Текст книги "Нежданно-негаданно"

Автор книги: Юрий Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава двадцать третья. Как нам быть?

– Кидай свёрток нам!

– Разматывай скорее проволоку! – потребовали разом стоявшие внизу Женька с Яшей.

Я попробовал размотать проволоку, но это оказалось не просто. Она была вся спутана. Не поймёшь, где начало, где конец. Я бросил свёрток вниз и спустился сам. Женька уже сумел снять со свёртка проволоку и развёртывал клеёнку. Но она так спрессовалась, что он тут же сломал два ногтя. Наконец клеёнка кончилась. В ней была завёрнута небольшая железная коробочка, на которой ещё сохранилась надпись: «Карамель».

– Выходит, в коробке леденцы? – разочаровался я.

– Голова два уха! – пыхтя над коробкой, зашипел на меня Женька. – Будут тебе конфетки в клеёнку завёртывать! Леденцы тут, да только золотые.

Он подсунул долото под край крышки и ударил по нему молотком. Крышка мгновенно отлетела. В коробке лежала свёрнутая в трубку бумажка.

– Шифр! – выпалил Женька, и мы согласно закивали головами.

Женька развернул записку дрожащими пальцами. Наши глаза сразу впились в крупно написанные буквы: «О… в… не… у…» Дальше, с новой строчки, всё было написано гораздо мельче и совсем не разборчиво. Еле-еле угадывались отдельные слога: «кол… зн… ма… буз…» Ниже шли какие-то полосы.

– План местности, где зарыт клад, – проговорил Женька пересохшими от волнения губами. Его трясло как в лихорадке. – Фашисты зарыли клад в другом месте, а тут спрятали план раскопок, на случай, если забудут.

– А зачем им зарывать? Они что грабили, то к себе отсылали, – возразил Яша.

– Много ты понимаешь, они небось хотели на нашей земле остаться и ею владеть. Вот временно и зарыли, а как удирали, им уж не до клада было.

– Всё равно это не план раскопок, а схема расположения войск противника! – загорячился Яша. – Наши разведчики в условленном месте оставили, а партизаны не успели взять. Их тогда фашисты окружили и поубивали. Сын бабки Анны их предал.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Это всем известно, – сказал Яша. – Если бы не он, наши знаешь как их разбили бы! Вот расшифруем донесение, и спорить перестанете!

– Никакое это не донесение, а план места, где клад запрятан, – заспорил Женька.

– А я головой ручаюсь, что это схема фашистских войск, – стоял на своём Яша.

– Чего гадать, – остановил я спорщиков, – отнесём записку моему деду, и он объяснит её.

– Это как же? – подозрительно посмотрел на меня Женька. – Что, твой дед маг и чародей?

– Какой маг! – усмехнулся я. – Он когда с войны после ранения вернулся, всё про погибших партизан выяснял.

– Тогда он наверняка знает, где у них тайник был, – сказал Яша.

– А если это сокровища? – не сдавался Женька.

– Ну и что? Что он, тебя ограбит?! – наступал Яша.

– Ладно, едем к твоему деду, – решился Женька. – Сейчас же едем.

– На чём? – остановил его рассудительный Яша. – Теперь в город до вечера автобуса не будет. А вечером ехать ни к чему. Всё равно к его деду не пустят. Утром отправимся.

– Ты что? Разве такое дело может до утра ждать? – накинулся на него Женька. – Подводу достать надо.

– Так нам и дадут, – покачал головой Яша.

– Не твоя забота, – отрезал Женька. – Ты лучше оденься поприличнее, а лошадь я добуду.

Дойдя до деревни, мы с Яшей побежали переодеваться, а Женька умчался на конюшню. Я надел пиджак и брюки. Хотелось показаться больничным врачам внушительнее. На всякий случай прихватил с собой оставшиеся от десятки четыре рубля. Если Женьке не дадут лошадь, доберёмся до города на попутной машине.

Но, к нашему удивлению, Женька уже восседал на телеге, как заправский кучер.

– Уговорил-таки, – развёл руками Яша. – Ну и мастер!

– Слово такое знаю, что не откажут, – похвастался Женька и заторопил нас: – Садитесь, трогаю!

Мы забрались в телегу.

– Но-о! – закричал Женька и принялся нахлёстывать лошадь. Не больно, конечно, а так, чтобы знала, что мы торопимся.

