Текст книги "Схватка не на жизнь"

Автор книги: Юрий Мишаткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

14

Дежурный по областному управлению НКВД услышал в телефонной трубке приглушенный голос:

– Передайте лично товарищу Зотову: завтра в восемнадцать в зоопарке собирается группа Хорька. Сам Хорек остается в норе. Все.

– Принял! – Сказал дежурный, и в трубке раздались прерывистые гудки…

Посетители зоопарка протягивали слонихе ветки с листочками, и Нелли тянулась хоботом к угощению, которое было вкуснее приевшегося за зиму сена.

Шла весна, и соскучившись в тесном слоновнике по солнцу, Нелли грелась под еще нежаркими лучами, обсыпала себя песком и не подозревала, что жить ей осталось совсем немного, что наступит 23 августа – страшный для сталинградцев день, на город совершат налет сотни вражеских самолетов, и целый ряд фугасных бомб упадет на городской зоопарк. Напуганная грохотом и пожарищем, Нелли затрубит, а затем вырвется на свободу, побежит среди развалин и стелющегося над ними едкого дыма в сторону Комсомольского сквера, где ее настигнет очередная фугасная бомба… Случится все это спустя четыре месяца. А пока Нелли доверчиво брала из рук людей ветки и нежилась под солнцем.

Неподалеку от слоновника, под старым тополем, в стороне от людской толчеи Магура развернул газету. Не прошло и несколько минут, как к нему подошли шесть человек. В зоопарк их привел Непейвода. Удостоверившись, что вокруг спокойно, он втоптал в землю окурок и подвел агентов к Магуре.

– Стало быть, это и есть тот гражданин, что с указанием прибыл. Оттуда прибыл, – при слове «оттуда» Непейвода закатил к поднебесью глаза.

Магура оглядел столпившихся вокруг него агентов абвера, которые молча и сосредоточенно дымили самокрутками, и подумал, что отпускать их надо по одному. Иначе товарищам из управления, затерявшимся среди посетителей зоопарка, будет сложно проследить за каждым.

– Хватит прохлаждаться, настало время переходить к активной борьбе, – понизив голос, заговорил Николай Степанович, продолжая держать газету раскрытой. – Инструкции будете получать по старым каналам. Я собрал вас лишь затем, чтобы удостовериться в наличии боеспособной группы.

– Еще людишки имеются, – поспешил доложить Непейвода. – Только один приболел, а другой на переправе в Бобылях вкалывает. Вроде мобилизован.

– Не много, – покачал головой Магура. – Насколько мне известно, вас было заслано гораздо больше. К тому же каждому вменялось действовать не в одиночку, привлекать к работе других.

– Не все до города добрались, – виновато заметил Непейвода. – Кое-кто по пути затерялся. А один, уже в городе, струсил и решил на попятную пойти. Зато все, кто здесь, верные люди. Как на себя положиться можно. За каждым определенный район и объект закреплены. Так что весь город у нас под наблюдением.

Антон топтался у входа в зоопарк.

Он проводил взглядом Непейводу (тот прошел мимо и словно не заметил Антона), затем начал украдкой следить за постовым милиционером, прохаживающимся возле окошечка кассы, и, не зная, как убить время, прятал в кулак зевоту.

Мимо шли люди, большинство с детьми. Дети торопили родителей, тянули их к воротам, за которыми раздавался звериный рык. И Антону тоже захотелось зайти – прежде-то животных не приходилось видеть, но, вспомнив строгий приказ Непейводы смотреть в оба, он остался у забора, где висел транспарант с нарисованным на нем громадным, распахнувшим пасть бегемотом.

Антон смотрел на проходящих мимо людей, пожевывал мундштук папиросы и вновь – в который раз! – поругивал себя за то, что поддался на уговоры бывшего тюремного соседа и остался в Сталинграде. Изволь теперь выполнять приказы-поручения, быть пешкой в чьей-то игре!

В толпе у кассы мелькнула черная шляпка с короткой вуалью.

«Хозяйка? Неужели и Гликерии Викентьевне на зверей вздумалось посмотреть?»

