Текст книги "Биография атома"

Автор книги: Юрий Корякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Но как пустить реактор? Где взять первые нейтроны, которые дали бы начало развитию цепной реакции? Этот вопрос разрешался очень просто. Ведь советские ученые Петржак и Флёров установили в 1939 г., что ничтожная доля ядер урана постоянно распадается самопроизвольно, выделяя нейтроны. Этих нейтронов вполне достаточно для начала цепной реакции.

Когда регулирующие стержни погружены в реактор, цепная реакция не может начаться, так как поглощение нейтронов стержнями слишком велико. Но как только начинают извлекать стержни, в какой-то момент число рождающихся нейтронов станет равно числу теряемых и цепная реакция начнется. При дальнейшем извлечении стержней число рождающихся нейтронов будет превышать число теряемых и реактор, как говорят, начнет разгоняться.

Все эти соображения и были положены в основу конструкции реактора Ферми. И они блестяще подтвердились, когда 2 декабря 1942 г. первый в мире реактор начал действовать.

Многими поколениями ученых разных стран была подготовлена эта победа науки. Но эта победа преследовала отнюдь не гуманные цели. Цепная реакция рассматривалась только как источник получения делящегося материала для атомной бомбы.

1945 год. 6 августа

«Я ни капли не горжусь проделанной нами работой... Единственный смысл ее состоит в том, чтобы заставить человечество быть миролюбивым. Теперь невозможно представить себе что-нибудь другое, кроме мира. Но, к несчастью, всегда находится некто, кто не раздумывает...»

ВИЛЛИ ХИДЖИНБОТТЭМ,

американский ученый, участник работ по созданию атомной бомбы.

Преступление свершилось

то произошло утром 6 августа 1945 г. Над большим японским городом Хиросима показался американский бомбардировщик – один из трех американских военных самолетов, приблизившихся в то ужасное утро к берегам Японии. За несколько минут до этого был дан сигнал воздушной тревоги. Но, когда выяснилось, что самолетов только три, тревогу отменили. Ведь три самолета не могли нанести серьезного бомбового удара. Поэтому десятки тысяч жителей Хиросимы спешили на работу, перед открывающимися продовольственными магазинами выстраивались очереди. На улицах города было полно народа.

Только один человек, командир отряда американских самолетов, знал, какая трагическая судьба ожидает жителей Хиросимы. От остальных пилотов американское военное командование скрыло, какое смертоносное оружие было погружено на один из американских бомбардировщиков.

И командир отряда дал команду сбросить это оружие – атомную бомбу. Бомба взорвалась на высоте 500 метров. Вот что рассказывают об этом событии очевидцы – художники Ирии Тосико Маруки:

«Ослепительная зеленоватая вспышка, взрыв, сознание подавлено, волна горячего ветра, и в следующий момент все вокруг загорается. Тишина, наступившая вслед за грохотом ни с чем не сравнимой, дотоле неслыханной силы,

Каждый сразу скажет, что это авиационные бомбы. Называются они «Малыш» и «Толстяк» В августе 1945 г. такие бомбы были погружены на самолеты Курс первого самолета – Хиросима, второго – Нагасаки. Итог – сотни тысяч убитых и раненых беззащитных людей.

нарушается треском разгорающегося огня. Под обломками рухнувшего дома лежат оглушенные люди, в пламени гибнут женщины, гибнут в огненном кольце очнувшиеся и пытающиеся спастись люди...

Миг – и с людей свалилась вспыхнувшая одежда, вздулись руки, лицо, грудь: лопаются багровые волдыри, и лохмотья кожи сползают на землю... Это привидения. С поднятыми руками они движутся толпой, оглашая воздух криками боли. На земле грудной ребенок, мать мертва. Но ни у кого нет сил прийти на помощь, поднять. Оглушенные и обожженные люди, обезумев, сбились ревущей толпой и слепо тычутся, ища выхода...

...Ни с чем не сравнимая, трагическая картина: люди утратили последние признаки человеческого разума...

...На искалеченных людей хлынули черные потоки дождя. Потом ветер принес удушающий смрад...»

Так свершилось ужасное преступление. Атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, была изготовлена из урана-235.