Лошадь прибавила шагу. Женька обрадовался и замахал вожжами над ней. Лошадь махнула хвостом и задела ему по лицу. Женька отпустил вожжи, чтобы вытереть лицо, от конского хвоста на нём отпечатались какие-то полосы. Но тут произошло что-то непонятное. Лошадь понеслась так быстро, что из-под её копыт в нас полетели комья грязи, а телегу начало бросать из стороны в сторону, точно лодку во время шторма. Я даже схватился за край телеги, чтобы не вывалиться.

– Ну-ка отсядь! – услышал я требовательный голос Яши, обращённый к Женьке.

Он сел на Женькино место, подобрал почти съехавшие на землю вожжи, натянул их и непривычно для себя, громко и властно заговорил:

– Ну чего ты, Русланка? Чего разгорячилась? Осади прыть, осади! Вот так, рысцой, рысцой, а теперь и шажком… Вот и молодчина!

Лошадь успокоилась и заржала. Здорово Яша обуздал её! Оказывается, Женьке не надо было выпускать из рук вожжи. Яша правил уверенно, и лошадь послушно затрусила по дороге.

– Ну и правь сам, – сказал Яше Женька. Ему больше не хотелось быть кучером.

Я развалился на разбросанном в телеге сене и принялся представлять, как мы пройдём к дедушке. Сначала нас примет главный врач. А как только он узнает причину нашего прихода, то, ни минуты не медля, сам проведёт нас к деду…

Но попасть к главному врачу оказалось не так-то просто. Прежде всего нужно было пройти проходную. А мы с Яшей уже убедились, что нянечка в ней не особенно сговорчивая.

– Махнём через забор! – предложил Женька. – А там прямо к нему в корпус.

Мы оставили Яшу сторожить лошадь, а сами пошли в конец забора.

– Хуже всего, что он сплошной и высокий, – огорчался Женька. – Залезешь – и прямо врачам в пасть.

– Вот и хорошо, мы тогда и объясним им всё, – сказал я.

И мы полезли на забор. Нам повезло: вдоль забора с той стороны росли невысокие кусты. Мы пригнулись и пошли вдоль кустов.

– Соображай, в каком он корпусе и на каком этаже, – приказал мне Женька.

– Первый корпус, палата три, – сказал я и добавил: – А где он, этот корпус-то? Мы ведь дальше проходной не были.

– Раз первый, значит, у выхода, – рассудил Женька и, прячась за последним кустом, скомандовал мне: – За мной, короткими перебежками!

Мы хотели пробежать открытое место, но тут из соседнего корпуса вышли две женщины в белых халатах. Мы попятились назад и залегли в кустах.

– Фу-ты, тут крапива… – зашипел недовольный Женька.

– Потерпи, а то обнаружат нас, – тихо проговорил я и почувствовал, что тоже обжёгся о крапиву.

Женщины прошли, мы поднялись, но тут же снова бухнулись на землю. Теперь из корпуса вышли трое больных. Они сели на скамейку, рядом с которой мы должны были пробежать, и стали разговаривать.

– Это надолго, – возмутился Женька и встал во весь рост. – Вон ещё больной выходит… Влипли мы!

Высоченный больной обернулся, и я расплылся в улыбке:

– Дедушка!

У деда полезли на лоб брови:

– Как вы тут оказались? Неужто Пелагею Степановну упросили?

– Не, мы через забор, – похвастался Женька.

– У нас к тебе неотложное дело, – сказал я.

Дед не стал слушать, какое у нас дело, а коротко объявил:

– С нарушителями порядка дел не имею. Сейчас же ступайте домой!

– Дедушка, – взмолился я, – у нас уважительный случай… Мы нашли партизанское донесение.

– Какое ещё донесение? – строго спросил дед.

Мы отозвали деда подальше от больных, и Женька выложил на скамейку коробку с запиской.

– Вот, глядите.

Дед открыл коробку, повертел в руках записку и спросил:

– Где нашли?

– В Глебовском лесу, в сосновом дупле лежала. Недалеко от штаба партизан. Проволокой обмотанная, – затараторил Женька.

Дед достал из кармана очки, нацепил их на нос и принялся разглядывать почти чистый лист бумаги. Его рука, в которой он держал этот лист, слегка задрожала.

Наверное, дед припомнил тот день, когда прямо из госпиталя, с ещё не зажитыми ранами, шагал в город, чтобы защитить от нападок бабку Анну и выяснить все подробности о её сыне-предателе.