Антон привстал на цыпочки, чтобы получше рассмотреть, но спины людей закрыли от него кассу и очередь возле нее. И Антон решил, что ему просто-напросто показалось. Мало ли кто еще носит черные шляпки?

Было уже около семи вечера, когда Антон вновь увидел Непейводу. Бывший сосед по камере вышел из зоопарка и двинулся к остановке трамвая. Следом показался гость, которого Антон встречал воскресным днем в сквере у вокзала. И Селезень понял, что ему можно возвращаться домой, что дело, которое проворачивал Непейвода среди клеток со зверями, закончилось благополучно.

15

Очередная сводка Совинформбюро была неутешительной: враг стоял на подступах к Севастополю, продолжал наступление в районе Нижнего Дона, совершил налет на Астрахань, Красная Армия вела ожесточенные бои на всех фронтах…

«Спешат выйти к кубанскому хлебу и кавказской нефти, – подумал Магура, вслушиваясь в сообщение Левитана. – Не сегодня-завтра нужно ожидать массированный налет на Сталинград. Одиночные самолеты противника выполняли лишь разведывательные функции, проверялась подготовка нашей ПВО к отражению удара…»

Подходила к концу неделя, как Магура находился в логове врага. Время неумолимо приближало развязку, и майор все чаше перебирал возможные варианты начавшейся операции.

Без наводки на оборонные объекты города немцы не бросят на Сталинград эскадрильи бомбардировщиков. Люфтваффе и ее шеф должны иметь полную гарантию, что бомбы будут сброшены туда, куда им положено упасть, и надеются на сигнальщиков. Пятеро из них уже известны и будут взяты при первом же налете. Невыявленными остаются те, о ком Непейвода мимоходом упомянул в зоопарке. Их, правда, единицы, но каждый может нанести городу непоправимый урон. Значит, с помощью Непейводы необходимо познакомиться и с ними, притом как можно скорее, и тогда все пути приведут к резиденту. Но можно ли надеяться, что Непейвода выдаст Хорька после своего ареста? Или же начнет юлить, отрицать свое знакомство и сотрудничество с Хорьком, чем затянет полный разгром вражеской агентуры? Все это станет известно после ареста группы ракетчиков, а до ареста остаются считанные дни…

До завершения операции оставались не дни, а часы. Первому об этом стало известно Хорьку и отделу радиоперехватов и дешифровки областного управления НКВД.

От Хорька известие перешло к Непейводе, и уже тот поспешил прийти с ним к Николаю Степановичу.

– Сегодня увидите всех наших в деле. А то, чувствую, сомнение вас одолевает, дескать, не шибко надежный народ подобрался.

– Когда точнее? – спросил Магура.

– Сразу после полуночи. Приказано, чтоб были готовы к этому времени. Немцы страсть как точность уважают. Раз передали, что после полуночи на город налетят – значит, минута в минуту над Сталинградом будут. – Непейвода сел на топчан и вытянул ноги, загородив ими чуть ли не всю комнату. – Никакая светомаскировка не поможет. Высветим город – будет как на ладони.

– Не город высвечивать надо, а заводы и военные объекты, – напомнил Магура.

– Это понятно, – кивнул Непейвода. – Первым делом ГРЭС, за ней тракторный, вокзал и «Баррикады». Еще суда на Волге да оборонительные сооружения в Бекетовке.

– И Хорек сигналить будет? – словно между прочим поинтересовался майор.

– Не, – мотнул головой Непейвода. – Не его рук дело ракетами стрелять. Мы вроде оркестра, а он, значит, за дирижера. Сам так назвался. Следить за работой будет издали, в холодке и тенечке, чтоб посторонние напрасно глаза на него не пялили: не уважает он мельтешить.

– Я лишь видел ваших людей, но почти ничего о них не знаю.

– А чего про них знать? Разными путями к нам пристали. Кое-кто, вроде меня, до войны в тюряге сидел, да немцы освободили и к делу пристроили. Другие с Украины от ихнего гетмана Бендеры. А есть такие, что из белой армии, кто по Европам долго мыкался и наконец своего часа дождался. Имеются и из пленных.

– Довольно пестрая, скажу вам, компания подобралась.