Прошло три дня. 9 августа та же участь постигла другой большой японский город – Нагасаки. Бомба, сброшенная на этот город, была из плутония. Так цепная реакция, впервые осуществленная Энрико Ферми, по воле бесчеловечной американской военщины свершила свое черное дело.

И вот результат взрыва первой бомбы:

78 150 убитых,

13 983 пропавших без вести,

9 428 тяжелораненых,

27 997 легкораненых.

Но этим не исчерпывается список пострадавших. Прошло более 16 лет после взрывов атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки. Но до сих пор в Японии умирают люди от страшной лучевой болезни. Тысячи японцев унесла в могилу эта болезнь. Многие навсегда остались калеками, жертвами радиоактивного излучения, возникающего при взрыве.

«Охотники за головами»

Когда летом 1944 г. войска союзников высадились во Франции, среди офицеров американских войск изредка встречались такие, у которых на левом рукаве была загадочная нашивка: белая греческая буква а (альфа), перечеркнутая красной стрелой. Деятельность этих офицеров была также загадочной. У них не было в подчинении солдат, они не участвовали в боевых операциях, но всегда держались поближе к передовым частям, особенно к тем, которые вели бои за крупные промышленные центры или в местах, где располагались немецкие научные учреждения.

Эти офицеры появлялись вслед за передовыми американскими частями, и первое, что они делали,—набирали воду из всех естественных водоемов в бутылки, тщательно их запечатывали, приклеивали этикетки с точным указанием места взятия воды и затем срочно эти бутылки куда-то отправляли. Когда на занятой территории оказывалось какое-либо научное учреждение, таинственные офицеры прежде всего стремились добыть списки сотрудников этого учреждения.

Это были офицеры особо секретного американского подразделения «Алсос» или «Охотники за головами». В его задачу входило следить за достижениями ядерной физики в гитлеровской Германии, устанавливать наличие атомных центров (поэтому, в частности, и брались пробы воды из водоемов с целью проверки этой воды на радиоактивность), а главное – находить и отправлять в США немецких ученых-физиков, захватывать документы и материалы.

Создание такого подразделения отражало беспокойство и опасения американских генералов, что немецкие ученые далеко продвинулись в работах по созданию атомного оружия.

Американские ученые, работавшие над проектом атомной бомбы, также опасались германских успехов в ядерной физике. В декабре 1942 г., когда работы по Манхеттенскому проекту были сосредоточены в основном в Чикаго, среди ученых распространился слух, что в рождественские дни Германия предпримет бомбардировку именно их города. Утверждалось также, что эти бомбы будут не обычные, а начиненные радиоактивной пылью, которая сделает невозможной жизнь людей в городе. Слухи были настолько упорны, что некоторые ученые стали спешно вывозить свои семьи из города, а командование гарнизона снабдило воинские подразделения приборами для обнаружения радиоактивности.

Опасения, вызванные предполагаемыми успехами Германии в области ядерных исследований, не были лишены некоторого основания, хотя и сильно преувеличивались. В действительности дело обстояло так.

Тщетные усилия

Сразу после оккупации Чехословакии в 1938 г. Германия прекратила продажу чешской урановой руды. В 1942 г. в Германии был создан государственный комитет по контролю за исследованиями урана. Известные физики Отто Ган и Фридрих Штрассман продолжали работы по ядерной физике, и им создали необходимые условия для исследований.

Однако, как потом узнали, немецкие ученые значительно отставали от американских. Это объяснялось двумя причинами.

Первая заключалась в том, что «теория» расового превосходства арийцев, культивируемая Гитлером, разнузданный антисемитизм, преследования и физическое уничтожение всех тех, кто не был активным сторонником фашизма, привели к тому, что большое число видных немецких ученых бежало из Германии. Главным для фашизма был не талант и знания человека, а его приверженность к идеям фашизма и соответствие «арийским стандартам». Характерно, что в список «великих людей науки», изданный в гитлеровской Германии, например, не вошел Вильгельм Рентген только потому, что он иронически относился к идее «Великой Германии». В этот список также не были включены, например, Резерфорд, Мечников, Пьер и Мария Кюри.

Могла ли в таких условиях в Германии сформироваться сильная группа физиков, способная решить и охватить многочисленные и сложные проблемы, связанные с созданием атомного оружия? Конечно, нет. Физическая наука в Германии фактически была обезглавлена.