– Может, и в самом деле от партизан сохранилась… – после некоторого молчания обронил дед и посмотрел на нас задумчивыми глазами. – Съездите-ка в районную прокуратуру. Попросите восстановить, что тут написано. У них на этот счёт есть всякие препараты. Обратитесь к Василию Семёновичу. Это мой боевой друг.

– Ура! – тихо произнёс Женька, но тут же неуверенно затоптался на месте. – А как нам отсюда-то топать? Опять тем же ходом? – кивнув на забор, спросил он.

– Давайте тем, – разрешил одними глазами дед.

С его помощью мы перемахнули забор в два счёта.

– Если в записке что важное будет, к тебе опять так пролезать? – крикнул я деду уже с улицы.

Вместо ответа над забором показался большой дедов кулак. Только после этого раздался его голос:

– Понадоблюсь, так запиской через проходную вызывайте.

Глава двадцать четвёртая. Записка расшифрована!

Яша негодовал:

– Вы что, обедали там без меня, что ли? Столько времени прошло. Я тут весь изжарился.

– Успокойся, – усмехнулся Женька. – С нас не меньше твоего потов сошло. Давай правь в прокуратуру.

– А где она? – спросил Яша.

– Коренной житель, а такого учреждения не знаешь.

– Без надобности оно, вот и не знаю, – ответил Яша.

…Мы въехали в город, но никто из прохожих не мог сказать, где находится прокуратура.

Яша подумал и повернул на главную площадь.

– Там все важные учреждения находятся, – пояснил он.

Мы ещё не доехали до площади, как на белом двухэтажном здании я увидел дощечку с надписью: «Районная прокуратура».

– Тпру! Стой! – закричал я одновременно Яше и лошади.

Яша привязал лошадь к телеграфному столбу вожжами и пошёл с нами. На этот раз он не захотел дожидаться нас в телеге.

– Из окна за Русланкой пригляжу, – сказал он.

Мы вошли в здание и на доске-указателе сразу прочитали: «Кабинет криминалистики – второй этаж».

– То, что нам надо! – солидно изрёк Женька.

Но нам не повезло. Дедушкин товарищ был в командировке, и охранник не пустил нас на второй этаж. Вместо этого он назвал номер телефона, состоящий всего из двух цифр. По нему можно было поговорить с заместителем Василия Семёновича.

Мы позвонили и Женька сказал, что нам нужно срочно расшифровать одно истлевшее письмо.

Через несколько минут к нам спустилась высокая, с решительным лицом, уже немолодая женщина. Она была в белом, как у врача, халате, а в руках держала блестящую металлическую пластинку. Будто только что осматривала больного ангиной.

– Где письмо? – спросила она; а когда Женька отдал его, сказала: – Приходите в понедельник, к концу дня.

Мы так и ахнули!

– Не можем мы в понедельник. Мы ведь не городские. На лошади к вам приехали, – заныл Женька, – нам специально для этого лошадь дали.

– Все нас ждут не дождутся, – добавил Яша.

Пришлось всё подробно рассказать про нашу находку и предположение взрослых. (Под взрослыми мы подразумевали одного моего деда.) Женщина выслушала нас и сказала:

– Хорошо. Посидите. Попробую подействовать на вашу находку инфракрасными лучами.

– Подействуйте! – ещё раз попросил её Женька и смахнул со лба капельки пота.

Мы с Яшей тоже взмокли от этого разговора.

Женщина ушла наверх, а мы присели на скамейку рядом с охранником. В приёмной стало совсем тихо. Говорить в такой напряжённой обстановке никому не хотелось. Я с Женькой неотрывно смотрел на лестницу, где вот-вот должна была появиться взявшая у нас письмо женщина. А Яша вертел головой, как маятник. То на лестницу посмотрит, то в окно: не отвязалась ли Русланка.

В таком ожидании прошло минут десять. На столе охранника резко зазвонил телефон. Он снял трубку, и мы услышали уже знакомый нам голос:

– Спросите мальчиков, кто их прислал.

– Никто! – брякнул Женька. – Мы сами.

– Как – никто? – напомнил ему Яша. – Нас же вся деревня ждёт.

– Нас к вам направил Шкилёв Николай Иванович, – сказал я. А что? Это ведь правда. В прокуратуру нас послал дедушка.