– Точно, – согласился Непейвода. – Даже слишком пестрая: в клеточку, в полосочку и цветочки! Как ситец, в который девки наряжаются! – Развалившись на топчане, он, отчаянно фальшивя, затянул:

 
Тюрьма, тюрьма! Твои оковы,
Твои железные замки,
Твои решетки и засовы,
И часовые, и штыки!..
 

«Недосидел и по тюрьме скучает!» – усмехнулся Николай Степанович.

– Эх, гитару бы мне сейчас, сестричку семиструнную! Уж я бы вдарил – аж слезой прошибло! Такие песни знаю, что любого проберут. Немцы и те заслушивались, хотя слов не понимали. Бывало, потянет меня на песню, возьму гитару, а Глобке – был там один с такой фамилией, сам рыжий и нос весь в конопушках, – говорит: «Вилли (это он так мое имя переиначил), песню давай!» Ну я и рад стараться!

Глаза у Непейводы увлажнились. По всему было видно, что воспоминания растрогали его, и, продолжая полулежать на топчане, он вновь запел:

 
Мы ушли от проклятой погони!
Перестань, мое сердце, дрожать!
Нас не выдадут черные кони,
Вороных никому не догнать!
 

Помолчал, мечтательно глядя в потолок, и сознался:

– Жаль, Селезня нет, вот у кого голос так голос! Заслушаетесь! Вовремя я его к рукам прибрал, не то бы пропал человек! Теперь во где у меня сидит! – Непейвода сжал кулак. – Со всеми потрохами тут! Хорек наказал его в деле проверить, боится, как бы в сторону, как иные, не вильнул. А я полное ручательство за Селезня дал! Верный, сказал, человек, свой в доску, на попятную не пойдет. – Непейвода расправил плечи и, отогнув рукав пиджака, взглянул на часы: – Пора. Пока за Антоном схожу, пока до места с ним дойдем – в самый раз будет. Если желаете нас в работе посмотреть, милости прошу.

Ночь над Сталинградом была беззвездной и безлунной. Отсутствие света в окнах, погашенные фонари на улицах делали ее еще темнее.

– Как по заказу. Хоть глаз выколи – ничего не видать! – хмыкнул Непейвода и посоветовал Магуре: – Вам лучше издали наблюдать, чтоб патрульных не остерегаться. Можно, конечно, и с чердака. Но советую подальше держаться: мало ли чего может случиться.

– Например? – спросил Николай Степанович.

– Ну, патруль на нас глаз положит. Это как ракетами стрельнем. Тогда придется чесать, пятками мелькать, не то загремим. Решайте, как вам будет лучше.

Насвистывая под нос незамысловатую мелодию, Непейвода ненадолго скрылся в одном из домов, чтобы вскоре выйти на улицу с Антоном.

– …Тю! – присвистнул Непейвода, не увидев у подъезда связника из-за линии фронта, и подумал, что тот хитер и осторожен.

– Забыл, что сейчас комендантский час? – напомнил Антон. – Загребут в такое время в комендатуру.

– Пусть другие патруля страшатся, – улыбнулся Непейвода. – Мне комендантский час нипочем, и ты его тоже не сильно бойся. Остановят, так пропуска покажем. С подписью самого коменданта! Потопали.

Они двинулись по безлюдной улице, не замечая, что следом за ними идет Магура.

Наконец Непейвода остановился, задрал голову и посмотрел на высившийся перед ними пятиэтажный дом с заклеенными окнами.

– Еще чуть-чуть, и на месте будем.

Они поднялись на пятый этаж. У входа на чердак Непейвода повозился в двери отмычкой и открыл ее.

– Пригнись, не то шишку заработаешь, тут стропил много, – посоветовал он Антону и оглянулся, ожидая хоть сейчас увидеть связника.

Но в лестничном проеме никого не было. И Непейвода поглубже натянул на лоб фуражку, втянул голову в плечи и шагнул в глубину чердака, где от нагревшейся за день жестяной кровли стояла дурманящая духота. Лишь оказавшись у слухового окна, он распрямился, успокоенно вздохнул.

