными принадлежностями, рисовальными кистями во дворце разжиться, но сам себе стержень еще ничего не значит.

А вот фонарь!

В отряде имелось целых четыре фонаря, и были все надежды, что еще новые отыщутся на нераскрытых объектах. Тем более что фонарь символизировал собой много важных вещей: и подземелья, и свет, и инопланетную энергию. Так что, только получив именно такую посылку, Роза догадается о многом. А если еще и выдумку задействовать да нечто вспомогательное прибавить…

Вскоре требовательно протянутая лапа катарги оказалась перевита широким ремешком, к которому крепился фонарь, а на самом ремне виднелись написанные с обеих сторон плоскости буквы. Даже если их прочитает враг или посторонний человек, они для него ничего особенного значить не будут. А вот принцесса только по этим трем словам уже догадается обо всем остальном. Потому что кто еще иной, кроме одного человека, может такое написать на ременном креплении фонаря: «Люблю! Скоро вернусь!»

Глава девятая
РАСПРИ С ПОМОЩЬЮ ЗАПАХА

Как только посылка была закреплена, громадный орел потряс лапой, проверяя прочность, удовлетворенно клекотнул, свистнул: «Надо помочь человеку. Давай дружить!» – и улетел со своим вторым коллегой. Теперь оставалось только надеяться, что если не завтра, то на днях они залетят в Чагар, отыщут принцессу и как-то смогут ей передать фонарик вместе с ремнем.

Оставшийся взрослый орел тоже умел выражаться свистом вполне четко:

– Человек, надо кушать!

Прямо как на уроке получилось. Мол, плохо будешь кашу кушать… ну и так далее. Просвистел и улетел. Словно давая старым знакомым пообщаться и побыть наедине. Чем те и воспользовались, сидя рядом с костром и при его тепле интенсивно продолжив обучение новым словам. На этот раз Виктор сосредоточился на числах до десяти и обозначениях времени суток. Мурчачо и тут себя показал просто вундеркиндом, за час с лишним освоив беглое употребление цифр первого десятка и прекрасно наловчившись просвистеть про вечер, утро, полночь и полдень.

Взрослый катарги вернулся не с пустыми когтями, а тоже с порядочным гостинцем. Он приволок чуть ли не взрослого, еще исходящего горячей кровью кабана. Причем положил его не возле костра, а возле развороченного входа в подземелья. Что лишний раз доказывало явную разумность гигантских орлов. Сразу поняли, откуда кормилец Мурчачо взялся в неприступной долине, и догадались, куда потом спрячется. А сам молодой орел свистел с вопросительными интонациями и указывал клювом на темнеющий створ:

– Друзья?

Хорошо, что уже счет знал и понял, что где-то на глубинах Менгарца ожидают двое друзей. После чего стал прощаться, печально постукивая клювом по голове человека. Но при этом настоятельно просвистел одно новое слово:

– Полдень! Прилететь, давай дружить. Кушать!

И не успокоился до тех пор, пока кормилец не повторил то же самое. Только после этого, натужно молотя своими еще не оперившимися как следует крыльями, взлетел за старшим опекуном в наступающие сумерки.

Помахав ему рукой на прощанье, Менгарец бросился собирать вещи. Потом с огромным трудом заволок кабанью тушу в штольню, водрузил сверху рюкзак и, прихватив с собой меч, отправился вниз.

Добравшись до робота, дал ему указание сходить за оставленным.

Перед тем как отъехать, Виктор все-таки запустил у механического помощника программу уничтожения всего, что движется. Все равно ведь скоро встретится с друзьями и передаст им пароль, а здесь вот так оставлять все открытым не следовало. Мало ли кто по горам ходит? Вдруг огонь увидел, человека с катарги? Потом стрельнет в голову спуститься да тут все прощупать руками. Так и до секретного хода между простенками дворцовыми добраться может.

Поставил период срабатывания на две минуты да и поехал себе преспокойно по рельсу, начинающему все больше с каждым разом поблескивать в свете фары. Когда въехал на последнюю четверть пути, при ярком свете открылась веселая картинка: прижавшись к стенам спинами, с обеих сторон тоннеля стояли Фериоль и Додюр. Причем свои ломы они взяли, как постовые берут на караул тяжеленные алебарды. Видимо, издалека услышали гул роликов и, так сказать, сделали вид, что встречают.

Менгарец с хохотом остановился метров через пятьдесят и, дожидаясь, пока друзья его догонят, восклицал:

– Ай да партизанская гвардия! Ну и чего вам не спится?