– Верно! – подхватил Женька и зачем-то добавил: – Он общественный инспектор леса.

Охранник передал по телефону, что прислал нас общественный инспектор леса Николай Иванович Шкилёв. В вестибюле снова воцарилась тишина. Мы просидели в страшном напряжении ещё неизвестно сколько (а по часам всего пять минут). Наконец к нам спустилась эта самая женщина.

– Ну, герои, как настроение? – спросила она.

Мы неловко затоптались на месте.

«Герои! Насмехается она, что ли? – недовольно подумал я. – Если обнаружила какую-нибудь чепуху, так прямо и скажи».

Но женщина сказала совсем другое:

– Летите в деревню стрелой. Записка очень важная. – И протянула небольшой конверт, заклеенный сургучом, почему-то мне. На конверте было написано: «Шкилёву Н. И.»

– Спасибо, – сказал я, и мы выбежали на улицу.

Женька тотчас вырвал у меня конверт:

– Вскроем?!

– Ты что, неграмотный? – остановил его Яша.

– Подождём до деда, – сказал я.

– Это ещё зачем? – возмутился Женька. – Он, что ли, записку из дупла вынул?

– Прямо удивительно: ну никакой у тебя силы воли нет! – воскликнул Яша. – Так потерпеть не можешь, представь, будто мы всё ещё ждём этот пакет.

– Чего мне представлять, я не артист! – насмешливо сказал Женька и накинулся на Яшу: Это у кого силы воли нет? А ну повтори!

– Ты что? – Я встал между ним и Яшей. – Нам к деду стрелой лететь надо, а ты – драться.

– Пусть он не оскорбляет! – закипятился Женька. – Я вас всех могу перетерпеть!

– Вот и перетерпи, – буркнул Яша и побежал отвязывать лошадь.

Русланке, очевидно, передалось наше настроение. Она побежала рысцой сама. Яша даже не подгонял её.

Вызывать дедушку нам не пришлось. Он сидел на скамейке возле проходной и разговаривал с дежурной нянечкой.

– И внуки у тебя, Иваныч, золото, – завидя нас, сказала деду нянечка и спросила весело: – Что ж с пустыми руками пришли? Никак, опять всё съели?

– Не с пустыми мы руками! – радостно отозвался Женька и замахал в воздухе конвертом. – Важное донесение!

Дед вошёл в проходную и взял у Женьки конверт. Мы сгрудились вокруг него.

– Пока вы письмо читаете, я за кипяточком отлучусь, – воспользовалась нашим присутствием нянечка. – Ты, Николай Иванович, побудь за старшого.

– Мы все побудем! – закричали мы, радуясь тому, что нянечка уходит.

Дедушка ещё не до конца распечатал конверт, а мы уж увидели напечатанные на вложенной в него бумаге слова: «Районная прокуратура» и чуть ниже: «Лаборатория криминалистики».

– Расшифровка! – толкнул меня в бок Женька.

Вот что было написано в обнаруженной нами записке: «Окружен врагами. Вырваться не удастся. Кол… зн… зарыл на глебовском холме, в трёх шагах к югу от кустов бузины. Прощайте. Советские люди погибают, но не сдаются. Иван Чернов».

Мы так и застыли в изумлении. Такой расшифровки не ожидал даже дедушка. Он побледнел и, казалось, перестал дышать. А Женька, наоборот, вдруг выдохнул столько воздуха, точно минут пять находился под водой. Мы с Яшей онемели и не могли произнести ни слова.

– Правда, она и есть правда. Всегда на свет вырвется! Никакие враги её не упрячут… – тихо сказал наконец дедушка и достал из конверта ещё одну записку, написанную от руки на простом листке из блокнота:

«Уважаемый товарищ Шкилёв! Несколько букв воспроизвести не удалось. Но всё станет ясно, когда будут произведены раскопки. Старший научный сотрудник Н. Жильцова».

– Будем рыть! – тотчас высказался Женька. – Выясним, что это за «кол».

– Непонятно, зачем он зарыл его? – сказал Яша.

– На нём тоже что-нибудь обозначено, – предположил Женька. – Это же цепочка для конспирации. Одно за другое цепляется, а в результате находится то, что нужно. – И он обратился к дедушке: – Выроем кол – и сразу к вам.

Дедушка таинственно посмотрел по сторонам, заглянул за дверь, которая вела в больничный двор, и сказал:

– Я с вами поеду…

– Как – с нами?! – ахнули мы с Яшей.