– Может, ты звезды меня считать привел? – съехидничал Антон. – Забыл, наверно, что нынче их нет. А больше тут делать нечего.

– Это не скажи, – не согласился Непейвода. – Делу нас предостаточно. Пяти минут не пройдет, как работать придется. И тебе и мне, в четыре руки. Вроде как музыканты это делают, когда одно пианино оседлают. – Он расстегнул пиджак и достал странной формы, ни разу прежде не виданный Антоном пистолет: – Гляди, как заряжать надо.

Переломив ствол, Непейвода вставил в пистолет патрон с картонной гильзой.

– Держи!

Антон поднял пистолет к глазам и увидел на его рукоятке несколько чужих, выбитых на металле букв.

– Первый раз, видно, в руках держишь? Ракетница это, самая настоящая. А с виду на игрушку похожа. Только этой игрушкой и убить при желании можно. Это если с близкого расстояния выстрелить. Но лучше по прямому назначению использовать. Так вернее.

Из-за невидимого горизонта донесся тихий, но с каждой минутой нарастающий гул. И тотчас пронзительно завыла сирена.

– Летят! – обрадовался Непейвода. – Хоть часы по ним проверяй, любят точность! Только бы город ночью не проскочили…

Он достал из кармана вторую ракетницу, зарядил ее и выстрелил в небо.

Лопнув где-то чуть ли не в поднебесье, ракета рассыпала вокруг огненные брызги, которые начали медленно опускаться, пока не погасли, оставив после себя белые дымовые дорожки.

– Как налетят – сразу стреляй, – приказал Непейвода. – На вокзал целься: там на путях нынче не протолкнешься – сколько составов набилось. А я на порт буду наводить.

Сирена выла не переставая, жалобно предупреждая весь город о приближающейся беде. С вокзала ей откликнулся гудок паровоза. Он поплыл над крышами и унесся к Волге, эхом отдаваясь в ее пологом берегу и теряясь на быстрине.

Когда первая эскадрилья люфтваффе оказалась над Сталинградом, Непейвода толкнул в бок Антона:

– Давай. Самое время!

«Пора», – решил Магура. Он стоял и прислушивался к голосам на крыше. Николай Степанович взвел курок револьвера и сделал несколько неслышных шагов к слуховому окну.

– Не возись! – донесся крик Непейводы. Он спешил и нервничал, так как гул самолетов уже был над самой головой. – Ну? – нетерпеливо повторил Непейвода. – Жми на курок!

– Гад ты! – прошептал Антон и, размахнувшись, ткнул кулаком в нерезкую во мраке скулу Непейводы, и тот покачнулся, ноги его заскользили по жести.

Не ожидая такой выходки от дружка, Непейвода собрался что-то сказать, но вторым ударом Антон выбил у него ракетницу и толкнул к самому краю крыши.

– Говоришь, убить этой игрушкой можно? Пробовал уже? Так я сейчас тоже попробую! Дураком был, что тебя слушался и вовремя не прибил!

«Молодец!» – похвалил парня Николай Степанович.

Теперь можно было не спешить с арестом Непейводы. Обезоруженный и готовый свалиться с крыши во двор, он был не опасен. А Антон, выбрав верное решение, мог оказаться незаменимым в дальнейших поисках Хорька. Лишь бы только не сделал промашку, не отступил…

– Фашистом стал? – сквозь зубы проговорил Антон и поднял ракетницу на уровень глаз.

За спиной у Непейводы был край крыши. Один лишь шаг, и, потеряв под ногами опору, он бы полетел в черный провал.

– А-а! – взвыл Непейвода, упал животом на покатую крышу, дернул Антона за ногу и, не давая ему подняться, пополз за выступ печной трубы.

– Гад! – крикнул Антон. Он приподнялся и, не раздумывая, нажал спусковой курок ракетницы.

Прочертив свой жутковатый след, ракета ударилась о трубу. При ее вспышке Антон, а следом и Магура увидели, как Непейвода ловко перепрыгнул на крышу соседнего дома.

– Не уйдешь! – прошептал Антон, забыв, что уже выстрелил, а больше ракет нет.

А Непейвода уходил все дальше: в темноте было слышно, как под его ногами гулко гремит кровля.