Вторая причина заключалась в близорукости и тупости Гитлера. Надеясь на легкую победу, он в 1942 г. издал приказ о том, что никакие научные исследования не должны широко поддерживаться, если они не дают военной продукции в течение шести недель. Поэтому немецким ученым было рекомендовано даже не упоминать перед гитлеровским руководством о возможности создания атомного оружия. Иначе Гитлер немедленно установил бы крайне сжатый срок работ, и горе было бы ученым, если бы они не уложились в этот срок. Поэтому ядерные исследования в Германии не получили широкой правительственной поддержки. И работы велись в относительно небольших масштабах.

Тем не менее оставшиеся в Германии физики усиленно работали над осуществлением цепной реакции. Среди них были крупные ученые Гейзенберг, Вейцзакер, Ган, Лауэ. Однако, стремясь создать ядерный реактор, они делали ставку не на графит, как замедлитель нейтронов (что сделал Ферми), а на тяжелую воду. Ядра атомов водорода, входящих в состав такой воды, содержат не одну элементарную частицу—протон, а две – протон и нейтрон. Тяжелая вода очень хорошо замедляет нейтроны и почти их не поглощает.

Ставку на тяжелую воду немецкие физики сделали не случайно. Измерения ядерных свойств графита, сделанные в Германии, привели немецких ученых к ошибочному выводу, что графит не может быть использован для замедления нейтронов. Если бы не произошло этой ошибки в измерениях, то немецкие ученые значительно дальше продвинулись бы в работах по созданию атомного оружия. Ведь графит намного легче получить, чем тяжелую воду. Он приготовляется из обычного нефтяного кокса, в то время как тяжелая вода, содержащаяся в ничтожном количестве в обычной воде, получалась немцами путем дорогостоящего процесса разложения обычной воды электрическим током.

Производство тяжелой воды немцы организовали в оккупированной Норвегии. Союзники узнали об этом. В 1943 г. английскими истребительными отрядами «командос» и норвежскими патриотами был взорван завод по производству тяжелой воды. С большим трудом гитлеровцы его восстановили. Но 20 февраля 1944 г. они опять лишились большого количества драгоценной тяжелой воды: паром, на котором везли 10 тонн тяжелой воды в Германию, был потоплен норвежскими патриотами.

К 1943 г. у Германии было только около двух тонн тяжелой воды. Гестапо, в частности, знало, что великий французский ученый Фредерик Жолио-Кюри, который остался в оккупированной Франции, также имеет тяжелую воду В 1939 г. Жолио-Кюри с громадным трудом собрал около двухсот литров этой воды. У него был почти весь ее мировой запас того времени. Жолио-Кюри вызвали в гестапо и предложили сдать тяжелую воду. Ему также предложили сотрудничать с немецкими учеными в работах по ядерной физике. И нужно ли говорить о том, что французский патриот, пламенный борец против фашизма, коммунист, с негодованием отверг это предложение. Все запасы тяжелой воды Жолио-Кюри еще в июне 1940 г. отправил со своими верными помощниками Гальбаном и Коварским в Англию.

Стремительное наступление советских армий сорвало работы немецких ученых по сооружению реактора. Ядерная лаборатория Института кайзера Вильгельма в Берлине была эвакуирована в феврале 1945 г. в местечко Хайгер-лох в Альпах. Сотрудники лаборатории разместились в неподалеку расположенном городке Эхингене. Глубоко под землей, в горах, немецкие физики во главе с Гейзенбергом, Ганом и Вейцзекером начали вновь налаживать работы по сооружению ядерного реактора.

Но время было потеряно. Советские войска начали бои за Берлин. На Эхинген и Хайгерлох двигались французские войска. Подразделение «Алсос» решило опередить французов. Была наскоро собрана небольшая моторизованная ударная группа, которая прибыла без всяких боев в Эхинген и Хайгерлох за 18 часов до того, как туда вступили французские войска. Группа немецких физиков была захвачена. Когда американцы проникли в подземную ядерную лабораторию, они увидели недостроенный ядерный реактор. Через несколько дней этот реактор был взорван, хотя никакой необходимости в этом уже не было.