– Тссс! – Дедушка приложил палец к губам. – Отлучусь потайно. Так всё одно не пустят. Мне бы только к вечернему обходу поспеть…

– Ещё раньше вернётесь, – с жаром заверил его Женька.

Мы неслышными шагами пошли к выходу и… столкнулись с нянечкой.

– Заждались небось? Ну спасибочки вам! Сейчас чайком побалуюсь. Николай Иванович, ты со мной почаёвничаешь?

– Некогда нам, – ответил за деда Женька.

– Пелагея Степановна, я с вашего разрешения провожу немножко ребятишек, – каким-то не своим, просительным тоном проговорил дед.

– Это в пижаме-то? – всплеснула руками нянечка. – Не положено выходить-то в ней.

– Положено, – махнул рукой дед. – Дело у нас.

– Ишь чего выдумали… – возразила нянечка. – Вам болеть положено, а не дела делать.

– За это дело любой здоровый жизнь отдаст! – выкрикнул вдруг Яша и приказал нам: – Пошли!

Нянечка оторопела. Мы воспользовались её замешательством и выскочили из проходной. Но только забрались в телегу, как нянечка появилась на приступках и закричала:

– Куда же вы, Николай Иванович? Что ж это делается-то! Батюшки светы! Невыписанного увозят. Я буду жаловаться, Николай Иванович!..

– Погоняй скорее, – не оборачиваясь на крик, попросил Яшу дед, – пока за нами погоню не учинили.

Яша восторженно посмотрел на деда и мгновенно превратился в лихача.

Глава двадцать пятая. Нежданно-негаданно

Мы скрылись за высокими кирпичными домами и немного успокоились. Вот уж не думал я, что мы будем тайком увозить дедушку из больницы. Даже представить себе этого не мог. Должно быть, он в самом деле был очень решительный и храбрый. Я посмотрел на дедушку и улыбнулся: он обсыпал себя сеном, чтоб не было видно его больничной пижамы. Дед поймал мой взгляд и лукаво подмигнул мне:

– Глянь-ка, Пётр, никто за нами не гонится?

– Не видно, – весело сказал я.

Дед, конечно, шутил. Никто нас догонять не собирался. Просто у него было хорошее настроение. Он даже помолодел. Но Женька всё-таки перебрался в конец телеги и объявил:

– Не беспокойтесь! Я буду назадсмотрящим. – И добавил мне: – Покараулю минут десять, а потом сменимся.

Яшу трогать было нельзя: он правил лошадью. Я подсел поближе к Женьке. Он ухмыльнулся во весь рот и, наклонившись ко мне, неожиданно сказал шёпотом:

– Знаешь, почему мне лошадь дали? Я им загнул, что твоего деда из больницы берём. А оно так и получилось.

Мы поравнялись с лесом, и дед попросил Яшу свернуть на лесную просеку.

– Чтоб уж совсем их со следа сбить, – хитро прищурившись, объяснил он.

– Собьём! – ответил ему в тон Яша и затряс вожжами.

– Ну и классный же у тебя дед! – в восторге сказал мне Женька, сдавая пост караульного.

Мне тоже нравился сейчас дедушка.

Мы свернули в лес и поехали по просеке, вдоль шоссе. Как раз я с Яшей во сне здесь на тигре мчался. Нам навстречу выехал мотоциклист. Поравнявшись с телегой, он оглядел заваленного до плеч сеном деда и промчался мимо. Но вдруг повернул обратно и догнал нас.

– Николай Иванович, вы ли это? – спросил мотоциклист.

Дедушка повернулся к нему и… растерялся, как школьник, который засыпался, списывая контрольную со шпаргалки. Мотоциклист оказался врачом из больницы.

– Зоркий же вы, Анатолий Лаврентьевич, – после минутного молчания крякнул дедушка.

– Куда же вы, больной, направились? – строго спросил врач-мотоциклист.

Дедушка только вздохнул в ответ. Рассказывать раньше времени нашу тайну ему не хотелось, а выдумывать что-нибудь характер не позволял. Наступила неловкая пауза. И вдруг Яша как заревёт, со всхлипом, точно грудной младенец. Даже врача напугал.