Антон пополз по листам железа, достиг слухового окна и чуть не столкнулся с Магурой.

– Не уйдет, – успокоил парня Николай Степанович и повторил: – Далеко не уйдет.

16

Давно умолк радиодиктор, предупредив всех сталинградцев о воздушной тревоге, давно попрятались в бомбоубежище соседи по дому, а Хорек продолжал пристально смотреть с балкона в небо и зябко ежился на ночной прохладе.

Он ждал. И дождался. Когда к городу приблизилось первое звено немецких бомбардировщиков, в небе вспыхнула ракета.

Вспышки ракет, а они взрывались в разных частях Сталинграда, разбрасывая вокруг себя огненные брызги, несказанно радовали Хорька. Даже когда со стороны вокзала послышались глухие взрывы, резидент не ушел в квартиру, продолжая сжимать посиневшими от напряжения пальцами перила балкона.

Хорек смотрел на зловещие зарева, прислушивался к разрывам бомб и думал о том недалеком времени, когда ему придется встретиться с Гросскуртом и доложить полковнику об успешном выполнении задания. Произойдет это, если судить по бомбардировке, довольно скоро. Под звуки победного марша в поверженный город вступит армия великой Германии, и Волга ляжет у ног доблестных воинов, с честью прошедших по дорогам Европы! Тогда можно будет проститься с кличкой и страхом, незримо сопутствующим все минувшие годы. Наконец-то состоится долгожданная поездка в Германию, на землю предков. Поездка была обещана за два года до начала войны, когда атташе германского посольства торжественно поздравил со вступлением в ряды «Союза немцев, проживающих за границей» и приказал переехать из Энгельса Саратовской области в Сталинград.

«Вы будете нужны рейху в Сталинграде, – сказал Кестринг. – Со мной связи не ищите. Я сам найду возможность встретиться с вами. Живите тихо, незаметно, не привлекая к себе внимания, и знайте, что фатерлянд и наш фюрер надеются на вас!»

Кестринг не солгал. Все минувшие годы атташе не забывал о существовании в Сталинграде верного национал-социалистской идее человека, чьи предки еще в восемнадцатом веке покинули Германию и обосновались в России. О себе Кестринг напомнил в первый месяц войны в зашифрованном письме, где сообщал о волне, диапазоне и времени передач станции «Густав», адресованных Хорьку. Сейчас, в сорок втором, он напомнил о себе вновь, прислав со связником привет.

Совсем близко от дома взорвалась фугасная бомба. Взрывная волна ударила в окна, и стекла в них жалобно зазвенели.

«Жаль, – Хорек привстал на цыпочки и за громадами домов увидел пожарище, – слишком мало людей вышло сегодня с ракетницами. Если не считать этого уголовника, то подавать самолетам сигналы должны шестеро. Так, по крайней мере, утверждал Непейвода. Можно ли ему до конца верить? Но иного выхода у меня нет, опираться, к сожалению, приходится на всякое отребье. Неужели в абвере не могли подобрать людей с более или менее чистой репутацией? Отчего почти вся присланная группа состоит из подонков?..»

Хорек смотрел на пламя, которое виднелось за домами, смотрел жадно, не в силах наглядеться и отвести взгляда от пожарища. И думал, что среди самолетов люфтваффе обязательно имеется один с аэрофотосъемочной аппаратурой. К утру в штабе военно-воздушных сил Германии проявят отснятую над Сталинградом пленку, отпечатают снимки и увидят, каковы результаты ночной бомбардировки города. И, понятно, вновь вспомнят о резиденте абвера и его людях, оказавших рейху неоценимую услугу в наводке бомбардировщиков.