Зачем они это сделали?

Но как ни спешили ученые-эмигранты во главе с Ферми, занятые работами по грандиозному Манхеттенскому проекту, создать оружие против Гитлера, они опоздали. Советский народ, ведя фактически один на один героическую борьбу против гитлеровской Германии, сломал хребет фашистскому зверю. Германия капитулировала. Народы мира праздновали победу.

Но не радовались этому американские генералы, вдохновлявшие работы по созданию атомной бомбы. Им не терпелось ее проверить на практике. В июле 1945 г. в США в пустыне Нью-Мексико, недалеко от местечка Аламаг-ордо, было произведено первое испытание атомной бомбы. Испытание показало, что бомба обладает огромной разрушительной силой. Но как быть, ведь война с Германией кончилась? Остается Япония.

Особенно неистовствовал генерал Гровс – непосредственный административный руководитель работ по созданию атомной бомбы. Ведь бомба, можно сказать, его детище. Он делал все возможное, чтобы доказать необходимость применения бомбы против японского народа. Американские генералы и военный министр Стимсон также настаивали на использовании атомного оружия. Они рассчитывали, что демонстрация разрушительного действия атомной бомбы позволила бы устрашить народы военной мощью Америки. Позволила бы шантажировать народы угрозой применения этого оружия, если народы пожелают устраивать послевоенную жизнь не так, как хочется американским милитаристам. Демонстрация этого оружия, по расчетам правительства Трумэна, помогла бы устрашить Советский Союз и уменьшить его международный авторитет, который необычайно возрос в результате героической борьбы советского народа против гитлеровской Германии. Атомное оружие, как надеялись американские монополисты, помогло бы им осуществить мечты о мировом господстве Америки. Так было положено начало холодной войне.

И правительство Трумэна приняло решение сбросить две единственные имевшиеся атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. К чему это привело, мы уже знаем. В огненном смерче погибли тысячи ни в чем не повинных людей.

Военной необходимости в этом не было никакой. Не в Хиросиме и Нагасаки решалась судьба войны. К тому же бомбы были сброшены на жилые кварталы города. Судьба войны с Японией решалась в эти дни на полях и сопках Манчжурии, где советские армии, верные союзническому долгу, в течение нескольких дней разгромили отборную Квантунскую армию Японии. Даже сами американские генералы признавали за Советской Армией решающую роль в разгроме Японии: «Вступление Советского Союза в войну против Японии явилось решающим фактором, ускорившим окончание войны на Тихом океане, что произошло бы даже в том случае, если бы не были применены атомные бомбы»,– заявил американский генерал-майор Ченнолт. Бомбы были сброшены прежде, чем Япония ответила на Потсдамский ультиматум. К тому же в те дни идея капитуляции получила широкое распространение в Японии; за капитуляцию выступали многие высокопоставленные лица в Японии, и она, в сущности, была вопросом нескольких дней.

Наиболее гуманные американские ученые, создавшие это оружие, испытывали чувство вины. Не такого финала своей напряженной работы они ожидали. За несколько месяцев до того, как было совершено это ужасное преступление, уже после окончания войны с Германией, в июне 1945 г. в специальном письме на имя военного министра США они призывали американское правительство не применять это оружие. Ученые писали тогда, что если Соединенные Штаты Америки окажутся первыми, кто применит это новое средство слепого уничтожения, они потеряют поддержку мирового общественного мнения. Но правительство Трумэна не прислушалось к их голосу. Бомбы были сброшены. «Мы это сделали,– сказал президент Трумэн до радио,– и мы повторим это, если понадобится...»

Как-то раз...

...Офицеры американского подразделения «Алсос», охотившиеся за немецкими физиками, захватили в Бремене одного чело века, якобы «известного немецкого ученого-атомника». Его перевезли в США и подвергли усиленному допросу. Допрос велся с целью проверки его знаний в области ядерной физики В противоположность другим немецким ученым, захваченным американцами в Германии, этот человек отказывался сообщить что-либо о работах по ядерной физике в Германии. В то же время он упорно твердил, что он портной. Его упорство озадачило допрашивавших. Наконец кто-то догадался дать ему иголку с ниткой. Высокое искусство ремонта рубашек и брюк, показанное этим «известным ученым-атомником», заставило усомниться допрашивающих в том, что перед ними ученый. В конце концов выяснилось, что этот человек просто носит имя и фамилию действительно известного немецкого ученого-атомника Паскуаля Йордана.