Жрец, как всегда, ворчал:

– Домой надо возвращаться вовремя, чтобы товарищам спалось спокойно!..

– А это кто?! – восклицал кок, первым заметивший в полумраке чьи-то свисающие конечности. Он же и фонарем высветил кабанье рыло и в восторге заорал: – Ох ты! Никак двуручником зарубил?! Вот это мастер!!!

И столько радости слышалось в его голосе и гордости, что даже стыдно было друга разочаровывать:

– Да нет, это катарги гостинец для голодающих передали. Я ведь и так вас обеда с ужином лишил, совесть до сих пор мучает…

– Ха! Да за такой гостинец я готов два дня поститься! Сейчас как запируем! Я вам такое блюдо приготовлю, с руками проглотите!

– Ну нам твои руки еще пригодятся, – осадил его Фериоль, подталкивая при этом мотоцикл рукой: – Да ты езжай, мы за тобой вприпрыжку.

– Чего это?! Становитесь вон на те выступы с двух сторон, держитесь руками друг за друга и за мою спину. Вот так! Попробуем… такой Боливар и четверых должен выдержать.

Мотоцикл и при таком перегрузе справился с доставкой вполне сносно. Только скорость получилась километров пять – семь в час.

Гораздо сложней оказалось на пешеходном участке пути. И опять-таки из-за внушительной кабаньей туши. Пришлось ее довольно зверским способом рубить пополам двуручником прямо на каменном перепаде тоннеля и ножами поспешно выгребать и разделывать внутренности. Снятие шкуры оставили на потом. Но зато дальше, придерживая полутушу за протянутые над плечами ноги, можно было нести вполне удобно, размеренно. Только и мешало что капающая кровь, в которой Виктор с Додюром измазали себе и спины, и ноги, и сапоги. Поэтому по прибытии в штаб первым делом разделись почти догола, потом быстро сняли шкуру с охотничьего трофея и только потом отправились в закрытые для всеобщего доступа купальни дворца, где быстро, соблюдая полную тишину, ополоснулись и отстирали свои одежды.

Ну а потом с большим запасом воды вернулись к свежему мясу, промыли его, и кок стал священнодействовать у плиты. Причем начал жарить так, что первые кусочки готового мяса доходили до готовности почти моментально, а по мере насыщения едоков куски становились все более большими, сочными и все более пропитанными специями.

Обливаясь жиром и не в силах остановиться от такого обжорства, Фериоль осуждающе качал головой:

– Нельзя так себя вести, нельзя… Совсем мы с вами благоразумие и осторожность подрастеряли от голода и жадности. Ну сами подумайте: что будет, если охрана дворца эти изумительные запахи учувствует? Да они от обилия слюны захлебнутся! Они стены зубами грызть начнут, чтобы только добраться в то место, где подлые повара втайне от всех жарят такую вкуснятину. А ведь я уверен, хоть где-нибудь, но эти запахи выползут наружу.

Присматриваясь к очередному кусищу мяса и намечая, в каком месте вонзить в него зубы, Менгарец отвлекся для обстоятельного ответа:

– А с другой стороны, простые охранники только еще больше озлобятся на своих лидеров. Ибо сразу заподозрят тех в тайных пиршествах, чуждости к простому народу и в подлой обособленности. Кухонь-то во дворце вон как много, а каждая пара охранников не имеет права выйти за пределы своего маршрута. Вот и будут думать, что мясо готовится в другом месте, а им остается только слюнки глотать. О! – Он сделал вид, а может, и в самом деле прислушался: – Стены не грызут? Алебардами не стучат? Криков не слышно: «Дайте и нам кусочек!» Значит, все в порядке. Додюр, дружище, не останавливайся. У тебя любые блюда получаются просто божественно.

Но и момент полного насыщения настал. Пришлось конкретно обсудить планы на завтра, и в них просматривалось три варианта. Первое: самое позднее послезавтра двинуться в сторону Четырех Холмов, где располагался, по предварительным расчетам, истребитель. На этом варианте настаивал врач-диониец. Второе: остаться здесь еще на недельку и всеми силами и возможностями нанести как можно больше вреда проклятым Львам Пустыни. Этот вариант весьма одобрял кок, не забывший издевательств палача. Третье: предлагалось бросить все усилия на вскрытие оставшихся объектов. Тем более что суть обходных тоннелей исследователям уже ясна и зайти вовнутрь из простенков будет намного проще, быстрей и безопасней. Все-таки следовало вначале определиться в одном месте, а уже потом исследовать следующие интересные загадки. Так думал Монах Менгарец.

Вроде он не сильно и настаивал, но его предложение было одобрено единогласно.