Хорьку было невдомек, что специальные команды ПВО создали в оврагах за городом ложные очаги пожаров, которые отвлекли внимание немецких асов, что сотрудниками управления НКВД в эти минуты схвачены ракетчики и с помощью их ракетниц и системы сигналов чекисты наводят вражеские бомбардировщики на пустырь и прорезавшие Сталинград балки. В результате всех своевременно принятых мер в городе не пострадал ни один промышленный объект. Но всего этого германский резидент не знал и даже не подозревал…

На балконе Хорек простоял чуть ли не до утра, радуясь успехам своих ракетчиков, и лишь стук в дверь заставил его вернуться в квартиру и семенящей походкой пройти в прихожую…

17

Непейвода задыхался, но не позволял себе остановиться и хоть на короткий миг перевести дыхание. Он спешил, торопился подальше уйти от Антона, ругал себя на чем свет стоит за неосмотрительность, потерю ракетницы и со страхом думал о встрече с Хорьком. Как сознаться резиденту, что Антон, за которого он ручался головой, не только отказался выполнить приказ и стрелять, но еще чуть не угробил его – Непейводу? Разговор явно предстоит не из приятных. Остается одно: бежать подальше из города от мстительного, не прощающего малейшей ошибки Хорька…

Непейвода остановился, потер ушибленное колено:

«Домой сейчас нельзя – туда Антон мог рвануть. Хорошо, что деньжата и золотишко хранятся там, где никто не подозревает. Ни Антон, ни Хорек…»

Бросать в городе накопленные ценности и деньги Непейвода не собирался и направился скверами и проходными дворами к центру города.

«Интересно, как другие отстрелялись?» – еще подумал он и еле удержался на ногах, так как земля под ним дрогнула: за линией железной дороги взорвалась фугасная бомба, следом, где-то совсем рядом, захлебываясь, ударила зенитная пушка.

Небо, только что черное, осветили лучи прожекторов. Они сошлись, перекрестившись, и тут же разошлись, выискивая в вышине вражеские самолеты.

За первой фугаской грохнула вторая, земля загудела.

«Во дают! – в восторге подумал Непейвода, отряхивая с брюк песок. – Знать, другие постреляли свои ракеты! Выходит, нечего мне за свою шкуру дрожать. Встречу Хорька – скажу, что это моя работа! – Он снова обрел спокойствие и, если бы не ушиб колена, зашагал как прежде, чуть пританцовывая на ходу и посвистывая под нос. – За наводку деньжат отвалят: немцы слово крепко держат. Только дождаться надо, когда их армия в город вступит. Обещали летом Сталинград взять – сам Хорек про это хвалился…»

У порога квартиры Непейвода решил:

«Если спросит про Антона, то совру, что парень с крыши свалился. Или что-нибудь другое похитрее приплету. Отверчусь, чтоб Селезень грузом на мне не висел… Только врать надо с умом, а то засыплюсь».

Он постучал, как было условлено, три раза. Когда же дверь гостеприимно отворилась, поспешно шагнул через порог и тут же замер при виде сотрудника госбезопасности.

– Заждались, – сказал тот. – Думали, что до утра придется ждать.

Непейвода оглянулся: позади, заслонив собой дверь, в прихожей стоял лейтенант.

– Оружие?

Непейвода не шелохнулся, и лейтенанту пришлось обыскать ракетчика, забрать у него тугой бумажник с деньгами и документами.

– Придется еще подождать, – решил лейтенант. – Спешить некуда. Если хозяйка будет так добра и угостит чайком…

– Чаю? С великим удовольствием! Помогите только фитили в керосинке подрезать, а то спасу нет – и коптят, и коптят.

Непейвода повел головой и встретился с взглядом хозяйки квартиры.

Гликерия Викентьевна стояла, скрестив на животе руки, и улыбка на ее лице собрала морщины возле маленьких, удивительно живых старушечьих глаз.

– Знаете этого гражданина?

– Одну минутку… – заспешила Гликерия Викентьевна и, приглядевшись к Непейводе, призналась: – Да, он приходил к моему жильцу. Не скажу, как зовут и где проживает…

– Когда ждете жильца?

– Затрудняюсь ответить. Довольно неаккуратный, скажу вам, молодой человек. Приходит, когда вздумается. Хорошо, что отдала ему второй ключ, иначе пришлось бы постоянно отворять дверь.

– Часто этот гражданин к вашему жильцу приходил?

– Раза два, не больше.

«Открещивается старушенция! – со злостью подумал Непейвода и тут же обрадовался: – Правильно ответила! Нечего им знать, что я с беглым Селезнем якшался…»