1946 год

В трудные годы

В это время на другой стороне земного шара, в Советском Союзе, происходили события, которые в 1946 г. открыли новую блестящую страницу в биографии атома, но уже советского атома.

Шла тяжелая и опустошительная Великая Отечественная война. Советский народ напряг все силы для разгрома гитлеровских полчищ. «Все для фронта, все для победы!» – под таким лозунгом жили советские люди. Казалось, до того ли было, чтобы заниматься научными проблемами, не относящимися к той задаче, которая стояла в военные годы перед советским народом.

Но это было не так. Несмотря на трудные военные годы, наступление советских ученых на атом продолжалось. Особенный размах это наступление приобрело в 1943 г., в том самом году, когда наступление советских армий происходило почти по всему огромному фронту. Наступление на фронте сокрушало наиболее темные силы отживающего свой век империализма – германский фашизм, наступление на атом было наступлением советских ученых на темные силы природы. Было что-то общее в этих двух наступлениях: как то, так и другое велось во имя светлого будущего человечества.

Советское правительство предоставило всю возможную в то трудное время помощь советским ученым, поставившим перед собой задачу осуществить контролируемую цепную реакцию. Работы велись под руководством всемирно известного замечательного советского физика, академика Игоря Васильевича Курчатова. В довоенные годы им были выполнены важные работы и сделан ряд открытий по ядер ной физике. Они принесли ему мировую известность. Наиболее талантливый представитель советской школы физиков-ядерщиков, ученый с мировым именем, И. В. Курчатов был, кроме того, и блестящим организатором.

Правильная организация работ и исследований по осуществлению контролируемой цепной реакции была решающим фактором в достижении успеха. Прошло то время, когда наиболее крупные открытия в науке могли делаться отдельными учеными. Перед ядерной физикой встали такие задачи, решение которых могло быть под силу только большому коллективу ученых, располагающему к тому же арсеналом всех необходимых технических средств. Поэтому особенно важно было правильно распределить силы ученых, каждому поручить определенный участок работы.

А работа предстояла огромная. По своему размаху она не уступала работам Манхеттенского проекта, однако с той разницей, что если целью работ по Манхеттенскому проекту было создание атомного оружия и только, то конечной целью работ большой группы советских ученых было обуздание цепной реакции с целью ее мирного применения. Правда, когда началась холодная война и из-за океана стали размахивать атомной бомбой, шантажируя Советский Союз, советские ученые не могли оставаться в стороне. По заданию правительства они в короткий срок создали такое оружие. Уже в 1947 г. американская монополия на секрет атомного оружия кончилась.

Советским ученым можно было надеяться только на собственные силы: всякие публикации и обмен научной информацией по вопросам ядерной физики прекратились в 1939 г. Но это не повлияло на ход работ. Талантливые советские ученые успешно разрешили все теоретические и практические вопросы осуществления цепной реакции. Было налажено производство графита, металлического урана и других материалов. Было разработано и внедрено в производство изготовление многочисленных специальных приборов и аппаратуры. В короткий срок наша промышленность, несмотря на большую загрузку военными заказами, изготовила все необходимые материалы и оборудование.

А заказы для создаваемой советской атомной техники были далеко не обычные. Особые, невиданные до сего времени жесткие требования предъявлялись к чистоте материалов. Ведь малейшее количество примесей, поглощающих нейтроны, делало такие материалы, как уран и графит, совершенно непригодными для использования в ядерном реакторе. Достаточно сказать, что присутствие в графите бора в количестве всего лишь нескольких миллионных долей процента не позволило бы осуществить ядерную реакцию. Поэтому немало усилий было приложено, чтобы наладить производство и контроль материалов такой необычной чистоты. Кончилась война. Работы советских ученых вступили в завершающую фазу сборки первого в Советском Союзе и Европе ядерного реактора.

Первый в СССР и в Европе

Европейский собрат американского ядерного реактора собирался не в случайном помещении, как это было с американским реактором, а в специально выстроенном здании. После того как закончились все расчеты и стали поступать изготовленные заводами графит и уран, было решено приступить к сборке реактора.