– Не увозите дедушку… Он нам очень нужен… – размазывая по щекам слёзы, запричитал он. – У нас на опытном участке ранний картофель гибнет! Мы его и подкармливали, и окучивали, а он гибнет. Один дедушка может определить, что с ним. Нам и телегу за дедушкой по такому случаю дали.

– Вы, оказывается, ещё и юный мичуринец? – улыбнулся дедушке врач.

– И чего только ребятишки не придумают, – замотал головой дедушка.

Но врач понял его по-своему и согласился:

– Это верно. Пытливый народ растёт, упорный!

– Ага, упорные мы, – подтвердил Яша и для большей убедительности заревел ещё громче.

– Ну, ну, успокойся, мальчик. Отпущу я с вами дедушку, – подобрел врач, но тут же очень строго сказал дедушке: – Николай Иванович, даю вам отпуск до завтрашнего утра. Смотрите не опоздайте.

– Спасибо, Анатолий Лаврентьевич, – поблагодарил дедушка врача.

– И от нас спасибо! – закричали мы все трое.

Врач-мотоциклист уехал, и мы благополучно тронулись дальше.

– Ну и дров мы с вами наломали! – крякнул дедушка. – А ты, Яков, как же сумел так ловко слёзы-то распустить? Точно в самом деле подопытный картофель погубил.

– С перепугу я, что вас воротят, – признался Яша. – Я, коль перепугаюсь, всегда реву. А как реву, не пойму, что горожу. Заносит меня тогда шибко.

– Тебя занесло, а нас вынесло, – сострил Женька.

– Выкопать бы нам Иванов клад, зараз перед всеми оправдаемся, – добавил дедушка.

– Ребята, а почему на расшифровку полосы не перенесены? – вдруг схватился Женька, вспомнив проведённые в записке линии.

– Какие полосы? – спросил дедушка.

Я достал из конверта расшифровку о запиской и показал их. Женька тут же ткнул пальцем в записку:

– Вот они!

Дедушка надел очки, внимательно осмотрел полосы и объяснил:

– Это складки на бумаге от времени образовались. Грязь в них поналезла. Оно и кажется, будто нарисовано что.

Женька хотел поцарапать одну из полосок ногтем, но дедушка остановил его:

– Не троясь. Эта бумага сейчас самый главный документ. С ней надо бережно обращаться.

– Выроем клад, который бабкин сын зарыл, тогда у нас ещё один документ будет, – сказал Яша.

– Ну и документ «кол»! – засмеялся Женька, но тут же чуть с телеги не свалился от своей догадки. – А может, это совсем не «кол»? Там же сказано, что два слова до конца не расшифровали. Вдруг это «кольца золотые»! Дальше-то «з» идёт!

– Дальше не одно «з», а «зн» написано, – сказал я.

– Значит, там ещё какие-нибудь значки драгоценные, – не сдавался Женька.

Мы приближались к деревне, и наше волнение стало расти. А как показался косогор, Женька даже заговорил шёпотом:

– Давай компас, надо точно определить, где юг.

– Где юг, и так ясно, – сказал дедушка.

– По компасу вернее будет, – не унимался Женька и, соскочив с телеги, во весь дух припустился к косогору.

Когда мы подъехали, Женька уже огородил нужное место колышками.

– Вот здесь рыть надо, – объявил он. – Я уже всё отмерил.

– А чем, милок, рыть прикажешь? Руками? – добродушно усмехнулся дедушка.

Батюшки! От волнения мы совсем забыли про лопаты. Мы с Яшей тотчас припустились за ними. Ведь от косогора мы живём гораздо ближе Женьки. Схватили по две лопаты, рукавицы, какие попались, и задами, чтобы нас не заметили племянницы тёти Клавы, помчались обратно.

Женька ползал по огороженному им участку с компасом в руках. Ставил его боком на землю и смотрел, притягивается ли к ней стрелка.

Яша засмеялся:

– Ты чего? Будет тебе деревянный кол магнит притягивать!

– Сам-то ты кол осиновый, – не зло сказал Женька. – А вдруг притянет! Значит, там клад с драгоценностями. Соображать надо!

Но драгоценности на компас почему-то не действовали. Красный конец стрелки показывал только на юг.

– Должно быть, глубоко зарыл, – решил Женька и взял лопату. – Подкопаем немножко, так я ещё проверю.

Как хорошо, что юг находился от кустов бузины в сторону откоса, – кусты и холм скрывали нас от деревни. Но Женьке этого показалось мало.