Активную зону реактора решили сделать сферической. Это обусловливалось тем, что сфера по сравнению с телами другой формы, но одинакового объема имеет наименьшую поверхность. А чем меньше поверхность активной зоны, тем, следовательно, меньше утечка, т. е. потеря, нейтронов из реактора. По расчетам, сфера должна была иметь диаметр шесть метров. Это критический размер; при меньшем размере активной зоны цепная реакция не могла осуществиться. Сфера должна была помещаться внутри графитового цилиндра. Наружные слои его толщиной около метра являлись отражателем нейтронов.

В графитовых кирпичах активной зоны на расстоянии 20 сантиметров друг от друга просверливались отверстия, в которые вкладывались урановые цилиндрики.

Пока поступали графит и уран, было решено сложить несколько моделей реактора. Эти модели были значительно меньше, чем реактор; реакция в них не могла идти. Но они позволили произвести дополнительные физические измерения, > то шить некоторые физические характеристики большого реактора и «набить руку» в кладке графитовых кирпичей.

Сборка первого советского реактора.

Но вот, наконец, весь графит на месте. А его потребовалось немало – несколько сотен тонн. Завезено также около 50 тонн металлического урана в виде небольших цилиндриков. Можно начинать сборку. На плоском полу выложен первый слой графитовых кирпичей. За ним второй, третий, четвертый... Это основание гигантской графитовой призмы диаметром около восьми метров. После восьмого слоя в центральную часть графитовой кладки начали укладывать графитовые кирпичи с отверстиями. В них помещали урановые цилиндрики. Гигантское сооружение черного цвета росло. Вот уложен тридцатый слой, сороковой, пятидесятый. Непрерывно и с большой точностью проводятся физические измерения. После укладки пятидесятого слоя стало ясно, что критического размера система достигнет примерно на 55-м слое. Напряжение нарастало. Последние слои укладывалось с большими предосторожностями. Для безопасности в реактор были введены поглощающие стержни из кадмия. Вот что пишет об этих исторических и волнующих минутах доктор физико-математических наук, участник пуска реактора В. С. Фурсов: «Было обращено особое внимание на контроль за величиной нейтронного поля, для чего в активной зоне, в отражателе и около реактора располагалось достаточное количество измерительных приборов. В течение всего времени построения реактора велось тщательное наблюдение за нарастанием величины потока нейтронов, причем это наблюдение велось как визуально, так и на слух по частоте ударов в громкоговорителе, который был подключен к одной из ионизационных камер. Вначале рост величины нейтронного потока происходил медленно, затем, по мере приближения к критичности, рост величины нейтронного потока с каждым выложенным слоем ускорялся. Не всегда все шло гладко, некоторые измерения не давали ожидаемого увеличения, поэтому пришлось пережить много тревожных минут».

Но расчеты оказались правильными. Критическая масса реактора образовалась чуть раньше, чем ожидалось. Реактор «пошел» уже на 54-м слое. Ученые поздравляли друг друга. Да, это был торжественный момент. Волей советского человека цепная реакция была осуществлена.

Это случилось через три с лишним года после пуска Энрико Ферми чикагского реактора. Трудные военные годы не могли не повлиять на сроки работ.

Но что любопытно. Несмотря на полную разобщенность двух групп физиков – советской и американской,– реакторы, создававшиеся совершенно независимо один от другого, были близнецами. Оба они работали на природном металлическом уране, складывались из графитовых кирпичей, имели примерно одинаковые размеры и цепная реакция в них контролировалась кадмиевыми стержнями. Оба эти реактора также не имели искусственного охлаждения урана, так как количество тепла, выделявшегося в них, было ничтожным. Так мысли ученых разных стран независимо друг от друга развивались в одном и том же направлении. Этим еще раз подтвердилось, что наука носит интернациональный характер. «Научное наблюдение выражается одинаковыми реакциями мысли, независимо от географической широты и долготы»,– говорил Фредерик Жолио– Кюри.

>

Два финала

Итак, две грандиозные по размаху и трудности работы были закончены. Одна в Америке, другая в Советском Союзе. Обе они привели к осуществлению цепной реакции. Но какие разные у них были конечные цели и какое разное отношение было у ученых к результатам своих трудов!

Финалом американских работ была гибель двух больших японских городов. Великое достижение науки оказалось в грязных руках. Разброд, уныние и раскаяние царили среди американских ученых-атомников. Во весь рост перед ними встал вопрос: что же дальше? Продолжать совершенствовать ядерное оружие, создавать еще более ужасные средства уничтожения людей? Другими словами, стать безропотными исполнителями злой воли, участниками подготовки к уничтожению материальных и духовных ценностей человечества в ядерной войне? Может ли быть что– нибудь страшнее для ученого – творца этих ценностей!

Другой финал у нас. Этой проблемы не было и не могло быть у советских ученых. Осуществление цепной реакции для них было только лишь этапом на пути к конечной цели. Эта цель – мирное применение атомной энергии. Колоссальная энергия, выделяющаяся при цепной реакции, должна быть использована для блага человека. Только так представляли себе дальнейшую задачу советские ученые. А раз так, нужно, засучив рукава, приступать к осуществлению следующей задачи – энергетическому использованию цепной реакции, т. е. строить атомную электростанцию.

1950 год. 19 марта

«Мы вступаем в атомную эру, которая должна принести человечеству много полезного Речь идет не об обещании каких-то благ в другом мире, а о реальных благах в нашем мире Но для того, чтобы использовать все эти блестящие открытия и изобретения нужно, чтобы весь мир жил в мире»

ФРЕДЕРИК ЖОЛИО-КЮРИ

Четыре фразы

1950 г. Четыре с половиной года прошло с того черного дня в биографии атома, когда рука американского летчика, исполняя преступный приказ, нажала над Хиросимой рычаг спускового механизма, освободившего атомную бомбу. Великое открытие науки в руках алчных людей, мечтающих о мировом господстве, стало страшной угрозой для человечества.

Но прошло то время, когда народы мира были послушными исполнителями чужой воли. Неизмеримо выросли их сознательность и уверенность в своих силах. Народы мира не хотели новой мировой бойни. Они понимали, что принесет с собой война с применением атомного оружия. Этого нельзя допустить. Нельзя допустить, чтобы в атомных пожарах погибли величайшие завоевания человечества.

С этими мыслями и собрались в марте 1950 г. в Стокгольме видные общественные деятели, деятели науки и культуры разных стран мира – члены Комитета сторонников мира. В его состав входили французский ученый Фредерик Жолио-Кюри, американский художник Рокуэл Кент, общественный деятель Канады Джеймс Эндикот, советские писатели Илья Эренбург и Николай Тихонов и многие другие прославленные деятели науки и культуры.

Председатель Всемирного Совета Мира французский ученый Фредерик Жолио-Кюри.

Комитет сторонников мира установил прежде всего серьезность опасности войны и в соответствии с этим обсуждал дальнейшие задачи движения за мир. Настало время конкретных мер, и такой мерой в первую очередь должно стать запрещение атомного оружия. Стало ясно, что движение за мир имеет огромные резервы. Дело мира является общим делом всех честных людей независимо от рода их занятий и мировоззрения.

Заседания проходили в ресторане-погребе. Его в шутку называли катакомбами. Председательствовал Фредерик Жолио-Кюри. Кому, как не этому виднейшему ученому– атомнику, было ясно, что такое ядерная война! Гуманное сердце ученого не могло молчать. Жолио-Кюри предложил обратиться с воззванием к каждому человеку на земле. Именно к каждому, а не к организациям и народам. О тексте воззвания спорили долго. Каждый вносил свои предложения, а единого, согласованного текста так и не получалось. Время уже было далеко за полночь. Наконец кто-то внес предложение – взять несколько фраз из речи Жолио-Кюри. Так и решили. Взяли три фразы и к ним добавили четвертую. Так родилось Стокгольмское воззвание Комитета сторонников мира. Вот оно:

«Мы требуем безоговорочного запрещения атомного оружия – оружия запугивания и массового уничтожения.

Мы требуем установления строгого международного контроля для проведения в жизнь этого запрещения.

Мы считаем, что правительство, которое первым применит против какой-либо страны атомное оружие, совершит преступление против человечества. Такое правительство следует считать военным преступником.