– Установим на верху косогора дозорного: в случае опасности подаст сигнал, – предложил он и отрядил туда Яшу.

Мы стали рыть втроём. Женька и я двигались навстречу дедушке. Старались мы вовсю. Дедушка такие комья отворачивал, что совсем забыл про свою хворь. Так ему не терпелось выяснить всё до конца. А я даже на мозоль внимания не обращал. Правда, из-за неё мне не очень удобно было держать лопату. Дедушка заметил это и сказал:

– Ты, брат, лопату-то не по-городскому держи, а по-нашенски, по-крестьянскому. Левой рукой берись, стало быть, за середину рукоятки, а правой за верх. Копать тогда будет легчей.

Взял я лопату, как сказал дедушка, и тут же выпустил её из рук: мозоль-то больно.

– Ишь какой пузырь наработал, – улыбнулся дедушка. – Ничего, спервоначалу всегда так бывает от трудов праведных.

– Это у него старая мозоль, с прочистки леса не проходит, – сказал Женька. Он не любил, когда хвалят других, потому и поторопился объяснить, откуда у меня мозоль. А получилось наоборот.

– Когда же ты успел побывать там? – заинтересовался дедушка.

– Отдал твою записку Михаилу Григорьевичу и попросился, – ответил я, – Женька тоже там был, и Яша.

– Мы весь клин у Кривой балки прочистили, – стал хвалиться Женька. – Дед Аким за нашу работу фейерверк нам устроил.

– А короеда там нет, – сказал я, – Михаил Григорьевич осматривал.

– Он всё равно велел опрыснуть деревья витаминами, – добавил Женька.

– Это хорошо, – остался доволен дедушка и посмотрел на меня так, точно сто лет не видел. – Спасибо за подмогу. – Но тут же сощурился и спросил с хитринкой в глазах: – А ты, Пётр, перину-то не забыл из дома взять?

– Забыл, – в тон ему сказал я. – Пришлось на еловых ветках бока пролёживать. Смолы мы там нанюхались!

Дедушка весело рассмеялся, и мы тоже. Мне вдруг захотелось объяснить дедушке, что и у себя дома я никогда не был барчуком и белоручкой. Просто дедушка мало знал меня, вот так и думал. Ведь и я раньше был о нём совсем другого мнения. А теперь вижу, что дедушка хоть и суровый, но справедливый и себя совсем не жалеет. Даже о своей болезни не думает, чтобы правду доказать.

– Ты, дедушка, не считай меня… – отыскивая нужные слова, сказал я и откинул большой ком земли. – Если было что не так, я же…

– Чего там, – добродушно остановил меня дедушка, – для того, Пётр, и живём, чтоб с каждой промашкой умнее становиться. Нам бы вот Иваново сокровище раскопать, тогда б мы совсем молодцами стали.

И тут, точно в подтверждение дедушкиных слов, Женькина лопата во что-то упёрлась.

– Напал! – крикнул он и побледнел.

С косогора тотчас скатился Яша:

– Чего выкопал?!

– Погоди ты! – отмахнулся Женька и вытащил огромный ком, который тут же развалился. Внутри его оказалась залепленная землёй ржавая немецкая каска.

– Тьфу ты! – разозлился Женька и изо всех сил стукнул по ней ногой.

Каска, смешно подскакивая на буграх, покатилась вниз, в лопухи. Вслед ей полетели сорвавшиеся с Женькиного башмака комья глины. Только тут мы заметили, как все извозились и перепачкались. От башмаков до волос. Но нам было не до этого. Мы продолжали рыть.

Немного погодя дедушка извлёк из ямы увесистый камень, а я – консервную банку.

Женька тут же приставил к ней компас:

– Видишь, на неё тоже стрелка не действовала, а сейчас заколебалась, – сказал он с упрёком. – Значит, земля мешала. Слой-то чуть не с метр был. Может, сейчас что притянет. – Женька бросил лопату и опять заползал по дну ямы с компасом. – Вроде в этом углу стрелку вниз тянет… – неуверенно сказал он, – поглядите-ка.

– Давайте рыть тут, – согласились мы с Яшей и быстро заработали лопатами. Даже мешали друг другу.

– Шустро копаете, – похвалил нас дедушка и взял лопату. – В старину наши мужики тоже вкруг деревни всё изрыли. Клады искали. Тогда промеж нас байка ходила. Будто помещик, который нашей землёй владел, перед смертью зарыл несколько горшков золота. Одинокий он был и жадный. Никому после себя ничего оставлять не хотел. Вот мужики и рыли. В одиночку, потихоньку друг от друга. Не как мы, вместе. Делиться-то богатством никому не хотелось. А счастье, ребятки, в одиночку не ходит. Вот докажем мы, что Иван Чернов погиб на боевом посту, и всей округе радость доставим.

Мы стали копать с ещё большим усердием. Дедушка раззадорил. Клин, который только что отмерил Женька, был кочковат и твёрд. Наверное, его ни разу не пахали. У меня начали ныть кости в локтях. Яша с Женькой тоже немного погодя приуныли. Я заметил это по их движениям. Сначала они шутили, старались перещеголять друг друга, побольше выкинуть лопат с землёй. А теперь всё делали с остановками и молча. Женька после каждой лопаты земли досадливо крякал.

– Как, мальцы, спину-то ещё не ломит? – разгибая свои большие, натруженные руки, спросил нас дедушка. Должно быть, сам ломоту почувствовал.

– Чего там, – шмыгнул носом Яша. – Выкопать бы только.

Женька неожиданно вылез из ямы и стал ползать с компасом по всему косогору. Каждый бугорок, каждую канавку обследовал. Передышку себе замаскированную устроил, что ли? А как проверил всю местность, сел на траву и загрустил:

– Зря мы роем. Даже простого кола тут нет. Ваш Чернов нарочно такую записку оставил, чтоб врагом его не считали. Предатели всегда так поступают.

Мы с Яшей готовы были наброситься на него с кулаками. Помрачнел и дедушка.

– Хоть притомились мы, а надежду терять не след, – сказал он Женьке и попросил нас: – Сбегайте-ка домой, принесите мне рубаху со штанами, что за печью висят. А то я больничное имущество вконец попорчу. Заодно уж и хлеба с водой прихватите.

Нам не терпелось поскорее вырыть черновский клад, но передышке мы все-таки обрадовались. С удовольствием побежали в деревню выполнять дедушкино поручение.

Когда мы вернулись, дедушка уже распряг Русланку и пустил её пастись. А сам сидел на телеге и курил.

Он быстро переоделся. Съели мы по ломтю хлеба, запили кружкой воды и опять принялись копать. Все четверо. Женька, очевидно, побаивался, что после замечания дедушки мы опять начнём упрекать его в отсутствии силы воли.

Я рыл и думал: «Вот напали на нас фашисты. Грабили, убивали. А что от них осталось? Одни ржавые каски. На нашей земле могилы себе нашли». Я посмотрел вниз, куда укатилась дырявая немецкая каска, и вдруг вспомнил очень важное для нас обстоятельство. Я тут же сбежал к низине и закричал изо всех сил:

– Ребята, кусты! Кусты! Тут рыть надо.

– Ты что? – уставился на меня Женька. – Какие там кусты? Ты на километр от них утопал.

– Не утопал! – вертелся я на одном месте. – Дедушка, разве ты не помнишь? Когда я к тебе три года назад приезжал, кусты-то вот досюда доходили. Я ещё возле последнего кучку маслят нашёл. Это же вот где было! Значит, и в войну они тут росли.

– В самом деле, Пётр, кажись, ты прав, – поразмыслив, проговорил дедушка. – Это ж прошлой осенью бузину малость трактором покорчевали. Водокачку тут строить хотели.

Дедушка взял лопату и прочертил линию, до которой, по его мнению, спускались с косогора кусты ещё до моего первого приезда. Женька сейчас же схватил компас и отмерил от этой линии три шага к югу.

Красный конец стрелки неожиданно метнулся к земле.

– Ага! – завопил он и кинулся к лопате.

С первым же комом земли Женька вытащил какую-то тряпку.

– Начались раскопки, – авторитетно заявил он и бережно отнёс тряпку в сторону. – Может понадобиться для экспертизы.

Мы продолжали копать.

– Осторожнее! – кричал на нас Женька. – Так бегемота разрубить можно.

Он то и дело прыгал в яму и наставлял компас во все углы. Но теперь стрелка почему-то никуда не отклонялась.

– Размагнитилась, что ли? – негодовал всякий раз Женька.

Мы с Яшей на стрелку не обращали внимания. Нам казалось, что если не эта, то уж следующая лопата обязательно подцепит то, что зарыл сын бабки Анны.